Текст книги "Убийственный пароход"

Автор книги: Александр Трапезников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Как не понять, янтарный. Мы сейчас. Мигом! – Изловчившись, Глаша нанесла телохранителю удар острым каблуком в пах.

А с лестницы уже доносился топот матросов.

4

Все-таки это был очень необычный пароход. На "Коломбине" все самые странные и интересные дела происходили не днем, а ночью. Ночью готовился свадебный пир в апартаментах Флюгова, куда был неожиданно приглашен "помилованный" Лукомским капитан Бурмистров-Цимбалюк. Ночью матросы в охотку попинали ногами Мику и Коку, а затем сбросили их в трюм. Ночью из лазарета разбежались развязанные телохранителями больные, попрятавшись по разным отсекам. Ночью кавказские террористы решили захватить пароход, приготовив оружие к бою. Ночью мадам Ле Чанг отправилась "на дело", захватив с собой мопса и браунинг. Ночью у штурвала "Коломбины" встала опытная морячка Сарра Шиншилова, ведя корабль прямым курсом к Луне. И ночью же Алиса Ширшинадзе пришла к своему любовнику, застукав его с законной женой.

– Так-так, – сказала она. – Я-то думала, ты один. Ну, извини.

– Вы нам не мешаете, – ответила за Второва Полужанская. – Ночная татарка, как он выражается, лучше дневного грузина.

– Кто хочет выпить? – произнес Гай. – Есть цианистый чай с цейлонским калием. Еще горячий.

Девушки придирчиво разглядывали друг друга, испытывая некую природную ревность. Юлия, как настоящая собака на сене, колко заметила:

– Вам, милочка, не холодно босиком? Или вы сняли тапочки в коридоре?

– Нет, дорогуша. А я вас и не узнала без косметики.

Обменявшись любезностями, они взяли из рук Второва по бокалу вина. Ни та ни другая не собирались уходить. Полужанская щелкнула кнопкой магнитофона, усилив громкость. Раздался голос Гибралтарова: "Во сколько вы оцениваете мои услуги?" "Я не пожалею ничего", – ответил Захир Мезари. Второв реактивно вырубил звук, покосившись на ночных бабочек.

– Слов из песни не выкинешь, – вздохнул он. – Бракованная запись.

– Кажется, это голос моего бывшего мужа? – спросила Алиса.

– А другой – нашего экстрасенса, – добавила Юлия. – Вы что, шпион?

– Матерый, – согласился Второв. – Я их третий год выслеживаю, наконец-то добрался. Сегодня ночью буду брать за жабры. С минуты на минуту прилетит вертолет со спецназом.

– Странно, – хором сказали девушки.

В каюту без стука вошла ещё одна женщина – мадам Ле Чанг со своим неразлучным мопсом. Второв договорился встретиться с ней именно в это время, но сделал вид, что чрезвычайно удивлен появлением новой гостьи. Лицо вдовы осталось непроницаемым.

– У вас продается собачий корм? – невозмутимо спросила она, глядя на босые ноги Алисы. – Говорят, вы везете с собой консервы для животных.

– Мы уже все съели, – первой ответила Юлия. – Бокал вина?

– Не откажусь. И не задавайте нескромных вопросов, у меня бессонница.

– У всех нынче эта штуковина, – согласилась Алиса. – Кто же придет еще?

Второв пожал плечами, чувствуя себя хозяином женского ночного клуба. По идее, теперь сюда должна была забрести лунатичка.

Но Сарра Шиншилова, вцепившись в штурвал и подставив лицо желтому диску на небе, продолжала вести пароход правильным курсом. За её плечами стояли пуштун и маг-волшебник, советуясь, как быть.

– Надо предупредить капитана и его помощника, – шептал Гибралтаров. Куда они, задери их в бок, подевались? Эта психичка отправит "Коломбину" на дно.

– Тише! Лунатиков нельзя пугать. Опасности пока нет, берега далеко. Нужно спокойно увести её отсюда.

– А кто останется за штурвалом? Пусть уж она ведет пароход и дальше. Наверное, в прошлой жизни она была капитаном Флинтом. Или корабельной крысой.

– Тише, вы её разбудите.

– Когда-нибудь же надо это сделать.

– Только не сейчас. Я вас предупреждаю как врач.

– Все врачи – неучи.

– А вы – шарлатан! Фокусник.

Пуштун и колдун начали говорить на повышенных тонах, но Сарра не реагировала. И лишь когда Луну закрыла черная туча, она выпустила из рук штурвал, медленно повернулась и стала спускаться с капитанского мостика. Спорщики проводили её растерянными взглядами, а затем, опомнившись, вцепились в руль с обеих сторон.

– Я говорю – направо, идиот вы этакий, – зашипел Гибралтаров.

– Куда? Там же берег! – просипел хирург.

– Руки за голову! – раздался позади них хриплый голос.

5

Лукомский впервые за всю свою жизнь напился до такой степени, что уже не различал лиц присутствующих и принимал банкира Флюгова за его дочь, а подлинную дочь – за раздвоившихся телохранителей, которые сейчас лежали в трюме, на ящиках с оружием, слабо шевелясь и матерно ругаясь. Он знал, что кому-то тут сделал предложение, но не помнил кому именно, впрочем, это было не столь важно. Суть предложения также была не совсем ясна. Всегда трудно тому, кто не имеет алкогольной практики, а знает лишь теоретический курс. В отличие от Лукомского, капитан-бомж владел всем многообразным опытом, накопленным человечеством в науке пития, поэтому сознание его было светло, а дух крепок. Хотя он так и не понял, зачем его пригласили и чего добиваются. Анна Флюгова держала его за пуговицу кителя и талдычила:

– В Нижнем нужно развернуться, мы все возвращаемся в Москву.

– Я не умею поворачивать пароход. Я могу плыть только вперед, вперед и вперед – к полюсу.

– Это приказ! – взвизгнула будущая теща Лукомского.

– Отдайте его в письменном виде, – потребовал капитан.

– Пошли в спальню, отдам.

Банкир подливал Лукомскому вина, подставлял губы для поцелуйчиков, а Катенька попросила одного из стюардов вызвать Диму Дивова. Гулять – так гулять!

– Что здесь происходит? – спросил слабым голосом появившийся кенар, еле стоявший на ногах из-за критической потери протеина.

– Меня замуж выдают. Вон за ту обезьяну.

– Поздравляю. Но это же вроде твой папик?

– Нет, рядом. Поберегись!

Лукомский швырнул в Диму фужер с шампанским и угодил в голову. Услужливый стюард тотчас же подбежал с бумажной салфеткой. Из спальни выбрались капитан с банкиршей.

– Требую открыть кингстоны! – заорал Бурмистров-Цимбалюк. – Ложимся на дно. Где Костяная Нога? Всем черепа расколю!

Дивов тихо заплакал на груди у Катеньки, а та прошептала в его розовое ушко:

– Идем в спальню, изомни меня всю, прежде чем птичку запрут в клетку, – чем вызвала у кенара совсем уж безутешные рыдания, которым завторил почему-то и сам Лукомский.

Тем временем Анна Флюгова, покинув свадебные чертоги, направилась в каюту Антона Курицына, чтобы поделиться с ним приятной новостью. При переходе с верхней палубы на нижнюю она неожиданно столкнулась с цыганкой Глашей, которая шла, осматриваясь по сторонам и приговаривая:

– Цып-цып-цып!.. Цып-цып!..

Черноокая красавица искала разбежавшихся по пароходу больных, но у банкирши мелькнула мысль, что от цыганки прячется Антоша, которого она называла в пылу страсти "цыпленочком". Загородив Глаше дорогу, Флюгова прошипела:

– Ты кого зовешь, ведьма?

– Тебе что за дело, крыса белая?

Женщины сверлили друг друга глазами, изготовившись вцепиться в волосы. Но драка не состоялась. Чакра цыганки оказалась сильнее, и банкирша, почувствовав безотчетный страх, посторонилась, пропустив Глашу. Та, взмахнув цветастой юбкой, гордо прошла мимо, а Флюгова кинулась вниз и забарабанила кулаками в дверь каюты Курицына. Заспанный хозяин открыл минут через пять.

– А, ты тут, – успокоилась банкирша. – Мы поймали его!

– Кого? – Антон пропустил гостью, которая начала тотчас же раздеваться. – Не спеши. Дай очухаться.

– Некогда. У меня наверху свадьба. Лукомский сделал предложение Катьке. Теперь, Антоша, мы убьем двух зайцев. Вытянем деньги не только из жирного борова, но и из моего будущего зятя. Они оба у меня на крючке.

– Это дело надо как следует обмозговать, – согласился партнер по шантажу. – А я заготовил новую записку Августу Соломоновичу.

– Давай сюда, завтра я подброшу её ему в носок. За Лукомским ещё больше темных делишек. Уж его-то мы прижмем похлеще!

– Тс-с, тихо! – прошептал вдруг Курицын, оглядываясь. – Как бы кто не услышал.

– Не бойся, цыпленочек, иди ко мне! – Флюгова прыгнула на кровать и взвизгнула: из-под одеяла высунулась рыжая головка девицы из компании юнцов. – Кто здесь?

– Мы! – ответила вторая девушка, стриженая, прячущаяся там же. Занято здесь, блин, не видишь, что ли?

Курицын смущенно развел руками.

– Это диверсия, – пробормотал он. – Ума не приложу, как они тут очутились?

6

Проказливая луна вновь вынырнула из-за туч, плывя вслед за "Коломбиной".

– Руки за голову! – с характерным кавказским акцентом повторил террорист, вынудив Мезари и Гибралтарова бросить штурвал и испуганно застыть на месте.

– Кончай шакалов, – произнес другой кавказец и дико захохотал.

– Успеется, – отозвался третий. – Сначала отрежем им уши.

– Не надо! – попросил колдун. – Мы свои, мусульмане.

Пароход тем временем, словно отпущенная с поводка собака, вильнул в сторону правого берега.

– Эй! Держите штурвал! – закричал стоявший позади них Микитчик, который сообразил, что шутка зашла слишком далеко. – Мы разобьемся!

Первым желанием Гибралтарова было двинуть кинорежиссеру в морду, но следовало спасать положение. Пуштун снова начал тянуть штурвал вправо, и "Коломбина" вообще развернулась поперек течения. Между тремя пассажирами, потерявшими от страха голову, завязалась борьба. Иногда бывает, что три ума гораздо хуже, чем ни одного. И если бы не подоспевший вовремя старпом Кукин, пришедший к этому моменту в себя, ситуация могла бы иметь необратимые последствия.

– Вон отсюда! – без всякого политеса заорал старпом. – Это не капитанский мостик, а какой-то проходной двор в дурдоме. Всем по каютам! Спать!

Долго уговаривать не пришлось, троица поспешила сменить среду обитания и отправилась в бар, где было намного спокойнее и уютней. Но иллюзия умиротворения поджидала их и тут. В баре сидело пять человек контр-адмирал Вахрушин и компания братьев Гоголевых, на сей раз без своих постоянных спутниц. Часа два назад они куда-то исчезли и с тех пор не объявлялись. И хотя к ним относились как к опустошенным бутылкам, все равно юнцы кипели от злости и законной ревности.

– Дрючатся где-то, – сказал Потап. – Ну, пусть только появятся! Я с них шкуру спущу вместе с памперсами.

– С тампаксами, – поправил брат. – Выставим их на ближайшей пристани, голыми. И пусть топают до Москвы.

– Нельзя – разболтают, блин.

– Их боксер увел, этот Курицын, – подсказал один из парней. – Я видел.

– А золото-то мы так и не нашли, – напомнил парень с бородкой. Правда, всего с десяток ящиков осмотрели, но... Вдруг его там и нет?

– Есть. Постепенно весь трюм обшарим, – ответил Калистрат.

– Так ты говоришь, боксер? – задумчиво переспросил Потап. – А не эти пингвины в перьях?

Юнцы поглядели на усевшуюся рядом с контр-адмиралом троицу.

– Не дать ли им всем в харю?

– Можно и дать. Будет по закону.

Заводной Калистрат пошел рвать мосты между двумя поколениями. Стюард-бармен, давно предчувствовавший хмурый рассвет, громко зевнул. На "Коломбине" в каждом рейсе кто-то кому-то бил морду, делая это чаще всего в баре. На сей счет была даже выделена особая статья расходов, под которую можно было многое списать. К тому же не скучно – хоть какое-то разнообразие.

– Давай, малыш, смелее, – одобрительно прошептал бармен.

– Отцы, закурить не найдется? – примитивно спросил Калистрат, выпустив струйку дыма прямо в лицо пуштуну Мезари, который ему особенно не нравился.

– А как же! – отозвался за всех Гибралтаров. Протянув портсигар, он весело подмигнул юноше: – Берите на всю компанию.

Взяв горсть сигарет, Калистрат возвратился к своему столику.

– Глядите, что сейчас будет, – понизил голос колдун. – Этот фокус всегда оканчивается смехом и всеобщей радостью.

– Покурим, а потом пойду я, – сказал тем временем Потап. – Ты не умеешь развязывать драки. Учись.

Четверо юнцов затянулись фальшивыми сигаретами и недовольно поморщились. Табачок был не то чтобы крепок, но как-то противно вонял. И неудивительно, поскольку на три четверти состоял из крысиного помета. Но это было ещё не все. После следующей затяжки первой лопнула сигарета у одного из парней – в неё была вставлена капсула с концентрированным сероводородом. Затем брызнула вонючей жидкостью "пахитоска" бородатого. А дармовой табачок братьев Гоголевых произвел ещё больший эффект: сигарета Калистрата вдруг выстрелила какой-то дрянью, угодив в лоб Потапу и стекая у него по щекам тухлой яичницей, а у самого Потапа попросту взорвалась, обдав всю компанию пороховой копотью.

– Смешно, правда? – заржал Гибралтаров, хлопая в ладоши. Но поддержал его обещанную "всеобщую радость" лишь один бармен, и то украдкой, спрятавшись на всякий случай за стойку. Он хорошо знал народную мудрость: "За подобные шутки в зубах бывают промежутки". Юнцы застыли, словно скульптурная группа. Правда, неподвижными они оставались недолго.

7

Кавказцы приготовили оружие к бою и, перед тем как покинуть каюту, опустились на колени, молясь Аллаху. В этот интимный момент в дверь нагло постучали. Террористы не среагировали, продолжая бормотать молитвы. Но назойливый стук в дверь стал переходить в барабанный грохот.

– Пожар, что ли? Тонем? – произнес Шакут, прерывая суру. – Вах! Сейчас разберемся.

Но стук стих прежде, чем он подошел к двери. А в коридоре было пусто. Должно быть, тот, кто к ним рвался, либо поспешно ушел, либо вернулся в свою каюту.

– Странно, – сказал Шавкут. – Однако продолжим.

Они снова положили автоматы на кровать, а сами опустились на коврик. И тут опять кто-то стал скрестись в дверь, на сей раз тихо, будто приблудная кошка. Кавказцы испуганно переглянулись. Две минуты прошли в напряженном молчании. Шавкут подкрался к двери и рванул её на себя. Никого.

– Шайтан! – прошептал Аяз, водя стволом из стороны в сторону.

– Доски рассохлись, вот и скрипят, – ответил ему Шавкут. – Пароход гнилой, старый. Удар волны вызывает структурный излом. – Когда-то он окончил физико-математический факультет МГУ, был комсоргом курса. – На молекулярном уровне это вызывает побочные явления, так называемый полтергейст. Ясно?

– Нет, – ответил Салман, который университетов не кончал, а с детства пас в горах овец. – Может, отложим операцию? Аллах не хочет.

– Заткнись. И молись, не то башку прострелю, – пригрозил Шавкут.

Сразу же раздались два удара в дверь.

– Я посмотрю! – вызвался Аяз. Высунув в коридор голову, он тотчас же отпрянул назад. Губы его тряслись.

– Что там? – задрожал и Салман, передергивая затвор автомата.

– Ничего. В этом-то вся и штука. А стук был.

– Вот что сделаем, – произнес Шавкут. – Вы оставайтесь тут, а я подожду в коридоре. И посмотрим, повторятся ли эти удары. Уверен, все это объясняется законами физики.

Так и сделали. Аяз с Салманом продолжили молиться, а Шавкут, посвистывая, прогуливался по коридору. Потом, ради шутки, он игриво постучал в собственную каюту. Подождав немного, открыл дверь. Соплеменники оторвали лбы от пола.

– Ну? Чего было? – спросил Шавкут.

– Ничего, – ответили оба. Они были так поглощены молитвой, что действительно ничего не слышали.

– Стука не было?

– Нет, только какой-то странный свист. И все.

– Идиоты! – рассердился Шавкут. – Слушайте внимательней.

Захлопнув дверь, он вновь стал мерить шагами коридор. На сей раз шутить не собирался.

Оставшись одни, Аяз с Салманом пожали плечами.

– Совсем злой, осерчал чего-то, – прошептал Аяз. – Башку прострелит.

– Он хочет, чтобы мы стук услышали, – догадался Салман. – Тогда успокоится.

– Ага. Это у него в голове постоянно что-то стучит, после контузии.

Дверь распахнулась, на пороге возник грозный Шавкут.

– Ну? – вопросил он.

– Да-да, было, стучали сейчас, громко, раз десять! – закивали оба террориста.

– Мерзавцы, кретины, ублюдки! – заорал на весь пароход Шавкут. Молчать! Повторим эксперимент.

Он выскочил в коридор, хлопнув дверью, и приник к ней ухом.

– Что будем делать? – спросил Салман. – И так нехорошо, и так плохо! Сам не знает, чего хочет.

– Постучи ему, пусть заходит и объяснит толком, что ему надо, отозвался Аяз.

На стук в дверь Шавкут среагировал молниеносно. Влетев в каюту, он начал метаться, как шаровая молния, грозя в любую секунду взорваться.

– Слышали?

– Чего? – не поняли кавказцы.

– Ну, стук? Или это вы стучали?

Аяз с Салманом перепугались ещё больше, увидев направленный на них ствол автомата.

– Нет-нет, клянемся! – Забыв об Аллахе, они почему-то начали креститься.

– То-то же! – успокоился Шавкут. – Обычный полтергейст. А вы боялись... – И, подумав, добавил: – Но операцию переносим на другой день. С законами физики шутить нельзя.

8

Едва Второв подумал: "Кто придет следующим?" – в каюту буквально влетел Антон Курицын и повернул в замке ключ. Хозяин, женщины и даже мопс на руках у вдовы с изумлением уставились на него. Отдышавшись, Курица пробормотал:

– Извините, вынужденная остановка. Меня только что хотели убить.

– Всех рано или поздно должны убить, – несколько зловеще ответила мадам Ле Чанг. – Вы не исключение.

– И все так или иначе умрут, – добавила Полужанская.

– Вам повезло, что вы ещё бегаете, – закончила Алиса, передавая ему бокал с вином. – Выпейте, это подкрепит ваши силы.

– Перед агонией, – уточнил Второв. – Что случилось, Курица? Ты же боксер-тяжеловес.

– Я не бью женщин, – гордо ответил сокурсник. – К тому же у неё "вальтер".

– В таком случае возьмите мой браунинг. – Мадам вытащила из сумочки пистолет и протянула ему. – Берите, он настоящий. Всадите ей пулю промеж глаз. И давление у вас сразу понизится.

– Кстати, кто она? – с любопытством спросила Алиса.

– Сумасшедшая, – ответил Антон, и в этот момент в дверь забарабанили изо всех сил.

– Ты здесь, мерзавец! – визгливо закричала женщина, в которой с большим трудом можно было признать по голосу банкиршу. – Открой, негодяй! У какой шлюхи ты спрятался на этот раз?!

– Мадемуазель, здесь нет шлюх, – произнес Второв, приложив ухо к двери, и тут же последовало пять выстрелов подряд.

Каким-то чудом пули никого из присутствующих не задели, застряв в противоположной стене. Зато в панельной двери образовалось сразу пять дырок, в которые можно было заглянуть и убедиться, говорил ли хозяин каюты правду или бессовестно лгал. Что немедленно и проделала банкирша. Впрочем, можно было и не глядеть в дырки: имеющий уши услышал бы женский визг, который вырвался сразу из трех горл, но слился в один звук, точнее, ультразвук.

– Я говорил вам, что она как дикая кошка, – нервно засмеялся Курицын. – Кажется, патроны у неё кончились.

– Как бы не так, тварь! – выкрикнула банкирша и произвела ещё два выстрела, но возле двери уже давно никто не стоял: женщины спрятались в душевой, а Антон и Гай прижались к стене.

– Зачем ты собрался в Стамбул? – спросил Второв, чувствуя, что сейчас для этого вопроса самое подходящее время.

– А тебе что за дело? – удивился Курицын.

– Отвечай, а то выброшу на съедение Флюговой, – пообещал Второв. Хотите нагреть её мужа и дать деру?

– Да, – неохотно признался Антон. – Он все равно собирается её бросить. По крайней мере, она так считает.

– А теперь что, не поделили медвежью шкуру жирного борова?

– Она психованная, застукала меня с девицами. Я тебе как брату – всю правду... Выручай.

– Ладно, что-нибудь придумаем.

Второв пораскинул мозгами. На Курицына жалко было смотреть. Банкирша действительно нагнала на него страху. Зато хоть одна загадка вроде бы решена. Обоих можно вычеркнуть из списка подозреваемых в краже "Глории". Если только они не ведут более тонкую игру...

– Она перезаряжает обойму, – прошептал Гай, услышав характерный звук. – Попробую выбраться через иллюминатор, а потом зайти с тыла.

Но выполнять акробатические этюды ему не пришлось. В коридоре кто-то появился, должно быть привлеченный криком и выстрелами, и шел к Флюговой.

– Назад! – выкрикнула банкирша в ярости. – Стрелять буду!

– А я и так задом пячусь, – отозвалась женщина.

Второв узнал голос дегустаторши Скоромордовой и успокоился: эта справится, он почему-то был уверен на сто процентов. Последовал удар, затем – грохот. Открыв дверь, Полярник увидел Капитолину Захаровну, одетую в кимоно.

– Когда же мне дадут спокойно заснуть? – жалобно спросила она.

Глава восьмая

1

Наступило хмурое, совсем не летнее утро и успокоения не принесло. Напротив, все вокруг ещё больше растревожилось и запуталось. Драка в баре продолжалась недолго и закончилась хоккейным счетом 6:6. То есть было выбито шесть зубов и подбито шесть глаз, пострадали все, включая не успевшего увернуться от бутылки бармена. Единственным уцелевшим оказался опытный мореход контр-адмирал Вахрушин, который, несмотря на свой преклонный возраст, кулаками орудовал шустро и весело, доказав преимущество опыта перед молодостью. По существу, он один и выиграл сражение, поскольку фокусника Гибралтарова и пацифиста-пуштуна вырубили сразу же, а кинорежиссер продержался чуть дольше. Братья Гоголевы, как молодые волчата, лязгая зубами, потащили своих обмякших товарищей к выходу из бара.

– Мы с тобой ещё встретимся, старая коряга! – пригрозил Потап, выплевывая на пол кровавый сгусток.

– Уши узлом завяжем, – добавил Калистрат.

– Валите, пока я не рассердился по-настоящему, – усмехнулся контр-адмирал, поднимая Микитчика. – Пора промочить горло.

Тот сразу же ожил и потянулся к стакану. Вернулись из небытия и пуштун с фокусником.

– Вот, помню, в Гонконге, в одна тысяча девятьсот пятьдесят девятом году схлестнулись мы с корейскими морячками... – начал рассказывать Вахрушин. – Так зубов оставили побольше. Кажется, где-то стреляют?

А стреляла Флюгова, на нижней палубе, в каюту Второва. Но после того как её обездвижила дегустаторша в кимоно, наступила относительная тишина. Только сейчас стали открываться другие двери и высовываться заспанные рожи некоторых пассажиров. Банкиршу начали приводить в чувство, окропляя голову холодной водой. Наконец она подала первые признаки жизни.

– Расходитесь, больше ничего интересного не будет, – объявил Второв, пряча реквизированный "вальтер" в карман.

Антон благоразумно последовал его совету, опасаясь новой вспышки гнева со стороны своей любовницы. Ушла и Скоромордова, а Алиса с Юлией вызвались проводить банкиршу до её апартаментов, где свадебный пир давно затух. Жених, невеста, её отец, капитан Бурмистров и Дима Дивов спали прямо за столом и напоминали восковые фигуры. Если бы сюда сейчас случайно забрел киллер Гагов, то ему не составило бы никакого труда выполнить свое задание, поскольку даже дверь в каюту была распахнута, а Лукомский оказался совершенно беззащитен: его телохранители, избитые матросами, тяжело ворочались в трюме. У Мики был свернут набок нос, надорвано ухо и вывихнута рука, а Кока вообще не мог вспомнить, кто он такой, почему вокруг так темно и чьи стоны раздаются рядом? Гагов конечно же слышал выстрелы, топот ног, крики, но из каюты не высовывался. Он следовал золотому правилу профессионала: не вмешиваться в те события, которые не укладывались в продуманную им схему действий. В любом случае все выяснится утром, когда он пойдет завтракать...

Что же касается разбежавшихся по пароходу больных из лазарета, то к их поискам подключилась вся дееспособная команда матросов, организованная Глашей и старпомом Кукиным. Дело это было непростое, многие из вирусоносителей перешли в стадию буйной агрессии и утихомиривать их пришлось с помощью кулаков и веревок. Наконец к семи часам утра одиннадцать человек были изловлены и вновь помещены в карантин под надежный замок. Оставался последний инфицированный – муж Глаши, прятавшийся неизвестно где. Возможно, он прыгнул за борт и утонул. Такого мнения придерживался сам Кукин, который был вынужден честно признать, что не в силах овладеть ситуацией на пароходе. Здесь творилось невесть что, за всю мореходную практику таких рейсов у него не было, и подобного он не мог представить даже в кошмарном сне. Доказательством тому служили появившиеся в его рыжей шевелюре седые пряди. И главное, он не мог рассчитывать ни на чью поддержку. Владелец парохода и капитан производили впечатление невменяемых, боцман лежал тяжко избитый телохранителями Лукомского, а сами они вообще куда-то пропали. Пассажиры вели себя как обкуренные бандиты, команда распустилась и начинала огрызаться на приказы, а тут ещё карантин на судне, связанный с непонятным заболеванием... Не бросить ли все и не дать ли деру с этой проклятой "Коломбины"? Пока ещё есть время. Такая мысль стала все чаще и чаще посещать голову Кукина. Но остатки долга удерживали старпома на пароходе, кроме того, думал он, если бежать, так бежать с толком, с максимальной выгодой для себя. А для этого сейчас создаются все предпосылки...

– Остановки в Городце не будет, – сказал он вахтенному. – Прямым ходом – до Нижнего!

2

В полдень с левого борта "Коломбины" показались предместья Городца, пароход миновал шлюз, а ещё через четыре часа с правой стороны осталась и Балахна. До Нижнего Новгорода теперь было всего тридцать километров. Измученное пассажирами судно приближалось к городу вопреки всем законам логики, поскольку число разумных людей на палубе и в каютах катастрофически уменьшалось. Между тем радиоизвещение о карантине, посланное старпомом Кукиным, достигло представителей речного пароходства в Нижнем и быстро разнеслось по всей Волге. Последовал ответный запрос: какая требуется помощь, какие симптомы болезни?

– Откуда я знаю, холера вас забери, – проворчал расстроенный Кукин.

Радист воспринял его слова по-своему.

– Холера, – коротко отозвался он. После чего радиопередатчик по непонятной причине вышел из строя.

В порту Нижнего призадумались. С холерой не шутят, кроме того, в городе все равно уже лет пять нет никаких лекарств, если не считать импортных презервативов. Но контрацептивы тут вряд ли помогут, размножение вируса холеры проходит несколько иначе. Да и все медики, не получавшие зарплату, расползлись по окрестным огородам заготавливать корм на зиму. И "Коломбина" – пароход не государственный, а частный, хрен с ним! Мэр города был солидарен с начальником порта: это холерное судно надо сплавить куда подальше. С глаз долой, и как можно быстрее.

– В Чувашию, в Чувашию! – последовал строгий приказ мэра. – К нашим друзьям-соседям. И чтобы ни одна сволочь с этого парохода не сошла на берег в Нижегородской области.

С точки зрения геополитики это был очень разумный ход, поскольку в Чувашской Республике стали набирать силу сепаратистские настроения, а вот теперь пусть помыкаются с другой проблемой, может, и поумнеют... Таким образом, отделение Чувашии от России оттянется по крайней мере на год. Уж холера-то наведет там порядок. А если она ещё и перекинется на ближайший Татарстан, то и вовсе у политиков перестанет болеть голова. Так думали и мэр Нижнего, и губернатор области, подготовив "Коломбине" достойную встречу. То есть вместо ожидаемой медицинской помощи старпом Кукин получил кукиш. Более того, с причала было громогласно объявлено, чтобы после пополнения запасов пресной воды и продовольствия, которые подвезли на специальном катере, "Коломбина" немедленно отправлялась дальше по маршруту следования – к Чебоксарам, где подготавливается необходимый лазарет и санитарный док, куда и будет поставлен на прикол "больной" пароход.

– Как быть с теми, кто хочет сойти в Нижнем? – прокричал Кукин.

– В Чувашию, в Чувашию! – повторили приказ мэра.

Начальник речного вокзала очень волновался: а что будет, если "Коломбина" все же решит пришвартоваться к пристани, а пассажиры начнут прыгать с борта? Не сбрасывать же их в воду! И огонь не откроешь. У него и прав-то таких не было. Но пароход выглядел до странности мирно и как-то подозрительно безлюдно. Словно все были действительно больны либо спали мертвым сном.

В принципе так оно и было. На палубе находилось лишь несколько матросов, принимавших груз, и старпом Кукин. Вскоре к нему присоединился и Второв.

– Пришлите хотя бы квалифицированного врача! – прокричал старпом.

– В Чувашии, в Чувашии! – будто заклинание, повторили с пристани. – Не теряйте времени, отправляйтесь!

– По-видимому, нам следует действительно поторопиться с отплытием, пока по судну не открыли пальбу из береговых орудий, – заметил Второв.

– Вы правы, – согласился старпом. – Эти олухи от одного слова "карантин" теряют со страху голову. А что мне делать с больными? Вдруг кто-нибудь умрет?

– В ближайшее время живые позавидуют мертвым, – пророчески отозвался Второв.

Его внимание привлек стоявший поодаль на приколе теплоход. От неожиданности он даже выронил тонкую сигару, которую пытался закурить. В посудине не было ничего необычного, кроме названия – "Охотник".

– Да-да, поразительное совпадение, почти как в моем сценарии, – сказал появившийся за его спиной Микитчик. – В порту два корабля, один из них "Охотник", а вот где террористы? Там или тут?

– Могу сказать одно: протухших фиников в нашем трюме нет, – ответил Второв.

– А что же дальше?

– В Чувашию! – коротко отрезал старпом Кукин.

3

– В моем сценарии пароход взрывается, – напомнил Микитчик, когда они перешли в бильярдную. – После того как его захватят террористы.

– Перепишите конец, – посоветовал Второв, вгоняя шар в лузу. – Кстати, вы знаете, что часть команды заболела странной болезнью?

– Конечно. У меня вообще такое впечатление, что все мы оказались в ловушке. В драматургической клетке. Есть такое литературное понятие – когда автор собирает всех своих персонажей в определенном месте, перемешивает их, словно винегрет, и скармливает читателю. Добавляя вместо соли стрихнин. Какая отвратительная рожа у этого наемного убийцы!

В бильярдную заглянул Гагов, стрельнул глазами и тотчас же скрылся.

– С чего вы решили, что он убийца?

– Чувствую спинным мозгом.

– А что вы думаете о Гибралтарове?

– Прожженный авантюрист. Калиостро российского пошиба. Охотник за бриллиантами. Вот, кстати, и он.

Вслед за фокусником в бильярдную вошел и пуштун Мезари.

– Слышали последнюю новость? – произнес Гибралтаров. – Исчезли обе спасательные шлюпки. И четыре матроса из команды. Очевидно, ночью они дали деру. Тревожный симптом.

– С корабля побежали первые крысы, – добавил хирург. – А у капитана началась белая горячка. Мы его только что видели. Он ходит по палубе и смахивает с себя пауков.

Капитан Бурмистров – Цимбалюк действительно бродил по палубе с безумным видом и швырял в кастрюлю, которую услужливо таскал за ним Костяная Нога, назойливых тарантулов и скорпионов. Верный оруженосец периодически опорожнял её за борт. Он знал, что в таких случаях Гоге лучше не перечить.

– Ты их видишь? – тревожно спрашивал старый друг.

– Всего облепили, – отвечал бомж, отряхивая капитана веником. – Пошли в каюту, у нас ещё полтора ящика водки.

– Там тоже полно пауков. Надо поджечь пароход, тогда они все сдохнут.