Текст книги "Рекордсмен"

Автор книги: Александр Марков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Показывая на уши ганопусок, он объяснял, как создавался на них рисунок, а потом еще добавил, что такими работами могли бы гордиться многие современные художники. Девушки в восторге окатили Андрея струями из хоботов, и тот пояснил, что так туземцы выражают свое почтение. Он так жестикулировал ластами, что иногда едва не выпадал из кадра.

 Мешал хобот. Андрей не знал, что с ним делать и в каком положении его держать. Он вытянул хобот перед собой, пару раз случайно набрал воды, при этом реактивная струя толкнула его вперед и он, наверняка, занял весь экран. Время его включения уже истекло, но его не прерывали, и он успел рассказать и о том, как готовят трабунеков к фестивалю, и ещё о чём-то, что вспомнил, услышал от Крислы или попросту выдумал по ходу включения.

– Феерично! – связался с ним продюсер после окончания выпуска. – У нас кое-чего слетело с эфира. Ну, на Пранколину корреспондента заслать не удалось. Вернее, его заслали, а он туда не прибыл. Вот ищем, где ж он. Вот мы и не знали, чем время забить. Я как-то не рассчитывал, что ты сможешь чего-нибудь дельное рассказать. Вот и не сказал тебе об этом. Но ты, точно мысли мои прочитал, и говорил дольше, чем положено. Как раз сколько нам было нужно.

– Ага, – сказал Андрей.

  Ему не хотелось долго разговаривать с продюсером. Работу свою он сделал. Фестиваль подходил к концу. Награждали победителей. Их только что определили, и Андрей не успел назвать их во включении. Но кого в Солнечной и окрестных системах интересуют имена ганопусцев, чьи трабунеки в этом году признали самыми лучшими? Никого. Надо заметить, что и его сейчас мало волновала такая далекая Солнечная система. Он весело болтал с Крислой о том, чем они займутся после фестиваля и куда поплывут.

«Без тронгада – нет лексада», – вспомнил он рекламный слоган. Интересно, что такое «лексад»?

 Вдруг перед глазами его все помутнело, точно каракатится выпустила маскирующую жидкость. Крисла первой поняла, что происходит, ухватила его за хобот, но ведь она могла удержать только его тело, а уж никак не его сознание. В ластах у нее осталась пустая оболочка. Андрея бесцеремонно вытряхнули из тела, и он вновь летел через все эти парсеки мертвого космоса.

– Какого черта? – закричал он, оказавшись у себя дома в своем теле, лежащем в саркофаге. Его вопрос остался без ответа.

  Аренду ганопуского тела оплатили до времени включения плюс час. Предполагалось, что Андрей сразу после включения поспешит на склад и вернет тело. Но его об этом не предупредили. Он думал, что его командировка будет дольше. Когда срок аренды тела истек, сознание автоматически его покинуло и вернулось на Землю.

– Какого черта мне об этом не сказали? – возмущался Андрей, связавшись с продюсером отдела внешних коммуникаций.

– Ой, ну не до тебя было. У нас тут проблема с Пранколиной, – отвечал тот. – А эти с Ганопуса теперь нам штраф могут всучить из-за того, что ты тело не вернул.

– Я бы мог аренду продлить из своих суточных.

– Да ладно. Не переживай. Твоей вины тут нет.

 «Да мне наплевать на штраф».

Андрею полагался небольшой отдых после включения, а эти идиоты, работающие в отделе внешних коммуникаций, посчитали, что отдыхать ему лучше дома, а не в теле ганопусца.

«Да пошли они к черту, будут еще за меня думать. Я сам за себя подумаю».

 С губ Андрея едва не сорвалось что, у всех в отделе внешних коммуникаций вместо мозгов то, что течет по канализационным трубам. Навсегда испортить с ними отношения ему помешал, вклинившийся в разговор начальник:

– Время будет – зайди. Включился ты хорошо. Поздравляю. В штат тебя берем.

– Спасибо, – сквозь зубы процедил Андрей.

Еще пару дней назад он прыгал бы от радости в виртуальном кресле и помчался подписывать контракт тут же, несмотря на усталость. Теперь же он залез в поисковую систему.

– Дебилы, –  сказал Андрей, вновь адресуя ругательство отделу внешних коммуникаций, после того, как выяснил что ж такое «лексад». Он почесал пятерней макушку, потом поискал информацию – сколько стоит перенос сознания на Ганопус. – Ух! – не сумел он сдержать вздох, увидев сколько нулей в сумме. Их даже сосчитать было сложно. Чтоб такую сумму набрать придется даже в штате пахать не один год. Оставалось только надеяться, что когда-нибудь вновь подвернется командировка на Ганопус. Может в следующем году опять с событиями будет не густо и его пошлют освещать очередной Фестиваль трабунеков.

Пока же ему полагались законный отдых. Перво-наперво надо было связаться с родителями и успокоить их, что в ганопусца Андрей превратился только на время включения, а то еще будут переживать.

                                           Дубликат  

Трое юкагиров спокойно стояли возле шлюзовой камеры. За плечами у всех были старые, оставшиеся еще с незапамятных времен, винтовки, передававшиеся в родах по наследству, постепенно обрастая легендами, которые рассказывали вечерами возле костров. Немногим в Империи дозволялось охотиться на диких зверей без всякого разрешения и лицензии. Государь, отец нынешнего императора, сказал, что в долгу перед малыми северными народам. Разрешить им жить так, как они хотят и соблюдать свои традиции – это лишь ничтожная плата за их героизм и самоотдачу, но он верит, что зверя они будут добывать ровно столько, сколько им необходимо.

Приклады винтовок были деревянными, сделанными на заказ, в отличие от серийных пластиковых. Они пообтерлись, а металлические части блестели, как носы бронзовых медведей на станции столичного метро «Площадь Воссоединения», которых изо дня в день по тысяче раз натирали для счастья пассажиры. Заменить эти винтовки на какое-то новое охотничье снаряжение юкагиры отказывались, хотя им всё предлагалось абсолютно бесплатно, вплоть до ультразвуковых шокеров, совсем не наносящих вреда звериным шкуркам. Просто юкагиры верили, что в этих ружьях живут души их предков, помогают метко выстрелить и с ними даже в самой снежной пустыне, окруженный со всех стороны завывающими волками, не будешь чувствовать себя одиноким.

   Они приехали на упряжках, запряженных мехароботами, которых использовали совсем уж в крайних случаях, обычно предпочитая им оленей или собак, потому что в снежной пустыне нужен друг, а какой из мехаробота друг? Но он мог тащить упряжку в одиночку, и днем, и ночью, пока хозяин спит, укрытый шкурой. То, что сейчас как раз случай крайний доказывало недвижимое человеческое тело на одной из упряжек, укрытое шкурой оленя. Но, видимо, помощь этому человеку была уже не нужна, потому что иначе юкагиры вызвали бы медиков к себе, как это порой случалось, когда кого-то из них поражала болезнь, с которой не мог справиться шаман.

Приборы слежения донесли младшему полицейскому Стригану Скворцову, охранявшему шлюз, о приближении юкагиров еще задолго до того, как они добрались до купола. Он вывел изображение на стену, приблизил его, так чтобы лица юкагиров многократно увеличились. Один был заметно старше других. Лет под пятьдесят. Другие, стоявшие по его бокам, как телохранители, годились ему в сыновья. И они были копиями друг друга. Близнецы.

Стригану совсем не хотелось выбираться из теплой дежурки на мороз, вот принесло же кого-то на его голову. Сами юкагиры никогда не заходили в купол, чувствуя какую-то боязнь перед громадными сооружениями, накрывавшими Снежинск. Они знали, что чужие здесь, и обычно ждали, когда их кто-нибудь пустит внутрь. Они никого не просили об этом. Они просто ждали и могли простоять так возле шлюза не один час.

 Пока полицейский облачался в теплую куртку, пока шёл из дежурной к воротам шлюза и пока открывал их, прошло минут пять, в течение которых юкагиры ни на сантиметр не сдвинулись с места и не пошевелились, точно замерзли, превратившись в ледяные статуи. Это их умение, да еще ружья, в которых жили духи их предков, превращало юкагиров в отличных снайперов.  Полвека назад их деды дрались за Воссоединение на Северном Кавказе, а треть века назад их отцы очищали тогда еще отколотые Туркестанские губернии от вторгшихся в них отрядов террористов. Несмотря на свою малочисленность, они были одним из самых надежных оплотов Империи. Многим из них Император даровал потомственное дворянство, но они совершено не пользовались своими привилегиями.

– Рад приветствовать вас милостивые господа, младший полицейский Стриган Скворцов, – он вскинул правую руку в вязанной перчатке к шапке. – Чем могу вам помочь?

Шлем он не надевал. Юкагиры должны видеть его лицо, а не серебристое стекло. Из-за этого изо рта у него клубами выбивался пар. За куполом было – 25 по Цельсию и этот холод особенно ощущался от того, что тело всё никак не могло забыть теплую комнату.

– Здравия желаю, – сказал старший из юкагиров. Это приветствие укоренилось среди них с началом Воссоединения. Они даже друг с другом точно так же здоровались, а фраза была одной из немногих, которую любой из юкагиров мог произнести самостоятельно и почти без акцента. Для других требовался переводчик.

 Стриган рассмотрел теперь, что ошибся, прикидывая возраст старшего юкагира. Ему можно было дать лет семьдесят, а его спутники, соответственно, могли оказаться его внуками. Хотя кто там разберет – сколько им лет на самом деле. Коренные жители этих мест не пользовались никакими омолаживающими средствами, не то что генными, но и косметическими, и выглядели даже старше своих биологических лет. Юкагир мазнул себя по щеке, включая едва заметный переводчик, тянущийся прозрачной капелькой из-под лохматой песцовой шапки, и продолжил:

– Меня звать Одулок, а это мои сыновья и копии – Токер и Аник, – старик махнул рукой сперва налево, а затем направо.

Стриган от таких слов едва не присвистнул. Выходило, что старик-то непростой. Что-то такое он для Империи совершил, что его копии еще при жизни сделали. Причем две. Впрочем, малым народам всегда в Империи вольготнее жилось, чем остальным.

– Мы нашли человека. Вашего. Мертвого, – продолжал Одулок. – Мы привезли его, – он кивнул на упряжку, на которой лежало человеческое тело. – Пойдем, посмотришь.

Он развернулся, подошел к упряжке и откинул полог оленьей шкуры, так чтобы стало видно лицо мертвеца. Скворцов от увиденного отшатнулся, потому что лицо это сплошь покрывали рваные раны. Кто-то старательно выел почти все мясо, добравшись до черепа, скалившегося теперь слегка желтоватыми зубами.

Мясистые снежинки начали облеплять лицо мертвеца, как мошкара, пытаясь, хотя бы внешне вернуть ему утерянное. Из-за этого оно постепенно становилось не таким страшным.

– Не надо, – отмахнулся полицейский, когда юкагир хотел было откинуть полог побольше, чтобы стало видно еще и тело.

Скворцов подозревал, что и оно сплошь состоит из одних ран. Хорошо еще, что он довольно давно завтракал, а то точно его вывернуло бы наизнанку. Желудок итак недовольно урчал и содрогался в спазмах, как просыпающийся вулкан. Ничего более страшного и отталкивающего он за свою жизнь еще не видел. Как бы этот кошмар к нему теперь каждую ночь не стал являться.

– Накройте, – сказал он юкагиру и тот быстро выполнил эту просьбу.

Не ровен час, увидит кто их из купола, что здесь происходит, начнут собираться любопытные. Положим, в присутствии полицейского никто не станет приставать с расспросами к юкагирам, а то ведь по доброте душевной те могли выложить всё, что знали первому встречному. Но даже если любопытные будут лишь снимать упряжку с трупом и мехароботами, да тут же выкладывать картинку в сеть, могут пожаловать репортеры, охочие до сенсаций. Дело действительно могло претендовать на сенсацию. Зрители любят, когда им щекочут нервы.

 Скворцов начал строить версии кто мог этого человека так изуродовать. Была такая древняя китайская пытка, когда от человека отщипывают по маленькому кусочку. Вдруг его и вправду начали пытать еще при жизни, выведывая какие-нибудь тайны, но так ничего и не добились или наоборот – добились, но все равно расправились с этим беднягой, чтобы свидетелей не оставлять. Таких душегубов, конечно, еще поискать нужно. Это ж как надо озвереть, чтоб так человека изуродовать.

– Зверь его поел, – сказал Одулок, разрешив все сомнения полицейского.

«Точно, – Скворцов едва не хлопнул себя по лбу ладонью от недогадливости. – Как всё просто объясняется. А я-то в криминалисты решил податься. В сыскари. Да они сразу бы причину раскусили. А с чего юкагир взял, что это кто-то из горожан? Как он определил? На нем ведь метки нет».

Точно прочитав его мысли, юкагир протянул Скворцову идентификационную карточку со следами от укусов по краям. Хозяину этих зубов пластик пришелся не по вкусу, поэтому он его только покусал, но даже если бы он сумел его разодрать на куски, информация все равно сохранилась бы.

– Алексей Долгопольцев, – сказал вслух Скворцов, просканировав документ. Тут же появилось его изображение и напоминание о том, что этот человек пропал неделю назад и его местонахождение пока неизвестно. Считалось, что близких родственников у него нет, и об исчезновении заявление поступило только, когда Алексей Долгопольцев не явился на работу в свою коммунальную службу после отпуска. Собственно, он мог попросту уехать куда-нибудь, никому об этом не сообщив, поэтому, его и не искали. На всякий случай только проверили – значится ли он среди пассажиров пневмопоездов или авиарейсов за последний месяц. В списках его не обнаружилось. На этом и успокоились, не став выискивать его по сигналам идентификационной карточки, в конце концов, каждый человек имеет право на личную жизнь, а то, что он не пришел на работу после отпуска – его дело.

Конечно, не факт еще, что карточка, найденная с мертвецом, принадлежала именно ему. Её могли подбросить, чтобы пустить следствие по ложному пути, но скорее всего, ничего криминального в этом происшествии не было. А еще Скворцов вспомнил, что точно такое же лицо, что и у Долгопольцева, было у памятника штабс-капитану Неверовскому, высившемуся пятиметровой бронзовой громадой в центре площади, названной его именем.

 Для переноски тела требовался специальный холодильник, а то если внести его сейчас в купол, оно тут же начнет разлагаться. Холод уже пробирал Скворцова до самых костей и это несмотря на куртку с подогревом. Кончики пальцев в перчатках начали леденеть и превращаться в нечто, схожее с самими примитивными протезами, в которых совсем нет электроники. Юкагиры к таким невзгодам были более привычны. Они словно совсем не ощущали холод и спокойно ждали, что же им посоветует теперь делать полицейский. Долг свой они выполнили, мертвеца привезли, отдали его представителю властей и могли уезжать.

– Благодарю вас, – сказал Скворцов, – сейчас за ним придут. А я с вами останусь. Подожду, чтобы вам не скучно одним было.

Скворцов не весь свой век планировал просидеть в дежурке шлюза. Здесь вообще мог сидеть не человек, а андроид. Стригану представился отличный шанс немного попрактиковаться, расспросить юкагиров о том, где они нашли этого беднягу, не заметили ли чего-нибудь странного при этом. Но он понимал, что этого делать не стоит. Вот приедут следователи – они обо всем расспросят, а его дело маленькое – сообщить обо всем случившемся в отделение полиции.

Раджив Чакнаборти был очень рад, что оказался в комнате следователей один, когда пришло сообщение о происшествии возле северо-восточного шлюза. Все его коллеги были на оперативных выездах, так что никто из них и не мог изъявить желание забрать себе это никчемное «Дело о замерзшем», как он мысленно его озаглавил. Впрочем, у каждого имелось несколько своих дел, и вряд ли кто-то стал бы обременять себя новым. На первый взгляд всё в нем было ясно. Возможно, все-таки кто-то решился бы забрать его, чтобы улучшить свой показатель раскрываемости. Но, в любом случае, досталось оно Радживу.

Приехав в Снежинск всего неделю назад из родного Бомбея по программе обмена опытом между имперскими отделениями сыскной полиции, он всё еще не привык к местному суровому климату и боялся, что никогда не привыкнет. Под куполом-то было очень комфортно, но ведь придется и наружу выходить. Новые коллеги советовали ему заняться обливанием и купанием в проруби, чтобы закалить организм. Пока Раджив на такой подвиг решиться не мог, хотя и проводил некие эксперименты у себя в квартире, наполняя ванну холодной водой. Самое большее, что ему пока удалось – это залезть в воду по пояс, после чего он тут же выскочил из нее и долго натирался махровым полотенцем, пока его темная кожа не покраснела, как у индейца.

Надобности ехать Радживу лично к северо-восточному шлюзу вообще-то никакой не было. Все ведь не там случилось, а где-то в тундре. На первых порах достаточно, чтобы мертвеца осмотрели судмедэксперты и вынесли заключение, касательно причин смерти. Вот если они посчитают, что смерть наступила из-за насильственных действий, тогда придется проводить оперативно-розыскные мероприятия, тащиться к черту на куличики вместе с юкагирами, просить их показать место, где они нашли труп и всё там подробнейшим образом осмотреть.

Он натянул термостойкие куртку, штаны и шапку, хранившиеся на всякий непредвиденный случай в шкафу в комнате сыскарей. Помимо этого, взял еще и коробку с питательными таблетками, словно собрался в длительный поход. На служебной стоянке он забрался в трансформирующуюся машину. Он могла увеличиться до объемов микроавтобуса, куда уместились бы все юкагиры вместе со своими упряжками и мехароботами. Он решил, что каким бы не оказался вердикт судмедэкспертов, просто обязан съездить на место находки. Но если юкагиры будут тащиться на своих упряжках – на это уйдет слишком много времени. Он их довезет. Одновременно и служебный долг выполнит и юкагиров отблагодарит. Начальство такой поступок одобрит.

Он включил автопилот и кондиционер, постепенно снизивший температуру воздуха в салоне примерно до такого же уровня, который был за куполом. Раджив полагал, что пока доедет до границ города, – успеет немного адаптироваться к погоде, тогда переход на свежий воздух не будет для него слишком болезненным, иначе в первые минуты он о деле и думать не сможет, потому что холод скует все его мысли. На внутренней стороне стекол постепенно образовывались морозные узоры. Раджив походил на чайник, стоящий на конфорке, из носика которого выбивается пар.

Сирену и проблесковый маячок он не включил и не воспользовался правом переключать на своем маршруте светофоры на зеленый свет. Водители, вернее автопилоты в их машинах, все равно уступали ему дорогу, определяя в нем полицейского. Спешить-то, впрочем, было некуда. Мертвец не очнется и из зимней спячки не выйдет. Но Раджив едва мог усидеть на месте. Водить машину он любил сам. Сотрудникам полиции разрешалось брать управление на себя. Но прежде он ездил только по Бомбею и его окрестностях, где большинство отключало автопилоты, полиция с этой напастью устала бороться, правил никто не соблюдал, а дорожное движение было хаотическим. Здесь же он боялся, что, если сядет за управление, не сможет с собой совладать и станет причиной аварийных ситуаций.

Судмедэксперты опередили его. Их приехало трое. Раджив их знал, потому что первое, что он сделал, приехав в Снежинск, это закачал в себя имена всех сотрудников полицейского департамента.

Когда шлюз выплюнул полицейскую машину на улицу, робокули судмедэкспертов уже погрузили мертвеца в холодильник, сами залезли в машину – в багажное отделение, а полицейские – записывали имена юкагиров. Согласно инструкциям, надо было еще и отсканировать свидетелей, чтобы осталось их трехмерное изображение, но у юкагиров было поверье, что даже фотография отнимает часть души, из-за этого она становится слабее, а демонам легче ее выгнать из тела. Поэтому в должностных наставлениях было примечание о том, что в отношении юкагиров, как и других обитателей тундры, этот пункт инструкции выполнять не надо.

– Рад приветствовать, – откозырял дежурный полицейский.

 Раджив ответил тем же жестом.

– Привет, Раджив, пойдем – посмотришь на мертвеца, – махнул ему судмедэксперт, жестом приглашая за собой. Его звали Николай. Радживу было приятно, что коллега знает его имя. Он по очереди пожал протянутые ему руки, после чего судмедэксперты продолжили расспрос юкагиров. – Думаю, что ты парень крепкий и в обморок не упадешь, а случай любопытный, – продолжал Николай. – Кто-то им позавтракал.

– Позавтракал? – переспросил Раджив.

– Ну, или пообедал или поужинал, – в раздумье сказал судмедэксперт, – точно сказать пока не могу. Но если тебя это будет интересовать, обязательно выясню. Правда, точное время смерти будет определить теперь сложно. Там от него мало что осталось. Но зверь-то небольшой им лакомился. Писцы или лисы. Большой все бы кости по кустам растаскал. Собирай его потом по частям. Замучаешься. А так – есть у нас тело во вполне сносном состоянии. Попадались и похуже. Гораздо хуже, – Николай замолчал, видимо вспоминая какой-то случай из своей практики.

Они подошли к машине. Судмедэксперт махнул рукой, крышка пластикового холодильника отодвинулась.

 Работая следователем уже три года, Раджив успел навидаться многого и к виду изуродованных тел привык. В Бомбее любой мертвец разлагался в считанные часы, если его вовремя не опылить консервирующей жидкостью, поэтому Раджив нисколько не смутили ни обнажившиеся кости ребер, на которых остались небольшие куски мяса, ни остатки потрохов, видневшиеся сквозь громадные прорехи в животе. Одежда с термоузлами во многих местах была порвана, превратившись в лохмотья, которые не надел бы и нищий, потому что теперь она совершенно не защищала от холода. Ткань прилипла к ранам и примерзла. Чтобы ее отодрать придется труп размораживать.

– Долгопольцев. Мы уже это определили, да и у него документы с собой были. Вообще-то их обычно не берут с собой, когда с природой общаться отправляются, – Николай похлопал себя по нагрудному карману, где видимо и хранились документы мертвеца. – Насмотрелся?

– Да.

– Отлично, тогда мы поехали –  судмедэксперт закрыл крышку холодильника. – Со свидетелями мы закончили. Теперь они твои, – Николай показал на юкагиров, усевшихся на свои упряжки с каким-то отрешенным видом, будто всё, что здесь происходило, их абсолютно не касалось.

– Спасибо, Николай, – сказал Раджив. – Я решил, что поговорю с ними в дороге. Что зря людей задерживать?

– И то верно, – согласился Николай, но было видно, что он такому решению удивлен, однако переспрашивать не стал, догадавшись – куда собрался Раджив. – Постараемся сделать заключение побыстрее. Сброшу тебе, как будет результат.

– Буду очень признателен, – кивнул Раджив.

На лице дежурного полицейского, который все бродил неподалеку, вероятно на тот случай, чтобы всегда быть под рукой, появилось разочарование. Раджив никак не мог понять причину этого. Разве мог он догадаться, что полицейский хотел поприсутствовать на расспросе и получить, таким образом, практический опыт ведения следствия. Наглости напроситься в машину к Радживу у него, конечно, не хватило, да и не мог он бросить вверенный ему шлюз.

– Там слишком тепло, – в сомнениях сказал Одулок, когда Раджив, после того, как машина трансформировалась, предложил ему вместе с сыновьями и мехароботами размещаться в салоне.

– Нет, там холодно, – успокоил его Раджив и улыбнулся, чем разрешил все сомнения юкагира.

 Мехароботы к живым существам не относились, а скорее к вещам. Но Раджив, совершенно не разбираясь в местных традициях, вернее он закачал насчет этого слишком много информации и теперь немного путался в ней, поэтому он как-то и не решился предложить запихнуть мехароботов в багажник. Вдруг он этим нанесет юкагирам смертельную обиду. Он еще успел подумать, что приехай они на упряжках, запряженных обычными собаками, а уж тем более оленями, тогда всем места в салоне точно не хватило бы. Все-таки и трансформация машины имела конечные объемы. На каждую упряжку полагалось, как минимум четыре собаки. Итого выходило, что Радживу пришлось бы решать, где размещать целую стаю. Не набьешь же собак в салон, как сельдей в бочку. Да и они точно не смогли бы сидеть спокойно, кусались и лаяли, и от такого собачьего питомника у него точно разболится голова. Про оленей и говорить не приходилось. Они не влезут в салон даже, разрубленные на части. Впрочем, они вполне могли удерживаться в кильватере машины, двигаясь по тундре самостоятельно.

Они не ехали, а плыли, потому что еще до того, как машина сползла с дороги и поползла по глубокому снегу, Раджив убрал колеса и перевел микроавтобус в режим воздушной подушки.

Юкагиры указали на карте место, где нашли мертвеца. Проехать надо было около сотни километров. Навигатор показывал, что на это уйдет почти два часа. Все молчали. Мехароботы лежали с закрытыми глазами на полу, вытянув лапы, насколько этого позволяло свободное пространство, и положив на них головы.

Встречных машин совсем не было. Большую часть товаров и пассажиров перевозили поезда, упрятанные в туннели, которые местами шли под землей, чтобы не слишком уж нарушать экологический баланс в природе и не перерезать пути миграции диких животных. Раджив слышал истории о том, как звери, чувствуя, что под их ногами что-то гудит, а земля немного вибрирует, останавливались, прислушивались, кое-кто даже пытался рыть землю, скованную вечной мерзлотой, но, конечно, до туннелей никто из них так и не добирался. Иногда туннели все же выходили на поверхность и тогда поезда мчались по прозрачным трубам сверкающими метеорами.

Свет потоками лился из города, поэтому темнота возле купола не ощущалась. Почти дармовой термоядерной энергии хватало и на создание под куполом теплого микроклимата, и на освещение, которое должно было компенсировать жителям Снежинска нехватку солнечных лучей. Ночь в городе наступала гораздо позже, чем за его пределами. Эта энергия питала теплицы, растянувшиеся на десятки километров вокруг города, создавая тем самым некую зеленую зону, где круглый год выращивались овощи и фрукты, которых вполне хватало и почти миллионному Снежинску и окрестным поселениям.

Когда эти огни остались позади, постепенно растворяясь в темноте, как последние лучи Солнца, закатившегося за горизонт, Раджив вдруг ощутил, что находится на корабле, затерянном в бескрайнем и враждебном океане.

За бортом попадались редкие кустики. Где-то они образовывали густые заросли, среди которых укоренились даже чахлые деревца, тянувшиеся ввысь кривоватыми, точно изъеденными артритом, ветками.

Машина, сканируя пространство, объезжала эту поросль стороной, сползала по небольшим горкам и поднималась по их склонам, при этом двигатель начинал урчать сильнее и надсаднее. Из-за этого звука мехароботы делали вид, что просыпаются. Они поднимали тупые морды, смотрели на своих хозяев и ждали пояснений. Юкагиры, успокаивая, хлопали их по бокам и головам.