Текст книги "Женщина моей мечты (СИ)"

Автор книги: Александр Скрибблер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

  – Можно я у тебя поживу?

  – Ну о чем разговор? Ты же знаешь, для тебя моя дверь открыта всегда. На работу только дольше надо будет добираться. Хотя с транспортом здесь проблем нет.

  – Об этом не волнуйся.

  Мария провела пальцами по черным волосам дочери, спадающим на плечи. Затем мягко коснулась щеки и, улыбнувшись, глядя в синие грустные глаза, промолвила:

  – Все будет хорошо. Вот увидишь.

  Девушка неопределенно кивнула и поднялась.

  – Я приму душ и немного отдохну?

   Конфуз перерастает в пассивную панику, которая растекается горечью обжигающего страха перед безысходностью. От любви до ненависти, как известно, один шаг. Но еще хуже, когда сердце изнывает от любви и ненависти одновременно... Ты разрываешься меж двух огней и ничего не можешь поделать.

  Теплый душ – благодать для кожи и тела. Но он не может быть панацеей от всех бед.

   Алена натирала мылом тело, будучи наедине со своими мыслями; она мечтала забыть о проблемах. Точнее разобраться с одной главной проблемой – как научиться быть сильной. Несмотря на всю боль, причиненную Костей (ее женихом), боль, переполняющую душу, Алена не могла забыть его доброту и ласки. Ради них она была готова терпеть все зло... и это было глупо. Она ненавидела себя за то, что боялась потерять ЕГО. Не раз и не два девушка орала на Костю, клялась, что бросит его. Но каждый раз, когда Костя, выйдя из очередного запоя, просил прощения за то, что бил ее и обижал, просто не могла не простить, наивно и слепо веря, что все осталось позади. А позже все повторялось вновь и вновь. Теперь она дала себе слово, что изменит свою жизнь, вопреки предательской надежде в глубине души, что... раздастся звонок от ее возлюбленного. Но пойти на поводу у своих чувств – значит вновь попасть в ловушку страха – злого, зАмкнутого, навязчивого. Да, она могла запросто уйти от Кости, но не думать о нем у нее не получалось. Побег из городской обители – лишь отсрочка. Это обезболивающее, на какое-то время заглушающее боль. Чтобы победить отчаяние, удержаться и вновь не сорваться вниз, необходим стимул. Алена даже сама не поняла, почему именно такая формулировка 'панацеи' пришла ей в голову, но ей нужен был именно с т и м у л, чтобы похоронить прежние чувства... ПОПРОБОВАТЬ их похоронить. А вместе с тем и преодолеть трагедию души.

  Вытеревшись полотенцем, Алена накинула халат на голое тело и ушла к себе в комнату. Прилегши на кровать, она почти сразу задремала.

  ***

   Константин Егоров сидел в своей городской квартире. Во рту дымилась сигарета. Рядом с диваном стояла наполовину выпитая бутылка с коньяком. Усталый одичавший взгляд, безвольно повисшие на коленях руки, болезненное выражение лица...

  Он был отрешен от всего мира, казалось, был неадекватен ко всему вокруг. Но он не был пьян. Точнее – он не был пьян настолько, чтобы превратиться в овощ. Он просто сидел и пялился на стену.

  – Ты – идиот! – вдруг раздался в тишине негромкий голос.

  Но это событие Костю не ошеломило, хотя он недоуменно моргнул глазами. Он вынул изо рта тлеющую сигарету и повернулся на голос. Прямо напротив окна стоял субъект. Костя какое-то время смотрел на вторженца... Чего-то в этом роде стоило ожидать. Конечно, странновато, ведь в этот день он не влил в себя столько спиртного, чтобы довести себя до белой горячки. И, тем не менее, гость стоял возле окна. Костя осознавал, что тот находится лишь в его воображении. Тем более этот посетитель был точной копией Кости.

  Костя продолжал смотреть на свое отражениедвойника.

  – Идиот, – повторил двойник.

  Костя опустил глаза, поднял с пола бутылку и хотел было как следует приложиться.

  – Ты виноват в том, что она тебя бросила.

  Костя остановился, не глотнув ни капли, и опустил бутылку. Вновь его взгляд был брошен на гостя.

  – Как ты собирался ее вернуть? Посмотри на себя! В кого ты превратился. Ты сам-то веришь в то, что ты ей говорил в магазине?

  Костя вспомнил про свой сегодняшний поход в магазин, где работала Алена. Она уже собиралась уходить, так как рабочий день заканчивался. Не отрывая глаз от служебного журнала, она сказала очередному входящему посетителю, что магазин закрывается. Посетитель, будто не услышал ее слов и приблизился к прилавку. Алена подняла глаза. Перед ней стоял Костя, держа в руке букет роз.

  – Это ты?.. – наконец решилась произнести девушка.

  – Леночка, – он виновато опустил взгляд, – прости меня, пожалуйста. Больше этого не повторится никогда. Клянусь тебе.

  Она молча продолжила просматривать записи в журнале.

  – Я обещаю, что буду лечиться, Алена...

  – Ты говорил это тысячу раз. Не стоит понапрасну убеждать себя самого.

  – Но...

  – Я больше не вернусь к тебе. Все кончено.

  Он положил цветы на прилавок и взял ее за руки:

  – Я не смогу без тебя... Ты нужна мне.

  – Но ты мне не нужен. Я больше не люблю тебя. Прощай. – Она подняла взгляд и встретилась с ним глазами. Выражение ее лица было нейтральным.

  – Ты ведь сама понимаешь, что это не так. Ты не веришь сама в то, что говоришь? Признай это.

  – Я признаю, что мне надоело лить слезы ночи напролет, надеясь, что утром ты вернешься живым; Я не рассчитываю, что ты когда-нибудь одумаешься и больше не поднимешь руку на любимого человека – если он действительно любим тобою. А самое главное – я признаю, что мне надоело быть наивной...

  Повисла пауза.

  – У тебя кто-то есть? – Наконец спросил Костя.

  – Нет. А если и появится, то тебя это уже волновать не должно. Нам нужно было расстаться давным-давно. Зачем мы столько времени мучили друг друга?

  – Кого бы ты ни нашла себе, знай – он никогда не будет любить тебя так, как я. Я ведь и правда люблю тебя. Больше жизни.

  – Я видела это. Спасибо, Костик.

  Он ничего не ответил. Оставив букет на прилавке, он ушел, покинув заведение спешно и злобно. Алена не посмотрела ему вслед. Впервые за долгое время в ней проснулось чувство гордости за себя саму.

  Вспоминая эту сегодняшнюю встречу, Костя глотнул коньяка.

  – Поставь себя на ее место. Ты бы принял себя? – продолжал говорить двойник

  -Отвали... – огрызнулся Костя. – Хотя можешь говорить что угодно. Мне все равно.

  – Тебе все равно? Подумай, к чему ты стремишься. Не хочешь подражать жизни других? Это и не обязательно делать. Живи по своему усмотрению, не обращай внимания на нудные, злобные законы. Живи не торопясь, даже если все вокруг тебя торопят. Главное – живи... Цепляйся за жизнь. Думаешь, у тебя еще один шанс будет?

  Костя приложил ко лбу кулак, закрыв глаза.

  – А Аленка-то ничего, – продолжал двойник. – Она у тебя просто ангелочек... Таких, как она больше нет. Ты осознаешь это, балбес?

  Взгляд Кости вновь приобретал отрешенность. Только теперь по его щекам медленно катились слезы.

  – Да ладно уж, – вдруг раздался голос из противоположного угла комнаты.

  Костя повернул голову. Второй двойник стоял, прислонившись спиной к стене и скрестив на груди руки. У Константина мелькнула мысль: если это его светлая и темная стороны вступают с ним в диалог, то у светлой стороны должны быть белые одеяния и нимб вокруг головы. У темной – рога, копыта, хвост. Ведь так вроде бы?...

  Однако образы двойников ограничивались той же самой внешностью, одеждой, коими Костя обладал на данный момент. Это были просто... его двойники – не больше, не меньше.

  Тем временем второй продолжал:

  – Эта девчонка ничем не примечательнее других в плане души, характера, интеллекта и т.д. Да, она хороша собой, красива. Красива телом и внешностью. Все. На этом положительные качества заканчиваются. В остальном она ничем не отличается от других придурков этого мира. Поэтому и поступать с ней нужно соответствующим образом. А еще она хороша для того, чтобы ее зажать в тесной спаленке и... Для этого она и создана. Она сама этого жаждет, разве нет?

  – Ты можешь быть человекам, Костя. Можешь, поверь. – Говорил первый двойник.

  – Она сведет тебя с ума, ты – ее... – не унимался второй.

  – Возьми себя в руки, черт тебя дери!

  – Она вся твоя... Делай с ней что хочешь...

  – ЗАТКНИТЕСЬ! Оба заткнитесь! – заорал Костя. – Вы, твари! Оставьте меня в покое!

  Он соскочил с дивана, размахнулся и швырнул бутылку в одну сторону. В другую сторону (прямо в окно) запустил вазу с тумбочки, не волнуясь особо, что ваза и осколки разбитого окна упадут на улице кому-нибудь на голову.

  – Оставьте меня в покое! Отстаньте от меня, твари! – не унимался Костя. Он повалился на колени и уткнулся лицом в палас. Его трясло.

  ***

   В это утро Алена вновь осознала, что ей одиноко. Она хотела простить Костю. Ее высокомерие по отношению к нему немного поугасло, и она в какой-то момент даже намеревалась ему позвонить, однако вОвремя сдержалась от совершения еще одной глупости. Она больше не хотела делать ошибок. Видит Бог – не хотела. Особенно после того, как она отшила его в магазине, когда Костя пришел просить прощения.

  Она принимала душ, и вдруг ей захотелось, чтобы Костя оказался сейчас рядом с ней. Приятная вода, бегущая из душа, создавала благодатную атмосферу для фантазий и ощущений... Они часто занимались с Костей любовью в ванной. Костя был нежен с ней. Его руки, губы, тело – все это просто невозможно было забыть, как и невозможно было передать чувства и ощущения, которые он дарил. Иногда он брал Алену силой. Иногда – когда она сама этого хотела и просила его об этом. Стоило теперь ей закрыть глаза и остаться наедине со своими потаенными мыслями (а также вспомнить положительные заметки из ее дневника, который она нашла в доме мамы), как она моментально перенеслась в прошлое, где еще недавно они были вместе: она и Костя. Они вдвоем в этом мире и больше никого. Им больше никто не нужен.

  Алена не понаслышке знала, что мастурбация – это здоровый способ удовлетворить свои чувства и познать реакции собственного тела. Бывает, некоторые девушки, пытаясь выразить собственную сексуальность, начинают половую жизнь еще до того, как они действительно становятся готовыми к стрессам, но Алена не относилась к их числу. Она потеряла девственность, уже заведя отношения с Костей. Костя лишил ее девственности. На данный момент он был единственным мужчиной, с кем она когда-либо была наедине. Сущность женской мастурбации она познала сравнительно недавно, уже после того, как они с Костей стали отдаляться друг от друга. Ей было плохо, и она, оставаясь одна, в дУше или постели, ощущала острую потребность быть в контакте с собственным телом. Она осознавала, что это грязная потребность, и по возможности лучше ее избегать, но все же удовлетворяла себя. Удовлетворяла себя сама, расслабляясь и концентрируясь на собственных мыслях и ощущениях. Вот и теперь, представив себе ситуацию, когда они с Костей были наедине, она медленно стала поглаживать указательным и средним пальцем клитор, то и дело меняя скорость движения.

  По мере того, как она возбуждалась, она чувствовала, что ее влагалище стало увлажняться. Она представляла, как Костя входит в нее, а она, закрыв глаза, задыхается от наслаждения, вдавливая пальцы в его спину. И это повторялось вновь и вновь. Убавив воду из лейки душа, она подставила под нее лицо. Ее мокрые слипшиеся волосы лились черными волнами по плечам. Пальцами правой руки она продолжала тереть клитор, левой же поочередно массировала полные, естественные груди. Не гигантские, уродливые, силиконовые как у каких-нибудь фриков или тупорылых порнозвезд (что, в принципе, одно и то же), а естественные и красивые. Ее груди были исполнены естественной природной красотой. Любой мужчина мечтал бы иметь в подругах женщину с такой грудью. Давая свободу своему воображению, она то и дело потирала твердые, возбужденные соски. Она чувствовала, как неземное, опьяняющее ощущение растет в ее теле, все приближая и приближая тот самый момент. Это было похоже на действие сводящего с ума наркотика.... Возбуждение Алены достигло своего пика. Затем резкое освобождение от напряжения заставило тело вздрогнуть; непpоизвольные пpиятные сокpащения мышц повергли Алену в экстаз. Она словно бы столкнулась со свободой, влилась в нее, погрузилась в ее райскую пучину. Волны оргазма – сводящие с ума, дарящие сладость и наслаждение, берущие все тело под свой контроль, заставили Алену выпрямиться, вжаться спиной в стену и сдавить ногами в промежности свою ладонь. Затем она резко сжала обеими руками возбужденные груди.

  Постепенно отдышавшись, девушка стала медленно оседать. Очутившись на корточках, она закрыла лицо ладонями. Кисти рук непроизвольно прижались к все еще твердым, оправляющимся от возбуждения соскам, создавая теперь уже немного иное ощущение; оно было скорее раздражающее, нежели приятное. Дыхание Алены сейчас сопровождалось всхлипываниями. Ее ладони отникли от лица и соединились, обхватив колени. Теперь она сидела на кафельном полу и плакала. Слабая струя сверху из душа продолжала течь на ее оголенные колени, сбегать вниз, на пол и растекаться по кафелю.

  ***

   Алена гостила у матери второй день и решила найти свой дневник четырех– или пятилетней давности. Девушка искала его почти весь вечер и даже ночью, когда было около двенадцати часов. Она поднялась наверх, в спальню, порылась в шкафу, но так и не достигла цели. Дневник нашелся аж на следующее утро на чердаке среди старых вещей. Дома и на работе Алена перечитывала свои старые записи, занесенные в дневник. Она надеялась, что они помогут навести ей порядок. Возможно, дневник поможет возненавидеть ей саму себя прежнюю во имя приговора, который должен быть вынесен...

  'Твое тело, душа – они по-прежнему здесь, они живы. Значит, ты тоже жива. Однако целостность твоего существования находится словно бы под тяжестью судьбы, креста, который ты вынуждена нести. Хотя в судьбу ты и не веришь, а веришь ты в случайное стечение обстоятельств, которые возникают в течение твой жизни, отведенной тебе Богом. Бог отводит нам жизненный век и тем, кто особо старателен и терпелив ко всему, что происходит, Он помогает'.

  '1 марта 1995. Сегодня Костя вновь повел себя как последний...

  Господи, если бы можно было предотвратить возникновение ненависти и злобы в душе любимого человека! Наивная мысль, наивные намерения... Сама жизнь тоже по большому счету является наивной вещью. Каждый может контролировать демонов внутри себя, но не каждый будет заморачиваться этим. Костя пришел сегодня с работы подвыпивший, мне показалось, что он вновь впал в депрессию. Он говорил, что жизнь скучна, что она похожа на заливаемый в железную мешалку бетон. Я пыталась его уверить, что даже неприятный бетон может послужить для создания красивых архитектурных изделий и строений. В общем, я настойчиво пыталась образумить его, однако на этот раз дело зашло слишком далеко. Он ударил меня по лицу, крикнув, что я несу чушь. Я в ответ сказала, чтобы он убирался из моей жизни, раз я ему больше не нужна. Он встал и ушел. Он вернется. Вернется завтра, чтобы просить прощения. Я люблю его. Когда-нибудь в порыве пьяного гнева он покалечит меня, а я люблю его и ничего не могу с этим поделать...'.

  'Прошло пять лет с тех пор, как я сделала последнюю запись в дневнике. Сегодня, 20 марта 2000 года было еще одно обыденное утро. Может быть, даже чересчур обыденное, хотя какая разница... Я попрощалась с матерью и пошла на работу. Все как всегда: небольшая прогулка к автобусной остановке, автобус до города, цветочный магазин. Может быть, и этот очередной день прошел бы мимо, незамеченным, если бы сидя за прилавком и читая свой дневник, я не услышала голос посетителя. Второго посетителя за сегодня. Всецело переключить внимание на посетителя меня заставило то, что при приветствии он назвал мое имя. Мы несколько секунд смотрели друг на друга.

  – Мы знакомы? – я отложила дневник.

  – Не совсем, – ответил парень. – То есть вы меня не знаете, но я знаю вас. Мы с вами соседи. Меня зовут Олег Петров, я живу в доме напротив.

  Я кивнула:

  – Замечательно. Хотите купить цветы?

  – Да, – ответил Олег. – Вы мне не поможете? Я хочу подарить своей любимой букет, но не знаю, какой подобрать. Все-таки первое свидание...

  – На первое свидание можно не дарить шикарные букеты. Можно подарить три цветка, и этого вполне достаточно. В самый раз будет.

  – Полностью рассчитываю на ваш опыт. – Произнес Олег.

  Я вновь посмотрела на него. Передо мной стоял симпатичный молодой человек лет двадцати – высокий, статный, вежливый. В какой-то момент мое сердце екнуло, сопровождаясь приятным волнующим теплом в груди. Будто что-то незримое коснулось меня, заставило еще более внимательно оценить стоящего передо мной парня. А еще это 'что-то' тихо напомнило: 'С т и м у л...'.

  ***

  – Костя так и не позвонил?

  Алена взглянула на Марию. Это был взгляд милого ребенка, ищущий поддержки родного человека. Даже не поддержки, а сухого сочувствия, что было бы вполне достаточным для веры в себя.

  Алена отрицательно качнула головой:

  -Я не хочу больше о нем думать. Стараюсь забыть его, благодарю судьбу, что она уберегла меня от свадьбы с ним. И от принятия нашего общего решения завести ребенка. Я не хочу, чтобы ребенок, если таковой у меня будет, рос без отца. Это неправильно. Я ведь знаю, каково это.

  Мария поднесла к губам чашку с уже остывшим чаем и сделала пару глотков. Сама того не замечая, она пустила в свои глаза грусть. Она глядела в сторону, мимо Алены, мимо телевизора, вообще мимо всего.

  – Мам, ты извини меня. – Алена коснулась ее руки на столе. – Я иногда могу произнести лишнее и обидеть этим. Я себя знаю. Прости.

  – Не надо так говорить. Все хорошо. Я просто немного задумалась. Твой отец бросил нас, когда ты еще совсем была крохой. Теперь ты выросла, попытала удачу в устройстве собственной личной жизни, а оно вон вишь как. Я переживаю за тебя. Очень.

  – Я знаю.

  – Не хочу, чтобы ты страдала.

  – Конечно. Все будет хорошо. Ты же сама говорила, помнишь? Жизнь продолжается, так?

  Мария привстала и поцеловала дочь в лоб:

  – Я рада, что ты наконец немного оживилась. У меня просто камень с души...

  – Спасибо за ужин, – Алена поднялась из-за стола, подошла к матери, обняла ее. Затем направилась к лестнице. Она поднималась к себе. Мысли – те, что были из разряда нежелаемых, – словно змеи, пытались вползти в голову и разбередить былое. Однако она была сильнее их. Она уже практически выбросила из головы бывшего жениха. Теперь она не то что не ждала телефонного звонка от Кости, но надеялась, что не увидит больше его. Никогда. Может быть, он опять нажрется в стельку и загнется где-нибудь под забором на улице – ее это уже не волновало. Не волновало – и, кажется, это действительно было так. Вроде бы все менялось... менялось в лучшую сторону, и это не могло не радовать.

   Когда Алена вошла к себе в комнату, то по-прежнему чувствовала себя успокоившейся, но лишь некоторое время. До тех пор, пока не включила свет. Потом она едва не закричала во все горло, отпрянув назад и врезавшись спиной в закрывшуюся за ней дверь. Положив ладони на рот, она, не двигаясь, стояла и смотрела на два объекта. Точнее – на объект и субъект. В роли объекта выступал букет из трех темно-красных роз, аккуратно завернутых в золотистую пленочную оболочку. Это были розы, которые она сама сегодня заворачивала в магазине. Розы, ставшие символом первого свидания для того, кто их купил. Розы в бутонах, еще не полностью распустившиеся, символизирующие юность и красоту того, кто принимает их в качестве подарка – так объясняла в магазине Алена их покупателю...

  '20 марта 2000 года. Продолжение записи.

  У меня в комнате стоял и держал цветы тот самый парень.

  Тот, что приходил сегодня в магазин. Он незаконно пробрался в чужой дом, чужую комнату. Я по-прежнему стояла, прижавшись к двери, готовая в любой момент кричать. Сама не понимала до конца, почему стояла молча и дрожала вместо того, чтобы звать на помощь...

  Цветы.

  Это они сбивали меня с толку. Мое сердце колотилось. Я сначала совсем не сообразила, что цветы предназначались мне. Я думала, что этот тип держал в руке букет лишь для того, чтобы отвлечь мое внимание. Чтобы пока я буду глазеть на цветы, чужак смог достать из кармана нож и прирезать меня. Затем он спустится вниз, на кухню и убьет маму. Ну а потом приступит к тому, ради чего он здесь – начнет грабить дом.

  От этих мыслей у меня вырвался крик, однако застрял в горле, потому что мой рот тут же был зажат ладонью парня, стоящего передо мной. Он наклонил ко мне свое лицо и пристально взглянул в мои перепуганные глаза. Его дыхание было освежено 'Рондо' или какими-то другими конфетами, однако из-под этого поверхностного духа ментола чувствовалась злобная сигаретная пропитанность. Въевшаяся и неудаляемая.

  – Пожалуйста, не надо кричать. Я ничего вам не сделаю. Я сейчас уйду. Просто разрешите мне сказать кое-что. – Сказал парень.

  Все тот же испуганный взгляд его 'заложницы'.

  – Умоляю, кивните в знак того, что согласны. Повторяю – я не сделаю вам ничего плохого.

  Я подчинилась и кивнула. Вторженец медленно стал убирать руку от моего рта. Он думал, что я все же закричу. Однако я молчала. Вместо крика я, отдышавшись, врезала ему пощечину.

  – За что?

  – За что?!! – Я с упреком толкнула его. – Что ты здесь делаешь? Ты в своем уме? Кстати как...

  Я взглянула на распахнутое окно и сообразила, что мама его сегодня вечером оставила открытым для проветривания, вместе с другими окнами в доме.

  – Ты влез в окно? Но как ты забрался? Принес лестницу?..

  – Мне не нужна лестница. – Ответил Олег (Да, я вспомнила: он представлялся днем в магазине. Его зовут Олег. Олег Петров или как-то так). Его левая щека покраснела от пощечины, волосы были зачесаны назад. Глаза сияли, но в то же время сильное волнение давало о себе знать. Его голос немного дрожал, как и руки.

  – Алена... – он запнулся, смочил слюной горло. – Алена, позвольте мне...

  – Я позволю тебе уйти. Прямо сейчас, если ты не хочешь обдумывать этот свой дебильный поступок в милиции.

  – Но я ведь...

  – Я все уже поняла.

  – Я ЛЮБЛЮ ВАС, АЛЕНА. Я БЕЗУМНО ВАС ЛЮБЛЮ. МНЕ БОЛЬШЕ НИКТО В ЭТОЙ ЖИЗНИ НЕ НУЖЕН, КРОМЕ ВАС!

  Наступила долгая пауза.

  Я притихла и изумленно смотрела на него. Я была в ступоре. Сказанное только что поразило меня, словно молния.

  Секунды убегали в неизвестность.

  Я пыталась понять, розыгрыш ли это и когда он закончится. В моих мыслях настойчиво возник образ Кости, который повторил сказанное только что: 'Я люблю тебя, Алена. Я безумно тебя люблю. Мне никто не нужен кроме тебя'.

  – Пошел к черту! – само собой вырвалось у меня в ответ на эту реплику Константина. Но я поняла, что произнесла это вслух. Кости здесь не было, а смотрела я на Олега.

  – Эти цветы все равно вам. – Радость тут же исчезла из его глаз. Он положил маленький букет на столик, развернулся и направился к окну.

  Я осознавала, что обидела его.

  – Чуть не забыл. – Олег вновь обернулся и вернулся к столику. Он взглянул на меня. Взглянул мне в лицо, которое изменилось, приняв виноватый вид. Я больше ничего не говорила. У меня было два варианта: я продолжаю стоять на своем и выдворяю Олега, либо прошу извинения, но тогда дальнейшее развитие событий приобретает совсем другой характер. Я понимала это, и поэтому просто молчала...

  Олег достал из кармана рубашки и положил на столик свернутый листок бумажки, на котором видимо было что-то написано:

  – Это тоже вам. Извините меня. Больше я вас не потревожу.

  Он ушел. Вылез через окно. Я открыла рот, собираясь все-таки что-то произнести ему вслед, но ничего не сказала. Я обидела Олега. Он больше не вернется. А ведь он действительно не намеревался делать ничего плохого. Да, он без проса проник в мою комнату. Но ведь он просто хотел устроить свидание, пусть и немного необычное. Неужели оно мне не понравилось? Мне вспомнились две телепередачи, в которых рассказывали о подобных случаях, – 'Большая стирка' и 'Окна'. В первом случае парень влез через окно в особняк своей любовницы и был убит из ружья ее ненормальным отцом. Второй случай произошел в городе. Молодой человек попытался влезть с букетом цветов в окно квартиры своей девушки, но сорвался вниз, сломал руку и ногу.

  Я подошла к ночному окну и выглянула наружу. Возле дома никого не было. Олег ушел. Я вернулась и села в кресло. Записка лежала на столике, выделяясь белым лоскутком, связывающим настоящее и возможное будущее... Прошлому здесь уже места не было. Я долго не решалась развернуть послание Олега, тем самым разжигая азарт. Но вот бумажка уже шелестела в моих руках. Развернув ее, я прочла:

  Еще вчера все было просто,

  Живя, я ждал пока пойму,

  Что нужно мне, о чем мечтаю,

  И с чем однажды я уйду.

  Сегодня я тебя увидел

  И жизнь моя уже не та,

  Хочу с тобою быть, мой ангел,

  Мой ангел, я люблю тебя.

  Твои глаза меня пленили,

  Но если этот плен – не рай,

  Что им считать тогда, скажи мне...

  Хочу тебя к груди прижать.

  Хочу обнять тебя я очень

  И Бога возблагодарить -

  Ведь я, минув все ожиданья,

  Могу с тобой счастливым быть.

  Теперь моя жизнь изменилась

  И стала, словно сладкий сон,

  С тобой всегда я буду рядом

  Затем, чтоб не кончался он...

  Я перечитала стихотворение три раза. Не знала, сам ли Олег его сочинил, или это был стих какого-нибудь известного автора. Но очарование Олега все выше поднимало планку...

  Все проистекало нереально быстро. В один день и знакомство, и встреча, и признание в любви. – голова шла кругом. Я выгнала этого парня, но теперь была уверена, что это было единственным правильным решением. Я была бы несправедлива по отношению к себе и к Олегу, если бы дала определенный ответ. Я сказала ему: 'Пошел к черту!'... я сказала это Косте, но перепало Олегу. Стоит ли сейчас уже чему-нибудь удивляться? Стоит ли удивляться в современной жизни тому, что все происходит с бешеной скоростью? Хотя жизнь на то и дана, чтобы течь в бешено вращающемся калейдоскопе. Просто одни это замечают, другие – нет. Или не стараются замечать. Может быть, Олег не стал ходить вокруг да около, а действовал напрямую, потому что действительно сходил с ума по мне. Он написал для меня стихотворение, чтобы увлечь за собой. С другой стороны, откуда этот юноша мог так хорошо разглядеть меня, чтобы настолько в меня влюбиться? Он сказал: 'Вы меня не знаете, но я знаю вас'. Он шпионил за мной? И сейчас продолжает шпионить? Так нельзя. Так нельзя, хотя его глаза, когда он был здесь, в спальне, твердили об истинной любви. Они сияли. Сияли до тех пор, пока я не послала его куда подальше. А потом он ушел, оставив розы и это прекрасное стихотворение. Он не шутил по поводу своих чувств. Какой смысл было это делать?

  'С т и м у л...'.

  Я положила записку на столик, вздохнула и закрыла глаза, откинувшись на спинку кресла.

  С т и м у л.'

  ***

   Он стоит у стены. Его тело расслаблено. На чье-то приближение позади он оборачивается. Внешне он не особо удивлен, но его нутро кричит. Оно кричит от восторга, когда он встречается глазами с ней...Ее лицо спокойно, движения неторопливые и уверенные. Она снимает с себя купальник, оставаясь абсолютно голой. При этом она просит его развернуться к стене. Он разворачивается. Только теперь он понимает, что стоит нагишом после купания в реке. Его мокрые плавки лежат рядом на земле. Приятный теплый ветерок ласкает тело.

  Он ждет. Ждет с нетерпением, когда это начнется.

  При этом член набухает и делается твердым, словно камень. При первом прикосновении мягких женских рук к спине член резко встает, касаясь поверхности стены.

  Он закрывает глаза. Она медленно водит руками по его телу, при этом прижимаясь к нему сзади и целуя его плечи и шею. Он чувствует, как ветерок играет ее мягкими волосами на его коже. Ее мягкие груди упираются в его спину...

  Она хочет его, обнимает сзади. Ее ладони гладят его грудь, живот, опускаются ниже...

  Олег просыпается аккурат в момент семяизвержения. Лежа на постели в ночной темноте, он начинает соображать, что за девушка была с ним во сне. Ее лицо отчетливо не прорисовалось в призрачных тонах сновидения, однако все и так было ясно. Это была та, по которой он сходил с ума, та, чье сердце оказалось не теплее самого холодного в мире куска льда, та, которая выгнала его сегодня из своего дома...

  Полежав немного в одиночестве, Олег откинул одеяло, поднялся с постели и покинул спальню. Он шагал по дому как можно тише, чтобы не разбудить кого-либо из своей семьи. Необходимо было заменить пропитанное семенной жидкостью нижнее белье и глотнуть свежего воздуха.

  Глава 3.

  Костя

  – Оставьте меня в покое! Отстаньте от меня, твари! – не унимался Костя. Он повалился на колени и уткнулся лицом в палас. Его трясло.

   Почему ты ведешь себя как придурок? Возможно, важнее вопроса у тебя еще не возникало? Что творится у тебя в голове? Что вообще происходит? Бывают дни, когда ты начинаешь воспринимать окружение (город, других людей, природу) по-новому. Создается впечатление, что все это действительно создано с каким-то смыслом. Все неспроста. Но сколь бы хрупким, прелестным ни казался мир, столь уязвим он перед гнусностью и похабщиной от жизни в нем. У тебя постоянно возникает мысль, что глупость – самая вопиющая оплошность любого человека. И твоя тоже. Кто-нибудь другой умеет намеренно вредить и причинять боль, хорошенько продумав все наперед, и он получает от этого удовольствие. Твои же жертвы не вызывают у тебя интереса? Твое причинение боли не основывается ни на чем другом, кроме как на глупой жестокости и беспричинном гневе. Может Алена – одна из тех загадок, отсутствие возможности разгадать которые вводит в раздраженность. Может она сама желает быть сложной и загадочной, тем самым чувствуя свою величественность перед мужской частью населения планеты? А не за это ли ты любишь ее? Не за то ли ты в нее влюблен, что она не относится к женщинам, которые слишком уж просты по природе своей? И ты теряешь к ним подлинный интерес, едва поймешь, что им все равно, собираешься ли ты завоевывать их сердце или нет. Они готовы в любой момент отдаться тебе всецело, заверяя, что влюбились в тебя с первого взгляда (хотя ты понимаешь, что никакой любовью здесь и не пахнет). Алена тоже сказала, что влюбилась в тебя. К слову – она не верит в любовь с первого взгляда, но она не лгала. Она действительно была от тебя без ума. Ты понимаешь, что в такие моменты все меняется. Все, что было раньше (ну или практически все), просто исчезает, уступая дорогу другому, новому человеку, в которого ты превращаешься. И если тебе повезет, то потом, позже, спустя время, ты не разочаруешься в себе, не разочаруешься в том, что ты превратился в другого человека, не разочаруешься в любви.