Текст книги "Ожившие (Полночь)"
Автор книги: Александр Варго
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Эд посмотрел на багровое солнце, постепенно опускающееся за горизонт, и почувствовал, как по спине потек морозный ручеек страха. Скоро стемнеет, и если они не выберутся отсюда… Он даже не хотел думать об этом. Тот чумазый парень с серьгой, конечно, хватится их, но вряд ли он будет действовать быстро, так что перспективы у них не сильно радужные. Если запад в той стороне, то им нужно плыть в…
Под палубой что-то хрустнуло, и шум усилился. Эд подошел к трюму и нахмурился – вода прибывала. Насосы работали на предельном режиме, но все равно не справлялись с потоком воды.
– Так ты решил, куда нам плыть? – требовательно спросил Вячеслав. – Нужно завести это плавучее говно и двигать домой.
– Думаю, если нам и придется плыть, то не на катере, – как можно спокойнее ответил Эд.
– Что ты имеешь в виду? – подняла на него расширенные от страха глаза Татьяна.
– Мы тонем, – просто сказал он.
У Вячеслава отвисла челюсть, и он быстро-быстро заморгал, будто пытался избавиться от остатков какого-то тревожного сна:
– Эд, ты прикалываешься?
Эдуард даже не оглянулся в его сторону, но Вячеслав и сам уже видел, что их судно постепенно погружается в воду. Став мрачнее тучи, он нервно заходил по палубе, то и дело спотыкаясь о различные предметы.
Эд подумал, сколько у них в запасе времени. Судя по стремительно прибывающей воде, у них от силы полчаса, возможно, даже меньше. Уже сейчас было видно, что судно погрузилось в воду почти на метр. И, как назло, перед глазами замаячила недавняя картина – обезумевший мальчишка, беспомощно колотящий по воде обрубками рук, и огромный белый плавник, медленно чертивший смертельные круги вокруг жертвы.
Он уже хотел посоветоваться с друзьями, как вдруг застыл на месте. Он что, не ослышался? Кажется, из трюма доносятся какие-то крики…
– Кто там еще? – пробурчал Вячеслав.
Эд спросил у темнокожего юноши, есть ли кто-нибудь на катере еще кроме них, но тот, все еще пребывая в шоковом состоянии из-за смерти своего патрона, что-то невнятно бормотал.
Эд щелкнул затвором карабина и встал напротив лаза в трюм. Крик снова раздался, на этот раз более отчетливо. Кричал мужчина.
– Climb up! [14]14
Поднимайтесь наверх! (англ.).
[Закрыть]– жестко сказал Эд.
Снизу донеслись всхлипывания, после этого кто-то выплыл из темноты и стал торопливо карабкаться наверх по ступенькам.
– Этот Папаша что, держал у себя… рабов? – пробормотала Татьяна, убирая со лба прядь влажных волос. Она отошла на пару шагов назад, непроизвольно спрятавшись за спину Эдуарда.
Вылезшее наружу существо оказалось мужчиной лет сорока пяти, с тонким, бледным лицом. Несмотря на бледность, оно было почти без морщин, ровное и гладкое, словно кукольное. Темные точечки щетины говорили о том, что еще пару дней назад этот человек брился. Волосы светлого, соломенного цвета. Одет бедно – рваная гавайская рубашка и вылинявшие до белизны джинсы, на ногах стоптанные туфли, которые отчаянно просились в мусорный бак. При этом резко бросались в глаза его руки – узкие, почти как у женщины, с тонкими изящными пальцами, словно он всю сознательную жизнь играл на пианино.
– Who are you? Do you speak English? – спросил Эд. Мужчина непонимающе уставился на него и выдавил жалкую улыбку.
– Кажись, он не понимает тебя, Эд, – предположил Вячеслав.
Ту же самую фразу Эд произнес по-испански, затем на немецком, но реакция была аналогичной – мужик глупо улыбался, пуская пузыри. Глаза его были абсолютно чистые и ясные, как у ребенка или…
– По-моему, он ненормальный, – сказала Татьяна, тронув Эда за рукав.
– Се… Се, – вдруг начал с усилием выдавливать из себя мужчина. Голос у него был высоким и ломающимся, как у подростка в период переходного возраста. – Се… ма. Се-ма. Се-ма.
Словно в подтверждение этих слов, он с гордостью ткнул себя в тощую грудь своим хрупким пальцем.
– Тебя зовут Сема? – уточнил Эд. – Ты что, из России?!
– Др.. дыр-быр, врррруу! – зашлепал губами Сема, словно он ехал на мотоцикле, энергично кивая при этом. Его взгляд упал на мертвое тело Папаши Дриппи, на распотрошенную акулу, безвольно свисающую с крана, но на ровном лице не дрогнул ни один мускул, на губах все та же идиотская слюнявая улыбка, словно так и должно было быть. – Дыр-пыр-тыр-мыр!
– Замечательно. У тебя есть какие-нибудь документы? Как ты сюда попал? – продолжал расспросы Эд. Он был совершенно сбит с толку и не знал, как поступить с этим чокнутым (мужик вроде и впрямь не притворялся), а кроме того, трюм продолжало неуклонно наполнять водой…
После трех минут бесплодных попыток разговорить странного незнакомца Эд повернулся к друзьям:
– Возможно, он как-то незаметно пробрался на катер и спрятался в трюме. А когда вода стала наполнять трюм, испугался и вылез.
Он говорил, боковым зрением замечая, как неожиданно меняется лицо Вячеслава. Сейчас оно было точно таким же, как в момент схватки с Папашей Дриппи.
– Я, кажется, начинаю понимать, кто ты, придурок, – выплевывая слова, словно скопившуюся от насморка слизь, прорычал он. Он подлетел к ничего не подозревающему Семе и схватил его за шиворот. – Ты следишь за мной? Это ты, сука, слал мне эти фотки все это время?! – шипел Вячеслав, тряся идиота. Наконец в глазах Семы промелькнуло что-то напоминающее страх, и он заискивающе залепетал какую-то абракадабру, впрочем, даже не пытаясь сопротивляться.
– Оставь его! – крикнул Эд, начиная разнимать мужчин, но Вячеслав словно с цепи сорвался.
– Кто тебя послал? – брызгая слюной, орал он. Голова Семы тряслась, как набитый ватой чулок, лицо стало багроветь, когда лапы Вячеслава сомкнулись на его тщедушной шее. – Что, думал закосить под шизика, ты, гребаный осел?! Что, думали так просто напугать Славку Бравлина? Хрен вам!! Мария Бравлина не рожала трусов!
Эд молча приставил к спине друга ствол карабина:
– Отойди от него.
Вячеслав с раздраженным недоумением уставился на Эда:
– Ты что, опупел? Не лезь не в свое дело!
– Минут через двадцать катер будет под водой, – отчеканил Эд. – Ты меня слышишь?!
Казалось, целую минуту Вячеслав осмысливал сказанное, потом его толстые пальцы нехотя разжались, выпуская перепуганного до смерти кашляющего мужчину.
– Я с тобой еще не закончил, – хрипло сказал Вячеслав Семе, но тот, оказавшись на свободе, тут же забыл о нем, взгляд его снова стал чистым и спокойным.
Татьяна неожиданно заметила, как кормовая часть катера начала медленно опускаться вниз, и ее сердце клещами сжала паника.
Эд между тем быстро обыскивал судно в поисках чего-то полезного. Вячеслав пытался было помочь ему, но все его движения были вялыми и заторможенными, будто его заставляли все это делать насильно.
– Я бы поджег это корыто, – сказал он, устав рыскать по каюте. – По крайней мере, огонь хорошо видно издалека.
– Ты будешь стоять на горящем катере и ждать помощи? – отверг это предложение Эд. Он все еще тешил себя надеждой отыскать сигнальный пистолет, но все поиски были бесплодны. Этот Папаша Дриппи или был настоящим аскетом, или просто слишком самоуверенным типом, вероятно, считавшим, что в океане с ним по определению ничего не сможет произойти.
Ему повезло в другом – среди какого-то плесневеющего хлама он извлек на свет два пропахших пылью спасательных жилета. Оставалось лишь молиться, чтобы они были без повреждений и не пропускали воду. Он также захватил с собой крупный фонарь и бутыль с остатками воды.
Ноги неожиданно обожгла холодная вода, и Эд с Вячеславом одновременно посмотрели друг на друга. Лицо второго было белее бумаги, по вискам струились ручейки пота.
– Эд, я не хочу подыхать посреди океана. Да еще в пасти какой-то белой твари, – прошептал он, словно от Эдуарда сейчас что-то зависело.
– Наверх, – скомандовал Эд, и они ринулись по ступенькам на палубу.
Эд обвел всех тяжелым, полубезумным взглядом, и у Татьяны замерло сердце – раз уж он ТАК выглядит, дела их действительно плохи. Эдуард выстрелил из карабина в воздух, израсходовав последний патрон.
– Может, выстрел услышат, хотя вряд ли. Итак, ситуация хреновая. Я бы сказал – очень хреновая, – начал быстро говорить он. – Скоро мы все окажемся в воде. Таня, надевай вот это, – он кинул ей один из жилетов. Секунду раздумывал, кому отдать второй, и, к всеобщему изумлению, передал его Семе. Тот молча взял его, продолжая тупо улыбаться. Видя, что он не понимает, чего от него хотят, Эд, ворча, быстро надел жилет на сумасшедшего.
– Держимся вместе. Сейчас тащим сюда все, что держится на воде – бочонки, кресла, все остальное. Слава, возьми гарпун. И ты тоже, – обратился он к юноше с обожженным лицом.
– А кто тебя уполномочил нами командовать, Эд? – заносчиво фыркнул Вячеслав, и Эд обронил:
– Нет проблем, Слава. Вперед и с песней. Кстати, у тебя на руке кровь, – словно между прочим заметил он.
Вячеслав сначала не понял, что имел в виду Эдуард, и непонимающе уставился на забинтованную руку. Потом в его глазах мелькнула тень озарения, и он сглотнул подступивший комок:
– Ты считаешь…
– Да, я считаю, что ты привлечешь акул.
– Но послушай, здесь и так полно крови, вон сколько от этого Дриппи натекло…
– Слава, заткнись и слушай! – неожиданно крикнула Татьяна, и Вячеслав мгновенно притих.
– Никто не раздевается. Знаю, в мокрой одежде тяжело, но, как говорят, голое тело быстрее привлечет акул, – сухо продолжал Эд. – Никто не барахтается, по воде не шлепает. Слава, руку придется держать над водой. Во всяком случае, сколько сможешь.
– Без тебя знаю, – ворчливо отозвался тот, с затаенным ужасом поглядывая на красное пятно, расплывающееся на тряпке. – Скажи лучше этому черномазому, как вести себя.
– Он это знает лучше нас с тобой. Хотя стой, в рубке я видел полиэтиленовый пакет. Таня, помоги ему.
Через пару минут раненая рука Вячеслава была надежно укутана водонепроницаемым полиэтиленом.
– Если… – Эд перехватил испуганный взгляд Татьяны, и ему стало безумно жаль эту хрупкую женщину, которую он любил всем сердцем. – Если появятся акулы, отбиваемся все вместе. Цельте в жаберные щели.
– И что дальше? – угрюмо спросил Вячеслав, подбрасывая в здоровой руке гарпун, тот самый, которым он проткнул Папашу Дриппи, на нем даже не свернулась кровь.
– Не знаю, – ответил Эд. – Бог знает, нам остается только надеяться, что кто-то подберет нас. И прошу, никакой паники.
Он приблизился вплотную к Семе, и тот, робко топчась на месте, что-то забормотал, заглядывая Эду в глаза.
– Сема, ты меня слышишь? – мягко и вместе с тем решительно спросил он, осторожно положив свои руки на узкие плечи мужчины. – Я не знаю, кто ты, откуда ты, но, надеюсь, ты с нами заодно.
Сема несмело кивнул, его подбородок уже блестел от стекающей слюны, но он не вытирал его. Зато он вопросительно посмотрел на Эдуарда, показав на гарпун.
– Бери, – не раздумывая сказал Эд. Затем он выставил в ряд бочонки с привязанными веревками, их было шесть штук. – Предлагаю каждому выбрать бочонок и обвязать себя вокруг пояса, – сказал он.
– Я против, – снова заартачился Вячеслав. – Если акуле понравлюсь не я, а бочонок, что тогда? Она просто утащит его вместе со мной.
– А если она утащит бочонок без тебя, ты скоро утонешь, – парировал Эдуард. – А потом, вдруг ты уснешь?
– Как это усну? – не понял Вячеслав. – Я не собираюсь ночевать тут!
Эд снисходительно кивнул, словно имел дело с несмышленым ребенком:
– Я тоже не горю желанием спать в океане. Но обстоятельства вынуждают нас идти на это. Впрочем, чего я тебя уговариваю.
Похоже, у него от виски мозги окончательно прокисли, подумал про себя Эд. Ведь даже Татьяна понимает, что им придется провести ночь в океане!
Изрыгая проклятия, Вячеслав принялся обвязываться веревкой.
Когда все было готово, он, не мигая, смотрел на медленное погружение катера. Мальчишка с обожженным лицом скривился, и в его глазах показались слезы.
Эд посмотрел на тело акулы. С вывороченной челюстью, сморщенная и почерневшая на солнце, она выглядела жалко и уродливо. Он быстро подскочил к ней и одним взмахом ножа перерезал трос, который держал рыбу за хвост. Акула грузно шлепнулась на палубу, распластавшись почти по всему катеру.
«Это еще на хрена было делать?» – хотел было спросить Вячеслав, но что-то одернуло его. Все-таки, как ни крути, он был вынужден признать, что у Эда в этой передряге хватка куда крепче. Вячеслав отчаянно завидовал хладнокровию друга, но прилагал все усилия, чтобы этого не видели окружающие. Однако даже несмотря на весь ужас их положения, он старался не упускать из виду этого идиота, вылезшего из трюма. Что-то здесь не так. И хотя этот Сема вел себя действительно как сумасшедший, на душе у Вячеслава было неспокойно.
В кормовой части послышался булькающий звук, что-то треснуло, и нос катера резко задрался вверх. Татьяна закричала, чуть не упав на тело Папаши Дриппи, Вячеслав неуклюже поймал ее. Вода залила им ноги по щиколотки, и Вячеслав вполголоса выругался. Темнокожий помощник убитого грека стоял, крепко прижимая к груди гарпун.
– Я хочу есть, – не к месту вдруг брякнул Вячеслав, и Эд лишь грустно покачал головой. Вода уже была по колено.
– Лучше бы я остался в номере, – жалко улыбнулся Вячеслав.
– Ты знаешь какие-нибудь молитвы? – спросил его Эд, и Бравлин растерянно покачал головой.
Неожиданно его взгляд уперся в челюсть акулы, валявшуюся чуть ли не под ногами. Челюсть, за которую он отвалил столько баблоса этому гребаному греку, чтоб он провалился со своим протезом, и к которой он теперь не то чтобы прикасаться, он даже смотреть на нее не мог без блевотного ощущения…
Их залило уже по пояс. Бочонки болтались тут же, с глухим звуком стукаясь друг о друга.
– Пиу. Пиу-пиу. Гыл-мыл-шмоколо-поколло, – захихикал Сема, с интересом оглядываясь. Гарпун он держал под мышкой, словно зонтик.
Палуба вдруг резко пошла вниз, борта катера скрылись в воде, Татьяна взвизгнула, и они очутились в открытом океане.
* * *
– Влад!
Тишина. Было только слышно, как волны настойчиво стучат в борт катера, словно уставший путник, просивший о ночлеге.
– Владик! – позвала Марина громче, но ее муж не откликался. Где же он?! Девушка повернулась на бок, случайно задев при этом свою несчастную руку (вернее, то, что от нее осталось). Нестерпимо острая боль тут же дала о себе знать, вызвав у Марины мучительный стон. Эта отрезвляющая боль вернула ее сознание к страшному, но непреложному факту – отныне она инвалид. Человек с ограниченными возможностями, калека. Однорукая калека. Боже, как ужасно это звучит… Как дальше жить?
«А может, тебе не придется об этом беспокоиться», – вдруг заговорил с ней внутренний голос.
– Как это? – вслух спросила Марина, отчасти понимая, что выглядит по-дурацки, разговаривая сама с собой.
«Так это, – охотно отозвался все тот же голос. – Кто тебе сказал, что ты будешь жить, дурочка?»
Марина почувствовала мерзкую дрожь во всем теле. В мозгу вихрем пронеслись какие-то смутные воспоминания, суть которых она вряд ли смогла бы объяснить, но оставался осадок – тяжелый, муторный, такое состояние обычно появляется после ночного кошмара – вроде ты уже проснулся и понимаешь, что причин для страха нет и все уже позади, но в душе еще какое-то время шелестят лоскутья плохих сновидений, словно дергающиеся в конвульсиях куски разрубленной на части змеи. И почему-то эти воспоминания ассоциировались у нее с крайне отталкивающим типом в грязных лохмотьях, хотя, по большому счету, она должна быть благодарна ему, ведь, в сущности, он спас ей жизнь.
«А зачем? – вновь встрял в ее размышления тот же голос. – Для чего он спас тебя, ты не задавалась этим вопросом?»
– Замолчи! – выкрикнула Марина, пугаясь звука собственного голоса.
Она приподнялась с несвежей, зловонной койки и огляделась. Влад лежал прямо на полу и храпел, задрав вверх массивный подбородок.
– Владик, очнись!
Парень продолжал безмятежно спать как ни в чем не бывало. В отчаянии Марина пнула его ногой. Влад даже не шелохнулся, и она испугалась по-настоящему. Ее муж всегда спал чутко и пробуждался от малейшего звука или движения. Что-то было ненормальное в том, что он не просыпался. Она присмотрелась. Рот ее любимого был приоткрыт, из уголка вытекала слюна, капая на пол.
– Влад, что с тобой?! – снова позвала Марина, но результат был тот же. – Да что же это такое!
Морщась от боли, девушка слезла с койки. То место на рваном покрывале, где находилась ее изувеченная рука, потемнело от крови.
Она обратила внимание, что в каюте царил полумрак. Значит, прошло уже достаточно времени, и близится вечер. Сколько она уже здесь? И почему они не плывут в больницу?! Ведь Влад говорил, что они должны были поехать к врачу!
Марину шатало, от потери крови у нее сильно кружилась голова, а перед глазами плясали мерцающие огоньки, будто предлагая ей поиграть в жмурки. Она присела на корточки и дотронулась до лица спящего Влада.
– Просыпайся! – крикнула она и дернула его за ухо.
Влад продолжал спать как убитый. Терпение Марины лопнуло, и она принялась в исступлении хлестать супруга по щекам, но он не просыпался. В какой-то момент Марине даже пришло в голову, что он попросту издевается над ней и лишь притворяется спящим.
«Может, ему что-то подсыпали?» – промелькнула у нее мысль, и девушка почувствовала, что сейчас расплачется. И где другие ребята? Катрин, Валик?
Марина выпрямилась и, превозмогая страх, все-таки посмотрела на руку. И хотя морально она уже давно готовила себя к этому, все же увиденное настолько потрясло ее, что слезы отчаяния снова хлынули из глаз. Вместо обычной руки, к которой она так привыкла, которая столько лет служила ей, которую она так любила, безвольно висел уродливый обрубок, замотанный грязной окровавленной тряпкой.
Она вытерла слезы и стала пробираться к выходу. Нужно срочно найти ребят.
Когда она с трудом поднялась наверх, в лицо тут же ударил сильный порыв ветра. Снаружи было прохладно, солнце нехотя спускалось к океану, уже коснувшись своим малиновым краем воды.
Девушка, подволакивая ноги, обошла катер. В кормовой части она наткнулась на Валика и Катрин. Ее друзья, как и Влад, были погружены в какой-то странный, ненормально крепкий сон, и, как ни старалась Марина, добудиться их она не смогла.
«Что тут происходит?! – металась в ее воспаленном от боли и паники мозгу мысль. – Почему они спят?!!»
Она огляделась и сделала еще одно неприятное открытие – катер никуда не плыл, а просто спокойно дрейфовал на волнах. Почему они остановились? И где этот Айс с хозяином судна?
Марина чувствовала, что ей становится хуже. Кожу покрыл липкий холодный пот, а мелькающие огоньки перед глазами сменились на ярчайшие всполохи, сияющие диковинным калейдоскопом. Она поняла, что если останется на ногах, то, скорее всего, упадет, и опустилась на четвереньки.
– Просыпайтесь, – всхлипнула она, с надеждой глядя на ребят. – Пожалуйста, просыпайтесь! Черт бы вас подрал!
Между тем океан буквально за считаные минуты заглотил солнце, о котором теперь лишь напоминала розовая полоска, постепенно растворявшаяся в сгущавшейся тьме.
Марина поползла. Она не знала, куда и зачем, все ее движения утратили последовательность и координацию, а мозг уже не контролировал их. Катер качнуло, и она чуть не завалилась на бок. Закусив губу, она поползла дальше. От напряжения швы на ее культе стали расходиться, и тряпки моментально набухли кровью, но Марина не замечала этого.
Она остановилась, когда услышала мужские голоса. В носовой части судна виднелись два силуэта, и по голосам Марина узнала Айса с Исви, владельцем катера. Она не понимала их странный язык, но, судя по интонациям и отчаянной жестикуляции, они о чем-то яростно спорили. Потом Исви махнул рукой и направился, как показалось Марине, прямиком к ней. Она открыла рот, чтобы позвать на помощь, но какое-то шестое чувство одернуло ее. Пригнувшись, девушка спряталась за высокий бочонок, стараясь слиться с темнотой. Внезапно Исви остановился неподалеку от бочонка и открыл трюм. Бормоча что-то раздраженно на своем наречии, мужчина стал спускаться вниз.
Он поднялся очень быстро, и даже в сумерках было видно, что в его руках охапка одежды. Айс что-то резко сказал, и Исви выбросил вещи за борт. Марину никто из них не замечал.
– Ивао кайта. Тагухайми, – процедил Исви и вытер руки о свои потрепанные штаны. Айс что-то ответил, но Марина не расслышала. Собственно, это было не важно. Вскоре мужчины ушли в свою каюту.
Марина вздохнула. Разноцветный калейдоскоп безумных красок исчез, и теперь она видела перед собой ослепительные зигзагообразные линии, ледяными молниями сверкающие в ночном воздухе.
Культя болела все сильнее, и вместе с этим ей начало казаться, что она теряет чувствительность. Сначала болел весь обрубок, затем боль переместилась куда-то в область плеча, а все, что было ниже, казалось каким-то деревянным, ненастоящим.
Видя, что мужчины больше не появляются, Марина продолжила свой путь. Она уже с трудом осознавала, что делает, и просто машинально двигала конечностями, словно робот, у которого произошел сбой программы.
Несколько секунд она тупо всматривалась в угольно-черный зев трюма. Оттуда несло какой-то падалью и прокисшей едой. Марина наклонила голову, пытаясь что-либо разглядеть. Ей показалось, что справа белеет какой-то небольшой предмет. Девушка наклонилась еще ниже, и в это мгновенье ее колено неожиданно соскользнуло, и она кубарем покатилась вниз. Раненая рука ударилась о ступеньку, и Марина, ослепленная вспышкой невыносимой боли, отключилась, даже не успев вскрикнуть.
Уже когда лежала внизу, исцарапанные пальцы ее здоровой руки, хранившие следы безупречного маникюра, конвульсивно сжались, стиснув этот непонятный светлый предмет. Грубо наложенные швы от удара окончательно разошлись, но ей уже было все равно.
На шум из каюты вышел Исви, за ним Айс. Негромко перекидываясь фразами, они по очереди заглянули в трюм, потом Исви принес фонарь, они спустились вниз и вынесли бессознательное тело девушки наружу. Они отнесли ее обратно в каюту, туда, где на полу все еще спал Влад.
Айс осмотрел руку Марины и нахмурился.
– Very bad [15]15
Очень плохо (англ.).
[Закрыть], – сказал он.
Исви обратил внимание на сжатый кулак девушки и не без труда разжал ее пальцы.
– Свайла омо. Throw it out [16]16
Выкинь это (англ.).
[Закрыть], – приказал Айс.
Исви кивнул и вышел на палубу. Размахнувшись, он швырнул этот предмет в воду.
Это был сломанный ингалятор.
Когда катер полностью ушел под воду, нервы у Татьяны не выдержали, и она заплакала. Она до боли кусала губы, отворачивая лицо, чтобы слез не было видно, но Эд смотрел на ее подрагивающие тоненькие плечи и понимал, каких трудов ей стоило не впасть в истерику.
Не унывал один лишь Сема. Судя по его лицу, он пребывал в уверенности, что его новые знакомые начали какую-то очередную увлекательную игру, и он надеялся, что ему отведут в ней главную роль. Глупо улыбаясь от переизбытка впечатлений и эмоций, он радостно забарабанил по воде рукой, тут же выронив гарпун, который моментально пошел на дно.
– Заткнись! – рыкнул на него Вячеслав, мгновенно протрезвев в воде. – Заткнись, или я утоплю тебя, козел!
– Сема, – мягко произнес Эд. Странно, но, оказавшись в море, он вдруг обрел какое-то глубокое, умиротворенное спокойствие. – Мы же договорились?
– Се-ма холо-сый, – с трудом выговорил идиот и прекратил шлепки по воде.
– Таня, все в порядке, – сказал Эдуард, но она неожиданно повернулась к мужу и в беспомощной ярости закричала:
– Это все ты! Ты во всем виноват, дебил!
Вячеслав обалдело смотрел на жену. За все прожитые годы она никогда не повышала на него голос, не говоря уж о том, чтобы как-то обозвать его.
– Что, будешь отрицать? Акулью челюсть захотел, бедный мальчик! Твою мать, Слава! Мы здесь только благодаря твоим идиотским причудам! – гаркнула Татьяна прямо в лицо побледневшему мужу.
– Если бы Эд не потащил нас в этот паршивый городишко… – попытался он оправдаться, но, поймав холодный взгляд Эдуарда, осекся.
– Все, проехали, – сказал Эд.
Он озабоченно посмотрел на горизонт, туда, где солнце уже скрылось почти наполовину. Малиновые блики мягко играли на небольших волнах, в воде словно плавали тысячи кроваво-красных обломков бесконечной мозаики.
– Что с нами будет? – прошептала Татьяна.
– Мы можем попытаться плыть обратно. Но вряд ли мы успеем до темноты, – сказал Эд. – Мне хочется верить, что тот парень с серьгой забьет тревогу. Они ведь партнеры с Папашей Дриппи. Вопрос лишь в том, насколько оперативно он будет действовать.
– Скорее бы, – шмыгнул носом Вячеслав.
– Если этот мальчик расскажет, что произошло между вами, боюсь, у тебя будут проблемы, – предупредил Эд.
– Хуже, чем сейчас, проблем у нас не будет. Мне вообще кажется, что ни хрена никто не почешется, чтобы искать нас, – уныло проговорил Бравлин. – У них тут каждый сам за себя…
– Вас ведь тоже будут искать? – спросил Эд.
– Да, но мы не сказали, куда поедем, – призналась Татьяна, ругая себя за беспечность. Что ей (или Вячеславу) мешало позвонить охране и сообщить, что они едут в этот заброшенный городишко, Эско, или как там его еще…
– А ты? – спросил Вячеслав, отплевываясь от попавшей в рот воды.
– Что я? – отозвался Эд.
– Тебя-то кто-нибудь будет искать?
Вопрос прозвучал несколько пренебрежительно, словно никто и не заметит исчезновения Эдуарда, а горевать по поводу его кончины посреди океана и подавно не будет.
– Искать, возможно, и начнут, но я тоже не сообщил, куда поехал, – ответил Эд. Подумав, он взглянул на Сему, который увлеченно разглядывал небо, задрав худой подбородок, и поинтересовался у Вячеслава: – Зачем ты на него набросился?
– Тебе-то что? – исподлобья посмотрел тот на друга.
– Мне-то ничего, – миролюбиво согласился Эд. – Будем называть вещи своими именами, Слава. Мы сейчас, как в церкви, поэтому не вижу никакого смысла тебе играть в Штирлица. Я ведь видел, как ты был напуган. У тебя какие-то проблемы? Мне показалось, что ты что-то говорил о фотографиях.
– Ему давно их шлют, – невыразительным голосом произнесла Татьяна, и Вячеслав вздрогнул:
– Ты-то откуда знаешь?
– Ты считаешь меня дурой? – усмехнулась Татьяна, и вновь Вячеслав поежился – как все-таки он плохо знал свою жену!..
– А чего молчала? – он недовольно скривился.
– Молчал ты. Я полагала, что между супругами не должно быть секретов, – промолвила женщина и снова отвернулась.
Вячеслав угрюмо сопел, усиленно размышляя, стоит ли посвящать Эда и супругу в свою тайну, не слишком, так сказать, хорошую. Да что там говорить, тайна была с душком, причем с сильным.
Он вздохнул.
– Забей, Славик, – вдруг широко улыбнулся Эд, легонько толкнув бочонок рукой. – И прости меня за назойливость. Ты прав, меня это не должно каса…
– Меня хотят убить, – глухо проговорил Вячеслав. Он смотрел прямо перед собой, нервно облизывая губы – теперь, когда проходило похмелье, ему нестерпимо хотелось пить.
Татьяна изменилась в лице и уже собралась что-то сказать, но, перехватив спокойный взгляд Эда, только плотно сжала губы. Она знала, раз уж Слава заговорил, то подгонять его не имело смысла – он сам все расскажет.
– Ты помнишь, я говорил тебе о своем дядьке, Викторе? – спросил он у Татьяны, и женщина молча кивнула. – Он мне не родной, двоюродный.
Вячеслав провел мокрой ладонью по губам, чтобы хоть как-то избавиться от чувства жажды. И хотя он знал, что Эд предусмотрительно захватил с собой пресную воду, его самолюбие не позволяло ему в нынешнем положении клянчить глоток, который в скором времени понадобится, например, Тане.
– Серьезный мужик. Рисковый, взрывной, короче. И никогда не прощает ошибок. Лет пятнадцать отсидел, авторитетом стал, – монотонно продолжал он. – Как только вышел на свободу, тут же на какой-то разбор подписался, чьи-то косяки разруливать. Ну, не знаю нюансов, но, короче, его по башке чем-то ударили. Так долбанули, что он в больничке оказался, совсем никакой. Кома называется, слыхали?
Он посмотрел на Эда несколько вызывающе, как если бы Эдуард не имел представления, что такое кома. Но Эд не отвел глаз, лицо его было серьезным, и он, не перебивая, внимательно слушал друга.
– Никто не думал, что он выкарабкается. Но не отключать же его мотор, коль он жив еще? Так и лежал он, как бревно, ничего не видел, ничего не слышал, только ходил под себя. У него было двое внуков, пять и восемь лет. Лешка и Мишка. Помнишь, Таня?
– Ты говорил, с ними произошел несчастный случай, – сказала она.
Вячеслав мотнул головой, что могло трактоваться как угодно.
– Когда дядька был на зоне, он с меня слово взял, что я за его внуками присматривать буду. Хорошо башлял за это. Кстати, их родителей из-за его дел кто-то в тачке взорвал. Так что ближе меня у пацанов никого не было.
Татьяна молча слушала немного сбивчивую речь супруга, чувствуя, что сейчас тот скажет что-то страшное. Настолько страшное, что она твердо и бесповоротно изменит о нем свое мнение (которое и так изменилось не в лучшую сторону за последние несколько часов), и в какой-то момент она даже хотела закрыть уши, чтобы избавить себя от всего этого.
– Однажды мы отдыхали с братвой на Волге. Ну, решили покататься на скутере. Водном, в смысле, – продолжал Вячеслав.
Держаться за бочонок одной рукой было неудобно, и он, кое-как закрепив гарпун на ремне, вытащил из воды вторую руку. Неестественно белевшие пальцы в сгущавшихся сумерках выглядели как щупальца крошечного осьминога.
– Мальчишки были с нами. Ну… – он вдруг запнулся и кашлянул. Его лоб прорезала глубокая морщина, старые воспоминания словно тупым ножом вскрыли едва зарубцевавшуюся рану. – В общем, вылетел я на мелководье и прямо на них на этом дробасрале.
Вячеслав замолчал, он даже слегка пригнулся, будто ожидая удара в знак справедливого возмездия за свой поступок.
– Ты убил их? – прозвучал в тишине негромкий голос Татьяны, и Вячеслав кивнул.
– Это был… несчастный случай, – он выдавливал из себя слова с огромным напряжением, как из давно забытого тюбика клея напрасно стараются извлечь хоть пару капель.
Сема что-то весело проворковал. Подросток с обожженным лицом слушал Вячеслава с открытым ртом, едва ли понимая смысл. Где-то наверху жалобно крикнула одинокая чайка.
– И что дальше? – спросил Эд. Выражение его лица совершенно не изменилось, будто бы ничего такого Вячеслав не сказал.
– Никто не имел ко мне предъяв по этому поводу, – напряженно произнес Вячеслав. – Но старый пень оказался крепче, чем все думали. Он вылез с того света, этот косяк на Волге словно дал ему какой-то… какой-то импульс, что ли, и он пришел в себя, – с досадой сказал он, будто речь шла об испорченной колбасе. – И поклялся при всех, что замочит меня за это.
После этих слов он медленно повернул голову в сторону Татьяны:
– Теперь ты понимаешь, почему мы уехали?
– Вполне, – откликнулась она. – Только при чем тут фото?
