Текст книги "Черные тропы"

Автор книги: Александр Конторович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Несмотря на колкости высокого гостя, комендант старался держать себя в руках – ссориться с таким человеком было бы крайне неразумно. Берховен, будучи весьма неглупым офицером, уже успел понять – в каких высоких кругах вращается его собеседник. Гауптман хорошо понимал, что перспектива увидеть окопы Восточного фронта лично во многом зависит от того, какое мнение составит о нем профессор. Поэтому надо было проявить всю возможную изворотливость и постараться как-то выйти сухим из воды. Пусть профессор не носит мундира (вполне, кстати, может быть, что именно – не носит, хотя и имеет…), но его возможности от этого ничуть не уменьшаются.

– Сожалею, герр профессор, что несколько расстроил вас своим предыдущим докладом! Но хочу подчеркнуть, что я просто обязан немедленно информировать вас обо всех событиях, которые происходят в округе! Именно так мною воспринимаются указания руководства! Я должен всемерно содействовать вам в вашей работе и…

– А что в ы знаете о м о е й работе, гауптман? – голос фон Хойдлера внезапно стал вкрадчивым.

«Влип! Вот же черт дернул меня такое сказать!» – промелькнуло в голове Берховена.

– Только то, герр профессор, что в а м и вашим людям никто и никоим образом не должен мешать! Все службы объекта должны функционировать в установленном порядке – согласно графику! А всякие неожиданности и несчастные случаи, которые происходят вокруг – они ломают заведенный порядок! И нарушают нормальное функционирование работы наших служб! Мне пришлось отвлечь часть людей от работы, бросить их на внеплановое прочесывание леса и…

– Оставьте! Такие мелочи м е н я не интересуют! – отмахнулся высокий гость. – Докладывайте по существу!

– Слушаюсь! Согласно заключению врачей, лейтенант Бауринг скончался от сердечного спазма. Он, по-видимому, накануне вечером немного выпил, а тут – эта авария! Перенапряжение, как говорят врачи. Все вместе и привело к такому печальному исходу… Одно наложилось на другое… вот сердце и не выдержало.

– Это официальное заключение?

– Так точно, герр профессор!

– Так-так… А авария?

– Я лично осматривал машину! (И напрасно – механик сделал бы это лучше и профессиональнее. Прим. авт.) Это действительно случайность – крепкий сучок пробил боковину шины. Дыра оказалась слишком большой, обломок от сучка в ней застрял, вот колесо и спустило так быстро. А дорога в том месте идет по насыпи, довольно, кстати, высокой – поэтому машина свалилась вниз. И тут – дерево! Водитель не удержался – да и я сам на его месте не смог бы! Бедняга вылетел из кабины и ударился головою об камень.

– Собаки?

– При аварии открылась запасная канистра с бензином – там все им провоняло… Но, должен сказать, герр профессор, что тело лейтенанта нашли именно они!

– Значит, если я вас правильно понял, никаких признаков присутствия агентуры противника в нашем районе…

– Не наблюдается, герр профессор!

– Вы совершенно в этом у в е р е н ы, гауптман?

– Абсолютно, герр профессор!

– Ну, что ж… В конечном итоге, я не сыщик… и не обязан вникать во все эти тонкости и полицейские штучки. Можете быть свободны, Иоганн! И постарайтесь впредь оградить меня от подобных случайностей!

«По имени назвал! Фух… пронесло…»

Выдержка из рапорта.

… Таким образом, в результате проведенной операции, нами была установлена очередность поездок в город офицеров, осуществляющих руководство объектом. Исходя из полученных указаний, нами был подготовлен захват офицера, который отвечал за снабжение его продовольствием. Операция проведена в соответствии с разработанным планом, без применения огнестрельного оружия. Водитель машины был убит, а нами организована имитация аварии. Захваченный офицер – Карл Вильгельм Бауринг, имел при себе портфель с документами. Документы нами перефотографированы и уложены назад в портфель (в том же порядке, как и ранее). Экстренно допрошенный немец дал ценные показания, пояснив многие вещи, ранее нам неизвестные. Запись показаний лейтенанта Бауринга прилагается.

По окончанию допроса офицер был отведен на два километра в сторону от места аварии, где сержант Микульченко нанес ему удар в грудь, в результате которого у немца произошла остановка сердца.

На месте аварии и около тела лейтенанта нами были проведены маскировочные мероприятия для ликвидации следов членов оперативной группы. С этой целью ещё перед началом операции обувь бойцов была обвязана травяными жгутами, для искажения оставляемых ею на земле следов. Предварительно сама обувь была пропитана хвойным настоем, а дорожка отхода присыпана специальной смесью № 4, полученной перед вылетом группы. Обнаружив в автомашине канистру с бензином, ефрейтор Лигачев организовал имитацию его разлития в результате аварии, чем существенно затруднил возможное использование противником собак. Таким образом, следы нашего пребывания на месте аварии были практически полностью уничтожены, а применение немцами служебно-розыскных собак оказалось неэффективным.

Выполняя приказание, группа экстренно отошла в район квадрата 23–12, где и передала полученные сведения связному…

Командир спецгруппы «Олень»

Старший лейтенант

Лисицын О.П.

Спустя некоторое время
Управление «В»

– Ну-с, товарищи вы мои хитромудрые, что скажете? – полковник Чернов обвел глазами сидевших перед ними людей.

Задумчивый Мольнар, что-то чиркающий в блокноте Благов и невозмутимый Гальченко сидели напротив него. Перед ними возвышалась невысокая стопка тонких папок.

– Кто первый начнет? – начальник управления обвел глазами своих специалистов.

– Ну… если мне будет позволено, Михаил Николаевич, то начну, пожалуй, я… – Благов положил перед собою блокнот.

– Уж сделайте одолжение, Петр Федорович! Мне руководство уже плешь проело – когда будет результат?! А мои великолепные спецы – как воды в рот набрали!

– Не так все просто, Михаил Николаевич… тут против нас тоже далеко не студенты вчерашние собрались. Сказать по правде, мы и сами не полностью себе представляем всего масштаба задействованных немцами сил. Уж больно картина… грандиозная, что ли, получается…

Полковник выжидающе посмотрел на доцента, покатал по столу карандаш.

– И? Что теперь? Там что, весь цвет немецкой разведки собрался? Все её лучшие, так сказать, представители?

– Если б так, Михаил Николаевич… Это-то противник известный, ну, в смысле, что не лично мне, но вы понимаете…

– Понимаю. И всё же?

– Позвольте мне, товарищ полковник? – Гальченко чуть приподнялся с места, прося слова.

Чернов удивленно приподнял бровь – по званию майор называл его крайне редко и уже одно это свидетельствовало о том, что вопрос крайне серьезен.

– Прошу вас, Александр Иванович, – кивнул хозяин кабинета.

– Вкратце. Мы имеем дело с совместной операцией, которая официально проводится абвером. Официально, я подчеркиваю. Все работы курируются лично полковником Лахузеном. Это – со стороны абвера.

Хозяин кабинета кивнул – Проводник умел четко расставлять все точки над «i».

– Непосредственно полковником привлечен к делу в качестве научного консультанта профессор фон Хойдлер. И вот тут – в операции начались всякие странности… Официально целью исследования профессора являлся некий таинственный человек, которого, по каким-то причинам, фон Хойдлер не может вывезти в рейх. Задача профессора заключалась в уяснении причины происходящего. Стоит ли вовсе тратить время на то, чтобы возиться с этим объектом? От группы профессора поступили два отчета – он докладывал, что контакт с испытуемым установлен, тот начал говорить…

– И что дальше?

– А дальше – на объект прибыла группа людей, которая установила на нём тщательную внутреннюю охрану, после чего всякие доклады наверх прекратились. Вообще прекратились – как отрезало. Лахузен было возмутился – но его осадили. И в достаточно резкой форме – дело перешло в руки Аненербе, а в эту контору у него хода нет.

– А у нас?

– И у нас нет.

– Так…

– Продолжу. По полученным нами сведениям, на объект привозят новых людей – с ними тщательно работает группа фон Хойдлера. Характер работы – неизвестен никому. Но агентурным путем удалось выяснить, что профессора интересуют все случаи, когда различные люди вдруг, без всяких видимых причин, начинают проявлять необыкновенные способности. Говорить на разных языках, демонстрировать ранее им неизвестные навыки и умения… Вот теперь засвербело в затылке уже и у Петра Федоровича – это же его конёк! Он тут не покладая рук, понимаете, бьётся – а, оказывается, уже и немцы над этим работают, да ещё как работают! Наш уважаемый руководитель научной группы среди нас таких товарищей тщиться разыскать, ан выяснятся – не там ищем!

Майор прервался и, протянув руку, налил себе в стакан воды из графина. Сделал пару глотков и поставил стакан на стол.

– Продолжим. Анализ работы немецких абвер-групп четко показал – они ищут подходы к фигурантам дел, которые так или иначе, но имели контакт с теми, кого проверял наш отдел.

– А именно? – полковник сделал в открытом блокноте какую-то пометку.

– Похищенный ими Демин плотно общался с человеком по фамилии Котов. Следующая ориентировка выдана немцами на Барсову.

– Это точно?

– Абсолютно – удалось проверить из независимого источника. Более того, на объекте уже приготовлено помещение для содержания в нем женщины, даже спецперсонал прибыл – трое «медсестер» из Аненербе. Фон Хойдлер имеет в этой конторе немалый вес…

– Значит… Леонов?

– Манзырев, товарищ полковник.

– Но… откуда про него узнали немцы?

– Я не думаю, что немцы про него знают. Но вот в чем-чем, а в умении логически мыслить – им не откажешь… Смотрите! – майор положил на стол листок бумаги, на котором рисовал какие-то значки.

– Что это?

– Послужной список Барсовой. Сорок первый – неожиданный прыжок сразу до младшего лейтенанта.

– Такое бывает…

– Без военного училища? Или хотя бы курсов подготовки младшего комсостава? Да плюс орден?

– Ну… и так тоже бывает…

– А группа гауптмана Борга? Эта история получила известность в узких кругах – и у немцев тоже. А кого ловил Борг?

– Леонова…

– И с кем тот самый Леонов встретился?

– С Барсовой.

– Угу… и погиб, спасая её от смерти… да и в деревне остался, чтобы прикрыть её отход. А если внимательно почитать рапорт Барсовой… то там можно обнаружить некоторые вещи, которые не находят вообще никакого внятного объяснения. Так если, вдобавок, с ней ещё и поговорить…

– Что вы уже и сделали…

– Пришлось, – пожал плечами Проводник. – Немилосердно воспользовался своими полномочиями, показал фигу своему тезке (он крайне болезненно воспринимает всякий к ней интерес) и утащил её на пару деньков… пообщаться.

– И как?

– Немало… Петр Федорович – тот даже дар речи потерял, когда понял, мимо чего он в свое время прошел. Встал в охотничью стойку – и затребовал нашу милую девушку на растерзание.

Чернов хмыкнул – Проводник отличался не меньшей ревностью. Тех сотрудников, которых он тренировал лично – майор готов был защищать любыми доступными средствами. И от кого угодно – тут уже сказывались его прошлые привычки, с трудом удерживаемые. После того как, попав под огонь вражеских зенитчиков, на землю, разваливаясь на куски, рухнул транспортный самолет с разведгруппой, летевшей на выброску, Гальченко пару дней ходил мрачнее тучи – погибло сразу двое ребят из числа тех, кого он в свое время готовил. Впрочем, он быстро пришел в себя – и засел за бумаги. Перекопал кучу разведсводок, перерыл груду трофейных документов – и внезапно успокоился. А через два месяца принес полковнику очередную сводку – подчеркнув красным карандашом один абзац.

Из сухих строчек донесения явствовало, что при проведении плановой тренировки на зенитной батарее самопроизвольным взрывом, произошедшим прямо на складе снарядов, было убито и ранено более семидесяти человек личного состава, а большинство орудий уничтожено.

– Партизаны постарались… – буркнул майор.

Листок со сводкой прикололи к стене, на которой висели фотографии погибшей группы – впечатление это произвело немалое!

Благов, услышав последнюю фразу Гальченко, поёрзал на месте. Открыл рот, собираясь вставить свою реплику, но, натолкнувшись на предостерегающий жест полковника, только вздохнул.

– Да, – покосился на доцента майор, – именно на растерзание! Одной писанины там столько предстояло бы, что отсыхание у неё правой руки могло последовать в самом ближайшем будущем! А нам она нужна живой и здоровой! Особенно сейчас!

– Но наука требует… – не выдержал Благов.

– Перебьётся ваша наука, – проворчал с места Мольнар. – Мало вам лягушек резать – теперь живых людей подавай!

Чернов постучал карандашом по столу.

– Продолжайте, пожалуйста, Александр Иванович…

– Спасибо, Михаил Николаевич! Так вот, считаю, что в лице Барсовой мы имеем совершенно уникальный случай! Ладно, я ещё готов предположить, что Манзырев и Леонов непостижимым образом как-то могут быть связаны между собой! Совершенно не понимаю как, но – допустим! Слишком уж много совпадений получается… это не просто так! Но вот Котов – особая статья! Он-то с ней не контактировал вообще никогда и никоим образом. И тем не менее – немцы её ищут! Вопрос – зачем?

– Зачем же?

– Тут меня товарищ Благов «просветил»… – ехидно усмехнулся майор. – Мол, девушка наша – не что иное, как катализатор.

Чернов удивлённо приподнял бровь.

– Поясните?

– Она, сама того не подозревая, как-то притягивает к себе или сама притягивается именно к таким людям. К непонятным и неординарным. Возможно, что общение с Манзыревым наложило на психику Барсовой какие-то… – Гальченко повертел в воздухе пальцами, – Словом, она теперь, как своеобразный магнит. И немцы это тоже поняли.

– То есть, если ваши догадки верны, у фон Хойдлера сейчас присутствует такой человек? И ему нужна наша девушка, чтобы проверить правильность своих построений?

– Не исключаю, что такой человек там не один, – кивнул майор. – Во всяком случае, похищение Демина четко на это указывает. Особист контактировал с Котовым – вполне возможно, что и он как-то способен реагировать на таких людей. А вот если и Марина как-то на них среагирует – то вопрос можно считать решённым. Фон Хойдлер окажется прав в своих выкладках.

– Пусть так! – кивнул Чернов. – Но – что это ему дает?

– Это – к Петру Федоровичу! Он тут уже целую тетрадь на свои теории извел… В настоящее время, товарищ полковник, у нас с вами есть два вопроса! И оба – архиважные!

– А именно?

– Немцы хотят получить Барсову. А мы хотим попасть в лабораторию фон Хойдлера. И организовать там танец дикого слона! Совершенно очевидно, что устраивать войсковую операцию нам никто не даст – просто сил таких нет. Остается только вариант «тихого» проникновения на объект. Негласный – или официальный. Подготовить внедрение агента к профессору – нереально! Мы даже не знаем на кого и каким образом выходить!

– Согласен, – наклонил голову начальник управления. – Официальным путем – мы ничего сделать не сможем. Подготовить и залегендировать внедрение агента по линии абвера или, тем более – Аненербе, в короткое время невозможно. На это в лучшем случае не менее, чем полгода потребуется. А второй вариант?

– Дать возможность немцам похитить Марину – и таким образом ввести на объект своего человека.

Полковник повертел в руках карандаш.

– А вы уверены в том, что она, попав в руки к немцам, сможет выдержать там хоть сколько-нибудь долго? Они, если верить выкладкам нашего Петра Федоровича, те ещё мастера – расколют нашу девушку очень быстро! И что тогда? Ведь на верную смерть человека направляем! Какие у них будут мотивы для того, чтобы сохранить ей жизнь после того, как они что-то там такое выяснят. Или – не выяснят. Тогда – тем более опасно!

– Я думал и над этим, – кивнул Гальченко. – Долго думал… И вот какой вариант мне пришёл в голову…

Несколько дней спустя
Объект «Тишина»

Длинный черный автомобиль, покачиваясь на неровностях дороги, въехал в ворота. Проскрипели петлями массивные полотнища, отрезая от внешнего мира внутренний двор бывшего санатория. Впрочем, реконструируя под свои нужды этот дом, новые хозяева менее всего руководствовались эстетическими соображениями. Скрип петель был вызван солидным весом воротных створок. Усиленные металлическими угольниками, они были способны противостоять таранному удару грузовика.

Когда-то красивый вид лесной усадьбы сейчас был испорчен двумя сторожевыми вышками, возвышавшимися по углам. А третье пулеметное гнездо расположилось прямо на крыше самого большого (трехэтажного) дома.

Но некому теперь любоваться этой красотой – обитатели домов не собирались совершать прогулки по лесу – и когда-то ухоженные тропинки теперь невозбранно зарастали кустарником. Никто больше не прохаживался в уютной тени вековых дубов, большинство из них попросту спилили: деревья мешали часовым на вышках.

Но этим не ограничились – на заборе поблескивали провода. Не колючая проволока (она огораживала подступы к домам, в основном, в тылу – там, куда не выходили окна кабинетов руководства), а хитроумные системы сигнализации. Новые хозяева очень сильно не желали того, чтобы к ним в гости зашел хоть кто-нибудь незваный…

Но прибывший сегодня гость к таковым совершенно не относился. Более того – сама идея создания данного места принадлежала именно ему. Принадлежала… как же! Предъявляя документы на посту внутреннего контроля, полковник Лахузен неприязненно покосился на молчаливого эсэсовца, мрачноватой фигурой возвышавшегося за его плечом. Эсэсовцы… их он сюда не приглашал… Но, увы, в данной обстановке он уже ничего изменить не мог – внутренняя охрана объекта ему совершенно не подчинялась. И он сам, несмотря на высокий пост, являлся для них всего лишь очередным посетителем – не более.

Закончив просмотр документов, черномундирник снял телефонную трубку и доложил. Выслушав ответ, кивнул и опустил её на рычаг.

– Герр оберст, можете следовать дальше. Вас проводят. А вот адъютанта я попрошу обождать здесь – в той комнате.

«И это они предусмотрели» – думал Лахузен, следуя за провожатым. – «Надо отдать должное этим парням из СД, своё дело они знают хорошо! Если бы ещё и не совали свой нос в каждую дыру…»

К сожалению, обстановка не способствовала тому, чтобы затевать склоку с данной организацией. Увы, но абвер уже не являлся той мощной и всевластной структурой, которая могла диктовать правила игры. Тем более – такой конторе, как СД. Вдвойне обидным являлся тот факт, что начатое здесь дело, сама его идея – принадлежали полковнику. Он – и никто иной, смог увидеть в ворохе разрозненных донесений и сводок то самое зерно, из которого могло в будущем вырасти что-то грандиозное. Лахузен сам привлек к делу фон Хойдлера, пользуясь своим давним знакомством с профессором. Ну и что с того, что тот занимает какой-то там пост в Аненербе? Мало ли в рейхе таких полумистических контор? Одно дело – ворошить замшелые манускрипты и совсем другое – решать столь многообещающие головоломки! Да они должны быть только благодарны абверу за то, что он привлекает их к своей работе!

Но вот ожидать того, что, получив доступ к такой информации, Аненербе развернётся со всей стремительностью атакующей кобры – не мог никто! И менее всех – сам Лахузен. Услышав в телефонной трубке голос начальника охраны, полковник в тот день даже не нашелся, что ему ответить. На объект, в сопровождении взвода СС, прибыл профессор. Ну, прибыл… так он тут работает! Но вот его сопровождение… Гауптштурмфюрер Мадсен, приехавший вместе с профессором, предъявил растерянному гауптману Берховену свои полномочия. Там черным по белому указывалось на то, что вся внутренняя охрана объекта отныне осуществляется спецподразделением СС. Как и пропускной режим – он теперь совершенно не зависел от Берховена. Кого пропускать внутрь – это уже будут решать эсэсовцы. Подписи на документе однозначно свидетельствовали о том, что какие-либо попытки возражать совершенно неуместны и бесполезны. Гауптман просил инструкций, но что мог ему ответить Лахузен? Он не был готов к такому неожиданному повороту и ничего не мог посоветовать начальнику объекта. Что-то пробормотав в трубку, он опустил её на рычаг и постарался собраться с мыслями.

Кто это?

Кому принадлежит сама идея об отправке СС на объект абвера?

Доложить адмиралу?

Мысль правильная – но что скажет на это Канарис?

Потребует объяснений?

Естественно, а что ему ответить?

Но – делать нечего, докладывать все равно нужно…

Против ожидания, адмирал выслушал доклад молча и никаких критических замечаний в его ходе не сделал. Ободрённый этим, Лахузен закончил уже не с таким мрачным настроением.

– У вас всё, Эрвин?

– Да, экселенц.

– Так-так-так… – Канарис зачем-то переложил папки на столе. – А непрост оказался этот ваш профессор! Как он нас всех переиграл, а?!

Полковник только руками развел – что было говорить?

– Ведь я всегда подозревал, что фон Хойдлер – это тот ещё мастер морочить людям головы! – Канарис сплел пальцы рук и, поставив локти на стол, подпер сплетенными пальцами подбородок. – М-м-м-да… И что вы теперь собираетесь делать?

– Экселенц, но разве в этой ситуации возможно вообще что-нибудь сделать? Доклады от профессора перестали поступать – он ссылается на руководство Аненербе, которое прямо запретило ему информировать кого бы то ни было, кроме данной организации…

– Это-то я понимаю. Не понимаю другого – на что рассчитывали вы?

– То есть? – опешил Лахузен.

– Ну, хорошо, давайте немного пофантазируем! Миссия профессора увенчалась успехом – он вытянул из этого русского что-то невероятное! Способ впадения в транс или методику раздвоения личности… не знаю, что вообще в подобном случае можно вытянуть? И что в результате? Мы резко усилили бы свою военную мощь? Каким образом, позвольте вас спросить?

– Но этот русский в бреду говорил такие странные вещи…

– В бреду, Эрвин! Не сомневаюсь, что и вы, не дай вам бог попасть под минометный разрыв, в б р е д у смогли бы такого наговорить… У неподготовленного врача, да ещё и неосведомлённого о вашей истинной профессии, просто ум помутился бы от таких новостей!

– Но, экселенц, если допустить, что все то, что наговорил русский – это правда…

– То – что? Мы выиграем войну в три дня? Каким, простите, образом?

– Но профессор… он сказал, что подобные исследования могут перевернуть целые области науки!

– Какой? Психологии? А как это влияет на военные действия? Если не ошибаюсь, фон Хойдлер ничем иным никогда и не занимался. Хорошо, допустим, что мы смогли вылечить пару сотен душевнобольных, потерявших рассудок после бомбежек… И что? Военная мощь рейха многократно возрастёт за их счёт? Ах, да… он ещё и исторические изыскания проводил… угу… Раскопаем, стало быть, десяток старых захоронений и найдём там… А что мы там найдём? Заметьте, Эрвин, я пока склонен рассматривать только варианты положительного разрешения работы профессора! И ничего не говорю о том, кому, а главное как придется отчитываться в случае неудачи! А ведь придется… Слишком большие авансы выдал фон Хойдлер очень серьезным людям – ошибки ему не простят!

– Экселенц! Так вы… вы все знали и без моего доклада?

– Эрвин, друг мой, зачем я тогда сижу в этом кресле? Хорош бы был начальник абвера, не имеющий с в о и х источников информации! – адмирал неожиданно улыбнулся. – Профессору надо сказать спасибо – и вы лично это сделаете!

– Вы полагаете… – полковник на секунду запнулся, – что я должен сам…

– Именно, друг мой! Именно – сами! Если фон Хойдлер выиграет – мы были теми, кто натолкнул его на это. А вот если проиграет… то он взялся не за свое дело!

– И СД в данном случае…

– Будет выглядеть не лучшим образом – отчего вы полезли туда, где ничего не понимаете? Отобрали перспективную разработку у профессионалов своего дела – вас ведь можно к ним отнести?

– Полагаю, что…

– Можно! Ваша скромность весьма похвальна, но уж в этом-то случае я знаю, о чём говорю! Ну, а взамен оказанной Аненербе и СД любезности, мы же можем чего-нибудь и попросить, ведь так?

– Вообще-то, экселенц, – обрел ясность мысли Лахузен, – все операции по добыванию нужных людей – это и так наша прерогатива. В данном случае СД нам не конкуренты.

– Вот-вот! Мы, так уж и быть, достанем вам, господа, кого-нибудь… Ну, а попутно и свои некоторые вопросы решим… это ведь будет вполне по-джентльменски, не так ли? Мало ли к т о попадёт в нашу ловушку? Вы меня хорошо поняли, полковник?

Вспоминая сейчас этот разговор, Лахузен неторопливо шел по коридору, следуя за провожатым. Он не был тут не так уж и много времени, но профессор со своей командой, надо полагать, время даром не теряли. Некоторые двери были заменены на более основательные, многие окна занавешены плотными тяжелыми шторами. На полу появились ковровые дорожки, скрадывавшие звук шагов. Идешь по такому коридору и совершенно непонятно, что это? Больница или какое-то иное учреждение? Нет, всё-таки больница! Неуловимый запах лекарств еле ощутимо повис в воздухе, пробиваясь через все прочие запахи. Странно, зачем это нужно профессору?

Ещё поворот, ещё один пост – здоровенный «санитар» в белом халате, сидящий около столика с телефонным аппаратом. При виде посетителей, он встает и требовательно смотрит на сопровождающего.

– К герру профессору.

Всё ясно – и «санитар» делает шаг в сторону, проход свободен. А под халатом-то у него оружие – наметанный глаз Лахузена выхватывает еле заметные характерные очертания на левом боку. Страхуется фон Хойдлер… или это у СД такая мания – во всех видеть возможных врагов?

Но все заканчивается, закончился и этот путь – перед полковником бесшумно распахнулась тяжелая дверь, пропуская его в святая святых. В кабинет главного человека всего этого здания…

– Прошу вас, друг мой, присаживайтесь вот сюда – к столику! – профессор был сама любезность и прямо-таки лучился добродушием. – Я приказал приготовить вам кофе и ваш любимый коньяк!

Ну что ж… и на том спасибо. Вошедший грузно опустился в мягкое кресло.

– Увы, обстоятельства сложились так, что мы некоторое время не виделись… – сокрушенно покачал головою хозяин кабинета. – Дела… к сожалению, я далеко не всесилен…

Ну-ну! Рассказывай мне сказки…

А кофе хорош! Да и коньяк, надо отдать должное профессору, тоже весьма неплох.

– Но вы молчите? Я совсем заболтал вас, мой друг? Простите старика…

Угу, ты ещё всех нас переживешь… Но надо, наконец, что-то ответить, это уже начинает выглядеть некрасиво.

– Что вы, Иоахим?! Я просто немного устал с дороги…

– И тут я на вас насел со своими вопросами… Простите, Эрвин, но… возможно, вам следует отдохнуть? До вечера…

– Благодарю вас, но, если позволите, то попозже.

Да, старый хитрован, никто не собирается давать тебе время на то, чтобы ты дополнительно приготовился.

Ноль-ноль.

– Я вас внимательно слушаю, мой друг!

Ага! Так я и разогнался – вопросы задавать. Нет уж, послушаю-ка лучше т в о и ответы.

– Да, собственно говоря, Иоахим, у меня к вам только одно дело – что нам предстоит в дальнейшем?

Вот так! А теперь, дружище, думай! Что я хотел спросить на самом деле?

Профессор в некотором замешательстве погладил чисто выбритый подбородок.

– Хм… но, как я полагал, гауптман своевременно вас обо всём информирует?

– О чём? Сейчас он ищет у Советов какую-то девицу… Простите, профессор, но группа Норберта – не мои личные вассалы! Он на службе, на него и его людей тоже имеются кое-какие планы уже не у меня – там! – палец Лахузена указал на потолок. – Я даже не могу ничего сказать по этому поводу! Когда освободится группа? А неизвестно… даже связь с ними – и та идет не через наш радиоузел!

– Вот как? – удивленно приподнял бровь фон Хойдлер. – Но ведь я не специалист в таких тонкостях… связь организована Штангером…

– Простите, профессор, но я не знаю кто это.

Ага! Рольф Штангер – оберштурмбаннфюрер СС, офицер для особых поручений самого рейхсфюрера СС. Стало быть, и господин Гиммлер тут незримо присутствует… интересно!

Один-ноль!

– Ну… его ко мне прислали специально для организации таких вот вопросов… – хозяин кабинета развёл руками. – Я ведь не профессионал в этих делах…

«Ну-ну! – развеселился про себя Лахузен. – То, что ты мастер по задуриванию мозгов собеседникам – этого, конечно, никто не отнимет! Но! Для успешной и плодотворной работы этого недостаточно! А эти бравые парни Генриха – не слишком уж опытные специалисты, это вам не коммунистов на допросе мордовать – тут голова нужна! То-то вы так вцепились в гауптмана…»

– Могли бы и у меня спросить… – пожал плечами полковник. – Всё-таки, я далеко не первый год в таких делах…

– Увы, Эрвин, тут мои возможности ограничены – не всё решается здесь!

– И всё же, профессор, мне о ч е н ь нужны мои люди! Это – тоже не моё желание, вернее – не только моё! Я всё-таки должен знать – когда я их получу? Или хотя бы иметь убедительные аргументы для…

– Адмирала?

– Да.

– Вы их получите.

Лахузен усмехнулся и повернул правую руку раскрытой ладонью вверх.

– Даже так? Давайте, Иоахим! Я буду вам чрезвычайно признателен!

Совершенно секретно. Начальнику Управления разведки

и контрразведки ОКВ

адмиралу Канарису.

Докладываю Вам, что в структуре НКВД СССР образовано специальное подразделение особого назначения. Официальное название – управление «В» ХОЗУ НКВД СССР. Формально данное подразделение занимается хозяйственно-бытовыми вопросами и проблемами обеспечения наркомата техническими средствами.

На самом же деле список задач, поставленных перед данной организацией, до конца так и не определен.

Можно выделить следующие основные направления.

1) Подготовка (с помощью новейших научных разработок) высококлассных оперативников и мастеров огневого/рукопашного противодействия;

2) Выработка эффективных методик контрразведывательного обеспечения, с учетом анализа деятельности разведслужб рейха, британской и американской разведок;

3) Разработка новейших технических средств ведения оперативной работы;

4) Глубокое исследование психологии и иных свойств человеческого организма с целью достижения максимально возможных результатов деятельности оперативного состава;

5) Ускоренное (в течение нескольких сеансов) изучение иностранных языков и закрепление ранее неизвестных испытуемому навыков и умений;

Для практического использования сотрудников, прошедших обучение по данным методикам, созданы несколько подразделений, не входящих в структуру управления «В». Их названия выяснить пока не удалось, но источник показал, что лично он проходил службу в управлении «А» Первого Главного Управления КГБ СССР. Указанное подразделение мне не известно, и никакого упоминания о нём в разведдонесениях не имеется.

Большинство сведений получено от подполковника Котова Александра Сергеевича, являющегося сотрудником управления «В2» (вероятно, созданного для использования в нем сотрудников, прошедших обучение и подготовку в управлении «В»). Указанное лицо ранее проходило службу и в управлении «А», из чего можно сделать вывод о близком сотрудничестве указанных организаций.

К сожалению произвести целенаправленный допрос подполковника в настоящее время не представляется возможным. По каким-то, оставшимся неизвестными, причинам, профессор поддерживает его в состоянии полусна, используя для этого различные медицинские препараты. Одной из таких причин, по объяснению фон Хойдлера, является то, что он пока не может спрогнозировать реакцию Котова после пробуждения. Имеются основания предполагать, что подполковник, осознав своё положение, может предпринять попытку самоубийства или иным образом пресечь всякую возможность для плодотворной работы с ним.

Начальник Абвер-2

полковник Лахузен.

Выдержка из письма.

Рейхсфюрер!

Спешу сообщить Вам, что мой разговор с полковником Лахузеном состоялся. Он получил ту часть информации, которую Вы позволили ему сообщить. Надеюсь, что адмирал будет этим удовлетворён, и группа Норберта продолжит свою работу. Мне, как никогда, нужны её результаты.

… Спешу сообщить, что мои разговоры с подполковником успешно продолжаются. Обслуживающему персоналу удалось создать в его представлении убедительную картину тяжелой контузии, которая сопровождается почти полной утратой двигательных функций и частичной потерей зрения. Он видит, может различать силуэты приходящих в палату людей, но – не более. Самостоятельно передвигаться подполковник не способен, поэтому, пользуясь тем временем, когда он спит, медперсонал производит ему стимулирующий массаж мускулов, дабы избежать ненужных осложнений в физическом плане. Нам менее всего нужен инвалид, не способный даже поднять ложку. По ряду соображений, я приказал максимально долго поддерживать у него иллюзию тяжелого ранения, дабы побудить его использовать для связи со своим руководством кого-нибудь из числа обслуживающего персонала. Таким образом мы можем получить дополнительный, независимый канал связи, который может быть использован в дальнейшем по Вашему усмотрению. Персонал соответствующим образом проинструктирован, агент «Больке» должен будет в нужный момент пойти на контакт…

… Мои беседы с подполковником продолжаются согласно утвержденному плану. Находясь под действием определённых, строго дозированных препаратов, он не может в полной мере контролировать окружающую обстановку и пребывает в уверенности, что всё это происходит с ним в бреду или во сне. К сожалению, такой метод общения имеет и определённые неудобства – я не могу задавать ему прямых вопросов, ибо это сразу вызовет у объекта ненужные подозрения. Поэтому возможно только осторожное выяснение интересующих нас вещей. Приходится каждый раз аккуратно его подводить к нужной теме, что сильно утомляет и занимает много времени. Вынужден ещё раз подчеркнуть, что это, несомненно, высокопрофессиональный специалист, прекрасно подготовленный и хорошо обученный. Подполковник великолепно владеет немецким языком, знает английский и хорошо разбирается в новейших достижениях науки и техники – многие его высказывания я так и не смог понять. Ибо они относятся к тем областям технического прогресса, которые нами ещё не исследованы должным образом…

…Увы, но предложение сотрудников технического отдела о транспортировке подполковника в рейх я нахожу преждевременным. В пути будет совершенно невозможно поддерживать установленный для него режим, что, в свою очередь, может иметь самые негативные последствия для всей операции в целом…

… Личность подполковника Котова установлена – его опознал доставленный нам группой гауптмана Норберта сотрудник особого отдела Демин, ранее с ним контактировавший. Правда, при общении с ним, тот не называл своего истинного воинского звания, представляясь рядовым бойцом. Настоящее звание было нами выяснено уже в процессе бесед с Котовым и неоднократно им подтверждалось. Из вышеизложенного можно сделать вывод о том, что даже при общении с сотрудниками военной контрразведки и органов безопасности, сотрудники управления «В» не раскрывают своей принадлежности к указанной организации. Это косвенно указывает на высокую степень секретности, окружающую всё, что связано с работой управления…

… Возраст подполковника колеблется между 40 и 50 годами. Из этого можно сделать вывод, что Котов предположительно является офицером ещё прежней, императорской армии. Не исключено, что в данной организации используются наработки, полученные русской разведкой ещё до революции. Вполне вероятно, что подполковник не единственный офицер старой русской разведки, который принимает участие в деятельности управления…

… Отдельно хочу упомянуть о том, что по некоторым оговоркам, допущенным подполковником в ходе беседы, можно сделать вывод о том, что деятельность управления «В» может иметь отношение к экспериментам, которые проводятся в лаборатории 3 «С» нашей организации, что не может не настораживать уже само по себе…

Гиммлер отложил в сторону письмо и задумчиво посмотрел на своего собеседника.