Текст книги "Гончий бес"
Автор книги: Александр Сивинских
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Как зачем? Паша, брось тупить. Сам же говоришь, цифровые модели Сулейман терпеть не может. Заказал их только для подстраховки. Главное для него – чертежи. На ватмане.
– Ну и заказал бы вдобавок бумажные копии в том же ГЛОКе. Там работают профессиональные чертёжники, а не дилетанты вроде меня. И инструменты у них имеются, и опыт.
– А вот тут мы ступаем на стезю чистых догадок. Скажем, Сул попросту не доверял наёмным работникам. Хотел проконтролировать всё лично. Или же ему требовалось, что-бы мы считали, что чертежи нужны третьим лицам! Для чего он и окружил это дело заве-сой тайны. Кто работал с Новицким он, якобы, не знает. Кто заказал чертежи «Серендибу», не сознаётся. Налицо создание дымовой завесы!
– Ловко ты всё по полочкам расставил, – похвалил я. – Прямо Жерарлок Холмс.
– Sure! – расцвёл Жерар. – Смотрим дальше. Бумаги у шефа на руках, и тут вдруг выясняется, что за ними, во-первых, охотятся иностранцы. А во-вторых, что Новицкого – того-с… Упокоили при загадочных обстоятельствах. Сулейман – муж храбрый и почти бессмертный, но сейчас у него на руках легко уничтожаемые документы. Что он делает? Объявляет, будто наш клиент удрал, и пускается в погоню. А на самом деле, банально рвёт когти! И это мудро. Ведь все шишки достанутся крайним. То есть нам с тобой. По-этому предлагаю долго не рассусоливать, а повторить действия старого хитреца. Сегодня же исчезнуть из Императрицына в неизвестном направлении.
– Хорошее предложение. Только не для меня.
– Почему?
– Потому что. Не хочу, чтобы охотники за чертежами взялись за моих родных и близких. У мамы грудничок на руках.
– Подумаешь, грудничок. У вас разные отцы! И вообще, она выгнала тебя, как шелудивую собачонку.
– Жерар, – сказал я терпеливо, – не старайся казаться хуже, чем есть. Кстати, тебе-то незачем рисковать шкурой. Давай, позвоню Ладе. Пусть девчонки увезут тебя куда-нибудь в деревню. Будешь там долбить свои укольчики да качаться. Натуральные продукты, свежий воздух, безотказные пейзанские дворняжки… Раскабанеешь пуще, чем Дориан Яйц.
– Не Яйц, а Ятс, – сказал бес. – Дурачок ты, Паша. Разве ж я брошу тебя одного.
* * *
Объевшийся Жерар завалился вздремнуть, а я уселся штудировать историю «Кольца Всевластья» дальше. Но судьбе было угодно, чтоб я опять не закончил чтение. Затрезвонил телефон. Гадая, что случилось на этот раз, я взял трубку.
– Павел? – просочился оттуда сладенький голосок главного серендибовского лизоблюда Максика. – Я говорю с Павлом Дезире?
До сих пор ума не приложу, как этот поганец ухитрился сигануть из секретарей в заместители шефа. Конечно, будь Сулейман человеком, его можно было бы заподозрить в пристрастиях к смазливым мальчикам. Но ведь наш старикан беспол! Кажется, беспол…
Сам я Максика (прозванного за высокий IQ Умнегом) на дух не перевариваю. Впрочем, чувства взаимны.
– Вынужден огорчить, но вы говорите с автоответчиком Павла Дезире, – протараторил я. – Павел в настоящее время отсутствует. Если желаете что-либо сообщить, то после звукового сигнала…
– Поль, кончай дурачиться, – оборвал меня Максик. Сироп в его голосе успел засахариться до леденцовой твёрдости. – У тебя нет автоответчика.
– Ух, какие мы осведомлённые. Ладно, чего нужно?
– Появилась работа. Приезжай в контору. И пса прихвати.
– Хе, во ты резкий! С какой стати? Мы в недельном отгуле. Сул должен был сказать.
Умнег наш, судя по включению официального тона, начал закипать.
– Сулейман Маймунович известил меня, что вы с Жераром отдыхаете. Но он даже словом не обмолвился, что вас запрещено привлекать к заданиям. Так что, – он изобразил грозного начальника, как себе его представляет, – отрывайте свои задницы от дивана и бегом в «Серендиб»!
– Прямо-таки бегом? А если откажусь? Уволишь?
– Мог бы. Жаль, пока нельзя, – огорчённо сказал Максик. – Однако со всеми надбавками за этот месяц придётся распрощаться. Останешься на голом окладе. И напарник твой тоже. Кроме того, по возвращении Сулеймана Маймуновича ему будет доложено о нарушении трудовой дисциплины.
– Ой, боюсь-боюсь! Уже штанишки обмочил.
– Ну так поменяй, а то простудишься. На улице похолодало. Короче, завязывай спорить. Через полчаса жду. И ещё, – добавил он голосом ябеды, – между нами мальчиками говоря, шеф может огорчиться, узнав о твоём ночном визите к одной юной особе.
– Не понял! – рявкнул я. – Что за намёки, ты, чучело?!
Но он уже отсоединился. В раздражении я бросил трубку и отправился будить Жерара. Придётся ехать. За шалости с Зариной Сулейман без раздумий устроит мне персональные Содом и Гоморру. А потом ещё и кастрирует то, что от меня останется.
Но Умнег-то наш каков! Полностью соответствует кличке, сволочь пронырливая. Не иначе, подкидывает консьержке в доме Зарины на колготки да серёжки, чтоб та доклады-вала ему о посетителях.
Удавить его, что ли? А потом сказать, что так и было…
* * *
Мы ловили попутку. Вернее, ловил я, а Жерар как обычно сидел у меня за пазухой и глазел по сторонам. Он заметно потяжелел. Если продолжит обрастать мясом такими темпами, через неделю сделается неподъёмным. Придётся покупать для него детскую коляску.
Мимо проехал миниатюрный алый кабриолет; за рулём сидела девушка модельной внешности. Остановиться возле нас она и не подумала. Жерар проводил её взглядом, вздохнул и тявкнул:
– Не сочти меня за эротомана и извращенца, Паша, но мне жутко нравятся женщины.
– Какие больше, – спросил я кротко, – левретки или болонки? А может таксы? Если так, то ты точно извращенец.
– Издеваешься, – грустно констатировал он.
– Есть немного. Но я помню, у тебя одна любовь – француженка Жюли…
– При чём здесь Жюли, чувачок? Я имею в виду человеческих самок. Худощавых брюнеток с короткой стрижкой и ярким ртом – страстных до дикости. Пухлых блондиночек, глуповатых и томных, но покорных. Смешливых рыженьких, усеянных веснушками даже в самых сокровенных местах. Миниатюрных шатенок с огромными очами, нежней которых нет вообще никого…
Глаза беса стали маслеными, пасть приоткрылась. Наверно, начал задыхаться от вожделения. Да уж, андрогены «конского возбудителя» работали на все деньги!
– В таком случае, – сказал я, – тебе следовало воплотиться не в терьера, а в датского дога. Или королевского. Дамы звали бы тебя Гамлетом.
– Эх, если бы у меня был выбор… Кстати, советую запомнить: датских и королевских догов не существует в природе. Это всего лишь название дога немецкого. – Жерар мечта-тельно прищурился. – Окрас я бы предпочёл иметь мраморный. У тигровых расцветка чересчур вульгарная. У чёрных – слишком мрачная. Голубой тоже хорош, но название мне не нравится.
– Ага, ага. Мраморные доги рядом с женщинами смотрятся куда забавней. Особенно рядом с негритянками. Встречалось мне несколько фотографий в интернете…
Я осёкся, но бес уже заметил мою оплошность и придал морде ехидное выражение:
– Не знал, что ты интересуешься подобными сайтами.
– Это случайность! – запротестовал я. – Прошёл по ссылке, а там…
– К чему оправдываться, – великодушно сказал бес и боднул меня в грудь. – В твоём возрасте такое любопытство вполне нормально. Во всяком случае, для парня, у которого нет постоянной подружки.
– У меня есть…
– Имеешь в виду Дарью? Да, заводная мадам. Будь я мраморным догом… Тьфу! То есть человеком…
Возле нас притормозило такси, и мечтателю пришлось заткнуться. Я забрался на заднее сиденье и назвал адрес. Дребезжа и завывая, старенькая «Волга» тронулась с места. Водитель, средних лет не то таджик, не то узбек, поправил зеркало, чтоб видеть моё лицо, и заговорил:
– Слушай, молодой человек, только не обижайся. Объясни, зачем мужчине такая со-бака?
Он обернулся и показал пальцем на Жерара. Бес оскалился, но таксист уже смотрел на дорогу.
– Это же позор собачьего рода. Что он может? Дом охранять? Нэт. Овец пасти? Нэт. На охоту ходить? Нэт. Совсем бесполезный, слушай. Только бантик может носить. Если бы мой сын такую собаку купил, я бы её в форточка выбросил. На помой…
Он осёкся. Позор собачьего рода будто по волшебству возник на спинке водительского кресла и крепко зажал зубами ухо любознательного таксиста.
– Ещё вопросы имеются? – поинтересовался я. – Вы задавайте, задавайте. А он будет отвечать. Один раз зубы сожмёт – «да», два раза – «нет». Но лучше бы вам сосредоточиться на управлении. А то наедем на ухаб, машину тряхнёт – и прощай, орган слуха. Останется только бантик повязать и в форточку выбросить.
Таксист за всю дорогу не проронил больше ни слова. Зато сумма, которую решил присвоить в конце поездки, почти лишила дара речи меня. Он без зазрения совести сунул в карман пятисотрублёвую купюру и принялся газовать, намекая, что нам пора выметаться.
– Алло, шеф, а сдача? – спросил я.
– Нэт сдача.
– Как нет?
– Совсем нэт. Триста рублей поездка, остальное на чай!
– А ты не обоссышся от полусотни-то стаканов? – злобно спросил Жерар.
Таксист лязгнул зубами и полез вон из машины. Бес загоготал – тем чудовищным хохотом, от которого створаживается молоко прямо в коровьем вымени, и замертво падают с ветвей птицы. У меня зазвенело в ушах; пришлось тихонько шлёпнуть его по затылку. Он умолк.
Таксист уже был снаружи. Через распахнутую дверцу я видел, как он, извиваясь всем телом, пытается вползти под днище «Волги». Я выгрузился, обошёл машину спереди и присел на корточки рядом с его сучащими ногами.
– Выбирайтесь. Это была шутка. Работаю в цирке чревовещателем, вот и решил разыграть вас. Извините, что напугал.
– Что это – червовещатель? – глухо спросил он.
– Это вроде фокусника. Изображаю, будто собака сама разговаривает.
– Ах, шайтан, – сказал таксист и пополз обратно. – Напугал меня, молодец! Покажи ещё такой фокус, а?
– Сдачу отдашь, тогда покажу, – пролаял Жерар.
Таксист захихикал и выкарабкался из-под машины целиком. Продолжая посмеиваться, протянул мне пятисотку.
– Забирай всё, слушай. Я вообще такой довольный стал, даже денег не надо!
– Ну, теперь уяснил, какая от меня польза? – поинтересовался бес.
– Само собой! Хорошо уяснил. – Таксист потянулся его погладить.
– Эй, папашка! Руки убрал, да?! – рявкнул Жерар.
Таксист отпрянул.
– Ай, серьёзный пёс! А порода у тебя какая?
– Очень редкая. Гончий бес, – сказал Жерар.
– Как я сразу не догадался!
Покатываясь со смеху, таксист вернулся в машину, не забыв вручить мне визитку. Визитка была отпечатана на обычной офисной бумаге, зато изукрашена на диво. Разно-цветные арабески вились с обеих сторон так густо, что отыскать среди них информацию составляло определённого труда.
– Если захочешь ещё на такси кататься, вызови дядю Улугбека, артист. Дешевле всех в городе буду возить! – Он помахал нам на прощание и уехал.
– Блин, а может действительно в цирк устроиться, – задумчиво сказал я, укладывая деньги и визитку в портмоне.
– Сейчас в конторе будет тебе цирк, – пообещал Жерар. – С конями и клоунами.
* * *
Умнег сидел на месте секретаря. Персонального кабинета у него не было, а долго находиться в Сулеймановском он опасался. И правильно опасался. Там даже в присутствии ифрита порой случались такие вещи, что вмиг поседеешь. А без хозяина кабинет вообще мог превратиться в незнамо что. Хоть в гигантскую плавильную печь, хоть в аквариум, полный пираний, хоть в сераль с одалисками. Причём самой соблазнительной из одалисок запросто мог оказаться злополучный посетитель. Со всеми вытекающими удовольствия-ми… Думаю, это явления того же порядка, что и пугавшая меня нежить с подвальных ков-ров.
Между прочим, при клиентах таких вольностей не случалось ни разу. Хотя чего удивляться? Сулейман заботился о репутации «Серендиба» даже сильнее, чем о неприкосновенности «внученьки» Зарины.
Ох, блин, ну зачем я о ней вспомнил? Зачем?!
– Наконец-то, – пробурчал заместитель шефа. – Только за смертью посылать.
Я быстро подошёл к столу, перегнулся через пишущую машинку, схватил его за грудки, подтянул к себе и прошипел:
– Нас ещё никуда не посылали. Но для вас, Максим Максимович, я бы охотно за нею сбегал. Отправляться?
Он, конечно, сразу понял, откуда растут корни моего бешенства. Однако держался на редкость спокойно. Знал: факт моего визита к Зарине поворачивает ситуацию так, что сейчас не он у меня в руках, а наоборот.
– В другой раз, Паша. Сегодня задание много проще. В самый раз по вашему уровню квалификации. Нужно проследить за одной дамой. Вот она и её авто. – Максик нашарил на столе две отпечатанные на принтере фотографии и помахал ими в воздухе, как флажком.
Я отпустил его и выхватил снимки. Качество было неважное – видимо, снимали на камеру сотового телефона. Впрочем, изображённую там женщину я узнал сразу. Рыжая щучка Дарья. Вот так сюрприз!
– Кто заказал музыку? – спросил я.
– А тебе не всё равно? – развязно парировал он, поправляя воротник и лацканы пиджачка.
– Макс, хорош дурака валять, – встрял Жерар. – Или говори, или до свидания. А наши месячные надбавки можешь засунуть себе куда поглубже.
Тот скривил губы и кивнул. Жерара он ненавидел едва ли не спинным мозгом, но в то же время побаивался. Причиной был перстень Сулеймана. Максик как-то разведал, что первым требованием терьера после получения перстня явилась пересадка души и разума в тело человека. Тело для обмена Жерар выбрал качественное. Молодое, здоровое, красивое. Умнегово. Шеф пока что на это не соглашался. Пока что.
Максик закончил приводить в порядок костюм и сказал:
– Клиентка сохраняла инкогнито. От её имени говорил адвокат, господин Фишер из конторы Коэна. Фирма чрезвычайно солидная, таким клиентам не отказывают. Суть дела: от нашей заказчицы сбежал любовник. Сбежал к этой, – он постучал согнутым пальцем по отпечатку, – Дарье Вольф. Нужно его найти.
– Как он выглядит?
– Молодой, около двадцати двух лет. Стройный, привлекательный. Предъявить его фотографию клиентка не пожелала. Адвокат объяснил тем, что парень легко меняет внешность. Видимо, профессиональный альфонс. Ваша задача – прилипнуть к мадам Вольф и не отлипать до тех пор, пока не появится этот Казанова. Потом проследить за ним. Главное точно выяснить, где он обосновался. В контакт с ним вступать запрещено. Найдёте – дело сделано. Держи.
Он бросил на стол бумажный квадратик.
– Первый адрес – особняк, где живёт Дарья Вольф. Второй – магазин, которым владеет.
– Замужем? – спросил я, рассматривая фото Дарьи. Её сняли вполоборота, когда она садилась в машину. На ней был тот же кожаный наряд, что и во время концерта «Рупора». Значит, не одному мне было продемонстрировано, как отжигают панки старой закалки…
– Формально да. Но они с супругом давно предоставили друг другу полную свободу. Даже проживают в разных домах.
– Это хорошо, – сказал я, думая о своём.
– Пожалуй, – согласился Максик. – Ещё вопросы?
– Да какие вопросы, дело-то плёвое. Первый раз, что ли. Хотя… Сул скоро вернётся?
– Когда возвратится Сулейман Маймунович, мне неизвестно. А сейчас я хотел бы заняться своими делами. Надеюсь, вы уже завтра познакомите меня с результатами наблюдения. Можете идти.
Я шутовски откланялся Умнегу и повернулся к нему спиной.
– Какие у нас планы? – спросил Жерар, направляясь к выходу.
– Рванём прямиком к магазину мадам Вольф. Заляжем в кустах, присыплем головы опавшей листвой и затаимся! Я буду изображать глыбу благородного гранита, а ты – куч-ку конских яблок. Или у тебя имеются другие предложения?
– О да! Первым делом, чувачок, мы обязаны покушать. Я такой голодный, что готов проглотить целого бройлера! Или кролика. Ну а уже после отправимся маскироваться. Только, чур, конские яблоки изображай сам.
– У меня не получится, – грустно возразил я. – Слишком большой. Столько ни одному тяжеловозу не навалить.
– Много ты видел тяжеловозов, – пренебрежительно сказал бес.
Я согласился, что мало, и Жерар принялся рассказывать о породах лошадей. Всякие першероны, клейдесдали, владимирцы и суффольки сыпались из него, как овёс из дыряво-го мешка.
С этим мы и вошли в кафе, где обычно харчуются сотрудники «Серендиба». Персонал здесь дружелюбный. К тому, что я кормлю собаку за столом, относится с пониманием. Более того, Жерара любят. У него даже имеется собственная посуда и стульчик. Не столь удобный, как дома, но вполне терпимый.
На нашем любимом месте, в дальней кабинке возле окна сидела Зарина и кушала мороженое.
Глава 10
Марк
Остаток дня обещал выдаться спокойным и скучным. Марка мог развлечь разве что подслушанный доклад Сильвии мистеру Джи, но чёртова баба, кажется, начала что-то по-дозревать. Перед урочным часом она заладила поминутно отпирать дверь и выглядывать наружу. Цель этих действий была совершенно очевидна. К счастью, Марк не успел занять пост на верхней ступеньке лестницы, и сейчас с беспечным видом пялился в телевизор. Рядом прихлёбывали энерджи-дринки «бычки».
По выбранному ими каналу показывали юмористическое шоу. Двое мужчин средне-азиатской наружности изображали глуповатых строительных рабочих, а типичный русак – их строгого начальника. Идиотские ситуации сменяли одна другую, Кир и Тим весело ржали, передразнивая «гастарбайтеров», а Фишер недоумевал. Почему передачу ещё не прикрыли за издевательство над некоренным населением Раши? Потом те же актёры в гриме бездомных стариков начали хрипеть и ругаться среди мусорных баков, и Марк не выдержал. Сбежал к себе в комнату.
Он задёрнул шторы, повалился на кровать, прикрыл глаза и попробовал вообразить свою дорогую Патрицию, сидящую в беседке сада Дядюшки Джи с книгой. Вместо неё, однако, представилась девочка из «Серендиба». Она тоже сидела в беседке, только вместо книги держала в руках витую чёрную плеть. Кроме того, Зарина была обнажена. Лишь на ногах лакированные туфельки без каблука да беленькие носочки. Как ни странно, сочетание школьной обуви, наготы и плети выглядело абсолютно гармоничным. Девочка развратно улыбалась и постукивала свёрнутой плёткой по ладошке. Затем поднялась, мед-ленно-медленно, словно давая разглядеть себя целиком, приблизилась, и несильно стегнула Марка по плечу. И ещё раз. И ещё.
Он очнулся от дрёмы, продолжавшейся не более десяти минут. Удары по плечу прекратились. Над ним склонялся какой-то мужчина. Испуганный Фишер собрался заорать, но большая твёрдая ладонь легла ему на лицо, надёжно запечатав рот и смяв щёки. Вторая будто клещами сжала запястья, притиснув одно к другому.
– Молчите и не дёргайтесь, – сказал мужчина знакомым голосом, и Марк вдруг понял, что это давешний милиционер из архива. Капитан Иванов.
К полнейшему ужасу Фишера тот был голым! Как говорится в Раше, сон оказался в руку. Только ничего общего между пригрезившейся хрупкой Зариной и вполне реальным офицером милиции не наблюдалось. Плечи и руки Иванова бугрились мышцами, на широкой рельефной груди темнело родимое пятно, поразительно напоминающее собачью голову. Опускать взгляд ниже Марк не рискнул.
Капитан понял, что узнан и ухмыльнулся.
– Видите, мы снова встретились, господин Фишер. Я свои обещания сдерживаю. На-деюсь, вас не слишком смущает моя форма одежды?
Марка она смущала, жутко смущала, но он счёл за благо промолчать. Как этот Ива-нов сюда попал? – лихорадочно думал Марк. Для того чтоб войти через дверь, ему пришлось бы миновать гостиную. Но там всё ещё находились Кир и Тим, о чём сообщало их молодецкое ржание. Через окно? Марк скосил глаза. Портьеры были плотно задёрнуты, и узнать, открыты ли рамы, не представлялось возможным.
Капитан проследил за его взглядом и сказал:
– Не о том думаете. Вам следует не вычислять, как я пробрался в комнату, а сосредоточиться и максимально подробно вспомнить обстоятельства своих делишек с Новицким. Я сейчас верну вам возможность говорить. А вы за это быстро, правдиво и без ненужных подробностей изложите всё, что знаете. Кричать и сопротивляться не рекомендуется. Пока сюда прибегут эти гаврики, – Иванов мотнул головой в сторону гостиной, – я успею не только исчезнуть, но ещё и сделать вам перед уходом больно. Очень больно. Да и рассудите сами. – Он заговорил мягко, точно психотерапевт на приёме. – Зачем вам рисковать собственным здоровьем? Неужели эти сведения так уж секретны? Не государственная же тайна, верно?
«И впрямь, – подумал Марк, – ради чего запираться? Ради пополнения коллекции Дядюшки Джи? Смешно. Вернее, смешного-то как раз мало. Коль скоро русские органы взялись за дознание, дело принимает не просто скверный, а опаснейший оборот. Поэтому лучше расколоться перед этим милиционером сейчас, приватно, чем терпеть допросы по-том, в застенках местной Лубянки. Следователи-костоломы церемониться не будут!».
Он обозначил кивок – насколько позволила капитанская рука.
– Я знал, что вы разумный человек, господин Фишер, – сказал Иванов. Он отнял сдавливающую лицо ладонь и, сложив пальцы в подобие жеста «fuck off», надавил на точку между бровями Марка.
Палец был твёрдым и горячим. От него исходили какие-то странные вибрации, без-болезненные, но крайне неприятные. От них до слёз першило в носу и в глотке, звенело в ушах; ноги начали мелко и неприятно подрагивать.
– Говорите, сразу станет легче, – посоветовал капитан. – Ну, начинайте.
И Марк заговорил. Действительно, тотчас полегчало. Он выложил почти всё, стараясь быть лаконичным и не отвлекаясь на малозначительные детали. О коллекции старинных игрушек мистера Джи и о своей переписке с Новицким. О том, как вероломный архивариус их обманул, и о том, как из-за вздорной идеи Сильвии они вломились в чертёжное бюро. О том, что в ГЛОКе им повстречался парень, который потом промелькнул в новостях. О том, как выехали «на перехват», но сумели лишь зафиксировать номер автомобиля его подруги. Наконец, о недавнем посещении «Серендиба».
– Это всё? – спросил Иванов.
– Пока да.
– В каком смысле пока? – удивился капитан. – Вы что, намерены и дальше здесь бесчинствовать?
– Сильвия останется в России, пока не будет выполнено задание. И нас не отпустит, это абсолютно точно. Так что российским органам придётся выдворить нас официально. Я, пожалуй, буду только рад.
– Увы, но порадовать вас нечем. Российские органы предпочитают воздерживаться от вмешательства в частные дела иностранных граждан, пока те не нарушат закон. Мы – открытое демократичное общество, бла-бла-бла, и всё такое…
Иванов снова ухмыльнулся. Марк понял, что капитан попросту стебается.
– А сейчас, господин Фишер, вам придётся укрыться с головой одеялом и полежать так некоторое время. Ну, скажем, пять минут. Как раз хватит, чтобы убедить себя, будто мой визит вам привиделся. После чего вы вольны делать что угодно. Кроме одного. Воз-держитесь от обсуждения нашей с вами приятной беседы. Совсем. И тогда всё у вас будет хорошо. Давайте, давайте, живенько под одеяло!
Марк поспешно разобрал постель, лёг лицом вниз и закутался. Было тихо. Так тихо, словно он остался в комнате один. Ни шагов, ни звяканья колец, на которых подвешены шторы, ни звука открываемых оконных рам или двери. Ничего. Он дисциплинированно досчитал до трёхсот. Опасливо высунул голову. Комната была пуста. Марк, обмирая от собственной храбрости, прокрался на цыпочках к окну, заглянул за портьеру. Подоконник покрывал тонкий слой пыли, которую нанесло через приоткрытую фрамугу – узкую как почтовый конверт.
На пыли не отпечаталось ни следа. Ни следочка.
* * *
За обедом Марк был молчалив. Еда не лезла в глотку. Ему помог бы бокал-другой вина или стаканчик виски. Но в компании мисс Голдэнтач о возможности промочить горло приходилось только мечтать. Кир и Тим кушали с аппетитом фермеров или афроамериканцев. От их дружного чавканья Марку становилось ещё тошней. Наконец пытка совместным приёмом пищи закончилась. Пожилая русская женщина, исполняющая обязанности кухарки, прачки, горничной и так далее, начала убирать посуду.
Сильвия пригласила всех в гостиную, где скупо проинформировала о разговоре с мистером Джи. Ничего нового она не сообщила. Луизианский Лев по-прежнему торопил с результатами и грозился приехать собственной персоной.
После чего, сославшись на головную боль, мисс Голдэнтач удалилась к себе. Декс с полотенцем через плечо и бокеном под мышкой отправился на берег пруда, «разогнать жирок». Осенний холод был нипочём этому железному человеку. «Бычки» вновь устроились перед телевизором. В руках у них точно по волшебству возникли бутылки с пивом и вяленые кальмары. Угостили бутылочкой и Марка. Он взял пиво и вышел из дома.
Загородный день был необыкновенно тихим. Только в близлежащем дачном посёлке брехали собаки, да слышался глухой перестук поездных колёс – примерно в километре проходила железная дорога. Фишер уселся на засыпанную жёлтой берёзовой листвой скамейку, отхлебнул из бутылки. Пиво оказалось чересчур крепким и совсем невкусным, но он продолжал потягивать сладковато-горькое пойло. Ему хотелось хоть чуть-чуть от-влечься, забыть безумие последних дней. Вокруг него происходили странные, чудовищные в своём неправдоподобии вещи, и он терялся, не понимая как на них реагировать. Самое же отвратительное заключалось в том, что поделиться было решительно не с кем. Любой, кому он взялся бы рассказывать о ныряющем в стену «нудисте», разгуливающем на задних ногах пони, о впавшей в транс старухе из архива или о философствующем покойнике-рокере, принял бы его за помешанного. Впрочем, Сильвия Голдэнтач рассудила бы, наверное, что у него белая горячка.
И лишь полусумасшедший отец да Патриция, милая тихая Пэт выслушали бы его внимательно. Отец наверняка свёл бы разговор к зловещим опытам русской военщины и КГБ, а Пэт пожалела бы, приласкала и рассказала какую-нибудь подходящую к случаю историю о привидениях или ведьмах. Таких историй она знала множество и верила, что значительная часть из них происходила в реальности. Прежде Марк над нею посмеивался, идиот.
– А почему бы не позвонить ей? – пробормотал Марк и вытащил телефон.
Время на нём всё ещё стояло луизианское. Цифры безжалостно сообщали: в Штатах глубокая ночь. Фишер чертыхнулся, и будто в ответ экран телефона засветился, а из динамика зазвучал сигнал вызова. Номер был незнакомым. Поколебавшись секунду, Марк решил-таки ответить.
– Слушаю.
– Я говорю с Марком Фишером?
Голос был девичий. Очень звонкий и жизнерадостный. Приятный. Слыша его, хоте-лось улыбаться.
– Совершенно верно. С кем имею честь?
– Мне почему-то кажется, – в голосе прорезались новые, волнующие нотки, – что вы меня помните. Я Зарина.
– Секретарь из «Серендиба»! – воскликнул Марк. Сердце заколотилось сильнее. Будто в юности. – Как же, отлично помню.
– Открою вам страшную тайну. Никакой я не секретарь.
– А кто же? Детектив?
– Опять не угадали. Я внучка руководителя. И лишь по совместительству – лицо, ответственное за связи с особо ценными клиентами.
– Звучит внушительно, – сказал Марк. – Ну что же, мы на связи. Что вы хотели сообщить, Зарина? Появились новости по нашему делу?
– Понятия не имею, – беспечно ответила девушка. – Просто мне показалось, что вы смотрели на меня… Что вы, Марк, смотрели на меня особенным образом.
Фишер вспомнил, каким образом смотрел на неё и почувствовал, что краснеет.
– Вот я и подумала, – продолжала Зарина, – а что, если нам вместе куда-нибудь сходить…
– Куда? – осипшим голосом спросил Марк. Ему пришла в голову мысль, что слово «связь» в русском языке имеет несколько значений. И одно из них – глубоко интимное.
– Ну, не знаю. Я, например, мороженое люблю.
– Представьте, я тоже!
– Ах, красота! Тогда подъезжайте к «Серендибу». Здесь буквально в двух шагах симпатичное кафе. Там вы меня и найдёте. Жду!
Марк огорошено смотрел на умолкший телефон. «Связи с особыми клиентами»! У них там что, помимо детективного агентства ещё и дом свиданий? А ведь девчонка, вне всякого сомнения, несовершеннолетняя. Не значит ли это, что меня собираются подловить будто форель – на яркую мушку с крючком внутри? Но кто и, главное, зачем? Кроме того, в «Серендибе» отлично знают, что я представляю контору Коэна. Юридическое противостояние с ней – дело заведомо провальное. Или цель предполагаемого шантажа как раз не я, а мистер Коэн? Ах, дьявол, какая интрига!
Марк неожиданно понял, что звонок Зарины – чего уж там говорить, крайне подозрительный звонок! – пробудил в нём личность, о существовании которой скромный клерк Фишер даже не подозревал.
Личность авантюриста и… дона Жуана.
Он быстрым шагом прошёл в свою комнату. Запер дверь на замок и достал из ящика «Пустынного Орла». Пистолет был такой огромный, что спрятать его под одеждой не представлялось возможным. Марк вытащил «адвокатский» портфель, вытряхнул из него бутафорские документы и положил пистолет на их место. Затем открыл большой одёжный чемодан, собранный Пэт, и переоделся: вельветовые джинсы, водолазка табачного цвета, коричневый пиджак спортивного покроя. На ноги мокасины, на голову шляпу с узкими полями. Затемнённые очки. Получилось вполне пристойно. Не то диджей, не то сутенёр, а в целом – очень креативный перец.
В гостиной он мимоходом бросил Тиму и Киру: «На часок съезжу в город. По де-лам», – и вышел на улицу.
Номер такси в списке последних вызовов телефона стоял в самом верху.
