Текст книги "Пепельное небо. Пепельная земля. Пепельный рассвет. Трилогия"

Автор книги: Александр Конторович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Телефонный звонок.

– Иван Егорыч? Здравствуйте, это Михалков говорит.

– Да, Никита Петрович, добрый день! Как ваше самочувствие?

– Вашими молитвами! Все хорошо. Как там наш буйный товарищ поживает?

– Обычный «сапог», и что вы только в нем нашли? Прост, как грабли. Его сейчас Марков дожимает.

– Дожмет?

– Ну, лет на пять он себе уже точно заработал, если на его художества беспристрастно глянуть.

– Всего?

– Чтобы доказать его вину в убийстве, пока недостаточно улик. Он, похоже, это понимает и ведет себя нагло.

– А что, перспектива сесть даже и на пять лет его не страшит?

– Судя по его поведению, нет. Он мужик крепкий, язык подвешен. На зоне не пропадет.

– Значит, ему есть от кого там прятаться… Есть что скрывать. Вот что, Иван Егорыч, я к вам подъеду завтра. Можете устроить мне с ним встречу?

– Да без проблем. Только зачем это вам?

– Хочу сам с ним поговорить.

Дверь камеры со скрипом приоткрылась.

– Рыжов! На выход!

В сопровождении двух полицейских топаю по коридору. Вот и второй этаж, сюда меня обычно водят на допрос. Передний конвоир стучит в дверь и, дождавшись ответа, подталкивает меня вперед.

На этот раз в кабинете Маркова нет. На его месте сидит крепкий солидный дядя в хорошем костюме. Седые волосы аккуратно зачесаны набок.

– Присаживайтесь, Сергей Николаевич.

– Спасибо. А вы, простите, кто таков будете?

– Это так важно?

– В моем-то положении? Да еще как!

– Можете звать меня Иваном Ивановичем. Вы считаете свое положение достаточно серьезным?

– А вы нет?

– Хм… оно может быть и хуже.

– Да куда уж!

– Поверьте, есть куда.

– Это вы на Умарова намекаете? Так не выйдет. Прямых улик нет, а на косвенных даже наш суд обвинительного приговора не вынесет. Тем более, учитывая нашу «любовь» к преступникам и повальную тягу к гуманизации…

– А по другим статьям?

– Лет пять-шесть могу и схлопотать, – согласно киваю я. – Годика через два подам на условно-досрочное. И выйду.

– Не боитесь в лагерь-то попасть? Вы же в прошлом офицер спецслужб… там таких не любят.

– Так я не в обычный лагерь и попаду. Там все такие будут. А касательно боязни… так опосля Африки тот лагерь раем покажется. Можете сами попробовать.

– Воздержусь… А Марков-то вас недалеким «сапогом» считает! Ошибается капитан.

– Вот майором и не станет.

– Не хотите с ним на контакт идти?

– Я на идиота сильно похож? Щас, буду я ему задачу облегчать! Вот нагадить – завсегда и с удовольствием.

– Есть чем?

– На суде и поговорим.

Седовласый удовлетворенно кивает.

– Вы считаете все происходящее провокацией?

– Подставой.

– Суть дела это не меняет. Да, вы правы. Все дело специально подстроено.

– Кто б сомневался!

– Но доказать вы этого не сможете.

– Попробую.

– Поверьте, не выйдет. Тут, знаете ли, тоже не лопухи.

– И что вы от меня хотите?

– Отчета о вашей последней командировке.

– Он есть в секретариате управления. Раз вы до меня добрались и Хлебова построить смогли, то без проблем сможете его получить.

– Уже получили.

– Так что ж вам еще надобно?

– Ваш отчет был тщательно изучен. На первый взгляд там все правильно.

– На второй – тоже.

– А вот на третий… Зачем посылать боевого офицера, специалиста по силовым операциям и опытного спеца по организации «несчастных случаев», для проверки второстепенных подразделений? Да еще не по вашему профилю деятельности.

– У данного спеца работы по основному профилю давно уже нет. И не предвиделось в дальнейшем. Года три уже на разработке подозрительных лиц сижу. Я уходить хотел, генерал и выдвинул условие – проведешь инспекцию, подпишу рапорт. Или будешь бегать по коридорам до посинения в глазах. Все огрехи тебе припомнят.

– Даже так? Звучит логично. Вполне в духе Хазина.

– Проверяйте…

– Вы так не хотите на свободу?

– Я вам не верю. Сейчас и здесь вы можете мне небо в алмазах пообещать. А вот когда я расколюсь…

– Есть что сказать?

– А то ж! И схлопотать лет десять за разглашение гостайны. Я же не все время бумажки перекладывал. Сдается мне, вы на некоторые, не столь уж и отдаленные, события нацелились. Так что здесь я вам не помощник. Воюйте сами. От этогосрока даже вы меня не отмажете.

Дядька снова кивает.

– А вы умный человек! Ни одного противоречия не нахожу – все правильно изложено.

– Так оно и есть.

– Не так… И вы это знаете. Ладно, не вышло у нас с вами разговора, жаль… Подумайте, время покаеще есть…

Вернувшись в камеру, долго сижу на краю лежанки. Прочие ее обитатели мне не особо докучают, самый приставучий позавчера схлопотал по рылу, и на всех остальных это произвело должное впечатление. Так… все идет, как меня и предупредили. Нарисовался-таки представитель заказчика. Теперь вся надежда только на тех, кто сейчас остался за этими стенами. Очень бы хотелось надеяться на то, что уж они-то не зевнут.

Через пару часов, аккурат перед ужином, в камеру подсунули еще одного постояльца. Мужик уже в годах, по обрюзгшей ободранной морде легко читалось его недалекое прошлое и предполагаемое будущее. Войдя в камеру, он понуро застыл у дверей. Желающих пустить его на ночлег рядом с собой тут явно не наблюдалось. Вздохнув, он снял с себя пиджак и, свернув, положил на пол. Уселся и тут же охнул, схватившись за поясницу.

– Эй, страдалец! – негромко окликаю его. – С краешка место есть. Только сразу предупреждаю, набздишь или еще что – на полу у двери спать будешь!

– Благодарствую! – обрадованно откликается он. – Я тихонечко!

А разит от него…

– В ногах лежать будешь!

– Да-да! – соглашается мужик. – Я туточки, тихонько!

Утром допроса не было. Часам к одиннадцати нас всех вывели во внутренний дворик – подышать воздухом.

Первое время дежурный полицейский еще поглядывал в нашу сторону, потом достал из кармана сигареты и щелкнул зажигалкой.

– Ну, как тебе тут? – еле слышно прошептали у меня за спиной.

– Хреново, Степаныч! Сил больше терпеть нету уже. Так и заехал бы в рыло некоторым особо упертым здешним обитателям.

– Обожди пока. Нельзя тебе себя раскрывать. Все дело псу под хвост пойдет.

– Да знаю я… Что там с генералом? Неужто и впрямь помер?

– Хуже, Сережа. Застрелился Петрович.

– Как это?

– Шансов не было. Против химии он не потянул бы. Зато двоих с собой забрал.

– Кто?

– Из наших… есть еще такие… христопродавцы.

– И что на службе?

– Сообщили, мол, инфаркт. Бумаги описали сразу же, искали долго.

– Еще кто?

– Профессор. Этот на машине разбился.

– Сам?

– Оторваться от хвоста пытался. Так что, сам понимаешь – все концы в воду.

– Я еще есть. Самое время и меня… того…

– Сбрендил? Про тебя, кроме меня, и не знает никто. И эти… дюже шустрые, только догадываются. Толком же ничего и не понятно никому.

– А мой отчет?

– Нет никакого отчета. И не было никогда.

– Понятно…

– Срок тебе, скорее всего, припаяют. За боеприпасы и мордобой. Ничего, тут мы им подгадим основательно, много не дадут. Алкаша твоего еще вчера грузовик сбил… не повезло… меньше пить надобно… Совсем всерьез тебя тащить нельзя, поймут, что нужен, и тогда уже вцепятся изо всех сил. А так… на зоне кого надо предупредим. Сделают тебе УДО.

– Так этот, визитер вчерашний, намекал, что раскусил меня.

– Полковник Михалков. Второй главк. Умный, собака, оттого и опасен. Хоть и полковник, но одна из ключевых фигур. Как ты вывернулся?

– Переключил его внимание на мои забугорные дела. Он и схавал.

– Ой ли?

– Схавал, Степаныч. Но колоть дальше будут, это точно. Я ваше предупреждение прочитал, оттого и подыграл им в нужном направлении (не зря же я настенно-подъездную писанину изучал…).

– Месяц продержись. За это время все зачистим, комар носа не подточит.

– Копию… куда?

– Коту под муда! Не слышал я ничего, и ты мне ни о чем таком не говорил! Все! Затихли, вертухай идет!

Помахивая в воздухе дубинкой, к нам вразвалочку направлялся дежурный полицейский…

К вечеру, опять-таки перед ужином, залязгала дверь. Черт возьми, это уже становится традицией! Подсаживать к нам кого-то перед вечерней кормежкой.

– Эй, болезные! – гаркнул с порога дежурный. – Похватали хабар и шустро слились отсель направо по коридору.

Народ загомонил, собирая свой нехитрый скарб.

– Рыжов, остался! – Дубинка дежурного указала мне на лежанку. – Сел и затих!

Уже выходя из камеры, Могутов обернулся. И я на всю жизнь запомнил внимательный и сочувствующий взгляд умных серых глаз. Старый, битый волк несомненно уже тогда что-то чувствовал. Отчего же ничего он так и не сказал мне в то время, не предупредил? Не успел?

Впрочем, наслаждаться одиночеством мне долго не дали.

Снова лязгнула дверь, и в камеру втолкнули двоих человек. Один – высокий, здоровенный парень, выше меня на голову. Второй, напротив, тщедушный и сутулый, почти никакой. Но, странное дело, именно от него на меня дохнуло такой… даже и не знаю как сказать… смертью дохнуло.

Что-то тут не то… Блин, а я так поспать хотел!

Когда притухла лампочка под потолком, я свернулся у себя на месте, прикидываясь спящим. Не так, все не так! Отчего не было допросов? Марков далеко не лопух, мужик опытный и знающий, он не упустил бы так много времени. Но уже два дня меня не трогают. Сразу же после визита полковника. Не к добру. И эти его намеки…

Правильно говорят знающие люди – мечтать вредно! А несбыточные мечты опаснее вдвойне! Вот и я, расписывая в своих глазах сцену усаживания оного полковника на кол, отвлекся, и это чуток не стоило мне жизни. Или здоровья, что не намного менее ценно.

В самый последний момент успеваю отдернуть голову. Носок, набитый мокрыми тряпками (скорее всего, такими же носками) смачно шлепает по доскам около моей головы. Нехилый такой кистень… в жизни не подумал бы…

Резко распрямляюсь, и тщедушный мужичонка молча улетает в дальний угол. Зато мимо моего виска с прямо-таки паровозным гулом пролетает кулак здоровяка. Пролетал… аккурат перед хозяином. Ибо вслед за этой частью тела в полет отправился и хозяин данной части. И удовольствия от этого так и не получил. С грохотом впечатавшись в стену, он еще раз подтверждает мастерство местных каменщиков. Тем, что ни один кирпич из ушибленной стены так и не вывалился.

Подскакиваю к нему. Клиент пока что жив, хотя и не слишком здоров. Ну, я не доктор, лечить не умею, хотя страдания прекратить могу. Хотя бы ненадолго…

Вжик!

Что-то пролетает мимо моей головы и звонко брякает о стену. Не ожидал товарищ, что я наклонюсь? Правильно, значит, я о клиенте позаботился. И вовремя. А то уж дюже он здоровенный. Иметь такого за спиной как-то неуютно. Тем более что дружеских чувств ко мне он и до своего полета, похоже, что не испытывал.

Оборачиваюсь.

Тщедушный мужичок уже на ногах. Приседает и скользящим шагом приближается ко мне. Чего это он там такое в меня швырнул? По звуку судя, что-то увесистое. Где только взял?

А что это у него такое в руках?

Из сжатых кулаков оппонента высовываются тонкие длинные спицы. И держит он их по-особенному. Словно бы клевать ими меня собирается. Ой, плохо… Эту манеру боя я видел. И энтузиазма мне это совсем не прибавляет, скорее, наоборот. Тычковые удары вообще трудно предсказуемы, а уж с двух-то рук…

Однако же чего дежурный спит? Тут такой тарарам происходит, а он и ухом не повел?

Ладно, хрен с ним, об этом позже думать будем.

Черт, и под рукой-то ничего нет, чем этого товарища шандарахнуть.

Смещаюсь вправо, клиент плавно повторяет мое движение. Опытный чертяка, смотрит внимательно и лишних движений не делает. А вот мои срисовывает одномоментно. Плохо… места тут мало, не разбежишься. Попробовать, разве что, вот так?

Нет, не вышло, не купился он на такие фокусы.

Цугцванг.

Так, похоже, это в шахматах называется?

До него метра два, и он никуда не спешит. Ясный расклад, дежурный в деле, то-то мой оппонент и не волнуется.

Так что же выходит, меня попросту убить хотели? Даже и не попытавшись выяснить ничего? Странно это…

Шажок вправо, к двери. Нет, не пустит. Спицы угрожающе качнулись в мою сторону, сократив расстояние до метра. Еще полметра, и он будет бить.

Отпрыгиваю назад.

Совсем нелогично, я отступаю в угол, сокращая и без того невеликое пространство для маневра.

Схавает?

Есть!

Сработало!

Оппонент делает шажок вперед.

Прыжок вправо, тут стена.

Он автоматически поворачивается в эту сторону, контролируя мои движения.

Отталкиваюсь ногой от стены и резко прыгаю влево, на лежанку.

Подпрыгиваю вверх, в прыжке отталкиваясь от левой стены…

И падаю на оппонента почти сверху.

Во всяком случае, зловещие спицы проходят под моей правой ногой.

Хрясь!

Аж, хрустнуло что-то.

Пользуясь моментом, добавляю клиенту уже руками.

Левая его рука очень удачно попадает в захват – хрусть!

Теперь он однорукий. Надолго, если не навсегда. Такие переломы заживают тяжко и не всегда правильно.

Из оставшейся руки на пол падает спица, со звоном отскочившая от бетонного пола.

Захватываю его за шею.

– Колись, падла, кто послал? Зачем?

– Поговорить надо было…

– Этим? – киваю в сторону спицы.

– Нет… Оглушили бы тебя, связали. Потом Митяй тебе таблетку бы дал… кто ж знал, что ты такой шустрый…

– Кто заказчик?

– Не знаю… записку переслали… давали за тебя здорово…

– И ты поверил?

Клиент молчит.

Нажимаю ему на локоть.

– А-а-а!

– Щас вторую руку сломаю!

– Валя Огородник, он в авторитете, большой человек.

– Не знаю такого, чего ему от меня-то нужно? Что спрашивать должны были?

– Про склады какие-то… черт их там знает…

Внезапно гремит дверной засов, и я поворачиваюсь в ту сторону.

Яркий луч фонаря освещает нас обоих.

– А ну стоять!

Свет фонаря блестит на стволе пистолета.

А вот это неправильно! Дежурный в камеру с оружием не заходит – это аксиома. Значит, это подстраховка, и он будет стрелять.

Резко присаживаюсь и, крутанув за руку клиента, толкаю его в сторону двери. Выстрел в замкнутом помещении гремит совершенно оглушительно. В следующую секунду я оказываюсь возле стрелявшего и, заломив ему руку, отправляю в камеру. А пистолет остается в моих руках.

А вот теперь – ноги-ноги!

Кто их знает, какие меры предосторожности тут еще предусмотрены?

Вылетаю в пустой коридор с тускло горящими лампочками дежурного освещения.

Дверь справа, на ключ ее не запирают, только на задвижку. Если свернуть туда, куда мы обычно ходим на допрос, то на площадке будет окно. Оно не зарешечено, так что шансы уйти у меня есть. Задвижку долой, на лестнице никого. Супер!

Прыжок вверх.

Хлопок – и горло мое перехватывает спазм, а из глаз брызжут слезы. Газ! «Черемуха», я ее и спросонья ни с чем не перепутаю.

Окно!

Где окно?

На улице продышусь…

Что-то основательно долбит меня по затылку и, падая на пол, ловлю себя на мысли: «Не успел…»

– Н-н-да… – листает мое дело следователь. – Таланты у вас, Сергей Николаевич, прямо скажу… специфические. Чем это таким вы владеете? Айкидо? Самбо?

– Да так… всего понемногу. Меня учили, я учил…

– Вот и научили. – Он переворачивает страницу и зачитывает вслух. – «Искалечив задержанного гражданина Валлиулина Н. В., нанес тяжкие телесные повреждения другому задержанному – Власию П. А… По прибытии на место помощника дежурного, старшего сержанта полиции Хоменюка В. Н., нанес ему телесные повреждения, избил и сломал руку. Завладев оружием, произвел выстрел в задержанного Власия П. А., от которого тот и скончался. После этого арестованный Рыжов С. Н. попытался бежать и был задержан силами оперативной группы отделения». Все так?

– Да говорил я уже. Эта парочка пострадавших меня самого ухайдокать попыталась, вот и пришлось мне от них отбиваться. Дежурный же на шум и крики вообще никак не отреагировал. Меня оглушить пробовали и заколоть пытались…

– Знаю-знаю! Читал я эти ваши показания. Только вот ничего из того, что вы описали, в камере не нашли… А дежурный как раз в этот момент отошел в туалет. Подменявший же его помощник дежурного слегка задержался, отвечая на телефонный звонок, потому и припоздал.

– Ага. И, в нарушение всех инструкций, ввалился в камеру с пистолетом.

– За это он уже получил строгий выговор. Да и сломанной руки ему надолго теперь хватит. Будет время осознать свои прегрешения. А вот вам-то теперь каково будет? С таким букетом… никакое УДО теперь точно не грозит. Придется сидеть…

– А что, есть варианты?

– У вас? – удивленно поднимает брови следователь. – Сомневаюсь…

– Рыжов! – окликает меня «кум». – Заснул?

– Извините, гражданин начальник… задумался.

– Раньше думать надо было, – назидательно произносит он. – Тогда бы и сюда не попал. Ладно, иди.

Так и началась моя жизнь в этой колонии. Легкой она, ясен пень, не была. После первого, сделанного «кумом» предложения, он внезапно потерял ко мне всякий интерес. На разводах не замечал и с расспросами не лез. Уж кто там ему на ухо шепнул, бог весть, но он это понял, судя по поведению, правильно.

А вот глядя на происходящее в лагере, я и сам стал подумывать о том, что неплохо было бы потолковать с ним по душам. Уж очень не нравилось мне все то, что творилось на воле. Конечно, сидя здесь, я многого не знал. Но голова-то на плечах есть! А анализировать даже такую, поступающую по крошкам, информацию я умел. И ничего хорошего в ближайшее время не ожидал. Если предчувствия меня не обманывали, то в воздухе очень нехорошо пахло. Причем не порохом, а кое-чем существенно похуже…

Так что, когда подохло радио, мои чувства прямо-таки взвыли от напряжения.

Однако искать встречи с «кумом» не пришлось. Он и сам меня поймал.

В тот день нас припахали на переноску мебели. По слухам, ожидалось уплотнение зоны, часть заключенных уже куда-то вывезли. Теперь в срочном порядке освобождали кабинеты. Туда, опять-таки по слухам, должны были вскоре заехать новые сотрудники. Вот и перетаскивали наши начальники мебель в другие помещения.

Тащим по коридору шкаф и прямиком натыкаемся на «кума». Он как раз выходил из кабинета.

– А… Рыжов, – кивает он, – вот и славно. Ты же у нас по металлу работать можешь?

– Могу, гражданин начальник.

– Бросай на фиг эту деревяшку, другие дотащат. У меня замок в столе забарахлил, займись.

– Инструментов нет.

– Чего там тебе нужно? Отвертку, молоток да плоскогубцы? У меня в кабинете автомобильный набор лежит, там все есть.

Заходим в кабинет. Дверь он не закрывает, и все проходящие по коридору могут видеть меня, присевшего на корточки перед столом.

Замок оказался вполне исправным, и хорошо работал. Не успеваю я раскрыть рот, как «кум» меня опережает.

– Сиди тихо, Рыжов. Слушай сюда. То, что ты неспроста тут сидишь, я знаю. Как и то, что о твоем поведении и контактах положено сообщать ежемесячно. Причем, заметь, в два разных адреса! Один – насквозь официальный, ну, да ты и сам, небось, его знаешь. А вот второй… тут вроде бы неофициально попросили, человек-то на службе уже и не состоит. Да вот отказывать ему… как-то неправильно было бы. Там сказали, в случае чего намекнуть тебе, что привет Степаныч передает, ты поймешь. Так?

– Да. Есть такой человек.

– Добро. Здесь вскорости все плохо будет. Не спрашивай меня, сам ничего тебе не скажу. Просто не знаю. Короче, пора тебе ноги делать. Отпустить тебя официально не могу. И права такого у меня нет, да и не факт, что от официалов один я за тобой смотреть должен.

– Что ж теперь – бежать?

– Правильно мыслишь. Под столом бумажка лежит. Там описание тайника. Сможешь пару-тройку человек с собою сманить?

– Зачем?

– Один уйдешь, все прочие что-то заподозрят. Да и мне выгодно, чтобы побег групповой был. Я тогда режим чуток поприжму, как раз повод будет. Только с собою бери тех, на ком кровищи не так много есть. Из «бытовиков» кого посмотри.

– Стрелять по нам будут?

– Не буду врать – будут. Приказать в тебя не попадать, извини, тоже не могу. Но выучка есть – уйдешь.

– А те, кто со мною?

– Тут уж, как повезет. Обещать ничего не могу. Зато, все будет как взаправду, никто ничего не заподозрит.

– Сколько у меня времени?

– Сутки.

– Немного… как сообщить о готовности?

– Ты верующий?

– Ну… есть малость.

– Утром мимо ворот пройдешь, на икону перекрестись.

Точно, в прошлом году там поставили столбик, на котором в застекленном ящичке установили икону. Специально митрополит приезжал. Служил молебен, потом нас всех в столовой пирожками угощали.

– Понятно.

– Через час я к воротам подойду. Внутрь не пойду, буду с контролерами на КПП разговаривать. Если увидишь меня, действуй, как в бумажке и написано. Время там указано наилучшее. Тайник я три дня назад заложил, еда там есть, еще кое-что по мелочи. На первое время хватит.

– Спасибо, товарищ майор!

– Не за что. Вот уйдешь, тогда и благодари. Не знаю, что уж там у тебя на воле было, да и знать не хочу. Но если за тебя такиелюди просят, значит, есть у них для этого причины.

Проводив взглядом ушедшего зека, Корзун снял трубку.

– Товарищ подполковник? Да, все прошло, как мы и предполагали. Практически сразу. Да… Ну, в любом случае, у нас теперь будет повод слегка подзакрутить гайки. А то народ уже что-то чуять начал. А тут – побег, вот и не станут удивляться, что мы свирепствуем. Для нас сейчас каждый день важен.

Уж и не помню, кто из классиков писал о том, что «гладко было на бумаге, да забыли про овраги… а по ним ходить!». Но дядя явно знал толк в этом вопросе!

Как ни продуман был план «кума», но при столкновении с реальностью и он тоже полетел ко всем чертям.

Желающих сдернуть отсюда я отыскал сравнительно быстро. Собственно говоря, и искать-то не пришлось. Таковые люди были мною уже найдены ранее и даже поговорить с каждым я успел. Спросите, зачем? Да так… на всякий случай… уж очень я человек предусмотрительный. Всего нас набралось четверо. Нескладный и тощий, как жердь, Уфимцев. По пьянке зарубил топором соседа. Ужаснулся и пошел с повинной. Дали десять лет.

Молчаливый и необщительный Фенхель. Купился на шикарную рекламу, заложил квартиру, собрал наличные деньги и отнес их в преуспевающую компанию, которая обещала немыслимые проценты. Естественно, вскоре после этого руководство компании заявило о банкротстве. Михаил, оставшись без крыши над головой, два года ходил по судам. Поняв бессмысленность своих попыток, скопил денег, приоделся и нанес визит главе компании, который как раз раскручивал очередную пирамиду. В изящном портфельчике у него лежал двуствольный обрез…

Ужаснувшись от содеянного, суд щедро отвалил ему двадцать лет.

Еще совсем молодой парень Вовка Мельников. Классный водитель, просто ас. Его отловили в парке молодые лоботрясы, которым понравилась Вовкина девушка. Он сильно ее любил и отдать на потеху молодым и «продвинутым» не захотел. Такую непонятливость и дикость простить, разумеется, не могли и взялись «учить» его всей толпой. На свою беду, один из нападавших, сын депутата Госдумы, решил пощекотать парня ножом. И словил его же под ребро. Там же и подох. Особо опасному преступнику влепили сразу двадцать лет. Прокурор просил больше, но судью убедить все же не удалось. В моих планах Вовка играл одну из самых важных ролей – водителя.

В назначенное время мы, достав из тайника в промзоне два вещмешка (пришлось соврать, будто все это заготавливалось мною чуть не полгода), неторопливо подошли к внезапно заглохшей автомашине. Как раз перед нашим приходом, водитель в сердцах пнул ее грязным сапогом и отошел. Вытаскиваю из выхлопной трубы скомканную тряпку и показываю ее будущим попутчикам. По крайней мере, теперь не нужно ничего придумывать.

– Этот водила всегда ее здесь ставит. Должно быть, привык, собака! Вот мы его и проучим…

По странному «совпадению», именно в этот момент забарахлил электромотор, закрывавший внутреннюю створку выходного шлюза. И она застыла в открытом положении. Так что полотнище выходных ворот наш тяжелый грузовик снес почти играючи.

И на этом наше везение иссякло…

Потому что за этими воротами оказался целый лабиринт из бетонных блоков-отбойников, обрамленный с обоих боков заборами из колючей проволоки.

А поперек дороги был натянут основательный трос, которым, пожалуй что, и танк вытащить можно было бы.

И вышка с охранником около троса.

«Амбец! – проскочила мысль в голове. – Кум, скотина, сразу на две стороны сыграл!»

Что-то зарычав, Володька с силой выкручивает руль.

– На пол ложись! – кричит он мне.

Никогда бы не поверил, что тяжелый грузовик способен на такие выкрутасы!

Взревев двигателем, он буквально крутанулся на месте. Ударившись бампером в блок-отбойник, автомобиль как-то провернулся на месте. Задок кузова просто смел секцию забора, словно ударом топора снеся столб. Машина встала поперек дороги, задом своим вылезая на запретку. Снова взревел двигатель и, рванувшись задним ходом, автомобиль пробил еще один забор, на этот раз дощатый. Двигаясь задним ходом параллельно основному забору, мы скрылись из глаз по крайней мере одного поста. Однако охранник у троса нас видеть мог. Что и не замедлил подтвердить – по капоту забарабанили пули. Ему откликнулся автоматчик на соседней вышке, правда, он почему-то стрелял не в нас.

Водитель выругался и переключил передачу. Подпрыгивая на ухабах, грузовик развернулся и рванул в сторону леса. Нас сильно тянуло куда-то вбок – проезд по колючей проволоке даром не прошел…

Мишень мы сейчас представляли собою знатную! Прямо-таки мечта молодого бойца!

Однако же боец этот почему-то не стрелял.

Хотя не совсем так.

Он, разумеется, стрелял. Только не по нам. Во всяком случае, попадания пуль в машину не было, я этого не слышал.

Набравшись смелости, приподнимаюсь с пола и высовываю голову в разбитое пулями окно. Автоматчик с вышки стреляет в сторону зоны. Я вижу, как между полотнищами сорванных ворот мелькают черные фигурки зеков. Многие из них падают на землю. Вот, значит, как… «Кум»-то не дураком оказался… Знал ли он про готовящуюся бучу, или даже сам ее и организовал, теперь уже не узнать. Но именно эти мгновения и спасли нас от неминуемой смерти. Ибо, если реально смотреть на вещи, шансов на успешный побег у нас почти не было.

Автомобиль наконец выруливает на дорогу. Теперь, даже и с порванными колесами, мы можем ехать хоть чуток побыстрее.

Ну, слава богу!

И тут нам прилетело во второй раз…

Крыша кабины внезапно украсилась многочисленными отверстиями, через которые внутрь нее тут же заглянули веселые солнечные лучики… и мрачные остроконечные пули.

Володька до упора вдавливает педаль газа, почти одновременно перебрасывая передачу.

Он что-то кричит мне, но тут шумно, слов разобрать не могу.

– …гайте!

– Что?!

– Из машины на фиг! К чертовой бабушке! Это мишень! Нас сейчас кто только не пасет! С откоса съеду – и прыгайте! В лес уходите!

Он хрипит, часть слов вообще понять сложно.

– А ты?

– Если машина не появится, охрана поймет, где вы вылезли и куда после пошли. А так, я им все поиски поломаю.

– То есть?

– Постараюсь довести машину до того, – он тычет куда-то вбок, – леса. Пускай вас там ищут…

– А сам?

Вместо ответа он приподнимает полу бушлата. На пол падают тяжелые капли крови.

– Крандец мне, Серега… Не промазал часовой…

Вот такие пироги…

Корзун набил патронами обойму и выбросил пустую пачку на пол. Все, патронов больше нет. Вся его жизнь сейчас измерялась остатком этих желтых цилиндриков.

– Петрович, ты там как?

«Кум» обернулся.

Начальник колонии стоял у окна, прижавшись к стене, и осторожно рассматривал обстановку снаружи.

– Цел пока… С патронами вот только задница. А так… Что там интересного? – он кивнул в сторону окна.

Мятеж в колонии полыхнул как-то сразу, практически по всей ее территории. Самым неприятным сюрпризом стало наличие у восставших огнестрельного оружия. Его было немного, но оно было, и это дало им очень серьезные преимущества с самого начала. Немногочисленные часовые на вышках, отстреляв свой боезапас, умолкли, и их судьбу можно было предположить с достаточной точностью. В здании администрации осталось только пять человек. Первую волну нападения удалось отбить. Правда, после этого защитников уцелело всего двое. Начальник колонии и его зам. И патронов было всего ничего. От оружейки их отрезали, и шансов на прорыв тоже не оставалось. Жаль, что никакого оружия, кроме пистолетов, у них не имелось. Да и эти-то пронесли сюда тайком, в нарушение всех уставов и распорядка.

– Бегают туда-сюда. Пока непонятно, что дальше будет. Ого!

– Чего там?

– Машина появилась, надо полагать, союзнички прибыли.

– Кто такие?

– Отсюда не видно. Точно, вон, и стволы раздают. Ну, теперь нам однозначно кирдык.

– Да и так бы не выпустили.

– Ты документы-то запалить успел?

– Когда? Разве что сейчас попробовать?

– Давай, я их пока здесь попридержу. Твой-то кабинет дальше, авось и успеешь.

Выглянув за дверь, Корзун быстро осмотрел коридор. Так, это нападавшие лежат. Один, второй… все тут. Внизу, на лестнице слышны голоса, готовятся. Тихо выскользнув в коридор, он по пути подхватил с пола оброненный кем-то из нападавших обрез двустволки и по дороге к своему кабинету заглянул в стволы. Два патрона, картечь. Что интересно, заводского снаряжения! Действительно, интересно, для местных это роскошь, сами патроны снаряжают. Стало быть, побег готовился давно, даже оружие завезти сумели. Кто же? И отчего агентура все прохлопала?

Вот и кабинет. Майор быстро распахнул сейф и вывалил на пол папки с агентурными делами. Подхватил с пола канистру с бензином и щедро плеснул на бумаги. Раскрыл папки, разворошил содержимое. Чиркнул зажигалкой.

Как чуял… Даже и канистру заранее сюда приволок.

Папки занялись веселым огоньком, затрещали и стали сворачиваться обложки. Теперь хоть среди своих агентов не найдут, уже хорошо. А то кровищи будет… Хотя она и так будет. Без этого не обойдется. Окно настежь…

Черт!

Вот это было ошибкой…

Выметнувшийся в раскрытое окно язык пламени увидели на улице. И моментально сообразили, что это такое. Грохнуло несколько выстрелов, пули звякнули по стеклам, разбив их окончательно, в результате чего тяга только усилилась.

«Спасибо, ребятки» – не без ехидства поблагодарил Корзун стрелявших. Теперь-то все точно сгорит без остатка. Пламя уже хорошенько разошлось, и потушить этот костер было нереально. В коридоре заорали, грохнуло несколько выстрелов.

«Шихматов, – подумал майор, подскакивая к двери. – Спасибо ему, хоть минутку выиграть поможет» Надо, однако, и поддержать подполковника, одному ему там долго не выдержать. Улегшись на пол, майор взял на прицел входную дверь на этаж Там уже прибавился свежий покойник, надо полагать, из последней партии атакующих. В проеме двери показался автоматный ствол, и короткая очередь выбила щепки из двери кабинета Шахматова. На лестнице снова заорали, и на этаж выскочили несколько человек Самого шустрого из них Корзун удачно свалил прямо на выходе, второму удалось прострелить руку, и он уронил на пол свое оружие – пожарный топор. Одного свалил подполковник. Но длинная очередь со стороны лестницы вынудила майора нырнуть за укрытие. В коридоре сразу затопало множество ног. Затрещали выстрелы в кабинете у начальника колонии.