Текст книги "Право на бессмертие. Ядерный скальпель"

Автор книги: Александр Голодный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Рванувший джип бешено прыгает на кочках, скорость явно велика для полного бездорожья. Нам только не хватает навернуть подвеску. Наверное, аналогичная мысль посетила и Ахмета, потому что ход снижается. Командир молчит, но понимаю, что продолжение воздушной охоты весьма вероятно. Если погибший экипаж успел сообщить на базу или сработал радиомаяк… Вряд ли отобьемся от звена истребителей. Тревожное ожидание длилось пару часов, пока Ахмет не остановил машину, устало откинувшись на спинку сиденья. Проскочили. Мы в Сирии.

Пристроив автомобили в долинке, развернув палатки и маскировку, организуем отдых. На сей раз мы с командиром дежурим первыми, то наблюдая из укромных укрытий, то патрулируя местность. Кстати, очень интересную. Плато усеяно скалами – следами давней вулканической активности. Холмы потухших вулканов, причудливые, вырезанные эрозией каменные фигуры в инфракрасной оптике выглядят предельно сюрреалистично. Отработав два часа, валюсь без задних ног в палатке и отрубаюсь. Просыпаюсь от успевшей осточертеть жары, весь в поту и духоте. Выползаю, приятно обдувает и сразу обсушивает ветерком. М-да, было бы веселее без вездесущей пыли. Командир и Мансур у ноута слушают эфир. Так и подозревал, что вручение мне ноутбука имело по большей части психологическое значение, а пользоваться аппаратурой умеют все в группе.

Подхожу:

– Как там, командир? Шухер?

– Точное определение, Искандер. Военные, спасатели, пограничники… Сейчас двигаться нельзя, наверняка попадем под их радары.

Оборачиваюсь. Несмотря на темноту и усталость, мы вчера весьма недурно замаскировались, да и впадина с плоским дном подобрана с глубоким знанием дела – поперек первоначального движения от границы.

– Будем ждать и отдыхать, бойцы. Желающие – умываться и завтракать.

– Отличная команда, Ахмет. Отвечу, как пионер: всегда готов.

С водой у нас хорошо – закупились на автозаправке четырьмя пластиковыми десятилитровыми канистрами, десятком полуторок с местной газировкой да пополнили пристегнутые к бортам алюминиевые двадцатилитровые канистры. Конечно, будем экономить, но сутки точно не умрем. Сполоснувшись из кружки (хватило четко на лицо), приступаю к завтраку. Грудка индейки с картофельным пюре и подливкой очень даже ничего, как и порошковый лимонад на запивку. Погоняв еще немного ноут, с сожалением выключаем аппарат. Аккумулятор надо беречь, а активный радиообмен в месте гибели вертолета не снижается. Чего там можно столько времени делать? Солнце палит, усиливающийся ветерок гонит жар, пора бы им и разбегаться по делам. Лениво жуя прилагающуюся к пайку «диролину», пристраиваюсь в тенечке насчет еще подремать.

– Искандер!

Вздрогнув, просыпаюсь.

– В караул, командир?

– Нет, в палатку. Хамсин идет. Буря песчаная.

Буря? Точно, ветер заметно усилился, песчинки ощутимо цокают по стеклам очков. Заползаю в походное жилище, Кемаль старательно закрывает полог. Ноут? Ага, тут, у стенки.

– Искандер?

– Да, командир?

– Хамсин не совсем обычная буря. Ветер несет много песка, от трения он сильно электризуется. Будут очень плохие ощущения, у некоторых людей даже возникают галлюцинации.

– Я понял, командир. Если что – бейте сильно, но аккуратно.

Здоровяк Кемаль, улыбнувшись, кивает, закрывает лицо арафаткой. Правильное решение, последую-ка и я примеру. Кажется, песчаной пыли в палатке уже хватает. На всякий случай отстыковываю магазин, проверяю отсутствие патрона в патроннике, ставлю «АКМ» на предохранитель, магазин назад. Теперь устроиться поудобнее и набраться терпения. Одно хорошо – амеровскую шушеру у сбитого вертолета буря тоже разгонит.

Миллион шуршащих в мегафон веников – вот наиболее точное описание приближающегося звука. Он нарастал, зудел все громче и обрушился на палатку, заметно прогнув стенки. Хруст – словно пластик ножом режут. Поднимаю глаза – нет, низкий потолок цел, хотя изрядные колебания спокойствия не добавляют, как и ощущения под пятой точкой. Словно кто-то живой и мощный энергично выдергивает жмени песка невидимыми пальцами, заставляя прогибаться и уходить вниз пол. В шуме хватает ультразвуковых обертонов – заломило голову, на пороге слышимости свистит в ушах, борюсь с растущим ощущением страха. Потемнело, как ночью, спасает только включенный на минимум светодиодный фонарик.

Не знаю, сколько прошло времени – час или два? По впечатлениям – сутки. Варюсь в котле чувств и мыслей, постоянно подавляя инстинкты тела. Что-то стало меняться… Точно, делается светлее. Все? Наклонившись к самому уху, Кемаль надсадно кричит, еле слышно в дьявольском шорохе:

– Глаз бури!

Ага, помню, читал. Область в центре, вокруг которой крутятся все воздушные массы, островок спокойствия, чистого неба и яркого солнца. Очень опасный островок. Скрежет песка о тент палатки пропал, потолок засветился под солнечными лучами, а потом исчез и воздух. Судорожно пытаюсь сделать хоть глоток, но яркий свет обрывает эту попытку. Сорвало палатку?! Нам кранты.

Нет, палатку не сорвало. Похоже, хамсин снес мне башню – иначе чем глюками расстилающуюся вокруг картину назвать трудно. Хорошо хоть дышится нормально, пыли ощутимо поубавилось, да и температура заметно упала. С натугой откидываю пропыленный край арафатки, сдвигаю на лоб очки. Не помогает. Все остается невообразимо реальным. И десяток связанных мужчин-арабов в незнакомого вида одежде, и стоящие вокруг арбалетчики в средневековых латах, и два невысоких, но кряжистых рыцаря в грязно-белых одеяниях поверх кольчуг. На одежде чернеют кресты, на богато украшенных поясах висят длинные мечи. Мечами в ножнах попроще и копьями вооружена группа воинов (в голове всплывает – кнехты) рядом с лошадьми. Серый полотняный шатер метрах в двадцати дополняет картину. Сам никогда к реконструкторам или ролевикам не относился, на съемках фильмов про темное Средневековье не бывал, но уверен – это не кино. Невозможно так достоверно сыграть отчаяние и бессильную ненависть одних (треть ранена – замотаны окровавленными тряпками) и злобную радость других. Чем объяснить мощный запах немытых тел и резкий – лошадиного пота? Нахожусь в середине группы связанных, непонятное оцепенение и то, что ноги утвердились сантиметрах в двадцати над каменистым грунтом, напрочь отшибает способность рационально мыслить. Более того – меня никто не замечает. В общем, попал. Здравствуйте, призраки минувшего, давно вас не было видно.

Один из рыцарей снимает с башки ведро с прорезями, изображающее шлем, подает подбежавшему оруженосцу. Наклоняется, протягивает руку. Его напарник делает шаг в сторону, и понимаю, что неясная куча у их ног – это человек. Женщина в бесформенных (хотя и явно дорогих) восточных одеждах со связанными за спиной руками. Ухмыляясь (ну и гнусная рожа), крестоносец говорит. Речь невнятна и еле слышна, но издевательские интонации улавливаю. Рыцарь грубо вздергивает женщину на ноги, что-то спрашивает. Явный ответ – нет. Сбивающая с ног пощечина (рука урода в кольчужной перчатке), снова поднимает несчастную и срывает хиджаб. Это преступление, по меркам Востока, некоторые из пленников (что помоложе) с протестующими криками (вроде лучше слышно) отворачиваются. А я не могу оторвать взор от открывшегося лица, черных длинных волос, потрясающе знакомых глаз. Это Сьюзи, погибшая напарница из параллельного мира, вечный укор моей совести. Гневно и с ненавистью она что-то кричит в лицо обидчику. Крестоносец хватает девушку за горло, выдергивает кинжал, угрожающе подносит… Нет, убивать не собирается. Со скотской похотливой ухмылкой распарывает хламиду, обнажая такое знакомое стройное плечо и тонкое изящное предплечье. Нечеловеческим усилием поднимаю весящий тонну «калашников», с ожесточением преодолевая всевозрастающее сопротивление, сбрасываю предохранитель, передергиваю затвор. Кажется, что воздух вокруг застывает, превращаясь в камень. Еще один рвущий жилы рывок… Звук колющегося на мелкие осколки стекла, мгновенно вернувшаяся легкость движения, резкий толчок земли в подошвы кроссовок, дружный испуганный крик-вздох пленников вокруг. И два четких выстрела поставленного на одиночный огонь «АКМ».

Дах-дах.

Несостоявшийся любитель женского тела получает двойку в рыжую немытую башку и, щедро раскинув мозгами, валится на серый песок.

Дах-дах.

Его приятель (с детства ненавижу этот сброд в плащах с крестами!) потчуется парой пуль в шлем. Отличная пробиваемость! Шаг в сторону (совсем рядом свистит болт), выношу арбалетчиков. Быстрые, гаденыши, – пришлось резко приседать, пропуская ответы над головой. Но со скорострельностью у автоматического оружия гораздо лучше. Ударными темпами завершаю короткую беседу со стрелками, перещелкнув магазин, перехожу к бегущим на меня (тупо, но смело) кнехтам. «Калаш» форева! Одиночные почти сливаются в очередь, безотказная машинка бодро отдает в плечо, на пленников справа веером летят стреляные гильзы, а клиенты кончаются на глазах, в прямом и переносном смысле. Ага, пара оказалась сообразительнее – пытаются удрать на волнующихся от выстрелов лошадях. От оптики? Нельзя убегать от снайпера, идиоты, – устанете перед смертью.

Дах-дах.

Волоча повисшие на поводьях и стременах трупы, лошади замедляют ход и останавливаются.

Что-то мягко бьет в левый бок, заставляя онеметь половину тела. С грацией параличного деда разворачиваюсь навстречу новой опасности. Держа двумя руками перед собой светящийся зеленым огнем шар, от шатра идет грузный седой мужчина в поразительно чистых одеждах с крестами. Магистр пожаловал, млять! С артефактом, кудесник чертов! Вызывающая онемение невидимая паутина облепляет тело, держит руки, пытается просочиться сквозь кожу. Но изнутри на помощь приходит волна ледяной ненависти. Словно на обычную паутину плеснули жидким азотом – жалкая замороженная труха резко ломается и осыпается. Зеленое пламя гаснет, на лице магистра проступает изумление. Сейчас удивишься еще больше, урод, практически смертельно.

Дах.

Возникший точно в переносице третий глаз безоговорочно закрывает тему вражеского колдовства. Окидываю поле боя взглядом (связанные вокруг, похоже, боятся даже дышать), иду к застывшей столбиком красавице. Я понимаю, что этого не может быть, но каждый шаг, приближающий милое лицо, говорит обратное. Это она – полюбившая и погибшая там, живая и испуганная здесь. Так, непорядок: один арбалетчик жив, пытается ползти, оставляя за собой жадно впитываемый песком кровавый след.

Дах.

Контрольный выстрел обрывает мучения, внося свинцовую правку, девушка вздрагивает. Ее карие глаза, изящные дуги бровей, красивое смуглое лицо, немного тонковатые губы, которые так приятно было целовать… Сьюзи…

С покорным отчаянием и готовностью к самопожертвованию, что-то боязливо, с мольбой шепчущая моя страстная и ранимая Сьюзи.

– Не бойся, милая.

Автомат на плечо, подхватываю кинжал, режу веревки. Надежда и удивление в прекрасных карих глазах. Поднимаю, подаю платок-хиджаб. Не верит, боится взять, стоит недвижимо. Насильно засовываю в руки, возвращаюсь к мужчинам. Тот, что справа, явно из командиров – видны самообладание и мужество, пытается выдержать мой взгляд. Остальные, похоже, жалеют, что живы, – столько ужаса на побелевших лицах. Режу путы, протягиваю кинжал. Хочет взять, но пальцы не слушаются – онемели. Ладно, справлюсь сам. Освобождаю следующего, поглядывая на девушку. Сьюзи (по-другому звать не могу) уже спрятала личико под темным платком, открыты только выразительные глаза. Подобрав здоровый тесак, помогает. Все развязаны, но чего-то ждут. Ждет и девушка, бросив тесак. Так, пауза явно затягивается. Беру меч рыцаря, решительно подаю рукояткой вперед командиру, повелительно указываю на трупы и лошадей. Ну, наконец-то! Гортанные команды, бойцы снимают с покойников оружие и кольчуги, ловят лошадей, тащат какие-то мешки. Лишь моя Сьюзи не участвует в суматохе. Подходит, смотрит в лицо, певуче звучит такой знакомый голос. К сожалению, ничего не понимаю. Снова говорит. Улавливаю только благодарность в интонациях, улыбаюсь в ответ. Вижу по глазам – девушка тоже улыбается. Подбегает командир. Опасливый взгляд в мою сторону, требовательный – на Сьюзи, короткая речь. Точно, отряд готов к движению, вот скакун и для красавицы.

– Беги, милая!

Подкрепляю слова понятным жестом. Полный благодарности взгляд, шаг ко мне, протягивает на ладони серебряное украшение. Не могу отказаться – столько просьбы в прекрасных глазах, – забираю, чувствуя знакомые тонкие пальчики. Пытающегося возразить командира девушка обрывает одной повелительной фразой. Делает шаг назад… и исчезает за стеной обрушившегося со всех сторон песка. В последний миг успеваю зажмуриться (в лицо больно бьют песчинки) и затаить дыхание. Очки на место, подарок в карман, арафаткой закрыть лицо, попытаться определиться. Бесполезно. В шуршащей и гудящей круговерти не видно ничего. Проклятый песок лезет во все щели, добираясь до тела жадными горячими струйками. Протягиваю руку, пробую пойти по спирали и сразу натыкаюсь на борт джипа. Отлично! Вот капот, теперь ясно, где палатки. Шарю по полотну в поисках входа, внезапно крепкая рука хватает за кисть и втягивает внутрь.

– Искандер! Ты где был?!

А буря, похоже, стихает – слышу Ахмета вполне прилично.

– Командир, ты все равно не поверишь. Что произошло?

– Ты сидел, а потом исчез. Просто исчез, растворился в воздухе.

Кемаль продолжает:

– А потом я услышал, как кто-то ищет вход. Что с тобой случилось?

Приводя в порядок мысли, отплевываясь в салфетку от вездесущего песка, пересказываю происшедшее. Несмотря на все самообладание, видно, что парни, мягко говоря, потрясены.

– Ты уверен?

Отщелкиваю рожки, разряжаю. В первом всего два патрона, во втором – десяток. Передергиваю затвор, вылетает патрон. Из автомата ощутимо разит сгоревшим порохом. Засовываю руку в карман, вместе с налетевшим песком достаю украшение. Толстая цепочка-браслет из широких звеньев, висящий на ней маленький изящный кувшинчик размером в два наперстка. Открытая крышка-пробочка на колечке украшена неплохим изумрудом, на звеньях россыпь мелких разноцветных камушков. И везде вязь арабского письма. Под ярким светом врубленного на полную мощь фонарика Ахмет и Кемаль пытаются разобрать текст. Впрочем, у меня уже есть догадка – в речи людей той эпохи мелькало знакомое слово, с ним обращалась и девушка.

– Там что-то про заточенного джинна, парни? И запрет открывать крышку?

Выбивая из одежды песок, помогая очистить веником (незаменимая вещь) машины, участвуя в свертывании лагеря, постоянно ловлю взгляды Ахмета и Кемаля. Понимаю парней: поверить сложно, не верить нельзя – один из членов отряда выступил в роли запертого в кувшинчике (а не в лампе, как в предании) сказочного джинна. Довольно неслабого, надеюсь. Крестоносцев зачистил четко, по жесткой схеме. Спасенная – дочь высокопоставленного вельможи, если не самого Саладина. А кувшинчик ведет свою историю со времен легендарного победителя джиннов султана Гарун аль-Рашида. Взятая в плен с остатками охраны девушка терпела до последнего, но при угрозе изнасилования выдернула-таки пробочку из висящего на браслете сосуда, и веревки не помешали тонким длинным пальцам. Согласно преданию, джинн обязан выполнить желание, но в расплату заберет душу вызвавшего, на то он и демон, говоря привычным языком. М-да… Интересно, это случилось в нашем прошлом или параллельном? Выполню задание – пороюсь в Интернете, вдруг легенду о себе любимом, найти удастся? Такая вещь, как неправильный демон (с автоматом Калашникова), должна оставить след. И еще немного полегчало на сердце. Эх, Сьюзи…

Выскочив на трассу у Тадмора, теперь ничем не выделяемся среди мирного потока машин. Пулеметы сняты и упакованы в чехлы, «калашниковы» пристроены в удобных тайниках, одинаковые бейсболки с эмблемами и новые наклейки на бортах говорят, что мы теперь представляем собой специальную службу доставки и охраны грузов. Следы песчаной бури видны на шоссе, поэтому пропыленные (хотя и старательно вытряхнутые) камуфляжки не внушают подозрений внимательным ребятам с интернациональной надписью «Полиция» на автомобилях. Думаю, номерные знаки Мансур тоже прикрутил соответствующие. Джипы ровно держат скорость, моторы уверенно гудят. Страшновато было выезжать из долинки – летящий из всех щелей кузовов песок создавал полное ощущение пожара и густого дыма. Пополнив запасы минералки в магазинчике у очередной заправки, не отказываем в удовольствии почаще прикладываться к полуторалитровым бутылкам. Минералка хороша. С кислинкой, типа нашей «Азовской» номер два. Кстати, по мере продвижения в западном направлении воздух, кажется, делается мягче и чище. Впечатление подтверждается у Хомса – присутствует явная субтропическая морская нотка. По объездной проезжаем мимо вполне цивилизованно выглядящей Хамы, сворачиваем влево к горам. Запас времени изряднейший, к точке рандеву лучше добираться в темноте, поэтому сворачиваем к кафе со столиками под выгоревшими полотняными тентами в оставшемся неизвестным поселке. Близнецы остались дежурить в машинах, остальная группа заняла стол. Официантка в парандже (как она там не парится?) принесла что-то мясное, пряное и невероятно изысканное в глубоких тарелках, потрясающий, сваренный прямо на наших глазах кофе – романтика. Зная отношение к израильтянам в Сирии, ожидал недоброжелательного к себе, но напрасно. С весьма схожей внешностью насчитал навскидку пяток посетителей, а тщательно отрепетированные арабские «спасибо» пришлись весьма кстати. Кемаль и Мансур, поев, сменили близнецов, мы с Ахметом кайфовали, чередуя крошечные глотки кофе из чашечек и прохладной воды из высоких стаканов. Бормочущий телевизор на стойке бара (абсолютно сюрреалистически выглядящей без бутылок спиртного) повествовал о творящихся совсем рядом в Ливии ужасах. Англы совершенно оборзели – уничтожили законного правителя, да еще и бахвалятся этим перед всем миром. Передел идет полным ходом, а ливийская нефть, к слову, поставляется исключительно в Европу. Еще один стимулирующий крючок для партнеров по НАТО. Аслан и Ахмет негромко беседуют на арабском, изображаю, что внимательно слушаю, повинуясь малозаметным жестам командира, киваю в нужных местах. Что же, часа полтора проведены в цивилизованных условиях, солнце клонится к горизонту, пора ехать.

Темнота опять упала внезапно и глухо, переходим на ПНВ. На этот раз аккумуляторы не экономим – приборы на всех. Рельеф делается все более горным, джипы всерьез демонстрируют качества реальных внедорожников. Где-то к двенадцати в лицо ощутимо пахнуло запахом близкого моря – влажным, с солью и йодом. Тропа, по недоразумению считающаяся дорогой, заканчивается крошечным плато. Приехали – впереди обрыв и бескрайний простор, снизу доносятся шум прибоя и острый запах водорослей. Маскировка машин, ставим палатки, в первую смену опять дежурим с Ахметом.

– Быстро мы добрались, удачно. Лодка придет завтра ночью, поэтому сутки отдохнем. Как у тебя настроение, Искандер?

– Если честно – сплошная романтика, командир. До сих пор не верится, что все происходит со мной.

– В кое-что мне тоже не верится.

Улыбаюсь, достаю из кармана браслет с кувшинчиком:

– Ты сомневаешься в словах джинна?

Легкий хлопок по плечу:

– Нет, о честнейший. Но, Искандер, если вдруг ухудшится самочувствие, испортится настроение – сразу скажи. Это нормально, обычный откат. У нас есть чем с этим бороться.

– Ясно, командир.

Что такое отходняк после дела, сам знаю не понаслышке. Но то после дела. А сейчас, по мере приближения к главной цели, внутри только сворачивается тугая пружина азарта, ответственности и уверенности. И хрен меня что остановит.

Подняв Мансура с Кемалем, заваливаемся спать. Последние мысли перед уходом в царство Морфея – хорошо, что у нас никто не храпит, и очень классно было бы искупаться.

Все-таки желаниям свойственно сбываться – оказывается, место стоянки подобрано с глубоким знанием дела. Внизу оказалась полностью скрытая от наблюдения сверху полоса крупной гальки и обточенных прибоем камней. Целых десять метров длиной и полтора шириной. Выход на нее проходит через хитро извивающееся ущелье, заканчивающееся глубокой трещиной с чистой, сине-зеленого отлива водой. Вот в этой природной ванне изрядной глубины, честно разыграв очередь, мы по одному и отмокали, смывая с тела въевшийся вездесущий песок. Коврик на достаточно ровной полосе позволил позагорать во второй половине дня. Каждому по часу воздушных и морских ванн, трое на контроле, двое спят – и так по кругу. В общем, Средиземное море мне понравилось – приятная водичка. Тщательно выбитые от песка и пыли камуфляж и нательное белье, обильное питье и нормальное разнообразное питание (вроде как у амеров двадцать четыре разновидности наборов) из сухпайков способствовали хорошему настроению. Развернутый комплекс контроля фиксировал лишь дальний радиообмен, в общем, отдохнули прекрасно. В двадцать три часа подала голос рация. Обмен контрольными фразами – все нормально. Заведя машины, отгоняем их в соседнюю расщелину, почти пещеру, маскируем. Все имущество оставляем там – с собой только «браунинги», ядерный заряд и небольшие сумки. У меня через плечо дополнительно висит ноутбучная. Вплотную к полосе под обрывом (неслабые там глубины) подходит подводная лодка. Встречающего на носу моряка Ахмет и Мансур знают лично, дружески перебрасываются приветствиями. Переброшены в параллель два трапа, осторожно переносим фугас, наддаем к темной рубке. Под ногами ощущаю пружинящий толстый слой плотной резины. Прочный фал опускает добычу в главный рубочный люк, перешагнув отполированное кольцо комингса, не отказываю себе в удовольствии спуститься по надраенным поручням на одних руках, с морским шиком. Удается без проблем. Внизу встречает сложный и мгновенно узнаваемый запах подлодки. Так, а что забыл? Блин, не поприветствовал военно-морской флаг, маразматик! Впрочем, стоп: флаг не поднимался, а я не в форме. Явный матерый мичманец в рабочей робе без погон встречает нашу команду, сверху уже задраивают люк, и раздается почти забытое: «По местам стоять, срочное погружение!» Под еле уловимый гул электромоторов лодка уходит в глубины Средиземного моря. Не прошло и десяти минут с начала погрузки.

Да, транспортное средство на этот раз нам досталось незаурядное. Когда-то проекта 877, класс «морской охотник», лодка подверглась изрядной переделке и модернизации. Принципиально новые аккумуляторные батареи и электродвигатели, современный немецкий дизель, изотопный источник тока в качестве вспомогательного, новые бесшумные насосы, сверхсовременные сонар и средства электронной разведки… Похоже, от первоначального осталась только оболочка, да и та подверглась кардинальной доработке. Толстенный слой спецрезины на легком корпусе и полная бесшумность превратили древний агрегат в невидимку. Продуманная автоматизация, комфортабельные каюты, безупречно работающая установка регенерации воздуха, опреснитель. Да, так служить можно. Нет, так служить нужно! Десять человек команды на весь корабль да мы, гостящие.

* * *

Еще раз проверив разложенный инструмент, надежность крепления корпуса фугаса, поправляю рабочие перчатки и приступаю.

Вчера были встречены с исключительным флотским гостеприимством. Намывшись в горячем душе (есть даже сауна на две персоны!), переодевшись в чистое белье, темно-синюю рабочую робу по размеру и кожаные «подводницкие» тапочки, от души попив чайку с шоколадными конфетами в кают-компании, а потом прекрасно выспавшись в уютных и комфортабельных двухместных каютах, ощутили себя заново родившимися. Дополнительная радость для меня – пока ждал очереди в душ, Мансур смыл грим и снял накладки. Конечно, по окончании перехода все назад – в документах будет «арабское» фото, но хоть сейчас лицо отдохнет. Ровно жужжащая электробритва окончательно навела привычный порядок, закрепленный пристойной туалетной водой «Командор». Утренний кофе со сгущенкой и батон со сливочным маслом и джемом, гальюн, за который захотелось расцеловать разработчиков (не стесняясь, в губы), создали неповторимое настроение и способствовали возникновению непреодолимого желания поработать. Вот по разрешению командира корабля (безошибочно определил как капитана второго ранга) и собираюсь сейчас раскурочить порождение вражеского военного гения в превращенном в техническую лабораторию первом, торпедном, отсеке.

Снова жму кнопку тестирования, внимательно прослушивая бочку стетоскопом. Тишина. Не щелкают реле, не пищат преобразователи напряжения. Это неправильно. Ясно главное – проверка электроники поверхностная. Внимательно осматриваю верхнюю часть заряда. Узел управления закреплен в торцевой крышке, по кругу идут стандартные винты под крестовую отвертку, затянутые и раскерненные. Ничего, победим. Молоток, дрель, отвертка – без усилий вывинчиваю по одному. Интересно: даже на краску не посажены. Экономили время? Еще раз просматриваю крышку, поддеваю шлицевой отверткой. Короткий сип воздуха – сравнялось давление. Осторожно принюхиваюсь – нет, тухловато-озоновый душок отсутствует. Аккуратно поднимаю блин крышки, за ним тянется жгут проводов. Подсвечивая налобным фонариком, заглядываю внутрь. Там, совсем близко к краю, переборка с единственным разъемом. Пытаюсь открутить, неожиданно легко поддается. Да он и завернут на один виток! Никому нельзя доверять. Вот бракоделы! Откладываю крышку, предметно изучаю переборку. Хм-м, а это, оказывается, передняя стенка цилиндрического корпуса, установленного в бочку. Какая-то матрешка получается. Или, что вероятнее, цилиндрическая боевая часть, установленная в удобный для переноски корпус, снабженный схемой задействования. Так, а как достать боевую часть? Поддеваю проходящий по периметру уплотнитель. С усилием – долой. Две пластиковые пробки. Выкручиваю, обнаруживаю несквозные отверстия, скорее всего, под рым-болты. Диаметр – десятка. Без особой надежды пробую подходящие по калибру из лодочного метизного комплекта. Не понял? Отлично ввинчиваются, а ведь резьба вроде должна быть дюймовая, а не наша метрическая.

Ну да ладно. Затягиваю по направляющим, подвожу электролебедку, цепляю стропы. Полегоньку вверх. Идет. Еще вверх. Вполне нормально идет, зазор позволяет вытянуть без натуги. Под мерное жужжание электропривода серебристый дюралевый цилиндр покидает корпус. Заглядываю в пустую бочку. Ничего, кроме уплотнителя на дне. В сторону, подлюку. Опускаю на освободившееся место боевую часть, разворачивая для осмотра. Так, большой люк на шлицевых потайных винтах, маркировка… Стоп! Этого не может быть – маркировка по-русски. Память услужливо находит близкий вариант – боевая часть ракеты противокосмической обороны. Очень схоже, да и сама компоновка близка. Но как такое возможно?! Уже осознавая беду, укладываю цилиндр в подходящий ложемент и приступаю к разборке.

Через сорок минут невидяще смотрю на выпотрошенный корпус, собирая в кучу разбегающиеся мысли. Так, товарищ майор, успокоиться! Давай по порядку.

Это компактный термоядерный заряд – сомнений нет. Общая характерная компоновка, гнезда электродетонаторов, показания ноута со спектральной приставкой – тут правильно. Что неправильно? А неправильно все остальное. Корпус боевой части переделан металлообрабатывающими станками (видны следы обработки) из обычной старой отечественной ракеты ПКО или даже ПВО. На всех узлах закреплены алюминиевые шильдики с надписью «Сделано в России», практически идентичные настоящим. Но есть прокол – на двух присутствует обозначение п/я «четыре четверки», а завод переименовали еще во время моей службы в чине капитана. В срок годности, соответственно, не укладываемся. Выщелкиваю, осматриваю детонаторы – отсутствует маркировка, да и компоновка не наша, а американская. Жгуты, как и разъемы, тоже не относятся к отечественным образцам, контакты штепсельных разъемов обозначены латинскими буквами. Много мелочей вроде окраски, контрящих крепеж узлов, да и само начертание русских букв не соответствует отечественным стандартам. Единственный вывод – это подделка. Достаточно зеленая липа, сработанная хорошими и знающими предмет специалистами. Термоядерный заряд иностранного производства, которому старательно придавали вид российского. Зачем? Прозваниваю тестером жгут от исполнительной схемы на детонаторы. Что-то маловато сопротивление. Снимаю жгут совсем, снова прозваниваю. Беда та же. Уже уверенно можно сказать – при такой неисправности подрыв заряда невозможен. Аккуратно разбираю разъем. Что и следовало доказать: параллельно цепи детонаторов впаян низкоомный резистор. Приглядываюсь – пайка мастерская, на уровне заводской работы. Твари! Продолжаю скрупулезную проверку, обнаруживая все новые неисправности, исключающие штатный подрыв, да и подрыв вообще. Труднодоступная задняя полусфера заряда – нет контакта во всех гнездах детонаторов (вложены тонкие фторопластовые полоски). Штепсельный разъем электронной схемы – не состыкован. Аккумуляторная батарея… Прибор показывает нормальное напряжение, но подключенная нагрузкой лампа, вспыхнув, сразу гаснет. Ясно, у одного из элементов сборки высокое внутреннее сопротивление. Питания электроники от такого источника можно не ждать. Теперь электронная схема. Удивительно – внешне нормальная. Кстати, детали только российские и советские, лишь микросхемы из братского Китая. Выставляю на источнике тока необходимое напряжение, подключаю схему. Ага, есть штатный писк преобразователей! Потребление тока в норме. Проверка тестером… И выходное напряжение в норме. Контроллер подачи управляющих сигналов… Молчит. Разбираю. Отсутствует перемычка на входе. Впаиваю, проверяю… Теперь работает.

Дотошно устраняю неисправности, контролирую каждую цепь, каждый узел. Еще пара мест диверсий, причем продуманных, тонких. Что получается: максимально схожий с российским заряд умело и незаметно приводили в состояние, исключающее срабатывание. Причем выводили из строя заведомо исправные узлы, многократно дублируя результат. Хорошо, это я победил. Плохо, что нет стенда с фирменной контрольной аппаратурой, но даже по показаниям тестера полностью уверен – рванет. И, кстати, судя по габаритам термоядерного ядра, явно за пятьдесят килотонн. Вымотался как собака, но электроника отремонтирована. Время? Ого, пятнадцать тридцать. Парни, однозначно, решили не мешать процессу, понимая, чем я занимаюсь. Ладно, прервемся, дезактивация в виде душа и обед, а после еды еще поработаем.

Наваристый борщ со сметаной и сочные голубцы радуют желудок, ожидает своей очереди легендарный флотский компот, но праздник вкуса проходит мимо гудящих от напряжения мозгов. «Зачем?» и «Почему?» практически получили ответ, остались только извечные российские «Кто виноват?» и «Что делать?».