Текст книги "300 лет одиночества (СИ)"

Автор книги: Александр Рыскин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

   300 лет одиночества

   "...но весь род тараканий нельзя

   взять решительно никаким измором..."

   (Г. Маркес. Сто лет одиночества)

   2308-й год. Территория России

   Примерно в четырех километрах от поселка Семизмеевка, посреди густого соснового леса, притаился лагерь повстанцев генерала Оборкина.

   Спецназ првительственных войск атакует его под утро, часов через пять-шесть. Но самого генерала в лагере не обнаружат. И это весьма расстроит командира штурмовой бригады, пятидесятилетнего полковника Овиве Бакеланкозу...

   ***

   – Я не Господь Бог, и судить тебя не могу, брат. Ведь я-то лучше других знаю, что к страху твой поступок не имеет отношения.

   Двое немолодых людей – один в одежде священника, другой – в потертом штатском костюме – брели по аллее монастырского парка, и пожухлая листа вяло шуршала у них под ногами.

   – Конечно, на мне большой грех, – сказал штатский. – Ну, а какой у меня был выбор?

   – Выбор...,– эхом повторил священник. – Я не знаю. Ничто не ново в этом мире. И если считать, что все было предначертано заранее, то...

   – Валентин! – штатский вдруг резко остановился и, взяв щуплого священника за плечи, развернул его к себе лицом. – Ты же считаешь, что я поступил как сволочь, верно? Не отрицай – я сам так полагаю. А ты взгляни на это по-другому. Библию вспомни, Ветхий Завет. Сколько веков, со времен разрушения Второго Храма, евреи ждали возрождения своей государственности – и дождались! Но им ведь нужны были вожди, лидеры. А что случилось бы, если б их лидеры бесславно погибли?!.

   Священник отвел взгляд. И, заложив руки за спину, двинулся по аллее дальше. Его брат, которому было весьма неуютно в костюме с чужого плеча, последовал за ним.

   – Ты решил сохранить себя для дальнейшей борьбы, Юра..., – произнес священник. – Хорошее оправдание. Только учти... Мальчишки, которых сейчас, наверное, вешает вниз головой Бакеланкоза, будут проклинать тебя на пороге смерти. И нужно быть очень преданным своему делу, чтобы... Чтобы пережить такое.

   Генерал Оборкин остановился и закрыл лицо руками. Опустился на колени, издав глухой стон. Взгляд его устремился в серое, неприветливое небо.

   «Прости меня, Господи, прости меня, Господи...», – бормотал он, истово крестясь.

   Священник не мешал ему – лишь молча наблюдал. А когда генерал, тяжело дыша, сомкнул веки – подошел к нему.

   – Вставай, Юра. Если суждено – Господь услышит. Сейчас тебе нужно отдохнуть и набраться сил. Здесь тебя никто искать не станет...

   Но отец Валентин оказался неправ – за генералом пришли на следующее утро. Дюжие чернокожие спецназовцы подняли его с постели, заковали в наручники и увели.

   «Вот и всё, – подумал отец Валентин. – История начинается заново».

   Он отдал какие-то малозначительные распоряжения молодым послушникам и удалился в свои покои. Там он сел к тяжелому дубовому столу, выдвинул один из ящиков.

   Толстая тетрадь в картонном переплете была почти вся исписана, оставались назаполненными лишь несколько страничек.

   Отец Валентин вздохнул, и его авторучка (старьё, такими никто уже не пишет!) побежала по бумаге, оставляя ровные, мелкие строчки...

   «29.09.2308. Я предал Юрку – родного брата, кумира моего детства. Хочется выть и биться головою о стену, но никак не могу себе этого позволить: Сопротивлению нужен новый лидер. Им стану я. Моя лояльность не вызовет у НИХ сомнений после того, что я сделал – преподнес им на блюдечке главаря мятежников. Никто, даже брат, не подозревает, что монастырь, где он укрывался – тайный штаб, в котором зреют грандиозные замыслы. Конечно, я попытаюсь вызволить брата, это подняло бы мой авторитет среди повстанцев – однако если он все же погибнет... Сбежав из лагеря под Семизмеевкой и обрекая своих бойцов на смерть от рук палачей Бакеланкозы, Юрий считал, что спасает себя для дальнейших битв. Но он устал, и не способен более нести это Бремя. Если сейчас не вдохнуть в Сопротивление свежие силы... Тогда всё напрасно».

   Отложив рукопись, отец Валентин закрыл глаза. Как же это случилось, думал он, что мы перестали быть хозяевами в собственной стране? И были ли мы ими когда-нибудь?

   Около трех столетий отделяло день сегодняшний от того хмурого (ясного?) дня, когда какой-то дубоголовый кремлевский чинуша принял решение оказать гуманитарную помощь некоему отсталому, но очень густонаселенному африканскому государству, раздираемому на части хищными челюстями междоусобных войн.

   Помогать – так уж помогать до конца, и вот уже на просторы России хлынул поток беженцев, которых встречали и размещали не в пример соотечественникам из соседних стран – быстро, без проволочек, с максимумом комфорта.

   «Гости» довольно скоро освоились на новом месте и принялись теснить хозяев. К тому же, число их росло постоянно, засчет двух факторов: какой-то бешеной, нереальной по темпам рождаемости (в одной семье считалось нормальным наличие двадцати и более отпрысков при трех-четырех женах у каждого мужчины), и постоянного притока «членов клана» – то бишь, если статус беженца получал один индивид, то в течение года-двух он любыми правдами-неправдами вытягивал на новую родину всех своих теток-дядек-братьев-соседей.

   В какой-то момент горе-политики, разумеется, спохватились и попытались, так сказать, «опустить шлагбаум», да куда там!..

   В Америках-Европах истошно завизжали: «Недемократично!..» – да и афро-диаспора, что называется, «дала прикурить»: забыв обо всех внутренних сварах, вышли на улицы от мала до велика и принялись весьма скоординированно кидаться кирпичами, крушить витрины и жечь авто; требовали только одного – возобновить прием их соплеменников в качестве беженцев от кровавого режима. И государственные мужи... сдались. Возобновили. Что им оставалось делать – электорат, недовольный погромами, мог ведь и «прокатить» их на ближайших выборах в парламент, а это уж, согласитесь, трагедия почище, чем уличные побоища вечно пьяных ментов с шустрыми черно... кожими подростками.

   Дальше – больше. Началось ползучее проникновение представителей диаспоры во власть и в бизнес. «Расейские» столоначальники (на митингах толкавшие ура-патриотические речи), как всегда, лихо торговали своими подписями под важными документами, которые юридически закрепляли права чужаков на землю, дома, минеральное сырье...

   Фиктивные браки для получения гражданства стали делом обычным, а для вышеупомянутых господ – еще и прибыльным.

   В довершение ко всему, неформальные вожди новых «афро-россиян» навели мосты с лидерами других этнических групп, которые давно и прочно титульную нацию недолюбливали. Получившийся альянс принялся медленно, но в то же время абсолютно методично вбивать в сердце государства осиновый кол. Распространился повсеместно культ Вуду – основная религия чужаков.

   Торговля наркотой давала вождям пришельцев огромные средства, которые шли на подкуп окончательно разложившейся власти (не забывавшей, впрочем, ритуально «кукарекать» по ТВ и через газеты об успехах в борьбе с коррупцией).

   Слишком поздно все осознали, что имеет место большой, весьма долгосрочный и хитроумно сплетенный заговор.

   Для узколобых нуворишей в начальственных креслах просто непредставимо было, что кто-то и когда-то начал кропотливо трудиться не на свой карман, и не для внуков даже, а ради далеких своих потомков, дабы преподнести им в подарок новую СТРАНУ. И однажды власть предержащих крохоборов, живущих одним днем, из их кресел невежливо вытряхнули...

   Граждане, давно уже возмущенные бесцеремонностью чужаков, проснулись в другой стране: вооруженные отряды диаспоры совершили переворот. По всем крупным городам прокатилась волна политических убийств. Армия, сдерживаемая подкупленными генералами, долго не вмешивалась в процесс – а затем оказалось, что и вмешиваться уж поздно: одних нечистоплотных главарей у руля государства сменили другие. Только чужие. А те, первые, успели-таки запрыгнуть на борт личных самолетов и там уже, переведя дух, дали приказ своим летчикам лететь подальше, к теплым островам...

   И в этот момент главари переворота проявили высшую мудрость: они не допустили погромов коренных жителей. Никаких грабежей, захватов квартир – ни Боже мой! А отдельных мародеров (своих, между прочим, соплеменников) изловили всех до единого и расстреляли.

   Более того, в состав нового коалиционного правительства вошли и люди с вполне русскими фамилиями и славянской внешностью. (Это уж потом они, один за другим, начнут погибать в авто– и авиакатастрофах, травиться на банкетах несвежей икрой, выпрыгивать из окон собственных квартир и кабинетов, стреляться, вешаться, даже исчезать бесследно. Те же, кому посчастливилось выжить, поняли «намек» и отбыли скоренько все к тем же островам...)

   Как результат, волна народного гнева, готовая уже смести наглых узурпаторов, как-то сама собою пошла на спад («А с ентими-то, черными, жить мо-ожна... Вон, глянь, и водка, зараза, подешевела, и пенсии вовремя платят, да и еще поднять обещают, вдвое, почитай...»).

   И никто при этом не спешил опускать «железный занавес», как когда-то, в стародавние времена правления коммунистов (то ли большевиков?). Наоборот – все желающие могли свободно покидать страну. Чем многие и воспользовались...

   Юрий Оборкин, к моменту, когда он возглавил мятеж против Правительства Народного Доверия (на девяносто девять процентов состоявшего из потомков тех самых «обездоленных» беженцев с Черного континента), оставался единственным на всю российскую армию русским генералом...

   Отец Валентин встал, подошел к массивному старому буфету и налил себе в стакан водки из серебристой бутыли.

   – За тебя, брат,– тихо прошептал он. – За будущее Сопротивления. За надежду!..