Текст книги "Пекло 2"
Автор книги: Александр Верт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
Александр Верт
Пекло 2
Глава 1
Металлический носок ботинка осторожно ворошил камни, упавшие в пепелище костра. Зена уже поднялась над горизонтом и заполнила небо ровным серо-желтым светом. Этим двоим этого было достаточно, чтобы осмотреть то, что осталось от лагеря.
Говорить не получалось, да и вид сгоревшей птичьей туши в котелке почему-то, вместо отвращения, вызывал ворчание в животе. Голод давал о себе знать, хоть и некогда было его утолять, да и нечем. Все твари Пекла прятались от Зены, забиваясь в самые темные углы.
Толкнув одно из тел в пробитом осколком металла бронированном костюме, Шеф все же шагнул к телу, которое поначалу обходил. От добродушного толстяка Роберта осталось только сожженное подобие тела, но пальцами оно по-прежнему сжимало автомат.
– На самом деле ты прикрыл наши задницы, – сказал телу Шеф и наклонился, чтобы пошарить рукой по груди погибшего товарища.
– Я не думаю, что жетон уцелел, расплавился наверно, а ты еще обожжешь пальцы, мало тебе ожогов на руке, – ворчал Кирк, стоя на камнях с заброшенным на плечо автоматом.
Он вроде и вызвался пойти с Шефом. Сам хотел все осмотреть, но, увидев, что осталось от лагеря, не хотел уже ничего. Даже диск с его возлюбленной блондинкой его не интересовал.
– Я должен проверить, – ответил Шеф, не обернувшись.
Ни жетона, ни расплавленного металла на груди пальцы не находили. Пришлось подниматься к обгоревшей шее. На то, что осталось от лица, Шеф даже не смотрел, на свою обожженную руку тоже. Она пострадала совсем не так, как тело несчастного Роберта, похожее на сплошной черный струп. У Шефа между локтем и кистью на красном ожоге багровыми пузырями вздувалась кожа, еще и солнце продолжало ее жечь. Что с этим делать, он не знал и просто старался не думать. Пока рука способна шевелиться – все нормально.
– Пока душа еще способна болеть, ты – человек, – вспоминались почему-то слова прежнего Шефа, сказанные когда-то спьяну за общим костром.
У нынешнего Шефа – Оливера Финрера – ничего в душе не болело. Там было пусто и тихо, словно с разгромом его клана все его существование закончилось, а потом пальцы находили плавленую цепочку, и в этой внутренней пустоте вдруг вспыхивали облегчение, надежда, горечь, жажда, жадность, гнев и просто скорбь.
Скользя пальцами по остатку металла, он нашел жетон. Тот оказался под плечом у Роберта и потому от взрыва уцелел.
Вытащив его на свет, Шеф отер его о штаны и спрятал в один из карманов, глухо зашипев от боли. От резкого движения руки один из пузырей лопнул и по руке потекла темная серо-багровая жижа.
«Ну да, только инфекции тебе и не хватало», – сказал сам себе Шеф и просто осмотрел руку. Все равно пузыри вскроются, все равно обрабатывать руку нечем, разве что прижечь так, чтобы шрам остался и рука еще месяц не поднялась, а она ему была нужна. Лишиться правой руки сейчас, когда он просто обязан совершить чудо, он не мог.
– Ладно, – сказал Кирк, понимая, что ругаться все равно смысла нет. – Я схожу за жетоном Дональда.
– Нет, я должен сам, – отрезал Шеф. – Если от склада ничего не осталось, проверь хотя бы сейф. Если в моем бараке уцелел хотя бы он, я буду счастлив.
Спорить с ним Кирк не стал, а просто пошел к тому, что осталось от здания с лупатым круглым окном. От него действительно что-то осталось и это удивляло.
Шеф же пошел в ту сторону, где раскореженная взрывом машина оставила лишь обломки камней. Он не был уверен, что сможет найти хотя бы тело убитого Дональда, но должен был попытаться ради жетона.
Жетоны были единственным, что еще говорило о их существовании. Всех осужденных, сброшенных в Пекло, вытирали из системы, удаляли, словно неудачный файл. Их браки автоматически разрывались. Их дети вдруг оказывались лишены родителя. У их родителей становилось на одного ребенка меньше. От приговора до полного уничтожения последней информации обо всех, кто был здесь, говорят, проходило всего сутки. Вот ты был, и вот тебя уже нет, остается только металлическая холодная бирка с именем, твоей родной планетой и номером приговора. Не забрать такую с тела убитого товарища – то же самое, что навсегда забыть о его существовании.
Дональд все же нашелся. Обломком стены долгожителя Пекла придавило, ломая и без того мертвое тело, но везение все же не совсем его оставило, сохранив целым его голову и тот самый жетон.
Шеф рванул его, чтобы не возиться с обломками.
Верить в смерть Дональда было тяжело. Он казался вечным. Восемнадцать лет прожил здесь Шеф, вырос, стал лидером, а Дональд всегда был старшим мудрым товарищем, иногда грубоватым, но мудрым. Его все слушали, его уважали и теперь его совета или хотя бы пинка не хватало. Впервые смерть товарища в сознании Шефа по-настоящему не укладывалась, все казалось, что сейчас старик выйдет из-за поворота и скажет им, что все они раскисшие идиоты, а потом еще отвесит оплеуху.
Первую затрещину от Дональда Шеф, тогда еще Бешеный Олли, получил еще в четырнадцать, только попав к Демонам. На втором дежурстве на вышке. Олли сидел на ее металлическом полу под навесом, обнимая колени, и бессмысленно смотрел на пустынный горизонт, над которым плавилось небо без единого облачка и дуновения ветра.
– Это ты так дежуришь? – спросил Дональд и шлепнул ладонью по уху так, что у Олли в голове зазвенело.
Потом уже, много позже Оливер узнал, что это было нежно, потому что, когда Дональд бьет всерьез, дух вышибает даже у самых крепких.
– Так день же, – попытался оправдаться Оливер, потирая ухо, – а небо и так видно. Капсулу я замечу…
– А если враг? – возмутился Дональд.
– Но мне говорили, что на базы не нападают и…
– Это Пекло, пацан! – рявкнул на него Дональд. – Тут может быть все что угодно, запомни это и проваливай спать. Дальше дежурю я.
Тогда перепуганный Олли буквально убегал с вышки, не понимая, какой важный урок ему тогда давал один из старших Демонов.
– Это Пекло. Тут может быть все, – шептал Шеф, теперь уже окончательно в этом убедившись, и с силой сжимал жетон Дональда. – Спасибо тебе за все и прощай. Без тебя и других я бы здесь ни за что не выжил.
Зачем он это говорил, Шеф и сам не понимал. Здесь было не принято прощаться с убитыми, устраивать похоронные церемонии или скорбеть, но ему хотелось это сказать, еще и в голове всплывали нелепые слова Карин о том, что все может быть иначе, что ему можно убежать отсюда, что на Майкане найдутся те, кто будут его защищать.
«Если это безумие свершится, – думал Шеф, шагая по обломкам, – я вывезу ваши жетоны. Все вывезу отсюда – туда, на свободу!»
Это обещание ему и самому казалось глупым, но он сжимал жетон так, что тот почти впивался в кожу, а еще один пузырь лопался, орошая камни кровавой жижей.
Теперь Шеф хотел найти еще одно тело, но уже не ради жетона. Он хотел убедиться, что Тибальд мертв. Он точно знал, что выстрелил, но в тот момент вражеский танкобур уже вспорол породу и едва не завалил его обломком стены. Слишком высока была вероятность, что в пыли, стреляя наугад, он мог промахнуться.
– Он цел! Прикинь, он, нахуй, цел! – заорал Кирк, отвалив в сторону почерневший от огня обломок стены. – Тут, сука, даже карта почти цела!
– Да быть не может! – воскликнул Шеф и, забыв обо всем, бросился по обломкам назад к центру лагеря, равнодушно перепрыгивая через тела чужаков.
– Да сам смотри! – сказал лысый Кирк и заржал так, что его смех эхом разлетелся по руинам лагеря.
Он стоял в центре барака у обгоревшего, обугленного до самого основания дивана и показывал на стол, который пламя только лизнуло, опалив склеенную карту. Рухнувшая стена буквально накрыла его, а теперь, когда Кирк смог откинуть ее в сторону, становилось ясно, что самый ценный угол все еще цел, и металлический сейф с тугим замком стоит на своем месте.
– Ну, хоть что-то, – сказал Шеф нерадостно только оттого, что поверить не мог, что это действительно реально, а потом, вспоминая, искал записывающее устройство на столе, не находил, заглядывал под стол и тут же сам начинал истерически ржать.
Потерянное устройство лежало на полу под столом и, кажется, было целым.
– Я тогда открою сейф, – сказал Кирк, когда Шеф все же выбрался из-под стола.
– Да, не уверен, что у меня хватит сил…
Шеф вообще не понимал, как он еще стоит на ногах после всего, может, потому что во время взрыва его вырубило и тело восприняло это как отдых. Запрыгивая в спасительный танкобур и наспех закрывая люк, так что пламя до руки все же дотянулось, он даже упасть не успел. Машина перевернулась, и он приложился о металлическую лестницу головой так, что где-то за ухом осталась кровавая ссадина, очнулся он уже на рассвете под сделанным наспех навесом. К тому моменту было уже ясно, что насос выплюнул полведра воды и умер, но в танкобуре есть небольшой ее запас, а значит можно не паниковать.
Пуля прошла ногу Берга насквозь, и его рану Кирк успел прижечь, благоразумно дав капитану кляп. Смотреть на него Шефу было труднее всего, вот он и отправился на эту вылазку, как только смог встать, только бы не видеть бледное лицо с разбитыми губами. Состояние капитана было неважным и в этом была виновата не столько рана в его ноге, сколько сам Шеф, который не только выбил ему зуб, но и, судя по всему, сломал несколько ребер, а за что? Шеф и себе ответить не мог.
«Ибо нехуй!» – орало все внутри, а в мозгах ничего кроме стыда не было. Капитан был ему нужен, а как иметь с ним дело, еще и после всего, было не ясно.
«Карин что-нибудь придумает, ну или… он не дебил, должен понимать, что надо держаться вместе», – думал Шеф, осторожно складывая карту рваную, склеенную из обрывков, а теперь и обожженную в одном из углов, но все же карту.
Он прятал ее в карман, а сам понимал, что из него так себе союзник.
«Для нормального человека ты – агрессивный придурок», – сообщал сам себе Шеф и тут же гнал эту мысль, слыша, как со скрежетом открывается дверь сейфа.
– Опа, а это что? – сказал Кирк, увидев внутри в самой глубине незнакомый ящик.
Связку жетонов он заметил сразу и протянул их Шефу, заранее зная, что их тот ни за что не оставит. Принимая связку, Шеф смотрел на ящик и усмехался, вспоминая, что в нем вторая ценность Пекла – та, что могла поспорить с утраченной порнухой.
– Вот это мне и нужно, – сказал он.
– А что там? – спросил Кирк, вынимая ящик, как ему и велели.
– Тебе все скажи. Бери его и пошли отсюда, пока совсем не припекло, надо разбить дежурство до заката и решить что делать, потому что валить надо до темноты.
– Поставим танкобур и свалим, в чем проблема? – не понял Кирк, закидывая ящик на плечо.
– В том, что мы не знаем, куда валить, о Черепахах мало что знаем и в танкобуре этом едва ли поместимся, – раздраженно ответил Шеф. – Ты мне лучше скажи, где у нас нет проблем?
– Как где? В любви. У тебя всегда есть я! – хохотнул Кирк.
– Иди ты, знаешь куда? – с улыбкой сказал Шеф, потому что не улыбаться на тупые шутки Кирка просто не получалось.
– Знаю, – отвечал лысый великан. – На хуй мне идти и это только подтверждает нашу с тобой любовь. Пошли, а то у нас в танкобуре баба не обласканная, а я ой как хочу ее потискать, ты же не заревнуешь?
– Нет, только не тискай сильно.
– Я только языком…
– Тем более, знаю я, как ты треплешься.
Кирк рассмеялся и смело пошел вперед, не разбирая дороги. Ему что камень, что испорченный автомат, что голова под шлемом от убитого из клана Черепах. Шеф же разбирал дорогу и сжимал зубы, подавляя желание потереть обожженную кожу на руке.
Глава 2
Кастер открыл металлическую коробку, похожую на длинный портсигар. Когда-то в ней, судя по узорам и едва различимым подписям, хранились масляные краски, но их или извели, или выкинули за ненадобностью, а вот коробку оставили. Для хранения всякого разного в Пекле такие были нужны. Кому из Демонов и когда она принадлежала, значения не имело. Теперь Кастер присвоил ее себе, а внутрь спрятал жало, то самое, почти ритуальное оружие для казни Шефа.
Он посмотрел на черный острый шип, заменявший лезвие, и тут же спешно захлопнул крышку. Кастер и сам не знал, зачем он забрал его. Просто, когда пламя угасло, он пошел за водой в надежде, что насос цел, а увидел жало. Оно лежало в песке у руин одного из бараков, и рука сама потянулась к рукоятке.
«Нельзя его тут бросать, еще наткнется кто случайно», – подумал тогда Кастер, затем нашел эту самую коробку, чтобы припрятать, а потом зачем-то спрятал под задним сидением машины.
«Пусть будет у меня, а то у нас тут всякие есть», – снова думал он, а теперь вот днем смотрел на жало и в нем возникло странное желание схватить его и провести переворот. Он – зам. Если Шефа не станет, Демонов, вернее то, что от них осталось, возглавит он и тогда…
«Кирк оторвет тебе голову, вот что тогда будет», – ответил себе Кастер и спрятал ящик на прежнее место, спрятал в креплении под сидением. Туда не заглянуть, если рукой не пошаришь – не найдешь, а шарить в пустоте никто не станет.
«Она просто побудет у меня», – уговаривал себя Кастер так, словно совершал какое-то преступление, такое, что страшнее даже совершенного им убийства. То не требовало оправданий, а это вызывало внутри дрожь.
Коснувшись собственного лба, он попытался убедиться, нет ли у него случайно жара. Он не был ранен, его даже взрывом не оглушило, потому что Шеф выпрыгнул из машины и велел им гнать прочь как можно быстрее. Они так носились туда-сюда, что почти израсходовали энергию аккумулятора.
– Я это решу. Я знаю как, – сказала Карин и засела в перевернутом танкобуре.
– Нельзя вообще бабу слушать. От баб одни беды, – ворчал Кастер, понимая, что злится он на Шефа только из-за этой самки. Ее бы на цепь с разведенными ногами и все, а тот с ней что-то церемонится, действовать позволяет, а в итоге…
– Кастер, что ты там возишься? – крикнул ему Вильхар. – Иди сюда, пока Зена тебе по мозгам не дала!
«Кажется, она уже», – подумал Кастер, а сам просто посмотрел в сторону навеса, сделанного из крыши машины и полотна, что раньше защищала от солнца вышку. Ткань закрепили на перевернутом танкобуре с одной стороны, а с другой – на три большие металлические трубы, безнадежно испорченные пламенем, но способные простоять в песке дотемна.
Деревянного ничего не осталось, потому сидеть приходилось просто в центре этого безобразия. Берг лежал, явно все еще мысленно матеря эту планету. На его раненой ноге не было повязки. Он просто прикрыл ее обрывком порванных штанов. Вильхар сидел с ним рядом и улыбался, наверняка подкалывал несчастного капитана, которого Пекло не любило настолько, что здоровым здесь он не прожил еще и дня. Его рана на боку еще не зажила, а Шеф сломал ему ребра и выбил зуб, еще и передний. Зато он сразу стал походить на «своего» и Кастера это даже радовало.
«Понты сдуются – человеком станет», – думал он и, шагая назад к парням, старался забыть о жале.
О Кондаре Цанге, судье, все еще вздрагивающем от ужаса, Кастер даже не вспоминал. Сидит у танкобура, никому не мешает и ладно.
– Слушай, скажи ему, а! – потребовал Вильхар, когда Кастер подошел и сел рядом на песок.
– Что сказать?
– Что он теперь такой же как мы, – почти радостно ответил Вильхар.
– Ну, рожа у него бандитская, ничего не скажешь.
Кастер хохотнул и посмотрел на капитана. Его волосы превратились в слипшиеся от пота сосульки, а строгий надменный взгляд был настолько бешеным, что Кастеру показалось, что этот капитан даже похож чем-то на Шефа, но озвучить эту мысль не успел.
– Капитанишка замочил двоих Черепах, так что он такой же убийца, как и мы с тобой, – весело сказал Вильхар.
– Я защищал Карин, – сквозь зубы прошипел Берг.
– А я – свою жену, суду было насрать, – ответил ему Вильхар и развел руками.
Капитан только поморщился. Он все еще не мог понять, как нарушил главный запрет, и где та самая черта, которую он переступил. Никаких перемен он не чувствовал и это пугало еще больше.
«Убийцы не понимают разницы. Им кажется, что они остались собой. Они ищут оправдания и даже доказывают себе, что они нормальные, но это не так», – вспоминал он текст учебника, и у самого кружилась голова.
– Точно! – обрадовался Кастер. – А я вот только подумал, что может из него человек получится, когда понты откинет.
Берга аж передернуло от этих слов и он, не дыша, посмотрел сначала на одного убийцу, потом на другого. Эти парни столько утром с ним возились, что даже презирать их теперь не получалось.
«Я не могу быть таким же, как они», – думал он, приподнимаясь.
– За это надо выпить! – продолжал радоваться Вильхар.
– А есть что?
– Да! Мы, когда к Боби ездили, наливку припрятали, так что…
Вильхар показал глиняную бутылку.
«Боби, вот кто мог сказать Черепахам про Карин», – подумал Кастер, но вместо этого махнул рукой.
– Не во что, придется из горла по кругу, так что я первый.
Вильхар отхлебнул немного ядреного напитка и подал бутылку Бергу.
Тот неуверенно ее принял, понюхал содержимое и, морщась, все же выпил. Ему хотелось приглушить сознание хотя бы алкоголем.
«Выживу, выберусь отсюда, а там разберусь», – решил он для себя и просто запретил себе считать себя настоящим преступником. Уговорив себя, что он будет только притворяться, бутылку Берг передал Кастеру, а тот, отхлебнув, молча вернул Вильхару.
– А можно мне? – вдруг спросил судья.
Он внезапно перестал дрожать и, прислушавшись к разговору, вдруг понял, что он, правда, один из них, кем бы он ни был прежде, настоящая черта, созданная законом, или это только формальность, а он за этой чертой, как все здесь.
– Можно, конечно, – ответил Вильхар и протянул ему бутылку.
Судья быстро перебрался к ним поближе, отхлебнул жадно местного пойла и, кривясь, отдал бутылку Вильхару.
– Прости, – сказал он мулату, помня, что он и был судом, которому было плевать на обстоятельства.
– Вот не надо этого тут, – зло рыкнул Вильхар и отдал Бергу бутылку, чтобы не разбить ее о голову судьи. – Зена не прощает, так что заткнись, но, так и быть, кончать я тебя не буду!
– Кончать в тебя! – внезапно поправил его Кирк, ныряя под навес.
– Кирк, вот без тебя бы не додумался, – зло сказал Вильхар и скрестил руки у груди.
– Я вас очень прошу, не ругайтесь, нас слишком мало, чтобы тратить на это время и силы, – сказал Шеф, сел чуть в стороне у ведра, посмотрел на остатки воды и тяжело вздохнул. – Сколько воды в этой хреновине?
– Пять литров, на сегодня хватит точно, – ответил Кирк, который помогал Карин изучать технику.
– Вода есть, еду где брать будем? – спросил Кастер.
– Как жара спадет, сюда как на пикник всяких тварей набежит, так что будет что пожрать, – спокойно сказал Шеф, – а где Карин?
Он как раз обернулся, зачерпнув немного воды, и, намочив последний лоскут чистой тряпки, стал вытирать кровавую жидкость, что вытекла из лопнувших пузырей. Целыми остались только самые маленькие.
– Я тут, – отозвалась Карин, выбираясь из люка танкобура под навес. – Я нашла подобие аптечки. Лекарств нет, но есть порошок-антисептик, правда, еще прошлого века и вот. – Она поставила на песок небольшой ящик с ручкой и извлекла из него медицинскую пленку для ран. – Может, ожог закрыть?
Шеф молча протянул к ней обожженную руку, явно соглашаясь на процедуру.
– А мне казалось, что ожоги лучше в открытую лечить, – хмыкнул Кастер.
– И подцепить что-нибудь? Нет, спасибо, – шикнул Шеф.
Карин в этот момент клеила белую пленку, от которой обожженную кожу еще больше жгло и стягивало.
– Че-т обо мне ты не заботилась так, – фыркнул Берг, видя, как старается его штурман.
– Если бы не она, за тобой бы никто даже не пошел, – ответил за Карин Шеф и зло посмотрел на капитана. Снова хотелось врезать этому капитанишке, потому что выбитого зуба явно было мало.
– Мы типа не ругаемся, – напомнил Кирк и сразу же сменил тему. – Точно, Кастер, уступи мне Карин, а?
– В смысле? – не понял зам Шефа.
– В прямом. По жребию ты или я, верно? Шеф типа вчера получил, а что не получил, так это его проблемы. Судья не в счет. Вильхар выбыл. Капитан тоже не играет уже. Остаемся мы с тобой, так что давай ты мне просто ее уступишь.
– И что мне за это будет? – спросил Кастер, кривясь.
– Вы че серьезно? – спросил Берг, не веря, что, правда, этот разговор слышит, но на него и реагировать не стали.
– Она твоя в следующий раз, вот и все, – пожал плечами Кирк. – И вообще, ты ее сейчас трахать не в состоянии, а я готов.
– Да ну тебя! Долбанутый, – махнул рукой Кастер. – Забирай.
Карин просто застыла, не шевелясь и не зная, что ей делать. От ужаса даже возразить ничего не смогла, а Кирк потащил ее к танкобуру в полном молчании. Даже Берг не спешил вмешиваться, только когда Кирк прикрыл люк, до него вдруг дошло происходящее и он дернулся было, пытаясь встать.
– Сидеть и не рыпаться, – рявкнул на него Шеф. – Ничего с твоей бабой не случится.
– Моей? – переспросил Берг дрогнувшим голосом.
«Да она думает только о тебе, смотрит только на тебя, а ты – гребаный подонок!» – хотелось орать ему, но слова застревали в глотке.
– Есть вещи поважнее, например, что мы будем делать дальше? – невозмутимо перевел тему Шеф, наматывая на пленку тряпичную полосу, чтобы та выглядела как обычная, наспех сооруженная повязка.
Он точно знал, что Кирк не тронет Карин и вообще собирается о чем-то с ней поговорить. То же понимал Кастер, а вот Берг не понимал и скалился, но делать ничего не решался.
«Если она хочет ноги раздвигать перед этими, то и хрен с ней!» – зло думал он.
– Я предлагаю следующее, – продолжал Шеф. – Вильхар и Карин на танкобуре уезжают к вулкану. Мы выберем точку, у которой потом встретимся, а остальные со мной идут к Волкам. Волки – клан постарше, они могут знать больше, да и стоит хоть кому-то показаться, прежде чем уйти…
– Почему с Карин должен быть Вильхар? – спросил Кастер, как будто это было самое важное. – Может, я хочу быть с бабой?
– Ты мой зам и нужен мне, – строго сказал Шеф.
– А я? Я тебе нахер не нужен, – вмешался Берг. – И я ранен, то есть толку от меня никакого, так нахер тебе я?
– Они тебя нам отдали, – ответил Шеф. – Они тебя знают, так что надо тебя показать…
– Херня это все. Ты просто хочешь разделить нас с Карин.
– Да, блять, меня больше всего волнует, чтобы вы без меня не трахались со слюнявыми признаниями в любви! – заорал Шеф, понимая, что в его иронии слишком много от правды. Он хотел их разделить. Он боялся, что, отдав Карин и Бергу танкобур, уже никогда их не увидит, а не видеть их он не хотел и это бесило еще больше.
– Слушайте, да потрахайтесь уже, – внезапно влез в перепалку Вильхар. – Че вы вообще собачитесь? Вы жить хотите или как? Вы свалить отсюда хотите? Так хватит уже! Оба как придурки. С Карин останусь я, потому что я самый адекватный, походу, а у вас у всех херня в голове. Она нам нужна и махина эта тоже, а показывать ее Волкам нельзя. Какие тут споры ваще?
– Ну да, – выдохнул Шеф, подавляя желание потереть обожженную руку. – Тогда давайте все спать. Нас ждет сложная ночь. Если у кого-то в лагере есть какие-то ценности личные, лучше заберите их сейчас, вдруг уцелели.
– Точно! – воскликнул Вильхар и убежал первым.
За ним поплелся и Кастер. Тому забирать было нечего, но почему-то хотелось просто пройтись по обломкам лагеря. Судья забрал оставленную в песке бутылку и отполз в сторону. Только Берг и Шеф так и сидели, глядя друг другу в глаза, и ни один не мог отвернуться, потому что счел бы это поражением.
