Текст книги "Девочка со связкою шаров (СИ)"

Автор книги: Александр Скрибблер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Но что за человек этот Херовский, Олег доподлинно узнал сам спустя короткое время. Начальник отдела информационных технологий вскоре отправился в отпуск, и Олег Петров остался за старшего. Соответственно приходилось посещать планерки и самому ходить к директору, когда тот вызывал к себе. И однажды, сидя у Херовского в кабинете, Олег увидел, как Тимур Владимирович достает из шкафчика бутылку дорогого коньяка и две стопки. Наполнив их, одну он ставит перед Олегом.

– Давай, Олежка, – поднял Херовский перед Петровым свою стопку, – выпьем за мое здоровье. У меня днюха сегодня.

– Да? – удивился Олег. – Поздравляю Вас, Тимур Владимирович. Но...

– Что "но"? – нахмурился Херовский. – Тебе гендиректор наливает в честь своего дня рождения. Впадлу опрокинуть стопарь?

Они чокнулись, и вмазали.

– Ты что, – Херовский деловито взял с блюдца одну из долек лимона и пододвинул блюдце к Петрову, а затем сел в кресло, – подумал, что я хочу тебя споить и что-то с тобой сделать? Я нормальный чувак. Не извращенец и не бандит. Я вызвал тебя, поскольку Андрюха, твой начальник, в отпуске, а ты второй после него и единственный из АЙТИ-отдела, кто у нас работает в штате и не на договорной основе. Короче, чисто по-нашему, по-мужски, без соплей – мне нужна "вафля"... И никакого криминала. – Херовский по-деловому улыбнулся. – Организуешь?

Олег, не ожидавший такой патетики от директора серьезного предприятия, растерянно и рассеянно улыбнулся в ответ, пожав плечами:

– Да, конечно, Тимур Владимирович. Без проблем. Так понимаю, Вы хотите здесь, в кабинете провести ее?

Олега немного удивило в директоре познание таких простонародных терминов, характеризующих беспроводную сеть "Вай-фай", как, например, "вафля". Создавалось ощущение, что Херовский в этом разбирается.

– Нет! – взнерничал Херовский. – В женском сортире!.. Ну, конечно, здесь, где ж еще-то.

– Хорошо. – Просто кивнул Олег.

Херовский налил еще по стопке, затем убрал коньяк в шкафчик. Взял свою стопку, сел на стул рядом с Олегом и, понизив голос, будто они с Олегом были закадычными друзьями уже лет сто, молвил:

– А ты знаешь, что Господь мне не зря даровал такую фамилию?

– Да? – улыбнулся Олег, сделав лицо удивленным.

Херовский серьезно кивнул. Он продолжил:

– Все эти козлы вокруг... – директор сжал правую руку в кулак, а ладонью левой руки хлопнул правую сверху по локтевому суставу. – Шлю я их всех куда подальше! Вокруг одни шакалы, особенно тут, в верхах. Да и в низах тоже. Так и норовят оголить клыки и впиться в жопу так сильно, чтобы их отломанные клыки потом остались там воткнутыми на память. Но я на всё кладу. И на всех. Поэтому я такой оптимистичный, Олежка. Мне на них на всех покласть. Ну а ЧТО ИМЕННО мне на них покласть – это за меня говорит моя фамилия.

Тимур Владимирович говорил с прикольной быстротой, примерно как говорят персонажи Джима Керри в комедиях, где Керри снимается. Однако же, при быстром говоре, директор не коверкал слова и не съедал окончания слов. Говорил с такой же четкостью и понятностью, как и Джим Керри.

– У тебя есть баба? – поинтересовался Херовский у Олега.

– Да так, – Олег пожал плечами, признаваясь, – хочу тут на заводе с одною девчонкой закрутить. Нравится она мне. Очень. Сейчас вот нахожу к ней подход... Пытаюсь найти.

– Молодец. – Похвалил Херовский, подняв перед Олегом указательный палец. – Ты знаешь, потом, туда попозже она, возможно, тебя так за...бёт, что ты еще будешь с улыбкой и умилением вспоминать вот этот момент, пока ты еще сам по себе, без обручального кольца на пальце. Да, ты ее будешь любить, очень. Но тот момент и этот вот, пока ты еще свободен – это как... Как бы тебе правильней объяснить-то? В общем, это как два жука – майский и навозный. Они ведь чуть-чуть похожи. И, в принципе – что тот является вонючим насекомым, что этот. Однако ж тебе приятней лицезреть и прикасаться все же к майскому жуку, правда?

Олег кивнул, еле сдерживаясь, чтобы не разразиться смехом.

– Так вот, – говорил директор, – майский жук – это, скорее, момент, когда ты пока еще свободен и как раз – таки не обручён. Во всяком случае, я его так воспринимаю. Для тебя, конечно, может оказаться все наоборот – навозник будет реминисценцией минувшей свободы. Но, в любом случае, как бы мы ни решали для себя, схожесть этих двух жуков никуда не денется, визуально для тебя они будут где-то в одном ряду. И что-то из этих двух явлений ("До" или "После") окажется вонючим навозником, а что-то – более приятным глазу майским жуком.

Вот мы с женой прожили в браке уже больше двенадцати лет. Есть дочь. И иногда я всем сердцем ощущаю, что моя любимая меня так заеб... ну, в общем, она мне так приелась, что хочется свободы. Но я люблю свою жену. Очень. У меня дома еще живет ротвейлер по кличке Тайсон. И ты знаешь, когда я привожу домой в отсутствии жены какую-нибудь молоденькую девку и начинаю заниматься с ней тем самым делом, Тайсон начинает плакать. У него реально катятся слезы из глаз, и он завывает и скулит, когда моя подруга подо мною стонет. Я не знаю, почему так происходит. Но подозреваю, что Тайсон больше любит свою хозяйку, чем меня. То есть он ей больше предан, и ему становится очень грустно и обидно, когда он видит, что за спиной хозяйки ее муж ее обижает и трахается с молоденькими женщинами. Есть, конечно, еще вариант, но он мне не так близок, как первый. Когда я занимаюсь ЭТИМ с посторонней девчонкой, Тайсон возбуждается и начинает плакать, глядя при этом на собачку жены. Ну, знаешь, у нас еще по дому бегает такая малю-ю-сенькая лохматая тварь, из этих... как их там... пекинес... пирокинез – в общем, хер упомнишь, как они называются. Так вот, слушая стоны его хозяина и посторонней девчонки в спальне, Тайсон, возможно, смотрит на это маленькое лохматое создание и плачет. Он возбужден, но при этом находится в затруднительном положении, раздумывая, проглотить ли ему маленькую псину от злости, не разжевывая, или все-таки попытаться ее трахнуть, чтобы удовлетворить свои мужские позывы либидо... ПОПЫТАТЬСЯ – Х-А-А-А-А!!!

Директор аж взвизгнул. Но затем успокоился, и, вроде бы с серьезным видом глядя на Олега (Олег, кстати говоря, уже сидел и утирал слезы, хохоча), молвил:

– Олег, ты только не подумай, что я какой-нибудь там Гумперт, клеящийся к малолеткам, как в "Лолите" у Набокова. Все мои подруги – здоровые, совершеннолетние кобылы. Просто они чуть младше меня – вот и все.

Олег закивал, закрывая рот рукой, потому что боялся разозлить директора своим хихиканьем.

– Хошь, еще по стопке вмажем? – Херовский совсем понизил голос, наклонившись к Олегу.

– Вы, извините, Тимур Владимирович. – Отозвался так же тихо Петров, достав чистый носовой платок и вытерев глаза и нос. – Я вас очень уважаю, но нам с вами еще сегодня ведь работать.

– Ну да, ну да, правду глаголишь. Молодец. – Вновь серьезно похвалил директор Олега, подняв на того указательный палец. – Ну, просто знаешь, днюха и все такое. Иногда так хочется поговорить с нормальным человеком (мужиком), а не с какими – нибудь говеными лицемерами, прыгающими на задних лапках вокруг...

– Да, да, вокруг твоей задницы. Я помню. – Все еще добродушно улыбаясь, кивнул Олег.

– Ну, так вот, значит, к чему я веду свою историю? Будь сам себе хозяином по жизни, Олег. Как бы ни скулили твои собаки, когда ты будешь изменять своей поднадоевшей второй половинке, сколько бы детей у тебя ни было, как бы ты ни любил свою женщину, будь сам себе хозяином. Сам управляй своей жизнью. Никому не поддавайся. Пусть за тобою тянутся те, кому ты нужен (такие найдутся, поверь). Сильно не разевай рот и не таращься по сторонам. Помнишь, как в мультике Балу объяснял Маугли: "Увидишь, малыш то, чего не сможешь достать/ покорить/ завоевать и т.д, будет очень больно и обидно". Тебе ж, Олег, это на ...Й не нужно. Я прав? Или нужно? Будь сам себе мужиком. Ты как хочешь, а я еще накачу. – Херовский встал, достал из шкафчика коньяк и нацедил себе еще стопку, выпил. Затем еще одну. Выпил. Убрал бутылку. Вернулся, сел вновь рядом с Олегом, съел дольку лимона с блюдца. – Взять меня. Ты думаешь, я достиг должности гендиректора, потому что в свое время послушал взрослых, родителей или тетю Клаву, гадалку, бл...ь, из соседнего подъезда?! "Ты должен делать вот это... поступить в институт на вот этого... интересоваться вот этим...". Чушь. Я стал экономистом, потому что сам захотел им стать. Но если бы я даже стал водилой или продавцом – это мое личное дело, черт побери. Я так захотел. Захотел бы стать панком или рокером по жизни – стал бы панком или рокером (SlayerСЫ, М-М-МАТЬ ИХ, форева!!!). Слушаешь рок-музыку?!

Олег только открыл рот что-то ответить, как директор его перебил, вновь вытянув на Петрова указательный палец:

– И правильно делаешь. Молодец! Панк – рок – это святое. Ну да ладно. Всё вот это дерьмо, – директор потряс ладонями над собой, – весь этот завод развалится к чертовой матери лет через пять. Но даже не потому, по большому счету, что я его разорю и разворую, а потому что наше лисье, хитрожопое правительство окажется в своих делах чересчур прытким. Оно окажется настолько прытким, что так и будет держать свою марку не руками, а жопой. И ничему оно не научиться. Поэтому-то, несмотря на всякие монополии по добыче и переработке металлов в стране, металлы будут поставляться в нашу страну из соседней страны, просто-напросто заваливая и разрушая наше собственное производство. Уже сейчас так и происходит. Сам понимаешь – конкурентов у нас до хрена и больше. Ну а лет через пять... В общем, покаместь мы с тобой поработаем, да?

Директор подмигнул. Олег кивнул в ответ, вновь его губы расплылись в улыбке.

– Ну, давай, Олежка, беги. – Директор легонько хлопнул Олега по плечу рукой. Олег поднялся. – Зайди к этим уё...кам в Отдел снабжения, да скажи, что директор требует "вафлю" в срочном порядке. Съезди в хозяйственный магазин, купи флакон с дихлофосом, зайди к ним и побрызгай на них, чтобы эти ё...аные мухи расшевелились и почувствовали запах своей смерти, если у меня в течение двух дней не будет проведена и настроена "вафля". Скажи, что Херовский сказал, что мы вас отравим и удушим всех, весь ваш Отдел снабжения, если не пошевелитесь... Понял?!

Олег кивнул.

– Давай, беги!

Олег ушел.

Часть 2.

"Олег и ... женщина "

Спасенье – боль...

Спасенье – свет,

Мечта, любовь, наивность, вера,

Стремленье вдохновляет личность

Как жаждет сердце дивных лет,

Расписано всё полотно

Рукой художника – скитальца,

Но не научит персонажей

Своих он воли не бояться.

Надменность как ответ...

И ветер,

В степи свистящий песнь надежд.

Любви жестокость,

Бег и вера,

Спасенье – боль,

Спасенья нет...

После того, как Олега уволили с завода, он сидел дома какое-то время и пытался ни о чем не думать, чтобы отдохнуть от всего. Просто отдохнуть и отвлечься от всех понятий и правил типа «вот так должно быть, вот так – не должно...», или «вот здесь ты прав, вот здесь ты – лох...». Всё это порою так надоедает, что ничего другого не остается, как начать пить. Однако Олег был не из такой категории людей, и пить он не собирался. Он подошел к отцу и попросил дать какую-нибудь временную работу у него (отца) на фирме, пока Олег не найдет что-нибудь подходящее, постоянное для себя. Отец Олега, Петров Юрий Алексеевич, управлял небольшой строительной компанией. Компания называлась «Строй» и пока еще только начинала набирать обороты. Не было полной уверенности, удержит ли она свои позиции на рынке, или все же сдуется как проткнутый резиновый мяч. Соучередитель «Строя», партнер Петрова Юрия Алексеевича, говорил: «Знаешь, Юрок, смысл этой жизни не только лишь в том, чтобы суметь в любую дырку без мыла влезть, а еще и в том, чтобы суметь сориентироваться там, на месте и знать, как выбираться назад в случае необходимости». Юрий Петров соглашался, добродушно пожимая плечами. Своему сыну Олегу он сказал:

– Ты знаешь, у нас снабженец в который раз спился и не вышел на работу. Его, по-моему, в психушку отвезли. В общем, мы его уволили и сейчас нового подыскиваем. Давай, поработай у нас временно. Посмотри – вдруг, да понравится.

Олег кивнул и поблагодарил отца за поддержку. Проходили месяцы и даже годы, но Олег все не мог нигде устроиться по своему настоящему профилю. Но, с другой стороны, он и не голодал: получал свою законную копейку за то, что закупал и обеспечивал "Строй" всем необходимым. И, как говорится, не жужжал. В Гандадрильске были и другие, более успешные и развитые строй – компании. Однако "Строй" пока держался на плаву, и это было хорошо. Мама Олега, Петрова Юлия Викторовна, держала сеть ресторанов в Гандадрильске. Юлия Викторовна и Юрий Алексеевич жили в двухкомнатной квартире в центре Гандадрильска. Олег же каждый день с работы ездил и жил в их загородном доме. Жил один. Когда родители говорили: "Тебе уже двадцать девять, находи женщину, веди ее в наш дом за городом и живите там", Олег вспоминал про Таню с завода и переставал в такие моменты интересоваться всем этим миром. В такие моменты ему (Олегу) становилось очень обидно и тоскливо.

Однажды Олег зашел в кабинет к отцу, чтобы взять очередной список того, что нужно закупить. За столом, возле Юрия Алексеевича, сидела женщина.

– Вот, Олег, постарайся привести всё сегодня. – Отец пододвинул на столе список. Олег взял его и кивнул. – Кстати познакомься – Светлана Александровна, наш бухгалтер, теперь уже, надеюсь, постоянный.

Глаза Олега и Светланы Александровны встретились. Время будто возобновило свой бег. Поверхности темной, затерянной во мраке космоса планетки коснулись солнечные лучи. Лучи, что, наверное, касаются этой планетки раз в тысячу лет. Ребенок, что сидел долгое время (очень долгое время...) в холодном полумраке развилки городского лабиринта, вдруг увидел на короткое мгновенье вспыхнувший свет в одном из коридоров перед собой. Ребенок встал и направился в этот самый коридор лабиринта, где мигнула подсказка. Может, это был какой-то знак. А, возможно, очередная насмешка судьбы. Но ребенок пошел, хоть и ни на что не надеясь.

– Здравствуйте. – Буднично и быстро улыбнулась Светлана и вновь повернулась к Петрову – старшему.

– Здравствуйте. – Без улыбки, но с каким – то блеском в глазах (и в сердце) промямлил Олег. Светлана Александровна была взрослой, зрелой женщиной (во всяком случае, она выглядела взросло). Красивая, длинноволосая (русые волосы), голубоглазая. И главное – на Таньку похожа... Не близнец, конечно, но очень БЛИЗКО. Кольцо обручальное на пальце – замужем. Наверное, дети есть. Как выяснится позже, есть: мальчик и девочка. Мальчику девять лет, девочке – одиннадцать.

Олег ехал по городу с зажженной сигаретой, слушал Костю Кинчева и направлялся на закупку запчастей для самосвала.

"...Всё как заказывали? Типа получите, распишИтесь?!".

Только вот Олег Петров, если честно, н-и-ч-е-г-о не заказывал. Как говорится, "любовь нечаянно нагрянет". И разве она кого-то спросит о чем-то? Никакой помехой не будут ни возраст, ни дети от другого, ни даже сам этот другой. В последствии, чем чаще Олег будет встречать на работе Светлану, тем больше он будет ненавидеть этого самого безымянного, ЗАКОННОГО "другого". Холод логики, холод мира, холод теплого (по идее оно теплым должно быть) чувства... Холод, постепенно поглощающий всю красоту науки, философии и природы. Да, и не обязательно наблюдать за дождем за окном, чтобы этот холод был твоим "товарищем" и сопровождал как "закадычный друг".

"Ты только не подумай, что я какой-нибудь там Гумперт, клеящийся к малолеткам..." – вспомнил Олег слова директора завода. А если малолетка будет клеиться к взрослой – это как назвать? Олег улыбнулся. Рыбкиной шел уже сорок второй год. Рыбкина Светлана Александровна – очередной "заскок" (?) Олега. Да, нет, это не серьезно. Как это будет выглядеть со стороны? Что будут думать окружающие? С другой стороны, пусть думают, что хотят. Этот мир похож на губку, впитывающую грязь и слизь диких человеческих идей, капризов, заскоков. Всё дерьмо в головах (большинства) этих самых ЧЕЛОВЕКОВ (разумных обезьянок) как раз-таки и творит приключения, без которых ЧЕЛОВЕКИ прожить не смогут. Они сами себя придумывают и сами себя создают. А если в людях есть хоть что-то, похожее на нечто светлое, несущее гармонию, мораль, душевную дисциплину (речь о любви) и, хоть немного близкое к "Небесной Розе", находящейся за райскими сферами – разве это плохо? Разве плохо любить? Пусть даже твоя любовь, вопреки всем твоим желаниям, "тебе противопоказана" согласно всем существующим рамкам, канонам, ограничениям и прочему. Она противопоказана и превращается в преступление, потому что объект твоего обожания старше тебя, а еще – замужем и имеет детей не от тебя. Она противопоказана, потому что так надо. Ты должен любить, но в то же время "ты не прав". Поди, разбери эту природу. Поди, приди с нею к компромиссу или подкупи ее так, чтобы она позволила тебе быть нормальным человеком, таким, как и "все остальные". Как будто кто-то в этом мире может считаться нормальным человеком...

"...Когда я занимаюсь ЭТИМ с посторонней девчонкой, Тайсон возбуждается и начинает плакать, глядя при этом на собачку жены".

Олег чувствовал себя сейчас одновременно и директором Херовским и его ротвейлером. Почему? Он (Олег) мог представить (услышать), как под своим собственным мужем стонет "посторонняя девчонка" Рыбкина Светлана. При этом готов был разрыдаться словно Тайсон. Вместе с тем, если представить, что Света позволит когда – нибудь себя, так сказать, зажать и вытянет губки навстречу, то это будет похоже на то, что Олег будет "заниматься ЭТИМ с посторонней девчонкой" словно директор Херовский, который при этом обманывает, грешит и предает другого человека.

"Хошь, еще по стопке вмажем?.." – голос Херовского в голове Олега. И тут же: "Ты знаешь, потом, туда попозже она, возможно, тебя так за...бёт, что ты еще будешь с улыбкой и умилением вспоминать вот этот момент, пока ты еще сам по себе, без обручального кольца на пальце. Да, ты ее будешь любить, очень. Но тот момент и этот вот, пока ты еще свободен – это как... Как бы тебе правильней объяснить-то? В общем, это как два жука – майский и навозный...". Олег прибавил к этому высказыванию кое-что от себя: "При этом еще ты будешь осознавать, что ты разбил чужую семью, оставил чужих детей с разведенными родителями, угробил чужую гармонию ради достижения своей. И этот груз будет сопровождать тебя на протяжении всей жизни?"

– Ну я же, в конце концов, не сиротами детей оставляю! – в голос воскликнул Олег. – Да большинство людей покидают свою семью, уходя к другому(й) и потом живут счастливо, душа в душу. А вдруг Светка сама ищет новых приключений и чувств? Подспудно, держа это в себе?!

(Уже "Светка", а не "Светлана Александровна").

Олег понял, что разговаривает сам с собой, сидя в машине на автостоянке. Он шлепнул себя по лицу, чтобы вернуться в реальность, вылез, поставил транспорт на сигнализацию и отправился в магазин.

Однажды, в день Восьмого марта, Олег зашел в кабинет бухгалтера и вручил Рыбкиной большой букет из тюльпанов. Она добродушно и вместе с тем удивленно посмотрела на Олега голубыми глазами, с улыбкой, и спросила:

– Это что?... Ух ты!

– Это поздравляю Вас с весенним праздником и желаю здоровья и ни в коем случае не растерять вашу прекрасную красоту... – Херовато как-то прозвучало и Олег покраснел, осознавая, что ему бы иногда стоило сначала привести в порядок фразу в голове прежде, чем она будет слетать с языка.

Но, тем не менее, Светлана вроде бы и не заметила сумбур и несобранность в речи Олега. Она все повторяла "спасибо", умиленно и благодарно глядя на цветы и прикладываясь к ним носом. Она положила букет на стол и встала, потянувшись к Петрову – младшему:

– Спасибо тебе, солнце. – Крепко его обняла и чмокнула в губы. Ее воодушевляющие груди прижались к груди Олега. – Мне очень приятно.

У Олега сперло дыхание. Она назвала его "солнцем", да при чем с такой интонацией, будто они были знакомы со школьной скамьи и общались на равных. При этом ее поцелуй пришелся ему в губы, целенаправленно. Груди ее были ощутимы и упруги.

(Ну и что, Олег?! Многие коллеги по работе целуют друг друга в губы при поздравлении с каким – либо праздником. А то, что у нее заметная, ощутимая грудь и ты это почувствовал и она назвала тебя "солнцем" – да, назвала. Ну и что из этого? Тут сказываются твои впечатления, домыслы и фантазия. Ты, сраный похотливый кобель! Вы с нею никто, она – чужой, замужний человек. У нее есть дети. И ты хочешь это разбить и уничтожить?).

Светлана и Олег сидели, пили чай с печеньем, разговаривали, иногда хихикая в голос. Затем вошел Юрий Алексеевич. В руках у него был букет поменьше, чем тот, который подарил Олег.

– Ну вот, – весело пробубнил Петров – старший, – Я хотел быть сегодня у нее первым, а собственный сын меня просто опустил...

Олег улыбнулся. Светлана тоже. Она встала, приняла букет от Юрия и тоже одарила его ответным поцелуем. Но не в губы, а в щеку. Сердце Олега ускорило бег, когда он это увидел: получается, все-таки поцелуй поцелую рознь?

– Так, ладно, я вас покидаю. Нужно работать. Света, с праздником (Светлана поспешно кивнула). Олег... – Юрий Алексеевич указал на него пальцем, – ты давай, тоже не расслабляйся. Работа ждет. И кстати ты других женщин – то поздравил?..

Олег не часто заходил к Светлане в кабинет. Он не старался мозолить глаза и приесться, потому что, хоть люди и говорят, что свою любовь нужно «брать настойчиво», Олег Петров знал, что это в корне не так. Свою удачу за задницу нужно ухватить непременно – этого никто не отменял, да. Но мельтешить и надоедать словно муха (или надоедать, передвигаясь туда – сюда словно «навозный жук», как, скорее всего, сказал бы Херовский), нащупывая этот самый момент – это было неправильное решение.

"Ступай, затей с ней разговор, угости коктейлем – всё, твоя баба!" – так говорят шутники и сатирики по телевизору. Но это не то, что похабно и тупо. Это уже, скорее всего, даже неактуально.

Олег не часто бывал в кабинете у Светланы, но зато когда доводилось – изучал ее глазами вдоль и поперек. И она это замечала. Но, что самое важное, – она ни разу не сказала ему чего – нибудь, типа: "Ты что так на меня смотришь?.." или "Молодой человек, Ваше внимание к моей персоне неуместно настойчиво, и Вы кажетесь мне бестактным муда...!". Ну да ладно.

Олегу нравилось видеть, как Света улыбается, глядя ему прямо в глаза. Она была женщиной с опытом и смотрела на Олега до тех пор, пока он сам не начинал краснеть и не отводил свой взгляд в сторону. Однажды так получилось, что Олегу пришлось задержаться на работе допоздна, а потом еще и отвезти Светлану Александровну домой. Всю дорогу они разговаривали, уставшие после рабочего дня, но Олег был очень доволен и счастлив, что Рыбкина поехала с ним. Она жила в городе, неподалеку от работы. Ее квартира находилась на втором этаже новой пятиэтажки. Светлана говорила, что они с семьей недавно перебрались сюда из соседнего городка. А Олег поинтересовался, всегда ли муж Светланы и ее дети находятся дома. Рыбкина взглянула на него. В полумраке приближающейся ночи ее неописуемая красота таила в себе какую-то привлекательную таинственность и даже мистичность.

– Зачем тебе это? – молвила Рыбкина.

Олег перевел на нее взгляд. Его глаза встретились с ее. Он протянул ей клочок бумаги с номером своего телефона. Затем немного наклонил голову влево, как бы превратившись в наблюдателя. Взял ее за руки, наклонился к ее уху и прошептал:

– Ты маякни мне, как будешь одна дома, неважно, после работы в будний день или на выходных. Просто кинь смску со словом "Да" и я все пойму. Я примчусь.

Он добродушно улыбнулся, потирая ее руки пальцами.

– Ты с ума сошел?! – вполголоса констатировала она, резко приложив ладони к щекам. – Нам с тобой абсолютно не по пути, Олег! Абсолютно... Ты что, ополоумел? Смеешься надо мной? Издеваешься...

– Не издеваюсь. Люблю. – Он вновь наклонился к ней поближе и твердо прошептал: – ЛЮБЛЮ.

– Перестань. – Она уже выскакивала из машины. Хлопнув дверью, она сделала шаг назад, от автомобиля Олега и с какой-то заинтересованностью взрослого человека уставилась на Олега. – Нам больше не стоит ездить вместе.

Но ее голос теперь звучал безо всяких упреков, мягко, хотя и немного обидчиво.

– Прощай. – Она повернулась и пошла домой.

– Просто маякни... – бросил ей вдогонку Олег и вполголоса добавил: – Ты пришлешь смску. Я знаю, что пришлешь.

– Вот придурок! – взбунтовался Олег по дороге домой. – Такую женщину... такую женщину взял и обидел. С какого хера ты решил, что вот так вдруг все возьмет и будет по-твоему?

Он приехал домой, загнал свою "Хонду" в гараж, поужинал. Взял бутылку пива из холодильника, взял нож и направился в спальню. Включил ноутбук, посмотрел, что нового, выключил. Прошел в зал, сел на диван. Включил телевизор, начал смотреть фильм. Постепенно стал щупать нож. Он в последнее время частенько так, без цели захватывал с собою с кухни нож. Затем относил на место, гоня от себя скверные мысли. Да ни один нормальный человек не будет кончать жизнь самоубийством. Ни один. И вот теперь, когда Светлана Рыбкина послала его куда подальше, Олег вновь взял нож. "Неудачник", – пронеслось в голове, – "Но и не поддавайся никому!"

– Еще будут приказы, товарищ генерал? – обратился Олег к своему сознанию. – Конечно, никому и ничему не поддаваться. Даже своему влечению к Рыбкиной. Стой в сторонке, пей какао, ни на что не обращай внимания. Глядишь – дольше проживешь. Благодарю.

Опрятность магии ничем

Не выдаст истину под гримом,

Да краски радостные скроют

Лицо и душу пилигрима.

Ты ежедневно, ежечасно

Их веселишь,

Кривляний ложь

Немного сменит выраженье

Их равнодушных, пресных рож.

Наденешь свой колпак дурацкий,

Игра начнётся,

И луна -

Большая тихая монета

Оплатит ночи всё сполна.

Веселье лезвием разрежет

Натянутость невзрачных дум.

Фокусы клоуна фальшивы,

Хотя мир трюков не угрюм.

С лица искусственные слёзы

Фонтаном брызнут,

Чтобы вдруг

Наигранность и театральность

Скуку развеяли вокруг.

Под яркой маской идиота

Перед жестоким миром впляс

Идёшь,

Хотя шута искусство -

Для королей всего лишь фарс.

На работе Светлана и Олег теперь разговаривали редко. Общие рабочие фразы, стандартные, будничные движения, никаких намеков на разговор в машине. А вот что касается их то и дело встречающихся взглядов – Светлана в глазах Олега прочитала обреченность... Обреченность быть лохом и неудачником за свои же чувства. За свою же собственную любовь. Однако она (Светлана Рыбкина) не собиралась ни с кем встречаться из жалости, не по любви. Встречаться из жалости – это разве правильно? К тому же какая может быть запасная любовь? Да, именно запасная! Ведь у Светы дети и муж. Правда муж и спивается, намекая на то, что он вовсе не хотел ни на ком жениться.

Олег по-прежнему видел во взгляде Рыбкиной интерес к своей персоне. Только теперь это уже вроде был не тот интерес взрослого человека к сопляку/ ребенку/ младшему. Как это ни странно (у Олега даже мурашки от волнения по спине пробегали), но это был взгляд заинтересованной самочки, вокруг которой важно, словно петушок, ходит и прыгает, как это принято, самец.

Самочки!

Олегу Петрову было тоскливо и задорно одновременно. Света глянет на него и деловито отведет глаза. Деловито и строго. Но строгость была лишь ширмой.

Светлана глядела в ночное окно. Ей казалось, что принадлежащей самой себе она может чувствовать себя лишь ночью. И даже не потому что весь день – это головная боль с бухгалтерией на работе, а вечер (зачастую) – это ссоры и скандалы с мужем. И не потому Света чувствовала себя сейчас хозяйкой самой себе, что детей она отправила на каникулы к родителям за город, а муж, дальнобойщик, уехал в рейс на два дня. Свету просто манило спокойствие, необъятное могущество ночи... «Что это значит? Какое могущество?» – спросит читатель. А писателю тоже не особо – то и вЕдома сия тайна. Просто Свету почему – то манила ночь с самого детства. Светлана даже сама себе этого не могла объяснить. Может быть, сказались психика, какие-то впечатления, переживания. А, возможно, свобода тем сильнее ассоциировалась у Рыбкиной Светланы с темным временем суток, чем больнее била жизнь со своими дневными правилами.

Горит свеча,

И вместе с ней

Всё тает блеск надежды,

Непримиримо утро вновь

Уносит вдаль тепло.

И лишь звёзд россыпь заблестит на небосклоне -

Ты, одинокая, увидишь,

Что тебе вновь повезло.

Олег ехал по городской дороге. От местонахождения «Строя» он удалился уже километра на три. В это время его мобилка запищала. Олег вытащил ее из кармана куртки, нажал кнопку и прочитал смску. «Да. Прямо сейчас. Жду». Олег едва не слетел в кювет. Сердце ускорило бег. Из динамиков лилась композиция «Холодно нам здесь больше уже не будет» в исполнении группы «Кукрыниксы». Олег достал чистый носовой платок и стер капли пота с лица. Душевный восторг Петрова не знал границ. Он убрал платок в карман, в котором нащупал пару презервативов. Убедился, что резинки на месте.

– Никого? – кивнул Олег на дом.

Света отрицательно покачала головой, взяла его за руку и повела. Возбуждение захлестнуло Олега со страшной силой. Какая у нее фигура! А животик (его очертания) – ну прямо как у Таньки. Ко всему прочему, Светлана была чуть выше Олега в росте, и он просто не удержался, чтобы не обнять ее за талию пока они поднимались на второй этаж. Она улыбнулась. Очутившись в квартире, в спальне, они тут же упали друг другу в объятия. Светлана была готова просто проглотить Олега.

"Люблю... люблю", – шептала она ему, целовала и обнимала. Олег стянул с нее кофту, затем бюстгалтер и сжал руками ее груди.

– Предохраняешься? – спросила она.

Он кивнул и показал резинку. Развернул ее и надел. Затем он спросил:

– У тебя случайно нет в доме ротвейлера... или пекинеса?

– Что?! – не поняла Светлана.

Олег просто впился вновь своими губами в ее губы. Он положил Свету на кровать.

При каждом толчке, пока Олег входил в Свету, Света исполнялась какой-то мистической ощутимой силой. Будто все могущество небес и земли напитывало Светлану постепенно, всё втекая и втекая в нее. После того, как Олег закончил, Света расслабилась и закрыла глаза.

...Сознанье мерно отступало

Как день, что утекает вдаль,

И в воздух шарики поднялись,

Вновь сущность окунув в печаль...

Сущность укушенной малютки

Смешалась с голосом чужим:

"...Дитя, наделено ты даром -

Распоряжаться можешь им.

Но лишь тогда ты это сможешь,