Текст книги "Возвращайся, сделав круг"

Автор книги: Александр Трофимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

С этими словами мальчишка залпом выпил свой коктейль и, покачнувшись, рухнул на устланный пестрым ковром пол.

– Что ты ему налил?

– Воду. Простую воду. Капля вкусовых добавок и еще одна – ароматических. Но это просто вода. Я же не идиот, чтоб наливать спиртное ребенку.

Что ребенку больше миллиона лет, сейчас роли не играло. Я приподнял невесомое тело, отнес на травяную подстилку для чуй-чаев. Мальчик дышал, сердце не билось, но я не мог считать это критерием, потому что не знал, билось ли оно когда-нибудь и есть ли у аархов кровеносная система вообще. Но раз есть легкие, должна быть и кровь. Или нет? Я прощупал всю грудную клетку, потом спустился ниже… В общем, мерно бьющееся сердце я обнаружил там, где у людей располагается правая почка. Странно он отразил человеческое тело… Пока я занимался этими анатомическими изысканиями, у меня возникла догадка. Если постоянно питаться только чистой энергией, пищеварительные органы атрофируются. А мальчик, после стольких лет сидения на одних солнечных лучах и вселенском ветре на десерт, выпивает стакан воды. Это будет шоком для организма. Страшно подумать, что с ним было бы, если бы он выпил что-нибудь спиртное…

– Роджер, как я понимаю, при баре есть гостиница?

– Да, несколько комнат мы держим на всякий случай. В правую дверь, а там – занимайте любой из номеров. Они еще ни разу не пригодились.

– Спасибо.

Я отнес мальчика в номер попросторнее, уложил на кровать, накрыл пледом и вернулся в бар. Забрал оттуда тазик со скуфом и недопитый коктейль и вернулся в «свой» номер. Снял шпагу, разделся и залез под душ. Прогнал все режимы на пробу, в конце концов остановился на ионизирующем. Потом отключил верхнюю часть боковых форсунок и покрутил уровень мягкости воды. Понял, что маюсь дурью, постоял минуту в режиме плавающей температуры и вышел. Пижаму я запихнул в обновитель – Ванда привела ее в порядок, пока я валялся в отключке после «разговора» с Лессом, но я снова успел ее обтрепать. Простоял над машиной минут пять, пока она гудела, восстанавливая ткань. Покопался в меню, подумал, не сменить ли пижамке цвет, но решил, что пусть остается синий. Если что-то и менять, то уж лучше купить себе нормальный костюм. Но пока не хотелось. Я к ней привык. Если не приглядываться – вполне нормальная одежда…

Потом я долго стоял, глядя в темные окна, засунув руки в карманы, раскачиваясь с носка на пятку. Так стояли знаменитые сыщики, когда пытались разгадать таинственное преступление. Стояли, раскачивались, кусали губы, смотрели в темноту… Но я-то никакой не сыщик. Какого черта этот тип назначил мне встречу, зачем болтал о полной чуши, чтобы потом улетучиться? Прокрутив в голове весь диалог, я не смог найти даже намека на ценную информацию. В прошлый раз он указал на Хиттари. А сейчас? Он говорил про Хотт, но вряд ли это то, что нужно. Станет ли он повторяться? Нет, это чушь. Я что-то упустил.

Простояв в нерешительности еще несколько минут, я вернулся в бар. Роджера там не было. Я внимательно оглядел помещение, вспоминая все «свидание» в деталях. Дотошно повторив все наши перемещения, я осмотрел все столешницы, салфетки, обломки брошенного им табурета и даже с каменной рожей допил так и не убранный Роджером коктейль. Разгадка не приблизилась.

Оставленный Броком плащ я, конечно же, заметил в последнюю очередь. Не особо понимая, что я там пытался найти – я же отдал ему плащ всего на секунду, и он тут же его отложил, – я тряхнул плотным валиком, и он развернулся. Надев плащ, я снова ощутил покалывание на сгибе локтя – плащ продолжал снижать последствия облучения. Бесцельно побродив по бару в обличии сталкера-недоучки, я сунул руки в карманы. Когда рука наткнулась на тонкий пластик, я немного расстроился. Все так примитивно!

Карточка оказалась стандартным приглашением на вечеринку – отвратительно яркая, вульгарная, испещренная сердечками, звездочками и прочими руническими символами моветона. Она вышвырнула голограмму живо отплясывающей парочки, потом загремела ужасная музыка, и я не выдержал – выключил ее от греха подальше. Потом сел и несколько раз прочитал короткий стандартный текст.

«Уважаемый Тим, приглашаю тебя принять участие в нашей неформальной вечеринке. Буду несказанно рад твоему присутствию…» И все в том же духе. Под надписью вилась строчка координат. Единственное, что было написано от руки, это мое имя – размашисто и как-то криво.

Вернувшись в номер, я достал с полки планшетку, нашел в МИСС подробную карту имперского сектора космоса и ввел координаты.

Туран-3. 234 по Шимеру – никаких поселений, только жилой блок для рабочих и оборонный завод. Обороняющий, надо понимать, самого себя… Хотя черт его знает.

Я вывел расстояние от Хиттари до Турана, прикинул, сколько придется заряжать тонари, чтобы туда добраться, и нужно ли его для этого выводить на орбиту, или ему хватит плотности излучения и на космодроме.

Получалось, что я в любом случае успеваю дождаться Ванду с Эммади и обсудить это с ними.

Мне пришла в голову еще одна идея – я поискал Броков в базе Хиттари. Их оказалось больше двадцати, но я быстро нашел нужного по голограмме. Потом я зашел на торговый портал, потратил пару минут на выбор симпатичного соно и отправил заказ. Долго вводил свой расчетный номер, пароль, который Эммади заставил меня сделать длиннющим, и расплатился нашими общими с Аидой деньгами, вырученными за трофейный пиратский линкор. Точкой доставки я определил «второй номер гостиницы при баре „Последний Приют Пирата“. Когда планшетка пискнула, сообщая об удачной доставке, я обшарил весь приемный отсек почты, но ничего не нашел. В конце концов я догадался дойти до номера Аарха и проверить отсек в его номере. Упаковка с гаджетом лежала там. Оказалось, это его номер – второй. Я распаковал соно – гаджет удобно ложился в ладонь и вообще выглядел довольно мило. Жаль, что через пару дней придется его выбросить – тонари технику не перевозит.

Разбудив отключившуюся планшетку, я перебросил номер Брока на соно и отправил вызов. Брок не отвечал. Интересно, на что я рассчитывал? Выведя на экран положенную сумму, я направил соно на расчетную панель номера и расплатился с Роджером за комнату и коктейли. Долго думал, смогу ли отыскать номер Ванды, но решил, что она, скорее всего, уже спит. Засим я завалился на кровать и попытался заснуть. Получалось плохо. Я нашарил соно и включил какое-то популярное четырехмерное творение про героизм имперских штурмовиков, Ритоцкий конфликт, любовь, благородство и бла-бла-бла. Сюжет топографического действа, развернувшегося на всю комнату, разнообразием не радовал и то и дело разражался старыми как мир поворотами и откровениями, которых я мог немало насчитать в своем блоке эпоса. В принципе, удобнее было бы запустить его с планшетки в вирт-режиме и бегать по опаленным равнинам Ритоца вместе с бравыми штурмовиками и вингсдорцами, почему-то разодетыми под средневековую инквизицию. Но мне было лень тянуться за планшеткой, к тому же засыпать на нарисованном поле битвы под грохот виртуальных выстрелов не лучшая идея.

Я дошел до занудной постельной сцены и выключил фильм. К черту, так я точно не усну.

Еще через полчаса моего общения с бессонницей дверь распахнулась, и в комнату вошел Роджер. Наверное, все дело было в жестком освещении, но мне показалось, что робот побледнел.

– Тим… Ваш корабль только что стартовал. Его украли, Тим… И по описанию…

– Это был Брок, так?

– Да.

– Не волнуйся, все в порядке. Это мой… друг. А Брок скоро вернется. Абсолютно нормальным, каким и был до сегодняшнего дня.

Техноид выглядел ошарашенным. Я – спокойным. Что на самом деле творилось в наших головах – кто знает.

Особенно если учесть, что тонари, как и скуфы, очень капризно выбирают себе хозяев. А когда выбирают, то не подчиняются больше никому. Значит, угнать этот тонари мог только я… или Ти-Монсор.

И если я стою здесь, и кусаю губы, и проклинаю собственную тупость, и…

«Я решил посмотреть, где ты… А вас было двое. Я даже не смог понять, кто из них – ты».

Все очень просто, Аарх. Я – тот, который кретин.

Эммади с Вандой прилетели. Я рассказал им о нашем диалоге, о том, что Ти-Монсор жив и прекрасно себя чувствует. Сказал, что в теле Ванды он смотрелся лучше, чем в теле Брока, но на этот раз вел себя гораздо милее. И так далее. Мы долго молчали, пытаясь переварить такие новости…

Потом дройд с Вандой заговорщицки переглянулись и предложили следовать за ними. Я последовал.

– Помнишь, мы обещали тебе подарок?

Я оглянулся в поисках коробки с ленточками, но кроме нас троих на платформе транспортера ничего не было. Эммади с Вандой хихикали.

– Вперед смотри.

…Она была белоснежной. И действительно напоминала свою морскую тезку. Пусть не псевдоразумная, пусть без «просветки», пусть хрупкая и маломощная… Но это была чертовски красивая яхта.

– Это тебе взамен угнанного тонари. Сойдет?

Мне с трудом удавалось сдерживать восторженные крики.

– Сойдет? Да она великолепна… Только вот с какой стати вы решили подарить мне все, что у нас есть?

Дройд с девушкой переглянулись. Эммади ответил за обоих.

– А с чего ты взял, что все, что у нас есть? У меня небольшое состояние в акциях АзимФора, дом на Альте и там же – кристаллический катер в ангаре. У Ванды тоже кое-какое хозяйство. За нас не беспокойся, А вот у тебя – у тебя действительно все имущество в горсти умещается.

– Спасибо, я тронут… А по какому поводу?

– Если тебе нужен повод, так в данный момент во вселенной в общей сложности проходят сто семьдесят два праздника. Так как мы находимся на Хиттари, пусть будет День нелогичных поступков чуй-чаев. Согласен?

День нелогичных поступков – мой праздник. А если еще учитывать, что мы собираемся сделать, – так вообще точнее не придумаешь…

Я снова повернулся к яхте. Это действительно был самый красивый корабль, который я видел на своем коротком веку. Никогда не понимал моды делать корабли правильной геометрической формы. Шары, параллелепипеды, вытянутые веретеном, согнутые бубликом – обтекаемость и простота, конечно, великие силы, но есть же еще эстетика! Как можно летать на игрушке из детского набора?..

Сходство с морской прародительницей было потрясающим. Сходившиеся к низу борта, вынесенная вверх над первым этажом рубка и даже открытая прогулочная палуба. Если так, конечно, можно было назвать метровую дорожку, окружающую рубку. Но там были перильца! А почему, собственно, меня это так удивляет? Мы же гуляли с Эммади по обшивке лайнера. Значит, здесь тоже предусмотрены подобные романтические потребности экипажа…

Обходил я ее долго. Малая она, конечно, малая, но это по классу. А вот когда смотришь с земли на ослепительно белый корабль в пять тебя высотой и в двенадцать – длиной… Это навевает некоторую робость.

Входной люк обнаружился в носовой части. Я незамедлительно приказал кораблю впустить меня. Догадка была слабенькой – с тонари голосовые команды не работали. Люк распахнулся. Вот только никакой лестницы по-прежнему не наблюдалось. Я подошел поближе и посмотрел наверх. Лестница просто была не нужна. Генератор гасил гравитацию планеты до минимума. Мне хватило слабого толчка, чтобы пролететь отделявшее меня от люка расстояние. Удобно. Я приземлился в шлюзовой камере и отправился в хвост по широкому светлому коридору, устланному пушистым ковром. По бокам располагались каюты. Я не удержался и заглянул в ближайшую. Довольно уютная комната, побольше среднего-прим класса, что я занимал на лайнере, но меньше той, что была у Ванды. Теплые, мягкие цвета, роскошная мебель… Да, это явно не военная яхта с минимумом комфорта. Она вообще боевая? Или так – для романтических прогулок? Я прошел до конца коридора. Располагавшаяся на корме боевая рубка меня удовлетворила – три мощных пульсара, усиленный генератор защитного поля, спаренный с гравилабиринтом малого радиуса, нашлась даже пара незнакомых планетарных орудий. Плазменная турель была одна, но учитывая размеры и маневренность корабля, это самый оптимальный вариант. И еще одна приятная вещь – тут же примостился пульт маневровой телепортации, позволяющий быстро перемещаться внутри звездной системы непосредственно во время боя. Я включил его и заглянул в список режимов – время реакции вполне позволяло исчезнуть с пути выпущенного по тебе заряда. Если, конечно, его не выпустили в упор. Черт, весьма неплохо. Для такой крохи это просто великолепно.

Вернувшись в коридор, я обнаружил лесенку на второй этаж – на случай отказа гравитационных систем. Но пока системы были в порядке, я забрался на второй этаж тем же способом. Оттолкнулся, правда, сильнее, чем нужно, и чуть не влетел головой в потолок. Меня вовремя остановило поле. Предусмотрительный кораблик.

Просторный зал, десяток мягких полукруглых кресел, низкие стеклянные столики – наверняка их выбирала Ванда, ее вкус… Под потолком висела хрустальная люстра, а вдоль стены тянулась изогнутая барная стойка… Ковер опять же, картина затейливая во всю стену… Кают-компания. А воевать здесь кто-нибудь вообще собирается, или мы будем сидеть, потягивать коктейли и смотреть кино? Я твердым шагом направился в рубку.

Кабина пилота, к моему великому удивлению, была застеклена. Я уверен, что это нечто сверхпрочное и непробиваемое, но все же… Как-то не по себе будет видеть космос через тонкую преграду, так что кажется – протяни руку и пальцы пройдут ее насквозь…

Я медленно подошел к главному призу – капитанскому штурвалу. Старое словечко опять рисовало картину колеса с вылезшими за обод спицами. Здесь «штурвалом» назывался пульт со сложными рычагами управления и множеством мелких экранов и голограферов. Рядом с капитанским креслом стояли еще два – перед дублирующими пультами боевой рубки. Все правильно, весьма удобно и практично, вот только…

Мне никогда не сесть за этот штурвал. Потому что как только я попытаюсь понять, как им управлять, – мозг раскроет мемо-пакет навыка вместе с теми программками о которых говорил Эммади. И я превращусь в безвольный овощ. С «Неразгрызаемым» мне повезло – тот, чей навык спал у меня в голове, понятия не имел, как управлять тонари, поэтому и не проснулся, а это… Это стандартная малая яхта. Поэтому дарить корабль не было никакого смысла – мне никогда не сесть за его штурвал. Проклятье, мне ведь чертовски хочется вести эту яхту!

Я присел на подлокотник недосягаемого капитанского кресла и задумался над еще одной бочкой-меда-с-ложкой-дегтя в моей коллекции.

Наверное, других у меня и не будет…

Ванда валялась на кровати моего номера в «Последнем Приюте Пирата» и играла со скуфом. Зверек выглядел уже не таким раздутым, как вчера, но двигался все равно несколько неуклюже. Он фыркал, скакал по кровати и пытался укусить Ванду за палец, но та каждый раз успевала одернуть руку. Скуф недовольно урчал и хлестал ее хвостом по лицу.

Здорово было бы сейчас расслабиться, попросить Роджера принести пару коктейлей, поваляться с Вандой на кровати или спуститься в бар и поиграть вдвоем в «Морской бой» с пиратами…

– Значит, мы ломали голову что случилось с Ти-Монсором, пытались вытащить его, не дать повода для претензий ни Империи, ни Красным – и что? Оказалось, что он все это время был жив-здоров – поэтому принцесса и не удивилась увидев тебя на сайте.

– Если так, то она действительно приняла меня за Ти-Монсора. И то, что она говорила про свой страх, про имперцев – не чушь. Что там, на Туране? Действительно оружейный завод?

– Тим, на Туране-3 находится хорошо укрепленная военная база. Два месяца назад туда ездил наш паренек из техслужбы. Что-то у них там вконец разладилось с их мудреными трубовыми компьютерами – не справились, гражданских привлекать – сам понимаешь, позвали Кедиша. Он от них вернулся злой до жути, сказал двести подписок, триста проверок и работы на две минуты. А еще обмолвился, что, по сравнению с прошлым годом, там все сильно перестроили. Машин раз в десять больше – на кой черт им такие мощности?.. В общем, проблема в том, что Ти-Монсор не потрудился сообщить о своих планах. Поэтому на выходе из прыжка мы равно рискуем как попасть на вечеринку на дымящихся руинах, так и подставиться под слаженный залп базы, которая сожжет нас без предупреждения за проникновение на закрытую территорию, пока мы, как идиоты, будем вертеть башкой в разные стороны.

– Так ты решила лететь?

Она усмехнулась.

– Куда я вас, дурачков, отпущу…

Ванда смотрела на меня и улыбалась. Скуф воспользовался ситуацией и прикусил-таки ее палец. Она даже не обратила внимания.

– Ты уверена?

– Видишь ли, есть одно обстоятельство…

Она улыбнулась еще шире, достала из кармана пластиковую карточку и бросила мне.

«Уважаемый Кустик, приглашаю тебя принять участие…»

Ее прозвище Ти-Монсор умудрился написать еще небрежнее…

– Ванда, ты не хочешь мне ничего объяснить?

file restored

> play

Мой милый Фло… Здравствуй. Знаю, я уже давно не говорила с тобой. Но сейчас мы пришли в эту пагоду, принцесса стала на колени и начала молиться. И другие тоже. Я склонила голову, вслушалась в пение монахов и вдруг поняла, что мне не о чем просить, тем более – незнакомых мне богов. Лучше я поговорю с тобой, Наставник. И никаких молитв. Если только спрошу совета, потому что я, наверное, совсем запуталась.

Тебе бы понравилось на Ци-Шиме, Фло. Только мне иногда кажется, что эту планету никто не понимает до конца. Все, что знают о ней в Империи, – то, что здесь красное небо, кипящий океан и вулканы… Вот только мало кто знает, что в это небо можно смотреть часами. На то, как парят в вышине багровые перистые облака, как кидаются вниз белоснежные морские птицы, как солнце пробирается сквозь вулканические испарения, разрезает их, словно огромный клубничный пирог, касается тебя редкими лучами… Каждая секунда прикосновений этого редкого луча согревает сильнее, чем солнца других миров, не исчезающие с небосклона ни на мгновенье.

На океан я люблю смотреть издалека – на бушующие волны, раскаленное светящееся дно и постоянный теплый туман, пропитывающий одежду до нитки за считанные минуты, даже если ты просто стоишь на берегу. Вода действительно обжигающая – я пару раз пробовала последовать за принцессой, когда она отправлялась на свои ночные купания, но ночная вода жжет не меньше полуденной, – ее раскаляет текущая под каменной коркой лава. Я не ци-шиманка, они шли к этой планете и этой воде поколениями, пока она не приняла их, а они не приняли ее. Никому не понять, что же это такое – Красный Мир, пока не увидишь, как они касаются своего океана, как океан касается их в ответ. Мне кажется, жизнь здесь растворена в воздухе вместе с этим самым океаном, у которого нет берегов – он давно в воздухе, стелется по земле, ты вдыхаешь его каждое мгновенье, живешь в подводном мире. А алая пелена над головой – кувшинки или красные водоросли. И люди здесь похожи на рыб как завораживающей плавностью любого движения, так и своей молчаливостью. Это странные тихие люди, которые никогда не говорят то, что думают. Они вообще редко говорят. Все, кроме нее…

Знаю, если бы ты был сейчас рядом, то давно бы врезал мне палкой за всю эту сумятицу в голове. Но ты умер, Фло, я больше не Тайная, я могу путаться в своих мыслях сколько угодно. Наверное, ты хотел для меня чего-то совсем другого, но сейчас ты все равно улыбаешься. И спрашиваешь: «Что это с тобой, девочка?» Куда подевалась та насупленная девчушка, что срывала цветы, только чтобы спросить, для чего их можно использовать? И раздраженно морщилась, когда ты пожимал плечами и говорил: «Для красоты». Наверное, только сейчас я начала понимать истинный смысл этого «для красоты». Когда мы были на пляже, ночью, и принцесса заплыла так далеко, что я видела только белое пятнышко ее разметавшихся волос – казалось на самом горизонте… Было совсем темно, еле заметно светилась вода, призрачно и как-то совсем далеко мерцали звезды, на секунду проклюнувшие скорлупу облаков, – вот тогда, в тот момент я поймала себя на том, что бесконечно шепчу это «для красоты». Словно увидела то, что скрывается за всем этим туманом, паром, облаками… То, что скрывается в них.

Иногда я вспоминаю те истории, что ты мне рассказывал – Русалочке или Золушке, – и мне кажется, что все это обо мне. Так или иначе – обо мне. Наверное, так бывает со всеми, когда кажется, что все истории мира – о тебе. Все, что произошло, произошло именно с тобой. «Что это с тобой, девочка?»

Знаешь, Фло, я в растрепанных чувствах. Да, все просто, я в растрепанных чувствах, так это называется. Поэтому я стою здесь и болтаю с Наставником, умершим четыре года назад, и верю, что он пригладит, приведет в порядок эти мои растрепанные чувства, как когда-то расчесывал непослушные волосы своего «маленького чертенка». Причеши мои чувства, Наставник, они торчат во все стороны, и я, наверное, глупо выгляжу о этой улыбкой и взглядом, растекающимся по пейзажу, как тесто для батлатных лепешек.

Всего три месяца назад я была на Урсуле, корпела над генными картами натров, пыталась освоить эту область. После того как разведка взяла под контроль нашу лабораторию, вернулась к синтезу медицинских препаратов – по большей части стимуляторов, регенерационных мазей, иногда боевых коктейлей и пси-модуляторов. Не могу сказать, что это мне нравилось, но было довольно интересно. Я просто не заметила этой перемены – слишком ушла в работу. Феникс присвоил всем нам младшие офицерские звания, провел инструктаж, взял кучу подписок и все такое. Однажды я проснулась младшим лейтенантом, но черта с два я вспомню, что это был за день.

Мы спали по четыре часа и работали в три смены – по своей воле, ожидали прорыва со дня на день, но потом был ряд неудач и в конце концов эксперимент показал полную непригодность гипотезы. Стало как-то пусто. Мы с Микки слонялись по корпусу, подолгу сидели на кухне, выдумали слабенький пси-модулятор – так, в порядке шутки. Он должен был вызывать видения из детства. Феникс дал ход проекту, с первым приоритетом – даже думать боюсь, во что они превратят наши «детские сны»…

А потом пришло это направление на Ци-Шиму. Рутина. Проверка фабрики иритума: сырье, условия производства – вплоть до упаковочного цеха и схем транспортировки. Смешно – исследовательская лаборатория имперской разведки занимается санинспекцией. Называлось все это, конечно, иначе – комиссия, независимые эксперты… Как бы то ни было, я была рада сменить обстановку. Мы проверили фабрику за четыре дня. Каждый угол, каждую ступень обработки – я слонялась с тестером и брала образцы материала. Черт знает, что я там пыталась обнаружить – что мы все пытались… Один раз я поймала себя на том, что тщательно изучаю молекулярный состав шторы.

С фабрикой все оказалось в порядке. Координатор комиссии заявил, что продукция пригодна к экспорту, поблагодарил за сотрудничество и велел нам сворачиваться. Вылет был назначен на следующий день. Планету я так и не посмотрела – Красные не выпускали нас из отеля. Мы на них зла не держали – эта наша комиссия сама по себе «знак доверия». Красные просто оказали ответную любезность, поэтому сервис был минимальным.

Весь вечер мы просидели в моем номере с Микки – она так и не успела акклиматизироваться, поэтому ходила вареная и тыкала сканером в коллег. Пару часов мы разбирались в интерфейсе синтезатора – чудном и довольно примитивном. Что бы там в Фениксе ни рассказывали про технологии Красных, нам явно подсунули какую-то музейную реликвию – я не нашла даже гравиконтроллера, приходилось сшивать все лазером, как на курсах. Реакция то глохла, то скачком уходила в красную зону, приходилось начинать все заново. Вообще-то сочинять мы пытались нечто, способное облегчить процессы акклиматизации, – мигрень Микки послужила вместо вдохновения. Получились три сладковатых коктейля, вызывающих сонливость, и один – с ускорением метаболизма. В конце концов мы устали, сочинили под занавес пару крепких коктейлей, отметили свой провал и завалились спать. Когда Микки заснула, я чуть подправила ее своими корнями – на утро ее голова была почти в порядке. Сил больше не было смотреть на это – от ее болезненного прищура у меня самой начинало ломить виски. Микки подумала, что мы под конец попали пальцем в небо и последний коктейль, который был маслянистым и на вкус напоминал растопленный снег, – в общем, она решила, что он вылечил ее мигрень. Я не стала ее переубеждать. Надеюсь, мы успеем придумать что-нибудь действенное, пока она не отправилась куда-нибудь еще и не начала спасаться от новой акклиматизации этой дрянью. Хотя, может, плацебо вылечит ее вернее?

В день отлета мне пришло приглашение во дворец. Я долго ломала голову, с чего мне вдруг оказали такую честь, потом все-таки пошла. До отлета оставалось еще часов пять, а мне хотелось вырваться из проклятого отеля.

До дворца меня доставили на блестящем глайдере – с сопровождением и прочими причудами. Я прилипла к окну и смотрела вниз – мы летели над океаном, потом сделали крюк над лесом, пролетели пару мелких поселений – в общем, мне дали вдоволь налюбоваться планетой.

Издалека дворец Красных напоминал пирамиду органных труб, а когда мы подлетели ближе, я потеряла возможность сравнивать – ничего подобного в Империи не было. Замок Совета на Иоле или резиденции императора – все это было совсем в другом стиле.

Дворец Красных был вообще мало на что похож. И меньше всего, наверное, на дворец… Чего стоили хотя бы синие иглы башен с полупрозрачными галереями, соединенные открытыми переходами, напоминавшими навесные мосты. Вообще было очень много открытых мест – веранды, балконы, цветущие сады на огромной высоте, бассейны и – на вершине самой высокой башни – огромный пылающий факел. И все это безумие цветов, линий и архитектурных изысков складывалось в какую-то абсолютно гармоничную картину. Дворец казался настолько целостным и естественным, словно вырос здесь самостоятельно, повинуясь очередному капризу их безумной природы.

Мы приземлились на одну из открытых площадок размером с небольшой луг. Она была покрыта желтоватым мхом, посередине бил крохотный, исходящий паром фонтан, а по краям, вместо перил, рос густой серый кустарник. Я украдкой коснулась одной из смолистых веток – поздороваться. Растение вернуло сигнал обратно – поприветствовало в ответ. Его сигнал был тягучим и полным спокойствия, как у многовековых хвойных. Но сколько лет этой живой ограде, я так и не узнала. Мне лишь пояснили, что во время постройки дворца эту полянку вместе с кипящим ключом вознесли на полкилометра вверх, стараясь не потревожить. Я думала, что для фонтана в башне проложена труба, но, оказалось, там телепортационный колодец, по которому и перемещается вода, не замечая мгновенного скачка на пятьсот метров. Все это казалось диким, непрактичным и в то же время преисполненным некого смысла. Если есть энергия, почему бы не вписать огромный дворец в пейзаж с минимальными изменениями последнего. Позже мне рассказали, что практически весь дворец пронизан такими телепортационными колодцами, создающими ощущение, что дворец находится во всех местах Ци-Шимы и одновременно – ни в одном. Они так бережно обращались со своей строительной площадкой, что планета даже не заметила, как в нее вписался этот дворец. Пораженная, я спустилась по обычной винтовой лестнице и оказалась внутри.

Парень, который доставил меня сюда, сказал, что мой проводник отыщет меня через полчаса – сейчас он немного занят, поэтому мне предоставляется полная свобода.

Минут двадцать я свободно разгуливала по дворцу в полном одиночестве, беспардонно заглядывая во все комнаты – кроме прислуги нигде никого не было. Только в одном из просторных залов лежал огромный белый тигр. Сначала я приняла его за статую, но потом он поднял на меня глаза и сказал: «Мяу». Не мяукнул, а именно сказал – приятным мужским голосом. Я поспешила захлопнуть дверь и отдышалась. Было полное ощущение, что я попала в некую сказочную страну, одну из тех, о которых ты рассказывал, Фло.

Проводником оказался сухопарый, но еще крепкий старик в фиолетовом наряде, чем-то напоминавшем рясу. Он поймал меня в дверях очередного зала и, поприветствовав, попросил следовать за ним. Семенил он довольно бойко – я то и дело сбивалась на бег и даже заподозрила, что он пользуется антигравом, но, заметив мелькающие под «рясой» ступни, сняла обвинение.

Весьма скоро я сбилась со счету, пытаясь понять, сколько залов, анфилад, балконов и апартаментов мы осмотрели. Обстановка везде была до дикости непривычной – нигде ни кусочка пластика, никаких терминалов, вся мебель максимально простая и никаких кричащих цветов, никаких вычурных орнаментов. Все это казалось огромной хижиной, построенной в лесу… Из леса. Но при этом – не срубая и не трогая ни одного дерева, ни одной травинки, просто выплетая из дикой природы то, что тебе нужно. Посреди первого церемониального зала стоял небольшой вулкан. Он слабо дымился, и его красный дым утекал в очередной мерцающий портал под потолком. Я думала, что вулкан потухший, но провожатый объяснил, что он вполне действующий, просто поле, сдерживающее лаву, отключают только во время коронации – должно быть, чертовски красиво. Хотя и кажется очередным безумием.

Мы прошли еще несколько узких каменных коридоров, напоминавших дно ущелья. Стены сходились на умопомрачительной высоте, так что потолка я так и не разглядела. Когда посреди коридора мы встретили какое-то суховатое, но все еще живое дерево, я даже не удивилась. Здесь у каждой детали была своя история и легенда, связанная с ней, – дерево звали Раучи. Его плоды в знак доверия планеты колонисты вкусили первыми. Легенда рассказывает, что дерево само протянуло плод капитану. Тот принял его с поклоном, насытился, а потом трое суток истязал себя тяжелыми тренировками под сенью Раучи, пока почва не впитала всю влагу его тела – так он отплатил за дар древа. А когда капитан свалился без сил в объятие могучих корней, океан послал самую высокую волну, которая захлестнула берег и луг, где рос Раучи. Потом волна отступила, унося с собой капитана. На закате он вышел из моря обратно к своим людям, и они увидели, что он больше не испытывает жажды и совсем не изможден. А кипящие волны больше не обжигают его кожу – именно от него и пошел род ци-шиманцев, которые были в родстве с океаном, впоследствии передавших всему народу благословение древней планеты… Я выслушала с десяток подобных легенд по поводу Холодной Стены – пласта нетающего льда, заменявшего одну из стен третьего церемониального зала, и по поводу Горы Прощаний – вулкана, в который они бросают тела умерших, вместе с дорогими им вещами, которые вмещают части их души. Легенды сопровождали практически каждую деталь, которую мы встречали. Дворец одновременно был и музеем всего Красного Мира, объясняющим суть этого народа.