Текст книги "Укрепрайон «Рублевка»"

Автор книги: Александр Смоленский

Соавторы: Эдуард Краснянский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

* * *

Покинув Кремль, директор АНБ велел водителю немного покататься по городу, чего с ним, признаться, очень давно не случалось. Несмотря на достаточно раннее время – всего лишь восемнадцать часов, Москва уже была укрыта промозглой ноябрьской тьмой, и лишь время от времени яркие огни рекламы своими призывами сбивали ход мыслей Кушакова.

Лишь однажды за час катания генерал попросил связать его по городской линии с приемной Шатунова, дабы звонок был непременно зафиксирован, и попросил секретаршу назначить аудиенцию у вице-премьера назавтра, где-то в середине дня. Затем уже по мобильному телефону он набрал еще чей-то номер и, сверяясь с какой-то записью того же телефона, произнес бессмысленную, с точки зрения нормального человека, фразу: «Седьмой, одиннадцатый, два в середине между ними и последний. Через три часа у последнего».

На самом деле ничего сверхтаинственного в словах директора АНБ не было. Кушаков диктовал кому-то, имеющему аналогичный с ним список, фамилии людей для созыва на встречу. Моряки бы прокомментировали: свистать всех наверх!

Тем, кому довелось общаться с Петром Семеновичем Кушаковым в его молодые годы, запомнили его как энергичного, целеустремленного человека, грамотного и работоспособного. Службистом Кушаков был отменным, а то, что, принимая любое решение, он в конечном счете больше всего боялся не угодить начальству, то, увы, этим в наши дни грешна большая часть отечественного чиновничества.

Чего действительно недоставало Петру Семеновичу, так это самостоятельности в поступках и мыслях. Хотя, с другой стороны, именно за это его и можно было бы похвалить. Самостоятельность и вольнодумство – не самые лучшие качества среди людей с погонами. Безоговорочно помогать преемнику, к чему вроде как его подталкивал президент? Каково? Или все же встать под знамена другого выдвиженца, который вот-вот тоже замаячит на горизонте. По крайней мере, именно так, можно сказать, в абстрактном разговоре между ними намекал всесильный Крутов. Да-а, задачка...

Шатунов позвонил ему в машину ровно через четверть часа. Он был несколько обескуражен столь непривычной формой согласования встречи межу ними и подтвердил, что ждет в любое время, когда пожелает уважаемый Петр Семенович. Если, само собой, президент не сломает его график.

После встречи с президентом вице-премьера всерьез встревожили слова о скрытой опасности, якобы исходящей от олигархов. Неужели президент осведомлен про его личные отношения с этой публикой? А если бы не знал, то чего тогда спрашивал? Скорее всего, просто предупреждал. Ведь наверняка тот же Любимов, с которым у него добрые отношения, или иной «доброжелатель», как тот же Кушаков, например, уже слили, что кое-кто из героев «Форбса» выходил с ним на прямые контакты. А куда от них денешься? Это же политика – та самая благодатная питательная кашка, вне которой ни они жить не могут, ни он сам. Только он недавно хлебает ее, а они уже ой как давно.

Он вспомнил свои приватные встречи с Львовым, Разиным, Стрельцовым, Никелевым. Очень милые люди, радеют за Россию. И если уж президент выбрал именно его на роль хомута для них всех, то, как говорится, сам бог велел дружить.

Ну что в этом плохого? – хотел он крикнуть во весь голос, крикнуть так, чтоб стены затряслись. Чтоб резонанс долетел до Кремля. Если президент и так все знает, то знает и то, что помогать они будут не ему, Шатунову, а проектам, России...

На какое-то мгновение Сергею Васильевичу вдруг стало смешно от собственной глупости и недальновидности. Президент просто его предупреждал, чтобы не обвели вокруг пальца. Что у них, у олигархов, есть и другие фавориты в президентской гонке. Вот чего надо опасаться! Наверняка Кушаков завтра прикатит с тем, чтобы посоветоваться. Наверняка тоже не понял, что к чему. Почему бы не поговорить, сверить, так сказать, часы?!

При упоминании о часах у Шатунова вновь засосало под ложечкой. По Кремлю и Дому правительства давно бродили самые фантастические слухи о его замечательной коллекции. Сергей, собственно, и не скрывал это. Все и так было видно на руке. Среди чиновников уже давно шли личные бескомпромиссные соревнования по неизвестным до сей поры видам спорта. У кого, например, самые дорогие галстуки. У кого – машины. У кого – лучшая живопись. А у кого и, главное, где – загородная резиденция.

И все же самым популярным и в известной мере доступным видом их ведомственного соревнования, исключая, разумеется, коллекционирование двух самых популярных на сегодняшний день валют, было и оставалось коллекционирование часов. И тут Шатунов был достойным соперником любому.

Люди со средствами, а таких в России, как со временем узнавал любой чиновник, проживай он даже в Урюпинске, немало, просто-напросто должны быть своевременно информированы, у кого там, на кремлевских небесах обетованных, какие увлечения и пристрастия.

У Любимова, например, этих самых пристрастий, кроме поддержки национального волейбола, вообще не было. А у господина Кидалова таковым была и оставалась живопись. Тут ему не было равных.

* * *

Утром следующего дня, еще не было одиннадцати, позвонил Кушаков.

– Вы когда будете? – после короткого приветствия спросил Шатунов.

– Я вот что думаю, Сергей Васильевич, а не встретиться ли нам на стороне?

«Интересные новости, – удивился Сергей Васильевич. – Вроде бы не друзья». Но в трубку вежливо спросил:

– А что, надо?

– Да так. Разговор не кабинетный, – загадочно произнес абонент и взял многозначительную паузу. – А что? Отличная идея. Потом буду вспоминать, что обедал с будущим президентом.

– Где, когда, что, как понимаю, определим на месте, – поморщился от «предвкушения» Шатунов. – Тему беседы, видимо, вы предложите не менее вкусную?

– Да как вам сказать... – уклонился от прямого ответа Кушаков. – Разве просто нельзя по-дружески пообедать?

«Попробуй пойми его, то ли просто говорит, то ли на что-то намекает», – подумал Шатунов. Ровно в три они сидели в отдельном кабинете для особо важных гостей ресторана поблизости от Лубянки. Судя по тому, что Шатунов охватил с первого взгляда, данное заведение явно не числилось в списках для гурманов.

– Вы что так внимательно высматриваете? – поинтересовался Кушаков.

– Как чего? Вы меня так напугали тем, что не стали разговаривать в моем кабинете. Я, конечно, понял почему. Теперь и здесь смотрю, куда могли здесь спрятать «жучков», – натянуто пошутил вице-премьер.

– Дело в том, что здесь слушает только мое ведомство, которому кроме меня и докладывать некому. Тем более что я сам присутствую здесь. А у вас вообще неизвестно кто может развлекаться. Хоть американцы...

– Хороши шуточки, – недовольно заметил преемник. – Неужели даже спецслужбы не могут оградить нас и себя от этого мерзкого явления?

– А что можно сделать? Научно-техническая мысль опережает все и вся. Главное сегодня не в технике сбора информации, а в том, как ею потом распорядиться, – философски заметил директор АНБ.

Еда, как ни странно, оказалась отменной. Холодная телятина нарезана тонкими ломтиками и приправлена восхитительным французским соусом и спаржей. Мясной бульон со свежей зеленью и пирожками. Именно в этот момент Сергей Васильевич вновь подумал – прощай диета. С нескрываемой завистью он украдкой взглянул на соседа за столом, который позволял себе употреблять что угодно. Даже водочку в изрядных количествах. И при этом выглядел подтянутым.

– Вы знаете, особенно трудно соблюдать режим питания в двух местах, – неожиданно для самого себя решил поделиться с собеседником Шатунов. – Когда приходится бывать в войсках или в крестьянских хозяйствах.

Видимо, вспомнив одну из таких своих недавних поездок, Сергей Васильевич горько поморщился.

– Что? С перчиком переборщили? – заботливо спросил Кушаков. – Осторожней надо с перчиком-то. Может, водочкой остудите?

Шатунов снова поморщился.

– Вкусно, конечно, но потом неделями приходится на минералке сидеть.

Кушакову этот разговор был абсолютно непонятен.

– Бросьте, Сергей Васильевич, о какой такой полноте вы беспокоитесь? Даже намека нет.

– Ну да, как в войска приедешь, особенно к морякам, – тебе предлагают переодеться, а у тебя брюки не сходятся... Словом, беда, Петр Семенович. Надо же как-то соответствовать.

– Беда? Какая беда?! Завтра на пару километров пробежите больше, и все стает, – назидательно ответил Кушаков и без каких-либо переходов продолжил: – Вчера президент, по сути, дал вам карт-бланш, обещал вверить кормила власти. А данное обстоятельство накладывает на вас, да и на меня, пожалуй, особую ответственность. Но как этой возможностью распорядиться? Не мелочиться, а сосредоточиться, так сказать, на главном?

– И что вы считаете главным? – наивно спросил Шатунов, прекрасно сознавая, что лично для него является главным.

– Вы еще спрашиваете?! У меня есть достоверные данные, что некоторые ваши друзья имеют свои виды на будущее страны, а следовательно, и на президентский пост. Поэтому действительно затеяли с вами или против вас нечестную игру...

– Вы имеете в виду то, что президент говорил про олигархов?

– Именно! Те самые, которые...

– Говорите, да не заговаривайтесь, – резко прервал собеседника Шатунов, видимо, уже готовясь жестко отреагировать на то, о чем Кушаков смолчал. – Собираете всякие сплетни.

– Я не заговариваюсь, и потом – мы же сразу договорились быть откровенными. Президент просил помочь вам. Например, не оказаться у разбитого корыта, – терпеливо объяснял Кушаков. – А что значит в наше время помочь? Открыть глаза. Всего-то. Поймите, олигархи представляют серьезную опасность для будущего. У них действительно имеется своя лошадка на бегах. Хотите, даже скажу кто?

Невидящим взглядом Шатунов уставился на генерала, будто перед ним сидел тот самый кандидат, о котором ему только что хотели сообщить.

– Хочу, – наконец тихо сказал Сергей Васильевич, пытаясь взять себя в руки. – Хочу.

– Губернатор одного крупного промышленного региона. Того, где умещаются три Франции. Сильный мужик. Сам почти что олигарх. При финансовой поддержке своих приятелей будет реальным претендентом. И самое главное, дорогой Сергей Васильевич, вы даже не уловите момент, когда вас разведут. А когда откроются все карты, поздно будет, тю-тю, поезд ушел.

– Не надо меня пугать, генерал. Пуганый я...

– Себе-то не лгите. Не пуганый и не битый.

– А вы выражайтесь, пожалуйста, яснее...

– Хорошо, выражусь. Дорогой Сергей Васильевич, если вы своей властью не пополните в ближайшие месяцы бюджет страны за счет этих самых доморощенных миллиардеров, то вам крышка. Сдается, вы вчера днем не до конца поняли довольно прозрачные намеки президента. Доить надо ваших друзей-олигархов! И точка! Пускай раскошелятся на государственные приоритеты. Тогда и дело пойдет, и на выборы останется. Теперь ясно говорю? Президент дает карт-бланш, чтоб вы силу свою богатырскую продемонстрировали обществу. А иначе получается, что трон вам действительно, как пишет пресса, «преподносят на блюдечке»...

Шатунов явно не ожидал такого натиска. Растерявшись, он быстро налил себе рюмку из наполовину опорожненного графинчика с водкой и залпом выпил.

– Вот это по-нашему, – поддержал его Кушаков, но сам на сей раз не последовал примеру.

– Как мы можем их подоить? Я уже пытался так и сяк. Не скажу, что не обещают. Но когда? Что же делать? Налоговую подключить? Ведомство Квадратова? Вас, наконец? Или, может, в Думу внести законопроект о сверхприбылях?

– Чепуха. Времени уйдет уйма, а результата пшик. Действовать надо решительно и быстро, – уверенно ответил генерал. – Как Саакашвили в Грузии провел «экспроприацию экспроприаторов». Мы его ругаем, а он сумел своего добиться.

– Но это же противозаконно, – снова попытался возразить заместитель премьера.

– Да бросьте вы, Сергей Васильевич, не будете же вы утверждать, что наша бизнес-элита нажила свои миллиарды законным путем. Их давно пересажать всех надо.

При этих словах Кушаков не удержался и тоже себе налил.

– Насилие? – искренне ужаснулся Шатунов.

– Не совсем. Без жертв. Но и не миндальничанье тоже. Поскольку президент уйдет в отпуск не завтра и даже не послезавтра, есть время все детально проработать применительно к конкретной ситуации. Я попрошу еще некоторое время. Зато потом комар носа не подточит, – без колебаний ответил директор АНБ.

– Но мы же должны будем поставить в известность президента?

– А зачем? Он вам уже все сказал. И еще вам мой совет: никому не отдавайте свои победы. Реализуем план, тогда и сообщим.

Кушаков задорно подмигнул вице-премьеру.

– Но могу ли я хотя бы в общих чертах услышать идею? – спросил Шатунов.

– При условии, если вы готовы двигать дело вперед. И с того момента, как я вас посвящу в нее, идея станет ваша. Иначе где ваша инициатива, о которой говорил президент? А уж реализация останется за нами, чертом, богом, Министерством спасения...

Он вытащил из черной кожаной папки небольшую карту и, освободив стол, не спеша ее развернул.

Наклонившись вперед, Шатунов понял, что перед ним карта Рублево-Успенского шоссе, которое желтой ниточкой бежало от Кольцевой дороги на запад, то утопая в зеленых лесах, то продираясь сквозь бесконечную вереницу домов и дач. Сергей Васильевич легко отыскал на карте место в районе деревни Усово, где его всегда ждала жена, и на душе как-то сразу потеплело. Увы, ненадолго.

Поверх всей карты большими печатными буквами, выведенными красным фломастером, было начертаны слова: «Операция “Преемник”». Начало реализации проекта 23 февраля 2007 года».

Через неделю после объявления карантина

Ближайший советник президента Илья Ильич Крутов сидел, развалившись в кресле-качалке, возле камина в своем охотничьем домике и неотрывно наблюдал за причудливо играющими языками пламени. Проводив президента в отпуск, он тоже решил сменить обстановку и хоть на неделю уехать расслабиться в тиши карельской глухомани, поохотиться и подышать свежим воздухом, пропитанным ароматом хвойных лесов.

Огонь в камине завораживал, располагая к неспешным размышлениям. Мысли этого грузного мужчины с непроницаемыми серо-голубыми глазами были заняты планами относительно предстоящих президентских выборов, будущего развития страны и прежде всего его личной роли во всем этом. А роль он отводил себе немалую...

Крутов не без самодовольства вспомнил недавнюю публикацию в одной из солидных столичных газет, где вычитал польстившую ему фразу: «Говорим “Крутов” – подразумеваем “Президент”». Куда уж выше оценка? Выше только небеса!

При всей своей лояльности и, может быть, неподдельной преданности президенту Крутова нет-нет да посещала крамольная и тщеславная мыслишка, что правит не тот, кто принимает решения, а тот, кто их подсказывает. По убеждению президентского советника, страна в настоящее время представляла собой не государство, а лишь плохо управляемую необозримую территорию, которую еще предстояло сделать государством. Крутов знал, что подобные его воззрения разделяют и министры-силовики, и, возможно, даже сам президент. Хотя публично «хозяин» никогда бы не признался в этом. Россией должна править «сильная рука», пусть даже скрытая от глаз общественности. И роль такой руки Илья Ильич без ложной скромности отводил себе.

Он даже допускал крамольную мысль, что и сам мог бы стать преемником. Но вовремя осаживал свои фантазии, сознавая, что лично для него все же лучше оставаться теневым вершителем судеб. Крутов давно лелеял голубую мечту: восстановить «государственническую модель» экономического развития страны. Вскормленный в далеком прошлом молоком спецслужб, он по определению не мог быть другим человеком. В предстоящих президентских выборах именно «силовики», а никакие не олигархи должны были сыграть решающую роль. Иначе стране грозил неминуемый развал. И у серого кардинала Кремля давно созрел план, как это сделать.

Выуженный лично им из серой гэбэшной жизни без пяти минут отставник генерал Кушаков, отлично исполнивший свою партию сразу перед двумя ключевыми фигурами – президентом и преемником, доложил, что все к началу операции «Преемник» готово. Ура!

Неожиданно ход размышлений Крутова прервал звонок мобильного телефона. Взяв трубку, он услышал голос банкира и олигарха Степана Разина. После традиционных приветствий тот вдруг сообщил, что ночью выезжает к нему из Питера.

– Надеюсь, примешь? – спросил Разин.

– О чем речь? А ты охотиться хоть умеешь? Вот-вот пойдет тяга вальдшнепов.

– Не, я не по этому делу, – громко засмеялся в трубку Разин. – Но полюбоваться родной матушкой-природой дело святое. Так надоела эта заграница с ее нарисованными пейзажами.

– Так возвращайся навсегда. В чем же дело?

– Потом, может, потом, – словно о чем-то размышляя, ответил олигарх. – Кстати, если тебе, Илюша, нужна компания в охоте, так я к тебе еще одного человечка везу.

– Ты что, сдурел? Я отдыхать приехал. Понимаешь?

– Да ты его знаешь. Хороший мужик, нашенский, коренной. Вот он рвет трубку.

Крутов не успел что-либо возразить, как в трубке послышался густой баритон Ивана Савельевича Гудина, которого Крутов знал еще со времен своей чекистской молодости.

– Категорически приветствую, Илья Ильич. Как охота?

– Здравствуй, Иван, охоту я только жду. А ты что, без посредников не мог позвонить? Непонятные выкрутасы.

– Так у тебя номер этого мобильника так законспирирован, что и не найдешь. Вот я и решил окольным путем... Ну где ты можешь быть, когда грядет тяга вальдшнепов? Ведь пристрастия у нас, если помнишь, издавна одинаковые. Короче, Илья Ильич, вот Степан и проявил инициативу. Хотим навестить тебя еще с одним очень интересным человеком, а заодно и поохотиться...

Боже! Еще с одним. Крутов уже хотел сказать что-то грубое, но осекся.

– Так за чем же дело стало? Или, может, с транспортом у тебя проблемы? – рассмеялся он. – Буду ждать.

* * *

Министр наземного транспорта Гудин по достоинству оценил шутку товарища.

Ему действительно сегодня было подвластно все. Или почти все. Имея в своем тылу такое «государство в государстве», он мог распоряжаться этим бездонным, мобильным ресурсом как душа пожелает. Перед этим умным и дальновидным хозяйственником наверняка маячил образ недавнего предшественника, который сумел в свое время дослужиться не только до статуса вице-премьера, но и одного из самых близких «опекунов» прежней сановной Семьи.

Отключив мобильник, Илья Ильич призадумался.

Он вспомнил последнюю приватную встречу с Гудиным, когда тот под Новый год нежданно-негаданно пригласил его в русскую баню на окраине поселка Семеновка. Погудели тогда «по-гудински», но, несмотря на это, Крутов отлично запомнил содержание их тогдашней беседы.

– Послушай Илья, ты когда-нибудь читал завещание Сталина? – неожиданно спросил его Гудин. – Он его написал в феврале пятьдесят третьего, перед самой кончиной.

– Честно говоря, не читал. Знаю только, что документ вроде хранится за семью печатями то ли у церковников, то ли у коммунистов. А вообще-то об этом завещании все кому не лень упоминают. То в газетах, то в книгах... – не совсем понимая, к чему клонит Иван, ответил Крутов.

– Напрасно не читал. – Гудин пригубил холодное, пенистое пиво из высокой кружки и протянул Крутову сложенные вчетверо листы бумаги. – На вот, ознакомься, это не подлинник, конечно, но если надо, то и подлинник предоставим. Ты вникни и поймешь, что усач был действительно гением – он уже тогда нашел национальную «русскую идею», которую мы сегодня ищем...

В сознании Крутова, обладавшего фотографической памятью, всплыли обрывки того странного рукописного текста, которые тогда, в бане, произвели на него довольно тягостное впечатление.

С одной стороны, законченное воинствующее мракобесие вдруг забредившего на старости лет генералиссимуса неким церковным Орденом, призывающим к крестовому походу против интернационала, евреев, демократии и свободы личности и в конечном счете восстановлению самодержавия в России. Сторонников этой идеи и сейчас в стране немало. Но лично Крутову она никак не улыбалась. А вот другая идея этого странного документа, вспоминал Илья Ильич, ему улыбалась. Мысль о необходимости сильной руки для России только в применении ее к современным реалиям и в первую очередь в рамках действующей Конституции. Крутову вспомнилось и то, как в бане, выхватив у него из рук ксерокопию рукописи, Гудин с каким-то болезненным возбуждением произнес:

– Здесь, Илюша, не столько важен текст самого завещания, сколько приложение к нему. – С этими словами он начал скороговоркой, сбивчиво читать вслух.

– Ты что, для этого пригласил меня в баню? Тем более что скорее всего документ – всего лишь фальшивка. По крайней мере, так о нем отзываются специалисты.

– Дураки они. А я читал, да и церковники подтверждают, что документ подлинный...

...Воскрешая в памяти детали той встречи в бане, Крутов только сейчас понял, как его давнему приятелю тесно в рамках министерской должности. Мужик всем сердцем радеет за великую Россию, а все эти его закидоны – лишь мишура. Вот кого хорошо бы сделать преемником! От неожиданности этой потрясающей идеи Крутов даже присвистнул. «Черт, так и не спросил, когда же приедут гости», – с досадой подумал Илья Ильич.

Неожиданно найдя для себя любопытную мотивацию визиту гостей, он загорелся азартом новой политической интриги.