Текст книги "Апсу"

Автор книги: Александр Марков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава 8
ПУТИ РАСХОДЯТСЯ

Гил проснулся только поздно вечером. Рана на плече, промытая и перевязанная его заботливой сестрой, почти не болела, но голова раскалывалась и перед глазами бежали круги. Во сне его мучили кошмары, он чувствовал себя совершенно разбитым. Спустившись в гостиную, он увидел Эалин. Она спала в кресле, бледная и усталая. При звуках шагов она открыла глаза.

– Что случилось?

– Ничего. Я проснулся. Почему ты не ложишься в постель?

– Я не собиралась спать. Просто присела на минутку. Как твоя рука? – В порядке. А как остальные?

– У Гилдора перелом. Больше ничего серьезного. У тебя не болит голова?

– Болит… – Гил присел рядом. – Кошмары снились. Иди ложись, Эа, ты же устала… Посмотри, какие у тебя синяки под глазами.

– Ерунда. Лучше расскажи мне о своем самочувствии. Какие тебе снились кошмары?

– Я почти ничего не помню… Какие-то собаки за мной гнались.

Гил помолчал, вздохнул, потом доверительно посмотрел на сестру.

– Эа, ты такая умная. Объясни, почему у меня так тоскливо на душе? Вроде мы победили, а радости нет. Все как-то неправильно получается. Хочешь добра, а погибают дети. Я очень много думал в последнее время. Почему человек такое странное существо? Как будто нас кто-то склеил из двух разных половинок, совершенно не подходящих друг другу. Одна часть – душа – все время хочет чего-то светлого, прекрасного, рвется в небо… А другая половинка – ум и тело – не только не может эти желания исполнить, но даже и понять их не в состоянии. Все у нас валится из рук, все получается совсем не так, как мы хотим. Ты понимаешь, о чем я говорю? Эалин кивнула. Она удивленно смотрела на брата.

– Ты сам до этого додумался? «Сущность человека» – специальный предмет в асор-гирских школах, его два года учат. А ты уловил главное без всякой учебы. Верно… Все в природе гармонично. У животных – маленькая, неразвитая душа, и ум и тело под стать ей. У дэвов тоже все соразмерно – великие души, великий разум, огромная сила. И только человек не такой, как все. Ума у нас немногим больше, чем у животных, а души, почти как у дэвов, велики. Наши далекие предки такими не были. Они были просты и бесхитростны, как звери, не писали стихов и картин, не рвались к звездам, зато умели упорно трудиться и знали, как выжить в суровой борьбе. Но пришли дэвы и вложили в нас свой беспокойный дух. Они нарушили равновесие, поместив великое сокровище в простенький деревянный ящик. И мы стали такими, какие мы есть, – хрупкими, непрочными, потому что все наши внутренние связи напряглись, надорвались, ослабли. И теперь, – Эалин говорила с нарастающим возбуждением, под конец она уже почти кричала, – теперь дэвы вынуждены скрывать от нас правду, чтобы их любимые, но такие слабые и нежные домашние животные ж свихнулись, узнав, что весь их мир висит на волоске!..

Гил невольно отшатнулся. Эалин продолжала уже более спокойным голосом:

– Этой ночью я говорила с Бхаргом и очень многое узнала о нашем мире. Я не могу больше носить это в себе, я должна с кем-то поделиться, и мне наплевать, что думают дэвы по этому поводу. Ки-Энду рассказывал нам о войне, верно? Так вот. Война не окончена. Шемай-Лох жив, и живы остальные восемьдесят дэвов, исчезнувших тогда вместе с ним. Только они уже не дэвы. Бхарг называет их тунр, туны – черные великаны с огненными глазами и белыми костяными пальцами. Понятно, почему они стали такими, – ведь у дэвов не может быть несоответствия между телом и душой, у них это единое целое. Туны создали нидхагов, вселив зло в сердца людей. И теперь нидхаги теснят нас все дальше на восток. Помнишь, Элиар спросил Мидмира: «Исчезнет ли зло после нашей победы?», и Мидмир ответил: «Нет, оно только окрепнет». Так и случилось. Зло оказалось сильнее дэвов. Ничто не спасет нас. Нидхаги уничтожат людей, и вся земля станет царством Шемай-Лоха.

Гил чувствовал, что у него мутится рассудок. Головная боль усилилась и стала почти невыносимой.

– Что же это… – пробормотал он. – Ки-Энду сказал, что мир погибнет, потому что цепь не выдержит, и Гарм вырвется на свободу… Теперь еще Шемай-Лох… Неужели нам нет спасения?

– Мы не можем ничего сделать, – сказала Эалин. – Ты же сам говорил человек беспомощен, он даже сам себя не в состоянии понять.

– Нет, я не верю! Мы же выгнали нидхагов, значит, со злом можно бороться! Я поеду в Асгард… Дэвы спасут нас! Мир не должен погибнуть! – Думаешь, дэвы ничего не знают? Раз они не сопротивляются, значит, они бессильны. Поверь, если Шемай-Лох одержит победу, горе дэвов будет гораздо больше, чем горе людей. Погибнет их прекрасная мечта, их последняя надежда. – Ведь они верили, что человек когда-нибудь обретет достаточно мудрости, чтобы познать самого себя, и тогда люди сами станут как дэвы. Так бы и случилось, если бы наш мир был вечен.

Эалин замолчала, устремив взгляд куда-то вдаль. Гил чувствовал, как слезы наворачиваются у него на глаза, в горле стоял комок, кулаки невольно сжались. Вдруг дверь открылась, и в комнату вошли Ки-Энду и Мирегал.

– Гил, что с тобой? Почему ты плачешь?

– Мирегал – Я не заметил, как вы вошли… Эалин сказала, что мы все погибнем, Шемай-Лох…

– Эалин! – гневно вскричал Ки-Энду. – Что ты тут наговорила? Ты не имела права…

– Замолчи! Мне надоела эта дурацкая игра! Теперь уже все равно! Пусть они знают – и про Гарма, и про тунов!

– Откуда тебе известно, кто такие туны? Разве ты была в Высокой школе?

– Нет. Мне сказал Бхарг.

Ки-Энду долго и пристально смотрел на Эалин.

– Так… Значит, это произошло. Утечка информации, как говорил мой учитель Асмол. Что ж, может, это и к лучшему. Ну и что вы теперь намерены делать?

– Я поеду в Асгард, – сказал Гил глухим голосом, словно в бреду, – и узнаю у дэвов все как есть. Я не верю… мы не погибнем! Дэвы знают секрет вечной жизни – Я… добуду его…

Глаза Гила остекленели, голова бессильно упала на грудь.

– Что же вы стоите! – вскричала Мирегал. – Видите, ему плохо! Сделайте что-нибудь!! Ки-Энду подошел к Гилу и, достав пузырек, влил ему в рот несколько капель.

– Так я и думал… – с отчаянием проговорил он. – Началось. Хорошо, что я догадался заехать к себе за лекарствами. Сейчас они все начнут сходить с ума.

Гил медленно поднял голову.

– Бессмертие… – прошептал он.

– Успокойся, Гил, – сказала Мирегал. – Я с тобой. Все будет хорошо.

В дверь негромко постучали – вошел Бхарг.

– Омр… Все здесь! Хорошо. Я с переправы. Мои мне сказали: предатель! Иди к своим людям. А я и сам так решил.

– Молодец, Бхарг. Спасибо, что доверяешь нам. А куда они пошли, твои сородичи? В Ахел?

– Нах, нет! Там гуллы! Пошли на север вдоль берег. Говорят: мы вернемся! Будет большой война! – Это правда: они могут вернуться, – сказал Ки-Энду. Кого-то надо срочно отправить в Элор – сказать королю, чтобы собирал армию для охраны границ. Я думал сам поехать, но теперь не получится – не могу бросить Ио-Син-а-Хут.

– Здесь не будет война. На западный берег нидхаги не живут, всех гуллы жрат. Война будет на север – наши пойдут в великий лес, оттуда – в Эл-а-Ден, а Эллигат. Надо туда идти, предупредить. Ио-Син-а-Хут – идти в Эллигат, помогат. Армия короля – тоже.

– В Эллигат? Ты уверен? Хорошо. Завтра соберем совет, все решим. Эалин, позаботься о Гиле и не рассказывай ему больше ничего, прошу тебя. Пусть завтра приходит с утра в Желтый Ручей на совет. Вот, это тебе, – Ки-Энду выложил на стол несколько пузырьков и крошечных глиняных кувшинчиков. Разберешься, что к чему?

– Да, конечно. Спасибо.

– Мирегал останется тебе помогать. Ну, до встречи. Бхарг, съездишь со мной в горы? Нужно отвезти туда одну вещь.

Приехав с Бхаргом в Желтый Ручей, они сняли с крыши кузницы большой ящик из черного материала, похожего на непрозрачное стекло, и погрузили его на телегу. На одной из боковых граней ящика было несколько небольших отверстий.

– Надо затащить эту штуку на вершину горы, – сказал Ки-Энду.

– А что это такое?

– Ки-Энду мрачно усмехнулся.

– Труба Хейм-Риэла. Настоящая. Одна из семи. До вашего прихода она стояла в горах, нужно вернуть ее на место.

На следующий день в Желтый Ручей съехался почти весь Ио-Син-а-Хут. В доме не нашлось места всем, поэтому расположились на лужайке возле кузницы, Среди собравшихся выделялась фигура Бхарга: после долгих уговоров он позволил Мирегал подстричь себя и причесать. На груди у него блестела медная пластинка, сделанная Ки-Энду специально по его просьбе, чтобы никто не принимал его за простого нидхага. На пластинке была выгравирована надпись: «Ио-Син-а-Хут».

Гил тоже пришел на совет. После принятых снадобий он воспрянул духом и сейчас выглядел отдохнувшим и бодрым. Только глаза смотрели тверже и решительнее. Мирегал сидела рядом с ним притихшая и грустная – она только сегодня утром узнала от Эалин о тунах и Гарме, и еще не успела прийти в себя.

Увидев, что все в сборе, Ки-Энду взял слово.

– Насколько я понимаю, всем уже известно, почему нидхаги так испугались труб и обвала, – Ки-Энду с усмешкой посмотрел на Бхарга. Тот стал смущенно оправдываться:

– Я удивлялся: почему люди ничего не знат? Как слепой котенок. Зачем ваши туны – шрак! – дэвы делат из всего тайна? Меня спрашиват: почему так боитесь труб? Я и сказал: харек, говорю, Хейм-Риэл, Гарм элуз – на свободе, то есть. Я думаю, правильно сказал. Нельзя воевать и ничего не знат.

– Ясно. Что ж, спасибо, ты взял на себя самое неприятное. Я и сам собирался все объяснить. Я рад, что почти никто из вас не пал духом, узнав о Гарме.

– Да уж! Все бодры, веселы и беззаботны, как никогда, – заметил Ган-а-Ру, оглядывая мрачные, осунувшиеся лица собравшихся.

– Не все еще знают, как завершилась переправа, – продолжал Ки-Энду. Пусть кто-нибудь, кто там был, расскажет, только покороче, у нас мало времени.

– Все прошло гладко, – начал Энар, – правда, нидхаги были недовольны, что мы отправляем их в Ахел – в лапы к гу…

– Но они не пытались сопротивляться? – спросил Ки-Энду.

– Нет. Мы предложили им подождать, пока будут доставлены их лошади и имущество, но они отказались. Как только всех переправили, они тут же двинулись на север, прямо по берегу, не отходя от реки даже на сотню шагов. Они шли очень быстро. И женщины с грудными детьми на руках, и маленькие ребятишки – никто не отставал. Пятеро наших пошли за ними следом, чтобы узнать, где они свернут. Пока никто не вернулся.

– В лес они идут, – уверенно заявил Бхарг, – в Хумба-Гир.

– Спасибо, Энар, – сказал Ки-Энду. – Теперь надо решить, что делать дальше. Нидхаги могут вернуться. Мы должны встать на охрану границ. Кого-то нужно немедленно послать в Элор – сообщить о случившемся королю и просить его прислать людей нам на помощь. Еще кто-то должен поехать в Эллигат. Бхарг сказал, что эта крепость, скорее всего, первой подвергнется нападению нидхагов, если они решат мстить – ведь она стоит как раз между нами и Великим лесом.

– В Эллигат поеду я, – встал Гил.

– Ты ранен, тебе лучше остаться здесь, – возразил Ки-Энду.

– Нет. Я твердо решил ехать. Из Эллигата я отправлюсь в Асгард и буду говорить с дэвами. Я не хочу, чтобы наш мир погиб. Дэвам должен быть известен секрет вечной жизни – ведь сами они бессмертны. Я выведаю у них эту тайну. Я добуду миру бессмертие.

– Ты говоришь глупости, Гил, прости меня. Дэвы не знают никакого секрета, и они смертны – просто живут очень долго, несколько тысяч лет. Но поехать в Асгард действительно нужно. Во-первых, сообщить об изгнании нидхагов и спросить совета. Во-вторых, рассказать, что мы видели в Тетагире. И, наконец, нужно узнать у них то, о чем все мы, наверное, много раз задумывались и не находили ответа: почему дэвы не защищают нас? Но и это еще не самое главное – возможно, они просто не в состоянии этого сделать. Меня больше удивляет, почему при полной нашей беззащитности нидхаги до сих пор не стерли нас с лица земли? Очевидно, существует какая-то неведомая нам сила, которая их одерживает? Это и нужно узнать в первую очередь – что это за сила и можно ли ее использовать в нашей борьбе.

– Вот-вот, – сказал Гил, – это я и имел в виду. Я уверен, что такая сила существует. И если мы сумеем направить ее против нидхагов и тунов, зло будет уничтожено, мир обретет бессмертие, и тогда сбудется великая мечта дэвов За этим я и еду в Асгард!

– Что ж, хорошо. Теперь мы поняли друг друга, – сказал Ки-Энду. Осталось решить, кто поедет к королю.

Через два часа после окончания совета Беллан и Хайр выехали на дорогу и двинулись на восток, в сторону Элора. Они гнали перед собой около сотни отборных овец – обычная ежегодная подать, отправляемая жителями западных долин Эн-Гел-а-Сина в столицу. Стадо было бы гораздо больше, если бы так много людей не уехало из этих мест в последние дни. Король расплачивался за овец золотом, часть их шла на нужды города, большинство же перевозилось по Энсингелу в Асор-Гир и Асгард.

Гил отправился в Белые Камни, и Мирегал поехала с ним.

– Возьми меня с собой, – попросила она, когда они после ужина остались наедине в гостиной. – Я не хочу оставаться здесь. Я чувствую, что мы больше никогда не встретимся, если ты уедешь без меня.

– Нет, Ми. Путь неблизкий, тебе будет трудно. Я обязательно вернусь…

– Ты не вернешься! Я знаю! Ну, пожалуйста, пожалуйста, не бросай меня, не оставляй меня здесь одну!

– Что ты… не плачь, глупенькая! Ну хорошо, поедем вместе.

Мирегал немного успокоилась.

– Ты так изменилась за эти дни, – сказал Гил.

– Ты тоже, – всхлипнула Мирегал.

– Ты раньше никогда не плакала. Наверное, это из-за того, что ты узнала про все эти злые силы?

– Не знаю… Наверное… Но это не главное. Просто я сердцем чувствую беду и боюсь тебя отпускать. Я… я люблю тебя!..

И на следующее утро Гил и Мирегал – он на серой лошади, она на белой отправились в путь. Когда они проезжали через Желтый Ручей, Ки-Энду вышел попрощаться с ними.

– Вот и расходятся наши пути, – сказал он. – Кто знает, встретимся ли мы снова? Прощай, Гил, прощай, сестренка. Да сопутствует вам удача.

– Что ты, Ки? До Асгарда всего пять дней езды! Луна едва начнет убывать, когда мы вернемся.

– На войне время течет по-другому. За десять дней многое может случиться. Но хватит об этом… – Ки-Энду неожиданно улыбнулся. – К сожалению, мне придется нарушить вашу идиллию. С вами поедут Бхарг и Энар. Что поделаешь, Мирегал, свадебное путешествие придется отложить!

– А откуда ты знаешь, что мы… – смущенно пробормотал Гил.

– Я слишком долго жил под одной крышей с этой юной особой, чтобы не понять, что означает этот восторженный блеск в ее глазах. Будьте же счастливы! А что касается Бхарга, то он обязательно должен поговорить с дэвами, ведь ему, может быть, известно многое, чего не знают ни они, ни мы. А без Энара вы просто не найдете дороги. Они ждут вас у Балга. Прощайте!

– Мы скоро вернемся! – Гил и Мирегал поскакали на юг, к трактиру, и вскоре скрылись в белесом тумане, поднимавшемся над серным ручьем.

Глава 9
ПОИСКИ БЕССМЕРТИЯ

Почему, Гильгамеш, ты исполнен тоскою?

Потому ль, что плоть богов и людей в твоем теле,

Потому ль, что отец и мать тебя создали смертным?..

Ярая смерть не щадит человека:

Разве навеки мы строим домы?

… сбираются Ануннаки, великие боги,

Мамет, создавшая судьбы, судьбу с ними вместе судит:

Они смерть и жизнь определили,

Не поведали смертного часа,

А поведали: жить живому!

«О все видавшем», эпос о Гильгамеше, Х

Вскоре после полудня четверо всадников доехали до развилки и свернули на правую, эллигатскую дорогу. Бхарг в темно красном нидхагском плаще ехал впереди, глазея по сторонам и выпячивая грудь с блестящей медной пластиной. Вьючная лошадка шла в поводу: Балг дал путешественникам продуктов на дорогу и удобный непромокаемый шатер на случай ночлега в безлюдном месте. Гил, Энар и Мирегал ехали следом – мужчины в полном вооружении, как и Бхарг, задумчивые и серьезные, преисполненные чувства важности своей миссии; Мирегал, словно маленькое солнце, излучала во все стороны свет и счастье; сегодня она была по-настоящему красива…

Дорога, ровная и прямая, вымощенная базальтовыми плитами, пересекала долину с юга на север; вдоль нее тянулись цветущие луга, зеленые рощи, то там, то здесь виднелись остроконечные черепичные крыши – когда-то полная радости и жизни земля, ныне почти покинутая, поникшая пред лицом надвигающейся тьмы.

– Красивая страна, – сказал Бхарг, – приятно жить в такой. Счастливый народ. Вам есть за что бороться.

– И за что умереть, – сказал Энар.

– Теперь не умрете, – оскалился Бхарг, – господин Шем-ха-Гил привезет бессмертие из Асгарда. Ты не забыл большой мешок, куда ты его положишь, а, Гилли?

По мере продвижения на север местность становилась менее обжитой. Дорога подходила все ближе к Эллилу, он уже был виден – гладкая темная полоса, делящая землю на две такие разные части. Голая бурая пустошь западного берега казалась особенно унылой на фоне сочного разноцветья восточного, пышущего жизнью, полного цветов и птичьих голосов. Справа приближались пологие склоны Ио-Сина. Посреди равнины кое-где стояли отдельные скалы, как будто, не найдя счастья в своей тесной горной семье, они отправились искать его в другие, неведомые земли.

– Какие они красивые, эти скалы, – вздохнула Мирегал. – И ужасно одинокие. Они – как киты, выбросившиеся на берег. Всем чужие, и никто их не любит.

– Эти горы похожи на нас, – сказал Гил, – ведь мы тоже самых умных, сильных и смелых посылаем в далекие страны служить дэвам. Вот и мой старший брат, и старший брат моего отца живут в Асгарде, и мы никогда не видим их. Наверно, им так же одиноко, как этим скалам. Когда все кончится, я обязательно напишу об этом стихи.

Они подъехали к тому месту, где отрог Ио-Сина – длинная гряда холмов подходил к самой дороге и внезапно обрывался высокой изломанной скалой. На ней, ближе к вершине, стояла величественная фигура из белого мрамора, созданная в незапамятные времена мастерами Энхом и Хетом. Дэв в ниспадающем складками одеянии сбегал со скалы по каменным ступеням, держа в ладонях неровный серебряный шар – луну. Фигура была поставлена в память о том, что дэвы научили людей пользоваться фазами луны для счета времени. Солнце, дожди, ветры и землетрясения не смогли разрушить прекрасную скульптуру казалось, от времени она стала еще более совершенной…

Гил и его спутники остановились на привал. Бхарг развел огонь, остальные разгрузили вьючную лошадь и достали из мешков сыр, копченое мясо, хлеб и фляги с вином. Рассевшись вокруг костра, принялись поджаривать на палочках кусочки сыра.

– Смотри, – сказал Энар, обращаясь к Гилу, – эта скульптура… Она наводит на раздумья. В ней одна и та же мысль выражена дважды. Лунный календарь, познание времени, в каком-то смысле – власть над ним. Это раз. Второе – сама скульптура. Ей семь веков, а она как новая, и всегда будет такой. И она не мертва – смотри, сколько жизни в каждом изгибе, в каждой складке, как легко она бежит, едва касаясь земли. Сердце радуется, когда на нее смотришь. Разве можно назвать ее мертвым камнем? Не здесь ли секрет бессмертия, который ты ищешь? Быть может, искусство и есть путь к вечной жизни?..

Гил не нашел, что ответить. Он смотрел на мраморную фигуру, которая действительно казалась живой и при этом была неподвластна времени.

– Нет, – возразила Мирегал, – никакое это не бессмертие!

Жизнь и красоту придает ей человек, глядя на нее и восхищаясь ею. Исчезнут люди – и она станет просто причудливым камнем. В ней нет души, только в наших сердцах она оживает.

– Очень сложно вы говорите, – сказал Бхарг. – Мне не понять. Я так скажу: не хотел бы я быть этот каменный дэв! Ни присесть, ни поесть, ни с женщиной… Нах, пусть я стану старый и умру, лучше буду такой как есть,

– Умница, Бхарг! – сказала Мирегал.

С едой было покончено, и путники двинулись дальше. Дорога теперь шла между горами и рекой, по узкой – не больше трех-четырех миль – полосе ровной земли. Хуторов здесь почти не было.

– Надо бы доехать до обжитых мест, – сказал Гил, – не хочется здесь ночевать. Очень уж тут пусто и голо.

– Похоже, придется, – сказал Энар. – Не успеем мы засветло добраться до Эл-а-Дена.

– Ой, а что это? – воскликнула Мирегал. – Смотрите, что-то беленькое лежит…

Подъехав поближе, путники разглядели на дороге множество костей, аккуратно сложенных: руки и ноги по краям, позвоночники и грудные клетки – в центре, сверху лежало пять черепов, и у каждого в темени была пробита большая дыра. Вокруг валялось оружие и разноцветные обрывки материи.

Бхарг спешился и, нагнувшись, поднял бледно-розовый череп с глубокими глазницами.

– Человеческий… – с болью произнес Энар. – У нидхагов не такой подбородок, скулы шире и брови выступают.

– Совсем свежий, – сказал Бхарг хриплым голосом, обнюхивая череп, только что обглоданный. Вот здесь даже мясо осталось. Бежать надо!

Он вскочил в седло, и все четверо поскакали вперед.

– Чьи это кости? – крикнула Мирегал, стуча пятками по лошадиным бокам.

– Наших разведчиков, – ответил Энар, не оборачиваясь, – тех пятерых, что пошли вслед за нидхагами…

– Гуллы сожрали их! Они где-то рядом! – крикнул Бхарг. Они скакали, холодея от ужаса, отчаянно подгоняя усталых лошадей. Долго длилась эта бешеная скачка; справа все так же тянулись горы, а слева темнел ленивый Эллил, и по-прежнему не было видно ни людей, ни домов. Солнце зашло, тьма начала наползать на землю. Наконец горы отступили от дороги на восток, а река повернула немного к западу.

– Теперь можно отдохнуть, – сказал Энар. – Здесь безопасно. Мы вступили в пределы княжества Эл-а-Ден.

– Гуллы могут не знать хорошо границы княжеств, – проворчал Бхарг, отвязывая тюк со свернутым шатром. Как только легкое сооружение из прочной ткани, натянутой на раму из тисовых жердей, было воздвигнуто, все легли на тонкие войлочные коврики и тут же заснули.

Только Бхаргу не спалось. Он ворочался, сопел, потом не выдержал, вышел из шатра. Расстелил свой коврик на земле, развел костер и улегся. Глаза его были открыты, он прислушивался – к ветру, треску костра и шелесту реки…

Незадолго до рассвета Гил, Энар и Мирегал были разбужены страшным криком Бхарга.

– Встават! Бежат! Рса гуллр!

Сонные, ничего не соображающие, они выбежали из шатра, чуть не повалив его, и стали растерянно оглядываться, Протирая глаза. Было совсем темно луна зашла, а солнце еще не встало, – рассвет только начинал алеть на северо-востоке. Бхарг седлал коней, притопывая от нетерпения и крича:

– Быстрей! Что смотрет? Гуллы, гуллы! Бежим!

Энар показал на Эллил. Там, посередине реки, что-то плескалось – какие-то существа плыли по черной глади; их тонкие руки с длинными ногтями, слабо фосфоресцирующими в темноте, делали широкие угловатые взмахи. Существа приближались.

– Они! – сказал Энар. – Собираем шатер, быстрее!

Когда гуллы выбрались на берег, четверо всадников и лошадь с поклажей уже скакали во весь опор в сторону Эллигата.

Оглянувшись, Гил увидел сзади на дороге белесые силуэты – длинные и прямые, как жерди, они мчались следом, вытянув жадные руки, делая громадные скачки на тонких костлявых ногах. «Догонят», – пронзила холодом отчаянная мысль…

На западном берегу Эллила белела большая груда костей. «Нидхаги, подумал Гил, – это мы отправили их на смерть!»

В спину подул ледяной ветер. Гилу почудилось, что он вновь ощущает запах тетагирских склепов. Кони мчались, как бешеные, подковы гремели на каменных плитах. Гил всем телом чувствовал, как сзади надвигается смерть…

Но вот огненный край солнечного диска вынырнул из-за горизонта. Яркий свет залил Эл-а-Денскую долину. Страх понемногу начал отступать, сердце забилось чуть тише, и, оглянувшись, Гил увидел пустую дорогу.

– Э-э-эй! Они исчезли! – ошалело крикнул он своим спутникам. Нет погони!..

Все сбавили ход и перевели дух. Кругом лежали мирные цветущие поля. Кое-где виднелись хорошенькие домики с островерхими крышами – почти такие же, как у них на родине. Ранние пастухи уже гнали на пастбище свои стада.

Бхарг улыбнулся, выставив желтые клыки.

– Вот, господин Шем-ха-Гил, – сказал он, – еще один секрет бессмертия. Умер – тебя отдают Хумбе, Хумба делает из мертвый человек отличный гулл – и живи еще, сколько хочешь!

Никто не улыбнулся шутке нидхага. Мирегал вся сжалась,

Гил почувствовал, как у него снова холодеет сердце. Только Энар не понял, что Бхарг пошутил, и принялся объяснять:

– Ты не прав. Мы ведь ищем вечную жизнь, а гуллов нельзя назвать живыми. Гуллы, насколько я понимаю, какая-то третья форма существования. Мы с ними стоим по разные стороны смерти. Если живых сравнить с теплом, а мертвых – с холодом, то гуллы – леденящий мороз. Это секрет вечной антижизни, если вы понимаете, что я имею в виду.

Мирегал закусила губу, собрала все силы и сказала веселым голосом:

– Здесь ужасно красиво! Почти как у нас. Давайте остановимся вот у этой маленькой рощи и перекусим. Была бы с нами Эалин, она бы сейчас сказала: «Скачки на голодный желудок очень вредны для здоровья».

Мирегал так точно передала интонацию, с которой Эалин произносила свои нравоучения, что мужчины не удержались и захохотали.

После завтрака двинулись дальше.

– Мы все перед тобой в долгу, – обратился Энар к Бхаргу. – Ты спас нам жизнь. Если бы не ты, мы бы ни за что не заметили гуллов.

– Да, – усмехнулся нидхаг, – если бы гуллы вас сожрали, не видать бы вам тогда бессмертия! Ни одна Хумба не сделает, хороший гулл из обглоданная кость!

– Что это за Хумба такая? – спросила Мирегал.

– Хумбу не знаете? – удивился Бхарг. – Хумба стоит в Великий Лес. Поэтому мы его так и называем – Хумба Гир. Вокруг нее – семь деревьев. То деревья ужаса. Чужих не подпускают. Хумба – шар. Мудрый, злой, делает нидхагов, делает гуллов, дает советы тунам. Вот кто такая Хумба.

– Как много ты знаешь, Бхарг! – восхищенно сказала Мирегал.

– Обязательно расскажи все это дэвам, когда приедем в Асгард, предупредил Энар.

Еще около трех часов скакали на северо-запад. Дорога шла по высокому берегу Эллила. Ахел остался позади, и теперь по обе стороны реки лежали одинаково яркие, полные жизни поля Эл-а-Дена. Путники встретили нескольких местных жителей, которые, приветливо здороваясь, опасливо поглядывали на Бхарга.

– Не бойтесь, я свой, – говорил нидхаг. – У меня в Эл-Гел-а-Сине теперь мир! Нидхаги и люди все заодно!

– Так, так, слава дэвам, – растерянно кивали местные, уступая всадникам дорогу.

Наконец впереди показались башни Эллигата. Крепость стояла на обоих берегах реки, грозная и неприступная, окруженная высокой стеной из черного камня с зубчатым верхом. По углам высились башни с бело-голубыми флагами и площадками для часовых. Над рекой стена прерывалась, проходя по наружному краю моста; под ним виднелись толстые стальные прутья – опускающаяся решетка, которая в случае опасности перегораживала реку и закрывала доступ вражеским кораблям. Дорога привела Гила и его спутников к широко распахнутым воротам, рядом с которыми в высокой траве под стеной мирно спал человек в стальном шлеме. Когда всадники были уже совсем близко, часовой проснулся и окликнул их.

– Эй, друзья! Куда это вы собрались в такую рань? У нас все кабаки еще закрыты. Э, да с вами нидхаг! Нидхагов пускать не велено. Он ваш друг, что ли? Ладно, проезжайте, – часовой зевнул и снова улегся в траву.

– Скажи, приятель, как нам найти вашего мелха? У нас к нему срочное дело.

– Поедете прямо, увидите дом с золоченым шпилем. Это, стало быть, и есть мелх-а-бет. Только бьюсь об заклад, что наш старик еще дрыхнет. У нас тут вчера такое было… ух! Свадьба, видите ли, мелховой дочки. В жизни мне не было так плохо! Ну, езжайте, что ли, не видите – человек спит… – Стражник перевернулся на другой бок и моментально захрапел.

– Защитничек! – хмыкнул Энар. – У самих гуллы по стране гуляют, а они тут пьянствуют. Пугнуть бы их хорошенько!

– Пугне-ем! – пообещал Бхарг.

Гил и его спутники въехали в крепость. Дорога, прямая, как стрела, пересекала крепость и выбегала в ворота в противоположной стене. Проехав совсем немного между двумя рядами двух – и трехэтажных домов, разделенных узкими улочками, они увидели слева высокое белое здание с решетчатыми окнами и золотым флагштоком на куполе. Спешившись, с удивлением обнаружили, что двери заперты. На стук первое время никто не отзывался, затем изнутри послышалось шарканье, и сонный голос произнес:

– Кому там не спится по ночам? Господин Халгат изволит почивать, и будить его я не возьмусь. Я старый человек, и покой мне дороже всего. Придется вам подождать.

– Открывай, – рявкнул Бхарг, – пьяная морда! Хуже будет!

– А вы кто такие, что я должен вам подчиняться?

– Дэвы великие! – воскликнул Гил. – Ты откроешь или нет? У нас важное, срочное дело.

– Как, сами дэвы… – произнес удивленно голос из-за двери.

– Дэвы, дэвы! – не растерялась Мирегал. – Я вот, например, Фенлин. Слышал про такую? Открой дверь, увидишт, как я прекрасна!

Послышался торопливо удаляющийся топот. Минуты через две двери распахнулись, и растрепанный седой человек, кланяясь, жестом пригласил их войти.

– Так вы и есть дэвы? – недоуменно пробормотал он.

– Не похожи? – Бхарг лязгнул зубами перед носом ошарашенного старика, и все четверо быстро прошли к шелковой занавеси, закрывавшей вход в приемный зал.

Они оказались в просторном, ярко освещенном помещении со сводчатым потолком и высокими окнами. В дальнем конце был длинный стоя с не убранной после вчерашнего пира посудой. За столом, лицом к ним, сидел маленький лохматый человечек лет пятидесяти, сутулый, с помятым лицом и серебряным обручем на голове.

– Добро пожаловать, – с трудом произнес мелх. На втором слове он икнул и закашлялся, уткнувшись в рукав. Гил и его спутники сели на свободные стулья.

– Вы – мелх этой крепости? – спросил Энар. Человечек кивнул.

– Мы, конечно, не дэвы, но дело у нас действительно важное, – начал Гил. – Вы уж извините, что мы так бесцеремонно врываемся.

– У нас в Эн-Гел-а-Сине война началась, а вы тут пьянствуете, – вставил Бхарг.

– По вашим землям ходят толпы гуллов и нидхагов, мирным путникам проходу нет, а у вас стража спит, все ворота распахнуты, – сказал Энар. – И это Эллигат – неприступная крепость, надежда и защита южных царств!

– Свадьба, конечно, дело серьезное, – сказала Мирегал мягко, пытаясь сгладить резкость речей своих спутников, – но нас действительно чуть не слопали гуллы, и это было уже в пределах вашего княжества.

Халгат понемногу пришел в себя, принял солидный вид и сказал:

– Извольте объяснить прежде, кто вы такие и с какой целью прибыли в Эллигат.

– Мы из Эн-Гел-а-Сина, – сказал Энар. – Нас послали сообщить вам важные новости. – И он принялся подробно описывать события последней дней, от образования Ио-Син-а-Хута до перевозки нидхагов на западный берег Эллила. Когда он закончил, слово взял Бхарг.