Текст книги "В ночь на Хэллоуин (сборник)"

Автор книги: Александр Варго

Соавторы: Алексей Шолохов,Михаил Киоса
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

8

«Услуга «Кто звонил?»: этот абонент звонил Вам 1 раз, – прочитала Наташа сообщение, – последний вызов был…»

Это Леша. Она хотела тут же перезвонить ему, но в последний момент отказалась от этой затеи. Долбаная гордость, или чем бы это ни было, но порой Наташа ощущала, что оно скорее выступает не на ее стороне, потому как блага оно не несло точно. Дурная привычка – ждать, когда тебе позвонят первой, а потом писать кипятком от радости и лениво, как-то отстраненно отвечать на вопросы. Будь она на Лешином месте, ни за что бы не позвонила надменной твари, то есть себе. Она это понимала и все равно себя вела как… Телефонный звонок заставил ее подпрыгнуть.

Маргарита вызывает…

Наташа одновременно и обрадовалась, и разочаровалась.

– Алло, – ответила она.

– Слушай, Ната, давай где-нибудь оторвемся сегодня?

– Ты знаешь, это в мои планы…

А что она теряет?

– А давай, – поддержала она Ритку.

Наташа знала, что у подруги не ладится с любимым. Любимым? Человек, который делит тебя еще с кем-то, априори (для Наты, разумеется) не мог быть любимым. Она бы так не смогла. А ты никак не можешь. Одного отшила, второй с пятого класса сохнет по тебе, а ближе чем для обмена рукопожатием не подходит. Нет, если б он был безнадежным, то не названивал бы каждые полчаса. Черт!

– Где?

– А давай ко мне… Пока это еще мое жилье.

– Договорились. Через час буду.

Копылова нажала отбой и положила трубку на кухонный стол. Где-то у нее завалялась бутылка мартини со Дня города, кажется. Пора ее употребить. Она подумала, не позвать ли Катю, но звонок мобильного отвлек ее. Она вернулась в кухню и посмотрела сначала на дисплей, не прикасаясь к телефону. Словно это как-то могло ее выдать.

Алексей вызывает…

Вот кого ей хотелось позвать с собой больше всего. Но гордость… Она подняла трубку, в глубине души надеясь, что она сейчас замолчит. Но она не замолчала, и Копылова нажала кнопку «принять».

– Ты почему так долго не отвечаешь? – вместо приветствия спросил Леша.

– Слушай, Одинцов, ты что, муж мой? Это во-вторых, а во-первых, неплохо бы поздороваться.

– Извини. Привет.

– Ты что раскричался?

– Ну, ты долго не брала трубку… – как-то невнятно начал Леша. – Я думал, что-то случилось…

Наташа улыбнулась. Он ее растрогал. Кроме шуток. Правда, это снова попахивало детсадовской непосредственностью. Он переживает за нее, значит, что-то чувствует к ней, она ему небезразлична. Но он никогда не признается в этом, не скажет напрямую, в глаза.

– Нет, все нормально, – кокетливо сказала она. – А ты чем занимаешься?

– Я это…

Началось. На самом деле Лешка решительный, это если касалось каких-то других вопросов. С ходу мог решить любую проблему, но как дело доходило до свидания, он начинал эту тягомотину – я это… может… а что если… ты как… Вот и пойми, чего ему надо. Наташа, конечно же, понимала и помогала.

– Хочешь встретиться?

– Да, может, поужинаем?

– Я собралась к Ритке…

– Ну ладно, тогда в другой раз.

Ну что он за человек?

– Ты можешь присоединиться к нам. Если не занят, конечно.

Прощай, гордость.

– Для тебя я всегда свободен.

Ооо! В нем иногда просыпается самец? Он удивил ее.

– А что же ты тогда вчера не приехал?

Зачем она спросила? Наташа хотела, чтобы он не знал о том, что она его ждала. Конечно, только до того момента, как погас свет. Потом она просто о нем забыла. Не до него было.

– Работа. Мы в Химках баннеры развешивали, задержались. Освободились к полуночи, вы уже к этому времени разошлись, наверное.

В это время веселье только началось. Вслух это она не сказала. Это была самая неприятная, жуткая пятница из всех, что пришлись на ее век.

– Нет, мы еще были у Кати. Болтали о всякой ерунде.

Как-то фальшиво вышло, но, похоже, Леша не заметил этого.

– Что-то вы Катюшу уболтали совсем. Я ей, как и тебе, не мог дозвониться, вот и подумал, что что-то случилось. А она спит, наверное.

Тревога больно кольнула в груди.

– Ага, спит.

А почему, собственно, нет? Она, если бы ее не задержали на работе, так же сейчас завалилась бы спать. Остальные ребята тоже. Игра в прятки их вымотала. Психологическая нагрузка давала о себе знать. Когда сталкиваешься с неизвестным, наверняка так и происходит. Больше Наташа не собиралась это проверять. Такая встрясочка была, что ей босой мальчик уже на улице мерещился при свете дня.

– Ну, во сколько ты будешь у Риты?

Копылова очнулась. Мальчик, читающий считалку, исчез. Черт знает что. Если она его увидит еще раз, может сойти с ума.

– Что? – спросила Наташа.

– Я говорю: за тобой заехать или встретимся у Марго?

– Давай у нее. И не называй ее Марго. Ты же знаешь – ей это не нравится.

– Хорошо, как скажешь.

Наташа не была уверена, расслышал ли он последнее предложение. Его ответ мог относиться как к «давай у нее», так и к запрету на имя Марго. А могло и ко всему сразу. Она не стала уточнять, просто сказала, что будет на Таганке через час, и положила трубку. Достала бутылку мартини, покрутила ее в руке. Детский смех, донесшийся со двора в открытое окно, заставил ее вздрогнуть.

– Нет, одной бутылки мартини сегодня явно будет мало, – сказала она и нервно хохотнула.

Детский смех потонул в шуме столичных улиц.

9

Одинцова начало беспокоить собственное здоровье. Увидеть то, что никто не видит, и не увидеть то, что видят все. Не у каждого так получится. А у кого это получалось, сейчас лежат в Кащенко. И главное, ни с того ни с сего. Пацан в оранжевой футболке, необитаемый двор и быстрое перевоплощение всего этого в нормальный двор, пусть и чужой, и появление людей, одетых по сезону. Откуда это? Откуда это дерьмо взялось? Болезнь не появляется внезапно. Она должна прогрессировать. То есть прыщик, если его не лечить, становится фурункулом, бронхит, если запустить, перейдет в воспаление легких. Он должен был заметить. Должен. Но ни черта не заметил. После разговора с Наташей он успокоился. Одинцова уже мало беспокоило, где она была. Главное, что сегодняшний вечер они проведут вместе, пусть и на глазах их подруги.

Первая любовь, она же и единственная, никуда не делась, не прошла вопреки прогнозам школьных друзей. Одинцов любил Наташу с пятого класса, но почему-то ей об этом сказать он боялся. Теперь-то он понимал, что вокруг не дураки и все сами понимают, но все равно подойти и признаться он не мог. Как пацан, ей-богу. Но сегодня было какое-то непреодолимое желание признаться. А если она отвергнет его? Он думал об этом. Все время думал, и, скорее всего, это и была основная причина его «ступора». Сегодня он хотел все разрешить.

Алексей зашел в «Ближний». Он не привык ходить в гости с пустыми руками. Заезжать в «Ашан» времени уже не было, поэтому «Ближний» действительно оказался ближним. Одинцов взял бутылку вина и пошел к кассам. Шоколад был там. Пожалуй, набора из вина и шоколадки для свидания вполне достаточно. Хотя у него сегодня особый случай – свидание втроем. Леша улыбнулся собственной шутке и вдруг решил порадовать себя за искрометный юмор. Он любил мороженое. В любую погоду и в любое время года.

Холодильники с мороженым стояли в дальнем конце магазина у стеллажей с печеньем. Магазин на удивление был пуст. Играла какая-то музыка, сквозь которую слышался еще какой-то звук, похожий на жужжание. Леша повернулся. Ряды стеллажей вдруг стали длиннее, полки выше. Он почувствовал себя в длинном каменном коридоре. Даже печенья стали похожи на небольшие кирпичики. И все как-то посерело вокруг, стало черно-белым, словно он смотрел через солнцезащитные очки. Леша замер. Теперь он слышал только жужжание.

Одинцов сделал шаг вперед, потом еще один и еще. Он шел медленно, все время прислушиваясь. Что-то яркое на фоне серых стеллажей проскользнуло по проходу слева. И тут же раздался детский смех. Леша снова замер. Руки затряслись. Он едва не выронил бутылку вина. Перед ним в конце мрачного коридора стоял босой мальчишка в оранжевой футболке.

10

Егор боялся, что после сегодняшней ночи от него отвернутся все. Хотел как лучше, а получилось как всегда. Он все испортил. Он не ожидал такого поворота в безобидной игре. Безобидной? К черту безобидной! Чувак, разместивший эту статью в Интернете, предупреждал в начале статьи, в середине и в конце: «Вызов призраков – опасное занятие. Не столько для физического тела, сколько духовного. Непознанное может захватить вашу душу». Дерьмо, конечно, это все собачье, но доля правды в этом есть. Тот, кто душонкой слаб, может и свихнуться. Но Егор всерьез не воспринимал игру. Поднять адреналин себе и друзьям, вот чего он хотел. Но не это: «Раз, два – это не только слова»…

Нет, он этого не хотел. Он не хотел сойти сам или свести кого-либо с ума. А что вышло? Катя едва не свихнулась, да и он сам струхнул так, что вряд ли уснет в темноте. Он вряд ли уснет. А кто теперь виноват? Сам же хотел играть. Теперь не жалуйся. Игра состоялась – вы выиграли. Если честно, он не был уверен в том, что они выиграли. Он ни в чем теперь не был уверен. По правилам обычной игры, реальной, с живыми людьми, водящий их нашел. Катю и его, и то, что Егор не видел заглянувшего в чулан, ничего не значило. Но по тем же простым правилам для живых водящий должен был добежать до кона раньше их и «застукать». Было это? А черт его знает. Катя так верещала, что призрак мог умереть еще раз, так и не коснувшись кона. Вот в этом-то все и дело. Призрак! Они играли не с человеком. У мертвецов свои правила. Живые не могут отказываться от них, им только остается принять все как есть.

Егора передернуло от воспоминаний. Вопли Кати едва не оглушили его, да еще ощущение холода за спиной. Его снова передернуло, как только он представил холодный взгляд мертвеца. Призрак мальчишки смотрел на него с минуту, если не больше. Черт! Спасибо, хоть не придушил. А ведь мог.

– Раз, два – это не только слова, – прошептал Егор. – Три, четыре, – уже громче произнес он. – Меня нету в этом мире. Пять, шесть – у меня для вас есть весть. Семь, восемь – как наступит осень. Девять, десять… – Вас всех повесят, – выкрикнул, не осознавая этого, Егор.

Он все понял. Игра не закончилась. Игра продолжается, и надо обязательно спрятаться. Иначе… «Вас всех повесят». Егор затрясся всем телом. Это, черт бы побрал эту игру, не входило в его планы. По крайней мере, в ближайшие лет пятьдесят. Егор похлопал себя по карманам. Посмотрел на компьютерный стол. Текстовой распечатки игры нигде не было. Он мог ее оставить у Кати, а мог и выбросить. Он надеялся, что это не так.

Егор подошел к шкафу и вывалил все в поисках куртки, в которой он был вчера. В ней ничего не было. Он взял все в охапку и запихнул в шкаф. Нагнулся за ветровкой, выпавшей из рук, и увидел скомканный листок у кресла. Ветровка снова упала на пол. Егор подошел к креслу и поднял комок. Развернул его и всмотрелся в изуродованные буквы. Егор ничего не мог разобрать. Буквы расплывались. И только теперь он понял, что смотрит в лист без очков. Егор не помнил случая до сегодняшнего, чтобы он снимал для чего-то очки и забыл их надеть. Они могли быть где угодно, потому как у них было единственное постоянное место – это его нос.

Он похлопал по карманам, провел рукой по полкам шкафа, вернулся к дивану и потрогал обивку. Нет, пропали. Егор вспомнил о запасных очках с поломанной оправой. Они лежали в столе в его комнате. Он пошел к спальне, выставив перед собой руку. Егор не мог понять, когда потерял очки и почему не заметил этого. Смех раздался внезапно. Егор замер. Попытался высмотреть хоть что-нибудь в сером коридоре. Что-то… какое-то яркое оранжевое пятно промелькнуло в его спальне. Словно он увидел в мутной воде рыбу-клоуна.

– Эй, кто здесь?

Сердце громыхало в ушах так, что собственный голос ему показался каким-то далеким.

– Папа? Мама?

Он прекрасно знал, что это не родители. Они вернутся из Турции только через неделю.

– Кто здесь?

Ответом был детский смех.

11

Алексей выдохнул и шагнул к улыбающемуся мальчишке. Как только он сделал шаг, треск исчез. Вернулись обычные звуки. Нормальные человеческие звуки ласкали слух. Леша даже обрадовался. Вокруг все стало нормальным – стеллажи, пачки с печеньем и конфетами, зефир и халва. Сладко стало от одного только вида кондитерских изделий. Одинцов посмотрел в конец ряда – мальчишки в оранжевой футболке там не было. По соседнему ряду прошла женщина лет пятидесяти. Она громко говорила по телефону на незнакомом Леше языке. Он вздохнул, сжал крепче бутылку и пошел к холодильнику с мороженым. Даже галлюцинации не могли заставить его отказаться от мороженого.

Одинцов посмотрел через стеклянную крышку на ассортимент. Цены, как всегда, были напутаны, поэтому не имело никакого смысла сверять названия с ценниками. Леша любил разное, а цены, представленные здесь, вполне его устраивали. Он нагнулся, чтобы открыть крышку, и тут же отшатнулся. Ему показалось, что кроме него на стеклянной поверхности отражается еще и что-то оранжевое. И это не апельсин. Леша обернулся. В проходе он стоял один. Одинцов слишком резко открыл крышку холодильника. Женщина в соседнем ряду замолчала, но когда поняла, что ей ничто не угрожает, заговорила вновь. Алексей по интонации и некоторым вкраплениям русских слов понял, что она говорит о нем. Плевать. Он взял первое попавшееся мороженое, закрыл крышку и пошел к кассам.

Появление мальчишки в сочетании с треском напрягало. Что, если не психическое расстройство? Усталость? Может быть. Леша не высыпался последнюю неделю. Каждое утро подъем был пыткой, ему катастрофически не хватало четырех часов сна. А с наступлением холодов работа на высоте не только раздражала, но и утомляла. Пронизывающий ветер и боязнь высоты просто сводили с ума. Да, да, он боялся высоты. Именно поэтому… в большей части поэтому он и оказался на этой работе. Леша доказывал всем, а в первую очередь себе, что может справиться с этим недугом. Хотя… полгода назад он и не помышлял о таком. Он просто искал работу. Вбивая в поисковики на разных сайтах, предлагающих работу, простое слово «монтажник», он не подозревал о многогранности этой специальности. Электромонтажник, монтажник-сантехник, монтажник пластиковых окон… У Одинцова было высшее образование, но год в армии переубедил его идти по намеченному пути. Отучившись на инженера-электрика, он понял одно: что является скорее практиком, а не теоретиком. То есть ему нужна была работа чисто физическая, без напряжения мозгов. Он легко справлялся с задачей по электромонтажу дома, освоил технологию «Умный дом», но предпочитал заниматься этим сам, а не отдавать приказы, чертить схемы и составлять сметы.

Зарплата по предложенным вакансиям понравилась ему только у монтажника наружной рекламы. А бонусом к приличной зарплате как раз и была работа на высоте. Он принял этот вызов и пожалел об этом только сейчас, спустя полгода, когда холод сводил руки, а зарплата перестала зависеть от выполненной работы. Ставку сделали фиксированной, а рабочий день ненормированным. Так что боязнь высоты по сравнению с боязнью потерять работу была детским испугом. Вот она и причина появления мальчишки в оранжевой футболке. Ежедневный недосып и нервный срыв после обещания начальника поставить на их место гастрарбайтеров.

– С вас триста шестьдесят рублей…

Алексей очнулся, достал кошелек, расплатился и, не дожидаясь сдачи, вышел из магазина. Появление незнакомого пацана даже усталостью не прикрыть. Это скорее диагноз.

12

Катю все бросили. Одиноко ей стало в тот момент, когда Никита сказал, что не знает ни о каком подарке и не собирается сегодня с ней нигде встречаться. Катя, поплакав совсем немножко, уснула. Ей приснился мальчик. Почему-то уже во сне она знала, что это не к добру. Да, она вспомнила, что девочка снится к диву, а мальчик… Маяться она будет, вот к чему снятся мальчики. Они и в жизни счастья особого не несут. Так, суета одна. Мальчик из сна обнял ее, а потом взял за руку и повел к горке. Комплекс из пластиковых деталей, теперь такие в каждом московском дворе стоят. Катя чувствовала себя легко, будто не было никаких обид. Мальчик все время смеялся, отчего Кате вдруг стало тревожно. Она не узнала его, ей был знаком его голос.

Раз, два…

Призрак из чулана.

…это не только слова.

Мальчик, играющий с ними в прятки.

Три, четыре…

Так, значит, он не ушел. Это не к добру. Мальчик заманивал ее куда-то. В ее голове звенел смех, какой-то треск и проклятая считалка. Звуки нарастали, пока не стали невыносимыми и Катя не проснулась.

Она лежала на диване в розовой блузке, подаренной… Катя уже не терялась в догадках по поводу авторства презента, как сразу же после откровений Никиты. Она все поняла после этого сна. Катя выиграла, и водящий подарил ей то, что она пожелала. Все по справедливости. Но почему-то ее воротило от этой справедливости и от подарка. И еще ей было страшно находиться в собственной квартире.

На улице уже стемнело. Катерина знала, что сейчас часов семь-восемь вечера, судя по звукам со двора, но ей почему-то от этого не было легче. Темнота делала свое дело. Катя прошла по комнатам и включила свет. Зашла в зал и включила телевизор. Голос ведущего успокоил, но Катя напряглась, как будто забыла о чем-то важном. Вернулась в коридор и открыла все двери. Подошла к входной, проверила все замки, для чего-то глянула в глазок и, удовлетворенно кивнув, вернулась в зал. Только когда села на диван, вспомнила, что на ней розовая блузка. Катя вскрикнула и начала сдирать ее с себя. Она вскочила и с отвращением потянула ее вверх. Блузка за что-то зацепилась и ни в какую не поддавалась. Чертова тряпка спутала руки и застряла на голове, закрывая лицо. Настала тишина, будто Катю посадили в звуконепроницаемую комнату со стенами из пробкового дерева. Катерина перестала шевелиться, застыла с поднятыми вверх руками. Она слушала. Нет, звуки совсем не пропали, они просто стали приглушенными. Вот она слышала ведущего, вот кто-то посигналил за окном, вот детский смех… Смех. Странное ощущение, но ей показалось, что смех ближе всех к ней. Этот звук прозвучал у нее за спиной.

Она обернулась, одновременно пытаясь освободиться от проклятой блузки. Слезать чертова тряпка не хотела, поэтому Катя надела ее вновь. Рядом никого не было. Звуки были прежними, а самое главное – живыми. Катя боялась пошевелиться, она пыталась уловить что-то еще, какой-нибудь шорох или… «Только не смех, ну пожалуйста», – подумала она. Но все было как прежде, несмотря на стойкое ощущение, что в квартире она не одна.

Катя сделала шаг в сторону прихожей и замерла. Звуки телевизора стали громче, как будто кто-то прибавил громкость. Играла заставка вестей. Наверное, девятичасовые.

– Вас приветствуют ночные новости на Первом…

В девять часов ночь? Она посмотрела на часы на стене. Полночь. Внутри все сжалось. Блузка как-то перекрутилась и теперь больно давила на грудь. Свет потух, внезапно оборвав все звуки. В комнате стало тихо и темно. Катя слышала собственное сердцебиение. Она даже подумала, что оно уж слишком громко бьется. Так можно не расслышать того, кто будет красться к ней. Но она услышала. Сначала это был смех. Мальчик засмеялся в кухне, через секунду он уже смеялся в углу той же комнаты, где стояла Катя в сдавливающей грудь блузке.

 
– Раз, два —
Это не только слова.
Три, четыре —
Меня нету в этом мире.
Пять, шесть —
У меня для вас есть весть.
Семь, восемь —
Как наступит осень,
Девять, десять —
Вас всех повесят.
 

Игра началась. Катя побежала прятаться.

13

Вечер удался на славу. Никита и предположить не мог, что ему так сегодня повезет. Он о таком счастье и мечтать не мог. Здесь, конечно, он лукавил. Мог и мечтал, даже вчера, когда они начали эту дурацкую игру с призраком, он пожелал ее. Анастасия была фитнес-инструктором в спортивном комплексе, в котором работал Никита. Не желал ее разве что хореограф Антонио. Не то баба, не то мужик, а может, гей, Никита не знал. За этим делом он, слава богу, его не заставал, ну а манера поведения могла быть напускной, ненастоящей, как и его имя. Антонио, скорее всего, производная от Антона. Никита на секунду задумался, как бы он называл себя, если бы… Тьфу, тьфу, тьфу! Он и представлять такого не должен был. Если по какой-то причине у него появятся такие наклонности, он с решительностью отрежет себе член и запихнет в собственную задницу, словно кляп. Тьфу, тьфу, тьфу. Никита ничего не имел против Антонио и его ориентации. Да ради бога! Но только о том, что происходит в постели, не надо кричать на каждом углу. Это же сокровенное. К тому же сам Антонио, наверное, не виноват. Виноваты родители. Может, ремня мало давали, может, отцовского воспитания не было. Единственное, что Никита знал наверняка, так это то, что своего сына он воспитает как надо. Его парень не будет кривляться, как испорченная девка, а самое главное, не будет спать с мужиками. Для этого, как ни странно, бог придумал женский пол. Как раз к этому прекрасному полу и относилась Анастасия. И сейчас она была в душе его двухкомнатной квартиры.

Что это, если не фарт? Подарок судьбы? Или исполнение желания проигравшего призрака? Чтобы это ни было, Никитос решил принять с благодарностью. К тому же были у него мысли, что это все-таки заслуги его внешних данных, а не какого-то там мертвеца, играющего в прятки.

– Я готова, – послышалось из ванны.

Никита хотел присоединиться к Насте в ванной, но передумал. Он же брутальный самец и на своей территории. Пусть она придет к нему. Бегать за девушкой, даже ради секса, даже если она уже раздета, ниже его достоинства. Черт! Кого он хочет обмануть?! Ей же может что-то не понравиться, и она уйдет. В послужном списке Никиты таких эксцессов не было, но всегда бывает первый раз.

Он вскочил, подбежал к двери и практически столкнулся с обнаженной Анастасией.

– Ты куда это?

– Разминка перед основным упражнением, – попытался пошутить Никита.

– А ну давай. Потому что если ты завалишь основную программу…

– Не завалю, будь спокойна.

Никита прижался к влажному телу девушки.

– О-о, я вижу, ты готов, – улыбнулась Настя. – По крайней мере, нижняя часть так и рвется в бой.

Он собирался ей ответить в ее же духе, но из кухни раздался детский смех. Никита посмотрел на Настю, потом выглянул в коридор.

– Что-то случилось? – спросила девушка.

– Ты это слышала?

Он уже понял, что она не слышала. Да и он уже не слышал. В комнате играла музыка, в остальной квартире было тихо.

– Что?

– Ничего. – Никита попытался улыбнуться. – Показалось.

– Никита Сергеевич, вы меня пугаете.

Она увлекла Григорьева за собой к кровати.

– Я? Или мы с ним вместе? – Никита кивнул куда-то вниз, но Анастасия его поняла.

– Боюсь, что пока только ты.

Григорьев посмотрел вниз. Бугорок на трусах опал. Черт! Мерзкий детский смех! Он не чувствовал никакого возбуждения. Никита знал, что это временный конфуз. Такое иногда бывало, когда секс был скучным, а по телевизору шел «Человек и закон». Но здесь-то еще и секса никакого не было. Зато был смех. Тот самый, из ночной странной игры.

– Может, в другой раз?

Никита очнулся.

– И в другой, и в этот.

Он подошел к ней и прижался. Провел по спине, по пояснице, сжал ягодицы. Настя впилась в его губы и снова отступила к кровати. Никита оставил одну руку на упругой попке, а вторую просунул между собой и Настей и взялся за ее аппетитную грудь.

«Сегодня, – подумал он, – все произойдет непременно сегодня».

И повалил гостью на кровать. И ни одна его часть не подвела до самого конца, до пика их совместного наслаждения. Смеха он больше не услышал. Только считалка мертвеца крутилась на языке, из-за чего он долго не мог уснуть.

 
Раз, два —
Это не только слова.
Три, четыре —
Меня нету в этом мире.
Пять, шесть —
У меня для вас есть весть.
Семь, восемь —
Как наступит осень,
Девять, десять —
Вас всех повесят.