Текст книги "Изгои российского бизнеса: Подробности большой игры на вылет"
Автор книги: Александр Соловьев
Соавторы: Валерия Башкирова
Жанры:
Публицистика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Вслед за этим Федеральная служба по финансовым рынкам (ФСФР) приостановила допэмиссию 100 % акций «Русснефти», ссылаясь на процедурные нарушения, допущенные компанией. Допэмиссия была запланирована еще в январе-феврале 2007 года с целью привлечения дополнительного капитала для реструктуризации кредитного портфеля. В сложившейся к осени 2007 года ситуации она позволила бы собственникам «Русснефти» размыть пакет акций, находящийся под арестом.
Наконец, 10 августа арбитражный суд Москвы признал законными налоговые претензии к ОАО «НК «Русснефть» на 17 млрд руб., в результате чего совокупная задолженность компании перед ФНС превысила 20 млрд руб. Технически компания все же могла погасить эту сумму. Согласно неконсолидированной отчетности «Русснефти» (другую компания не публиковала), ее выручка по РСБУ за 2006 год составила 102,45 млрд, чистая прибыль – 9,9 млрд руб. А консолидированную чистую прибыль по всему холдингу аналитики оценивали примерно в $1 млрд. При этом они почти единодушно отмечали, что «речь идет о требованиях, которые не предназначены к удовлетворению», и доначисление задолженности – «технический элемент» процесса смены собственника компании.
Трагедия
Кончина сына Гуцериева, Чингиса, при других обстоятельствах, возможно, воспринятая окружающими «просто» как семейная трагедия, в августе 2007 года только добавила конспирологических обертонов в общую картину. Обстоятельства гибели Гуцериева-младшего оставались неясными. По одной из версий, сын бывшего главы «Русснефти» скончался от кровоизлияния в мозг, ставшего последствием ДТП. «На своей иномарке Чингис попал в небольшую аварию и получил травму головы. Из-за этой травмы произошло кровоизлияние в мозг», – рассказывал один из родственников Михаила Гуцериева. После аварии, по его словам, Чингис Гуцериев якобы самостоятельно посетил больницу, сделал там томографию (ее результаты беспокойства у врачей не вызвали) и вернулся домой. Однако через некоторое время состояние Гуцериева-младшего резко ухудшилось: «Встав из-за компьютера, Чингис пожаловался на головную боль, лег на кровать и через некоторое время скончался».
Однако в версию с ДТП верили не все. «Я был на похоронах Чингиса, разговаривал с его родственниками, но так и не смог понять, как произошла эта авария, по чьей вине», – недоумевал один из ингушских бизнесменов. По его словам, на теле покойного не было никаких повреждений: «Интересно, что это за авария, после которой не осталось даже синяков?» В ГИБДД Москвы заявили, что у них не было зарегистрировано ДТП с участием Гуцериева-младшего. По данным Московской станции скорой неотложной медпомощи, к ним вызов от родственников господина Гуцериева не поступал, не проходили о нем сведения и через отдел госпитализации службы. Не оказалось данных о Гуцериеве-младшем и в отделе учета, анализа и перевозки тел умерших той же станции.
Как бы то ни было, после похорон сына Михаил Гуцериев снова выехал из России, нарушив подписку о невыезде, и 28 августа был за это заочно арестован. Это давало возможность СК обратиться в Интерпол для его международного розыска и последующей выдачи.
Заочный арест Михаила Гуцериева поставил под вопрос продажу «Русснефти» «Базэлу» Олега Дерипаски – по крайней мере так поначалу показалось. Но «Базэл» в тот же день сообщил, что по-прежнему заинтересован в приобретении «Русснефти» и намерен продолжить оформление сделки. Анонимные источники снова заговорили о вмешательстве «третьей силы». Олег Дерипаска якобы лично согласовал покупку «Русснефти» с президентом Владимиром Путиным, а также «с частью президентской администрации», «но события развиваются не так, как планировалось». «Третьим фактором» стал будто бы также заинтересованный в «Русснефти» тогдашний замглавы президентской администрации Игорь Сечин.
Иные источники возражали, настаивая, что господин Сечин не станет противодействовать сделке. Более того, утверждалось, что сделка уже фактически закрыта. «Деньги – $3 млрд – были заплачены Гуцериеву структурами Олега Дерипаски еще две недели назад», – пояснял один из источников в конце августа. Другой уточнял, что сам Михаил Гуцериев уже в Лондоне.
Третий замечал, что Михаил Гуцериев не считает гибель сына случайной и «просто так этого не оставит». А выдача международного ордера на арест стала своего рода рычагом давления, который осложнит бизнесмену жизнь и максимально изолирует его от России.
Правы оказались те, кто ставил на Дерипаску. В начале сентября 2007 года структуры «Базэла» подали в Федеральную антимонопольную службу (ФАС) ходатайство о покупке 100 % акций «Русснефти». Для вынесения решения по сделке ФАС, по законодательству, требовался один месяц. В самой «Русснефти» продолжалось формальное безвластие. Внеочередное собрание акционеров компании (на нем должен был быть избран президент компании), назначенное на 30 августа, сорвалось из-за неявки всех участников. В судах же неторопливо шли процессы по делам «Русснефти». Заседание по иску Федеральной налоговой службы (ФНС), которая требовала забрать акции компании в госсобственность, должно было состояться 29 августа, но его перенесли на 3 октября (к этому моменту «Базэл» уже должен был получить разрешение ФАС).
5 сентября Мосгорсуд рассмотрел кассационные жалобы на решение Лефортовского суда арестовать 100 % акций «Русснефти» и отклонил их, запретив, таким образом, любые операции с этими акциями. Но это решение никак не влияло на сделку «Базэла», контрагентами которой были только офшорные компании. Структура заявленной в ФАС сделки предполагала, что компания Continental Group Management Ltd, входившая в структуру холдинга, приобретает 1000 (100 % голосующих) акций кипрской Intendu Trading Limited. Покупка акций последней «является частью сделки по получению контроля над ОАО «Русснефть», указывалось в документах, поданных «Базэлом».
9 октября 2007 года апелляционный суд подтвердил законность взыскания с «Русснефти» налоговиками приблизительно 17 млрд руб. В «Базэле» решение суда не комментировали, отмечая, что компания по-прежнему ждет разрешения на покупку «Русснефти» от Федеральной антимонопольной службы. В ФАС же сообщили, что решения еще не приняли, служба должна сделать это до 30 ноября. Эксперты вновь насторожились, замечая, что «сделка идет не так, как было запланировано», и ссылаясь на очередные анонимные источники, утверждавшие, что господин Дерипаска отдал купленный актив структурам, близким к представителям госвласти, получив за это $3 млрд.
Действительно, 16 ноября 2007 года тогдашний генеральный директор «Базэла» Гульжан Молдажанова рассказала, что переговоры о покупке «Русснефти» ведутся не с Михаилом Гуцериевым, а «с другими людьми, новыми собственниками компании». Назвать новых владельцев нефтекомпании и цену, за которую «Базэл» готов ее купить, госпожа Молдажанова не пожелала.
Осведомленные люди уверяли, что Олег Дерипаска просто попал в собственную ловушку: по слухам, его гениальный замысел состоял в том, чтобы не только получить нефтяные активы Михаила Гуцериева, но и вернуть назад свои $3 млрд. Говорили, что якобы с подачи главы «Базэла» в контракте о продаже «Русснефти» появился пункт, согласно которому сделка может считаться состоявшейся только после ее одобрения ФАС. Получается, что «добро» ФАС является основанием для получения денег продавцом. Более того, если верить слухам, до продавца деньги вообще не должны были дойти, поскольку на банковский счет Михаила Гуцериева им предстояло упасть уже после его ареста. Арест был бы наложен и на имущество подследственного, в том числе на принадлежащие ему акции и счета. Акции «Русснефти» по иску налоговиков арестованы были, а вот деньги, как говорят, со счетов экс-олигарха таинственным образом исчезли, и юристы всю осень 2007 года пытались найти способ обойти спорный пункт контракта. Например, купить актив у кого-то другого.
Кому достанется «Русснефть»?
К концу ноября ФАС так и не определилась с разрешением. А арбитражный суд Москвы неожиданно призвал «Русснефть» и налоговиков решить дело миром. Разбирательства же по существу были перенесены на 2008 год.
В 2008 году маятник внезапно качнулся в обратную сторону. Непрофильные активы «Русснефти» неторопливо распродавались по частям («Амурский уголь» – администрации Амурской области, АЗС ЗАО «Ассоциация «Гранд», продававшее топливо под брендом «Русснефти», – «ЛУКОЙЛу», «Смоленский» и «Петровский» пассажи – Bosco di Ciliegi Михаила Куснировича). В феврале в «Русснефти» появился представитель холдинга «Базовый элемент» Олега Дерипаски – бывший топ-менеджер «Русала» Алексей Никонов.
20 февраля 2008 года ФАС фактически самоустранилась от проблем «Базэла» и «Русснефти», объявив, что в принципе не против сделки, но официальное разрешение на нее даст не раньше, чем станет ясно, будут ли акции нефтекомпании взысканы в доход государства.
В апреле 2008 года Высший арбитражный суд ограничил применение статьи 169 Гражданского кодекса (об антисоциальных сделках), запретив взыскивать по ней имущество в качестве санкции за неуплату налогов. ФАС получила ответ на свой вопрос. Налоговики начали постепенно снимать с «Русснефти» претензии и к осени 2008 года отозвали все семь исков. В конце октября президиум Высшего арбитражного суда более чем вдвое снизил размер претензий, предъявленных налоговыми органами к «Русснефти» по итогам 2003–2005 годов. Вопреки мнению налоговиков коллегия ВАС посчитала, что покупка нефти по завышенной цене трейдеров не создавала для «Русснефти» необоснованной налоговой выгоды, поскольку сами трейдеры налоги платили, и этот факт инспекцией не оспаривался.
Вместо 20,4 млрд руб. компания осталась должна налоговикам только 8,24 млрд. ФНС приготовилась предъявить претензии к компании за 2006 год примерно на те же 20 млрд руб., но, во-первых, с учетом решения президиума ВАС эта сумма, по экспертным оценкам, могла уменьшиться почти вдвое, а во-вторых, «Русснефть» еще до сентября заплатила все 20 млрд руб., доначисленные ей раньше, и новые претензии вполне могла удовлетворить за счет уже заплаченных денег. В квартальных отчетах компании указано, что ее долг перед бюджетом действительно снижался: на конец марта 2008 года он составлял 12,5 млрд, в конце июля – 6,7 млрд руб.
Олег Дерипаска продолжал выстраивать структуру управления фактически уже своей «Русснефти», вводя туда топ-менеджеров «Базэла», вот только окончательно оформить приобретение ему никак не удавалось. Еще в сентябре 2008 года принадлежащее нефтекомпании Варьеганское месторождение было включено в список стратегических. Это значило, что разрешение на сделку теперь должна была дать правительственная комиссия, возглавляемая Владимиром Путиным, так как «Базэл» приобретал «Русснефть» через офшор.
В октябре к факторам, мешающим завершению сделки, добавился еще один – мировой кризис. Но Дерипаска сумел и в такой ситуации использовать «почти свой» актив. В начале 2009 года обремененный многомиллиардными долгами бизнесмен решил переписать свой долг на «Русснефть». Для этого Сбербанк выдал «Русснефти» кредит на сумму $2,8 млрд, а компания купила на эти деньги несколько офшорных структур, подконтрольных Дерипаске. Сделка была необходима, чтобы передать бизнесмену деньги, которые он тут же вернул Сбербанку, погасив долг.
А в ноябре обнаружился еще один претендент на долю в «Русснефти» – Glencore. Это, впрочем, было для Олега Дерипаски, скорее, хорошей новостью: давнее партнерство с Glencore подразумевало не конкуренцию за проблемный актив, а вполне взаимовыгодное совладение. И могло наконец способствовать закрытию сделки.
Однако в июне 2009 года отвечающий за ТЭК вице-премьер Игорь Сечин заметил, что покупка «Русснефти» будет одобрена только в том случае, если покупателем станет компания, зарегистрированная в России, что означало полный пересмотр условий сделки. В сентябре «Базэл» уже в третий раз не смог преодолеть правительственную комиссию, и в ноябре на «Русснефть» обнаружился новый претендент – АФК «Система» Владимира Евтушенкова.
А что же господин Гуцериев? После его отъезда из России с похорон сына о нем не было слышно почти два года. Лишь в конце февраля СМИ сообщили, что английская компания GCM Global Energy Inc, возможно, подконтрольная Михаилу Гуцериеву, приобретает нефтяные активы в Азербайджане. Да в октябре того же года МВД РФ направило в Великобританию запрос об экстрадиции находящегося в розыске экс-главы «Русснефти», обвиняемого в незаконном предпринимательстве.
В ноябре 2009 года одна за другой зазвучали сенсационные новости: Михаил Гуцериев возвращается в Россию, с него снимаются обвинения, ему возвращают «Русснефть», он станет представителем президента на Кавказе.
На деле все оказалось немного иначе. Уголовное дело на Гуцериева было не закрыто, но лишь приостановлено, и то в связи с тем, что он проживает не в России. С него были сняты обвинения в части налоговых преступлений, однако обвинения в незаконном предпринимательстве остались. Арест заменили подпиской о невыезде, из базы международного розыска имя Михаила Гуцериева исчезло.
В январе 2010 года Олег Дерипаска официально заявил о прекращении попыток приобрести «Русснефть». Правда, уплаченные за нее $3 млрд он обратно не получит, ведь, пока он контролировал нефтекомпанию, ее долги выросли, причем не без участия самого Дерипаски, именно на эту сумму. Расторжение сделки позволяет начать оформление новой – по продаже «Русснефти» АФК «Система».
Об интересе «Системы» к приобретению «Русснефти» уже говорил владелец АФК Владимир Евтушенков. Хотя он уточнял, что из-за слишком высокого долга «Русснефти» «Система» не может приобрести ее полностью. «Мы хотим приобрести только миноритарный пакет – до 49 %. Это означает, что мы не собираемся консолидировать на себе этот долг, а собираемся с партнером обеспечить такую эффективную работу, чтобы этот долг сокращать», – сказал он. «Система» стала активно заниматься нефтяным бизнесом в прошлом году, получив контроль над добывающими и перерабатывающими предприятиями башкирского ТЭКа. Первый официальный шаг к сделке по покупке «Русснефти» АФК «Система» сделала 13 февраля 2010 года, обратившись в ФАС за разрешением на приобретение 49 % нефтекомпании.
Между тем Михаил Гуцериев вернул себе оперативное управление компаний. После переизбрания ее совета директоров, из которого вышли представители Олега Дерипаски, почти полностью обновилась команда менеджеров. Все они работали со старым-новым владельцем до продажи компании, но как долго задержатся сейчас, будет зависеть от условий договоренности с АФК «Система». У самого Михаила Гуцериева может остаться 49 %, а еще 2 %, возможно, временно получит Сбербанк.
Главный враг Амана Тулеева
Михаил Живило,
«Металлургическая инвестиционная компания» (МИКОМ)
16 мая 2001 года в Париже открылось заседание апелляционного французского суда. Суд должен был решить, удовлетворить ли запрос российских властей на экстрадицию в Россию предпринимателя Михаила Живило, арестованного по ордеру Интерпола.
Мы занимались только тем, что является нормальной мировой практикой.
Михаил Живило
Декларация о намерениях
В начале заседания председательствующий на процессе судья Жильбер Азибер задал господину Живило единственный вопрос: не хочет ли он домой, то есть не согласится ли на добровольную экстрадицию. Предприниматель коротко ответил: «Нет!» Ему уже задавали этот вопрос раньше, во время предварительного слушания. Ответ был тем же.
После этого судья зачитал обвинительное заключение, в основу которого были положены материалы дела о подготовке покушения на губернатора Кемеровской области Амана Тулеева, присланные из России, и предоставил слово одному из адвокатов господина Живило Анри Леклерку. Тот отметил, что намерения убрать губернатора, о которых говорилось в бумагах, присланных Генпрокуратурой России, не могут рассматриваться судом как преступление. «Выдача Живило правоохранительным органам, которые располагают подобными доказательствами его вины, – заявил защитник, – означала бы, что юстицию вывернули наизнанку». Даже прокурор перед тем, как суд удалился на совещание, высказался против экстрадиции.
Вердикт был оглашен через сорок минут. Председательствующий, отклонив просьбу о выдаче, распорядился немедленно освободить господина Живило из-под стражи. Второй адвокат Живило, госпожа Ариэль Гаскон-Реторе, не скрывала радости. «Спасибо вашим ребятам (прокуратуре и УФСБ Новосибирска, готовившим материалы для экстрадиции. – Примеч. ред.).Они мне очень помогли. Присланные материалы были, мягко говоря, слабыми. Они ничего не доказывали», – торжествовала она.
Вечером Михаил Живило вернулся из тюрьмы «Санте», где после ареста 22 февраля провел в ожидании суда почти три месяца, в свою парижскую квартиру. Генпрокуратура России предупредила, что будет добиваться его выдачи на основании новых обвинений. Французские адвокаты опального предпринимателя пожали плечами, уверенные в том, что к этому вопросу французский суд уже не вернется никогда.
Аман Тулеев: «Как я мог взять деньги у врага?!»
– Живило – прожженный преступник и вор. Я думаю, это прекрасно понимают и на Западе. Но Живило им нужен потому, что он занимался незаконным переводом криминальных денег в западные банки. Собственно, только этим он интересен Западу. Им нужно выявить схемы перевода денег, каналы, механизмы, банки, людей и прочую связанную с этим информацию. И как только они это получат, Живило станет им не интересен. И это еще вопрос, где ему лучше быть – там или бежать бегом прямо в российскую тюрьму, потому что они его все равно в покое не оставят.
– Говорят, война между вами и Живило возникла из-за того, что он не дал вам денег на предвыборную кампанию?
– Это полная чушь. Как я мог взять деньги у врага?!
Из интервью газете «Коммерсантъ» 18 мая 2001 года
Толлинг, рейдерство и другие реалии алюминиевого бизнеса
До того как стать «главным врагом» кемеровского губернатора, Михаил Живило шел по вполне типичному для российского бизнеса 1990-х годов пути. Он родился 28 июля 1966 года на Украине, в Донецкой области, по его словам, в простой шахтерской семье. Впрочем, некоторые СМИ упоминали, что его отец занимал крупную должность в Минцветмете СССР. В 1990 году Михаил окончил Московский финансовый институт, а его старший брат Юрий – МГИМО по специальности «международные экономические отношения». В 1990–1992 годах Михаил был главным маклером Российской товарно-сырьевой биржи. В 1991 году с братом Юрием Живило создал, а в 1992 году возглавил «Металлургическую инвестиционную компанию» (МИКОМ).
В том же году впервые в российский деловой лексикон вошло слово «толлинг» – переработка иностранного сырья с последующим вывозом готовой продукции. В Советском Союзе алюминиевая промышленность имела стратегическое значение. Либерализация внешней торговли и отмирание военных заказов в начале 1990-х годов привели к тому, что алюминиевые заводы стали искать потребителей самостоятельно. Для обеспечения их загрузки и пригодились толлинговые схемы. Глинозем на заводы поставляли трейдеры, а заводы «расплачивались» с ними алюминием.
От толлинговых схем всего шаг до приватизации. Решения по всем вопросам, касающимся толлинга и экспорта, принимали администрации заводов, а подчинялись они собраниям акционеров. Мимо этой возможности отечественные трейдеры пройти не могли. Разглядел ее и Михаил Живило, хотя при создании группы МИКОМ братья утверждали, что инвестированием (а по сути – приватизацией) предприятий цветной металлургии группа заниматься не намерена.
Застрельщиками активной инвестиционной политики стали сразу несколько компаний: Trans-CIS Commodities – на Братском и Красноярском алюминиевых заводах, «Ренова» – на Иркутском, РИАЛ («Разноимпорт-Алюминий») – на Волгоградском и Кандалакшском, «Ал-инвест» (производное «Алюминпродукта») – на Саянском. МИКОМ же обратил основное внимание на Новокузнецкий. В процессе приватизации с российского рынка активно вытеснялись зарубежные трейдеры, а из советов акционеров предприятий – представители администрации. К концу 1994 года рынок алюминия был уже полностью переформирован. Михаил Живило занял свое место среди «алюминиевых королей» России.
При этом он держался в тени, в отличие от многих ярких фигур середины 1990-х годов, чьи имена сейчас уже не на слуху.
Он остался в стороне от так называемой первой алюминиевой войны – событий вокруг Красноярского алюминиевого завода середины 1995 года. «Засветился» он только в самом начале своей деятельности: у братьев Живило не хватало денег на приватизацию НкАЗ, и часть суммы они заняли у Льва Черного – самого, пожалуй, влиятельного на тот момент «алюминиевого короля». Лев Черный контролировал группу Trans-CIS Commodities. Прокредитовав Живило, он получил (пусть и опосредованный) доступ к 12–15 % акций НкАЗ.
После 1994 года Михаил Живило почти исчез со страниц (во всяком случае, с первых полос) СМИ. Он расширял свой бизнес. Живило финансировал новокузнецкое УВД, налаживал отношения с тогдашним кемеровским губернатором Кислюком, договаривался с «Кузбассэнерго» о пониженных тарифах на электроэнергию, получил контроль над несколькими угольными разрезами – и все без особой помпы.
Михаил Живило: «Мы просто ограждаем свой бизнес»
– Зачем МИКОМу соцпрограммы? Чтобы в случае проблем на соседних предприятиях нас не накрыла волна разгневанных люмпенов. Мы просто ограждаем свой бизнес. Вспомните, как шахтеры перекрывали Транссиб. Думаете, у местной администрации не было средств выплатить зарплаты? Ерунда. Это просто демонстрация силы Москве: мол, область может перекрыть магистраль и разделить страну надвое. В принципе мы могли обеспечить поставки сырья для НкАЗа по обходному пути, но он идет через Прокопьевск. Чтобы застраховаться, мы инвестировали деньги в шахты Прокопьевска, и никто больше не садился на рельсы.
Из интервью журналу «Власть» 11 апреля 2000 года
В центре внимания газет Живило вновь оказался в 1999 году, в связи с громким банкротством «Токобанка», первым в новейшей российской истории примером банкротства, доведенного до конца. К этому приложила значительные усилия его группа МИКОМ. Иск о банкротстве банка подала одна из фирм группы – АО «Трелл». Это АО, в свою очередь, было 100 % дочкой кипрской Alkomet Trading Ltd. – одной из пяти фиктивных фирм-кредиторов, что объявились перед собранием акционеров, на котором было принято окончательное решение о банкротстве. Конкурсный управляющий Андрей Федотов, назначенный собранием кредиторов, – бывший сотрудник одной из фирм группы МИКОМ. Трое из семи избранных членов комитета кредиторов «Токобанка» были представителями фирм группы МИКОМ.
Вообще циничное банкротство было фирменным стилем ведения бизнеса не только Михаила Живило – так поступали многие. В деловой лексикон России уверенно входило слово «рейдерство».
Спор хозяйствующих субъектов
В конце 1997 года прежнего губернатора Кемеровской области Николая Кислюка, с которым у МИКОМа установились дружественные отношения, сменил Аман Тулеев, и в 1999 году прежде надежные позиции МИКОМа в области оказались под серьезной угрозой. Михаил Живило нацелился на Кузнецкий металлургический комбинат. Это противоречило планам Тулеева, собравшегося создать свой металлургический гигант, объединив КМК с другим мощным предприятием – Западно-Сибирским комбинатом.
Обладминистрация планировала обанкротить ЗСМК и КМК, а затем объединить их, передав полученное в счет долгов имущество во вновь образованную «суперкомпанию». Причин, по которым губернатор считал объединение целесообразным, называлось множество: от необходимости оптимизировать работу предприятий до улучшения их отношений со смежниками. Между тем предприятия никак (если не считать периодических поставок чугуна с КМК на «Запсиб») не были связаны друг с другом.
КМК был монополистом в странах СНГ по производству железнодорожных и трамвайных рельсов (соответственно, 60 и 100 % от их общего производства). Кроме того, на комбинате производили передельный и литейный чугун, лемешную, листовую, шарикоподшипниковую и трансформаторную сталь, широкий ассортимент проката. Доля КМК в производстве основных видов металлургической продукции в России в 1998 году составляла от 7 до 9 %.
Основная продукция ЗСМК – металлопрокат для строительной индустрии (арматурный, угловой, швеллеры и балки, проволока). ЗСМК также выпускал продукты коксохимии: кокс, сульфат аммония, нафталин, ангидрид фталевый, чистые окислы железа, кислород, инертные газы. Производственные мощности ЗСМК – 4,3 млн тонн стали в год (13 % российского производства), 3,5 млн тонн чугуна (10 %), 3,1 млн тонн проката (10 %) и более 300 тыс. тонн проволоки.
МИКОМ начал подбираться к КМК еще в 1995 году. ЗАО «Гермес-Металл-Инвест» (партнер МИКОМа) начало скупку акций комбината, заручилось поддержкой ряда других совладельцев КМК и, получив контроль над более чем 40 % акций, попыталось принять участие в управлении. Администрация КМК делиться контролем отказалась, и до лета 1998 года Кузнецким металлургическим комбинатом управляла команда менеджеров, близких Аману Тулееву. После прихода МИКОМа (согласно решению арбитражного суда в июне 1998 года) все эти управленцы перешли на подконтрольный администрации «Запсиб». За время работы этой команды производство на КМК сократилось до 600 тыс. тонн проката в год. Из десяти мартеновских печей работали только две. Рабочие не получали зарплату пять месяцев, а суммарная задолженность по ней составляла девять месяцев.
С приходом МИКОМа ситуация изменилась. К осени 1999 года на КМК работали девять печей. Объем продукции вырос в четыре раза, экспорт – вдвое. Зарплату рабочие получали регулярно, кроме того, МИКОМ сократил накопленный долг по зарплате с 240 млн до 25 млн руб. КМК стал одним из самых примерных налогоплательщиков в области.
Микомовцы пытались найти общий язык с Тулеевым, ведь российские предприятия приучены делиться с губернаторами. Но не смогли. И решили действовать иначе. 1 марта 1999 года собрание кредиторов КМК приняло решение о конкурсном управлении и продаже имущественного комплекса комбината для расчета с кредиторами. Временным управляющим комбината стал менеджер МИКОМа Сергей Кузнецов. Задолженность КМК перед конкурсными кредиторами составила 3,9 млрд руб., а перед бюджетами и небюджетными фондами – 1,4 млрд руб.
Начальная цена была определена в $350 млн. Представители группы категорически отрицали, что покупателем КМК станет МИКОМ – у компании не было таких денег. Но это отрицание было лукавством. Ведь $350 млн – это стартовая цена, и отсчет на торгах идет в обратную сторону: цена падает до тех пор, пока не найдется покупатель.
Аман Тулеев не собирался уступать лакомый актив. Борьба кемеровского губернатора с предпринимателем развернулась на всех фронтах. Редакции ведущих газет заполнили толстые пачки компромата на обе стороны – Живило не оставался в долгу.
Реальная прибыль КМК оседает в офшорах – утверждал Тулеев и был прав. Сбыт продукции КМК, а также поставки сырья на комбинат осуществлялись через посреднические структуры, близкие МИКОМу, – «Эрго» и Base Metal Trading Ltd. Там и оказывалась прибыль Кузнецкого металлургического комбината. МИКОМ выкачивал из КМК более 50 млн руб. в месяц ($24 млн в год).
Михаил Живило: «Мы занимались только тем, что является нормальной мировой практикой»
– Что подразумевается под откачкой денег за рубеж? Взял, вывез на Запад, были обязательства возвратить – не возвратил? Мы этим не занимались. Это преступная деятельность. Заработал деньги, не показал в России прибыль, не уплатил налоги и вывез? Мы этим не занимались. Мы занимались только тем, что является нормальной мировой практикой.
Из интервью газете «Коммерсантъ» 21 мая 2001 года
Тулеев довел область до банкротства – отвечал Живило и тоже был прав. В июне Счетная палата проверила управление налоговой инспекции Кемеровской области. Проверка показала, что дефицит областного бюджета составил 42 % из-за того что Аман Тулеев давал налоговые поблажки всем «своим» предприятиям, а их в крае большинство.
МИКОМ цинично банкротит КМК – настаивал Аман Тулеев (словно позабыв о своих же планах). И снова был прав. МИКОМ, как и в случае с «Токобанком», не гнушался подлогом и подтасовками. Так, решение о продаже КМК было принято на собрании кредиторов 1 марта 1999 года, когда Сергей Кузнецов подтасовал реестр кредиторов – уменьшил долг нескольким кредиторам даже вопреки решениям судов с признанием определенных задолженностей. Например, долг КМК перед ЗападноСибирской железной дорогой был снижен с 617 млн до 454 млн руб. Соответственно, снизилось и количество голосов, которое имели эти враждебные МИКОМу кредиторы на собрании 1 марта, где и решалась судьба КМК. 18 октября 1999 года прокурор Кемеровской области возбудил уголовное дело в отношении Кузнецова по фактам фальсификации результатов голосования.
В ответ МИКОМ обвинял Тулеева фактически в шантаже областного бизнеса. Губернатор создал специальный «фонд риска», предложив работающим в области предпринимателям перечислять туда определенные суммы. Живило отказался наотрез. Более того, он перерегистрировал Новокузнецкий алюминиевый завод в Московской области. Возможно, это стало последней каплей.
Конфликт быстро вышел за пределы областного, и тут опытный и гибкий политик Тулеев имел заведомое преимущество. В Москве он вполне мог рассчитывать на поддержку главы РАО «ЕЭС» Анатолия Чубайса – между ними установились тесные деловые связи. Осенью 1999 года Чубайс получил от Тулеева два крупных аванса: во-первых, Тулеев позволил снять руководителя «Кузбассэнерго» Владимира Зубкова, с которым Чубайс воевал весь тот год; во-вторых, контрольный пакет самого прибыльного угольного предприятия Кузбасса – «Кузбассразрезугля» – был продан группе «Сибирский алюминий», глава которой Олег Дерипаска на тот момент был близок Чубайсу. Это была, возможно, первая цена в торге за КМК.
Из московских ведомств Тулеева поддержала также Федеральная служба по делам о несостоятельности и финансовому оздоровлению (ФСДН). 16 сентября апелляционная комиссия ФСНД отозвала у Сергея Кузнецова лицензию арбитражного управляющего в связи с тем, что он «нарушал интересы кредиторов». Однако уже 27 сентября Московский арбитражный суд отменил решение комиссии ФСДН об отзыве лицензии у Кузнецова.
Впрочем, на политическом поле Тулеев осечек практически не допускал. Умело вбрасывая провокационные «сливы», вроде ноябрьского письма Геннадию Зюганову с требованием рассказать, не финансируется ли КПРФ «грязными деньгами» группы МИКОМ, он мастерски вел интригу. Само это письмо позволяло кемеровскому губернатору убить двух зайцев: он одновременно демонстрировал свою лояльность высокопоставленным антикоммунистам (напомним, что во время выборов в Госдуму 1999 года Аман Тулеев все еще входил в список КПРФ) и компрометировал Зюганова и МИКОМ.
