Текст книги "TiHKAL"

Автор книги: Александр Шульгин

Соавторы: Энн Шульгина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

ГЛАВА 19. ТРИ ФОТОГРАФИИ

(Рассказывает Шура)

Холлихок Фарм – недавно открытое заведение, расположено на оконечности продолговатого острова, в проливе Джорджия между материковой частью Канады и островом Ванкувер. Его часто сравнивают с Эзаленом – похожим заведением на острове двести километров южнее Сан-Франциско, и хотя есть много различий, очевидно, что Холлихок Фарм создавали по образцу Эзалена.

Каждое лето там проводится серия конференций и встреч. Обычно они посвящены разным темам, представляющим проблематику Нью эйджа: самоанализ, толкование снов, опыты над сознанием – все то, что сейчас интересует людей, уставших от цивилизации. По образцу Эзалена здесь ведут натуральное хозяйство – выращивают все, что нужно для питания, и местная кухня не имеет себе равных. Залы для семинаров отделаны с большим вкусом, в большом фойе стоит рояль и всегда горит огонь в камине, комнаты для участников конференции выдержаны в спартанском духе. Рядом с домом – большой сад с огородом, который обеспечивает кухню продуктами. В саду все лето цветут цветы. Даже компост и канализация сделаны с таким умом и умением, что у их создателей можно поучиться.

Мы с Алисой прилетели туда на гидроплане из Сиэтла в августе 1988 года. Алиса летела в такого типа транспортном средстве всего второй раз. Когда-то мы сплавлялись по горной реке на плотах, и для того, чтобы добраться до отправной точки нашего путешествия нам нужно было воспользоваться шестиместным самолетом. Алиса немного нервничала и попросила сидеть у иллюминатора, но все места в самолете отвечали ее просьбе. Мне в тот раз предложили занять место второго пилота, так как когда-то давно я умудрился получить все необходимые знания для управления подобным самолетом. Я тешил фантазию, представляя, как бы я спас самолет в непредвиденной ситуации (например, сердечный приступ у пилота – и глупый пассажир, случайно знающий, как посадить самолет). Пока мы летели над горной грядой, я внимательно изучил панель приборов и не нашел только стрелку перегрева карбюратора. Я спросил, где она находится, и пилот объяснил, что в современных самолетах такой стрелки не бывает. После этого я решил не задавать больше вопросов и молча наблюдал, как пилот уверено ведет самолет, и иногда почесывает лоб острым концом штурвала. Приземление прошло так гладко, что мы его практически не заметили.

Но вернемся в Канаду. В один из последних дней конференции меня попросили провести небольшой семинар по связям между психохимией и процессами старения и восприятия времени. Я был вынужден признаться, что хотя все три темы меня очень интересуют, я никогда не задумывался о связи между ними. В конце концов, я решил, что старение и восприятие времени – уже достаточно обширная тема для лекции, и поэтому на этот раз я обойдусь без химии.

На семинаре присутствовала довольно большая аудитория, и в целом моя лекция прошла гладко. Я назвал ее "три фотографии", и построил конспект соответственно. У меня, конечно же, не было фотографий с собой, поэтому мне пришлось описывать их словами. По ходу описания выяснилось, что картинка на всех фотографиях одна и та же, только сняты они в разное время. Я обрисовал фотографии во всех деталях. На них были запечатлены люди разного возраста, от детей до стариков – по крайней мере три поколения.

На первой мне десять лет. Я в гостях в доме лучших друзей моих родителей. Хозяин дома – лектор сравнительной лингвистики Калифорнийского университета, насколько я помню со слов матери, его звали Рейко Раче. Он был внештатным сотрудником университета, знал шестнадцать языков, из них шесть – в совершенстве. Его считали дон жуаном. Ходили слухи, что он не может пройти мимо любой незамужней женщины. А иногда интересуется даже замужними. В центре фотографии непринужденно расположилась группа взрослых. Они что-то оживленно обсуждают. Все они – люди, достигшие успеха в жизни, люди, высоко стоящие на социальной лестнице. Слева от них на полу расположились дети – я среди них. Рядом со мной мои сестры Надя, Таня и Оля, мои двоюродные брат с сестрой Терри и Салли, и сын хозяина – Джимми. Мы играем в Монополию. В правом углу фотографии сидят старики – бабушки и дедушки – предыдущее поколение. Они не принимают участия в оживленной беседе. Их уважают как старейшин, прародителей, но в данный момент они не имеют влияния на происходящее. Я так хорошо запомнил эту картинку из-за того, что именно в этот момент я разработал математическую формулу подсчета шансов в Монополии, и теперь имел небольшое преимущество над сверстниками.

Та же самая картинка, но только через двадцать лет. Изменились декорации – на заднем плане кирпичные здания и аккуратные газоны – дело происходит в университете Колби штат Нью-Гэмпшир во время большой научной конференции. Теперь я – в самом центре фотографии, в окружении своих коллег. Все мы – восходящие звезды современной науки, и я стараюсь завести удачные знакомства, и может быть, эти люди помогут мне в моей научной карьере. За нами на лугу дети играют в мяч. Они приехали на конференцию вместе с родителями и не понимают всей важности данного собрания. А рядом, в углу фотографии, стоят старики – старая гвардия, ученые, сделавшие весомый вклад в современную науку. Мы уважаем их за научные достижения, но теперь они воспринимаются только как осколки далекого прошлого. Я очень рад видеть их на конференции, я признаю их заслуги и выражаю им свое восхищение, но я не с ними. Я среди тех, кто сейчас движет научный прогресс, и старики кажутся мне усталыми и скучными.

И, наконец, та же фотография здесь в Канаде. Те же группы людей, то же их расположение. В центре – молодые ученые-энтузиасты, стоящие на пороге великих открытий в области науки и психологии. Они определяют сегодняшнюю реальность и могут влиять на завтрашнюю действительность. Рядом с ними их дети. Я видел сегодня в фойе, как два мальчика играли от скуки в шахматы. Их сюда привезли родители. А я теперь среди тех, кого уважают за прошлые заслуги, но кто в данный момент не принимает участие в основной активности.

Какая интересная подборка фотографий: Беркли, Новая Англия и, теперь, Канада. Картинка одна и та же, только я в ней выступаю каждый раз в новой роли. Ничего, кроме моего положения на фотографии в принципе не меняется. Сначала я – ребенок, потом – главный герой, потом – сторонний наблюдатель.

Интересный подход к пониманию человеческой жизни. Многие рассматривают ее в постоянном движении: явление героя (или антигероя) понимается через его рождение, жизнь и смерть. Но можно смотреть на процесс истории, как на знаменитую картину Брейгеля, где слева – младенец, сосущий молоко матери, в центре – пьяный раздолбай, а справа – дряхлый, беззубый, сгорбленный старик. И человеческая жизнь – просто движение по этой картине слева направо. Только костюмы меняются, и всегда одни из них будут в моде, другие будут устаревшими или экстравагантными.

Пользуясь необычным преимуществом моего возраста, разрешите представить вам некоторые свои мысли. Я не выбирал эту роль. Я никогда не думал, что буду ее играть. Этого не было в моих планах. Но тихо и незаметно я пришел к своему нынешнему состоянию, и вот я перед вами.

Давайте посмотрим в глаза реальности. Мне уже не суждено лично участвовать в революции против тиранов, но я мог бы указать путь будущим революционерам с позиции хорошего знания истории, которого революционерам обычно не хватает. Я не смогу возглавить борьбу против ущемления наших конституционных прав, но я могу обратить внимание общественности на факты такого ущемления. Единственный способ отстоять наши права – активно бороться за них. Это дело молодых и сильных. Я могу только поддерживать их морально, напоминая о тех свободах, которые мы уже потеряли. В моем возрасте, оглядываясь на прожитые годы, я понимаю, что главное сейчас досконально разобраться в самом себе. Как сказал один философ: "Мудрость – искусство понимать других, а просветление – искусство понимать себя".

Именно с этой целью я занимался преподавательской работой в калифорнийском университете. Сколько человек я смог обратить в свою веру, и какой ценой? Люди, стоящие у власти, начиная с самых высоких постов (избранные или неизбранные диктаторы), до самых низких (местный начальник, выдающий торговые лицензии) управляют другими посредством внедрения своих собственных воззрений и предрассудков в виде законов. Но их успех иллюзорен, так как они всегда могут стать жертвами тех, кто претендует на их пост и сделает все возможное, чтобы его получить. Поэтому как бы ты высоко не забрался, всегда придется внимательно смотреть вниз на потенциальных конкурентов, чтобы вовремя их нейтрализовать. Один неверный шаг, и ты можешь потерять все. В конце концов, может найтись сумасшедший, один из миллиона, который внезапно объявит тебя исчадием ада и попытается уничтожить тебя физически. Всегда приходится учитывать этот небольшой, но реальный риск, поэтому приходится отказаться от личной жизни. А еще одна проблема заключается в том, что тебе всегда приходится действовать через подчиненных, и твое первоначальное мнение может быть серьезно искажено цепочкой исполнителей. С этим тоже приходится считаться.

Поэтому я всегда предпочитал быть учителем, а не руководителем. Меня больше устраивает общение лицом к лицу. Какое счастье, когда перед тобой полная аудитория молодых студентов с еще не сложившимися картинами мира, с еще не окаменевшими предрассудками! Я давал свой курс лекций с громадным удовольствием. Судя по ежегодным анонимным опросам, студентам он тоже очень нравился. Официальное название курса "судебная токсикология" подразумевала "ознакомление с основными процедурами анализа субстанций на наличие в них запрещенных или ядовитых химических веществ" – что звучит довольно скучно. Но на самом деле я собственным примером учил студентов радости познания. Предварительно я раздавал подробный конспект всего курса, поэтому на самой лекции я только спрашивал: "Есть ли вопросы по сегодняшней теме?", и обычно вопросов не было. После этого, оттолкнувшись от темы лекции, я заводил речь о совершенно других, более глобальных вопросах. Через несколько лекций студенты уже знали, что в конце каждого рассказа я вернусь к основной теме, и что я редко импровизирую. Почти всем этот "полет фантазии" нравился. Некоторые не могли привыкнуть к такому стилю и покидали нас, но на их место сразу же приходили другие, привлеченные слухами о "свободном курсе". Примерно двадцать лет назад, когда я только начинал свою работу в университете, мой класс насчитывал около десяти человек, но каждый год число росло. К тому времени как финансирование было урезано до такой степени, что мне пришлось отказаться от преподавания, в последний год, на мой курс записалось около ста студентов. И каждый год главное, чему я учил молодых людей, было относиться к органической химии как к искусству, а не к точной науке. На вводной лекции я обычно спрашивал студентов об их отношении к химии. Большинство говорили, что ненавидят ее. "Почему?" – спрашивал я. "Потому что нам ее преподают, как тренировку памяти. Пример обычного задания: к следующей неделе выучите страницы 89-146 и в понедельник будет контрольная по пройденному материалу". Студенты привыкли к компьютерным тестам: выбери правильный ответ и все такое прочее. Я же старался задавать такие вопросы, ответы на которые я сам не знал. Шпаргалки в этом случае бесполезны, правильный ответ нельзя найти в учебнике. Используй любые источники, и если что-либо будет неясно, смело обращайся ко мне, и я постараюсь поделиться своими соображениями о данном вопросе со всей аудиторией. И если вместо письменного экзамена можно провести лекцию – почему бы нет – принесите письменные ответы на следующей неделе.

– Но если мы будем пользоваться справочниками?

– Пользуйтесь чем угодно, главное, чтобы вы знали, где найти ответы.

Каждый год я начинал с того, что просил студентов усвоить несколько основополагающих принципов. Не просто выучить их наизусть, а осмыслить их, сделать частью себя. Усвоить их так, что через некоторое время, когда они станут неотделимы от вас, вы будете удивляться, что когда-то жили без них. Если это произошло – вам гарантируется отличная оценка. Если нет… Вряд ли я поставлю вам неудовлетворительную оценку, но, скорее всего, мы оба будем сильно разочарованы нашим общением. Эти принципы крайне просты, но в молодости требуются большие усилия, чтобы придти к их осознанию. Иногда мне кажется, что по-настоящему в них поверить можно только с возрастом. В любом случае, я стараюсь сделать их насколько возможно доступными для своих студентов.

Первый такой принцип: "невозможно ничего доказать". Например, считается, что Земля круглая, но опытным путем это доказать невозможно. Действуя от противного, можно провести целый ряд экспериментов, пытаясь доказать обратное, и по мере того, как они провалятся, теория о том, что Земля круглая будет подтверждаться. Но стоит одному из таких опытов не дать ожидаемых результатов, и все – гипотезу можно выбрасывать. Земля не круглая. Земля имеет другую форму. Ведь не забывайте, что еще совсем недавно считалось, что она плоская.

Фрэнсис Бэкон называл такой вид доказательства индуктивным. Выдвигая гипотезу, попробуй провести ряд опытов, которые бы ее опровергали. Если опыты провалятся, у тебя будет больше оснований считать гипотезу верной. Но все равно, она еще не доказана. Если очередной опыт сможет ее опровергнуть, придется искать другие гипотезы. Только неудачные попытки опровергнуть теорию могут привести нас к признанию ее истинности, других путей не дано. Однажды я был в гостях у одного высокопоставленного химика из FDA. За обедом он в числе прочего заявил, что марихуана не будет разрешена до тех пор, пока ее безвредность не будет полностью доказана.

– Но каким образом мы можем получить такие доказательства?

– Должен признать, я не вижу конкретного опыта, с помощью которого мы могли бы решить эту проблему.

– Так значит, марихуана никогда не будет разрешена?

– Выходит, так.

Прекрасный пример из Бэкона. Доказать безвредность марихуаны невозможно. Можно только не суметь доказать ее вред. Поэтому марихуана до сих пор запрещена, и такое положение, скорее всего, сохранится долгое время.

Еще одно неожиданное преимущество старшего возраста – это полная безнаказанность. Когда я был молодым профессором, меня серьезно занимали мелкие подробности темы лекции, но с возрастом детали уходят на задний план, и все большее значение принимает общая картина. Все подробности можно найти в учебниках и если интерес студентов не подогревать, они не станут искать их. Но с другой стороны, возможность более глобального подхода приводит иногда к ситуации, когда начинаешь задаваться вопросами: "А нужно ли вообще все это студентам?", "А зачем им это?" И через некоторое время ты сам начинаешь верить в свою бесполезность. Часто люди перестают активную работу, ссылаясь на усталость или на какие-либо проблемы. Дело в том, что, жалуясь, мы привлекаем к себе внимание, «нарываемся» на хорошее к себе отношение. Рамки творят реальность. Поэтому – ломай все рамки. Сегодня поступай так, завтра – по-другому. Время от времени избавляйся от всех привычек, даже безвредных. Учись новому. Обучай примером. Пускай твой энтузиазм передается молодым. Пускай у тебя будут твердые принципы, по которым ты будешь всегда действовать. Хотя на общей картине ты с краю, среди седых и пожилых, ты точно такой же, как остальные, и можешь многого достичь, обращаясь к молодым. Завладей их вниманием. Наслаждайся прямым общением с молодой аудиторией. Будь учителем – и ты будешь вечен.

ГЛАВА 20. АВТОРСКИЕ ПРЕПАРАТЫ

(рассказывает Шура)

В моем понимании химия – самая интересная область науки. Она развивается с удивительной быстротой и постоянно готовит нам новые неожиданные открытия, и невозможно найти логических границ ее развитию. Открытия продолжают происходить также в астрономии, археологии, математике, но явления, открытые в этих областях науки существовали еще до того, как мы узнали о них.

Синтез новых химических соединений позволяет нам открывать вещества, которых в природе раньше не было, по крайней мере, на нашей планете. Каждое новое вещество – целая вселенная неведомого, до момента создания никаких данных о веществе не было и не могло быть и вдруг – оно есть, и мы можем изучать его свойства. Поэтому я совершенно очарован химией как наукой, ведь все, что создается в моей лаборатории никогда раньше не синтезировалось, и никто не может рассказать мне о возможных качествах этих соединений. И это чувство вносит в мою работу постоянное радостное возбуждение, и я хотел бы поделиться им с вами.

Миллионы различных химических соединений известны людям, описаны в литературе и составляют наше научное наследие, но сколько еще неоткрытых потенциально полезных веществ существуют вокруг нас? Мы просто не там смотрели – это как зарытые клады или неоткрытые галактики – эти вещества нам еще не известны, но могут присутствовать в природе вокруг нас: в листе дерева, в лишайнике и т. д., и если мы будем достаточно настойчивы – мы обязательно их найдем, так как они есть в природе. Это процесс открытия, а не создания нового препарата.

Многие такие вещества могут быть обнаружены в животном мире – биохимические вещества, участвующие в процессах жизнедеятельности: продукты питания, метаболиты, гормоны, ферменты и минералы, из которых мы на большую часть состоим. В чем-то мы все одинаковы, в химическом плане: например, вырабатываем мочевину. В чем-то мы совершенно разные – у каждого человека своя уникальная молекула ДНК. Также много веществ будет открыто в растительном мире: алкалоиды, стероиды, терпены, сахара и масла, причем все они могут оказывать действие на человеческий организм. А многие вещества находятся в более простых формах жизни, хотя я бы не называл бы их простыми: в грибах, бактериях, плесени, вирусах – все они испокон веков давали людям превосходные яды и противоядия. Причем часто с опасным для человека насекомым можно успешно бороться при помощи вещества, добываемого из родственного насекомого.

Но все эти существующие, но еще не открытые вещества – только малая часть общего количества возможных химических соединений. Многие вещества мы можем создать сами, используя наше воображение и настойчивость. Управляя химическими реакциями, можно получить новые молекулы, не встречавшиеся в природе, про которые не известно, как они поведут себя в человеческом организме. Такие вещества не появились в процессе эволюции, и их действие на процессы жизнедеятельности не может быть легко предсказано. Давайте рассмотрим, как такие вещества создаются и что они из себя представляют.

Каким образом химик создает новое вещество? В давние времена новое соединение получали совершенно случайно. К середине прошлого века становилось известно все больше и больше химических соединений, и таким образом возрастало количество возможных комбинаций между ними. Путем кропотливого исследования этих комбинаций химикам удалось вывести законы, по которым проходят химические реакции. Через увеличение точности предсказаний, через развитие таких приемов исследования, как спектроскоп и хроматография, ученые пришли к концепции молекулярной структуры вещества. И последние сто лет химики чаще создавали новые вещества, чем открывали уже имеющиеся.

Так химики пришли к концепции целевого создания нового вещества. Появились различные методы управления синтезом, в то время как раньше химики просто смешивали компоненты и следили за возможной реакцией. Вместо принципа: "Возьмем щепотку того, щепотку того, смешаем и посмотрим, что получится" появился принцип: "Попробуем создать что-нибудь новенькое".

Подход к исследованию изменился. Теперь ученый задается вопросом: "Что мы можем получить?", вместо вопроса: "Что это мы такое получили?"

Если исходить из молекулярной структуры вещества, которое является лекарственным препаратом – естественно находить связи между действием вещества и его формулой. Таким образом, стало возможно создавать вещества с прогнозируемым действием.

Два различных похожих по звучанию термина сегодня употребляются в научной литературе: "designing of drugs"– "создание новых препаратов" означает увлекательную научную работу на пользу общества, во время которой химики создают новые препараты, родственные старым; но есть еще один термин – "designer drugs" – "авторские препараты", не имеющий никакого отношения к первому. Когда-то давно фирма Ливайс изобрела и сделала популярными новый вид штанов – джинсы. С тех пор появилась практика внесения небольших изменений в дизайн обычных джинс, при этом на них ставится имя известного модельера, и такие джинсы продаются по крайней мере вдвое дороже: джинсы от Кельвин Кляйна или от Глории Вандербильт. Такие джинсы получили название «авторских» – и этот термин прочно вошел в теорию маркетинга и торговли. Когда полиция обнаружила на черном рынке серию неизвестных вариантов наркотика фентанила, профессор калифорнийского университета в Девосе Гари Хендерсон придумал для них общее название "авторские препараты", хотя никаких известных химиков с этими препаратами не ассоциировалось – обычно их называли терминами сленга, например, "China white". С тех пор термин "авторские препараты" используется исключительно в негативном контексте, создание авторского препарата подразумевает попытку обойти закон, то есть создать вещество похожее по действию на запрещенные вещества, но не описанное в законе.

Зачем люди создают новые препараты? Обычно по одной из трех причин: чтобы обойти законы о наркотиках, чтобы обойти законы об авторских правах и патентах и, наконец, чтобы получить новые инструменты для научных исследований. И каждый из перечисленных подходов определяет роль ученого в этом процессе. Первый – попытка обойти законы о наркотиках – породил сам термин "авторские вещества", который употребляется теперь исключительно в негативном смысле. Средний американец, услышав этот термин, знает, что имеется в виду что-то противозаконное. Если химик создает авторский препарат, он пытается найти лазейку в действующем законодательстве, следовательно, занимается преступной деятельностью и его надо остановить и наказать. Само такое вещество должно быть запрещено, так как оно создавалось только для наркоманов – отбросов общества.

Другая причина создания новых препаратов отличается от первой кардинальным образом, являясь торжеством законов и философии нашего капитализма. Лозунг таких исследований: "Попробуем нажиться на создании нового вещества". Это может быть популярный антидепрессант для фармацевтической фабрики, для сельскохозяйственной корпорации это может быть высокоэффективный инсектицид, для табачной компании это может быть вещество, усиливающее привыкание и делающее курение более приятным. Каждый такой продукт будет защищен патентом, так как же компания-конкурент может прорваться на рынок? Конечно же, с помощью своих химиков, от которых требуется создать новое вещество с теми же качествами, но с другой химической формулой – для того, чтобы обойти патент. Общество всячески приветствует такую практику, ученые участвующие в ней высоко ценятся и уважаются, считается, что они заняты благородным трудом и заслуживают поощрения.

А сами новые препараты признаются крайне ценными для общества, так как они повышают уровень жизни. Но хотя с виду причины создания новых препаратов совершенно различны – цель в обоих случаях одна и та же – обойти закон и заработать на этом деньги. Различие только в отношении общества к этим веществам, но метод исследования одинаковый. Ученый внимательно изучает известное вещество, процесс его синтеза и т. д., иногда даже воруя старые технологии, с целью получить похожее вещество, но не описанное в имеющемся законе (об авторском праве или о запрещенных веществах).

Третья и последняя причина для создания новых препаратов совсем не похожа на предыдущие две – это изобретение новых инструментом для научной работы. Например, можно создать препараты, которые помогут ученым понять такие свойства человека, как логическое мышление, самооценка (или ее отсутствие), мотивация (или ее отсутствие), радость, эйфория, отчаяние или раздвоение личности. Можем ли мы создать вещество, которое расскажет нам что-то новое о человеческом сознании? Хочу напомнить, что речь не идет о мозге человека – он уже изучен до мельчайших анатомических деталей, много работ посвящено его биохимии, исследуется работа его рецепторов. Все эти процессы изучаются сейчас на мозге крысы, так как это единственный материал для опытов нейрохимиков. Я же говорю об изучении сознания, присущего исключительно человеку. Как нам создать инструменты изучения здорового сознания? Как нам изучить возможности лечения проблем мыслительной деятельности (не функционирования мозга)? Или инструментов изучения, а может даже расширения возможностей человеческого сознания, чтобы раздвинуть границы сегодняшних человеческих способностей?

Некоторые такие препараты могут химической структурой представлять запрещенные вещества, и органы правопорядка могут посчитать, что ты занимаешься преступной деятельностью, за чем может последовать осуждение со стороны общества и соответствующее наказание. А препарат, который ты создал, будет запрещен.

А некоторые новые вещества смогут использоваться в медицине и обогатить своего создателя – промышленность будет предлагать тебе запатентовать твое открытие, чтобы наладить массовое производство. Общество будет гордиться тобой и, может быть, даже наградит тебя, и твое новое вещество будет защищено патентом и таким образом спрятано от других исследователей.

Но в большинстве случаев эти препараты нельзя применять ни как лекарство, ни как наркотик, они просто – инструменты изучения человеческого сознания.

Я увлечен разработкой и созданием именно таких препаратов. Я бы хотел рассказать вам о мире этих веществ, используя мою специальную терминологию. Процесс создания таких инструментов похож на рисование картины: перед тобой голый холст, у тебя есть целая палитра красок – то есть коллекция химикатов, растворителей, катализаторов и реагентов. У тебя также есть талант и опыт создания таких произведений, и еще у тебя есть образ того, что должно получиться, есть цель. Может быть, в конце работы ты будешь сам изумлен тем, что у тебя получилось, но ты знаешь общее направление работы. Давайте проследим шаг за шагом за созданием одного из таких веществ от первоначального замысла до производства, через дальнейшее изучение – к пониманию действия препарата.

Я выбрал для примера препарат под названием DIPT. В самом начале разработки этого препарата я уже примерно знал, что хочу создать. Все мои лучшие творения были созданы на двух типах «холста»: ядре фенэтиламина или ядре триптамина, в данном случае я выбрал ядро триптамина, но как мне его «раскрасить»? По опыту предыдущих работ я знал, что если прикрепить к ядру много "жирных мазков" может получиться вещество, активное при пероральном применении, так может быть нужно поместить ядро на ароматическое кольцо? Нет, попробуем что-нибудь попроще, создадим вещество с простой формулой и может быть, получим интересный препарат. Простите меня за то, что я применяю сразу термины живописи и химии, но во многих случаях словарь понятий этих областей совпадает.

Продолжим описание первой стадии работы: что мне поместить в правой части картины? Может – парочку изопропиловых групп? Их никогда не употребляли в таком соединении, и у них есть приятная трехмерная структура и очень важный для нас объем. Все – у нас есть готовый замысел, пришло время наносить краски на холст. Эта часть работы может быть самой сложной, а может пройти легко и просто, но всегда при этом мы получим массу полезной информации. Причем больше всего информации мы можем получить, когда ничего не получилось – именно так мы узнаем неожиданные вещи о химических процессах. Но в данном конкретном случае все прошло успешно. Вкратце, пользуясь жаргоном химиков, дело было так: из индола мы получили через оксалил хлорид и диизопропиламин – глиоксамид, который путем несложных операций превратился в DIPT – получившийся гидрохлорид представлял собой твердое белое вещество.

Теперь, когда новый потенциально активный препарат создан, мне необходимо изучить его действие. Новое вещество – как новорожденный ребенок. Совершенно неизвестно, что из него получится. Мне известна формула вещества и процесс его синтеза, но сам препарат мне еще совершенно незнаком. Теперь я буду взаимодействовать с моим детищем с осторожностью, любопытством, восторгом – я буду изучать препарат, а он будет изучать меня, воистину – взаимовыгодное сотрудничество. Скоро я узнаю о действии препарата, но всегда буду помнить, что это – мои субъективные наблюдения, и я могу вносить в описание действия препарата что-то присущее только мне. Таким образом, мы знакомимся. Первый раз я ощутил природу нашего знакомства, когда в своем кабинете слушал по радио "Рассказ об оркестре для самых маленьких" Бенджамина Бриттена. Вещь звучала совершенно ужасно. Перед этим я принял 18 миллиграммов DIPT’а, и теперь я получал первую подсказку о возможном его использовании при изучении человека. С его помощью, оказывается, можно изучать то, как мы слышим.

Я просто не представлял, как такой ужасный оркестр могли допустить на радио, и вдруг мое внимание переключилось на то, что внутри меня, а не снаружи. Я почувствовал, что высота некоторых звуков заметно понижается. Причем разные отдельные ноты искажались по-разному. Словно кто-то замедлял пластинку, но только никаких искажений в восприятии времени не происходило. Происходило комплексное искажение аккордов, и то, что должно было звучать гармонично, неожиданно звучало как диссонанс. Такое специфичное искажение позволяет предположить, что перед нами уникальный инструмент изучения связи физического звука и того, как мы его воспринимаем. Дело в том, что звук, входящий в наше ухо может разительно отличаться от нашего о нем представления. Опыты показали, что DIPT оказывает влияние на восприятие звуков у всех людей. Во время одного эксперимента два человека с абсолютным слухом определяли высоту отдельных нот до, во время и после принятия препарата. Их ответы были совершенно правильными до принятия препарата, потом они стали ошибаться чаще и чаще, потом, когда действие вещества закончилось, они снова стали давать правильные ответы. Таким образом было доказано наличие уникального действия DIPT’а, и был составлен его график, в зависимости от дозировки.