Текст книги "Лубянская преступная группировка"
Автор книги: Александр Литвиненко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
Исчезающий чеченский след
– После просмотра фильма «Покушение на Россию» у многих остались сомнения. Говорят – вина ФСБ не доказана. Давай вернёмся к этой теме.
– Начнём с мотива. Ни одно умышленное преступление не совершается без мотива. И здесь был мотив. Ответная реакция на взрывы – вот он. А ответная реакция – это война в Чечне. Кому было выгодно взорвать дома? Уж точно не чеченцам. Кому нужна была эта война? Путину. Что б за него проголосовали. Говорят, что он свою знаменитую фразу – «Мочить в сортире!» случайно произнёс, под впечатлением момента. Думаю, что нет. На этой фразе он выиграл выборы. Это был его предвыборный лозунг. Как «Вся власть советам!».
– А почему не Басаев с Хатгабом? Ведь они грозились перенести войну в Россию.
– Это возможная версия. Но маловероятная. Если бы эти взрывы совершили чеченцы – как возмездие за поражение в Дагестане, они об этом заявили бы в открытую. Как террористы в любой стране мира, которые берут на себя ответственность. Если произошёл взрыв и террорист не берёт его на себя, теракт теряет смысл как символическая акция.
Второе: взрывы произошли перед самой войной. Любое преступление рассматривают по времени и по месту. По времени. И здесь всплывает самое главное. Официальная власть заявляет, что чеченцы совершили взрывы в отместку за поражение в Дагестане. Но между операцией в Дагестане и взрывами домов прошло очень мало времени. Очень! Четыре дома взорвано, сотни килограммов взрывчатки найдено в других домах и разминировано. Такое количество гексогена нужно чуть ли не год завозить в Россию. При том режиме, который существовал после боёв в Дагестане, и чтобы ни одну машину не задержали?! Это просто невозможно. Поэтому, если говорить о мотиве, то версия, что это была провокация, а не акт возмездия, мне кажется наиболее убедительной.
– Сколько нужно времени, чтобы подготовить террористический акт? Взрыв дома?
– Взрыв дома можно организовать за сутки – если у тебя всё на руках. А если ничего нет, надо сначала подобрать исполнителей. Среди них может оказаться агентура правоохранительных органов. Дальше: этих людей надо подготовить. Тоже нужно время. И подготовить место взрыва, и подвезти взрывчатку, взрывное устройство…
– То есть речь идёт о трёх-четырёх месяцах?
– Да. Тем более, тогда шли боевые действия в Дагестане. Хаттабу и Басаеву, которые бились на передовой, было не до этих взрывов. Только потом они могли сесть и подумать: слушай, нас побили, надо мстить.
– Кстати, а ты сам где был в это время?
– В Лефортово сидел. Когда произошёл взрыв на Каширке, я его слышал. Нам в ту ночь разрешили открыть окно. А рядом со мной сидел Боря Черногоров. Он тоже не спал. Я его спросил: «Боря, ты слышал взрыв?» Он говорит: «Да-. Человек, который воевал, взрывы хорошо слышит.
– А почему ты не допускаешь, что это сделал какой-то полоумный чеченец, чтобы отомстить за семью, например?
– Четыре дома? В течение месяца? В разных городах – Москве, Буйнакске, Волгодонске? Да ещё два дома в Москве, где бомбы успели обезвредить. Полный бред! Тут поработала мощная организация.
И почему взрывы прекратились после эпизода в Рязани, когда подозрение пало на ФСБ? И почему уничтожены те вещественные доказательства, что попали в руки ФСБ? Почему Кремль так тщательно гасит все попытки расследования?
Всё же чеченскую версию нельзя отбрасывать, пусть она и неправдоподобна. Хотя бы потому, что она предпоследняя из версий. Если её опровергнуть, то всё ясно с точки зрения логики. Есть мотив, есть ресурсы.
Не чеченцы, так Кремль – больше некому!
– ФСБ объявила главным организатором взрывов Ачимеза Гочияева. Но разыскал его ты. Как это было?
– Не совсем так. Не я его разыскал, а он – меня. Вернее, моего соавтора Юрия Фельштинского. Он скрывается где-то на Кавказе, скорее всего, в Грузии. И правильно делает, что скрывается, потому что живым он ФСБ не нужен.
После того как посредник Гочияева позвонил Фельштинскому, я составил для него вопросник, и тот прислал письменные объяснения. Больше он на контакт не выходил.
По словам Гочияева, его строительная фирма действительно арендовала подвалы взорванных домов. Но он говорит, что не знал, что туда завезли взрывчатку. Он арендовал помещения по просьбе своего партнёра, который, как он думает, был связан с ФСБ. Когда произошёл первый взрыв, партнёр позвонил ему в пять утра и сказал: «Срочно приезжай, на складе пожар». Но Гочияев решил переждать, а после второго взрыва понял, что был использован втёмную, и предупредил, как он говорит, милицию, «Скорую помощь» и Службу спасения о двух других закладках – в Копотне и на Борисовских Прудах. А после этого скрылся, так как его объявили главным террористом.
Эту информацию легко проверить – достаточно поднять аудиозаписи звонков в эти службы и установить, кто и когда звонил.
– Ты склонен верить Гочияеву?
– В его показаниях есть логика. Главное, что их легко проверить, если, конечно, дадут.
В пользу версии Гочияева свидетельствуют также косвенные данные. ФСБ, например, сообщило, что Гочияев «в одном месте дал непростительную промашку – арендовал подвал на свою настоящую фамилию». И искать его начали буквально через несколько часов после первого взрыва. Как же он, супертеррорист, планируя преступление, сам на себя зарегистрировал склад? А в других местах использовал паспорт своего родственника? Что же он, не мог взять паспорт с русским именем? Зачем ему брать документ с кавказской фамилией? Зачем самому светиться, он мог бы кого-нибудь нанять. Большинство палаток на рынках кто держит? Азербайджанцы. А за прилавком у них кто сидит? Русские девчонки. Потому что, когда начинается истерия – бей чёрных! – им самим опасно находиться за прилавком.
Так что это бред сумасшедшего – снимать помещение на кавказскую фамилию. Попробуй, сними в Москве квартиру. К тебе сразу придёт участковый и потребует денег. Вон у меня брат снимает, так он каждый месяц платит участковому.
Я думаю, что если действительно Гочияев снимал эти помещения на своё имя, то уж очень похоже, что кто-то специально решил подставить кавказцев.
– Была опубликована фотография Гочияева с Хаттабом.
– И не одна, а целых две. И обе фальшивые. Сам Гочияев через посредника категорически отрицает, что бородатый боевик, снятый с Хаттабом, – это он. Он даже передал несколько своих семейных фотографий для сравнения. Когда ФСБ опубликовало эти фотографии с Хаттабом, мы здесь в Англии провели их подробную экспертизу. Пригласили крупнейшего криминалиста, который даёт показания в английских судах.
И вот что выяснилось. Во-первых, на семейных фото, переданных нам через посредника, действительно изображён Гочияев. Эксперт подтвердил, что это тот же человек, который изображён на паспортном фото в объявлении о розыске.
Во-вторых, по заключению эксперта, фотографии боевика с бородой «не могут служить» основой для установления личности, так как большая часть лица скрыта растительностью.
В-третьих, сравнение изображений бородатого боевика с аутентичными фотографиями Гочияева показывает, что по трём важнейшим параметрам – форме ушей, глаз и зубов – это разные люди.
Таким образом, ФСБ всех нас дурит, прокручивая эти фотографии по-ТВ. Зачем они это делают? Чтобы отвести подозрения от себя. Для меня вся эта история с фотографиями – очень серьёзный аргумент в пользу того, что Гочияев сказал правду.
Провидец Селезнёв
– Показания Гочияева– это не единственная новая информация после выхода вашей книги?
– Новые продолжают поступать. Во-первых, выступление Никиты Чекулина, бывшего директора «Росконверсвзрывцентра», который рассказал, откуда брался гексоген. Во-вторых, похоже, что по крайней мере два человека – отнюдь не чеченцы – знали о взрывах заранее.
– Давай по порядку.
– Никита Чекулин выступил на презентации нашего фильма в Лондоне и рассказал, как под крышей Минобразования в самом центре Москвы работал странный НИИ – «Росконверсвзрывцентр», который перекачивал промышленные количества гексогена с военных складов в неизвестном направлении – в какие-то подставные структуры. Гексоген – это боевое взрывчатое вещество, начинка снарядов, его используют только артиллеристы и террористы. Куда уходили тонны гексогена под фальшивой маркировкой, по липовым накладным?
Когда Чекулин обнаружил эту деятельность и доложил по начальству, заволновался министр образования Владимир Филиппов, ведь НИИ числился за его ведомством. Филиппов стал стучаться во все двери, писал подряд всем силовым министрам: и Рушайло, и Патрушеву, и Клебанову, и Иванову, и генпрокурору Устинову, требовал следственных действий, но всё кончилось тем, что ФСБ инцидент замяла и расследование запретила. Так Филиппов и не узнал, кто у него под носом гексоген ворует.
Чекулин вывез в Лондон всю переписку между министрами и копии липовых накладных на гексоген, и всё это висит сейчас в Интернете. Интересующиеся могут ознакомиться.
– А кто знал заранее о взрывах?
– Один из жильцов взорванного дома на Каширке. Говорят, он в ФСБ работал. В ту ночь он якобы чудом спасся – вышел за пивом в ночной ларёк, а тут взрыв. Всё в доме погибло: и мебель и одежда. Остался, как говорится, в чём был – в тренировочном костюме. А на следующий день он на собрание уцелевших жильцов является в рубашке, пиджаке и при галстуке? Тут дворничиха возьми да и удивись: «Слушай, сосед, как это получается, что позавчера ты в тренировочном костюме был, а сегодня при параде. Ведь это твой старый пиджак на тебе. Он же должен был сгореть. Ты что, выйдя ночью за пивом, с собой чемоданчик прихватил?» Мужик стушевался, а через пару дней дворничиху нашли мёртвой.
– Откуда тебе это известно?
– Сергей Юшенков рассказывал, когда был в Лондоне. Они там в Думе расследование по взрывам хотели организовать, но ничего у них не вышло, не дали. Тогда они общественную комиссию создали под председательством Сергея Ковалёва. Вот народ к ним идёт и рассказывает.
– А второй, кто заранее знал о взрывах, – это, конечно, спикер Селезнёв?
– Спикер Госдумы. Представь, идёт заседание, Селезнёву приносят записку, он и объявляет: «Вот тут мне сообщают: сегодня ночью взорван жилой дом в Волгодонске». В ту ночь действительно взрыв произошёл, но только в Москве, на Каширке. А дом в Волгодонске взорвался только через три дня.
Через пару дней Жириновский на заседании Думы задаёт ему вопрос: «Геннадий Николаевич, объясните нам, пожалуйста, как так получается, что вы объявляете о взрыае в понедельник, а взрыв происходит в среду? Откуда вы об этом узнали за три дня?»
И что Селезнёв? Говорит: «Спасибо, я вашу точку зрения понял, Владимир Вольфович», и отключает Жириновскому микрофон. Есть стенограмма и видеозапись.
– Хорошо бы узнать, кто Селезнёву записку принёс? Когда журналисты на него насели, он—в сторону. Только и сказал: «Точно не Березовский».
– Конечно, не Березовский. Чего тут узнавать, я знаю, кто её принёс – помощник его, Лях. Многолетний агент ФСБ, кстати. Сейчас в «Славнефти» работает, замом у Гуцериева. Видимо, какой-то прокол у них произошёл, во взрывах запутались.
– Откуда ты знаешь, что это был Лях?
– Есть источники.
Тень Рязани
– В Рязани взрыв был предотвращён местной милицией. А через три дня сыщики вышли на подрывников ФСБ. И тут Патрушев заявил, что это были учения. Что ты об этом думаешь?
– Ты знаешь, мне кажется, что в Рязани действительно проходили учения. Для общества. И мы прошли эти учения очень успешно.
Мы научились не только подозревать, но и говорить об этом открыто. Именно после Рязани начался новый отсчёт времени для ФСБ. Вот посмотри, два года назад всего несколько сотен человек понимали – в Рязани ФСБ готовило настоящий взрыв. Сегодня это понимают сотни тысяч. Сегодня говорить о причастности ФСБ к терактам уже не предательство, не кощунство – а законный вопрос. Жизнь уже другая.
Поэтому вопрос о Рязани чрезвычайно важный. Через рязанские ворота – прямая дорога на Москву, к взрывам в столице. Ведь технология, почерк – не просто похожи, а совпадают.
Когда всё случилось в Рязани, я посмотрел на это с точки зрения розыскника. Отбросил эмоции, мысли вроде «а могут они нас взорвать или не могут, а жестоко это или не жестоко», оставил только факты. Мне без разницы, кто это: чеченцы, фээсбешники, цереушники, фэбеэровцы, – одни только факты.
А факты говорят о том, что в городе Москве в сентябре 99-го года совершены особо тяжкие преступления – два террористических акта. Путём подрыва жилых домов, когда большое количество взрывчатого вещества было заложено в подвале. Взрывчатое вещество упаковывалось в мешки из-под сахара, и стояли взрывные устройства. В мешках был гексоген.
– Объясни ещё раз, почему вокруг этого гексогена вот уже три года стоит такой шум.
– Да потому, что по первой экспертизе гексоген был найден и в Москве, в обоих взорванных домах, и в Рязани, где попалась ФСБ. Сейчас власти пытаются изменить результаты московской экспертизы, говорят, что это был не гексоген, а селитра. Откуда она через полгода появилась? Вы что, ещё раз осмотр места происшествия произвели? Насколько известно, места происшествия закатали под асфальт. Где вы его провели? И на основании чего?
Очень интересна история с Дахкильговым, которого схватили по подозрению во взрыве дома в Москве. У него руки были в гексогене, он был красильщиком. Его два месяца избивали. Ежедневно. А потом, когда – установили», что это не гексоген, а селитра, перед ним даже не извинились. «Скажи спасибо, что жив остался», – так и сказали.
А в Рязани вообще, говорят, экспертиза ошиблась. Не было взрывчатки. «Не гексоген это, – сказал Патрушев по телевизору, – а сахар».
– Вообще, возможна ли ошибка в происшествиях такого рода, в ЧП национального масштаба?
– Ошибка, в принципе, возможна всегда. Я опять же отбрасываю эмоции: национальный масштаб – не национальный; общественно значимое – незначимое. Да у нас любое преступление должно быть общественно значимым. Любое преступление против личности, против государства – это преступление, которое должно одинаково расследоваться правоохранительными органами. Ошибка возможна везде. Теоретически. Но если это ошибка, то должно быть проведено специальное расследование. Если это умышленная ошибка эксперта с целью увести следствие в сторону, то в отношении него должно быть возбуждено уголовное дело.
И на основании чего была проведена повторная экспертиза? Вы что, не верите своему эксперту? Вы что, обнаружили ещё какие-то компоненты, частицы при осмотре места происшествия? Извините, вы что, его охраняли полгода? Даже если нашли частицы селитры, где доказательства, что это селитра от взрыва, а не специально подброшенная? Тем более, первая экспертиза проводилась по двум взрывам. Так что, если эксперт допустил ошибку, значит, она была умышленная. И надо посмотреть ещё – один эксперт проводил экспертизу или разные. Если разные, то либо они были в сговоре, либо ошибка практически невозможна.
А для чего написали «селитра»? Потому что поняли, что если они попались в Рязани с гексогеном, значит, надо доказать, что это не один и тот же почерк. И московский гексоген быстро переписали на селитру.
Чтобы нельзя было провести идентификацию.
Дальше. По дому в Рязани. Первое, что бросается в глаза– один и тот же приём: взрывное устройство закладывается в подвале дома. От этого уже никуда не деться. Было возбуждено уголовное дело с окраской – терроризм». Это подследствие ФСБ. Что это значит? Уголовное дело с окраской «терроризм» могло быть возбуждено только в том случае, если было обнаружено, что в мешках взрывное устройство и стоит боевой взрыватель. То есть было покушение на взрыв. Такое дело ведёт ФСБ.
Если бы нашли учебный, как они заявляют, взрыватель и гексоген, то было бы возбуждено уголовное дело по факту обнаружения взрывчатых веществ. Тогда его ведёт МВД. Если это сахар и боевой взрыватель, то опять-таки дело ведёт МВД – по факту обнаружения боевого взрывателя. А если только учебный взрыватель и сахар, то уголовного дела вообще не возбуждают. Проводят доследственную проверку, и всё.
А мы имеем уголовное дело с окраской «терроризм» – доказательство того, что там была взрывчатка и боевой взрыватель. Даже если бы эксперт ошибся, прибор дал (как они говорят) ошибку – перепутал сахар с гексогеном, что практически невозможно, поскольку гексоген совершенно не похож на сахар, – тогда дело бы вело МВД. Хорошо, эксперт перепутал сахар с гексогеном, но боевой взрыватель от учебного он что, тоже не может отличить?! Он же его разминировал, боевой взрыватель! Раз делу придали окраску «терроризм», значит и то и другое было боевое.
Идём дальше. Если они проводили учения, они что, боевой взрыватель ставили? Для чего? Вы что, проводили учение на бдительность (как объявили населению) или проверяли граждан, сумеют ли разминировать? С таким же успехом можно мину установить на трамвайной остановке и проверить, как жители Рязани справятся с обезвреживанием противотанковых мин.
Второе. Если стоял боевой взрыватель без гексогена, то могли пострадать бомжи и дети, которые шастают по подвалам.
– Как же могло общество поверить в фишку об учениях?
– А общество и не поверило. Спросите любого нормального человека – никто не верит в это. Ведь в ходу одно только «доказательство»: ФСБ не могла взорвать своих. Слабый аргумент. Грозный, где половина русских, стереть с лица земли смогли, а дома в Москве – нет? К тому же нельзя вот так, без мотиваций, отбрасывать версию.
Если стали подозревать весь чеченский народ, отчего не заподозрить отморозков из ФСБ?
Пошли дальше. Какие ещё признаки указывают на то, что в Рязани были не учения? Машина, на которой они проводили учения, была угнанная. В законе об оперативно-розыскной деятельности не указывается, что правоохранительные органы при проведении учений пользуются угнанным транспортом.
Если люди закладывают взрывчатку, чего они больше всего боятся? Как их могут идентифицировать в первую очередь? По машине. И по внешности. Внешность вещь ненадёжная. Фотороботы-то составляются, но любой человек неподготовленный посмотрит на лицо, которое видел мельком, и скажет: «Похоже». К тому же, внешность легко меняется.
– Никто так не ошибается, как очевидцы.
– Да. И потом сотрудники ФСБ, которые проводили минирование этого дома, несомненно имели алиби. Если бы даже кто-то смог их опознать, они бы имели кучу справок и свидетелей, что в это время находились в другом месте. Единственное слабое звено у них – машина. Машина после взрыва.
До взрыва, задержи их милиция и найди при них мешки с гексогеном, они бы могли представить документы о том, что проводят оперативно-розыскные мероприятия – обнаружили угнанную машину, в ней гексоген, и гонят теперь машину в Москву на проверку.
Ситуация после взрыва – вот что было опасно. Угнанная машина чем удобна? Будут месяца три искать хозяина. Потом якобы найдут. Потом выяснится, что у хозяина друг чеченец. Или родственник на Кавказе. Ещё полгода будут разрабатывать. Всем говорить, что напали на след предполагаемого преступника. А потом выпустят, извинятся, как было с этим ингушом – Дахкильговым. Поэтому машину угнали.
Что ещё опасно? Если везти гексоген в оперативной машине, в ней могут микрочастицы вещества остаться. Если бы нашли эту машину, идентифицировали бы её с той, что была в Рязани, а в ней ещё обнаружили микрочастицы гексогена, тут бы Патрушев уже не смог утверждать, что это были учения.
Какая у них ещё была сложность в Рязани? Им не хотелось ставить в известность рязанское управление. Чем меньше людей знают – тем больше вероятность неутечки информации. Естественно, что и в самом центральном аппарате только узкий круг знал, что они взрывают дома.
После закладки «мешков с сахаром» они машину отогнали в сторону Москвы и там бросили. Для чего? Допустим, что машина будет установлена, но розыск-то ушёл из Рязани. А два террориста пока отсиживались на квартире, чтобы потом спокойно уйти.
Почему была женщина? Двое мужчин и женщина. Потому что если совершено преступление и есть ориентировка – мужчина и женщина, милицейские патрули будут проверять все пары. Но если мужчины и женщина разойдутся в разные стороны, по отдельности не станут проверять. Чтобы легче замести след, нужно идти тройкой, а потом разойтись.
Да и женщина, сидящая в машине, меньше настораживает. Так что продумано очень грамотно, профессионально.
– Скажи, а брошенную машину проверили на следы гексогена?
– Вот этого я не знаю. Об этом нигде ни слова. Но уже только за угон машины Патрушева следовало привлечь к суду.
– А тебе не кажется странным, что угнанная машина пропала, и никто её не обследовал? Почему её не обследовало МВД?
– Не знаю.
Теперь – внимание. Патрушев заявил об «учениях» не сразу, а только после задержания своих сотрудников. То есть было возбуждено уголовное дело, милиция его сотрудников разыскивала как предполагаемых террористов. Да он же поставил жизнь своих сотрудников под угрозу. При задержании их могли просто убить, окажи они хоть малейшее сопротивление.
Спецслужбы и прочие силовые ведомства хорошо знают, когда можно, а когда нельзя проводить учения. Категорически запрещается проводить скрытую проверку военнослужащих, находящихся на боевой службе, кораблей на боевом дежурстве, подразделений в боевом режиме. А в тот день по всей российской милиции был объявлен усиленный вариант несения службы. Милиционеры заступали на службу с боевым оружием. Им отдавали приказ, в котором предусматривалась возможность применения оружия. То есть Патрушев проверял не только граждан Рязани, но и – тайно, негласно, скрытно – проверял рязанскую милицию, несущую боевую службу с боевым оружием! Что категорически запрещается. Это как если бы он заслал на охраняемый склад двух своих сотрудников, чтобы проверить, как часовой несёт свою службу. Ну, часовой бы их и пострелял.
С таким же успехом можно «проверять» без предупреждения Службу охраны президента – насколько она готова к возможному теракту.
Подобная логика может вообще довести до абсурда. «Альфа», например, захватит пассажирский самолёт и направит его в центр Москвы. Так его собьют, а Патрушев скажет: «Это мы учения проводим. Вашу бдительность проверяем».
– Учения не должны проводиться с риском для жизни?
– Что уж говорить о риске для жизни, даже дискомфорт не должно ощутить гражданское население. Учения объявляются заранее и к ним готовятся – на то они и учения. Если в учениях участвует гражданское население, то к ним привлекается гражданская оборона. Я уверен, никаких учений не было.
Интересно, что сказал Патрушеву Рушайло, который с экрана ТВ хвалил свою бдительную милицию за предотвращение взрыва, а через полчаса там же Патрушев заявил: «Какой взрыв – это сахар»?
Патрушев просто заметал следы, как это делает любой преступник. У меня такой случай был. Как-то мы задержали наёмного убийцу Криулькина. При задержании он оказал вооружённое сопротивление. Мы его взяли с поличным, с оружием. Как ему удалось избежать уголовной ответственности? На пистолете просто поменяли курок. Первая экспертиза показала, что пистолет боевой. Возбудили дело, взяли убийцу под стражу. Потом провели повторную экспертизу, и тут выясняется, что на пистолете курок не железный, а пластмассовый, стало быть, не боевой это пистолет, а муляж.
– Кто поменял курок?
– «Эксперты». Так вот, Патрушев поменял гексоген на сахар – железный курок на пластмассовый.
