Текст книги "Путь императора"

Автор книги: Александр Мазин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Часть вторая
Разбойник

Он сотню ворогов сгубил,

Отважный Шир-Танах.

И сотню девственниц. Он жил,

Как бог: сражался,

пел, любил…

А нам плевать, каким он был!

Теперь он просто прах.

Надпись на придорожном камне

1

Сотник Баррар, начальник пограничной стражи крепости Стур-а-Карн, внимательно, с ног до головы, оглядел вновь прибывшего и позавидовал его стати: совсем сопляк, а мускулы – как у победителя Игр.

«Если этот парень захочет завербоваться в императорские наемники,– подумал он,– проблем у него не будет».

Возможно, то же мнение сложилось у десятника, который встретил Фаргала у ворот крепости. Эгерини он показался чем-то схожим с другим десятником, угощавшим юношу форелью на противоположном берегу.

– Есть что на продажу? – спросил карнагриец.

Фаргал покачал головой.

– Тогда пошли.

Десятник отвел эгерини в душную комнатенку.

Фаргал увидел обширный стол, за которым обосновался тщедушный телом, но важного вида писец.

Над лысой головой писца вяло свисал прикрепленный к стене желтый флажок с именем Императора.

– Коня нет, товаров нет, один человек, мужчина, свободный,– сказал десятник.

– Один человек, пеший, мужчина – три медяка,– не поднимая головы произнес писец и достал лист бумаги с уже оттиснутой печатью.

Фаргал полез за кошельком, задел ножны меча. Металл звякнул о дерево. Писец поднял голову – он оказался намного моложе, чем предполагал Фаргал,– и посмотрел на ограненный берилл, украшающий эфес меча юноши.

– Не положено.– Кривоватый палец писца указал на дар Таймат.

– Я – жрец,– с достоинством произнес Фаргал и потянулся за медальоном богини.

– Не положено,– равнодушно сказал писец.– Правом ношения оружия на землях Величайшего Владыки, Императора, Царя царей Аккарафа – да продлятся его годы! – пользуются только карниты благородного происхождения, воины Царя царей, воины Владык земель, стражники городских советов и послы дружественных государей, равно как и сопутствующие им воины, числом не более тридцати трех. Ты – посол?

– Я – жрец Таймат,– стараясь сохранить спокойствие, возразил Фаргал.– И мой меч – дар богини. Закон…

– Ты на Земле Карнагрии,– перебил писец.– Положи меч сюда,– он похлопал по столу.– Он, согласно закону, будет передан Владыке Земли Карн-Апаласар. Учитывая, что ты молод и первый раз преступил закон, я ограничусь штрафом в две серебряные монеты.

Сотник, спустившийся вниз, заглянул в комнатушку чиновника.

«У парня – неприятности»,– подумал он.

На то, что Фаргал вооружен, ни он, ни десятник не обратили внимания. Здесь, на границе, к законам об оружии относились не так строго. Да и закон достаточно гибок – за те же две серебряные монеты этот лысый гриф нашел бы лазейку, чтоб составить разрешение. Блохе понятно, чиновнику приглянулся сам меч. Наверняка рассчитывает получить за него куш от Владыки Аракдени.

Сотник вошел в комнату.

– Я могу купить у тебя оружие,– сказал он.

Сделал он это предложение из симпатии к парню, но, взглянув на меч, решил, что приобретение будет выгодное.

– Ты не можешь купить у него меч! – взвизгнул чиновник.

Сотник усмехнулся:

– Налог на товар, привезенный с целью продажи в Пограничье, я заплачу сам!

Это был ловкий ход. Теперь даже оштрафовать Фаргала чиновник не мог. Конечно, десятник сказал: «Товаров нет», но неужели солдат не поддержит своего начальника?

Фаргал не понял, что ему хотят помочь, и вскипел.

– Ты не получишь меча, пес! – зарычал он, обнажив клинок и разворачиваясь к сотнику.

От мысли, что у него собираются отнять дар Таймат, юноша потерял голову.

И немедленно поплатился.

Десятник, оказавшийся у эгерини за спиной, быстро и расчетливо ударил юношу по затылку рукоятью кинжала. Фаргал рухнул на пол.

Сотник Баррар поднял выпавший из руки юноши меч, взглянул на него с сожалением и положил на стол.

Чиновник, который даже глазом не моргнул, так как был абсолютно уверен, что воины уложат юнца, придвинул оружие к себе.

– В цепи его,– распорядился он.– Я думаю, этот эгерини – шпион.

«Он просто глупый мальчишка»,– подумал сотник.

Но не стал возражать. Он больше не симпатизировал нахальному чужеземцу.

– В цепи его – и в тюрьму,– приказал он.

«Посидит недельку в застенке – поймет, что почем,– решил сотник.– А потом без шума отправим его домой. Тем более – жрец».

В Карнагрии Таймат не особенно чтили, но богиня есть богиня. Осерчает – беды не миновать.

Но намерения Баррара не осуществились. На следующее утро прискакал гонец из Нурты. Привез приказ самого Владыки Аракдени: доставить эгеринского шпиона в столицу Земли Карн-Апаласар.

Закованного в трехпудовые кандалы, голодного и злого Фаргала вывели из застенка, бросили на повозку и вывезли из крепости. Золотой Лев на флаге весело скалился вслед.

2

Врезанная в стену крепости камера, в которой эгерини провел прошлую ночь, показалась бы дворцом в сравнении с тем местом, куда его бросили по приказу Владыки Аракдени.

Огромная выгребная яма. Вонь, жижа, хлюпающая под ногами, рои кусачих мух и ползучей отвратительной мерзости. Вдобавок жара: полуденное солнце било сверху, сквозь железную решетку.

Фаргал задохнулся от смрада, ослеп от роящихся, лезущих в глаза насекомых. Тяжеленные цепи оттягивали руки, но хуже цепей угнетало унижение. Ни разу в жизни Фаргал не подвергался подобному.

Его привезли на телеге, как свинью, которую собирались зарезать. Четверо солдат очень быстро показали юноше, что безоружный, в цепях, он, несмотря на всю свою силу, совершенно беспомощен. При малейшей попытке сопротивления Фаргал оказывался на земле и получал увесистый удар древком копья. На боль ему было наплевать, но ворочаться в грязи, словно перевернутая на спину черепаха…

Пока Фаргала везли через город к крепостной стене, окружавшей дворец Владыки, он изнывал от бессильной ярости. Сотни людей глазели на его унижение. А ведь вместе с Фаргалом унижали и богиню. Юноше было так стыдно, что он не смел даже молить Таймат о помощи. Голый (одежду, деньги, талисман жреца забрали еще вчера, когда он валялся без сознания), грязный, искусанный москитами и вшами, гнездившимися в соломенной подстилке камеры, Фаргал перестал быть самим собой.

Однако все еще не понимал, что в любое мгновение может потерять не только достоинство, но и жизнь.

– Эй,– окликнул Фаргала хрипловатый голос.– Иди сюда, брат!

Юноша повернул голову. В углу ямы, в тени, он разглядел двух голых людей. Один лежал, второй сидел, опершись спиной на глиняную стену.

С трудом волоча обремененные двойной цепью ноги, Фаргал подошел и опустился рядом с позвавшим. Здесь было сухо и мух вроде бы поменьше.

Тот, кто окликнул Фаргала, был едва ли старше, чем эгерини. Худощавый, чтоб не сказать – тощий, с подвижным лицом и мелкими ровными зубами. Глаза парня Фаргалу толком не удалось разглядеть – один из них заплыл, а второй все время щурился.

Третий обитатель тюремной ямы вообще глаз не открывал, лежал на спине, натужно и часто дыша. По запекшимся губам ползали мухи. Цепей не было ни на первом, ни на втором.

– За что здесь? – спросил тот, что сидел.

Фаргал не ответил. Собственно, ему и сказать было нечего.

– Меня кличут Мормад,– сказал парнишка.– А тебя?

Фаргал опять промолчал.

Назвать в этом отвратительном месте свое настоящее имя – все равно что замарать его в вонючей жиже.

– А ты не болтун,– усмехнулся парень.– Не хочешь говорить – дело твое. Думаешь, я стукач? Недавно в Нурте, да? Тебе, часом, язык не вырвали?

– Нет.

– Да, брат, вижу, ты в Нурте новичок. Меня здесь каждый бродяга знает. И знает, что мое слово, как твое железо.– Он кивнул на кандалы.– Да, здорово тебя почтили. Но ты и сам здоровый! Не против, если я тебя буду звать… ну хотя бы Большой Нож?

– Зови,– согласился Фаргал.– А что с ним? – спросил эгерини, кивнув на лежащего.

– Нутро ему отбили,– пояснил Мормад.– Перестарались, шелудивые ублюдки. Теперь он долго не протянет. И хрен что скажет! – Парнишка засмеялся.

Фаргал посмотрел на растрескавшиеся губы умирающего и непроизвольно облизнул собственные губы.

– Пить хочешь? – спросил Мормад.– Терпи. Еще не скоро. На закате к нам спустят воду. И нашу вонючую жратву. Ни одна уважающая себя крыса не стала бы сосать это жидкое баранье дерьмо.

Фаргал слушал вполуха, он разглядывал свои кандалы, массивные цепи в локоть длиной, прикованные к широким браслетам, уже натершим эгерини лодыжки и запястья. К каждому браслету приделано кольцо для веревки или цепи. Не будь кандалы такими короткими, Фаргал, несмотря на их вес, рискнул бы сразиться с парой вооруженных воинов. Цепь – тоже оружие. Вот если бы как-то освободить ноги…

– Да,– сказал Мормад.– В этих штуковинах не попляшешь. Но и без них здесь особо не на что рассчитывать. Решетка,– он показал наверх,– весит как три тебя. И стража. Нет, придется мне ждать, пока меня продадут. Ну, недолго осталось.

– Ты раб? – удивился Фаргал.

Парнишка болтал слишком развязно для раба.

– Пока нет, но скоро буду. Видишь ли, Большой Нож, я тут взял без спросу одну вещь… Вообще-то по закону мне должны руку отрубить,– он пошевелил пальцами,– но наш Владыка Аракдени, да пошлет ему Ашшур огненного червя в кишки, никогда не упустит своего. Зачем ему моя рука, если можно получить пару золотых за все целиком! – Мормад засмеялся.– И я тоже не в обиде. Рабы, они, знаешь, сбегают иногда. А до гор тут миль тридцать, просто рукой подать.

* * *

Владыка Аракдени скептически оглядел арестованного эгерини:

– Говоришь, шпион? Хм…

– Я уверен в этом, мой господин!

Тот самый чиновник, по требованию которого арестовали Фаргала, преданно взирал на повелителя Земли Карн-Апаласар.

Оба они, и благородный Владыка, дальний родственник самого Царя царей Аккарафа, и мелкий чиновник, понимали, что к чему.

– Мой царственный брат весьма недоволен жалобами, которыми вечно надоедают ему эти дерзкие эгерини,– сказал Владыка.– Изобличив шпиона, подосланного, несомненно, с гнусными целями, мы заткнем им пасти. Но одной нашей уверенности мало, нужны доказательства.

– Мой господин, как всегда, прав,– поддакнул чиновник, блестящая карьера которого зависела теперь от успеха его выдумки.– Доказательства будут.

И посмотрел на палача.

Фаргал и его сосед по тюремной яме, прикованные к стене, уже поняли – ничего хорошего их не ждет.

– Так ты, оказывается, эгерини, да еще шпион,– со смешком произнес Мормад.– Кто бы мог подумать!

– Молчать, сын шлюхи! – прошипел охранявший их солдат.– Шкуру спущу!

– Надеешься сделать это ловчее, чем он, медная голова? – Мормад кивнул на палача.

Полчаса назад их выволокли из ямы, надели железные ошейники и, облив водой, чтобы вонь не оскорбляла благородный нос Владыки, привели на этот двор. Будущее представлялось Фаргалу достаточно мрачным, но он не терял надежды, что богиня сумеет ему помочь.

– Я полагаю,– произнес чиновник, подобострастно глядя на Владыку,– этот мерзкий шпион был послан для того, чтобы посягнуть на твою священную жизнь, господин! И совершить это мерзостное преступление он намеревался тем самым мечом, который я отнял у него, не иначе как по промыслу самого Ашшура.

– Так, так,– благосклонно кивнул Владыка, разглядывая перстень на указательном пальце,– и мой маг признал: на этом оружии черное колдовство.

Безусловно, они уже обсудили это наедине. Теперь же повторяли игру, может быть, для солдат, может – по укоренившейся привычке лицемерить.

– Еще я полагаю, мой благородный господин, у шпиона должен быть сообщник,– продолжал отличившийся чиновник.– И сообщник этот сейчас перед нами, вор и негодяй, как и следует ожидать от пособника эгерини!

– Кажется, мы влипли, Большой Нож,– прошептал Мормад.– Боюсь, что очень скоро наши внутренности достанутся городским псам.

– Я уверен,– чиновник посмотрел на Аракдени, стараясь уловить настроение Владыки,– презренные немедленно признаются в преступлении, чтобы не утруждать твою сиятельную особу пустым упрямством!

– Да, да,– произнес Владыка.– Я тоже в этом уверен.

Эгерини пожалел, что его руки скованы. Иначе он мигом свернул бы шею и сморчку-писарю, и нарумяненному Владыке.

– Ну так как? – процедил Аракдени.

Прикованные молчали.

Палач, пузатый, до глаз заросший бородой, демонстративно раскладывал около жаровни инструменты.

– Значит, упорствуем,– брезгливо процедил Владыка.– Ну давай, начинай,– бросил он палачу. И рабу, который стоял над Аракдени, с опахалом: – Работай, свиное отродье, тоже кнута захотел?

Маленькие глазки чиновника блестели от возбуждения.

– С кого начинать-то, господин? – буркнул палач, пробуя жесткий четырехгранный кнут.

– С пособника.– Аракдени откинулся в кресле и прикрыл глаза.

Зрелище пытки уже давно не развлекало Владыку. А вот его новоявленному приближенному оно было в новинку. Тот подался вперед, гусем вытянув шею.

Палач ударил небрежно, даже не потрудившись повернуться к прикованному заключенному. Кожа на боку Мормада лопнула, выбрызнув алые яркие капли. Мормад дернулся, но сумел сдержать вскрик.

– Пес! – прорычал Фаргал.– Меня ударь!

– Спокойней, Большой Нож! – проговорил нурташец.– Они щедрые, нам обоим хватит, не торопись!

И выдохнул сквозь стиснутые зубы: новый удар пришелся в лицо. Еще один хлест по животу, затем – по ногам. От каждого удара тело Мормада вздрагивало, а пот струился сильнее.

– Я убью тебя! – пообещал Фаргал палачу.

Звук рвущего тело кнута приводил эгерини в бешенство.

– Не сердись на него, Большой Нож, он просто… ас-с-с,– новый удар заставил Мормада содрогнуться,– он просто делает свою работу. Как повар людоеда.

– Стой! – неожиданно скомандовал Аракдени.

Палач ловко отдернул кнут на половине удара.

– Вор,– процедил Владыка,– я решил оказать тебе милость.

Он сделал паузу, изучая Мормада, как повар – подрумянившегося на огне барашка: достаточно ли пропекся, не переборщил ли с чесноком?

«Я убью его,– мысленно поклялся эгерини.– Ты слышишь меня, Таймат?»

Длинные завитые волосы Аракдени покачивались в такт энергичным взмахам опахала. Глянцевые тяжелые листья пальмы локур, каждый – два локтя в поперечнике, защищали Владыку от солнца.

– Если ты признаешься в том, что помогал эгерини, тебя отпустят,– уронил Аракдени.– Тебя отпустят, вор, и, может быть, даже наградят, ибо ты поможешь обличить врага Императора.

Мормад сплюнул себе под ноги. Плевок тут же испарился с горячего камня.

Аракдени удивленно поднял бровь:

– Ты понял меня, вор? Я обещаю тебе свободу и, возможно, вознаграждение!

Глаза их встретились.

Фаргал был почти уверен, что парень сейчас согласится… он хотел, чтобы нурташец согласился…

Мормад улыбнулся. Щека у него была рассечена, и улыбка вышла кривой.

– Говорят: трусливый лев умирает как шакал,– хрипло сказал он. – Хочешь, Владыка, я расскажу тебе, как ты сдохнешь?

Фаргал мигнул – пот заливал глаза. Мормад удивил его… Но еще больше удивила эгерини реакция Владыки.

Слова Мормада подействовали на Аракдени так, словно ему в задницу воткнули стручок жгучего перца.

– Заткни его! – завопил Владыка, вскакивая на ноги.

Кнут свистнул в воздухе и ударил Мормада в висок. Тот бессильно обвис на цепях.

Владыка часто дышал, лицо его побагровело.

– Ты не убил его? – озабоченно спросил чиновник.

Палач передернул плечами.

– Я знаю свое ремесло,– буркнул он.– Брать второго, господин?

Он обращался к Аракдени, но Владыка молчал.

Ответил чиновник:

– Да, да, попробуй его кнутом!

Палач фыркнул, но удержался от резкой отповеди. Этот задохлик, похоже, в фаворе.

– Нет,– возразил заплечных дел мастер.– Этому красавцу кнут не пойдет, тут надобны клещи. Вот эти в самый раз.

Из доброй дюжины клещей пыточных дел мастер выбрал заостренные, похожие на орлиный клюв, и сунул их в угли.

Фаргал следил за ним с такой отрешенностью, словно речь шла о ком-то другом.

Чиновник подошел поближе к палачу, с интересом разглядывая его орудия.

– А вот это для чего? – спросил он.

– Ногти рвать,– ответил пыточный мастер.– А это вот – для языка. Распорку вставляешь – и р-раз! – Палач сжал кулак. – Холостить тоже можно, но неудобно, лучше этим.– Он погладил нож с кривым лезвием.– А это, вишь, тисочки, если сустав дробить…

Рассказывал он охотно, с увлечением.

– А это, господин, для глаз. Это я на нем завтра утречком, может, попробую. Оно бывает, как зенки спалишь, сразу ломаются. А бывает – наоборот. Поглядим, в общем.

Палач повернулся в Владыке:

– Начинать, господин?

Аракдени не услышал. Пришлось заплечных дел мастеру повторить вопрос.

– Нет,– сказал Аракдени, тяжело опускаясь в кресло.– Позже. В яму их!

Третий узник умер, пока их не было. Стражники подцепили его крюками и вытянули наверх. Может, и к лучшему, что умер. Все равно не жилец, а место на сухом освободилось, и Фаргал смог уложить Мормада.

Парень держался молодцом, хотя рубцы, оставленные кнутом, воспалились и кровоточили. Болезненные, хотя и не тяжелые раны. Плохо, что здесь, в яме, они непременно загноятся.

Фаргал положил голову Мормада на колени и отгонял от него мух. Все, что он мог сделать для парня.

– Вот как неудачно вышло,– бормотал Мормад.– Не отведать мне хозяйской плетки.

– Надо было тебе согласиться,– сказал Фаргал искренне.– Мне хуже не станет, а ты выберешься отсюда.

Мормад засмеялся. У него был звонкий смех. Каждый, кто его слышал, вспоминал, что парню совсем не много лет.

– Посулы Аракдени! Да в Нурте любому известно: слово Аракдени легче собачьего дерьма, месяц пролежавшего на солнце! Ты думаешь, брат, я сижу здесь и мечтаю, как в каждом углу моего городишки станут болтать: Мормад – предатель, эгеринский шпион? Перестань! Расскажи лучше, откуда у тебя такие мускулы? Твой папаша – молотобоец?

– Я его не помню. Меня нашли на дороге,– сказал Фаргал.– Цирковые. Я одиннадцать лет странствовал с ними. Хорошее время.

– Ух ты! – Мормад даже сделал попытку приподняться.– А я ведь тоже сирота, Большой Нож! Только знаю, что батю моего повесили, а матушку зарезал какой-то урод. Мне тогда года два было. Но я удачливый парень, нигде не пропаду. Ты держись за меня, Большой Нож, понял?

– Понял,– ответил Фаргал.– Ты бы поспал, а?

3

Благородный Владыка Аракдени приходился Императору Аккарафу троюродным братом. Правда, по материнской линии, и в случае смерти Царя царей – никаких шансов на Кедровый Императорский Трон. Тем не менее Аккараф Владыке не доверял. Может быть оттого, что слишком близка к Эгерину Земля Карн-Апаласар?

Аракдени прекрасно понимал, насколько нелюбовь Императора вредна для здоровья подданного. А тут еще дурак-прорицатель нагадал раннюю смерть. Аракдени оставалось утешиться одним: говорят, прорицание не сбывается, если вовремя отправить гадальщика в страну Мертвых. Аракдени не помедлил и мог надеяться на лучшее.

Грязный воришка! Так испортить день! Одна мысль о дурном предсказании – и настроение Владыки, такое замечательное с утра, безвозвратно испорчено.

«Надо было приказать палачу вырвать паршивцу язык», – подумал Аракдени.

Впрочем, успеется. Рассуждая здраво, надо признать: все складывается удачно.

Во-первых, меч. Редчайшая работа, одних драгоценностей не меньше чем на две сотни золотых, а уж клинок! Да еще особые чары, если верить бездельнику-магу. Хвала Ашшуру, меч попал к Аракдени. Когда такая прелесть в руках безродного бродяги, это просто оскорбление богов.

Во-вторых, если удастся выжать из преступников признание, глядишь, Император перестанет подозревать его в связях с Эгерином. (Ах, если б они были, эти связи!) Кто же станет подсылать убийцу к тайному союзнику?

«Все-таки неглуп этот чиновник, как его…» – Владыка потер бледный лоб, но не вспомнил: всегда плохо запоминал имена.

Ну да неважно. Если все получится, как задумано, Аракдени приблизит чиновника к своей особе – и тогда имя само собой отложится в памяти.

Владыка вытянулся на подушках, прикрыл глаза. От фонтана веяло приятной прохладой. Старший егерь докладывал: ночью в окрестностях Нурты видели очень крупного вепря. Завтра можно бы и поохотиться. Сам-то Аракдени, конечно, рисковать не станет. Времена, когда Владыка собственноручно поддевал кабана на пику, давно миновали. Но он с удовольствием посмотрит, как это сделают другие.

– Господин! – Управитель дворца прервал течение мыслей Владыки.– Мастер фехтования ждет.

Аракдени открыл глаза.

– Что,– спросил он.– Уже вечер?

– Третья послеполуденная стража,– сообщил управитель.– Жара спадает. Мой благородный господин желает отменить тренировку? Мне отослать мастера?

– Нет.

Аракдени вздохнул, поднялся и ополоснул лицо в фонтане, распугав золотых рыбок.

Пока слуги облачали Владыку в костюм для фехтования, Аракдени наставлял управителя:

– Скажи старшему егерю, чтоб к завтрашнему утру подготовили все для охоты, он знает. Приглашенных – по второму списку, и еще этого, ну как его… Гостя из Великондара.

– Слашрак,– напомнил управитель.– Он не поедет, страдает лихорадкой.

– Ну тем лучше. Передай работорговцу: мастера по фарфору, того фетса, я куплю – чашки мне понравились. Но предупреди: больше двадцати золотых не дам. Заартачится – припугни. Зеркало мне!

Поглядев на себя, Владыка решил: для своих двадцати девяти лет выглядит неплохо. И блеск инкрустированной серебром кирасы ему к лицу.

– Двух преступников, которыми занимался утром, второй раз допрашивали? – спросил он, вспомнив.

– Нет, мой господин. Не было твоего благородного повеления.

– Верно. Пусть ими займутся. Этот, как его… из таможни.

– Купиг, мой господин.

– Да, Купиг. Пускай сам, без меня.

– От первого допроса у Владыки остался скверный осадок. И еще какая-то мысль бродила в голове, никак не поймать… Нет, поймал!

– Палачу передай,– строго сказал Владыка, – чтоб усердствовал, но пока без членовредительства. И рожи не портить. Мало ли кому их показывать придется.

Помолчал, подумал и добавил:

– Потом, когда дело закончим, можно будет обоих продать. За эгерини, думаю, хорошо заплатят, здоровый.

Владыка еще раз взглянул на себя в зеркало, сделал властное лицо: хорош! – и направился к выходу.

Когда над тюремной ямой сдвинули решетку, до заката оставалось меньше часа.

Как и опасался Фаргал, раны Мормада воспалились, его лихорадило, и сил, чтобы подняться по веревочной лестнице, у парня не осталось. Фаргал подхватил его одной рукой и не без труда поднялся наверх. Мормад был легок, зато тяжелы цепи на эгерини, и сам он ослабел от голода: заставить себя есть вонючую тюремную болтушку юноша не смог.

В первый раз их допрашивали на открытом воздухе, теперь же повели вниз, в пыточный подвал.

Палач подцепил цепь крюком и, кряхтя, вздернул Фаргала наверх.

– Тяжелая у тебя работенка, толстяк! – прохрипел Мормад.– И как ты такое пузище наел, удивляюсь?

– Это от пива,– сказал палач.– Да и не все такие, как твой приятель. Больше задохликов вроде тебя. Но работа точно тяжелая. Помаши-ка кнутом час кряду.

– Да,– согласился Мормад.– Тяжело. Могу помочь.

– Это как? – спросил заплечный мастер, разглядывая изогнутый серпом нож.

– Давай на мое место, а я – на твое. И все дела.

– Перебьешься.– Палач провел ногтем по лезвию, покачал головой и взял точильный камень.– Вы, воры, к делу не пригодны. Вам, ворам…

– Эй,– возмутился Мормад.– Я теперь не вор! Бери выше! Эгеринский шпион! Или не слышал, что чернильная сопля болтала?

– Плевок ты верблюжий!– Палач повысил голос, чтобы перекричать скрежет точила.– И папаша твой был такой же! Тоже болтал, пока удавка не затянулась. А как затянулась – примолк. Только ногами дрыгал.

– Неужто ты папашу моего вешал? – восхитился Мормад.– Выходит, ты у нас – семейный палач, а, жирняй? Слышал, Большой Нож? У Владыки вон семейный лекарь, а у меня – семейный палач! Вот радость-то!

– Вот я тебе клизму горячим маслицем поставлю – порадуешься,– беззлобно посулил заплечный мастер.

– Маслице-то свежее? – озабоченно спросил Мормад.

– Свежее. Вчера на рынке покупал.

– И дорого взяли?

– Шесть монет бочонок.

– Недешево.

– А мне что? Деньги казенные.

Прикованный за руки к вбитому в потолок крюку (цепь подтянута так, что стоять можно только на носках), Фаргал чувствовал себя, мягко говоря, неуютно. И мог только удивляться, как Мормаду хватает сил перешучиваться с палачом. Зная, что их ждет.

Дверь открылась, и в подвал вошел маленький старичок-фетс. Лекарь.

Фаргала фетс осматривать не стал, а вот Мормадом занялся основательно.

– И не жаль тебе лекарств? – говорил товарищ Фаргала.– Ты бы лучше дал вот тому, кабанистому,– кивок на палача,– яду какого-нибудь. Для моего здоровья – самое то!

И зашипел от боли, когда лекарь костяной лопаткой стал втирать мазь в воспаленные раны.

– Я твой язык засушу и буду им спину чесать,– парировал заплечный мастер. И, обращаясь к лекарю: – Что скажешь?

– Где их держат, в яме? – спросил фетс.

– Угу.

– В яме он долго не протянет. Скажи этим.– Лекарь показал на потолок.

– Добряк косоглазый,– фыркнул Мормад.– Побыстрее загнуться – все, о чем я мечтаю.

Фетс наполнил чашку темно-красной жидкостью. В подвале запахло молодым вином.

– Пей, дурачок! – Он поднес чашку к губам Мормада.

– Эй, желтолицый, ты что ему даешь? – забеспокоился палач.

– Укрепляющее. Без дурмана.

– А, ну ладно. А то, сам понимаешь…

– Я закончил,– сказал лекарь.– Не забудь насчет ямы.

– Это как прикажут. Может, они и до рассвета не доживут.

В узкие оконца-прорези под потолком проникал свет, подкрашенный тонами заката. Может быть, последний живой свет, который видит Фаргал.

«Я не верю, что буду мертв»,– подумал юноша.

 
«А я не верю, что я исчезну.
Я – щит, стоящий у края бездны.
И я бессмертен…»
 

Двери подвала открылись, заглянул солдат:

– Эй, шкуродер, управитель зовет!

– Иду.

Палач снял засаленный фартук.

– За этими присмотреть? – спросил солдат.

– Куда они денутся!

Фаргал и Мормад остались вдвоем. Но палач был прав: если ноги прикованы к полу, а руки – к потолку, надо быть магом, чтобы освободиться.

– Ты как? – спросил эгерини.

– «Пока – неплохо», как сказал один разбойник, которого собирались окунуть в кипяток.

Фаргал невольно улыбнулся.

– Знаешь,– проговорил Мормад, – когда я гляжу на тебя, во мне просыпается надежда. Может, потому что ты такой здоровый? Попробуй порвать цепи.

Фаргал напряг мускулы, железные звенья скрипнули… но и только.

– Скорей бы уж,– тихо сказал его товарищ.– Хуже всего – ждать.

Сквозь панцирь храбреца-насмешника проглянул шестнадцатилетний парнишка, которому страшно и больно. И совсем не хочется умирать.

– Если вырвусь, сделаю все, чтобы вызволить и тебя. Клянусь моей богиней! – сказал Фаргал.

– И я клянусь в том же,– торжественно произнес Мормад.– Не дадим сломать наше мужество!

– А мы тут уже заскучали,– бросил Мормад возвратившемуся палачу.– И замерзли. Не одолжишь пару угольков?

– Потерпишь.– Палач ткнул его кулаком в живот.– Сейчас черед твоего приятеля.

Двери подвала открылись. Явился вчерашний сморчок-чиновник и уселся на табурет спиной к оконцам.

– Владыка Аракдени,– начал он с важностью,– обвиняет тебя в том, что ты, эгерини, хотел его убить. Ты признаёшь?

– Я убью его,– пообещал Фаргал.

– Ох-хо! – вырвалось у палача. Заплечных дел мастер удивился.– Этот эгерини очень хочет сохранить кожу! – заметил он.

Чиновник усмехнулся:

– Значит, ты признаешь, что пришел сюда по наущению своего Императора, чтобы убить нашего благородного Владыку?

Фаргал расхохотался.

Чиновник перестал улыбаться. Он покосился на палача, но тот смотрел на жаровню, где на углях калилось железо.

– Ты веселишься? – Купиг постарался придать своему лицу грозное выражение.

– У Императора Эгерина только и забот, как раздавить вонючку! – пренебрежительно бросил Фаргал.– Мне не было дела до твоего хозяина. Но теперь – есть.

– Ты пожалеешь…– процедил чиновник.

– Я жалею,– перебил Фаргал.– Не выпустил тебе кишки, когда мог это сделать, ты, сын жабы и осла!

– Напрасно оскорбляешь ослов, брат! – вмешался Мормад.– Жабы – да, но не осла. Это был скорпион, зачавший его в навозной куче!

– Ты уверен, что это был скорпион? – Фаргал повернулся к товарищу.– Взгляни на него: точь-в-точь раздавленный слизняк!

– Палач!– нервно вскрикнул чиновник.– Ты уснул?

Заплечный мастер, натянув рукавицы, взял раскаленный прут и вразвалочку подошел к Фаргалу.

– Видишь это? – спросил он, поднося красный стержень в глазам Фаргала так близко, что ресницы юноши затрещали от жара.– Нравится? Поджарить его, господин Купиг?

– Выжги ему глаз! – кровожадно потребовал чиновник.

– Не всё сразу, не всё сразу! – Палач отодвинул раскаленный прут и толкнул Фаргала объемистым брюхом.– Может, он хочет что-то сказать?

– Хочу,– сказал Фаргал.– Засунь это своему господину в…

Красное железо прикоснулось к коже на боку эгерини. Мускулы Фаргала вздулись, зрачки расширились.

«Чтобы умерить боль, следует расслабиться и замедлить дыхание,– говорила Нифру.– А потом мысленно покинуть место, которое болит».

Фаргал медленно выдохнул. Расслабиться у него не получилось.

«Это еще не боль,– внушал он сам себе.– Это пустяки».

Раскаленный прут, шипя, остывал в его мышце. Тошнотворный запах наполнил подвал.

«Я выживу, выживу!» – мысленно твердил Фаргал, крепко сжимая челюсти.

Палач убрал железо, но эгерини не сразу это заметил. Возникшая внезапно, боль отступала медленно.

Заплечный мастер схватил Фаргала за волосы, притянул его голову, прошептал в самое ухо:

– Мы с тобой стоим друг друга, эгерини! Но я уже играл в эту игру, а ты – нет. И проиграешь!

– Это ты так думаешь,– хрипло сказал Фаргал.

Палач ответил ухающим смешком. Затем швырнул прут наземь, подхватил ведро с водой и опрокинул себе на голову.

– Если бы не такие, как он,– сказал заплечный мастер чиновнику,– я остался бы без работы. Развязать язык этому эгерини – настоящее искусство!

– Ни хрена у тебя не выйдет! – сказал Мормад.– Давай поспорим на золотой, мы опозорим твое умение!

– Откуда у тебя золотой, тюремная вошь? – усмехнулся палач.– Но если он не закричит к концу этой стражи, я дам тебе воды.

– Давай наоборот,– предложил Мормад.– Ты дашь ему воды, если я не закричу!

– Ты так заботишься об этом эгерини, словно ты его жена! Я угадал? – Палач заухал.

– Интересно, когда ты в последний раз видел свой хилый отросток? – спросил Мормад.– С таким пузом, как у тебя, ты можешь жениться только на верблюдице! Если она согласится.

– Палач! – крикнул чиновник.– Хватит болтать. Работай!

– Извини, земляк! – сказал Мормаду заплечных дел мастер.– Мы еще потолкуем.

И, взяв клещи, подошел к Фаргалу.

– У тебя толстая шкура, эгерини? – спросил он.– Давай-ка поглядим, сколько сала ты успел нагулять?