Текст книги "Возвращение блудного сына"
Автор книги: Александр Омельянюк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
Глава 7. Задания
– «Ну, ладно, Вы тут побеседуйте!» – предложил Леонид Васильевич, садясь на место Марты.
Тогда Рауль передвинулся к иллюминатору, уступая своё кресло девушке.
– «Садитесь, пожалуйста!» – по-испански предложил он старшей по званию даме.
– «Давай на ты, как испанцы!?» – тоже на испанском сразу сняла она формальный барьер между ними.
– «Давай!» – облегчённо вздохнул он.
Молодые начали щебетать о разном, сразу приступив к выполнению первой части своего совместного задания. В основном они обменивались информацией о Гаване.
Несмотря на то, что «кубинка» Марта уже бывала на Кубе, прожив там несколько месяцев, а другой «кубинец» Рауль лишь несколько раз посещал кубинскую столицу в течение всего срока службы в Лурдесе, их общение всё же было взаимовыгодным.
Ещё в Москве они, каждый по отдельности, были проинструктированы, что независимо от знаний друг о друге, с первых же минут после знакомства они должны играть роль кубинских граждан: возвращающихся из командировки преподавателя аспирантуры Гаванского университета и влюбившегося в неё аспиранта.
И вот – снова Гавана, снова не главный аэропорт Кубы – аэродром Сиудад Либертад. Накануне, 3 сентября, при взлёте с главного кубинского аэропорта имени Хосе Марти в сложных метеорологических условиях, врезавшись в жилые дома, разбился кубинский Ил-62. Жертвами стали не только экипаж и пассажиры, но и горожане.
Эта новость навела Рауля на мысль, что погибнуть можно и не на войне, не на опасной работе, а даже находясь дома, по воле случая.
В своё время Марта и Рауль также были проинструктированы не подходить друг к другу в аэропорту имени Хосе Марти, дабы не быть засвеченными возможными агентами ЦРУ, но неожиданная смена аэропорта на служебный аэродром, позволяла им нарушить её. Но они решили всё же не рисковать даже по мелочам. Ведь слишком много было поставлено на кон.
Гражданка Кубы Марта Дельгадо Санчес ещё в самолёте распрощалась с Раулем, дав ему номер своего служебного телефона, и лишь кивком головы – с генерал-лейтенантом Леонидом Васильевичем Зверковским.
Обоих мужчин забрала посольская машина. Там Раулю был вручён синий кубинский заграничный паспорт на имя Рауля Хоакина Мендеса, после чего он тоже навсегда распрощался с их общим временным куратором.
В выборе паспортного имени руководство исходило из того, что он уже засветился в Гаване, как «Товарищ Рауль», и его появление в столице Кубы после полугодового перерыва под другим именем могло привести к провалу.
Более того, его прежнее имя, его выступления с лекциями и его поверхностные знакомства с аудиторией, то есть его экспозиция в Гаване в качестве лектора-международника, теперь естественным образом играла на его новую легенду. И если бы кто теперь и узнал бы Рауля, то его прежнее качество вполне вписывалось в его новую легенду.
После обеда и отдыха в посольской гостинице Рауль с сопровождающим сотрудником из Главного Управления Разведки Кубы направились на аэродром для перелёта в город Сантьяго-де-Куба.
Сотрудничество между ПГУ КГБ СССР и ГУР Кубы давно приобрело характер давней дружбы и товарищеской взаимопомощи. Ещё в самом начале шестидесятых годов Советский Союз оказал помощь Кубе в создании её спецслужб. Эта широкая, разносторонняя и специальная техническая помощь касалась и рекомендаций по охране членов правительства, и организации собственной шифровальной связи, и борьбы с бандитизмом и бандитским подпольем, и даже касалась содействия в выявлении и аресте агентов прежнего режима, скрывавшихся за рубежом. Со временем органы госбезопасности Кубы окрепли, и стали самостоятельно решать многие вопросы, став даже примером для спецслужб других социалистических стран. Сильной стороной сотрудников кубинских спецслужб, работающих энергично и наступательно, являлась идейная убеждённость, преданность стране и высокий профессионализм. А поскольку кубинцы лучше нас знали США и Латинскую Америку, то оказываемая ими информационная помощь была хорошим дополнением к осведомлённости ПГУ КГБ СССР о своём главном противнике.
После перелёта через всю страну на юго-восток в Сантьяго-де-Куба, с помощью сопровождавших его товарищей из кубинской контрразведки, Рауль стал «обживаться» в местном Восточном университете. Он стал осваивать место своей работы, изучать свою, по легенде, родину, запоминать огромный объём информации и осваивать кубинский диалект, таким образом, уже на практике приступив к выполнению своего первого конкретного задания. Ему нужно было засветиться в этом университете, и кубинские товарищи обеспечили ему такую возможность. Там, по заранее подготовленным рефератам, он выступал с лекциями перед студентами, отрабатывая и свой кубинский испанский. Но, в основном, Рауль знакомился с городом и его достопримечательностями, основной упор делая на места, якобы, своего детства и юности. Он также заводил всевозможные обширные знакомства с преподавателями и студентами Восточного университета.
Менее чем через месяц Рауль снова возвратился в Гавану. Здесь он должен был у всех на глазах сойтись со своей землячкой и возлюбленной Мартой Дельгадо Санчес, и уже вместе они должны были проделать то же самое в Гаване, но гораздо глубже, шире, дольше, эффектнее и эффективнее.
Марта Дельгадо Санчес из города Сантьяго-де-Куба якобы «давно перевелась» в аспирантуру Гаванского университета, в котором стала преподавать студентам «марксизм-ленинизм».
Теперь следом за нею сюда же последовал и влюблённый в неё, переведшийся за нею следом из того же Восточного университета Сантьяго-де-Куба, Рауль Хоакин Мендес.
Главное для них теперь было внедриться в среду диссидентской учащейся молодёжи – потенциальных беглецов с Кубы, коих было немало.
Гаванскому университету в городском районе Ведадо в прошлом году исполнилось двести шестьдесят лет со дня основания. Он вообще был одним из первых в Западном полушарии. На четырнадцати факультетах по двадцати шести специальностям в нём обучалось около шестидесяти тысяч студентов.
В нём велось преподавание и на русском языке.
Раулю предстояло работать на факультете философии и истории, где Марта, как стажировавшийся в СССР преподаватель, уже завоевала себе некоторый авторитет и уважение коллег и студентов.
Она засветилась там своим вольнодумством, поэтому постепенно сошлась с группой студентов-диссидентов, в которую со временем вошёл и Рауль Хоакин Мендес.
И теперь она, и он – преподаватель и её верный аспирант – говорили своим студентам не только одну правду, без недомолвок и необоснованного исторического оптимизма, но и прямо признавали не только трудности, но и с осторожностью – ошибки социалистического строя и кубинского руководства во главе с Фиделем Кастро.
В скором времени они так увлеклись этим процессом, углубились в интересные проблемы, что невольно стали подумывать в будущем и о защите диссертаций на свои темы в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.
Совместная работа и забота об одном общем важном деле естественным образом окончательно сблизили Марту и Рауля. Действительно влюбившимся друг в друга с первого взгляда, им совершенно не трудно было играть роль влюблённых.
Теперь понятно, почему моё руководство предупреждало меня, чтоб я не влюбился в неё! – на практике ощутил Рауль.
Более того их взаимная любовь в самом скором времени материализовалась и в совместное проживание.
Конечно, инструкции запрещали сотрудникам ПГУ вступать в интимную связь. Но уж очень хотелось! Тем более, вдали от дома и парткома, вдали от каких-либо глаз и ушей, после долгого воздержания!
– «Ну, как не порадеть родному человечку?! Ну, как же не дать однополчанину?!» – шутила счастливая Марта-Мария после первой «брачной» ночи.
Постепенно она разглядела всё тело своего возлюбленного. Оно чем-то поразило её. Теперь ей стало казаться, что она кое-что уже где-то видела, причём совсем недавно. Ощущение «déjà vu» не покидало её.
Рауль явно напоминал ей кого-то, из тех немногих, с кем она уже делила постель. Вскоре она поняла, что его лицо, фигура и особенно глаза, напоминали Платона, которого она всё ещё иногда вспоминала.
А когда она увидела его волосы сзади, справа на затылке, растущие вверх, «словно корова языком слизала», и особенно аналогичные родинки на щеке и ягодице, то её сомнения почти полностью развеялись, и она стала понимать, что это очень может быть его сын, хотя по возрасту это и не совсем подходило. Или же это младший брат.
Более того, молодые, как и никто другой из их родственников, так и не знали, что по какому-то фантастическому стечению обстоятельств они являются родственниками, но, правда, лишь в восьмом колене.
В Советском Союзе мало кто занимался составлением своих родословных, и не только из родственников, выходящих за седьмое колено, но даже и из самых ближайших родственников.
А ведь это увлекательное занятие могло дать исследователю неожиданную информацию и богатую пищу для размышлений.
При засылке любого агента-нелегала Управление кадров КГБ СССР, вместе с управлением «К» собственной контрразведки ПГУ, как можно глубже изучали генеалогическое древо своего, выезжающего за рубеж, сотрудника. Целью этого изучения было «обрубание и зачистка концов», дабы не дать разведке противной стороны предоставить своей контрразведке хоть какую-нибудь ценную информацию с родины разрабатываемого ими нашего сотрудника разведки.
В случае с Марией Александровной Кожемякиной и Вячеславом Платоновичем Гавриловым-Кочетом всё было бы ничего, но их генеалогическими древами, к счастью или к несчастью, занимался один и тот же сотрудник. И он может быть ничего бы и не заметил, если бы не странное название одной из деревень Челябинской области – Травники. Увидев его в другом генеалогическом дереве, сотрудник сличил их «ветви», обнаружив родство двух этих сотрудников.
Оказалось, что Мария Александровна Кожемякина являлась четвероюродной бабушкой Вячеславу Платоновичу Гаврилову-Кочету, то есть родственницей в восьмом колене.
Дед Маши, двоюродный дед Алевтины Сергеевны Комаровой – Семён Яковлевич Комаров – в возрасте 67 лет умер в 1962 году в посёлке Травники Челябинской области, где после переселения в 1940 году из деревни Верхняя Берёзовка проживала вся его семья. Его жена Аграфена прожила до 89 лет и умерла в 1987 году. Мать Маши, Вера Семёновна Комарова, 1933 года рождения, в конце пятидесятых годов вышла замуж за богатыря-металлурга Александра Ивановича Кожемякина из украинского города Кривой Рог.
Поэтому сама Маша была троюродной сестрой Алевтины Сергеевны Комаровой – матери Платона Петровича Кочета. А ему самому Мария Александровна Кожемякина приходилась родственницей в седьмом колене – троюродной тётей. Поэтому его сыну Вячеславу Маша естественно была четвероюродной бабушкой.
Так теперь, не ведая того, и стали совместно проживать бабушка Марта со своим четвероюродным внуком Раулем.
Хотя сам этот факт ни о чём существенном не говорил, и ничего тем более не нарушал, но о его наличие сотрудник всё же доложил своему руководству в лице генерал-майора И. В. Лыжина, а тот дальше в Управление «С» ПГУ КГБ СССР генерал-майору Юрию Ивановичу Дроздову.
Об этом совпадении он при случае сообщил Л. В. Шебаршину.
– «Надо же? Раскопали! Бывает же такое!? Ну, ничего страшного в этом нет. А они ведь не знают об этом?! Ну, и хорошо, пусть так и не знают! Работать будет легче!» – отреагировал Леонид Владимирович на любопытную информацию.
Теперь же женское любопытство так и подмывало Марту спросить коллегу-любовника о его предках, о его корнях.
Однажды Марта, пользуясь представившимся в университетской библиотеке случаем, даже спровоцировала Рауля, неожиданно раскрыв перед ним книгу о Платоне. По тени, пробежавшей по лицу возлюбленного, по возникшей в его глазах грустинке, она лишний раз удостоверилась в своём предположении, но развивать тему не стала.
Припереть Рауля к стенке со своими бабскими вопросами и тем самым выдать своё знакомство с его отцом она боялась. Это могло шокировать её теперешнего помощника и негативно повлиять на проведение операции «Троянский конь» по её же внедрению в США, которая постепенно приблизилась к своему решающему этапу.
Во время январских зимних студенческих каникул молодые взяли короткий отпуск и уехали с друзьями в Варадеро. Их было пятеро – две пары: Рауль с Мартой, Хорхе с Эсмеральдой, и Рамон – молодой человек из богатых студентов, хозяин автомашины. Его отец занимал солидный пост в руководстве страны.
Дорога в 135 километров из Гаваны на восток заняла чуть больше двух часов. Разместились в заранее арендованных трёх номерах отеля.
Варадеро на полуострове Икакос являлся основным туристическим районом Кубы, её самым большим и знаменитым курортом – более чем двадцати километровым пляжем, покрытым мягким, мельчайшим, как пудра, белым песком. Его омывали чистейшие лазурно-голубые воды под сверкающим синевой бескрайним небом, да и купающихся в январе было меньше. Не только природа, но и многочисленные рестораны, кафе, бары и ночные клубы, в которых по вечерам устраивались афро-кубинские шоу и дискотеки, а также гостиницы, бунгало на пляжах и отели мирового класса с высоким уровнем обслуживания – позволяли туристам сразу окунуться в необыкновенную атмосферу вечного праздника и позабыть обо всём на свете. За каждым отелем и гостиницей был закреплён свой участок пляжа, на котором можно было бесплатно пользоваться лежаками и зонтами.
На этом курорте были созданы все условия для занятия различными видами спорта: множество бассейнов, спортплощадок и спортсооружений, поля для игры в гольф, всевозможные катера, яхты, скутеры, парапланы и даже дайвинг-центры.
Рауль с Мартой ещё раньше в Гаване учились в международном центре подводного плавания «Blue Reef», получив там международные сертификаты. Так что они могли теперь заниматься свободно этим видом спорта, и не только. Но ночные погружения в Варадеро были запрещены.
Барьерный риф, окружающий Варадеро, являлся естественной защитой водной акватории, в которой протекала весьма насыщенная жизнь её морских обитателей. Здесь имелось множество мест для погружений с аквалангом, дающих возможность познакомиться с огромным количеством тропических рыб, с яркими кораллами, оригинальными ракушками и рапанами.
В природном парке Хосоне можно было ознакомиться с экзотическими животными и со всеми растениями, произрастающими на Кубе.
Накупавшись в океане, они, вместе с сообщниками из гаванского университета, взяли в аренду небольшую парусную яхту-катамаран с мотором «Lagoon380», команду которой составляли лишь капитан с помощником. Эта самая популярная модель больших «маленьких» катамаранов, сочетающая в себе высокий уровень комфорта и доступные цены.
Этот катамаран – длиной до двенадцати метров и шириной чуть более шести – позволял приставать к пристаням и приближаться к берегу на мелководье. Кроме каюты команды в нём было ещё три таких же уютных каюты для пассажиров и центральный общий салон с панорамными иллюминаторами, позволяющий постоянно любоваться морскими просторами. Рядом с каютами по внешним бортам имелись две ванные комнаты с туалетом. Правее салона располагался, оборудованный газовой плитой камбуз, в котором также имелись двухсекционная мойка и холодильник. На таких яхтах кокпит для команды весьма удобен и функционален. В нём расположены два объёмных рундука для вещей и отдыха. Сзади каждый корпус яхты имел ступеньки для спуска в воду. В носовой части палубы яхты между её корпусами была натянута сетка, на которой можно было комфортно лежать, ощущая морской бриз и загорая, а при некотором волнении моря ощущать бьющие снизу по телу набегающие волны. В общем, яхта была комфортна.
– Вот на такой яхте уплыть бы с Мартой в далёкое путешествие, и бросить всё к чёрту! – размечтался, было, Рауль.
Но беглецам удалось взять с собой только четыре акваланга. Так как все пассажиры яхты уже самостоятельно умели пользоваться ими и все имели международные сертификаты, то их компания получила лишь формальный инструктаж от инструктора подводного плавания, имевшего сертификат профессиональной ассоциации инструкторов дайвинга PADI.
По наблюдениям и по предположению Марты, другая пара из их компании – недавние молодожёны, возможно, была их кубинскими коллегами по невидимому фронту. Ведь Государственное управление разведки Кубы традиционно использовало поток беженцев для засылки своих агентов на территорию США во Флориду.
На этой яхте они решили якобы попутешествовать вдоль южного побережья полуострова Икакос, периодически останавливаясь в небольших лагунах, где поочерёдно бы ныряли с аквалангами, осматривая подводный мир и охотясь на некоторых рыб и лобстеров.
Команда яхты постепенно привыкла к молодым и весёлым пассажирами, потеряв бдительность. Во время одной из ночных остановок в яхт-порту «Marina Gaviota» в самой восточной оконечности полуострова Икакос, капитан с помощником поутру зашли в местный бар позавтракать и купить себе провианта и воды. К ним присоединилось и трое остальных из компании пассажиров-заговорщиков.
Рауль с Мартой в это же время оставались дежурить на яхте, заодно обсуждая план дальнейших действий и проверяя снаряжение.
– «Я не пойму, почему Хорхе взял только четыре акваланга, а не пять?!» – задал Рауль риторический вопрос Марте.
– «Я думаю, что он не возьмёт с нами Рамона!» – подсказала женщине её интуиция и наблюдательность.
– «Хорошо, посмотрим» – согласился с нею Рауль.
Подпоив команду, а заодно и своего пятого коллегу, подсыпав им в утренний кофе какого-то зелья, вскоре появились Хорхе с Эсмеральдой.
– «Ну, что коллеги? Нам теперь никто и ничто не мешает! Поплыли!» – неожиданно раскрылся старший по возрасту и, видимо, по званию – Хорхе.
– «Поплыли!» – в один голос радостно согласились Рауль с Мартой.
Отключившись, моряки и студент, в полном забытьи дремавшие в лежаках под поставленными заботливыми руками их коллег зонтами, очнулись лишь к вечеру, сразу оказавшись в объятиях местных проституток, проведя с ними также всю ночь и утро, вырвавшись от них лишь на следующий день к обеду. Поняв, что их опоили и обокрали, они ещё накануне пытались покинуть девиц. Но те требовали оплаты за якобы оказанные трём мужчинам сексуальные услуги.
После того, как команда яхты с одним из пассажиров сумела вырваться из плена русалок, они тут же обратились к местному порт-полицейскому.
Тот сразу связался по рации со своим полицейским участком и с диспетчером, от которого получил ответ, что их яхта выходила на связь ещё накануне утром в половине одиннадцатого, с целью направиться в яхт-порт «Marina Chapelin», а сейчас с ним связи нет.
– «Поезжайте туда! Ваши друзья наверняка сейчас купаются в море, потому на связь и не выходят! А вообще-то они не должны были так поступать! – начал читать им нотацию представитель национальной революционной полиции – Да и Вы непонятно чем в это время занимались?!».
– Ну, всё! Они меня кинули! Да и я хорош – нажрался напоследок какой-то дури?! – сокрушался про себя обманутый Рамон – теперь мне остаётся, как говориться, лишь сохранить хорошую мину при плохой игре.
И это ему было сделать теперь не трудно.
Ибо органы госбезопасности Кубы решили подтвердить реноме одного из руководителей страны, сын которого якобы оказался патриотом своей родины и не сбежал в США со своими временными старшими товарищами.
Об этом патриотическом поступке Рамона позже было даже написано в основной кубинской газете «Granma».
А за это время две пары перебежчиков ещё накануне утром снялись со швартовых.
Без паруса, а лишь на работающем двигателе, они пустились в своё заключительное плавание.
Накануне предусмотрительно пополненный капитаном запас дизельного топлива до предельного объёма в двести литров позволял им теперь сделать это.
– «Марта! А тебе не кажется подозрительным, что капитан слишком уж предусмотрительно пополнил наш запас топлива до предельного объёма? Да и в бар они пошли как-то уж очень вовремя и охотно?!» – спросил Рауль.
– «Да, кажется! Я даже уверенна, что они тоже наши помощники из кубинской ГУРы!» – чуть иронично ответила та.
– «Тем лучше для нас!».
– «А хочешь, сам спроси об этом Хорхе! Он на тебя всё время как-то странно посматривает! Наверно ревнует к Эсмеральде?».
– «Да, ну! Что ты? Как же я могу тебя, мою красавицу, променять на… товарища… по побегу?!».
– «Да ладно, бегун, я пошутила! – чмокнула она напарника в щёку – Давай, работай, Рауль, работай!».
Сначала беглецы пошли вдоль берега на юго-восток.
Они специально связались по 68-ому каналу радиосвязи с диспетчерами, с просьбой указать им координаты ближайшего яхт-порта «Marina Chapelin», и навести их на него, тем самым пока несколько усыпив бдительность береговых служб и полиции Кубы. До этого они уже не раз слышали и видели, как капитан связывался с диспетчерами, называя свои и диспетчера позывные.
Но вместо заявленного властям поворота на запад в заливе Карденас, беглецы обогнули юго-восточный мыс с юга, пройдя проливом севернее маленького островка Свободы, затем повернув курсом на север во Флоридский пролив.
Максимальная скорость движения катамарана могла достигать шести узлов, так что до Флориды они могли бы добраться не менее чем за пятнадцать-шестнадцать часов.
И теперь их кубинские сообщники окончательно раскрыли себя.
По имевшейся у них специальной рации они сообщили координаты яхты своему руководству, с тем, чтобы оно обеспечило им беспрепятственное покидание территориальных вод Кубы, для чего они ещё и включили специальный радиомаяк.
Пройдя расстояние свыше двенадцати морских миль от побережья Кубы, и выйдя из её территориальных вод, «перебежчики» несколько успокоились, утопив специальную рацию и передатчик.
Уже за полночь Хорхе снова включил рацию яхты, в попытке кое-что узнать, может быть даже касающееся их побега.
И вдруг, в суматошном треске и многоголосом шуме эфира, Рауль и Марта услышали свой родной язык случайно пойманной песни «Татьянин день» в исполнении болгарского певца Бисера Кирова.
Надо же! – подумал Рауль – Да ведь на родине уже наступило двадцать пятое января – День студентов – Татьянин день!
И это теперь, в международных водах, выглядело, как его и Маши самое последнее прощание с их великой родиной. Они обнялись, взглянув в глаза друг друга, в которых в свете ночных звёзд блеснули лучистые слезинки.
Но со стороны это выглядело бы, как радость пары от долгожданно наступившей свободы.
И только теперь они остро почувствовали необратимость содеянного ими, когда, возможно, они навсегда распрощались с Родиной. На Кубе ещё можно было дать задний ход, отказаться от задания, и вообще от этой опасной работы. Но теперь, без каких либо серьёзных последствий для себя и своей страны, отказываться было уже поздно. Сейчас они стали беглыми «кубинцами».
Кубинцы периодически убегали со своей исторической родины. В основном они бежали в США – морем в ближайшую к Кубе Флориду.
Ещё почти тридцать лет назад президент Д. Ф. Кеннеди объявил, что «любой кубинец, ступивший хотя бы одной ногой на берег Соединённых Штатов, автоматически получает право на политическое убежище в США».
Этот закон в своё время был принят в знак своего рода извинения перед кубинцами, которых США не смогли освободить от диктатуры Кастро в апреле 1961 года.
И к 1990 году в ожидании краха его режима на территории Флориды около Майами, в 150 километрах от Кубы, проживало уже около миллиона кубинцев, создавших здесь свою «маленькую Кубу».
Теперь среди них могли оказаться ещё четверо с Кубы. Но они прекрасно знали о проводимой США в отношении кубинских беглецов политики «сухих и мокрых ног».
Только ступивший на берег Соединённых Штатов (с «сухими ногами») перебежчик с Кубы имел право на жительство в США. Тех же, кого береговые службы США встречали в море, заворачивали обратно на Кубу.
Правда при этом их поначалу пускали на берег, оказывали медицинскую помощь, кормили, одевали, и давали всё необходимое на обратный путь.
Поэтому перебежчикам нужно было обязательно самим доплыть до американского берега, минуя суда береговой охраны США, и своими ногами ступить на него. Для этой цели они и были экипированы ещё и аквалангами, позволявшими, в случае чего, самим, без яхты, доплыть до берега. Да и время достижения американского берега они выбрали ночное.
В этих широтах закат наступал быстро. Солнце, ещё пекущее тело, вдруг внезапно словно плюхалось в воду, а ещё через несколько минут небо густо синело, а затем чернело, и на нём выступали мириады крупных звёзд.
По мере пересечения Флоридского залива беглецам по пути попадались, идущие поперечными курсами различные суда.
Их появление пассажиры яхты видели заблаговременно, в том числе ночью из-за ярких палубных огней, успевая сбросить скорость и отвернув от возможного столкновения.
От работы, волнения и напряжения у молодых разгулялся аппетит. Но им всем хватило одной миски с варёным лобстером, содержавшего месячную дозу белка на одного человека, и взятого из того счастливого бара готового холодного кофе.
Наконец по приборам они поняли, что приблизились к территориальным водам США. Теперь важно было не попасться катерам береговой охраны.
Рауль ещё от отца хорошо запомнил формулу, определяющую дальность прямой видимости в километрах: «Стоимость пол-литра водки, умноженная на сумму корней из высот цели и наблюдателя в метрах. По его прикидке получалось, что это больше ширины территориальных вод. Значит, при подходе к ним и в них надо идти максимально быстро, скрытно и ещё умудриться попасть на пустынный берег. Да ещё и уповать на везение.
На все случаи развития событий у них было заготовлено три варианта действий.
Вариант «А» предусматривал штатное развитие событий – выход на берег с яхты ночью, при этом предварительно утопив контейнер с компрометирующими их вещами и документами, бросив у берега яхту.
Вариант «Б» предусматривал, что в случае обнаружения идущего им наперерез катера береговой охраны США, они должны утопить тот же контейнер, оставить яхту и в аквалангах вплавь достичь берега, взяв с собой лишь один небольшой герметичный контейнер с настоящими документами и деньгами.
Вариант «В» предусматривал, что в случае невозможности выполнения вариантов «А» и «Б», не препятствовать представителям береговой охраны США подняться на борт яхты, идущей под американским флагом, и осмотреть её. А самим представителям показать лишь свои фальшивые американские паспорта, и тем самым добиться продолжения плавания.
Поэтому ГУР Кубы беглецами заранее был передан американский флаг и фальшивые паспорта граждан США. Однако их могли подвести бортовые номера яхты, указывающие на её государственную принадлежность. Поэтому этот вариант и был самым последним, запасным.
Но никаких опознавательных знаков на этой, после ремонта, яхте к счастью не оказалось.
– «Выбирать надо уметь!» – ответил Хорхе на удивлённо-восхищённый вопрос Рауля.
Наконец в три часа ночи они увидели береговые огни.
Значит мы в территориальных водах США! – понял Рауль – успеть бы до берега!
Беглецы развернули и прикрепили к мачте национальный флаг США, сняв кубинский, приготовили к затоплению контейнер, предусмотрительно, по предложению Марты, пока не положив в него свои фальшивые американские паспорта, и по навигационным картам направились к пирсам «Маратон Шорс».
Но не тут-то было! Слева по курсу внезапно вспыхнул прожектор катера береговой охраны, почему-то скрытно приблизившегося к нарушителям границы США. Вой полицейской сирены, приказывавший остановиться, не давал теперь беглецам выбора в варианте действий.
Но, как часто бывает в жизни, планы – одно, а практика – другое! Первым не растерялся Рауль, крикнув своим сообщникам:
– «Действуем по варианту «В»! У нас же нет никаких опознавательных знаков!».
Тут же Хорхе остановил двигатель, и яхта легла в дрейф.
Со скоростного катера береговой охраны министерства транспорта США на борт яхты спустились два человека в морской форме и провели беглый досмотр, задав беглецам вопросы сначала на всякий случай по-испански, а уж потом и по-английски.
– «Кто Вы и почему идёте курсом на север?».
Под светом прожектора они рассмотрели голубоглазое загорелое лицо Рауля, представившегося коммерсантом из Флориды, плывущим на своей яхте со своей женой, её служанкой и капитаном с Багамских островов для ремонта в порт Маратон.
– «А я хотел сначала следовать в свой Кейп Корал для окончательного ремонта после столкновения с другой яхтой. Вон, видите, после покраски даже номера не успели нанести – нечем было! Но чувствую, что можем и не дойти! Потому и повернул на север в Маратон, хотя бы для ремонта ходовой части» – неспешно и несколько вальяжно отвечал Рауль.
Он пока не спешил показывать свой паспорт, и оказался прав.
Те не стали настаивать. Видимо патриотическое отношение американцев к своему звёздно-полосатому и спасло беглецов. Паспорта проверять не стали, лишь формально спросив об их наличии.
Но Рауль на всякий случай, на расстоянии, всё же показал военным синюю корочку своего американского паспорта с тесненным на ней золотом названия и герба Соединённых Штатов.
Формально расспросив хозяина яхты о необходимости их помощи, о наличии на её борту запрещённых товаров, наркотиков и оружия, военные моряки удалились.
– «Фу, пронесло! А то я уже хотел контейнер топить!» – первым вышел из оцепенения Хорхе.
– «Ну, у тебя и интуиция!? – восторженно обратился Рауль к Марте – Вдруг бы стали паспорта проверять? Хорошо, что мы их не утопили!».
– «В нашем деле без неё нельзя, особенно женщинам!» – ответила его женщина.
– «Ну, а ты у нас, вообще… Прям… Дюма-сын, какой-то! Столько насочинял, что мы все даже тебя заслушались!» – неожиданно продолжила Марта.
– «После вашего разговора нам теперь надо идти только в Маратон и никуда более! Они наверняка уже сообщили о нас в полицию порта!» – взволновано вмешался в разговор Хорхе.
– «А вдруг нас не пустят к причалу?» – поинтересовалась Эсмеральда.
– «Да до причала мы-то как раз теперь, думаю, дойдём, а вот на причал нас могут и не пустить!» – уточнил её озабоченность Рауль.
– «Значит надо выбирать пустой пирс и пониже!» – подвела итог Марта.
По пути, уже почти при входе в порт города Маратона, убедившись, что поблизости нет полицейских катеров, и их теперь никто не задержит и не повернёт назад, они утопили ненужный им контейнер с вещами и аквалангами, не забыв положить в него и американские паспорта.
Вскоре беглецы оказались на спасительной суше, которую они теперь достигли беспрепятственно, успешно и творчески выполнив задачу, теперь уже перейдя от варианта «В» к варианту «А».
