355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр ВИН » Сакура, свадьба, смерть » Текст книги (страница 1)
Сакура, свадьба, смерть
  • Текст добавлен: 21 октября 2016, 21:14

Текст книги "Сакура, свадьба, смерть"


Автор книги: Александр ВИН



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Пятница.
День первый

Хоть цепь на калитке высокого кованого забора и была снята, но таких ранних посетителей здесь никто ещё не торопился встречать.

Через крыши новых домов, со стороны близкого проспекта, сюда, в тишину незначительного переулка едва доносились мелкие волны автомобильного шума, а у входа было прохладно от плотных утренних теней больших акаций-робиний.

– Эй! Есть кто живой?

Загорелый седоватый мужчина тронул ржаво скрипнувшую тяжёлую калитку, прошёл за ворота, заглянул в открытое окошко кассы.

Никого.

Мужчина улыбнулся, упрямо заложил руки за спину и в такой позе внимательно изучил табличку с правилами посещения ботанического сада.

Достал из кармана деньги, отсчитал необходимое количество, положил, протянув руку в окошко, на какой-то дежурный журнал с записями, раскрытый на столе. С такой же уверенностью оторвал от толстой пачки один нужный билет.

И совсем не спеша зашагал по центральной садовой аллее.

Когда жизнь позволяла, капитан Глеб Никитин всегда старался заглянуть в тишину именно этого старого сада, с удовольствием бродил по давно знакомым тропинкам, вспоминал…

Всё так же, в сотне шагов от ворот, нависал над ровными газонами тёмный туман двух гигантских сосен, на фоне высокого хвойного подлеска светло выделялись пирамиды заметно подросших за прошедшие годы стройных туй.

Справа накренилась низкая, квадратно-чёрная кирпичная труба крохотной ветхой котельной.

09.50.

«Да, рановато…».

Одинокая пчела, переживая разлуку с кем-то, несомненно, близким, добросовестно летала в поисках над пёстрым летним лугом и жужжала, жужжала…

На просторах дальнего цветника склонилась, что-то поправляя среди высоких пышных георгин, пёстрая старушка.

Ровно расстеленные, прятались в клевере длинные зелёные шланги для полива. Несколько раз неудачно фыркнула и затем окончательно замолчала за деревьями газонокосилка.

У пруда Глеб остановился.

Высокий берег, заросший высоким черноольшаником, мягкая травяная земля, вчерашние, уже подсохшие и свежие ещё, утренние, кротовые бугорки.

Над молчаливыми и спокойно кормящимися утками резко кричали, суматошно падая к воде, две нахальные, случайные чайки; изредка вскакивал, вставая на хвост, и хлопал в брызгах крыльями, встревоженный красивый селезень.

У дальнего берега пруда мягко стрекотали лягушки, и там же отдельным крепким кваканьем выделялась среди сородичей какая-то могучая особь.

Под самым берегом в мутно-цветущей воде, среди опавших мёртвых веток, плавали спокойные толстые рыбы.

Часть ровного откоса была укреплена рядом тесно вбитых тонких брёвен.

«Сохранились…».

Их, курсантов мореходки, часто приводили сюда, в университетский ботанический сад, расположенный по соседству, оказывать шефскую помощь: копать, таскать ненужную землю, по осени грузить в прицепы кучи сорняков и обрезанных веток. Однажды старшина взял с собой только троих, самых толковых, – тяжеленными кувалдами они весь день заколачивали в мелкий илистый берег тонкие, уже кем-то подготовленные, остро затёсанные трёхметровые лиственничные брёвна. Чуть не померли тогда. Но получилось. Запомнилось на всю жизнь.

«И не сгнили ведь, смолистые…».

С шипеньем по воде пошла на посадку опоздавшая утка – полосы брызг с радугой рассыпались по сторонам – и поплыла к своим, кормиться.

Полосы дальних тихих дорожек, посыпанных старым шлаком и битым кирпичом, то и дело перебегали перед Глебом суетливые скворцы, по траве между шершавых деревьев степенно ходили парочками дикие голуби.

По могучим морщинистым стволам робиний стремились от травы ввысь шрамы пыльной коры, лишь изредка где-то между ветвей пересекаясь.

«А это что тут у нас такое? Можжевельник виргинский. Тощий, молодой ещё. В последний раз его не было…».

Приторная духота и кондитерские формы розария никогда не привлекали Глеба, он спокойно миновал такое умышленно красивое великолепие, улыбнулся и направился к своему любимому дереву.

Гинкго – легенда юности, таинство Востока, миллионы лет, динозавры…

Ещё на первом курсе он узнал про невозможное существование сразу нескольких деревьев гинкго-билоба в местном ботаническом саду, сразу же придумал для себя какую-то необходимость их видеть и изредка приходил, тратя часы увольнений, к острому перекрестку тихих аллей.

В окружении нескольких могучих румелийских сосен и безымянной ели в два человеческих обхвата, стояли на ровной тенистой траве четыре стройных, молодых, ещё даже не столетних, дерева гинкго.

Стволы прямые, а ветки с такими забавными листиками начинались на высоте трёх, четырёх метров – не достать.

Одинаковые таблички на стволах грустно сообщали, что в данном ботаническом саду находятся деревья только одного пола и поэтому семян они не завязывают.

Зная, что никто его пока здесь не может увидеть, капитан Глеб Никитин захохотал.

«Ну и что?!».

Ещё в юности, при первой же встрече с этими гинкго ненадолго опечалившись бесплодием великих деревьев в старом саду, он, как-то случайно и задумчиво топая с поручением командира по улицам в другом конце города, увидал под ногами знакомые жёлтые листья.

«Гинкго двулопастный – и на асфальте?!».

Да, действительно, был холодный солнечный октябрь, были листья и упавшие ягоды, как Глеб тогда решил. Позже он прочитал, что это всё-таки семена, круглые, похожие на мелкие сливы или на алычу, мерзко воняющие и липко перезревшие.

Никто, кроме него, теперь не знал, что в их городе есть ещё одно, неизвестное, дерево гинкго, плодовитое и тайно расположенное…

Глеб не выдержал и, преодолевая смолистый, вяжущий вкус, съел в то утро несколько ягод-семян. Гадость конечно, но для биографии факт весьма приятный: одной пищей с динозаврами довелось как-то перекусывать…

И уже потом судьба морской профессии занесла молодого штурмана Глеба Никитина в Китай, принимали их экипаж там, на восточном побережье, гостеприимно, угощали разными деликатесами, но Глеб, вежливо уточнив у хозяев пункты меню, попробовал из всего предложенного только жареные семена гинкго.

Так себе, ничего особенного…

Распрощавшись с реликтами, капитан Глеб вышел на солнечный простор центральной аллеи, осмотрелся и, догадываясь, что ждать ему придётся, скорее всего, ещё долго, удобно устроился на скамейке в тени грецкого ореха.

Никого…

Только далёкая старушка, выпрямившись, почему-то суетливо подпрыгивала среди своих цветочных зарослей.

И махала рукой Глебу.

Глеб вопросительно уточнил, ткнув себя пальцем в грудь.

Старушка бодро кивнула ему широкой панамой.

Пришлось оставить гостеприимную скамеечку, а уже через десяток шагов капитан Глеб решил, что из георгин его призывает совсем даже не старушка.

«Скорее, даже наоборот…».

– Вы не могли бы оказать мне услугу?

Маленькая веснушчатая женщина, решительно прищурившись, стояла на газоне.

Стройная, светлая, шорты, лёгкая майка, странный головной убор.

«Шляпка из Марокко?».

– Ради вас, мадам…. Змея или паук? Убить или просто прогнать?

– Не смейтесь! Я заметила вас ещё на входе, но так и не могла понять, зачем вы здесь бродите. А раз уж вы всё равно бездельничаете, то принесите мне, пожалуйста, из кабинета директора телефон. Оставила его там заряжаться и позабыла.

– Вы директор?!

– Я – фотограф. Так принесёте или нет?

– Нет.

– Почему?

Женщина нетерпеливо вытерла запястьем загорелую переносицу.

– Не знаю, где кабинет директора.

– Я объясню! Пройдёте…

– А собаки там есть?

– Да!

Заметив, что Глеб смеётся над её суровостью, маленькая женщина-фотограф упёрла руки в бока.

– Да, в здании администрации живёт сторожевой пёс Тошка! Размера он такого, что уместится в кофейную чашку, а если вы просто не хотите…

– Хочу. А может вы сами? Сбегаете и быстренько принесёте ваш телефон.

– Не могу. У меня здесь дорогая аппаратура, я не могу её оставить без присмотра. Здесь ходят всякие…

Действительно, в цветах стояли два штатива с фотокамерами, длинные объективы которых были пристально нацелены в разные стороны.

– Тогда я ответственно поохраняю ваше имущество, а вы сбегаете. Заодно и разомнётесь.

– Вам можно доверять?

Женщина внимательно рассматривала Глеба Никитина, и было видно, что она с нетерпением ждёт от него утвердительного ответа.

– Эта фототехника – дело всей моей жизни….

Глеб задумался.

– Слепо доверять мне не рекомендую – часто увлекаюсь посторонними деталями. А вот верить в меня, в моё беспредельное бескорыстие – это запросто…

– Трепач.

Маленький фотограф отряхнула с голых коленок травинки.

– Я быстро. Если что – догоню и вызову охрану.

Капитан Глеб Никитин с удовольствием посмотрел, как женщина ловко прошла по изгибам дорожек между клумбами, потом побежала по длинному асфальту аллеи.

«Загнать, что ли, барыгам её драгоценные фотоаппараты? Обзывается ещё тут…».

Помещённый волей случая в роскошные заросли пышных цветов Глеб даже и сейчас не собирался испытывать к такой красоте почтительного восторга. Он недолго потоптался около дорогой аппаратуры, не отходя от штативов дальше, чем на три шага, затем попробовал, прищурившись, выследить взглядом трепещущего неподалёку в сверкающей высоте жаворонка, поднял из травы бутылочку прохладной от росы минералки, попил.

«Без спросу…».

Вздохнул.

Раскрытый ноутбук на маленьком матерчатом стуле.

Один из длинных фотографических объективов был направлен точно на близкий розовый бутон, другой – вообще не на цветы. Капитан Глеб присел на корточки около второго штатива и, соблюдая только что достигнутую договорённость ничего не трогать руками, посмотрел в видоискатель.

Беседка.

Далеко, в лесной части сада.

Новая, ажурная, выстроена на восточный манер. Ничего особенного. Раньше её в том месте не было. Вокруг – темнота сосен и густого кустарника, рядом – никаких других значительных красот.

«И зачем же это рядовое сооружение тогда так тщательно, с таким увеличением, фотографировать?».

– Я – Марьяна!

Маленькая женщина, запыхавшись, мельком оглядела своё чудом уцелевшее фотографическое богатство и протянула Глебу Никитину ладошку.

– Спасибо за помощь!

С хозяйской бесцеремонностью и почти профессиональным интересом Марьяна рассматривала мужчину, с улыбкой молчавшего рядом.

Небольшие морщинки вокруг лучистых, очень голубых глаз, короткая стрижка с проседью, сильная шея…

– И вам спасибо за доверие.

– А вы кто? Проверка из министерства? Или просто с похмелья зашли, с утра в теньке посидеть?

– Вам подробно?

– Желательно.

– Капитан дальнего плавания Глеб Никитин.

– Ого! Целый капитан?! А дальнее плавание – это где смелые и уверенные мужчины постоянно заходят в порт Кавасаки, пьют виски, соблазняют гейш и безуспешно борются с девятым валом, точно?

– И в Кавасаки, и в Нагасаки. И в различные Ванкуверы с Порт-Саидами. Но всё это в прошлом, в юности. Да и не виски – только джин.

– Бывший?! А чего ж тогда хвастаетесь? Тоже мне, капитан, капитан…

– Привычка. Искоренить не могу. Продолжаю пользоваться былыми заслугами.

– А сейчас вам что, гордиться совсем нечем?

С удовольствием, какое может себе позволить только спокойный и беззаботный человек, Глеб, улыбаясь, смотрел на маленького симпатичного фотографа.

– Не знаю.

– А зачем тогда здесь?

– Хочу увидеть стрекозу. Большую такую, зелёную, с хрустящими прозрачными крыльями. Давно уже не видел приличных стрекоз.

– Ясно. А если серьёзно?

– А какое ваше шпионское дело?

– Капитан, а такой невоспитанный…

Сосредоточенно занимаясь своей аппаратурой, Марьяна уже не смотрела на Глеба, спрашивала и отвечала коротко, почти без интереса.

– Ладно, виноват. Не гневайтесь.

– Ой!

Оступившись на комке сухой земли, Марьяна чуть не упала. Одной рукой Глеб поддержал опасно пошатнувшийся телескопический штатив, другой – уверенно обнял фотографа за талию.

– Прощён?

– И ловок. И на том спасибо.

Некоторое время Глеб Никитин внимательно наблюдал за тем, как Марьяна занималась проводами, объективами, прыскала из небольшого распылителя холодной водой на бутоны, предназначенные к съёмке.

– Вы здесь работаете? Штатный фотограф ботанического сада?

– Нет. Это всего лишь увлечение.

– Серьёзное увлечение. А зачем вам одновременно два фотоаппарата?

– Чтобы успеть правильное солнце поймать, угол освещения, ну, и одна камера у меня всегда настроена на макросъёмку…

– А вторая?

– Долго объяснять.

С досадой поморщившись, Марьяна отмахнулась от ненужного дилетантского вопроса, посмотрела из-под ладошки на небо. Медленное плотное облако закрыло тенью и цветы, и кусты, и деревья вокруг.

– Ну вот, доболтались! Теперь целый час невозможно будет сделать ни одного приличного кадра!

– Напротив, уверен, что благодаря именно этой неожиданной облачности у вас появилось десять свободных минут, и вы не станете всё это время отмахиваться от меня, как от назойливой мухи. Успеете ещё запечатлеть свой полукустарниковый пион…

– Ого! Откуда такие точные познания?! Так вы моряк или ботаник?

– И моряк, и капитан. Гарантирую. Плюс привычка обращать внимание на указатели и таблички на растениях. А здесь их изобилие. Так что я не ботаник…. Скорее специалист по облакам, если что – к вашим услугам.

Напоминание о несвоевременной облачной тени вновь опечалило Марьяну. Она грустно вздохнула, подняла ноутбук и уселась на низенький стульчик, подперев голову загорелым кулачком.

– Подержите, если не трудно…

Глеб с готовностью принял из женских рук ноутбук.

– Ну вот, зря я рано сегодня сюда пришла… Всё зря.

Печаль маленького конопатого фотографа была так велика и неподдельна, что капитан Глеб Никитин не выдержал и расхохотался.

– Десять минут всего! Потерпите! И меня, и облако.

– Ладно, уговорили. Начну тогда с вас…

Человек, которого Марьяна видела впервые в жизни, был, несомненно, умён. Внимательные холодные глаза, шикарная улыбка. Лёгкая щербинка переднего зуба ничего не портила, скорее, даже, сохраняла во всём что-то такое мальчишеское.

Их взгляды встретились.

– Ну, как, подходяще?

– О чём это вы?

– О себе.

– Ещё раз – трепач.

Марьяна отвернулась в сторону старых сосен.

– Ладно, впредь буду исключительно краток и правдив.

С ноутбуком в руках капитан Глеб Никитин шагнул в одну сторону, в другую, присесть поблизости было невозможно, поэтому ему пришлось неудобно остановиться среди штативов.

– …Редко вижу сына. Я прилетел позавчера, созвонились, сегодня он с друзьями будет здесь. Хочу поздравить его с днём рождения. Вот такая причина.

Марьяна снизу, из-под панамы взглянула на капитана.

Тот хмурился, что-то вспоминая.

Внезапно улыбнулся, поймав заинтересованный женский взгляд.

– А жёлтые тюльпаны у вас в саду есть? Когда они здесь цветут?

– Есть. А почему такое внимание именно к этим цветам?

– Потом расскажу.

– Вы уверены, что будет «потом»?

– Не уверен, но есть серьёзное предчувствие.

– В третий раз – трепач…

– Необходимое уточнение – и весьма упрямый. О! Солнышко появилось! Я же обещал, что через десять минут светило вернётся?! Получайте.

– Вы что, неужели всегда считаете себя правым?!

Наскоро и весьма похоже соорудив из ноутбука на вытянутой руке гамлетовскую позу, капитан Глеб Никитин продекламировал:

– «Случалось – я был не прав, бывало – я был не лев…»

– Что, действительно Шекспир?

– Сам придумал, только что.

– В четвёртый раз – …

– Всё, всё, сдаюсь! Больше не буду! Разрешите, уважаемая Марьяна, задать вам только два ма-аленьких вопроса?

Марьяна смеялась, закрыв глаза от солнца краем панамы.

– Давайте, но только два!

– Как вы думаете, почему большинство коров с таким удовольствием едят траву у близкой автомобильной обочины? Там же и корм чумазый, и дурно пахнет, и шума вокруг много, а?

– Ну-у…

– Я не вправе допустить, чтобы вы разочаровали меня поспешными неправильными версиями, не гадайте – всё просто. Именно там, почти на асфальте, даже в самый жаркий летний день практически нет комаров и слепней – потоки воздуха от проносящихся в сантиметрах машин сдувают с коров всех надоедливых паразитов! Вот.

Марьяна еле отдышалась, беззвучно отхохотав и прикрывая узкой ладошкой лицо.

– Ладно…, а второй…, второй-то вопрос…, какой?!

– Зачем вы выбрали такое интересное место для ваших фотографических опытов? Как в ставке маршала – всё в этом саду видно, все высоты, аллеи, все тайные уголки? Для чего вам такая подробная роскошь?

Марьяна вздрогнула – взгляд капитана Глеба был пугающе холоден.

– …А, впрочем, действительно, не буду именно сейчас мешать вам своими преждевременными вопросами. Уверен, что скоро у нас появится возможность поговорить о многом. Пока.

Не спеша Глеб направился в сторону уже знакомой далёкой скамейки, дожидавшейся его в широкой тени старого грецкого ореха.

Решительно освободившееся из редких облаков солнце мощно ударило зноем по утренней прохладе. Роса моментально нагревалась и исчезала с поверхностей даже самых укрытых тропинок, в тихом ботаническом саду постепенно становилось жарко и душно.

И, почему-то, тревожно.

Минут двадцать капитан Глеб Никитин просто сидел и упрямо не смотрел в сторону цветника.

Центральная аллея понемногу оживала посетителями.

Первой от ворот по направлению к детской площадке прокатила голубой пластмассовый велосипед с пристёгнутым младенцем задумчивая мамаша, увлечённая книгой, затем прошёл пожилой мужчина, торжественно держа за плечо внука с воздушными шариками, просеменила вслед за ними самостоятельная рыжая кошка.

– Вы не журналист?

Глеб обернулся.

Перед ним стояли две женщины в белых халатах.

Та, что спрашивала, была постарше, предпенсионного возраста, кругленькая, улыбчивая, в толстых очках. Вторая, длинная, нескладная, угрюмая, держала наготове большой раскрытый блокнот и авторучку.

– Здравствуйте! Вы, случайно, не журналист? Ой, да не вставайте вы, не вставайте, что вы!..

Кругленькая женщина, увидав, как капитан Глеб вежливо привстал со скамейки, готовый ей отвечать, торопливо, со смущённой улыбкой, засуетилась.

– Ну что вы, отдыхайте, отдыхайте!

– Нет, не журналист. Но могу. При необходимости.

– Нет, нет, что вы!.. Я – директор сада, а это – Валерия Антоновна, моя помощница. Завтра у нас во второй половине дня семинар состоится, по передаче опыта, для работников городского благоустройства, сюда приглашена пресса, вот мы с Валерией Антоновной и проверяем, всё ли у нас готово. Думали, что вы…

– Рядовой посетитель. Билет имеется.

– Хорошо, хорошо! Отдыхайте! Вейгелу нашу обязательно посмотрите, сходите, вон там она растёт, на террасе; ещё и катальпа сейчас в интересном периоде…

– Непременно.

Дамы удалились, но не настолько резво, чтобы капитан Глеб не смог расслышать, как помощница директора нудно продолжила жаловаться начальнице, отряхивая подол своего отутюженного халата, что она «…вся уже обширкалась в этой мокрой траве…».

Через несколько минут очарованье тихого утра окончательно испортил маленький красный трактор, внезапно протарахтевший по дорожке от оранжереи к северным воротам.

Детей и колясок на аллеях становилось всё больше и больше.

Из-за ближних светло-зелёных кустов вышли, прогуливаясь, молодая женщина и девочка.

– Тут старый ворон!..

– Ева, не кричи так, пожалуйста.

Девочка прыснула, зажав ладошкой рот, и продолжила трагическим шёпотом.

– …Именно здесь, в ветвях древнего дуба и живёт старый ворон. Это поразительно и страшно, но мы попытаемся увидеть его, иначе наше путешествие окажется напрасным…

Детскую коляску, с которой неспешно шли по дорожке молодая женщина и девочка Ева, украшали разноцветные значки, в нижней багажной сетке уютно устроились бутылочки с питанием, баночки напитков, какие-то тряпочки.

Женщина, очень красивая своей достойной молодостью и материнством, с короткой тёмной причёской, в майке-тенниске, в льняных брюках, посмотрела сквозь черные очки на Глеба.

Капитан Глеб Никитин привстал.

– Доброе утро.

С удивлением коротко нахмурившись, молодая белозубая мама улыбнулась.

– Доброе…

От ворот с шумом протопала странная процессия.

Объединённые общим интересом люди смеялись, гулко разговаривали, несли пластмассовые столы, стулья, пляжные зонты, бумажные плакаты, какие-то большие баулы и сумки. Понаблюдав за ними некоторое время, Глеб сделал вывод, что в ботанический сад нагрянули энтузиасты-организаторы выставки народного творчества, скорее всего, местные самодеятельные гончары.

– Дети, дети! Подходите ближе ко мне, не отставайте!

Огромная тётя с плавящимся на морщинистых щеках обильным макияжем экзальтированно и чудовищно громко принялась заботиться об общественных детях, доставленных ею на экскурсию.

– Дети, смотрите, какие цветы! И красные есть, и синие, здесь они особенно крупные!

– А эти белые – просто чудо! Так и просятся, чтобы вы их сфотографировали!

Тётя активно размахивала пухлыми руками перед самым лицом смирно сидящего перед ней на скамейке капитана Глеба Никитина.

– Боже! Какие красоты!

– Дети, идёмте туда, в глубину! Та-ак! Никто никуда не бегает, никуда не идёт!

– Марат! Здесь поливают! Не надо кран трогать!

Шум, производимый бульдозерной тёткой и детьми, вскоре затих в пересечениях соседних аллей, Глеб сел удобней и прикрыл глаза.

– Понаехали везде эти чёрные! И сюда уже залезли!..

Ровные злобные слова, раздавшиеся поблизости, заставили Глеба удивиться.

Мимо его скамейки шли седенькие старичок и старушка. Старичок бережно держал старушку под руку, а она медленно непрерывно шипела, подёргивая сухонькой головой и поминутно оглядываясь.

– Нигде от них покоя нет…

Тот, кем была так недовольна аккуратная старушка, насыпал торф из кучи в тачку.

Загорелый, тощий, голый по пояс, одетый в рваные рабочие брюки и тяжёлые пыльные ботинки.

Наступающая жара ничуть не смущала его, лопата привычно вонзалась в рыжую кучу, облачко пыли росло над нагруженной до краёв тачкой.

«Да, жизнь прекрасна, но удивительна…».

Капитан Глеб Никитин глубоко вздохнул, встал, потёр ладонью подбородок.

«Чрезвычайно удивительна. Точно».

– Привет, Иван.

Чёрные пристальные глаза, совсем седые виски.

Человек опёрся на лопату, моргая, принялся внимательно рассматривать лицо Глеба.

– Ох, же! Глеб?! Ты! Здесь! Вот это да!..

От пыльной кучи торфа они отошли в сторону, к стене оранжереи.

Иван присел на перевёрнутую тачку, закурил, Глеб встал напротив.

Статного татарского парня, весельчака и отличника, Ивана Германова знала не только их тринадцатая рота, но и, наверно, вся мореходка. Он всегда был везде: то играл на каких-то балалайках и дурацких гуслях в училищном оркестре, то стремительно бегал на футбольном поле, выступая за штурманов, то фотографировал флотских ветеранов, классно танцевал на дискотеках, первым писал отчёты по морским практикам, рисовал стенгазеты. А потом пропал. Получил красный диплом, после выпускного сделал всего несколько промысловых рейсов где-то на Севере и исчез. Никто из их группы не знал, где Иван и что с ним происходит.

Руки – рабочие, тёмно-коричневые, отполированные солнцем, как и деревянный черенок лопаты, которым Иван задумчиво постукивал по резиновому колесу тачки.

– …Женились мы тихо, так её родители тогда пожелали. Ты, наверно, не помнишь, встречались как-то в городе вместе, умненькая такая, из студенток. Ждала меня очень из первого рейса, потом всё у нас завертелось, ну, как всегда: море, пляж, общие знакомые… К Новому году возник интересный повод, мамаша её начала орать, что рано ребёнка иметь доченьке, что карьеру ей нужно делать, образование получать. Папаша тоже ещё тот тип был, из горкомовских, пробовал меня на голос брать, требовал завязать с морями, на берегу обещал тепло устроить. Поэтому я до решения всех этих дел ничего и не хотел говорить вам всем…

Ну, родилась дочка, я опять в рейс ушёл, а когда вернулся, узнал, что жене про меня родственнички такого напели… Я после рейса, на полтора года почти в Канаде мы тогда застряли, не помнил даже, как газовую плиту дома зажечь! Позабыл всё, стою, как дурак, с детской кастрюлькой около неё, а около меня – жена с вопросами.

Короче, она тогда в рёв, романтики не получилось, с мамой ей показалось жить проще, подала на развод. Я пил несколько месяцев.

Иван остро посмотрел на Глеба, внимательно поплевал на жадно докуренную сигарету, растёр её для верности о колесо тачки.

– Загранпаспорта лишили, из морей выгнали. Съездил домой, родители молча меня тогда приняли, что-то нехорошее тоже до них дошло… Вот. Вернулся, с тех пор живу здесь. Бывшая-то моя учёной теперь стала, каким-то директором где-то в институте, руководит. И дочка взрослая уже, иногда смотрю на неё издалека. Не признаётся. Не пью, нет! Без надобности. А ты-то как, Глеб?! Всё обо мне говорим. Ты-то где, как?! Молодо выглядишь!

– Перепутали в роддоме…

– Нет, правда, Глеб, ты всё так же, с морями-то не завязал?

– Да, давно уже.

– А чем занимаешься? Бизнесом?

– Не-а, бизнес – это лениво. Я сам по себе.

– И-ва-ан! И-ван!

Раздался крик и из-за угла оранжереи плавно выплыла в своём белоснежном халате, как под парусом, помощница директора ботанического сада.

– Иван! Ты где?! Я тебя ищу, ищу…

– Антонна, так я же всего на минуточку, перекурить отошёл, торф-то я уже весь перевёз, двенадцать тачек, как приказано!

– Я не по этому поводу.

Строгая Валерия Антоновна взмахнула блокнотом.

– Продолжи сейчас же опрыскивать жимолость и другие кустарники по дальнему забору и развесь там обязательно таблички с предупреждениями. Не забудь! Раствор приготовил? Точно, как велено?

– Да, Антонна! Конечно, вот инструкция…

Иван торопливо вытащил из заднего кармана брюк замусоленную бумажку.

– Всё в точности, все пропорции соблюдены! Сейчас займусь, не волнуйтесь!

– Я никогда не волнуюсь. А ты поспеши, чтобы до обеда у нас всё готово было, чтобы люди на семинаре обязательно таблички увидели, понял? Чтобы все убедились, как у нас и с техникой безопасности, и с экологией дела нормально обстоят.

Валерия Антоновна что-то отметила в своём большом блокноте и, соблюдая видимость фигуры, вновь уплыла за поворот.

– Извини, Глеб, тут срочно дела нужно делать…

Иван улыбнулся, пожал тощими загорелыми плечами.

– Меня ведь сюда из милости взяли, работёнка подходящая, мне нравится… Вот и пресмыкаюсь, исполняю.

– Ладно, не суетись. Опыляй правильно свои важные растения, попозже подойду, чего-нибудь придумаем, съездим в город, перекусим, потрепемся.

– Хорошо, Глеб! Я быстро со всем справлюсь! Я здесь, потом…

– Не-су-е-тись.

Одна из асфальтовых дорожек ещё полностью оставалась в тени.

Глеб выбрал её и неторопливо направился вглубь сада, рассматривая незнакомые цветы и листья.

Услыхав за спиной громыханье металла, обернулся.

Увлечённый работой, Иван старательно помешивал куском ржавой трубы в алюминиевом бидоне. Вытер запястьем лоб, нахмурился, не замечая никого рядом с собой, достал из кармана штанов белый пакетик и, морщась, высыпал из него какую-то пыль в бидон.

Капитан Глеб Никитин никого не хотел пугать своим вниманием, поэтому, выждав, когда Иван после всех странных манипуляций спокойно закурит, весело крикнул издалека вдоль аллеи в его сторону.

– Руки обязательно вымой!

Иван обернулся, знакомо и чумазо улыбнулся сквозь дым сигареты.

– Пусть моются те, кому чесаться лень!

Жилисто напрягшись, он попробовал поднять тяжёлый бидон на тачку, но, что-то вспомнив, по-прежнему с улыбкой, широкими шагами побежал к административному зданию.

Глеб двинулся было по прохладе своей дорожки, но успел заметить, как нескладная Валерия Антоновна сделала то же самое, что и Иван минутой ранее. Внезапно белоснежно возвратившись, она со смешной таинственностью оглянулась, достала откуда-то из складок халата бумажный пакетик и, точно так же высыпав его содержимое в приготовленный Иваном бидон, торопливо заковыляла на высоких каблуках прочь, по неровному асфальту дорожки.

Стало ещё жарче.

Свадьба приехала в одиннадцать тридцать.

Капитан Глеб Никитин, заслышав суматошные автомобильные гудки за воротами сада, поднялся со скамейки и размялся, качнувшись несколько раз на носках.

С каждым годом своей жизни он всё чаще удивлялся тому, какими же некрасивыми могут быть и женихи, и невесты!

Не всегда, конечно, и даже не одновременно, но, кроме сияющих от счастья растерянных глаз, Глеб всё реже, встречая случайные свадьбы, мог честно отметить волнующую его классическую красоту молодости.

Однажды он цинично и окончательно решил, что это всего лишь опыт.

Кто-то из юношей, участвующих в свадебных процессиях, обычно бывал пьян, кто-то – по-компанейски куражлив, девчонки-подружки обычно старались быть модными в жутко выбранных платьях, родители с обеих сторон бледнели и краснели в страхе ответственных оперативных забот.

И, всё равно, эти чёрточки жизни всегда были прекрасны!

От свадебной толпы, с радостными криками миновавшей распахнутые ворота ботанического сада и принявшейся сразу же на территории торжественно распивать шампанское, отделился и направился в сторону капитана Глеба Никитина стройный молодой человек, уверенный в своих движениях и немного светловолосо лохматый.

– Привет, па!

– Привет, сын.

– Мы с тобой вчера по телефону так быстро поговорили, я даже и не поверил, что придётся тут встретиться!

И отец, и сын одинаково радостно улыбнулись.

Глеб прочно обнял Сашку, потряс за плечи.

– Растёшь, поколение! Здоровенный-то какой уже!

– Это всё приличное питание и вкус к жизни.

– Трепач, как обо мне тут совсем недавно один человек сказал… Ты уж извини, что я опоздал на твой день рождения, дела так вдалеке повернулись, не мог подвести людей.

– Ладно, па, наверстаем!

Сашка пошевелил пятернёй светлые волосы, рассеянно посмотрел по сторонам. Капитан Глеб Никитин прекрасно знал своего сына.

– Что, тебе к своим пора?

– Да, па, я побегу, ребята ждут! Ладно? Потом, попозже, поговорим, хорошо?!

– Топай.

А вот эта невеста была хороша.

Высокая, тонкая, статная, с роскошью чёрных прямых волос, с медленным пронзительным взглядом и плавностью каждого, даже самого незначительного, но уже совсем женственного движения.

Свадьба перемещалась по центральной аллее, часто останавливаясь по суетливому требованию официального мужичка-фотографа у знаменательных растений, на фоне особо красивых цветов или в приятных для многочисленных старших родственников ракурсах.

Праздничный маршрут был обкатан поколениями.

Кто-то из гостей в сегодняшней толпе чаще всех громко орал «Горько!», его клич подхватывали и молодые, и старики, невеста покорно склоняла голову, а рыжий жених бережно её целовал.

«Рыжий?!».

Да, жених был пронзительно рыж и высок.

Свидетельница – коротко черноволосая, с сильно накрашенными тёмными глазами, в мрачном коротком платье с блестящими вставками.

Свидетель – по виду взволнованный студент-старшекурсник, кудрявый, улыбчивый, спортивный, так и не расставшийся даже по причине участия в свадьбе со своими круглыми очками в тонкой чёрной оправе.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю