Текст книги "1977 (СИ)"

Автор книги: Александр Скок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 6

Двор – ледяной лабиринт, затерянный в серых коробах домов. Мороз щипал кожу на лице, а в легких жгло. Я бежал. Плафоны над подъездами плясали перед глазами, стреляя в меня мутным светом, как тюремные вышки.

– Стой! Милиция! – раздался позади хриплый крик.

Я не оглянулся, рванул вперед еще быстрее, как угорелый. Впереди двое милицейских выскочили из-за угла дома. И ко мне.

Сменил курс – нырнул во мрак и рванул поперек двора через сугробы. Территория котельной, маячившая впереди по центру двора, казалась мне спасительным кругом.

Я чувствовал, что меня догоняли. Ноги вязли в снегу, рюкзак, вдруг потяжелевший, сковывал движения и замедлял меня, а еще это тяжелое пальто... Снег сверху покрыла ледяная корка, ноги проваливались по колено, как под хрупкий лед пруда. Порыв ветра погнал по корке волну снега и бросил мне в лицо. Я почувствовал, что в кожу впились словно сотни игл. Я зажмурил глаза, защищая их, но ни на миг не сбавил ход.

До котельной было почти рукой подать. Но добраться до нее мало – нужно перемахнуть через забор. Милиция уже дышала мне в спину. Физическая подготовка у них отменная. Не то, что у меня. Двое патрульных быстро пробирались за мной через снег, сокращая дистанцию и, между быстрыми ударами пульса в моих ушах, прорывалось их тяжелое дыхание.

Не уйти!

К черту рюкзак! Туда же продукты и, сто рублей, которые там лежали. Не велика потеря. Одним рывком я сбросил его и тут же ощутил, что за спиной как будто расправились два больших крыла.

Бег. Снег. Вдох. Выдох. Адреналин гудел в ушах. Мышцы горели.

Рывком на забор. Пальцы в сетку. Холодный металл обжег кожу. Перемахнул на ту сторону, приземлился в сугроб и – вперед. За спиной два глухих удара, попрыгали в снег и патрульные.

Котельная – бетонный монстр, заслоняющий собой небо. Хозпостройки – декорации к моему бегству. Ноги скользили по льду, но адреналин заставлял двигаться дальше.

Я свернул за угол, во тьму. Внутренний дворик – бетонная ловушка в форме «П», освещенная тусклыми плафонами. Окна котельной слепые глаза, наблюдали за мной. В одном из них горел тусклый свет, манящий, как мираж. Казалось, каждая трещина в стене знала, что я здесь. Шкурой чувствовал, как за спиной сгущались тени, как приближался неотвратимый конец.

Словил в уме первый же попавшийся план. Глупый, идиотский, но такой спасительный! Побежал в самый тупик, ударил локтем в окно, зазвенело разбитое стекло. Краем рукава смел осколки с подоконника…

– Стоять! Стрелять буду! – донесся в спину крик, не обещающий ничего хорошего.

Я ввалился внутрь. Осмотрелся. Туалет. Полумрак, запах сырости и ржавчины. Где-то капала вода, отмеряя секунды. Потом в коридор, спиной к двери, глотая воздух рваными движениями. В руке вдруг вспыхнула боль, резко, как будто кто-то забил раскаленный гвоздь. Сжав ладонь, почувствовал под пальцами что-то теплое, липкое. Глянул на руку: кровь. Наверное, порезал о стекло, да плевать. Это мелочи. За дверью тяжелые шаги…

В коридоре царил полумрак, в самом конце тускло горела лампочка. Я двинулся к свету, стараясь не думать, куда приведет меня это приключение.

Там поворот. Лестница наверх. Туда! Мои спешные шаги и громкое дыхание гулко отражались от стен.

Второй этаж. Я замер. Отдышался. Что дальше? Коридор здесь был уже не такой темный, лампы горели, и это плохой знак. Значит, котельная живая, не пустовала. Ну конечно, зима. Кому-то нужно следить за теплом. Стоило только подумать об этом, как впереди, в конце коридора, с глухим скрипом распахнулась дверь. Из нее вышел мужчина.

Он увидел меня сразу. Прищурился, пригляделся. Голос его жесткий, как остывший металл:

– Что за шум? Ты кто такой?

Я молчал. Мы стояли, уставившись друг на друга. В руке у него был огромный гаечный ключ. С лестницы доносились глухие удары ботинок. Я это слышал, он слышал.

Мужчина сделал шаг. Словно пробуя меня на прочность. Потом второй – уже быстрее, увереннее. Теперь он знал, что не один. И решительно двигался вперед.

– Он здесь! – вдруг крикнул, надрываясь так, что коридор вздрогнул, а стены как будто сузились.

Я дернул ручку двери. Заперто. Следующую. Щелчок. Везение. Влетел внутрь и захлопнул за собой дверь.

Огляделся. Кабинет. Тесный, душный. Стол, стул, шкаф, набитый документами. И окно – спасение или билет в один конец, пока не ясно.

Кинулся к столу, попытался переместить его к двери. Но ноль. Даже не сдвинул. Что там внутри? Кирпичи? Или его, черт возьми, прикрутили к полу? Снова огляделся – ища, чем подпереть дверь – нужно спрятаться, закрыться, хоть как-то отсрочить неизбежное.

Бросил эту затею, хватит. Подошел к окну, распахнул его настежь. Ледяной воздух обжег лицо. Меня пробрал смех – горький, нервный. Какая дурацкая идея, спрятаться здесь, в этой котельной. Как будто это могло меня спасти. Я усмехнулся, почти зло.

Потом взобрался на подоконник. Внизу вроде снег, а вроде лед. Не понять. Сзади громыхнуло – дверь распахнулась. Влетели они: патрульные и этот мужик с ключом. Я обернулся, на миг встретился с ними взглядами. Только на миг.

Потом прыжок. Чья-то рука потянулась ко мне, почти коснулась моих волос – еще секунды промедления и схватила бы. Но было поздно. Я уже летел в пустоту.

Упал в снег, провалился по колено, и тут же удар – пятки врезались во что-то твердое под ним. Боль прострелила вдоль спины, как ток вдоль позвоночника. Я взвыл, звук разлетелся в морозном воздухе. Сжав зубы, сопя и рыча, выбрался из снежного капкана, и побежал. Один взгляд назад – на окно. Черное, пустое, распахнутое. Они за мной не прыгнули.

Бег давался мне с трудом. Спина и ноги отвечали мерзкой болью. Перелом? Или с позвоночником что-то не так? Эти мысли выстреливали одна за другой, но я тут же откидывал их в самый дальний и темный угол сознания. Потом! Все потом! Главное – выбраться. Еще на ногах, уже хорошо.

Добежав до забора, забрался на него без рывков и быстрых движений. Нет, не потому что никуда не спешил, а силы были на исходе, да и ранен, судя по всему… Перемахнув на ту сторону, я оказался в знакомом дворе. Опять. Нехорошо это. Не следовало сюда возвращаться. Хотя, я и не планировал. Просто бежал, куда глаза глядели. Местность я не сильно эту знал, несмотря на то, что в моем времени эти дворы все те же. Да вот только жил я в другом конце города и поэтому, местность и, правда, мне незнакомая.

Шел быстрым шагом. Отдышался, копил силы… Осторожно вдоль подъездов. Вспомнил про «бобик», что должен стоять где-то там, по ту сторону дома. И тут же возник вопрос: а сколько милиционеров было? Два точно – те, что выскочили из-за угла. Две темные фигуры, словно призраки из прошлого. И этот окрик… «Стой, милиция!». Словно из сна. Сколько их было на самом деле? Трое, четверо? Или их уже стало больше, чем я мог себе представить?

Теперь вдоль другого дома. Так и уйду. Казалось бы, все позади. Что милиция до сих пор искала меня на территории котельной. Надо же было так влипнуть! А по сути, ничего криминального я не сделал! Но чувствовал себя уголовником, совершившим побег из тюрьмы и, как будто меня искала вся милиция города.

Я почти достиг середины следующего дома, когда из-за угла вынырнула она – желтая машина «копейка», словно нарисованная на моем пути кистью какого-то злого художника. Синяя полоса на боку. Милиция. Медленно, с подозрительной неторопливостью, она выехала из-за угла, будто чуя мою кровь. Сердце забилось в ребра, отдаваясь в висках. Я свернул к подъезду, нырнул внутрь, придержав за собой дверь, чтобы не хлопнула.

В тамбуре царил полумрак, густой и вязкий, как болото. Проклятье! Казалось, что судьба издевается, подбрасывая все новые испытания.

Заметили меня или нет?

Ешкин крот…

В одной из квартир на первом этаже раздался яростный лай. Собака чуяла меня. Чужака. Лай эхом разносился по подъезду, как маяк, указывающий на меня. Если они услышат… Если заподозрят… Паника сдавила горло. Тихо! Тише!

А собака лаяла все громче. Ну, все, милиция точно ее услышит. Я зажмурился, мысленно заткнув уши. Все, кирдык, попался. Куда бежать? На крышу? Нелепая идея. Пятый этаж. Прыжок в сугроб – романтично, но не в моем случае. Билет в один конец. А жить хотелось. Идиотизм какой-то, прятаться в подъезде. Но какой был выбор?

Словно в ответ на мои мольбы, лай стих. Забубнил хозяин. Я с облегчением выдохнул и прислушался ко двору. Тихо. Звука мотора слышно не было, как и не слышно скрипа снега под ногами. Может, пронесет?

Я сунул руки в карманы пальто по привычке, нежели желая согреться. В одном из карманов наткнулся на холодный прямоугольник. Телефон. Конечно же, я положил его туда, как всегда. Вот идиот! Что я буду объяснять, если меня сейчас поймают? Следователю? Оперу? Да какая разница, кто меня будет допрашивать!

Мысль выбросить телефон пришла сама собой. Рука уже потащила его из кармана, но я остановился на полпути. Нет, еще рано. Всегда успею. Оставив телефон на месте, я тихо поднялся на второй этаж и осторожно посмотрел в окно. Никого. Снег падал большими хлопьями, освещенный тусклым светом плафона над козырьком. Люблю снег. Он всегда приносил мне удачу.

Адреналин стал отступать, уступая место тупой боли в ноге, отдающей в поясницу. Перелом, ушиб, связки потянул? Пошевелил пальцами ног. Работают. Значит, вряд ли перелом. Хотя я не врач… Мелькнула мысль брать в следующую вылазку обезболивающее. Анальгин или что-то типа того. Хотя, глупо как-то. Такими темпами можно дойти до того, что придется брать чемодан забитый всякой всячиной на все случаи жизни. Бред полнейший. Паранойя. Поставив точку в этой мысли, нащупал в кармане пачку «Космоса». Закурить бы, но нельзя. Не здесь.

Побуду тут минут десять, максимум пятнадцать, и надо выдвигаться. Благо вечер, жильцы все по домам. Будь бы часов пять, попался бы им на глаза. И тогда, кто-то бы точно вызвал полиц… милицию. Подозрительная личность между вторым и первым этажами. Нет, определенно есть плюс моего времени – всем плевать, кто трется в подъезде.

К подъезду медленно подкатила милицейская «копейка». Я тут же шагнул прочь от окна, прижался плечом к стене. Черт!

В кровь снова открылся шлюз, через который хлынул адреналин, заглушая боль в ноге.

Что им нужно?

Хлопнули двери. Сначала одна, затем вторая.

По мою душу. Ешкин крот! Все-таки заметили! Заметили!

Вот и кирдык. Сейчас повяжут.

Я туго сглотнул и осторожно глянул в окно. Стоят. Двое. О чем-то переговариваются, выпуская изо рта клубки теплого воздуха. У меня было несколько секунд, чтобы их рассмотреть: меховые шапки, темно-серая шинель с желтыми пуговицами, на поясе толстый ремень с кобурой. Еще один ремень перетянуть через правое плечо. Черные сапоги. «Копейка» не заглушена, из выхлопной трубы валит дым.

Уши шапки у одного из них опущены. Сержант. Спустя миг он бросил взгляд на подъездные окна. Я отшатнулся от окна, как ошпаренный. Вжался в стену. Отчаянно хотелось бежать наверх. Но пятый этаж – тупик. На крышу? Тоже не выход.

Чувствовал себя загнанным в ловушку зверем. Инстинкты взяли вверх и ноги сами понесли меня выше. Снова залаяла собака, будто давала сигнал: «Он здесь!». Остановился на третьем. Осторожно к окну. Глянул вниз. Идут в подъезд.

Что делать? Сойтись с ними в рукопашную? Шансов на победу ноль. Патрульные должны быть ребята физически крепкими. Вряд ли бы я потянул схватку даже один на один.

Сердце било барабанную дробь, в крови бушевал адреналин.

Рука сжала телефон.

Телефон…

Говорят, что в экстремальной ситуации человек способен на многое. Кто-то высоко прыгает, кто-то принимает десятки решений в долю секунды или видит все вокруг, как на замедленной пленке, потому что мозг работает в сотни раз быстрее. Вот и мой разум, выдал что-то похожее. Я ухватился за совсем глупую, нелепую идею. Но это был шанс. Меньше процента на успех.

Хлопнула подъездная дверь. Шаги наверх.

Вытащив из кармана телефон, взлетел по ступеням на четвертый этаж, сжал в кулаке мобильный, словно это был кирпич, широко замахнулся и хлестанул им по лампочке. Брызнули стекла, тьма набухла вмиг, заслонив собой свет. Темно. Теперь выше. На пятый. Телефон. Лампочка. Замах. Удар. Тьма. Перезвон осколков. Звук поднимающихся шагов. Приглушенный лай.

Сейчас всё или ничего.

Четвертый и пятый этажи оказались не в такой уж и кромешной тьме. Немного уличного света пробивалось через окна. Темнота была такая, на грани – можно было различить силуэты, но с трудом. И это было кстати. Для меня.

Я сел на самую верхнюю ступень. Телефон прижал к груди… Замер. Превратился в тишину.

Шаги всё ближе.

Ближе. Ближе.

Они на четвертом.

Замедляются.

Слышно их уже не так явно.

Крадутся.

Поднимаются на пятый.

Наконец, внизу, у подножья лестницы, замерли два силуэта. Я смотрел на них, они на меня. Один и второй держали руки на поясе – на кобуре. А может, уже были с пистолетами. Не видно.

– Поднять руки! – рявкнул патрульный. Слова отразились от стен и покатились вниз.

Я молчал. Не двигался. Двигаться сейчас – самоубийство. Могут принять за агрессию. Любое неловкое движение и они выстрелят. Откуда им знать, что я без оружия? Ведь не зря же я лампы побил… Для милиционеров это выглядело странно. Тянуло на подготовку к атаке.

Секунда тишины. Следом команда:

– Руки поднять! Что у тебя там?

Молчу. Почти не дышу. Для них я странный гражданин.

– Поднять руки! И встать! Медленно!

Не шелохнусь. Пульс бил в висках, заглушая звуки.

Пара мгновений патрульные просто стояли, а затем, тот, что пониже, стал осторожно подниматься. Второй последовал за ним.

Шаг выше. Еще. Команда. Быстрая.

– Встать. Руки. Поднять.

Молчу.

Они дошли до середины и замерли. Воздух от напряжения стал густой, как вода. Будто вот-вот из него прорвутся зигзаги молний.

– Может, того… дурачок? – проговорил второй. – Эй, мужик, не нагнетай! Вставай, давай!

Молчание. Тишина. Лай внизу.

Они снова двинулись вперед, две тени, постепенно сливающиеся в одну.

Пора. В висках застучало сильнее. Сердце забилось в ребра, как сумасшедшая птица в клетке.

Одним рывком, выставил телефон вперед. Телефонный фонарь. Луч света ударил в лица. Ослепляя и парализуя на миг. Один зашипел, второй прорычал.

Вскочил, влетел в силуэты. Те, как кегли – отлетели к стене.

А я – вниз, со всех ног, пропуская ступени. Завернул. Вниз. Завернул. Вниз.

Вниз. Вниз. Вниз. Как взбесившийся демон, громыхая ступенями. Сверху пришли в себя и в погоню.

Плечом в дверь и на улицу. К машине. Гудит мотор. Угнать? Нет. Статья. Бежать! Вдоль дома. За угол. Через улицу. Во двор. Мимо теней, мимо деревьев. За гаражи. По сугробам. Вдох. Выдох. Не оглядываясь. Новый двор. За магазин. В узкий проход между домами. В первый подъезд. На третий. К окну. Осмотреться. Никого. Отдышаться. Выключить фонарик дрожащими пальцами. Телефон в карман. Сжать пачку «Космоса». Открыть форточку. Закурить. Плевать на все.

Вдох, выдох.

Затем долгие десять минут ожидания. Никого. Только крупные хлопья снежинок с небес. По ледяной дорожке мазнул свет фар. Звук мотора. Приближается. Внутри все оборвалось. Сжалось в узел. Мимо подъезда – желтое такси. Всего лишь такси. Всего лишь.

Робко спустился вниз. Приоткрыл дверь и выглянул наружу. Ни души. Тенью через дворы и к дачам.

Затем в портал. Пробился через тьму совсем легко. Прислонился спиной к стропиле и сполз вниз. Из дыры бил слабый свет. Вечерело. Нащупав в кармане пачку «Космоса», чиркнул спичкой и закурил. И только сейчас понял, как мне крупно повезло вырваться. По краю лезвия пробежал.

Глава 7

В 7:40 я уже стоял у дверей училища. Пустая улица лениво принимала первые шаги студентов, но пока было тихо, будто мир еще не проснулся. Аня не появлялась на горизонте – ничего страшного, времени еще полно, пять минут есть. Она, кажется, не из тех, кто опаздывает.

Я провел рукой по карману пальто, нащупывая беспроводные наушники. В голове еще раз проверил детали плана, каждый пункт, будто проверяя патроны перед вылазкой. Ошибаться нельзя.

Вчера вечером все-таки заставил себя подняться и заехать к Ветале за советом. Без него никак – человек он опытный, голова на плечах, а руки растут, откуда надо. Еще в грузино-осетинском конфликте знал, как с техникой управляться. Рассказал ему о нашей с Аней задумке, а он только хмыкнул, сел за стол и начал что-то кумекать. Минут через двадцать выдал решение: беспроводной наушник для Ани, а у меня в портфеле – компактная радиостанция. Связь по блютусу, но дальность всего метром пятнадцать. Значит, буду держаться ближе, где-то в коридоре, не дальше. Уже в разгар вечера перед самым закрытием магазина я приобрел нужную радиостанцию и рацию.

Портфель, кстати, – отдельная история. Старый, еще советский, 1980-го года. Виталя заметил, как я на него засмотрелся, и тут же отдал, мол, у него валяется без дела. И сказал, провожая: «На всякий случай бери запасные батарейки для радиостанции. Война учит не рассчитывать на удачу». Я сперва подумал, лишнее это, спорить не стал. Заряда должно хватить, но, как говорится, лучше перебдеть.

Что еще? Учебник по латыни нужен, конечно. Откуда-то ведь надо будет брать правильные ответы. У Ани его возьму. Ну а дальше – поживем, увидим.

Правая нога не давала покоя. В душе заметил, как колено слегка опухло, а каждый шаг отдавал резкой болью. Связки, наверное, потянул. Или, хуже, с чашечкой что-то не так. Ладно, к врачу зайду… когда-нибудь. Пока что обхожусь обезболивающим – помогает, но ненадолго.

Перед зеркалом в ванной тоже пришлось задержаться. Сегодня я должен был выглядеть как типичный студент. Контактные линзы оставил на полочке у раковины, вместо них надел старые очки в тонкой оправе. Вроде бы мелочь, а сразу другой образ – прямо студент медучилища. В голове всплыл кадр из «Брата-2», где Данила невозмутимо произносит: «Ай эм стьюдент, медицинский факультет».

Эта мысль, кажется, и подтолкнула меня залезть на верхнюю полку шкафа. Там, в самом углу, пылился зимний свитер – коричневый, грубая шерсть, высокий воротник. Точно такой же, как у Данилы в фильме. Надел его, и почему-то стало спокойно: сойду за своего, хоть в СССР, хоть где. Пиджак пришлось оставить, он явно не подходил. Брюки – те же, других все равно не было.

Пальто выбрал с осторожностью. То старое, советское, пришлось исключить: слишком примелькалось… Не хватало еще, чтобы кто-нибудь из милиции меня в нем вспомнил. Пришлось надеть свое обычное, немного пижонское. Хоть и не то, что нужно, но сойдет.

Было неспокойно после вчерашней погони. Заявляться снова в СССР – рискованно. Искать меня могли, и наверняка уже ищут. Вчера, когда разбил окно в котельной, вполне мог нарваться на хулиганку. Наверное, дело уже шьют. Поэтому пальто надел другое, чтобы не привлекать лишнего внимания. А вот черная шапка… она была проблемой. Я понимал, что засветился с ней, и при любой возможности буду снимать и прятать в карман.

Но все же – искать меня, думаю, особенно сильно не будут. Не до того им. У милиции своих дел хватает. Да и лицо мое они вряд ли хорошо разглядели: темно было, все на бегу. Максимум, заведут дело, передадут участковому. А тот начнет свою рутину – по участку пройдется, в магазины заглянет, продавщиц поспрашивает. Те, может, и скажут, что видел кого-то похожего, но на этом все и закончится. Их слова ко мне ниточкой не привяжутся, а я и не дам повода. В том районе больше не появлюсь.

Сегодня, например, специально пошел в город другой дорогой. Окольный путь, конечно, но зато надежнее. Шанс нарваться на милицию сегодня – минимальный. Надо только быть аккуратным.

А вот жена вчера устроила опять скандал…

– Здравствуй, – раздался голос Ани. Она выдернула меня из мыслей.

– Привет, – ответил я.

– Не знала, что ты носишь очки…

– Я для маскировки. Выучила?

Аня пожала плечами и вздохнула.

– Нет.

– Не страшно. Я помогу. У меня все готово. Ты только мне учебник дай, чтобы ответы искать.

Она достала из сумки учебник по латыни, неуверенно протянула мне.

– Ты… ты точно уверен?

– В чем?

– Что все получится?

– Уверен, – кивнул я. Затем опустил руку в карман и достал наушник. – Это наушник. Вставь его в ухо. Будешь меня слышать. Кстати, и говорить со мной тоже сможешь.

Аня поместила наушник на ладони и стала его пристально рассматривать.

– Никогда ничего подобного не видела… – проговорила она. – Откуда это?

– У дяди попросил. Он ученый. Такие наушники делают для… космонавтов, – нагло соврал я.

– Постой… а как он будет работать? У него же даже провода нет?

– Провод и не нужен… там, в космосе, то есть на космической станции, чем меньше проводов, тем лучше.

Она вставила в ухо наушник не той стороной. Я усмехнулся, убрал ее волосы за ухо и поправил его.

– Вот так будет лучше. Только прикрывай его волосами.

Кивнула. И тут же сделала так, как я сказал.

– Ну, так что, готова? – спросил я.

Аня, слегка помедлив, снова кивнула, на этот раз менее уверенно.

Мы направились в училище. Сначала гардероб. Сдали верхнюю одежду. Дальше двинулись по коридору, бесконечной ленте, ведущей в неизвестность. Стены, словно страницы старой книги, хранили в себе бесчисленное множество историй. Студенты скользили между рядами дверей, их лица выражали смесь тревоги и надежды.

Аня остановилась, указав на одну из дверей.

– Наша аудитория.

Ее одногруппники, молодые люди, полные энергии и нетерпения, уже собрались там. Я заметил, как румянец вспыхнул на ее щеках.

– А ты где будешь? – спросила она.

До меня дошло, что это был за румянец. Аня не хотела, чтобы я был рядом. Будут ли у одногруппниц к ней вопросы, кто я? Конечно!

– Буду где-то рядом, – ответил я. – Давай так: ты иди к аудитории, а я тут осмотрюсь. Как все будет готово, выйду на связь.

Она кивнула и пошла к аудитории. А я окинул ее взглядом с ног до головы: теплые колготки, черная юбка до колен, белая блузка, кожанные сапожки. На миг засмотрелся. Было на что.

Я осмотрелся. Вариантов, где расположиться – чертовски мало. Можно в коридоре – сесть на лавочку, рацию в руки, учебник на колени. Но это слишком рискованно. Рацию могут заметить. Улица? Около окна аудитории? Вариант получше. Но холодно. Судя по всему, только он и остается. Я прошел вперед, мимо Ани, даже не глянул в ее сторону. Через одну дверь наткнулся на туалет. Мужской. Это был хороший вариант. К аудитории близко, тепло, и не так много студентов. Прикрыв за собой дверь, я оказался в небольшом помещении. Здесь было что-то вроде кабинок, только без дверей. Я вошел в самую дальнюю и с сомнением посмотрел на унитаз. Хотел сесть сверху, но у него не было крышки. Голая керамика.

– Ладно, постоим, – проговорил я себе под нос.

Расстегнув портфель, включил радиостанцию. Затем и рацию. Поднес ее к губам и негромко проговорил:

– Аня, как слышно?

Ответ последовал не сразу, но последовал. Она дала понять, что все в порядке – связь хорошая. Я прислонился затылком к перегородке и стал ждать начало зачета…

На все про все ушло часа два часа. Чувствовал я себя немного глупо, когда искал нужный ответ в учебнике. Просто странно было заниматься этим в туалете. Нормальные путешественники во времени по историческим местам себе экскурсии устраивают, а я вот... Ага, смешно.

Так же нелепо ощущал себя, когда искал в стволе ели гвоздь с помощью магнита из динамика.

Иногда приходилось диктовать в рацию шепотом, потому что через кабинку кто-то был. Один раз я напугал какого-то студента. Он явно не ожидал, что в последней кабинке кто-то есть. Да еще с рацией в руке… Я напутствовал его одним словом: «Помалкивай».

В общем, зачет был сдан.

Забрав в гардеробе верхнюю одежду, мы вышли на улицу и неспешно пошли по тротуару. Аня заметно волновалась. Была вся раскрасневшаяся, то ли от пережитого стресса, то ли от стыда, что сжульничала. Возможно, сразу все вместе. Шли молча, я сжимал в кармане шапку. Начинало ныть колено.

Морозный воздух пришелся на пользу Ане. И она стала рассказывать без остановки, как волнительно все прошло. Никогда еще не видел ее такой разговорчивой. А я молчал, внимательно слушал, позволяя ей выговориться. Когда наконец-то это произошло, а уши мои совсем стали от холода как две деревяшки, я предложил ей отметить сдачу зачета в кафе. Прямо сейчас. К удивлению, она сразу же согласилась.

– Знаешь какое-нибудь кафе поблизости? – спросил я.

– Есть одно… правда, я там никогда не была.

– Будешь. Веди.

А затем, я оглянулся. За нами шла троица парней. Увязались они следом сразу после училища. И что-то мне подсказывало, вряд ли они были будущими врачами. Слишком хулиганские лица. Мы вошли в кафе, они тоже. Я не подал виду, что заметил их. Ане не стал ничего говорить. Помог ей снять пальто, повесил его на вешалку около входа, следом свое, и мы подошли к прилавку.

Витрина пестрела сладкими обещаниями: булочки, пирожные, трубочки с кремом, словно выстроились на парад перед сладкоежкой. Глаза разбегались. Я окинул взглядом это изобилие и, обращаясь к Ане, произнес:

– Выбирай, что хочешь. Я угощаю.

Она недолго думала:

– Булочку с маком. И чай.

– Только и всего? – удивился я.

– Да, – кивнула она.

Не стал настаивать. Взял ей булочку, усыпанную маком, как будто кто-то щедро посыпал ее звездами, и стакан чая. Себе же набрал целую гору: трубочку с заварным кремом, розовое пирожное, плюшку. И, конечно, чай. В стеклянном стакане, помещенном в металлический подстаканник – классика жанра, как в поезде дальнего следования.

Мы расположились за столиком у окна. Кафе было небольшое, простое, со скромным интерьером. Белые стены, круглые столики со снежно-белыми скатертями, занавески на высоких окнах, словно невесомые облака. И все же, в этой простоте, в этой советской аскетичности, было что-то притягательное, уютное. Кажется, время здесь замедлило свой бег, и мы оказались в маленьком оазисе спокойствия посреди шумного мира.

Я поднял стакан с чаем.

– За зачет! – произнес я тост и отпил чай.

Между глотками скользнул взглядом по нашим соседям – тем самым парням. Они расположились через стол от нас, который стоял за спиной Ани. Она едва заметно кивнула, отхлебнула чая и, уткнувшись подбородком в ладонь, уставилась в окно. В ее глазах читалась не радость, а какая-то странная обреченность.

– Все позади. Забудь этот день, как страшный сон, – сказал я.

Аня вздохнула, звук вышел короткий, горький.

– Грустно немного. Не честно сдала. Это нехорошо.

–А было бы лучше не сдать? – спросил я, стараясь разрядить обстановку.

Пожала плечами.

– Теперь можно спокойно заняться латынью. Без спешки. Тогда твоя совесть будет чиста, – сказал я и попробовал трубочку. Не дурно.

– Где только взять на это время.

Я усмехнулся. В ее словах слышалась неподдельная усталость.

– Ты говоришь как министр – вся в делах, – заметил, наблюдая, как она потягивает чай.

– Не министр я, а просто студентка. Времени и, правда, нет. Мне и на гимнастику надо, и на фортепиано, и на практику. Где ж тут время на латынь взять?

– Ничего себе график! И впрямь много всего. А что за гимнастика?

– Спортивная. У меня первый разряд. Отец хотел, чтобы я стала кандидатом в мастера спорта, но я выбрала учебу.

– А я вот боксом занимался. Правда недолго, всего полгода. Но кое-что научился. А ты не думала что-то убрать? Например, гимнастику? Чего-то ты уже добилась в ней. Если не планируешь расти дальше, зачем ходить?

– Вот и я так считаю. И мама. Но мой отец… у него другое мнение. Он говорит, что хочет сделать из меня советского человека. Чтобы я не была такими, как те… которые ему по работе встречаются, – вздохнула Аня, с тоской глядя куда-то в сторону.

– Он же у тебя в милиции работает?

– Да.

– А кем?

– Следователем.

– Просто он желает тебе добра.

Аня кивнула и откусила кусочек от булки.

– Вкусно. Спасибо, – поблагодарила она.

– Не за что. Прости за вопрос… а сколько тебе лет?

– Двадцать. А тебе? – спросила она в ответ. Ее вопрос прозвучал для меня как выстрел в тишине. Я чуть не вздрогнул.

Что ей ответить? Сказать, как есть – 27? Или лучше соврать?

– Двадцать семь, – слова сами слетели с губ. Зачем врать? Лучше говорить правду.

– По тебе и не скажешь. Выглядишь моложе.

Помолчали. Казалось, что темы для разговоров закончились. Иногда такое бывает на первом свидании. Это неловкое молчание. Аня вытащила из уха наушник и стала рассматривать.

– Он все это время был у тебя? – удивился я.

Она подняла на меня взгляд, улыбнулась, и тут же вернулась к наушнику.

– Забыла о нем. Он такой маленький, – прошептала она, будто боясь спугнуть какое-то хрупкое существо. – Совсем не чувствуется. И без проводов. А где работает твой… дядя?

– В Москве. В НИИ. Недавно был у него в гостях, – сказал я, стараясь звучать как можно более убедительно. – Вот он мне и подарил его.

– Даже не верится, что такое можно изобрести! Без проводов… Как в нем голос слышно? Это же невозможно!

– Как видишь – возможно. Светила советской науки трудятся не покладая рук днями и ночами, чтобы на свет появлялись вот такие штуки! Можешь оставить себе на память. Дарю.

Не знаю, зачем я так сделал. Просто ее глаза, полные детского восторга, заставили меня улыбнуться внутри. В моем мире, перенасыщенным технологиями, подобные устройства уже никого не удивляют. Но в ее глазах я увидел нечто большее – отражение той эпохи, когда каждое изобретение было чудом. И в этот момент я понял, что подарил ей не просто безделушку, а частичку будущего.

– Спасибо! – пролепетала она. Насмотревшись на наушник вдоволь, она убрала его в сумочку. И, наверное, в первый раз за сегодня отважилась встретиться со мной взглядом. В нем не было ни стеснительности, ни застенчивости. Интерес? Да, пожалуй.

Аня скользнула взглядом по моей фигуре, задержалась на моем обручальном кольце, словно на странном символе. Затем ее глаза остановились на вешалке, где висело пальто. И в этом неспешном осмотре было что-то такое, что заставило меня насторожиться.

Неужели… неужели она догадалась, что я из будущего?

– Что? – спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал равнодушно. Она усмехнулась, и в этой улыбке мелькнуло что-то такое, чего я не мог понять.

– Так странно, – произнесла она, не отводя от меня взгляда. – Мы в этом кафе, хотя даже не знакомы. Второй день только. А ты меня опять выручаешь.

– Вообще-то мы знакомы третий день.

– Нет, второй.

– А разговор по телефону?

– Не считается.

– Считается, – кивнул я и улыбнулся. Этот спор меня забавлял. И ее – тоже. Своего рода игра. Она улыбнулась и отпила чай.

– Ты, наверное, не местный? – спросила Аня.

Я почувствовал, как за моей спиной нарастает невидимая стена напряжения. Опять эти вопросы! Может, она все-таки догадалась, кто я? Только боится об этом сказать? Нет, вряд ли. С чего бы ей догадаться?

– Не пойми, не правильно, – продолжила она. – Просто на наших ребят ты не похож…