Текст книги "Меч космонавта, или Сказ об украденном времени"

Автор книги: Александр Тюрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

БЛОК 11. РАСКУРОЧЕННАЯ ПЛАНЕТА
Помехи. Настройка. Сигнал четкого восприятия. Дуплекс

Я сражался храбро и вовремя кинулся наутек. Широкая пасть крейсера натуральным образом ухватила рейдер за корму, серебристый туман хищно прополз по покорившемуся кораблю. Узорчатые клубы уже проникали на форпик, когда я обнаружил шлюпочный отсек. Сатурнианский демон прибирал обратно своих кукол, сатурнианских матросов. Повибрировав в объятиях Плазмонта, они снова обращались против меня, – зуб даю, они уже не дышали, но с потемневшими физиономиями перлись за мной. Я, забарикадировав дверь отсека, стал лихорадочно спускать шлюпку и, слава космическому ветру, один из ее разгонных двигателей оказался химическим и твердотопливным. (По части спасательных аппаратов сатурниане не так уж далеко ушли от нас.)

Сатурнианский демон к тому времени полностью осилил и распотрошил нашего искусственного плазмонта и собиралось закусить мной. Я почувствовал тяжесть, дурноту, холод, и ту силу, которая выдавливала сок из каждой моей клетки. После происшествия в испытательном блоке я уже не был полным чайником. Однако наш самопальный плазмонт на фоне сатурнианского демона был словно первоклассник по сравнению с вором в законе – как и предупреждала офицерша Мара. Нечистая сила не собиралась меня уничтожать с ходу. Откровенно говоря, она прельщала меня и довольно успешно.

Я ощутил свою связь со зверем-рейдером. Я ощущал себя не только его частичкой, а полностью. Я был им. Какими клопами представлялись люди Земли! Ой, да они еще пытались навредить мне своими жалкими пукалками. Я давал себе время позабавиться, прежде чем превращал их в розовые ледышки, которые отдавали свое тепло мне. Я был свободен как никогда…

Стоило больших трудов отогнать наваждение, едва-едва я удержался, чтобы не поддаться обаянию зла. И на этот раз вспомнился мифологический Фенрир, то ли зверь, то ли тролль, который «будет грызть трупы людей, кровью зальет жилища богов.» Я, конечно, повторял космотеистические молитвы, вроде «Унесенные Космическим Ветром», и твердил сам себе, что работаю не на сатурнианского демона, а в родном Технокоме, хоть и не ударник труда, но не предатель. А потом плюнул на космотеизм, перекрестился, прочел «Отче наш» и немного пришел в себя.

Трансквазер хорошо зарядился и его интерфейс поторопил меня, давай-давай.

Шлюз шлюпочного отсека хрупнул и открылся путь наружу. В хрональном канале скользил не я один, а еще полутонная шлюпка. Плюс одна секунда, плюс две – космос превратился в набор размытых пятен, от Плазмонта осталось только серебряное сияние в начале тоннеля.

Когда вышел из канала, несмотря на полный отпад, в бортоболочку шлюпки надо было срочно ввести полетные данные – на Луну, на Луну. Потом было несколько часов мертвецкого сна.

Очнулся от резкого толчка, который и мертвого поднимет. Это рядом со шлюпкой разорвалась сигнальная ракета. Сигнальная-то она для крупного корабля, а для мой утлой лодчонки почти как настоящая. Я глянул на экран радара и гвизор-монитор оптического наблюдения. В пяти тысячах километров от меня на фоне близкого лунного диска болталось два борта, хорошо были заметны факелы их термоядерных движков. Лунная база ВКС явно встречала меня в штыки. Ну это само собой, шлюпка-то сатурнианская.

Я вышел на связь на аварийной частоте, радостно поприветствовал своих. Никто не откликнулся. Перешел тогда на защищенный канал, залепетал, что я – свой, простой стриженный подмастерье из Владика, старший матрос запаса, что дал деру от супостата. Но в ответ раздалось противное драконье шипение:

– Внимание, нарушитель. Никаких маневров, никаких ускорений, никаких лишних движений. В противном случае вы будете немедленно уничтожены.

– А в непротивном случае?

– Мы подойдем к вам и втянем в свой шлюз. Больше никаких переговоров. Конец связи.

Через двадцать минут борт ВКС подошли достаточно близко, чтобы поймать меня гравитационной ловушкой. Шлюпка медленно вплывала в портал крейсера «Стерегущий». Прошла первые ворота, вторые, встала на шлюпбалки, отключила двигатель, и тогда шлюзовой выход-вход был закрыт. В приемном ангаре появилось десятка два тяжеловооруженных космических пехотинцев.

Когда я вылез из шлюпки, в меня так и вперилось двадцать бластерных стволов. Еще там были раструбы сквизеров, ребра гамзеров, соцветия плазмобоев, кольца ЯМР-заморозильников и шаровые антенны антихрононовых излучателей.

К тому же я заметил, что ангар-то совсем пустой, ни штурмовых катеров, ни транспортных коптеров, ни истребителей, никаких там тюков, ящиков и киберов-погрузчиков, палуба голая. Все выглядело приспособленным для ловли «блошки».

Ко мне приблизился на расстояние в десять шагов человек в непроглядном шлеме и через Аниму в мой слуховой центр заструились суровые слова:

– Вы – Ф.К123, подмастерье тринадцатого ранга?

– Именно так. И недавно выходил на контакт с вашей базой. Так что я не взялся ниоткуда.

– У вас есть оружие?

– Ничего, кроме серийного плазмобоя, который недавно играл роль колотушки, – я с грохотом уронил «железяку» на палубу.

Тут, похоже за дело взялись стационарные и портативные сканеры, которые принялись просвечивать и прослушивать мой организм на предмет встроенного оружия, инкорпорированной взрывчатки и «жучков», сверху прозмеился гибкий зонд с датчиками, похожими на змеиные головки, он всего меня облазил. Видимо с оружием и «жучками» оказался полный ажур (диффузный трансквазер не в счет), поэтому командир в непроглядном шлеме сдержанно одобрил:

– Лады.

– И я про то.

Как будто испугавшись собственной покладистости, он строго добавил:

– Вас еще должен протестировать специалист из службы «Алеф» Технокома на предмет каких-то инфекций и инвазий.

Служба «Алеф», свет очей моих! Сердце так и запрыгало. Я даже не слишком обратил внимание на слова «инфекция» и «инвазия».

Выступил вперед еще один субъект в непроглядном шлеме. Он наставил на меня штуку, похожую на букет цветов, поводил ей и в конце концов заявил:

– Гнезд инвазии не обнаружено.

– Братан, ты хоть понимаешь, что сейчас сказал. Я чист от хроноплазмы и прочих глистов, – я уже перешел в фазу радостного говорливого возбуждения. – Я теперь питаться, завтрак еще не закончился, надеюсь?

Командир в шлеме поспешил меня разочаровать.

– У нас приказ – немедленно переправить вас для дальнейшего обследования на Марс.

– Какое дальнейшее обследование? Дьявольская хреновина повисла на земной орбите и готова устроить светопреставление на планете-маме. А потом она поимеет и Марс, и Юпитер. Она все может. Эта хроноплазменная тварь вытягивает все силы, душу, разрушает структуру…

– Остановитесь, Ф.К123. Вы разглашаете секретную информацию, – прикрикнул алефовец.

– Эй, братан, откуда я должен знать, что это – секретная информация?

– Любая информация об аномальных явлениях является закрытой. Для ее разглашения требуется разрешение начальника службы. Статья 12, параграф шесть Устава Технокома, – отсек алефовец и я понял, что он мне никакой не братан.

Ну, и что мы имеем с гуся? Ни банкета, ни даже завтрака. С пайком в виде кашицы из саморастущих полуживых протеинов меня посадили на борт коптера-разведчика – невидимого в оптическом диапазоне и крайне скоростного за счет двухфазного атомно-термоядерного двигателя с гравитационным разогревом. К тому же меня сунули в принудительный сон и кашица текла через шланг прямо в желудок. Рядышком не спали, а держали пальцы на спусковых крючках двое одинаковых парней из спецназа, похоже, что клоны. Видимо, близняшек предупредили, что в любой момент я могу превратиться во что-то страшное и ужасное о трех головах. А мне снились серебристые сумерки на Земле, грозная волна, превращающая и зверей, и растения, и людей в какие-то нити, накрученные на диски и спицы.

Оставался где-то день лета до Фобосской базы, когда нас затормозили. Очевидно был применен гравитационный аркан. Я, конечно, не видел того, что творилось за бортом, поскольку дрых. А тот, кто не дрых, мог бы увидеть, как откуда-то появился светящийся плазменный крюк – это космический газ разгонялся вдоль линейного гравиполя, а потом тормозился на петле, излучая в световом и рентгеновском диапазоне. Гравитационная петля пошуровала в пространстве и наконец заарканила наш невидимый кораблик. Захват был недолгим, но вредным. Была разомкнута «бутылка» в двухфазном двигателе, резко упала мощность, да еще гравитационные неоднородности покорежили корпус.

Анима вовремя просекла ситуацию и недюжинными усилиями вывела меня из сна. Пробуждение оказалось не из приятных. Вместо сладких потягушек надо было срочно катапультироваться далеко за борт. Но спецназовцы не собирались помогать, они, как истуканы заведенные, хотели без затей меня прикончить. Кораблик двигался еще с ускорением, так что, когда я крутанулся с койки, то просто упал на палубу. Выстрелы конвоиров прошли над моей головой. Естественно, боезаряды были малой мощности, недостаточной, чтобы пробить обшивку, но достаточной, чтобы сварить мозги в моей башке.

Кибердоктор одолжил мне лазерный скальпель, которым я чиркнул по руке одного из солдат. Тот оказался не близнецом, а всего лишь квибсером-повторником – из разреза полилась голубая дрянь. Квибсер-первичник решил двинуть по мне ногой, но койка, послушавшись моего приказа, резко встала наискось, и удар пришелся по ней.

Меж тем коптер уже горел синим пламенем, сливай воду. Я едва успел преодолеть аварийный шлюз, как кораблик раскололся, а потом еще взорвался, превратившись в огненный шар с разлетающимися космами пламени – тем временем, меня уже захватила гравитационная петля и продернула через пространство.

Когда кишки улеглись обратно на свои места в животе, я понял, что попался в плен к службе «Бет».

Она прилетела за моей головой на космическом корабле невиданного мной типа – был он круглый, как тарелка, без сопла, без факела. Входной шлюз у него тоже оказался модерновый – просто я просвистел через слой управляемого металла – тот обтек меня столь удачно, что судно совсем не черпнуло космического вакуума. Оказался я в небольшом круглом отсеке, где на мою голову сразу была водружена «корона» – ободок мемо-считывателя. Бетовцы решили, не разводя церемоний, погрузиться в мою память и как следует позондировать ее.

Электромагнитные поля растормошили мозги так, что протеиновые комплексы памяти начали излучать на определенных волнах, которые воспринимались мемо-считывателем и расшифровывались кибероболочкой.

По моей голове загуляли сонмы воспоминаний, которые касались и недавних и совсем отдаленных периодов моей жизни. Но все, что относилось к моим знакомствам с X-структурами, вспоминалось со скрипом, словно было заблокировано. Может, это Анима, выполняя секретные инструкции Чертковица, наложила свои заглушки?

Круглый отсек сложился, как гармошка, и я увидел устремленные на меня глаза недовольных бетовцев. Пяти человек – хотя возможно среди них были и квибсеры. В общем-то, у всех протокольные рожи были, в одну масть.

– Что ты скрываешь? – заорал один из них. – Хочешь, чтобы мы тебя заморозили и напустили в твои мозги микрокиберов, которые проползут по всем нейронам и подвергнут их принудительному считыванию.

– Это действительно страшно, без шуток. Но зачем таким странным образом узнавать, что там задумал ваш друг Плазмонт. Лучше спросите у него напрямую… И вообще давайте поговорим на более интересную тему: как, например, устроена ваша тарелка?

И хотя уже выплыли кольца ЯМР-заморозильников, от которых шел тревожный сквознячок, хотя появились иглы, которые должны были внедрить в мой охладевший мозг микроботов-обследователей, главный бетовец сделал антракт. Наверное он был достаточно высокопоставленным человеком, возможно членом корневой директории, поэтому стал распространяться про устройство тарелки – видимо, чтобы войти со мной в дружеский контакт. А может он считал, что он считал я от них уйду уже только через мусоросжигатель.

Оказалось, что двигателем тарелки является трансквазер, который производит обратную трансформацию квантов пространства в хрональную материю, отчего укорачивается радиус его кривизны.

Не успел собеседник закончить, как корабль службы «Бет» был взят в клещи эсминцами второй марсианской эскадры. Тарелка обнаружила брешь среди эсок и рванула туда, напрягая по полной двигатель – по-видимому трансквазер создавал такие возмущения пространства, что любой локатор облажается.

Я краем глаза наблюдал за гвизором, на котором в полярной проекции был представлен наш сектор пространства с ползающими по нему кораблями – так что был в курсе.

Тарелка почти проскочила в брешь, но тут заминка вышла. Двигатель работает, а ускорения нет как нет.

Засуетились бетовцы – всякие предположения строят насчет того, куда мощность движителя подевалась.

А тут не только ускорения, но даже скорости нет. Прямо торчит тарелка на месте. Бетовцы беснуются, с ума сходят от непонятки. Тут до меня дошло. Бетовский корабль сетью уловлен – сетью, сделанной из мономолекулярных нитей.

– Не суетитесь, коллеги. – обратился я к своим тюремщикам. – Золотая рыбка поймана неводом старика рыбака. Приготовьтесь исполнить его три сокровенные желания – повернитесь задом, приспустите штаны и немного наклонитесь.

Ой, зря я это сказал. Тот, что был похож на командира, со мной согласился и начал приказывать:

– Г455 быстро за борт вместе со своим повторником, мезонными прерывателями будете резать нити – у вас в запасе пара минут. П200, ты уничтожишь пленного при попытке его захвата.

Тут и случилась попытка захвата – легка на помине. Тарелку тряхнуло, посыпались сверху куски обшивки и в отсек через дыры в подволоке метнулись черные тени. При том даже разгерметизации не произошло. Видно на корпус, над местом прорыва, был поставлен колпак. Бравый П200 собрался было уничтожить меня, но я успел пихнуть его ногой в живот, а затем от него вообще мокрое место осталось – из-за сквизерного выстрела.

Графеновая лента обвилась вокруг меня и стянула, крепкие руки сунули меня в непрозрачный мешок и стали перемещать. Судя по тому, как он раздулся, да и по легкой дурноте, понял, что нахожусь в открытом космосе. Вскоре мешок снова сдулся, значит я оказался в помещении с нормальным атмосферным давлением. Упаковку с меня сдернули, я только успел заметить металлические переборки и какие-то свирепые рожи, как сверху посыпалась некая труха, которая моментально облепила мое безропотное тело. Кто-то приказал «не дышать», я благоразумно послушался, а вся труха мигом слиплась и затвердела, превратившись в глыбу. Я был накрепко замурован, однако, сквозь поры воздух все-таки проникал и спасал меня от удушья. Итак, я продолжил путешествие в виде окаменелости.

Судя по сообщению Анимы, это длилось несколько часов. По ходу дела была даже проявлена забота о мне, какой-то сердобольный гражданин пробурил камень и через трубку подал в голодный рот теплую протеиновую гущу. Мочиться же пришлось под себя, хорошо хоть другие надобности не возникали. А случись вдруг эрекция, точно бы хрен сломал, поэтому я изо всех сил отгонял воспоминания сексуального толка, который так и лезли назло. Облегчение приносила только одна светлая мысль, что обо мне беспокоятся, что меня скрытно провозят в качества образца грунта – дабы я не достался врагу. И, видимо, скрытность эта вызвана резким противостоянием двух служб Технокома.

По инерционным нагрузкам я догадался о том, что мы приземлились на планету типа Марса, что глыбу извлекают из трюма, перегружают, протягивают по транспортеру, везут в гермокаре, поднимают на лифте. Наконец устанавливают стоячком и прикладывают вибратор. Стало щекотно, хоть хохочи, хоть плачь, и тут глыба рассыпалась крупными кусками.

И – вуаля. Я находился в кабинете какого-то крупного начальника. Я бы даже сказал, сверхкрупного. Кабинет размером аж с футбольное поле. В углу смонтирован водопад из жидкого радужного стекла, удерживаемого силовым полем, под потолком порхают и летают киберптицы больших размеров, там же водят хоровод хлопья гелиевой ваты, изображающие кучевые облака. В каждом углу стоит по роботу из квазиживых полимеров – каждый из этих перцев облачен в историческое одеяние: египетского воина, греческого гоплита, персидского «бессмертного», римского легионера. Стоят и даже моргают иногда, грудная клетка имитирует дыхание.

Неподалеку от меня возился со слоном – настоящим, но миниатюрным – парень какой-то, судя по всему – техник. А начальник в кабинете пока отсутствовал.

– Скажи-ка, братан, а где тут нужник? – поинтересовался я у молодого коллеги по насущной теме.

– Пошли, покажу, – парень довел меня до какой-то стены, которая мимикрировала под заросли высокого камыша. Тот подался в стороны, и за ним обнаружился унитаз красоты необыкновенной, парящий в гравитационном поле. Потолок и стены создавали голографическую иллюзию побережья Нила времен фараонов – мимо проплывала барка Хеопса с полуголыми девушками в виде гребцов. Ну, а я в этом шикарном санузле не только нужды справил, еще почистился мочалкой-грязеедкой, помылся в водопаде из мыльных пузырей, простирнул и мигом высушил в вакуумном шкафчике свой комбез.

Когда вышел наружу, на «футбольное поле», то снова не обнаружил начальника кабинета, имелся в наличии только прежний братан-техник, который менял мозговой кристалл у одного из киберкотов.

– Ты вижу – наш человек, технарь, – дружелюбно заметил я.

– Угу, – отозвался занятый парень.

– Подмастерье?

– Чуть повыше.

– Тебе повезло, слава карьерной машине. Она, сука такая, меня вообще замечать не хочет… А что, хозяин этого кабинета – крупный шишкарь?

– Да вроде, – спокойно отозвался собеседник.

– Из Технокома, надо полагать. А ты из какой службы, парень?

– Не из какой.

– Значит, из центрального аппарата. Бедолага. В таком кабинете пукнешь и еще три раза эхо услышишь… Ну и кто по должности этот шишкарь?

– Начальник Технокома.

Ексель-моксель, вот те на. Человек, имеющий тысячный ранг, а фактически уже не человек, полубог, генеральный уполномоченный технокасты «вайшья», член Совета Генеральных Уполномоченных, председатель Собрания Главных Акционеров. Почто же я ему понадобился?

– Ну и где он? – справившись с волнением выдавил я.

– Вот он, – парень ткнул пальцем в самого себя.

Если это – розыгрыш, то «братану» бы следовало врезать по сопелкам, а если нет? Белый свет малехо помутился.

– Ты?! Вы?!

– Я. Марк-27. А что такого?

– Да нет, ничего. Не попросишь же у вас предъявить персонкарту. – справедливо отметил я, чувствуя то жару, то холод из-за гормональных перепадов.

– А у меня ее и нет. Всякой ерундой порученцы занимаются.

– Елки, предупреждать же надо заранее, как минимум за год, о такой встрече… А почему моей персоной не занимается порученец? – поинтересовался я, справившись с волнением.

– Потому что ты, брат Фома, по-настоящему интересная фигура, может даже шарнир Вселенной.

Понятно стало, что меня сюда притащили не для того, чтобы явить начальственный гнев, а для дела. Так что волноваться завтра будем. И я понял, что могу теперь, как «шарнир Вселенной», в меру обнаглеть.

– А можно у вас кое-что выведать, коллега генеральный уполномоченный?

– Только, Фома, не спрашивай ничего насчет себя.

– Согласен, поскольку знаю, что насчет себя мне трудно услышать чего-нибудь хорошее… Почему вы так молодо выглядите? Это немного подозрительно.

– Персона начальника Технокома представляет собой систему последовательных клонов. Я – седьмой клон «Марк-2», то есть биологически являюсь все тем же первым начальником Технокома. И психически я – это он. Потому что производится пересадка пси-структуры от одного клона к другому. И информационно я – это он. Во-первых, мое гипермозг, позвоночный имплант емкостью сто ментобайт, содержит всю информацию, которую накопил он и все предшествующие клоны. Во-вторых, также как и мои предшественники, я широкополосно подключен к кибероболочке Технокома, которая, между прочим, является резидентом всей Техносферы. Кстати, ни один компьютер, ни один робот, ни одна киберсистема без моего участия не получает даже командного процессора.

– Круто, – похвалил я и продолжил с дерзостью юродивого. – А программный вирус или плутон могут поразить вашу резидентную кибероболочку и заставить ее работать, например, на сатурниан?

– Интересный вопрос, Фома, однако полагаю, что это исключено. Я в состоянии контролировать ее двадцать пять часов в сутки. Ну, ладно, хватит лясы точить.

Едва он это сказал, в зале-кабинете появилось четверо, все люди при полном параде и, естественно, члены корневой директории. У троих красовалась на форме эмблема центрального аппарата «Технокома», сиречь избушка, у одного на лацкане присутствовал бычок рогатый, знак «Алефа». Алефовца я узнал – Чертковиц.

Начальник Технокома распорядился:

– А теперь, Ф.К123, расскажите обо всем, что произошло с вами. Только начинайте не с рождения, а с того утра, когда пропал жилой дом «Лягушатник». И прошу не врать, потому что все этапы вашего большого пути мы реконструировали с помощью записей контрольной аппаратуры, в том числе и той, что смонтирована прямо внутри вас. Учтите, за ложь вы будете так сурово наказаны, что миллиард раз пожалеете, что родились на свет.

– Это вдохновляет, коллега генеральный уполномоченный, тем более, что я уже пожалел.

Я в течение получаса вещал (естественно, что правдиво), а когда закончил со своей трудовой биографией, то члены корневой директории начали базлать. Я никак не ожидал, что это произойдет прямо в присутствии начальника Технокома пред его светлым ликом.

– Этот говнюк – шпион плутонов, – орали одни и, естественно, указывали на меня.

– Этот сученок начинен хрональной плазмой, он – спора Плазмонта, – вопили другие и тоже тыкали в меня пальцем, особенно старался Чертковиц.

…Из-за этого урода Плазмонт проник на Землю… Этот жалкий подмастерье снова привел к нам плутонов… Аннигилировать… Сделать мокрое место одним гравитационным ударом…

– Ну, будет вам, разошлись, – начальник Технокома остановил кровожадные крики одним манием руки. – Он только исполнял волю вышестоящих начальников и проявлял разумную инициативу. И при том Фома действительно много знает и умеет… Подождите-ка вы, коллеги, в приемной, с вами отдельный разговор будет.

Я понял, что собирались тут люди, осведомленные обо всех проектах, в коих мне пришлось участвовать, можно сказать, не злодеи, и тем не менее поднялся такой хай. А если еще здесь присутствовал десяток бетовцев!

Похоже, что секреты всех служб ведомы начальнику Технокома, что их распря изначально заложена им же. Хотя, может, некоторые результаты этой войны становятся сюрпризами и для генерального уполномоченного.

Я подумал – и начальник Технокома понял, о чем. Какой-то считыватель мыслей у него явно имелся.

– Да-да, Фома, грызня отделов и служб – это нехорошо, но иногда она приносит пользу.

– А почему они все время хотят прикончить меня? – задал я резонный вопрос.

– Да что с них взять, Фома? Ни доброжелательства, ни благородства – обычные карьерные менеджеры… Так вот, искусственный плазмонт не оправдал наших надежд. Он явно выглядел, как пацан по сравнению с Плазмонтом сатурниан. Но вы, Фома, давно уже не ребенок…

Я понял, что мою пешку сейчас снова передвинут по игровому полю, отчего она возможно станет ферзем – на какое-то время, до получения мата.

А начальник Технокома принялся меня увещевать, причем не без лести.

– Фома, благодаря диффузному трансквазеру вы здорово уяснили, что такое хрональные каналы. Кроме того выявилась, что вы прекрасно взаимодействуете с его интерфейсом. В общем, Космика нуждается в вас, Ф.К123. Да, вам предстоит еще немало изведать, я не боюсь это сказать. С вашей помощью будет спродуцирован новый плазмонт, способный справиться с демоном Сатурна!

Я поперхнулся, как будто проглотил что-то неудобоваримое размером с кол. Из речи большого начальника следовало, что мне пришел верный конец.

– Нет, нет. Не конец, а начало, – оспорил начальник Технокома. – Ваше тело будет совершенно бесплатно, так сказать за счет фирмы, подвергаться глубокому замораживанию вплоть до возвращения в него пси-структуры – даю честное генеральное слово. А теперь, увы, время нашего свидания истекло.

Когда я уже покидал кабинет в сопровождении двух плечистых биороботов, то услышал прощальные слова высокого руководителя:

«Запомни, Фома, ничто не исчезает бесследно. Особенно в нашем королевстве.»

Мне не завязывали глаза, однако движущаяся дорожка пронесла меня по такому количеству коридоров и залов, что мало чего запечатлелось в памяти. (А мемо-кристалл почему-то вдруг перестал записывать впечатления.)

В итоге, я попал во люксовые апартаменты с видом на природу, вполне земную природу-мать. За окном была веранда, где росли мандариновые деревца и прочие растения земных субтропиков. Я распахнул балконную дверцу. Хотя небо было темно-оранжевым марсианским, гравитационное поле удерживало теплый воздух, а микро-солетты питали растительность щедрым светом. И даже марсианский пейзаж в этот весенний вечер казался ничего себе. С веранды, вернее с двухсотого этажа штаб-квартиры «Технокома» виднелись там и сям голубые пятна оазисов, купола домов-колодцев мигали разноцветными огоньками и лозунгами во славу своей касты – всякие бодренькие «кшатрии не сдаются» и «если ты технарь по генам, значит знаешь жизни цену». Над Фак-сити сиял аэрозоль, состоящий из миллиардов нанокристаллов; с небесного биллборда излучалась реклама увеселительных заведений и сейчас облачная красотка показывала исполинские прелести. Гравитационная катапульта космодрома, забирающаяся своим финишем на кратер Темпл, время от времени покрывалась зеленым ореолом, из которого рождался бодрый факел стартующего борта. Далекий мудрый глаз Солнца подкрашивал в нежно-розовые тона полярную шапку, затянутую дымкой углекислотного конденсата. То, что казалось алеющей стеной на востоке, было пылевой бурей – она случайно прорвалась с юга и сюда не дойдет, отчего чувствовался уют. И даже трущобы Матраса, сгустившиеся возле древнего русла «канала», выглядели сейчас веселым скоплением светлячков.

Хотелось жить – и жить хорошо.

Я понял, что перед экзекуцией мне дано несколько часов на отдых и раслабон. Правда, я не привык это делать в одиночку. Не надо мне такой шикарной хавиры, была бы приятная компашка, в том числе парочка зажигательных, пропитанных окситоцином шлюх, или даже секс-роботесс – хотя от них порой тоска берет. А еще лучше погудеть в каком-нибудь кабаке, где можно схлопотать по морде от мутанта, но зато сподобиться полной отключки от всех проблем.

Я глянул с веранды вниз – штаб-квартира Технокома в Новом Петербурге занимала полукилометровую башню, имеющую форму песочных часов – в общем, смотреть было неприятно, взгляду не на что зацепиться на глянцевой стене.

Я вернулся в апартаменты и поискал какую-нибудь дверку, ведущую в коридор. Дверки имелись (по крайней мере, стыки от них), но были надежно заперты.

Я подошел к одному из столов, этот был типа дубовый, на нем лежала настоящая книга, одна из тех, что печатаются на нынешней Земле с помощью свинцовых наборных шрифтов. Обложка деревянная, обшитая хорошей кожей, грубая но крепкая бумага. «Древо жизни» называется, сочинение Ботаника. В Космике я им не интересовался, на Земле оно никогда мне в руки не попадалось, ведь ревнители древесной веры тщательно скрывают его от мирян, хотя и используют отдельные абзацы и фразы в своих проповедях и литургиях. Низинную Проповедь я более или менее знал, поэтому обратился к самому началу книги, где рассказывалось о сотворении земли, человека и государства. Чувствовалось сильное влияние каббалистической мистики, похоже, Ботаник был начитанным человеком, если точнее передирал безбожно.

«Возлюби самого себя, друже, и познай истину. Вначале был свет, и ничего кроме света, ни расстояния, ни времени, ни мыслей, ни чувств. И свет был Богом. И стало Ему скучно. Сократился свет в одну точку, оставив место для расстояния, времени, мыслей и чувств. И пустила сияющая точка лучи-нити, один, другой, третий, неисчислимое множество. И соткалось Древо Жизни со всеми его ветвями, каждая из которых есть мир.»

Я сверился через кибероболочку культурсферы с каббалистическим трудом «Древо Жизни» Исаака Луриа. Там было написано:

«Знай, до начала творения был лишь высший, все собой заполняющий свет. И не было свободного, незаполненного пространства – лишь бесконечный, ровный свет все собой заливал… Сократил себя Он в точке центральной своей – и сжался свет и удалился, оставив свободное, ничем не заполненное пространство… И вот протянулся от света луч прямой, сверху вниз спустился внутрь пространства пустого того. Протянулся, спускаясь по лучу, свет бесконечный вниз, и в пространстве пустом том сотворил все совершенно миры…»

Так же, как каббалисты, Ботаник говорит о зле, которое завелось в нижних мирах, только называет его не клипат (шелуха), а Порча или Гниль. Но далее проглядывается существенное отличие. Адам и Ева, по Ботанику, жили не в Эдеме, а в месте, где Порчи было особенно много, и где она пыталась отобрать у людей некую «растящую силу времени». Поэтому они и принялись самочинно карабкаться от нее вверх по Древу Жизни, чем навлекли на себя гнев Единого. За это Он, во-первых, низверг их обратно вниз, во-вторых, саму Порчу, конечно же, уничтожил огнем, и, в-третьих, благожелательный интерес к людям стал проявлять намного реже.

Я, естественно, подумал, что, может, под Порчей всеведущий Ботаник разумел Плазмонта, который, допустим, изрядно донимал первых людей. И, может, первобытные художники изображали именно хроноплазменных тварей в виде узорчатых орнаментов на всяких сосудах.

А еще я подумал, что вдруг под башней затаился очередной плазмонт или его спорозоит, который делает сейчас свой подкоп. Это опасение открыло интерфейс трансквазера, на каких-то остатках своей энергии он открыл хрональный канал. Апартаменты со всей их обстановкой сделались просто зарисовками на плоскости, потом заструились… Но хрональный канал пробил совсем не ту стену, я оказался снаружи, за «бортом» башни, над пропастью. Одно мгновение ужаса, погасший в пустоте вой и пожарная сетка-уловитель поймала меня, чтобы доставить на землю в целостности и сохранности. Через минуту внизу собралась толпа, чтобы погалдеть, указывая на дырку, образовавшуюся в стене шикарного комплекса. Этим мне и удалось воспользоваться, чтобы незаметно скрыться с места происшествия.

Я догадался, что меня, наверное, скоро отловят, поэтому захотелось в виде лебединой песни справить два дела – навестить Соню в ее инкубаторе-едукаторе, а потом ужраться до усрачки. Я взмахнул рукой и подкатил кибермобиль-клоп.