Текст книги "Чистодел"

Автор книги: Александр Шувалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 17 Восток – Запад

В аэропорту я занял место в конце хилой очереди у кассы, потом отошел в сторонку, достал телефон и принялся набирать номер, засевший в памяти. Тот самый, по которому незадолго до преступления с наказанием так мило пообщался с автоответчиком. Если ситуация повторится, то мой путь будет лежать на восток, поближе к океану. Там сейчас полно разного и мутного народа. Постараюсь среди него затеряться. А там посмотрим.

– Ну и что? – раздалось на том конце виртуального провода аж после восьмого гудка.

– Привет, это я. – Интересно, помнит ли она, кто такой этот самый «я», который трезвонит в три часа утра по московскому времени.

– Привет, – машинально отозвалась Дина и вдруг радостно провизжала: – Ты? Где тебя черти носили, дурья башка?

Я очень сомневаюсь в том, что Дина – ее настоящее имя.

Три года назад, когда мы с этой милой девушкой еще состояли в кадрах ГРУ, нам довелось провести некоторое время в одной европейской столице, прикидываясь молодоженами. Мы так и делали, шлялись в обнимку по городу, старательно целовались на всех мостах через мутную реку, а их там, дай бог памяти, аж восемь, ужинали при свечах. Ночевали в номере с одной-единственной кроватью королевских размеров. И как-то сами не заметили, как глубоко и искренне вошли в роль, полностью поверили в предлагаемые обстоятельства.

Нашей основной работе эта внезапно вспыхнувшая любовь-морковь ничуть не помешала. Он так и не понял, когда и как его убили. Дорого и со вкусом упакованный джентльмен средних лет. Очень старающийся выглядеть истинным англичанином, но не имеющий никакого отношения к этому народу.

Он деликатно отвернулся и прошел по коридору отеля мимо парочки, слившейся в страстных объятиях. При этом джентльмен, конечно же, вдохнул немного аэрозоля, распыленного мной из крошечного баллончика. Этот господин открыл электронным ключом дверь и вошел в свой номер. Через три дня он вдруг помер. Никто так и не понял, почему вдруг приключилась такая беда.

Мы постояли еще немного, старательно задерживая дыхание. Сами понимаете, работать в интересах конспирации нам пришлось без противогазов. Потом молодожены помчались к себе заглатывать специальные таблетки, дабы не составить компанию будущему покойнику.

За участие в этом душегубстве благодарное Отечество удостоило Дину ордена. А она в качестве алаверды ушла в отставку и очень даже правильно сделала. С таким характером, как у этой милой барышни, надо брать на абордаж купеческие парусники в южных морях или грабить почтовые поезда на Диком Западе, а не просиживать нижнюю часть верхней одежды на государственной службе.

Эта хренова авантюристка ушла, значит, на вольные хлеба и с головой окунулась в новую работу. Настолько живую и увлекательную, что мне пришлось пару раз ей помочь. Однажды просто советом. Потом, когда девушка по природной живости характера упорола серьезный косяк, я даже слегка поучаствовал лично. Обошлось, слава богу, без мокрых дел и даже злостной уголовщины. Почти.

Наша любовь меж тем постепенно перетекла просто в дружбу. Видеться мы стали реже, раз-два в месяц, обычно по пятницам, в ее квартире. Встречались и сразу начинали дружить. До понедельника, без взаимных обязательств и лишних вопросов. Мы не интересовались, как кого зовут на самом деле и каким делом в настоящее время занят каждый из нас. Она так и осталась для меня Диной, а я для нее – Артемом.

– Где тебя черти носили, дурья башка? – заорала мигом проснувшаяся Дина.

– Везде.

– А вообще как оно?

– Понимаешь, – загоревал я. – Тут такое дело… В общем, меня обокрали, теперь ни денег, ни документов.

– Ух ты, – посочувствовала она. – А?..

– И жена, сука такая, из квартиры выгнала, – продолжил плакаться я. – Хоть под мостом живи.

– Хреново.

– Точно, – согласился я. – Что теперь делать? Ума не приложу.

– Как это что? – искренне удивилась Дина. – Приезжай, что-нибудь придумаем. Ты где сейчас?

– Еще там.

– А когда будешь уже здесь?

– Через пару дней.

– Жду.

Вот и прекрасно. Если есть на планете место, где меня ждут, то туда я и полечу. То есть сперва в город на Неве, а там посмотрим.

Я дождался, пока освободится место у окошка с надписью «Билеты», протянул паспорт в ярко-зеленой обложке.

– На ближайший рейс до Питера, пожалуйста.

Кто не рискует, тот так и проживает жизнь, не познав вкуса шампанского. К чему это я? Да к тому, что те благоразумные граждане, которые не имеют дурной привычки рисковать попусту, на деле употребляют все-таки не благородный пенный напиток, а обычную плебейскую водчонку. Они пьют ее на могилах молодых и лихих персонажей, безвременно ушедших из жизни. Осторожность – сестра успеха. Когда начинаются непонятки, она становится еще и его матерью, а заодно и отцом.

А их, этих самых непоняток, у меня сейчас как у дурака махорки. Почему и зачем, спрашивается, сразу после выхода на волю меня попытались прихватить, пусть и совершенно по-дурацки, а потом вроде как оставили в покое?

За время странствий по суше и воде на глаза мне не попалась ни одна красивая фуражка с красным околышем. Ни тебе вертолетов в воздухе, ни патрульных катеров, ни сетей поперек реки. Да и здесь, в аэропорту, что-то тоже не наблюдается фото с моей физиономией на стенде «Их разыскивает милиция», пардон, уже полиция, нарядов в форме и глазастых топтунов в штатском.

Складывается такое впечатление, что всероссийское сафари на меня вдруг закончилось, не успев толком начаться. Это напрягает.

Я пропутешествовал в обществе любителей умеренного экстрима всего двое суток. За это время там произошли события, достойные пера гения.

Наутро после той первой, поистине волшебной ночи я проснулся совсем один. Моя недавняя любовь уже вовсю окучивала воина Гришу. Она вилась вокруг него как пчелка, заботливо вытирала пот со лба, отпаивала чаем с ложечки. Герой сразу всех войн, ужравшийся накануне в хрустальные дрова, валялся подле костра в позе срубленной кокосовой пальмы и тихонько постанывал. Девушка бросила на меня всего один лишь колючий взгляд, и мне сразу стало понятно: «Все».

Какое, однако, емкое слово. Мне уже довелось в этом убедиться много лет назад, еще в той, позапрошлой жизни. В те давние времена я не был ни только что откинувшимся уголовником, ни душегубом, оберегавшим высшие интересы государства, а всего-навсего служил ванькой-взводным в отдаленном гарнизоне.

– Все! – проорал дурным голосом старлей, ротный из нашего батальона, попавшийся мне навстречу.

Он захохотал как Мефистофель из оперы, обнял меня так, что кости затрещали, и тут же пригласил вечерком к себе на рюмку чаю с баранками. В компании хорошо и не очень знакомых военных, а также развеселых и весьма покладистых, девчонок с узла связи.

У товарища приключилась беда. Законная супруга, вдохновенно отравлявшая ему жизнь, вдруг решила его бросить. Она собрала вещички и укатила к маме в Нижний Тагил.

Через неделю-другую мы опять столкнулись у штаба. На сей раз старший лейтенант был бледен и задумчив.

– Все! – ответил он на мой невысказанный вопрос, безнадежно махнул рукой и побрел куда глаза глядят – то ли топиться, то ли служить Отечеству.

Я потом узнал, что не успел он толком насладиться трагедией, свалившейся на него, как жена вернулась, причем не одна, а с мамой, то есть любимой тещей потерпевшего.

Все последующие сутки Клара провела с Гришей. Поутру она решительно переключилась на толстяка, самопровозглашенного командора нашей армады.

Мне стало интересно, как поступит эта нежная девушка на следующий день. Она пойдет по второму кругу, так как представителей сильного пола, не побежденных ею, уже не осталось, либо переключится на дам?

Узнать это мне помешала новая Троянская война, развязавшаяся вдруг на берегу реки. Начал ее все тот же безутешный блондинчик. Он подскочил к воркующей парочке и с криком «Подлец!» треснул интеллигентным офисным кулачком толстяка по носу. Тот всхлипнул, взвизгнул, упал на обидчика и придавил того пузом.

Отставник любовного фронта Гриша, как и подобает герою, не остался в стороне. Он встал с камушка, подошел поближе и, ни слова не говоря, молча и решительно зарядил коварной Кларе в глаз. Да так, что та отлетела на пару метров и едва не угодила головой в костер.

Четыре дамы, радостно кудахтая, расселись рядком на бревнышке и принялись наслаждаться бесплатным зрелищем. Для полного счастья им не хватало только попкорна и диетической пепси.

Боевые действия меж тем развивались стремительно. Блондинчик извернулся и впился зубами в бок противника. Клара на удивление быстро оправилась от нокдауна и огрела обидчика по бритой башке сковородкой. Над рекой разнесся звон, вполне себе мелодичный.

Все вдруг призывно посмотрели на меня. Дескать, что стоишь, давай, присоединяйся, принимай посильное участие.

Увы, я не пожелал ни избивать кого бы то ни было в войне за прекрасную Клару, ни огребать самому. Потому позорно дезертировал с театра военных действий, забросил рюкзак в лодку и с энтузиазмом заработал веслом.

Ближе к вечеру я причалил к берегу, перекусил, избавился от плавсредства и опять перешел в пехоту. Протопал километров пять, на сей раз бодро и весело. Заночевал на опушке по соседству с эротически настроенной парой, обитавшей в ярко-красной палатке. Встал с рассветом и продолжил путь.

Ближе к обеду я вышел на грунтовку, вместо приема пищи трясся в автобусе. Потом пересел в электричку. Вечером оказался в аэропорту. Там и поужинал. Без особого аппетита, скромно, всем, что было означено в меню.

Глава 18 Дремлет притихший северный город

Вылет несколько раз переносили то ли по метеоусловиям Буэнос-Айреса, то ли из-за отсутствия керосина. Я с удовольствием вздремнул бы минут триста-четыреста, но в самолете толком поспать не вышло. Разудалая компания заявилась на рейс в приятном подпитии, в полете ребята и девчата еще добавили, а потом веселились как уж умели, то есть очень громко.

В общем, в Пулково я оказался ближе к обеду, голодный и хмурый под стать погоде. Ну, здравствуй, что ли, Санкт-Петербург, бывший Ленинград! Родина трех революций, двух президентов, дай бог им здоровья, бесконечных унылых дождей и тягомотных телесериалов, так похожих на настоящую жизнь. Особенно если не всматриваться.

В относительно чистом туалете я умылся и побрился. Потом разорвал паспорт на мелкие кусочки и отправил их в автономное плавание в унитаз. Я несколько раз спустил воду, тут же перестал быть Васьковским Александром Вениаминовичем, гордо проигнорировал такси и сел в автобус.

С документами, скажу честно, мне здорово повезло. Накануне я раненько утречком подкрался на цыпочках к той самой красной палатке, осторожно заглянул вовнутрь и обнаружил там два тела, совершенно не одетых, разнополых и валявшихся друг на дружке. Сон срубил их так же внезапно и безжалостно, как топор юную березку.

Я аккуратно пошарил в рюкзаках и обнаружил, кроме всего прочего, тридцать тысяч рублей и пару паспортов. Спящие граждане, как выяснилось, состояли в законном браке, но не между собой, а с некой гражданкой Васьковской Н. В. из Ярославля и гражданином Карпухиным А. К. из, надо же, Вязьмы.

Я раскрыл один из паспортов, тот самый, в ярко-зеленой обложке, глянул на фото, аж вздрогнул и внимательно посмотрел на спящего мужичка. Тот как будто что-то почувствовал, дернулся и опять захрапел.

Я вернул деньги на место, документ засунул себе в карман и принялся быстренько переставлять ноги, благодаря судьбу за нежданный щедрый подарок. Вслед мне несся громкий высокохудожественный храп, теперь уже на два голоса.

Не скажу, что достопочтенный господин Васьковский, верный муж чужой жены, походил на меня как родной брат-близнец, совсем нет. Просто личико у этого Казановы из Ярославля, почти моего ровесника, оказалось на удивление блеклым, скучным, как парламентский вестник, и абсолютно невыразительным, трудно запоминаемым, зато легко и с удовольствием забываемым.

Совсем как у меня. А ведь когда-то, до того как стал мокрушником, был я парнем очень даже симпатичным. «Красавчик!» – громко шептали гарнизонные дамы и наперебой строили мне глазки.

«Непорядок!» – сказали в конторе, принимая меня на службу, и тут же решительно направили куда надо. Скальпель пластического хирурга сотворил чудо. Назвать мою физиономию привлекательной теперь способен только человек с сильно развитым воображением. Или просто шутник.

Я запил огненно-горячим чаем средней паршивости неожиданно вкусные пельмени, по-моему, даже с мясом, с удовольствием выкурил сигаретку и принялся убивать время. Прогулялся по городу, благо дождь прекратился, поглазел на расконвоированных прохожих, сходил в кино.

Потом я слегка обновил гардероб, приобрел по случаю шикарные портки с без малого дюжиной карманов и разными прибамбасами. Здесь в таких полгорода ходит.

Я поужинал в ресторане, прошелся по набережной, выгулял модную обновку. Потом засел в кафе. Пил чай, листал глянцевый журнал, оставленный кем-то.

Ближе к полуночи я занял место в автобусе до Москвы, забросил сумку на полку и тут же уснул. Через восемь часов вышел в Твери и пересел на электричку.

В полдень я наконец-то приехал туда, откуда полтора года назад был вывезен под конвоем. В столицу нашей Родины, город-герой Москва, как говаривал когда-то мой комбат.

Все начинается с самого начала. Эти уроды хотели войну, они ее получат. По моим губам извилистой змейкой проскользнула та самая улыбка, которую в свое время так боялись все без исключения пенсионеры и инвалиды детства, проживающие в нашем районе.

Шучу, конечно. Не будет никакой войны, хватит с меня подвигов и приключений. Раздобуду паспорт, одолжу у подружки Дины деньжат до лучших времен. Укачу куда-нибудь в зарубежье, ближнее или даже дальнее, как уж получится, и залягу на дно до тех самых пор, пока все обо мне не позабудут. Рано или поздно это все равно произойдет.

Мне, наивному дураку, не дано было знать, что мои приключения только начинаются. Следы из поганого прошлого по-прежнему тянутся за мной, как пыль за народным ополчением. Здорово сказано, правда? Жалко, что не я это придумал.

Куплет четвертый КАК ЛЮБЛЮ Я ДОМОЙ ВОЗВРАЩАТЬСЯ

Ближнее Подмосковье, все тот же июнь 2012 года, дождь

Тьма, пришедшая со стороны села Пятихатки, накрыла столицу вместе с областью. Небо заволокло тучами, весьма жуткими, лилово-багровыми, цвета свежего синяка под глазом. Природа затихла в ожидании дождя. Вскоре он пролился. Это был даже настоящий ливень.

Жара, надоевшая всем и каждому, стремительно отступила на заранее подготовленные позиции. Стало прохладно.

По этому случаю недавние компаньоны, мокрушник Костя и следак Толя, растворили все окна и уселись за стол. Ужин проходил в традиционном русском стиле, то есть с водочкой и под огурцы. Разумеется, малосольные.

Сотрапезники бодро опрокинули по первой. Не успела она заскучать в желудке, как следом пошла вторая. Мужики закусили чем бог послал, опять разлили прозрачный нектар по граненым рюмашкам, совсем небольшим, вместимостью чуть менее половины стакана.

– Хорошо-то как! – заметил Толя, сладко потянулся, отточенным движением наколол на вилку крошечный пупырчатый огурчик и с хрустом сжевал его. – Красота!

– Не вижу повода для радости, – буркнул Костя. – Парня-то мы упустили.

– Вот и хорошо, что не видишь, – бодро отозвался отставной чекист. – Значит, и ему невдомек.

– Поясни, – заявил Костя, поднял рюмку на уровень глаз, полюбовался ее содержимым, отсалютовал собутыльнику, сидящему напротив, и умело перелил водочку в глотку.

– А сам не врубаешься? – спросил Толя, тоже выпил и экономно занюхал корочкой.

– Нет.

– Все просто. – Бывший сотрудник компетентных органов намазал на хлеб масло, положил сверху ложечку мелкозернистой красной икры, отправил эту прелесть в рот, неторопливо прожевал и продолжил: – Мы его обыграем, точнее сказать, уже почти сделали это.

– Как?

– На классе, – отозвался Толя, глотнул нарзана из запотевшей бутылки темно-зеленого стекла, вытер губы бумажной салфеткой. – И на голой технике. Точно так же, как «Барселона» – ивановский «Текстильщик». – Он опять наполнил рюмки.

– Интересно. – Костя откинулся на стуле. – Парень-то как в воду канул. Мы даже не знаем…

– Это ты не знаешь, – сказал Толя, потянулся было за рюмкой, но решил повременить. – Говори за себя.

– А ты, значит…

– Да, конечно. – Толя по-доброму улыбнулся. – Все просто, как дважды два в первом классе. Пассажир едет сюда. Скоро встретимся.

– Все равно не понимаю.

– Вот и отлично, значит, и он не врубится. – Толя цепко ухватил рюмку за ножку. – Давай-ка лучше, дружище, выпьем.

– За что?

– А за то. – Рюмки с хрустальным звоном встретились и тут же устремились туда, где их так ждали. – За начало и завершение. За то, что скоро станем мы с тобой очень, мягко говоря, зажиточными. – Толя закусил водочку маслинкой. – Какая прелесть! Попробуй, настоятельно рекомендую.

– Как у тебя все просто. – Костя прислушался к дружескому совету, сжевал маслинку и признал: – Да, действительно неплохо.

Чекист-расстрига налил себе лично, тут же принял, запил водичкой и заявил:

– А самое главное в том, что мы с тобой вставим хорошее перо в задницу тем ворюгам. Если бы ты только знал, как я их ненавижу за все то, что они сделали со страной, да и со всеми нами. – Толя опять наполнил свою посудинку, выпил и добавил: – А себя презираю.

– За что?

– За то, что позволил им сотворить все это.

– Надо же! – Костя усмехнулся. – Как красиво заговорил-то.

– Извини. – Толя несколько раз с силой потер руками лицо. – Что-то накатило. Ладно, парня-то мы с тобой оформим, не проблема. А вот потом…

– Что потом?

– Потом ваш выход, маэстро. – Толя забросил в рот сигарету и щелкнул зажигалкой, старенькой потертой «Зиппо». – Твоя очередь показать класс.

– Что ты имеешь в виду?

– Не хочу проблем, – пояснил Толя неожиданно трезвым голосом. – А это значит, что потребуется устранить их источник, образно говоря, расчистить поляну.

– От кого?

– От всех, кто имеет хоть какое-то отношение к теме.

– Даже?..

– Обязательно.

– Ничего себе.

– А ты как думал? – с прищуром спросил бывший следователь. – Для того я и взял тебя в долю. Ты, главное, потом вовремя остановись.

– Постараюсь.

– Очень на это надеюсь.

Какой-то странный разговор, имевший место чуть позже

– Ну?..

– Выпивают, закусывают, разговоры разговаривают.

– Это все?

– В ближайшее время возьмутся за дело.

– Вот с этого и надо было начинать.

Украина. Киевская область. То же самое время, то есть часом раньше, но исключительно по политическим мотивам. Опять же дождь

Это небольшое село приткнулось в полусотне километров от столицы незалежной. На его улицах стояли справные беленые хаты и каменные дома, некоторые в два этажа, неказистые снаружи и очень даже ничего себе изнутри.

В таких местах издавна привыкли селиться украинские чиновники среднего и чуть ниже ранга, все те, кому не по чину была Конча-Заспа и прочие элитарные поселки, предназначенные для знати. Эти трудолюбивые, незаметные глазу слуги народа из последних сил десятилетиями тянули лямку государственной службы. Они были неподвластны политичеcким катаклизмам и разным там свежим ветрам перемен, с удивительным постоянством сдувающим в никуда вельмож, толпящихся у подножия трона. По-ленински скромные, осмотрительные люди.

Их коллеги из великой державы, расположенной чуть севернее, не успев как следует хапнуть, тут же открывают счета в Швейцарии, покупают на честно заработанные деньги квартиры в Майами, штат Флорида, и возводят палаццо в ближнем Подмосковье. А потом, когда их берут за задницу в тех же дворцах, они только и могут, что сделать морду ящиком и жалобно блеять: «Не тридцать седьмой год, в натуре!»

Этим они серьезно, едва ли не до слез огорчают высших руководителей помянутой державы и вызывают в широких народных массах нешуточную ностальгию по тому самому тридцать седьмому году. А также по усатому человеку в шинели и сапогах, правившему страной в те дивные времена.

А эти, живущие чуть южнее, избегают показного блеска. Добро, нажитое непосильным трудом, они по старинке хранят у родни под Полтавой, ютятся всем семейством в пятикомнатной халупе, стоимость которой никак не превышает совокупный доход семейства. Максимум за двадцать лет. С премиальными.

На крыльцо одной из таких хат вышел худощавый мужик среднего роста, совершенно седой, простоватый с виду, вылитый механизатор на заслуженном отдыхе. Он уже миновал ту самую грань, отделяющую пожилого человека от старика. Давайте так и будем его называть.

Старик дотянул до фильтра сигаретку, аккуратно загасил окурок в банке из-под бычков в томате, постоял немного на крыльце, глядя куда-то сквозь дождь. Потом он вернулся в хату и присел за стол к ноутбуку. Длинные худые пальцы с непостижимой быстротой запрыгали по клавишам.

– Попался, паршивец! – удовлетворенно произнес старик, вытер платком лицо, взмокшее, несмотря на прохладу, закинул руки за голову и о чем-то надолго задумался.

Потом он закряхтел, нагнулся, достал из нижнего ящика стола телефон довольно странного вида, подсоединил его к ноутбуку и опять застучал по клавишам. Через минуту старик набрал номер и дождался соединения.

– Алло, – прозвучал удивленный голос.

Абонент явно не мог взять в толк, кто это и откуда ему известен номер, доступный лишь узкому кругу доверенных лиц.

– Привет, это я. – Голос старика звучал хрипло, как будто спросонья.

– Ты что, из Канады звонишь? – Трубка у собеседника тоже была явно не из тех, которые можно прикупить в любом подземном переходе.

– Во-первых, здравствуй, – сказал старик и опять пробежался по кнопкам клавиатуры.

– Извини. У вас там вечер или еще утро?

– Тропический мороз, – ответил старый конспиратор и хмыкнул. – Давай-ка к делу. Ты сможешь мне помочь?

– Лично я, сам понимаешь, – нет, но что-нибудь постараюсь придумать.

– Спасибо! – с чувством проговорил старик.

– На здоровье, – ехидно прозвучало в ответ. – Учти, это стоит денег. Кстати, ты уже в Сингапуре.

– Такой уж я непоседа, – съехидничал в ответ дедок.

– Позвони через пару дней в это же время.

– Как скажешь.

Два дня спустя. Ближнее Подмосковье, только совсем другой его район

Ливень закончился ночью. Так же внезапно, как, собственно, и начался. Он одарил Подмосковье приятной прохладой и мерзкой грязью.

В ней-то с непередаваемым удовольствием и вывозился здоровенный американский бульдог по имени Малыш во время утренней прогулки в парке. Наглый пес изгваздался от кончиков ушей до самых когтей и наоборот. Установить его природный окрас теперь было никак невозможно.

Поэтому хозяин сразу же по возвращении домой погнал Малыша в ванну. Сперва тот почему-то никак не хотел лезть туда, а потом не пожелал ее покидать. Валялся себе на спине, подставляя грудь и пузо под струи воды. А когда теплый дождик закончился, пес затребовал продолжения банкета.

– Малыш, у тебя вообще совесть есть? – Ноль внимания в ответ. – Я что сказал? – Пес чуть отвернул башку и, не закрывая глаз, громко захрапел, дескать, обращайтесь в письменном виде и позже.

– Значит, так! – Влад сурово насупил брови. – Завтра ты остаешься дома, а я еду на дачу… – Он не успел договорить, как Малыш вскочил и принялся энергично отряхиваться.

Потом они завтракали, причем сначала исключительно хозяйскими харчами. Свою порцию каши с мясом лучший друг человека оставил на потом, справедливо полагая, что Влад из его миски есть не будет. Малыш присел рядом с хозяином и с трагическим видом уставился в окошко. Он не лаял, не скулил и не клянчил, просто тонко намекал, что неплохо бы поделиться, и, конечно же, не остался без вкусненького.

Вы встречали хоть одного собачника, способного жрать в одно лицо и не угостить собственного любимца? Лично я нет.

Пока Влад наслаждался первой утренней сигаретой под кофе, пес в мгновение ока смел все, что было в миске, облизнулся и вопросительно посмотрел на хозяина.

– Пошли, что ли. – Влад забросил посуду в мойку, поставил на поднос кофейник с чашкой и сахарницей, добавил туда же пепельницу.

Парочка переместилась в кабинет. Малыш улегся на диван. Влад включил компьютер, дождался, пока засветится экран, подвел стрелку к папке с названием «Предатель», закурил и вздохнул.

Наступал тот самый момент, который представители творческой интеллигенции, освоившие полный курс средней школы, именуют волнительным. Автору предстояло прочитать и оценить то, над чем он как проклятый горбатился последние четыре месяца и завершил работу две недели назад. Все последующее время его нетленка вылеживалась, дозревала сама по себе.

Влад должен был оценить свой труд с точки зрения читателя, какие-то моменты убрать, другие, напротив, добавить. Исправить ошибки и опечатки, сгладить нестыковки, словом, причесать текст.

Его палец завис над верхней левой клавишей мышки, и тут, прямо как в романе, пронзительно заверещал телефон.

Малыш пулей сорвался с дивана, метнулся в прихожую и вскоре вернулся с мобильником в зубах.

– Мерси, – скорбно промолвил Влад, вытащил аппарат из акульей пасти четвероногого секретаря-референта, глянул на экран и опять вздохнул, потому что не ответить никак не мог.

Звонил старый друг.

– Да.

– Привет, писатель, – пророкотал знакомый баритон. – Не помешал?

– Здорово, Скороход. Помешал, но не так чтобы очень. Слушаю.

– Как дела, золотое перо разведки?

– По-разному, – честно ответило это самое перо.

Влад Дорохов, отставной подполковник, которому не повезло, то есть всего лишь майор. Оперативник ГРУ, спец по пикантным делам.

Он снял с плеч погоны, невидимые миру, и продолжил заниматься тем единственным, что неплохо умел, а именно проведением тех самых острых операций. Только теперь не за скромное денежное содержание с гомеопатическими надбавками «за испуг» от государства, а для тех, кто заказывает музыку и как следует приплачивает оркестру. С тем же постоянным успехом, как и раньше.

Два года назад он провел очередную акцию, а потом вдруг взял и круто изменил свою жизнь. Бросил, к чертовой матери, весь этот героизм с экстримом. Уселся за стол и принялся сочинять книги. Обзавелся псом. Вернее, сначала Влад подобрал пса и назвал его Малышом, а уже после этого произошло все остальное.

Любовными романами или фантастикой он не баловался, но писать о том, что Влад знал досконально, ни в коем случае не следовало. Поэтому он врал напропалую, изредка добавляя в тесто сказок изюминки из того, что на самом деле имело место быть с ним или еще кем-нибудь.

Первый опус, вышедший из-под его пера, Влад направил в издательство, выбранное наугад. К величайшему изумлению молодого талантливого автора, книгу приняли, напечатали и даже заплатили копеечный гонорар. А потом позвонили: и предложили прислать что-нибудь еще.

Он прислал, они опять напечатали. Постепенно Влад стал широко известен в узких кругах, вкусил, что называется, славы, удостоился самых разных рецензий. Кому-то чтиво его! выпечки явно нравилось, а кто-то, наоборот, ругательски его ругал, утверждал, что автор – лох чилийский, в разведке ни дня не служил и вообще очкарик.

– Прочитал на днях твой недавний шедевр, – меж тем продолжил человек со странной кличкой Скороход.

– И как?

– Неплохо, – пролил собеседник рюмочку бальзама на ранимую душу творца. – Честно говоря, не ожидал.

– Спасибо! – с чувством проговорил Влад. – Я старался.

– А когда кино снимут?

– Понятия не имею, – задушенным голосом ответил автор и вмиг опечалился.

С киношниками у него действительно приключилась интересная история. Сразу после выхода второй книги на него насели какие-то продюсеры, вытащили на встречу, в ходе которой наговорили много приятного, улыбались, восхищались, осыпали, как плечи перхотью, похвалами. И вдруг предложили навалять сценарий по интересующей их теме.

«Я же не умею», – заявил тогда Влад.

«А сейчас никто ни хрена не умеет, – утешили его эти господа. – Вы пишите».

Он посидел, подумал, к собственному удивлению, за неделю что-то соорудил, отослал и принялся ждать. Буквально через три дня продюсеры отозвались. Мол, белиссимо, первая кнопка в полном восторге, приступаем немедленно!

Они тут же пропали, а через месяц прислали письмо. Дескать, у нас тут появилась совершенно убойная идея. Давайте-ка быстренько – а то конкуренты перехватят! – изобразим сценарий о простом русском парне, к примеру Васе Пулкове, майоре ГРУ или внешней разведки, без разницы.

По задумке продюсеров этот герой без страха и упрека должен был сидеть нелегалом в Штатах и воровать с двух рук тамошние ядерные секреты. Заодно и ракетно-космические. В одно прекрасное утро он обязан был проснуться и почувствовать себя не самим собой, Васей Пупковым, а вовсе даже Джоном Смитом, агентом ихнего ЦРУ. За одну-единственную ночь коварные империалисты полностью изменили сознание бравого майора. Они облучали несчастного чем-то ужасным через мобильный телефон или утюг.

Влад прочитал эту прелесть и забился в конвульсиях, да так, что едва не разбил физиономию о клавиатуру. На этом его роман с кинематографом завершился. С тех пор никто не тревожил Влада звонками и не отвечал ему, когда он сам пытался выйти на связь. Такие вот дела.

– Не знаю, – печально проговорил автор. – Хрен их там поймешь.

– Ну и ладно, – подвел итог Скороход и осведомился: – Так ты сейчас очень занят?

– А что? – Владу очень хотелось заявить, что у него дел по горло, бросить трубку и наконец-то начать работать.

Но мало ли чего нам хотелось бы. Можно подумать, десять лет назад тот же Скороход, он же Сашка Григоренко, тогда еще капитан из его отдела, так уж горячо желал нырять с головой в дерьмо и вытаскивать оттуда майора Дорохова. Но он именно так и поступил, очень многим, кстати, при этом рискуя.

– Надо бы пересечься.

– Где и когда? – сухо спросил Влад, выключая компьютер.

– Через три часа в той самой харчевне. Успеешь?

– Уже еду, – сказал писатель, плеснул в чашку кофе и выпил его как водку, залпом.

Потом он встал и пошел одеваться, матерясь сквозь зубы. Немалый жизненный и профессиональный опыт подсказывал Владу, что его опять втравливали во что-то, пахнущее довольно дурно. С непонятными последствиями.

На месте встречи он устроился у окошка, заказал импортной минеральной воды без газа, зато с лимоном и принялся глазеть в стекло, ни о чем таком не думая. Влад просто сидел и ждал.

Вскоре ко входу в кафе подрулила черная «Волга» казенного вида. Забавный толстячок в светло-серой рубахе-распашонке с ощутимым трудом выбрался с заднего сиденья и захромал к дверям, грузно опираясь на палку.

– Привет! – Влад приподнялся и протянул руку.

– Сколько лет! – Сашка уселся за стол, отставив в сторону правую негнущуюся ногу.