Текст книги "Загадки Финикии"
Автор книги: Александр Волков
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
2.11. Пустые посулы египтянина
В 1080 (по другим данным, в 1066) году до нашей эры в Библ, чтобы закупить кедровый лес, отправился Ун-Амон, посланник Хе-рихора – верховного жреца храма Амона в Фивах и фактического правителя Фив. Лес предназначался для великой священной ладьи Амона-Ра, царя богов. В середине сезона разлива эта ладья ходила по Нилу между Карнаком и Луксором.
Ун-Амон получил все необходимые документы. Вот только не нашлось для него корабля. Посланник жреца отправился на сирийском транспорте – случайном попутном судне, где его обокрал один из матросов. «(Всего украл) он 5 дебенов золота и 31 дебен серебра (то есть 455 граммов зо ло та и 2,82 кил ограмма серебра. – А.В.)» (пер. И.С. Кацнельсона).
Рассказ о путешествии Ун-Амона сохранился в папирусе, который был найден в 1891 году в Северном Египте. Открыл этот папирус русский египтолог В.С. Голенищев; он же первым дал транскрипцию и его перевод. Сейчас этот папирус, датируемый примерно Х веком до нашей эры, хранится в Москве, в Государственном музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина. Действие рассказа, – а Б.А. Тураев считал его литературной обработкой подлинного отчета, – происходило во время правления одного из Рамсесов. Что же случилось с посланником?
Через четыре месяца и 12 дней после отъезда из Фив он прибыл в Библ. Прием, уготованный ему, был ошеломительным. Правитель Библа Закар-Баал (Чекер-Баал) не только отказался вести с ним переговоры, но и вообще запретил ему въезжать в город. «И послал ко мне (правитель) Библа, говоря: «Уходи из (моей) гавани!» Двадцать девять дней ему пришлось прождать в порту; За-кар-Баал не пускал его на берег и каждый день приказывал удалиться. Похоже, что жители Ливана теперь не испытывали почтения к египетским титулам.
Все это время гавань города не пустовала. Ун-Амон насчитал здесь двадцать обслуживающих египтян судов и пятьдесят других кораблей. И если другие его соотечественники находились на службе у правителя города, то он оказался в опале.
По замечанию Вольфганга Хелька, это могло быть связано с тем, что как раз в то время ассирийский царь Тиглатпаласар I (1114 – 1076 гг. до н.э.) совершал поход на запад, к Средиземному морю. Правители финикийских городов – Библа, Арвада, Сидо-на – согласились выплатить ему дань. В этой обстановке Закар-Баал боялся чем-либо прогневить грозного противника, а потому избегал встречи с посланником верховного египетского жреца. Мало ли что могло вызвать неудовольствие царя Ассирии?
Но вот, когда однажды Закар-Баал приносил жертву своим богам, «божество охватило одного из его людей и заставило его плясать и возгласить: «Пусть приведут его наверх. Приведите сюда посланника Амона». Это повеление свыше заставило царя пригласить Ун-Амона, уже собравшегося уезжать на корабле» (пер. Б.А. Тураева).
Наконец, Закар-Баал принял египтянина в своем приморском дворце. «Я нашел его сидящим в верхней комнате, спиной к окну, – сообщал Ун-Амон, – причем волны великого Сирийского моря разбивались за ним». Аудиенция проходила не очень дружественно. Ун-Амон объяснил, что прибыл за лесом. «Твой отец давал его, твой дед дал, и ты дашь его», – сказал он правителю Библа. Но эти упоминания были напрасны. Закар-Баал возразил, что фараоны за это платили: «Я же сам по себе; я не слуга ни твой, ни пославшего тебя».
«Что же, – продолжил Закар-Баал, – раньше фараон, пусть он живет и процветает, присылал шесть кораблей, груженных египетскими товарами… Но что ты предложишь мне?» Этот ответ показался Ун-Амону неслыханно дерзким. Он применил все свое красноречие, чтобы скрыть нынешнюю бедность Египта. Он взывал к религиозным чувствам Закар-Баала, напоминал, что Амон – владыка Финикии и бог отцов его. «Ты также раб Амона. Если ты скажешь Амону: «Сделаю, сделаю» – и выполнишь его поручение, ты будешь жить, ты будешь невредим, ты будешь здоров» (пер. М.А. Коростовцева).
Комментируя эту беседу, Карл-Хайнц Бернхардт напоминает, что «в представлении египтян, все страны были покорны египетскому государственному божеству Амону-Ра, и поэтому вполне обычный торговый обмен на основе взаимной выгоды ими толковался как приношение дани».
Однако Закар-Баал был неумолим. Как выразился К. – Х. Берн-хардт, «царь Библа старался вытрясти последнее из не очень-то богатой мошны египтянина». Он вовсе не вспоминал о давней дружбе, связывавшей Финикию и Египет. «Амон, – сказал он, – сотворил все страны, но сперва сотворил страну Египет, из которой ты прибыл. Там зародились все ремесла, и египтянам уготовано заботиться о таких городах, как тот, куда ты прибыл».
Говоря это, Закар-Баал как будто превозносил могущественную Египетскую державу – великую империю древности – и принижал свой собственный город, но в то же время настойчиво намекал гостю: нет товара без платы за него. «Ясно, что обаяние египетского могущества пропало», – замечал Б.А. Тураев.
Бурные события начала ХII века до нашей эры совершенно перекроили политическую карту тогдашнего мира. Египетская держава хоть и устояла под натиском пришлых племен – так называемых «народов моря», – но лишилась былого могущества. К ее посланнику относились теперь даже с некоторым пренебрежением, зная, что его можно оскорблять безнаказанно. Расплаты не последует. Мечи и колесницы египетской армии не отомстят за поруганную честь посла. Мытарства Ун-Амона в независимой Финикии поразительно напоминают мытарства русских в году 1992 в какой-нибудь независимой союзной республике. Остается лишь добавить, подчеркивая фантасмагоричность происходящего, что заносчивый Закар-Баал был правителем крохотного города-государства. Под его властью находился лишь город Библ и его ближайшие окрестности.
История Ун-Амона наглядно показывает, как возросло самосознание финикийцев и как они стремятся держаться на равных с посланцами фараона. Они не желают служить Египту; они хотят торговать с ним – к собственной выгоде.
Тогда Ун-Амон принялся уверять правителя Библа, что готов был заплатить ему, но в дороге у него украли все деньги. На это Закар-Баал возразил: пусть ему пришлют еще денег. Наконец, скрепя сердце, Ун-Амон сдался. Он отправил гонца к правителю Нижнего Египта. Тогда и Закар-Баал велел своим людям валить деревья и доставлять их в гавань.
Через несколько недель гонец вернулся из дельты Нила и привез четыре золотых кувшина и чашу, пять серебряных кувшинов, десять одеяний из царского полотна (виссона), десять кусков тонкого полотна, пятьсот свитков папируса, пятьсот бычьих шкур и пятьсот канатов, а также 20 мешков чечевицы и 30 корзин сушеной рыбы.
Закар-Баал обрадовался подаркам. Теперь он отрядил триста человек заготавливать лес. Деревья валили и на зиму оставляли на месте. Еще царь выделил триста рабочих волов, чтобы на следующее лето доставить срубленный лес на берег моря.
Однако незадолго до возвращения в Египет у Ун-Амона вновь начались неприятности. Он поссорился с вождем племени чекеров. Это племя было одним из «народов моря»; оно осело на побережье Палестины около города Дора, что находился близ современной Хайфы. Вождь племени возмутился тем, что египтянин решил перевезти лес морем без его ведома. На одиннадцати кораблях чекеры приплыли в Библ и потребовали выдать им Ун-Амона.
Закар-Баал стал утешать его, но и наживать себе новых врагов он не хотел. Стремясь избежать ссоры и с египтянами, и с чекерами, он передал вождю племени: «Я не смогу пленить посланца Амо-на в моей стране. Дайте мне отправить его, а потом преследуйте его, чтобы задержать» (пер. Н. Симакова). Узнав об этом, Ун-Амон заплакал и тотчас пустился в бегство.
Однако неудачи его не оставляли. Снаряженный корабль был подхвачен бурей и отнесен к берегам Кипра. Здесь папирус с отчетом обрывается, и нам неизвестно, как Ун-Амон сумел пробраться в Египет. Мы знаем лишь, что он каким-то образом спасся.
Вообще отчет Ун-Амона изобилует загадками. Почему, лишившись денег, он продолжил путешествие в Библ? Почему он поехал без охраны? Ведь обычно египетских посланников сопровождали отряды хорошо вооруженных лучников с опытными командирами. Известна, например, надпись, оставленная по приказу фараона Рамсеса III: «Я сделал тебе (Амон) ладьи, баржи и корабли с лучниками, со снастями… Я назначил на них командиров лучников и капитанов с многочисленной командой, без числа, чтобы доставлять дары земли Финикии и других чужих стран на краю земли в твои великие склады в Фивах победоносных» (пер. Ф.Л. Мендельсона). Неужели в Египте теперь не нашлось средств, чтобы снабдить своего посланника достойной свитой?
А чекеры? Почему правитель Библа, надменно говоривший с посланником Египта, легко пошел им на уступки? Неужели он так боялся их?
Даже список товаров, присланных Закар-Баалу, заставляет задуматься. Разве жители Библа не могли выделывать тонкое полотно? А чем так ценны свитки папируса для города, который греки называли «Библ(ос)» – «Папирус»? Стоило ли менять их на строевой лес?
Попробуем ответить на эти вопросы. Начнем с папируса. В то время это был дорогой материал; его берегли и старались не тратить напрасно. Его изготавливали из болотного растения Cypеrus papyrus, первоначально произраставшего лишь в Африке. Египтяне, разрезая стебли растения на пласты, выделывали из него писчий материал, который готовы были купить в любой канцелярии, в любом архиве, ведь легкие свитки занимали куда меньше места и были намного легче клинописных табличек. К немалой выгоде для себя Египет фактически обладал монополией на производство папируса – главного писчего материала в I тысячелетии до нашей эры.
Из покровной ткани стебля этого же растения вили прочные веревки; они тоже пользовались большим спросом. В «Одиссее» Гомера упомянут «канат корабельный, сплетенный весь из папируса» (ХХI, 390 – 391, пер. В.В. Вересаева). (Слуга Одиссея завязал этим канатом засов, запирая ворота перед истреблением женихов.)
Финикийский же город получил свое название потому, что был важным перевалочным пунктом в морской торговле греков. Египетские корабли привозили в Библ папирус и канаты, где эти товары перегружали на суда, – например критские, – шедшие в Сирию, Анатолию, Грецию. Поэтому многие греки считали, что папирус в их страну привозят из Финикии, а не из Египта.
Тонкое полотно египтяне недаром называли «царским льном». Это была легчайшая ткань, выделкой которой славился Египет. Финикийцы научились изготавливать подобные им лишь через несколько поколений. Даже знаменитые пурпурные ткани в бронзовом веке выделывали не в Библе, а в Угарите.
Наконец, грозные чекеры. В то время их корабли контролировали почти всю восточную часть Средиземного моря. Чекеры не терпели появления в этой части моря других кораблей и потому возмутились поведением Ун-Амона. В 1080 году до нашей эры ни египтяне, ни финикийцы не могли соперничать на море с чекерами (вероятно, выходцами с Крита) – народом, внезапно населившим побережье Палестины. Корабли чекеров были самыми быстроходными, а сами они, казалось, не ведали страха и не знали пощады к врагам.
Появление в Передней Азии и Северной Африке чекеров и других «народов моря» знаменует окончание целой исторической эпохи. Прежние великие державы Восточного Средиземноморья либо погибли, как Хеттское государство, либо пришли в упадок, как Египет и Ассирия. Египет окончательно утратил статус мировой державы. Отныне никогда уже власть фараонов не будет простираться за пределы Синайского полуострова.
Наоборот, Левантийское побережье процветает. Вторжение «на – родов моря» вызвало невероятное брожение среди местных жителей. Для них эти перемены обернулись благом. Здесь, на побережье, как отмечал Н.Я. Мерперт, «специфическая ветвь ханаанейс-кой культуры развилась… в особый феномен финикийской культуры». Разрозненные города-государства Леванта превратились в Финикию.
2.12. Финикийцы: кто они?
«Своей славой Финикия обязана своим жителям, искуснейшим людям, исключительно способным к делам военным и делам мирным. Они изобрели буквы и письменность и ввели разные другие искусства, такие, как морское судоходство, морской бой, управление народами, царская власть, сражения» (пер. С.К. Апта), – писал римский географ и уроженец Испании Помпоний Мела, живший в I веке нашей эры.
По библейскому преданию, ханаанеи (финикийцы) являлись потомками Хама и за его непочтительность к отцу обречены Богом вечно быть рабами потомков Сима – израильтян. Сами финикийцы вели свое происхождение от мифического прародителя – Хна, сына бога Баала. По предположению российского историка А.А. Немировского, он упоминается в Библии под именем… Каин: и был он проклят, и построил первый город (Быт. 4,1 – 17).
К имени Хна восходит и самоназвание финикийцев – ханаа-неи. Именно так по-прежнему называли себя финикийцы или же говорили: «Я – сидонянин», «Я – тириец». Так, финикиянка из гомеровской «Одиссеи» говорит о себе:
Я уроженица меднобогатого града Сидона;
Там мой отец Арибас знаменит был великим богатством.
(ХV, 425 – 426; пер. В.А. Жуковского)
Антропологическое исследование, проведенное У. Шенклином и М. Гатусом, позволило представить, как выглядели финикийцы. По имеющимся данным, они были людьми небольшого роста. Средний рост мужчин составлял 1,63 метра, а женщин – 1,57 метра. Судя по сохранившимся изображениям, у финикийцев был удлиненный тип лица, продолговатые глаза, прямой толстый нос, курчавые волосы, завитая или коротко подрезанная борода.
Одевались они в длинную, широкую тунику, достигавшую щиколоток. Одежду выбирали яркую, разноцветную; украшали ее вышивкой; часто подпоясывали. Как отмечал Жорж Контено, финикийцы в своих цветастых одеждах резко выделялись в толпе египтян, предпочитавших легкие белые одеяния. Из обуви предпочитали сандалии. Женщины также носили туники, украшенные вышитыми цветами, и такой же узорчатый платок, спадавший на плечи. Из украшений чаще всего выбирали серьги и ожерелья.
Споры о происхождении финикийцев велись с давних пор. Так, по словам Геродота, «страшное землетрясение вынудило их (финикийцев. – А.В.) покинуть свою прежнюю родину… Они от так называемого Эритрейс-кого моря (возможно, побережья и островов Персидского залива. – А.В.) пришли на это (Средиземное. – А.В.) море и заселили ту страну, где и теперь обитают». Многие поколения финикийцев хранили предания о своем переселении с дальнего юга; они рассказывали об этом еще в середине I тысячелетия до нашей эры. Очевидно, сведения, сообщаемые Геродотом, восходят к рассказу тирских жрецов. По словам Страбона, предки финикийцев жили на островах Бахрейн в Персидском заливе.
Новейшие историки, – например, Отто Айсфельдт и Жорж Контено, – обсуждая происхождение финикийцев, держались мнения, что их предки когда-то покинули родину и, сохранив многие обычаи, переселились на побережье Ливана, – подобно тому, как тысячи лет спустя турки перебрались в Малую Азию, а готы – в Европу.
Переселение ханаанеев и амореев.
1 – Мемфис; 2 – Синайский полуостров; 3 – Хайфа; 4 – Библ; 5 – Кипр; 6 – Сирия; 7 – Ливан
По словам известного российского историка Ю.Б. Циркина, «данные, касающиеся языка и мифологии, связывают финикийцев (и угаритян) именно с Южной Аравией». Любопытно, что известный историк географии Рихард Хенниг называл жителей Южной Аравии за их склонность к мореплаванию «финикийцами Индийского океана».
Впрочем, в свете последних открытий эти гипотезы оказались несостоятельными. Один из ведущих исследователей Финикии ХХ века, итальянский историк Сабатино Москати подчеркивал, что «формирование финикийской нации кажется результатом процессов, происходивших в сиро-палестинском регионе, а вовсе не итогом переселения сюда людей, живших когда-то за пределами этого региона».
Важнейшие города Финикии и Палестины: 1 – Триполи; 2 – Библ; 3 – Берута; 4 – Сидон; 5 – Тир; 6 – Акка; 7 – Хайфа; 8 – Яффа; 9 – Ливан; 10 – Антиливан
Это значит, что финикийцы не пришли на землю Ливана откуда-то издалека. Нет, как единый народ они сформировались именно здесь, в стране, названной Финикией. Город Библ и прибрежные районы Ливана стали плавильным тиглем, в котором смешались самые разные племена, неоднократно переселявшиеся сюда. Конечно, особую роль в становлении финикийской нации сыграло вторжение ханаанеев, поскольку их племена были многочисленными, и это изменило этнический состав местного населения.
История Ближнего Востока знала множество волн миграций. Народы, говорившие на семитских языках, жили в Передней Азии, вероятно, с VI – V тысячелетий до нашей эры. В конце III тысячелетия западные семиты – ханаанеи – заселили территорию Сирии и Палестины. Они разрушили существовавшие ранее в Сирии города-государства, основанные, очевидно, несемитическими племенами, и создали там свои, причем значительная часть сирийских семитов – амореев осталась кочевниками. Еще одна группа амо-реев поселилась на берегу Средиземного моря, в том числе они заняли существовавший здесь город Угарит.
После переселения ханаанеев на побережье Ливана здесь смешались два древних народа: семитские кочевники и гиблиты – так называли жителей Библа. Из двух разнородных культур родилась новая – финикийская. Впрочем, по мнению многих исследователей, вплоть до второй половины II тысячелетия до нашей эры – до нашествия «народов моря» – финикийцев как народ, строго говоря, нельзя выделить из общей массы ханаанеев.
Впоследствии ханаанеи были вытеснены из Сирии кочевниками-арамеями, а из Палестины еще одной группой семитских племен – древнееврейскими племенами (финикийцы были, кстати, их близкими родственниками). Израильтяне разрушали ханаанейские города и истребляли горожан. Так, город Хазор в Галилее был уничтожен полностью. Порой горожан вырезали поголовно (см. Книгу Иисуса Навина).
Спасаясь от захватчиков, многие ханаанеи переселялись на побережье Ливана, где смешивались не только с местными жителями, но и с осевшими здесь «народами моря», например чекерами. Сабатино Москати описал этот процесс лаконичной формулой: «Ханаанеи плюс народы моря равняется финикийцы». Формула эта давно уже не оспаривается. Так сформировался «особый феномен финикийской культуры». Только с этого времени жителей прибрежных районов Ливана следует называть «финикийцами», а их культуру, в отличие от прежней, «ханаанейской», именовать «финикийской».
Так, три с лишним тысячи лет назад окончательно родился новый народ – беспокойный и деятельный, надменный и уживчивый, народ, давший миру маниакальных дельцов и отчаянных авантюристов, купцов и мореходов, романтиков и сребролюбцев.
Его родина, Финикия, никогда не была единым государством, никогда не завоевывала соседние страны. Свою империю финикийцы создавали не военным, а торговым путем. Все необходимое им добывали не силой оружия, а путем обмена и торговли.
Финикийцы торговали во всех уголках Средиземноморья; их корабли появлялись в водах Атлантического и Индийского океанов. В ХII – IХ веках до нашей эры они основали колонии в Северо-Западной Африке, на юге Пиренейского полуострова, на Сицилии и Сардинии, захватывая один клочок Средиземноморья за другим. Так, из полосок земли, занятых мимоходом, возникала империя.
Поныне о финикийцах бытуют разные мнения. Одни считают их самыми ушлыми и бессовестными мошенниками, каких только знала античность. Другие видят в них самых старательных и неугомонных торговых партнеров, отличных коммерсантов. Не имея собственной страны, они задавали тон другим государствам. Не умея властвовать у себя дома, властвовали над миром.
Финикийские язык и культура сохранялись в отдельных районах Средиземноморья вплоть до Средних веков. Лишь после арабского завоевания потомки финикийцев постепенно привыкают говорить на арабском языке, окончательно утрачивая свою древнюю культуру.
3. ЗОЛОТОЙ ВЕК ФИНИКИИ
3.1. Первые корабли плавали только в штиль
Финикийцы были величайшими мореходами древности. Как же получилось, что недавние бедуины – пустынные кочевники – стали морскими странниками? На этот вопрос обычно давали клишированные ответы. Вот, например, немецкий историк Филипп Хильтебрандт полвека назад писал, что, переселившись на побережье Ливана, «финикийцы смешались с исконными жителями и научились у них мореходству. Залогом тому было наличие леса, пригодного для строительства кораблей, леса, которого не было практически на всем африканском и переднеазиатс-ком побережье; в Ливане же имелось вдоволь кедра, причем отменного качества».
Но если бы эта схема была верна, ученым не пришлось бы десятилетиями обсуждать, с чего началась история финикийцев. В этом случае ответ был бы прост: очевидно, с прихода из пустыни кочевников – ханаанеев в 2300 году до нашей эры. Они завоевали Библ и, словно стремясь продлить свой поход, помчались вперед по пустынному морю, сев на пригодные для морских набегов суда. Сперва они бороздили лишь прибрежные воды, сделав их своей собственностью. Со временем вся акватория Средиземного моря стала им знакома; всюду появились их колонии и гавани.
Однако за минувшие полвека ученые стали смотреть по-иному на историю Финикии. Конечно, кочевники-ханаанеи, осев в Ливане, быстро смекнули, что возить кедр в Египет лучше по морю, чем по суше. На верфях Библа они научились строить пригодные для этого суда. Однако сменить повозку, запряженную быками, на корабль еще не значит стать отличными мореходами.
Даже в пору расцвета торговых отношений между Ливаном и Египтом прибрежное судоходство, связывавшее эти страны, было весьма примитивным. Так, корабли фараона Снофру передвигались с помощью весел и напоминали, скорее, большие лодки, чем настоящие морские корабли. Подобные четырехугольные суда с плоским днищем служили для передвижения по Нилу. Их корпус сколачивали из коротких планок, изготовленных из местной акации. Для лучшей остойчивости его приходилось даже оплетать крепкими канатами. Понятно, что грузоподъемность такого корабля была невысокой.
Судя по рисункам, изображавшим египетские корабли в III тысячелетии до нашей эры, выходить на них в открытое море было опаснее, чем на китайских джонках. Недаром египтяне считали море – «Йам» – алчным божеством, с которым трудно вступать в единоборство. Передвигались они лишь вдоль берега; на первых кораблях не имелось даже руля. Плавали только днем, а ночью пережидали. При малейшем ветерке тотчас приставали к берегу.
Египетские корабли с плоским днищем были непригодны для плавания в открытом море
Во второй половине II тысячелетия до нашей эры судоходство все еще было каботажным. Моряки старались не упускать из виду берег. Ориентирами им служили наиболее заметные объекты, например, горный массив Джебель-Акра в северной части Леванта, достигающий почти 1800 метров в высоту. В ясную погоду он виден даже мореходам, плывущим с Кипра. Высочайшая точка этого массива – Цафон, священная гора угаритян, а также хеттов, греков и римлян. Такими же важными ориентирами были горы Финикии, Кипра и Малой Азии.
В тех случаях, когда моряки удалялись от берега, они прибегали к помощи живого «компаса» – выпускали птицу, и та в поисках пищи и воды непременно летела к суше. Подобный компас описан и в Библии: «Потом выпустил (Ной) от себя голубя, чтобы видеть, сошла ли вода с лица земли» (Быт. 8, 8). По всей видимости, голубей брали на борт корабля и древние мореплаватели Финикии.
Во II тысячелетии до нашей эры облик древнего флота заметно меняется. Важное значение имело появление массивного якоря. Такие якоря весили до полутонны. Расчеты показывают, что их использовали на кораблях, чей тоннаж достигал 200 тонн. Некоторые документы, найденные в Угарите, подтверждают, что уже в то время суда, перевозившие зерно, имели подобный тоннаж (не путать с грузоподъемностью!).
Азиатские корабли уже отваживались плавать на Кипр и даже – что гораздо опаснее – на Крит. Присутствие угаритских лодок на Кипре доказано письменными свидетельствами, и, наоборот, в уга-ритских текстах упоминаются кипрские суда, прибывавшие в гавани Угарита. Прибытие критских купцов в Левант доказывают найденные здесь предметы минойского происхождения, а также таблички с минойскими надписями.
Египетский корабль, входивший в состав флотилии царицы Хатшепсут. Рельеф из гробницы царицы Хатшепсут
Однако подобные плавания были пока чистыми авантюрами. Внезапная буря легко могла потопить корабль. Дно Средиземного моря усеяно обломками судов, затонувших в древности. Некоторые катастрофы запечатлены документально. Так, один из царей Тира извещает в письме правителя Угарита о том, что бурей разбит корабль некоего угаритского купца. После обычного приветствия следует фраза: «Крепкое судно, посланное Тобой в Египет, сокрушено бурей здесь, близ Тира». Катастрофа произошла к югу от Тира, и пострадавшие сумели добраться до Акко и даже сохранить груз.
Самым неудобным временем для мореходов был период с июля по сентябрь, когда в Средиземном море дули сильные северные ветры. Весной, с февраля по май, тоже можно было ожидать внезапных изменений погоды. Наиболее безопасными для плавания были октябрь и ноябрь, хотя и тогда путешественник мог стать жертвой шторма.
Вплоть до начала ХI века до нашей эры жители Ханаана плавали вдоль берегов своей страны на кораблях, подобных египетским. Это были одномачтовые лодки с огромным четырехугольным парусом. Ей можно было придать любое положение по отношению к корпусу, что позволяло морякам ловко маневрировать. Нос и корма корабля были высоко подняты; имелось рулевое весло. Никаких продольных или поперечных связей не было; борта соединялись лишь палубным настилом. Прямо на нем купцы хранили свой груз: лес, продукты или ткани. Все щели между досками тщательно конопатили, чтобы не допустить течь.
Когда надо было перевезти в дальнюю страну папирус, канаты или какой-то другой товар, снаряжали критские, а позднее микенские суда. Лишь на Крите и в Греции умели строить корабли с килем – продольной балкой, составлявшей его основу. На таком транспорте можно было плавать и в открытом море.
На рубеже ХI веке до нашей эры внезапно, словно за одну ночь, подобный флот появился у финикийцев. Для них, «хитрых гостей морей» (Гомер), открылись недоступные прежде страны – острова Эгейского моря, Пелопоннес, Сицилия, Сардиния, Испания. Что же случилось? Откуда взялись корабли?