Текст книги "Обиженная"

Автор книги: Александр Варго

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Собаки все прибывали. Вор отчаянно извивался, прилагая все силы, чтобы сбросить с себя тела псов, но схватка была явно неравной. Ему удалось нащупать рукой обломок металлического прута, и он ударил одну тварь, разбив ей нос. Собака с жалобным повизгиванием отскочила, но ее место тут же заняла другая, жадно вгрызаясь в тело Хомы. Его буквально пожирали живьем. Левая кисть попала в пасть одной из тварей, и он уже не ощущал ее, в животе тоже копошился громадный пес, отвратительно воняя помойкой, материя трещала под острыми зубами, оголяя бледную кожу, в которую мгновенно впивались клыки.

«Какая прекрасная ночь…» – проскользнула в голове Хомы совершенно неуместная мысль, и в следующую секунду его незащищенное горло было разорвано.

* * *

Шкатулку в тот же день подобрал молодой человек лет тридцати. Он шел, заметно припадая на одну ногу – у него был протез. Он был худощав, одет неброско, с россыпью прыщей на щеках, оставшихся еще с юношеской поры. Долго вертел ее в руках и, подумав, решил оставить себе. Мужчина бросил ее в пакет, в котором лежала книга по животноводству, пара плюшевых зайцев и буханка белого хлеба, после чего, прихрамывая, зашагал прочь.

Часть II

Лучший способ достигнуть желаемого – пренебречь.

Бальтасар Грасиан-и-Моралес

Мы редко до конца понимаем, чего мы в действительности хотим.

Франсуа де Ларошфуко

Три года спустя.

– Ну, за удачную сделку!

Зазвенели бокалы, и мужчины выпили. Их было двое – один светловолосый, высокий, немного сутулый, слегка смахивающий на вопросительный знак, второй с короткой стрижкой, ниже первого почти на голову, но шире в плечах. Он сделал всего один маленький глоток.

– Вообще-то я на работе не пью, – пояснил он. – Но ради такого случая…

– Андрей, при всем уважении вы не похожи на человека, который каждую неделю приобретает новый дом, – вежливо сказал долговязый. – С другой стороны, я никогда не настаиваю, так что можете не оправдываться.

– Так все же, Вадим, – сказал Андрей, словно вспомнив что-то. – Почему вы так настаивали на других вариантах? По-моему, отличный выбор. И цена вполне подходящая.

Риелтор отпил еще шампанского и кашлянул, вытирая рот.

– Я же вам говорил.

– Ну да, помню. В доме умер мужчина, вроде отец собственника. Так это не проблема, батюшку из церкви приглашу, пускай водичкой своей побрызгает.

– Хотите честно? Просто не нравится мне этот дом! – отчеканил риелтор.

Андрей рассмеялся, смех звучал искренне и заразительно, глядя на него, Вадим тоже непроизвольно улыбнулся.

– Впервые встречаю риелтора, который не расхваливает свой товар, – отсмеявшись, сказал Андрей. – Простите, но мне казалось, что для вас главное впарить квартиру или дом, а там хоть Всемирный потоп.

– Бывает и такое, – Вадим допил шампанское, а Андрей потянулся к столу за жевательной резинкой. – Но мне важна моя репутация, меня многие знают в этом городе. Кроме того, каждый товар имеет свои темные пятна, Андрей. Все зависит от того, как скоро ты их обнаруживаешь. Поверьте, некоторые могут прожить жизнь и даже не заметить их, хотя они все время перед глазами.

– Ладно, меня ждут, – сказал Андрей, поднимаясь из-за стола. Ему были неинтересны философские рассуждения своего визави. – Если что, вы знаете, как меня найти.

Мужчины пожали друг другу руки и разошлись.

* * *

Андрей сел в «Форд Мустанг» и, выбросив потерявшую свой вкус жвачку в пепельницу, повернул ключ зажигания. Ему пришла в голову мысль о том, что «Орбит» вряд ли сможет отбить вкус шампанского, попадись ему на пути «торговцы полосатыми палочками», гаишники то бишь, обязательно бы учуяли запах. И вообще, от этих жвачек никакого толку – знакомый стоматолог как-то поведал ему, что польза от жевания (в плане очистки зубов) совсем незначительная, и максимум после минуты использования резинку можно смело выплевывать, так как потом от нее только вред.

«Просто не нравится мне этот дом», – пронеслись в памяти мужчины слова риелтора, и он усмехнулся про себя. Просто так не бывает. И он, как юрист, прекрасно знал это. Всему есть объяснение.

– Мы едем домой? – неожиданно поинтересовалась пожилая женщина, сидящая на заднем сиденье. Она осторожно поддерживала задремавшую девочку лет восьми-девяти, на голове которой была повязана фиолетовая бандана, и заметно волновалась.

Андрей кивнул.

– Как там твой Маркиз? – спросил он.

Женщина глянула за плечо, где в переносной сумке сидел рыжий кот.

– Он тоже волнуется, но все будет хорошо.

Мужчина кивнул, разделяя оптимизм матери, и автомобиль выехал на улицу.

Андрей Белов не без гордости считал себя весьма успешным адвокатом, поднимался по карьерной лестнице исключительно вверх. Случались и незначительные падения, но они, как показывает жизнь, тоже необходимы – не будет их, не будет и взлетов.

После института он, невзирая на уговоры друзей и родных, отправился служить на Урал. Отдав закрепленный в Конституции свой долг Родине, сразу после армии поехал в Ставрополь к своей любимой (Вера еще до армии покорила его сердце) и начал работать помощником юриста. Вечерами вместо отдыха он зубрил кодексы, анализировал судебную практику и вел дневник по наиболее значимым процессам. Вскоре они с Верой поженились, и спустя полтора года на свет появилось чудесное создание с белокурыми волосами, которое они нарекли Аллочкой. В то же время Андрей, поднабравшись опыта, блестяще сдал квалификационный экзамен, стал независимым юристом, и сам принялся набирать себе помощников. Он обладал превосходной памятью, аналитическим складом ума и с легкостью просчитывал ходы своих оппонентов на много шагов вперед, что позволило ему в короткие сроки добиться значительных успехов. Выиграв несколько резонансных дел, он все чаще подумывал о том, чтобы переехать с семьей к своей матери, которая в то время жила в Ростовской области, тем более она все время звала их к себе.

Отец Андрея погиб, когда тот еще был совсем карапузом: на охоте случайно подстрелил его же друг. Шел загон кабана, и «друг», не разобравшись, пальнул по кустам, услышав там какое-то движение. Отец умер мгновенно – картечь разнесла ему все лицо. Невольного убийцу осудили на три года, он раскаялся, клятвенно обещал помогать семье Андрея, но на зоне подхватил туберкулез и умер, так и не успев выйти на свободу.

Однако в какой-то момент в наладившейся жизни Андрея все пошло наперекосяк, словно кто-то, ответственный за разбавление меда дегтем, в сумерках перепутал емкости и с лихвой наполнил бочку Андрея черной, тягучей массой. Началось все с того, что у Аллочки при плановом медицинском обследовании неожиданно диагностировали зарождающуюся раковую опухоль в голове. После длительного обследования девочку привезли в Москву и поместили в самую лучшую клинику. К счастью, интенсивное лечение и череда сеансов химиотерапии сделали свое дело и нейтрализовали мерзкий зародыш, тогда Андрей с облегчением вздохнул. Семья вернулась в Ставрополь, но он рано радовался. Полностью погрузившись в проблемы дочери, Андрей все меньше уделял внимания Вере, как потом оказалось, совершенно напрасно. К тому времени она, и так не обремененная работой и домашними делами, в свете последних событий с дочерью потихоньку пристрастилась к бутылке. Вначале были «невинные» пару бокалов вина перед сном, со временем доза постепенно увеличивалась, превратившись в одну, потом в две бутылки. Андрей с изумлением пришел к выводу, что его жена, некогда обворожительная и жизнерадостная Верочка, попросту спивается.

Это не могло ускользнуть и от Аллы, которая часто была свидетелем отвратительных пьяных сцен. Однажды Белов фактически спас супругу от смерти, когда случайно обнаружил ее спящей в сугробе рядом с домом. Соседи посмеивались, кто-то крутил у виска пальцем, да Андрей и сам чувствовал, что дальше так продолжаться не может. Ситуация окончательно вышла из-под контроля, когда Вера как-то бросила в мусорное ведро непотушенную сигарету, ведро загорелось, далее огонь перекинулся на полотенце, потом на занавеску… Тогда их дом чудом не сгорел – Андрей, словно почуяв беду, сломя голову понесся домой.

Имели место и случаи рукоприкладства жены по отношению к Алле, и в какой-то момент терпение Белова лопнуло. Он поставил жене ультиматум – лечение или развод. Были слезы, ругань, снова слезы, уверения в «завязке», снова ругань… Вера дважды ложилась в больницу, кодировалась, но каждый раз срывалась, и все начиналось по спирали заново.

Андрей подал на развод, и через какое-то время они стали свободными друг от друга людьми. Алла осталась с Андреем, но Вере, казалось, это было уже до лампочки. Собственно, и дочь достаточно равнодушно отнеслась к их расставанию. После этого мать Андрея, Елизавета Ивановна, с удвоенной силой принялась звать его к себе. Так совпало, что один из его бывших сокурсников, Иван Дымков, став к тому времени начальником ГУВД Ростова, узнал об Андрее. После некоторых переговоров с местной властью Белову было сделано предложение возглавить местную коллегию адвокатов. Андрей не мешкал ни секунды и срочно занялся поиском подходящего жилья, параллельно решая вопрос устройства Аллы в школу.

Он снова прокрутил в голове слова Вадима, который отговаривал его от покупки дома. Вариантов и вправду была масса, но почему-то именно этот дом приглянулся ему. Алле он тоже пришелся по вкусу. Небольшой, компактный двухэтажный особняк, с красивой высокой крышей, баней и просторным гаражом. И располагался он, что называется, лучше не придумать: вдали от шумной трассы, рядом лес, только руку протяни, озеро неподалеку, чистое и прозрачное, как слеза. То, что нужно сейчас Алле. Правда, дом после смерти хозяина был немного подзапущен, и наследник, хмурый мужчина средних лет, буквально на днях вывез оттуда все, что имело хоть какую-то ценность.

В ходе оформления сделки Андрей потребовал от риелтора полную выкладку истории по своему будущему жилищу, так как знал на личном опыте, что малейшая ошибка в подобных делах чревата самыми худшими последствиями – то наследник какой-нибудь нарисуется, то интересы детей забыли учесть и тому подобное. В итоге он узнал, что в доме когда-то жила небольшая семья, но после смерти хозяина все ее члены приняли решение расселиться. По какой именно причине умер хозяин дома, Андрей не хотел знать, его устраивало хотя бы то, что это было не убийство.

У дверей дома их уже ждали рабочие.

– Они что, будут здесь что-то ремонтировать? – с тревогой спросила Елизавета Ивановна.

– Так, по мелочи. Не волнуйся, я договорился, чтобы они нам не мешали, – ответил Андрей, паркуя автомобиль. – Они скоро закончат.

– Мы могли бы спокойно пожить это время в моей квартире, – поджав губы, сказала мать. Андрей заметил, что она была явно не в восторге от того, что на территории их нового жилья будут какое-то время находиться посторонние.

Алла проснулась, сонно хлопая ресницами. Бандана чуть съехала набок.

Белов открыл ворота и, на ходу разговаривая с бригадиром, который что-то энергично доказывал ему, направился к крыльцу.

– Подожди, Андрюша, – позвала его Елизавета Ивановна и взяла сумку с котом. Алла вцепилась в ее сухую ладонь, и они подошли к Андрею.

– Давай Маркиза вперед пустим, – попросила мать. – Это добрый старый обычай.

Адвокат лишь пожал плечами – он всегда снисходительно относился к причудам матери.

Маркиз бесшумно выпрыгнул из сумки и, пригнувшись, внимательно огляделся. Длинные усы чуть подрагивали, как нити накаливания. Незнакомая обстановка его однозначно насторожила. Андрей открыл входную дверь и бесцеремонно подтолкнул кота внутрь. Маркиз недовольно мяукнул.

– Ну, папа, пусть он сам! – воскликнула Алла.

– Он так будет целый день у дверей сидеть, – сказал мужчина, подталкивая животное. Кот шмыгнул внутрь, и девочка поспешила за питомцем. Елизавета Ивановна, перекрестившись, заметно оробев, поднялась по ступенькам.

– Ну, как? – поинтересовался у матери Андрей спустя несколько минут. – Вот, смотри, здесь ты будешь жить.

Елизавета Ивановна ахнула – ее новая комната не уступала размерами квартире, в которой она жила до этого.

– С мебелью, правда, негусто, – продолжал он, – но ты не переживай, со временем все будет.

Елизавета Ивановна намеревалась было что-то сказать, но промолчала. Слова сына «все будет» были вроде бы совсем безобидными, но он произнес их с такой небрежностью, словно речь шла о коробке спичек. Она была хорошо осведомлена о материальной независимости Андрея и втайне радовалась его успехам, но все равно ее смущал «размах» сына, который, по ее мнению, уж слишком часто граничил с показушной расточительностью.

Между тем Маркиз быстро освоился и с любопытством исследовал дом. Алла с визгом носилась за котом, попутно осматривая каждый угол. Елизавета Ивановна с легкой улыбкой наблюдала за ними.

– А это что? – Она ткнула пальцем в дверь.

– Комната Аллы, – отозвался Андрей. Женщина толкнула дверь, однако Маркиз не спешил туда входить. Он медленно обвел взором все пространство, вперив взгляд своих янтарных глаз на высокий шкаф в углу.

– Ну же, Маркиз! – стала подзадоривать кота дочка, но тот не шевелился.

– Это, кстати, одна из немногих комнат, которую я успел полностью обустроить, – с гордостью сказал Белов. – Нравится?

Алла не стала ждать, пока Маркиз соизволит войти внутрь, и зашла сама.

– Классно, – оценивающе произнесла она и подошла к окну, отодвинув жалюзи. – Очень здорово!

Маркиз мяукнул и вопросительно посмотрел на Елизавету Ивановну. Она присела и попыталась взять кота на руки, но тот мягко выскользнул из пальцев хозяйки и засеменил куда-то по коридору.

– Чуть грыжу не заработал, пока его сюда затаскивали, – признался Андрей, махнув рукой в сторону шкафа.

– Андрюша?

– Да, мама?

– Вера… знает про этот дом?

– Да, – ответил Андрей слегка напряженно. – Я сообщил ей адрес. По закону после развода, с кем бы ни остался ребенок, другой родитель имеет право на общение с ним. Но не думаю, что она приедет.

– А она…

– Мамуля, давай сейчас не будем об этом. Сегодня и так день сумасшедший выдался.

– Я что-нибудь приготовлю, – снова засуетилась Елизавета Ивановна.

– У меня все с собой, только разогреть нужно, – успокоил ее Андрей.

Они поужинали, попили чаю, после чего Андрей открыл ноутбук и погрузился в работу, а Елизавета Ивановна с Аллой читали книгу. Правда, девочка читала вслух неохотно и с куда большим удовольствием посидела бы перед телевизором (как раз сейчас должны показывать «Ледниковый период»!), но бабушка была неумолима. Маркиз лежал на кресле, мирно посапывая и изредка подергивая ухом.

– Почему ты дома не снимаешь косынку? – Елизавета Ивановна обратила внимание на то, что внучка постоянно была в бандане.

– Не хочу, – тут же, отвернувшись, надула губки Алла.

– Но голова должна дышать, – попробовала урезонить ее Елизавета Ивановна.

– Как она может дышать? Человек дышит ртом! – с вызовом ответила Алла.

– Человек дышит легкими, – не отрываясь от экрана, пробормотал Андрей.

– Может, она тебя послушает? – обратилась к сыну женщина.

Андрей поднял голову.

– Алла, – позвал он. – От того, что ты постоянно в бандане, ничего не изменится, – как можно мягче сказал он.

– Ну и что?

– Бабушка права, сними, и тебе самой станет намного легче, вот увидишь.

Поколебавшись какое-то время, Алла нехотя сняла бандану, ее темные глаза снова вызывающе блеснули, мол, только попробуйте засмеяться или же даже улыбнуться!

Девочка была лысой. Абсолютно лысой. После лечения химиотерапией злокачественные клетки исчезли, но облысение (естественный побочный эффект) по какой-то неясной причине ни в какую не желало исчезать, и голова Аллы напоминала бильярдный шар. Если можно себе вообразить бильярдный шар с печальными детскими глазами, а в последнее время они были только такими. Не росли больше волосы, и все тут. Это при том, что брови у Аллы выросли тут же. Врачи успокаивали, мол, все это вопрос времени, но Андрей уже сам видел, что вопрос этот уж слишком как-то затянулся. В садике и старой школе дети не упускали возможности подразнить дочку («Лысая башка, дай пирожка!»), и Андрей с затаенным страхом думал, что же ждет ее в новой школе? Парик?

Уложив Аллу спать, Елизавета Ивановна села напротив сына.

– Я неспроста намекнула сегодня тебе о своей квартире, – промолвила она, сцепив перед собой пальцы, натруженные, с шишковатыми суставами. – Пока ты был в ресторане, а Аллочка спала, я слушала радио.

– И? – вопросительно приподнял брови Андрей.

– Вчера исчез один мальчик, – сказала она, пристально глядя на сына. Андрей оторвался от экрана и недоуменно посмотрел на мать.

– Ну и что?

– Как что? – воскликнула Елизавета Ивановна, всплеснув руками. – Это уже второй случай за месяц! Тогда тоже исчез ребенок, и все происходит в нашем городе! Господи, прости и сохрани, но такого еще никогда у нас не было!

Белов потер переносицу.

– Что-то я не улавливаю логики, – признался он. – Какое отношение имеет пропажа детей к нашему новому дому?

– В своем доме и стены помогают, Андрюша. А здесь… Неспокойно мне как-то.

– Все будет хорошо, – твердо сказал Андрей, выключая ноутбук. – Дочь все время под присмотром.

Он вышел из-за стола, осторожно положил руки на плечи матери и поцеловал ее в голову. Волосы пахли чем-то домашним и успокаивающим, как в детстве.

– Иди спать. Завтра куча дел, нужно вещи разобрать, елку наряжать, Новый год на носу.

В этот момент зазвонил мобильный Андрея. На экране телефона высветилось имя абонента: «Татьяна».

– Слушаю, – ответил Белов.

– Привет! – В трубке послышался бодрый женский голос.

– Здравствуй. Ты чего так поздно?

– А ты что, не рад? – насупилась девушка.

– Конечно, рад. Просто только сегодня въехали в новый дом, – пояснил Андрей. – Сама понимаешь, бардак, хлопоты.

– Андрюша, я тут подумала… Может, нам Новый год вместе встретить? – неожиданно спросила Татьяна.

Адвокат замешкался. Он знал ее чуть более двух месяцев, познакомились уже на новом месте работы. Фидарова Татьяна была красивой и интересной женщиной, но что-то останавливало Белова ответить положительно.

– Давай решим это в ближайшие дни, – сказал он. – Сейчас столько работы.

– Я скучаю…

Андрей непроизвольно улыбнулся.

– Я тоже. Обещаю, мы скоро увидимся, – затем попрощался и отключил телефон.

Странно, но Татьяна была единственной девушкой, которой удалось так легко и стремительно войти в жизнь Андрея, заполнив тот самый необходимый вакуум, в котором оказывался любой разведенный мужчина. Он всегда относился к новым знакомствам с некоторой долей скептицизма, а после развода с Верой и вовсе стал проявлять к противоположному полу настороженность, особенно если дамы не скрывали своих намерений, узнав о холостяцком статусе адвоката.

Но с Фидаровой Таней все было иначе. Она была стажером, помощником юриста, и когда он впервые увидел ее у себя в коллегии, то был потрясен ее красотой. Поначалу адвокат был уверен, что внешние данные Татьяны наверняка являются компенсацией ее какого-либо существенного недостатка, интеллекта или, наконец, ума в частности. Каково же было его изумление, когда он узнал, что эта двадцатишестилетняя девушка знает четыре языка и, имея высшее психологическое образование, без отрыва от работы в коллегии оканчивает юридический институт.

Первое свидание оставило у Андрея самые теплые воспоминания, и они стали встречаться регулярно. После третьей встречи они провели вместе ночь, и оба остались довольны друг другом.

На работе догадывались об их связи, но Белов не обращал на это внимания – времена и нравы теперь несколько другие. Поэтому обсуждение сотрудниками его личной жизни не волновало адвоката. Его также устраивало и то, что Татьяна была абсолютно ненавязчивым человеком и всегда требовала к себе ровно столько внимания, сколько полагалось при их отношениях. Поэтому предложение девушки о совместном проведении новогоднего праздника Белова немного озадачило. С другой стороны, почему бы и нет?

Посреди ночи Маркиз, который обычно спал в комнате с Аллой, проснулся. Лунный свет, пробиваясь сквозь занавеску, играл на его шерстке серебристо-бархатными волнами. Круглые прозрачные глаза животного неотрывно смотрели на высокий шкаф, тот самый, стоящий в углу. Кот бесшумно спрыгнул на пол и медленно подошел к нему, старательно обнюхивая дверь. Через некоторое время он вышел из комнаты. Алла продолжала спокойно спать.

* * *

Сергей неотрывно смотрел в окно. Прямо перед ним мерцали снежинки, кружащиеся в морозном воздухе крошечные феи искрились и будто игриво подмигивали ему. Он даже было потянулся к ним, но вовремя спохватился и убрал руку обратно. При всем своем желании он бы не смог коснуться этих волшебных фей – между ними была непреодолимая, ненавистная преграда в виде крепкой решки [2]2
  Тюремная решетка ( жарг.).


[Закрыть].

Он опустил голову, разглядывая замызганный календарик, и задумчиво повертел в пальцах огрызок карандаша. День еще не кончился, но искушение было слишком сильным, и он, затаив дыхание, зачеркнул сегодняшнее число. Сергей наизусть знал, сколько ему осталось мотать срок, вплоть до минут, но ему доставляло ни с чем не сравнимое блаженство каждый раз сверять оставшиеся дни и убеждаться, что момент освобождения становится все ближе и ближе.

– Сергуня, угости папироской, – прозвучал голос.

– Нет, – ответил Сергей, не поднимая головы. Он бережно убрал потертый календарик под матрас. – Тебе вообще курить нельзя.

– Жаль, – посетовал голос и хрипло закашлял. – А насчет здоровья не твоего ума дело.

Это был Митя Ростовский, когда-то довольно известный вор-карманник, которого в итоге основательно сгубила водка, и сейчас он представлял собой жалкого высохшего старика, беспрестанно кашляющего и кутающегося в рваное одеяло. Первое время его сухой, раздирающий кашель не на шутку пугал других обитателей камеры (всех волновало, не словил ли Митя тубик [3]3
  Туберкулез ( жарг.).


[Закрыть]), но администрация быстро «успокоила» зэков, пояснив, что это «всего лишь рак легких». Сейчас он, несмотря на свое самочувствие, исполнял обязанности смотрящего хаты.

Старый зэк хотел что-то добавить, но в это время за дверью послышались быстрые шаги, и злой голос, заглушая звон ключей, пролаял:

– Всем подняться, встать к стене!

Зяба и резавшийся с ним до этого в шешбеш [4]4
  Нарды ( жарг.).


[Закрыть]второй зэк, ругаясь вполголоса, встали вдоль стенки, упершись в нее лбами, через минуту к ним присоединился Сергей. Возле «тормозов» [5]5
  Дверь ( жарг.).


[Закрыть]зашевелился «опущенный» Галя (настоящее имя этого помятого, с мутным взглядом и дурно пахнущего мужичонки уже никто и не помнил) и, пошатываясь, как с похмелья, встал рядом с «дальняком» [6]6
  Туалет ( жарг.).


[Закрыть].

Лишь Митя Ростовский продолжал лежать на шконке и безудержно кашлять, причем делал это так, словно намеревался выплюнуть все внутренности. В камеру вошел прапорщик. Он не обратил внимания на бывшего авторитета – ему, уже стоявшему одной ногой в могиле, в таких случаях разрешалось лежать.

– Римакин, на выход, – процедил надзиратель, гремя тяжеленной связкой ключей.

– Зачем? – Сергей повернулся к нему лицом.

– А хер его знает. Кажись, передачка тебе.

Один из зэков удовлетворенно загудел.

– Папироски-то в дачке будут? – сквозь кашель умудрился прохрипеть Митя Ростовский.

– Будут. С резиновыми набалдашниками, – захихикал тюремщик, довольный своей шуткой. – Руки за спину, вперед пошел!

«Мать, – подумал Сергей. – Больше некому!» Странно, но он не испытывал никаких чувств, когда вспоминал о ней. Вечно ноющая и причитающая, с мокрыми глазами и своими утомительными нравоучениями мать только раздражала его, хотя он знал, что в последнее время та сильно сдала и все реже вставала с постели. Тем не менее она все равно находила силы и средства отправлять посылки своему непутевому сыну.

Вернувшись обратно с пакетом провианта, заботливо уложенного матерью, Сергей сразу обратил внимание, как изменилась атмосфера в камере. Зэки больше не играли в нарды и лишь пялили на него свои угрюмые взгляды. Приступ кашля у Мити Ростовского прошел, он молча лежал на своей шконке. Свисавший вниз край одеяла напоминал подбитое крыло старой птицы. Галя сопел на своем положенном петушином месте рядом с «дальняком».

Понимая, что в его отсутствие что-то произошло, Сергей, ни слова ни говоря, сел на свою шконку. Продукты он поставил на колени. Зэки продолжали мрачно скалиться, затем Зяба издал какой-то хрюкающий звук.

– Что за намеки? – спокойно спросил Сергей. – Что-то изменилось, пока меня не было?

– Напомни, Сергуня, по какой статье чалишься? – прокуренным голосом поинтересовался Зяба. Сергей почувствовал, как внутри все похолодело, но внешне он выглядел абсолютно бесстрастным.

– А тебе-то что, Зяба? Память отшибло?

– Мне-то? Ты ведь втулял, что на чужом драндулете какого-то мажора в канаву сшиб?

Второй зэк, Хомут, ухмыльнулся, обнажая почерневшие зубы.

– А раз знаешь, зачем в душу лезешь? – резко спросил Сергей.

– Поделился бы гостинцами, Сергуня, – предложил Хомут, продолжая нагло ухмыляться. – Вон сколько у тебя их с воли. А у нас тут – говна пирога.

– И мне конфетку дайте, – вдруг сипло попросил Галя. – Карамельку.

– Обойдетесь. А ты вообще хлебало заткни, дырявый, – бросил Сергей, адресуя последнюю фразу «петуху». – Знай свое место. Так в чем дело?

– Малява пришла, – пояснил Хомут, в голосе прорезались угрожающие нотки.

– Земля слухами полнится, – вторил ему Зяба. Он подмигнул Хомуту и снова повернулся к Сергею: – Как она, а? Ничо, а, Сергуня? Запихнул ей свой вишневый чупа-чупс?

– Фильтруй базар, Зяба, – пальцы Сергея сжались в кулаки. – Это что, предъява?

– Сегодня к нам этапом Петруха пожаловал. Я с ним лично в Мурманске срок мотал. Так он про твою статью все знает, – глядя ему прямо в глаза, произнес Зяба. – Ты ведь за лохматый сейф сидишь [7]7
  Изнасилование ( жарг.).


[Закрыть]? Ну?

Сергей медленно встал. Перед глазами все поплыло. Выходит, зря мать продала фамильные драгоценности для того, чтобы начальство колонии не допустило утечку информации о том, по какой статье он на самом деле сюда загремел…

– Ни-ко-гда это-го не бы-ло, – по слогам сказал он. – Сукой буду.

– А мою сестренку однажды тоже какая-то мразь… – сказал Хомут, не закончив фразу. Его изрытое шрамами лицо стало багровым, как тухлый помидор. – Померла она потом. Да.

Зяба поднялся. Он улыбался, но улыбка не предвещала ничего хорошего.

– Глянь сюда, Сергуня, – негромко позвал он и отлепил от внутренней стороны стола длинный гвоздь, который держался на хлебном мякише, вытащив его наружу. Гвоздь был расплющен на конце, словно наконечник стрелы. – Внимательно смотри, галоша [8]8
  Презерватив ( жарг.).


[Закрыть]. Знаешь, что бывает за лохматый сейф? Здесь правильная зона, и за твою статью спрос особый. По всей строгости спрос.

– Убери, – хрипло сказал Сергей. – Я отвечаю за свой базар. Ничего не было. А за галошу ответишь.

– Так было или не было? – высунулся Митя Ростовский. – Ты чевой-то совсем запутался, сынок. Зяба – это серьезная предъява. Можешь обосновать?

– Петруха правильный пацан и за свой базар отвечает, – сказал Зяба. – Ну так что? Тебе нечего возразить?

Мысли ураганом кружились в голове, одна нелепее другой, и Сергей отчетливо понимал, что затягивающаяся пауза играет не в его пользу. Нужно было что-то говорить, и говорить немедленно.

– Это была подстава, – выдавил он наконец. – Одна давалка на меня обиду кинула и заяву в мусарню накатала. Отомстить хотела.

– Так тебя опарафинили [9]9
  Оклеветали ( жарг.).


[Закрыть]? – с нарочитым изумлением воскликнул Зяба. – А шо ж ты молчал, коли правда за тобой?! На кой ляд нужно было байку про драндулет сочинять?

Внутри у Сергея все кипело, неужели даже здесь ему не верят?! После того, как он отсидел почти весь срок?! И так облажаться под самый финиш!

– Зяба, не надо, – ласково проговорил Хомут, тоже вылезая из-за стола. – Мы из него лучше шурика [10]10
  Пассивный гомосексуалист ( жарг.).


[Закрыть]сделаем… Только позже. А потом на спине наколочку оформим: «Взломщик лохматых сейфов». Картинка будет – закачаешься!

Сергей знал, что после таких слов ни один уважающий себя зэк не будет молчать, конечно, в том случае, если то, в чем его обвиняли, – неправда.

Двое стояли, глядя на него и мерзко посмеиваясь, Сергей, подобравшись, неожиданно прыгнул вперед. Не ожидавший такого поворота событий Хомут, получив удар в нос, споткнулся о скамью и свалился на пол. Сергей между тем схватил стоявшую на столе железную миску и с силой ударил ею по кисти Зябы. Тот взвыл от боли, выронив гвоздь, но тут же вцепился в Сергея, и они упали на стол. От тяжести двух тел хрустнули доски, нарды как горох рассыпались по всей камере. У «дальняка» повизгивал Галя, с возбуждением наблюдая потасовку.

Хомут, ругаясь и потирая окровавленный нос, поднялся на ноги. Подобрав гвоздь, он шагнул к дерущимся зэкам. Схватил за шиворот Сергея и прижал острие к шее:

– Не трепыхайся. Кому сказал?! Митяй, давай я ему прямо здесь за щеку дам?

Сергей замер. Неожиданно возле камеры послышалась какая-то возня.

– В ШИЗО захотели, уроды? – услышали они знакомый голос «пупкаря» [11]11
  Тюремный надзиратель ( жарг.).


[Закрыть]. Заточка моментально исчезла под чьим-то матрасом, зэки поднялись на ноги.

– У нас все хоккейно, начальник, – принужденно заржал Хомут. Он запрокинул голову, пытаясь таким образом остановить все еще сочившуюся кровь.

Надзиратель что-то пробурчал, затем послышались удаляющиеся шаги, и все стихло.

– Хватит, пожалуй, – задумчиво произнес Митя Ростовский, наблюдая сверху за возней заключенных. – Не время и не место сейчас, кхе… А ты на беспредел, значит, пошел, Сергуня? Кулаками такие вопросы не решают.

– Митяй, но ты же сам слышал, он мне предъявил…

– В общем, мое мнение такое, – решил Митя Ростовский. – В отношении тебя, Сергуня, будет сформирована предъява, какая именно – решим на совете. То, что ты смолчал по статье – уже нехорошо. Давалка ли с тобой была или не давалка, кинула ли она… кхе-кхе… на тебя обиду или не кинула – это дело второстепенное. Ты не имел права шифровать свою статью, попав сюда. А ты слепил горбатого. Так что хорошенько обмозгуй, что ответить. И думай, как будешь обосновывать свое сегодняшнее поведение. То, что тебе Зяба заточку показал, – не повод распускать руки. И никто пока с тебя ничего не спрашивал.

Сергей молчал, побледнев как полотно.

– Ну, Сергуня, – прошептал Зяба, потирая ушибленную кисть. – Можешь свой календарик свернуть в трубочку и в очко засунуть. Он тебе, как и очко, больше не понадобится. Будешь вместе с Галей на параше куковать.

Перед сном Сергей снова достал календарик. Осталось ровно полтора месяца. Сорок шесть дней. Тысяча сто четыре часа. Шестьдесят шесть тысяч двести сорок минут.

Он заметил, что его пальцы сотрясает мелкая дрожь. Глаза, помимо воли, время от времени возвращались к «дальняку», там, где обитал Галя. Если он проиграет, то окажется рядом с ним. Он знал, что в этой зоне в отличие от многих других до сих пор свято соблюдаются воровские законы, и изнасилование было одним из безусловных оснований для принудительного перевода в касту «опущенных», то есть в «петухи». И тогда дни оставшегося срока превратятся для него в кромешный ад. Он даже зажмурился, пытаясь отогнать возникшие образы, один ужаснее другого.