Текст книги "PR для братвы"

Автор книги: Александр Сергеевский

Соавторы: Алек Капонов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

37

«И где эти насосы таких баб находят?» – думал Череп, уже больше часа болтаясь за гуляющей с дочуркой по городским улицам Мариной и стараясь не выпускать ее из виду.

Яркое апрельское солнышко играло на ее густых каштановых кудрях всеми цветами радуги. Затянутая в облегающее лайковое пальто фигурка притягивала взгляды озабоченных мужиков своими женственными формами, и те не ленились, проходя мимо, еще и оглядываться, чтобы полюбоваться изящными ножками в не менее изящных сапожках.

Алинка, маленькая копия своей мамочки, гордо вышагивала рядышком, кокетливо пожимая плечиками, в свои четыре уже ощущая внимание окружающих и к своей не менее яркой персоне.

«Ну ничего, – размышлял очарованный своей будущей жертвой Ваня. – Покрошим ящеровских, захвачу их общак, я такую себе телку отхвачу…» – хотел представить, какую, но все желания сводились к объекту своего наблюдения. Всю шальную жизнь для удовлетворения сексуальных нужд насильник и кровопийца пользовался дешевыми проститутками из контор по вызову, а то и просто копеечными сосками, заполонившими тротуары ночных улиц.

Обычно, жестко позабавившись с такими шлюшками, он с отвращением выбрасывал их из машины, предварительно пару раз ткнув костлявым кулаком, выбивая назад заплаченные за услуги деньги. Как раз из-за таких мудаков вышедшие на панель жрицы любви приспособились взятые авансом бабки передавать своим товаркам, прежде чем отчалить с очередным страдальцем на поиски приключений.

За долгие годы отсидок ублюдок по полной программе терзал петухов, выдавая им такие же оплеухи, только не после акта совокупления, а до, рассчитывая на более энергичное обслуживание.

Все эти воспоминания промелькнули в голове Черепа, и он с ожесточением сплюнул, попав на ботинок проходившего мимо мужика.

Гражданин хотел было возмутиться, но, заглянув в холодные бесцветные глаза мясника, отпрянул от исходящей от них жути, будто почувствовал, что худой ссутулившийся встречный уже сжал в кармане рукоятку финского ножа.

«Сегодня мой день, – вновь отыскав взглядом среди толпы фигурку очаровательной женщины, продолжил размышлять жестокий преследователь. – Час „X" настал. И для этого мне не требуется сигнал от Строгова, а эта красотка хоть одну ночь, но будет моей. А потом отдам ее шобле, – и додумал: – вместо наживы», – и ехидно заулыбался.

– А этих парфуфеток я трахну чуть позже, – вспомнив лица испуганных адвокатесс, в возбуждении зашипел Череп, отчего проходящая рядом толстушка от неожиданности отшатнулась, уставившись немигающим взглядом на странного попутчика.

– Вали, свинья жирная, – прохрипел беззубым ртом отморозок, – а то и тебя швахну…

– Хам! – еле слышно пролепетала дамочка и рванула в сторону. Но ублюдка она уже не интересовала.

Тот был занят своими мыслями. С утра собрав в арендованном клубном подвале упырей, мясник раздавал им четкие инструкции и, отсчитав по две тысячи строговских баксов, отправил их творить кровавое месиво.

Основу банды убийц составляли бывшие зеки мусорской спецзоны, на которой Ваня и сам чалился, потому как раньше служил конвоиром во внутренних войсках.Государство создавало для преступивших закон ментов отдельные колонии из соображений гуманности, так как среди обычных зеков в прошлом надсмотрщики и жандармы были обречены на безвременную и мучительную кончину. Бывают в России сучьи зоны, живущие по беспределу, но самая сучья – это как раз ментовская, где Ваня под конец своей ходки за счет хитрости, жестокости и коварства выбился в легавого пахана, то есть в конченого сучару.

Упыри Ваню побаивались, вспоминая, какие жуткие интриги тот закручивал за колючей проволокой, при этом всегда выходил сухим из воды, оставаясь вне разборок с лагерной администрацией, если даже это касалось гибели кого-нибудь из заключенных. Банда давно бы распалась, но отморозки не слишком забурели от награбленного, полагая, что еще наживут с помощью своих неугомонных шефов и работодателей, Черепа и Строгова. Вот и сейчас своими тупыми мозгами они, как и начальник отдела юстиции, наивно полагали, что могут подломить под себя принадлежащие ящеровской колоде предприятия и тогда уже по полной программе наслаждаться жизненными благами.

Один Ваня понимал бесперспективность этой затеи, зная наперед, как будет пилиться по законам братвы оставшаяся без лидеров собственность, да и осколки самой бандитской группировки. Если даже среди ящеровских не найдется влиятельного парня для объединения пацанов, то все будет решать сход воров и авторитетов, на который, естественно, ни Строгова, ни упырей не пригласят.

Да если бы кто из нормальных братанов знал прошлое Черепа, то участь его давно была б решена. Но вот беда, на свободе эта часть общества весьма нелюбопытна, и среди них даже считается плохим тоном проявлять излишний интерес. А жаль, на одного конченого сучару на нашей славной планете было бы меньше…

«Отдам Тихого этим придуркам, пускай помечтают, а сам свалю с общаком, который укажет мне Винни. А куда он денется, – преследуя Марину и маленькую Алинку, размечтался кровожадный червь, – будет на ходу подковы сшибать, лишь бы девок его не трогали. Ну, скоро они домой потопают?» – затрясся он от нетерпения.

Захватить семью Винникова было первым мероприятием по плану Черепа, и только после этого он собирался дать команду на отстрел, для чего и отправил всех мокрушников по уже вычисленным адресам бригадиров. Самому Ящеру была уготована участь быть расстрелянным вместе с двумя телохранителями из трех автоматов у поворота с шоссе к загородному дому.

Одного из придурков по настоянию Строгова Ваня отвез на шикарную квартиру к адвокатессам. Настало время возможного появления мелкого шантажиста Чернявенького. Черепу было на него наплевать, но он еще собирался подоить своего армейского дружка Олежку и согласился оставить у юристок дежурного, хотя и для основных дел упырей не хватало.

Внешние данные Тани-Гали ублюдок тоже оценил, и у него возникло желание побаловаться и с ними, но сначала было необходимо добраться до денег. «Интересно, сколько их там, этих зеленых упаковок? – прикидывал мысленно Череп, представляя огромные черные чемоданы. – Хорошо бы они оказались в офисе Тихого», – это была вторая цель размечтавшегося ублюдка…

38

– Юрочка, родненький мой! Как же я устала тебя ждать. Сколько слез я пролила в бессонные ночи. Ты бы позвонил, и я прилетела бы к тебе хоть на край света-земли, чтобы обнять и приласкать тебя, мой любимый, – плакалась Наташка, при этом маленькое круглое личико ее как-то странно вытягивалось.

Особенно быстро изменялся курносый носик, превращающийся в горбатую удлиненную сливу, нависающую над тонкими губами с торчащей за ними золотой фиксой. Прямые волосики прямо на глазах завивались и меняли цвет от серо-пепельного до жгуче-черного. Худенькая фигурка начала расплываться, узкие бедрышки – разрастаться в бесформенные булки, а птичья грудка – в свисающие на безразмерный живот уши спаниеля.

– Оставить без средств к существованию таких крошек! – продолжала хныкать уже неузнаваемая жена, при этом меняя интонацию и тембр голоса. – Ишь что придумал, проклятый Иуда! Да я тебе глаза выцарапаю и уши откушу! – оскалилась она и впилась сверкающей фиксой в мягкую податливую мочку. – Попомнишь еще, Мишенька, – не разжимая хватки, сквозь сжатые зубы прямо в укушенное ухо прохрипела брошенная с двумя детьми разъяренная супруга Сара.

Напрягая все силы непослушного ватного тела, Чернявчик попытался оттолкнуть от себя гневную вампиршу, и наконец ему это удалось. Посмотрев в лицо очумевшей подруге жизни, он с удивлением заметил, что волосики у нее стали рыжими и коротко стриженными, а на щеках и над верхней губой проявилась двухдневная щетина.

– Что с вами, гражданин Лифтер? Вы можете говорить? – спросила небритая женщина, приобретая облик усталого мужчины средних лет.

Проморгавшись, прохиндей понял, что находится в больничной палате с обвязанной головой, ухом и закованным, очевидно, в гипс ноющим носом. Сквозь узкую щель бинтов, оставленную для глаз, была видна похожая на цаплю конструкция с капельницей.

– Что со мной? – с французским прононсом произнес коммунальный дебошир, пытаясь вспомнить цепь событий, приведших его на казенную панцирную койку.

– Ну вот и хорошо, потерпевший, – сказал небритый мужик. – Я дежурный следователь РУВД, сейчас быстренько снимем показания, и я вас оставлю…

Капитан Суслин принял свою милицейскую вахту после организованной накануне такими же бесперспективными в профессиональном плане сослуживцами обильной пьянки по случаю получения давно задержанной зарплаты, поэтому видок у него был помятый и, естественно, работать не хотелось.

Вызов из больницы по поводу нанесения гражданину Лифтеру телесных повреждений с применением консервной открывашки пришел весьма некстати. Под вечер, после ухода начальства, отслаивающиеся друг от друга душа и тело его мечтали опохмелиться, чтобы слиться в потерянном от безмерного употребления дешевой водки желаемом единении. Уже приступившие к продолжению банкета опера посмотрели на страдающего следователя таким уничтожающим взглядом, что Витюша, не говоря ни слова и только глубоко вдохнув, самолично поперся регистрировать не ко времени случившуюся консервную поножовщину…

– Так что же произошло? – задал вопрос нетерпеливый Суслин, стремящийся скорее закончить необходимую официальную процедуру, чтобы добраться наконец до вожделенного граненого стакана и соленого огурчика.

– На меня напали бандиты, – промычал изуродованный об косяк Чернявенький. Он уже все вспомнил и находился в состоянии неподдельного ужаса, считая, что бантики непременно с минуты на минуту придут в больницу его добивать. – Я прошу поставить в палату вооруженную охрану, иначе меня сегодня же застрелят, – добавил он, все так же гнусавя.

– Вы знаете нападавших? – чувствуя, что допрос затянется, спросил раздраженный следак.

– Да. Это был Ящер и с ним его гангстеры, – заявил терпила и еще раз попросил непременно организовать охрану.

– За что же вас преследуют? – не поверив, что известный авторитет самолично гоняется за каким-то невзрачным еврейчиком, но уже заинтересовавшись, спросил капитан.

«Если это правда, – подумал он, – то преступление легко раскрывается, а благодаря широкой популярности предполагаемого фигуранта, имеется шикарный шанс сделать на столь громком имени и свою карьеру».

Мечта о водке моментально сменилась мечтой засадить Ящера, гениально провести расследование, довести дело до суда и под бременем пиаровской славы добиться наконец желаемого перехода на работу в налоговую полицию с повышением в звании.

От очевидной перспективы душа и тело неопохмелившегося Витеньки незамедлительно воссоединились, и даже появилось ощущение, что за спиной расправляются крылья, до сих пор отсутствующие в бестолковой серо-будничной жизни ничем не примечательного районного следователя.

Однако ответ на вопрос затягивался, и окрыленный Суслин вновь повторил, уже с почтением к столь сладкому потерпевшему, вежливо произнеся:

– Господин Лифтер! Так за что же вас преследуют?

Отбитые об косяк мозги Чернявчика лихорадочно искали причины, по которым непризнанный гений фармазонства подвергнулся столь настойчивому интересу мафии. Не мог же прохиндей сообщить, что он вовсе не Лифтер, а скрывающийся от обворованных убэповских майоров карманный уже условно осужденный воришка по фамилии Чернявенький, в свое время беспонтово посадивший под следствие известных в городе бандитов и поэтому от них и ныкающийся, пытаясь избежать неизбежной в таких случаях суровой расплаты.

Любопытно, что бы на его месте ответил на поставленный вопрос читатель, но наш загнанный в угол герой после паузы ляпнул следующее:

– Мне пытаются отомстить за то, что я прилюдно влепил Ящеру пощечину и плюнул ему в рожу, после того как он грязно нахамил моей любимой жене Саре…

39

…Выйдя из «М» заведения и оправив блистательный смокинг, карманы которого оттопыривали агитки с собственным изображением, зверски четвертованные туалетным работником, кандидат в депутаты направил стопы к уже нервно гудящему актовому залу заводоуправления, заполненному избирателями. У входа на сцену о чем-то спорили музыканты группы «Нога в шкафу».

Мысленно повторяя тезисы своего предвыборного спича, Костров неожиданно остановился рядом с восходящими звездами российской эстрады, нанятыми для поддержки мероприятия и обеспечения аншлага.

– Пацаны, а «нога» мужская или женская? – шутливо спросил он.

Лабухи недоуменно посмотрели на потенциального депутата.

– Она голая или в колготках? – продолжил допытываться Макарыч.

– А-а-а! Вы о названии, – догадался один с серьгой в ухе. – Это случайно, просто словосочетание понравилось.

– Значит, никакой смысловой идеи нет? – разочарованно произнес любопытствующий.

– Раньше мы были «Грёзами», – пустился в объяснения окольцованный, – ну а потом договорились работать на дискотеке в одном из клубов. Приезжаем, а там афиша «Сегодня в танцевальной программе участвует ансамбль „Невская струя"». Мы говорим директору, что у нас есть название, мы «Грёзы». А он: «Да хоть „Нога в шкафу», у меня вы будете „Невская струя"». «Струей» мы не стали, а «Нога» – в этом что-то есть, с ней нас и раскрутили.

«За какую-то безыдейную ногу, не установленной половой принадлежности, за каким-то чертом отдельно от туловища запертую в непонятно каком шкафу – три тонны баксов наличными?! Круто… – подумал стремящийся во власть мафиози. – Надеюсь, пиарщики знают, что делают. Если не выберут, я им бошки оторву. Если успею. Если Ящер мне раньше не оторвет».

Выделенные боссом на раскрутку кампании бабки таяли с фантастической скоростью. Макарыч с горькой усмешкой вспомнил, как путал судью Репкина, разъясняя ему финансовые затраты на избирательную гонку.

«Как я ошибался! Угадал только транспортные расходы – от пяти до восьми тысяч… Да, дорогой мой Василий Иванович, это только в Конституции записано, что каждый гражданин имеет право… Итого: пятьдесят – шестьдесят тысяч уе… Одни только пи…ссуарщики, – представив внутренности туалета, переиначил стремящийся во власть мафиози, – двадцать пять косарей схавали и не подавились… Профессионалы гребаные. Разводят покруче братков – реклама, тиви, артисты, педик из „Вечерки", агитки вместо туалетной бумаги, список губернатора, газеты, банкеты, пьянки, пьянки… Сколько еще? В бухгалтерии уже запутался. Двумястами не обойдешься…»

– Писсуарщики зуевы! – смачно вслух выругался кандидат.

– Что? – испуганно переспросил окольцованный музыкант.

– Лучше бы вы оставались «Грёзами», а еще лучше – «Струей», – зло процедил Макарыч.

* * *

Да, уважаемый читатель, мечтающий сделать политическую карьеру. Прежде чем вступить в марафон, тщательно рассредоточь свои хилые силенки, запасы собственноличных нервов, поганого здоровья и, главное, заначку в ксероксной коробке. Иначе ждет тебя горькое разочарование, как Василия Ивановича Репкина, судью-взяточника из «Лохотрона», несостоявшегося спикера парламента российского. Вспомни это произведение, если имеешь наглость осчастливить народ своим явлением во властные органы – стоят они колом!

Макарыч еще толком не представлял, в чем заключалась суть депутатской деятельности и каким образом в случае избрания отобьет бешеные затраты. Но, видимо, не зря прутся в политику тысячи радетелей, народным благополучием «озабоченных». Видать, цель оправдывает средства, вернется все с лихвой, сполна. И может, даже времечко и желание останется, что-нибудь не гадкое для избирателя сделать, или какой закон, не дураками писаный, изловчатся сочинить.

А пока, если законы почитать, да в телек на все это смотреть, то кажется, что стадо идиотов в разнокалиберных парламентах обитает, воров, пьяниц и дебоширов всевозможных политических ориентации. В правительстве не лучше и, самое интересное, рожи у них – во!.. Как у майоров-убэпников с перепоя. И базарят, как бомжи на рынке, и в морды друг другу норовят.

И тут законный вопрос ребром возникает, куда наши избиратели смотрят, когда «бюлютни» в урну суют, это ж не хабарики, да и урны не уличные. И тех, кого выбрали, не на свалку вывозят. Они ж у народной казны после мандатополучения трутся и ею манипулируют. Так что сами виноваты, господа волеизъявители.

Куда вы смотрите? Вот он на трибуне стоит. Одет с иголочки от кутюр и галстук малиновый. Лицо тонкое, симпатичное, глаза умные, и седина об огромном опыте жизни красноречиво говорит. Похлопаем, что ли?..

А избиратель-то какой собрался! Калоши, коврики и изделия № 2, оказывается, девицы-лимитчицы производят, возрастов разных и со всех губерний в наш славный городок за своей женской долей заехавшие. Захлопали. Кандидат хоть и немолодой, по своим внешним данным ух как понравился.

А газетки-листовки они и не читали, да и на собрание не пришли бы, если б «Нога в шкафу» на халяву обещана – не была. Политический вопрос не волнует, интересно им, когда из общаги отдельное жилье выделят. И парней замуж. Некоторым уже не один десяток лет хочется.

Макарыч на трибуне перед таким количеством холостого женского общества растерялся и заготовленную речь из башки выронил, но нашелся лис.

– Задавайте вопросы, девчата, – говорит. – А если меня выберете, все исполню.

Во хитрюга, даром что профессионал в своем роде.

Ну а девки, что половчее:

– А ты сам одну из нас выбери, тогда мы все за тебя проголосуем.

– Провинциалочки вы наши любимые, палец в рот вам не клади, я бы лично не положил.

– Хотя какой палец и в какой рот, – ляпнет какой-нибудь хам и заржет непристойно…

Макарыч, как всегда, съехал:

– Я сейчас вам пяток мальчишек вместо себя предоставлю. Проголосуете?

– Да-а-а-а-а!!! Хей я, хей я! Молодцы!.. – Шквал аплодисментов, зал ликует.

И уже в приемной за коньячком вместе с резиновым директором, будущим потенциальным генсутенером в будущем гипотетическом РСФСРе. А через все стены из мощных динамиков звучало:

Но помню я, что мне порой

Ты очень часто обещала,

Что летом ты займешься мной,

Во что бы это нам не встало…

«Грезы в шкафу», или «Нога в струе», или как их… свою творческую работу работали…

Косой директор обещал всю общагу лично строем на избирательный участок привести…

– Врешь…

– Мамой клянусь!..

Врал, конечно… и провал…

* * *

Вспомнил – анальгин в ванной в шкапчике. Других обезболивающих Макарыч не признавал, привык со времен первой отсидки, когда зубами маялся.

– В депутаты поперся… Фраер занюханный… – заскрипел этими самыми зубами грешник под градусником и медленно на карачиках пополз к ванной, ухватился за дверную ручку и со стоном поднялся. Щелчок выключателя отозвался очередным приступом. Шкапчик, таблетка, глоток воды. И раскаленную голову под кран сунул…

Хлопок. С визгом рассекая воздух, выпущенный из гранотомета заряд пробил оба стекла, впился в потолок, в основание хрустальной люстры и с ужасным грохотом разорвался, осыпая стены, мебель, аудио – и видеотехнику дымящимися металлическими осколками вперемешку с раздробленным стеклом. Взрывная волна, расхлобыстывая двери, ворвалась в коридор, на кухню, в ванную, подбросила болезненное тело и плюхнула его на эмалированное дно, под напор невской струи…

Первый артобстрел в развязанной ублюдками войне, но началась она в другом месте пятью часами раньше…

40

Тень Черепа мелькнула за шахтой лифта, когда Марина открыла дверь квартиры и пропустила перед собой замешкавшуюся Алинку. Подскочивший вплотную ублюдок толкнул растерявшуюся женщину в сумрачный коридор. Вслед за ним, ощупывая взглядом незнакомую обстановку, ввалились еще трое.

– Будешь вякать, курва, зарежу! – прошипел беззубый мясник, поигрывая перед лицом испуганной красавицы финским ножом.

Маленькая Алиночка схватилась холодными ручками за складку пальто матери и кучерявой головкой прижалась к ней. Настороженные изумрудные глазки внимательно смотрели на неожиданно помнившихся угрюмых дядек.

Ощутив прикосновение дочери, Мариша пришла в себя, сердце бешено колотилось, но мысли под грузом ответственности за крохотное любимое существо уже не метались в растерянности.

– Берите, что вам надо, и валите отсюда, – твердым голосом заявила она и подняла на руки готовую разрыдаться девчушку.

Торчащий от своей борзости Череп с прищуром разглядывал решительное лицо своей пленницы. Его поразили смотрящие на него в упор цвета морской волны, обрамленные длинными ресницами глаза, не выражающие ничего, кроме жгучей ненависти.

Не выдержав, мясник потупился и, грязно выругавшись, заявил:

– Будешь паинькой, все будет в порядке. А нет, так трубой в башку – концы в воду. Тебе и ей, – добавил и кивнул на угкнувшуюся личиком в мамину грудь Алинку.

Затем червь с хозяйским видом пополз осматривать комнаты захваченной квартиры. Современное убранство его поразило, и он жадно стал копаться в мебельных ящиках, рассчитывая найти значительную сумму денег. Тонкая стопочка баксов и несколько тысяч рублей лежали на самом виду, на массивной тумбе рядом с телевизором, и интуитивно подонок сообразил, что больше ничего не найдет.

– Ведите ее сюда! – прокричал из гостиной разочарованный ублюдок, и упыри незамедлительно бросились выполнять указания шефа.

Подталкиваемая отморозками женщина вошла в комнату и уселась в кресло, еще сильнее прижав к себе дочку.

– Где деньги? – засветив беззубые челюсти, прохрипел подонок.

– Все, что есть в доме, у тебя в руках, – выдавила Марина. – Золото найдешь в спальне на трюмо. Забирайте и уходите, – все еще надеясь, что это обычное ограбление, добавила она, и Череп мои ял, что пленница говорит правду.

Его снова поразил ненавидящий взгляд беспомощной в своем положении удивительно достойной женщины. Ему непременно захотелось тут же унизить ее и, поглумившись, разорвать, но сдержался, понимая, что не сможет повлиять на крутого Винникова, если поспешит с расправой над его семьей.

«Ничего, чуть позже я займусь тобой, гордая», – подумал кровосос, представляя, как будет ломать прекрасное женское тело сопротивляющейся Марины.

Грязные мысли кровожадного ублюдка прервал мелодичный звонок модной трубочки. Оставленный у «Континента» наблюдатель сообщил, что вся верхушка ящеровских собралась на обычное разгуляево и нет только Кострова.

Череп удовлетворенно хмыкнул, повторил несколько уже отданных с утра указаний и отключился. Еще раз посмотрев на возбуждающую его женщину, что-то хотел сказать, но передумал. Пройдя на кухню, ублюдок открыл холодильник и окинул взглядом заиндевевшие полки. Он нашел, что искал – на дверной подставке приютилась единственная бутылка «Абсолюта». Закусь подонка не интересовала.

Последующие два часа упыри провели молча, поглядывая на пытавшуюся укачать дочку Марину. Женщина явно разбудила сексуальное воображение всех отморозков, каждый из них мечтал о своей доле в живой добыче, нисколько не сомневаясь, что пустят ее по кругу в установленную жребием очередь, а потом безжалостно удавят ее и ребенка.

Все это понимала и Марина. Когда она слушала телефонный разговор, до нее дошло, что затевается что-то жуткое и надежды на спасение ничтожны. Про себя бесстрашная женщина решила, что в последний момент бросится с Алинкой в окно и лучше примет смерть, чем гнусное жестокое насилие.

Похотливые взгляды пустивших от возбуждения слюни мясников ее не раздражали, она их просто не замечала, вспоминая самые счастливые мгновения своей жизни, горько сожалея, что время безвозвратно ушло.

Снова запиликала трубка, и оставленный у дома Кострова убийца сообщил, что вдрызг пьяного кандидата доставили и даже занесли в квартиру.

– Выжди часа полтора, пусть уснет, – распорядился Череп. – И смотри не промахнись.

– Да куда он денется, комната ведь одна, – хладнокровно ответил прошедший первую чеченскую заварушку наемник. – Эта штука из него решето сделает…

«В кого „не промахнись"»? – насторожилась Марина. Абонента беззубо-фиксатого ублюдка она слышать не могла. «Что происходит? Чего они ждут?» – лихорадочно соображала красавица и не находила ответа.

Морды бессловесных жлобов были напряжены, упыри с вожделением созерцали ее, но явно думали о другом…

* * *

Снова нахлынули воспоминания. Первое серьезное увлечение – мальчишка из параллельного класса, собирались после его службы в армии пожениться, обещала ждать. Не дождалась: погиб в Афгане, за две недели до дембеля подорвался на мине. Пыталась забыться, наивно полагая, что уже не влюбится никогда.

Вокруг крутились поклонники с престижными профессиями – судовые механики, штурманы, капитаны. Некоторым позволяла за собой ухаживать, но то ли парни попадались такие или в загранку стремились только потенциальные торгаши, понтовые вывески с барыжной душой. Шмотки, джинсы, шузы, «Сони», куда сбыть, где дешевле взять, за сколько продать, рубились за каждый рубль. Рассказы только о магазинах и распродажах, о таможнях и о валюте.

Все пытались купить и красивую девушку-секретаршу Марину тоже. Косметикой, блузками, юбками, а сами норовили затащить в постель. Может, и привыкла бы, может, так со всеми и везде, вышла бы замуж и ждала бы у причала какого-нибудь спекулянта с престижной работой…

Но случайно появился Костров – киношная ситуация. Шестеро подвыпивших щенков из школы морского обучения. Ну как же, герои, форма, толпа. Друг друга подзуживают. «Девушка, девушка, куда торопитесь! Пойдемте с нами!» Окружили, затискали, куда-то за руки стали тащить. «Ну че ломаешься, сучка!» – как хлыстом хлестанули…

И Андрюха – откуда взялся, один против стаи юных подонков. «Что стоишь, беги, дура!» Убежала, а он так и остался биться за девичью обиду.

Увидела через три дня там же, у порта, разглядела. Невысокий, спортивный, плечи, талия, бедра, джинсы, рубашка с крокодильчиком, в черных очках, с расплывающимися из-под них фиолетово-желтыми фингалами, и добрая улыбка разбитыми губами и щербинка вместо выбитого зуба. Красавец из фильма ужасов.

Сделала вид, что не узнала, прошла мимо. Сама себя спросила: «Случайность?» и оглянулась. Смотрел вслед и улыбался. Замедлила шаг – не догнал, да и не пытался. На следующий день не могла дождаться окончания работы. «Увижу ли еще?» Попыталась выкинуть из головы. «Тоже мне, принц с расквашенной рожей! За меня расквашенной…»

Сердечко екнуло: стоит с огромной белой ромашкой. Прошла, будто не замечая протянутого цветка. «Возьмите, девушка, это вам!» – и снял очки. Взгляд умный, пристальный, даже синяки стати как-то не так заметны.

Взяла. Подумала: «Влюбился, что ли?», а сама-то на шею готова броситься, даже не зная, как зовут.

«Андрей», – будто догадался.

«Марина».

«Провожу?»

Только плечами пожала. Пошли рядом и молчали. «Чтой-то со мной? Никогда молчаливых не любила. – Поняла: – С ним спокойно, сам не обидит и не позволит никому». Незаметно посмотрела: «А он симпатичный, но, наверное, это не важно».

Несколько километров до дома по набережной, через мост и опять по набережной, и все молча. Как хотелось к нему прикоснуться, хоть локоточком… Церковь. Монастырь. «Это мой дом». Молчит, очки надел. Не хочет прощаться. И я…

«Может, зайдете? На чашечку кофе…» Сам не напросится, это сразу видно. Не стесняется, просто уважает… «Да!» – согласился. А может, ждал… Нет, это я, дура, я его всю жизнь ждала… Почему? Просто чувствовала: он НАСТОЯЩИЙ…

Кофе. Какой кофе? Кто первый поцеловал?.. Я…

* * *

Господи, как хорошо… Почему так хорошо? Как хочется в нем раствориться… Я с ума сошла… Что будет утром?.. Сгорю от стыда… Еще… Еще… Почувствовала языком щербинку… Я его сейчас задушу… Нет, я сама умру… От счастья…

Он рядом, руки теплые, тоже не спит… Скоро утро… Уйдет или не уйдет… Боже, как стыдно… Я же его совсем не знаю… Уйдет… Ромашка… Любит – не любит… Плюнет – поцелует, к сердцу прижмет – к черту пошлет… Любит… Любит!..

Спит… Глаза закрыты, фингалы уже желтые… Уйдет… «Андрей, мне пора. Ты останешься?» – «Нет, встречу». Не верится… До вечера не доживу…

«Морская, на море полетим?»

«Да хоть на Северный полюс». – Подумала: «Господи, как он все понимает!» и сказала: «С работы не отпустят».

«Кто начальник?»

«Главный инженер…»

«Договоримся».

Шепнул бы хоть что-нибудь нежное… Молчит… Взял за руку и посмотрел в глаза… Молчи… Больше ничего не надо, только этот добрый взгляд… Он все понимает… Он настоящий…