Текст книги "Игровая площадка"

Автор книги: Александр Шленский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Шленский Александр
Игровая площадка

Александр Шленский

Игровая площадка

Ну что, сынок, ты опять меня не послушал! Ах, до чего же непослушны эти дети, просто наказание! Я ведь привел тебя сюда и оставил тебя здесь с условием, что ты будешь спокойно играть, ни во что не будешь вмешиваться, не будешь наживать себе здесь друзей и врагов – просто немного поиграешься, поразвлечешься и потом быстренько отправишься домой, к отцу. Мы договорились с тобой, что я позволю тебе маленько позабавиться где-нибудь подальше от дома, если уж тебе так скучно в доме у отца, где царит гармония, мир и порядок. Мне также хотелось показать тебе что-то интересное и поучительное, чтобы ты узнал что-то новое для себя, а заодно понял, что многим живется вовсе не так хорошо, как тебе со своим отцом, который тебя любит.

Но вспомни, сынок, когда я отправлял тебя сюда, я ведь очень настоятельно просил тебя не проникаться к тем, кого ты здесь увидишь, никакими чувствами, потому что проникнувшись чувствами к тем, кого ты увидел рядом с собой, ты захочешь как-то им помочь, а помочь им, к сожалению, никак нельзя. А ты все-таки не послушался меня и решил сделать все по-своему. И посмотри, как тебя отблагодарили за помощь? Ведь на тебе живого места нет!

Ну ладно, это мелочь. Меня больше беспокоят твои душевные раны. Ведь с тобой не просто расправились публично и подвергли жестокой и позорной экзекуции, но тебя еще и предали впридачу. Вернее, сперва-то тебя и предали. Ну, это уж как водится – не тебя первого, не тебя последнего. Конечно, они не все такие, то есть не каждый из них предатель, и не каждый может стать предателем, но даже я, твой отец, который гораздо опытнее тебя, не всегда могу отличить, кто из них есть кто, и кто кем может стать в подходящей ситуации.

Ты понимаешь, сынок, мне бы следовало тобой гордиться, но меня сейчас больше занимает другое чувство: мне больно за тебя. Я ведь их знаю давно, с самого их рождения, – знаю, чего от них ждать, знаю, что неразумны они, как неразумны все дети, и коварны они детским жестоким коварством, и страдают они гораздо больше не по воле внешних обстоятельств, а от собственного несовершенства, а может быть напротив, от избытка совершенства – это смотря как понимать совершенство.

А совершенство не может быть ни вечным, ни всеобъемлющим, ни даже единой сущностью, и поэтому я понимаю его в разное время по-разному, в связи с чем мне и действовать приходится также по-разному. И в зависимости от этого, те, с кем ты общался в последнее время, принимают меня то за повелителя света и добра, то за хозяина тьмы. И в том и в другом случае они ошибаются, ибо я несу ответственность за развитие Вселенной в целом и стараюсь сделать это развитие сбалансированным и динамичным, но я отнюдь не несу ответственности за благоденствие каждого в каждой части Вселенной.

И ты, сын, тоже ошибаешься относительно моих намерений и моих возможностей Более того, ты и их ввел относительно меня в заблуждение, в коем они теперь будут пребывать весьма долго. То, что ты увидел, и те, кого ты увидел – это самое интересное и значительное, что мне удалось создать с тех пор как я приступил к своим обязанностям. Совокупность того, что я создал, весьма совершенна, но каждое из моих творений, взятое по отдельности, отнюдь не обладает тем совершенством, каким обладает вся совокупность. Сперва меня это беспокоило, но вскоре я к этому привык и теперь знаю уже наверняка, что исправить их невозможно, а нужно воспринимать их такими, как они есть, да и не нужно их исправлять, можно только сделать хуже.

А ты увидел их впервые, и поэтому тебя так сильно тронула их жизнь столь отличная от твоей. Наверное, я зря тебя оставил наедине с ними и отлучился так надолго. При мне бы они с тобой такого не сделали – они бы, конечно, не постеснялись, но по крайней мере, просто побоялись бы тебя тронуть, если я был бы рядом с тобой. Но ты и этого не захотел, тебе непременно хотелось остаться там одному. Ты думаешь, сынок, что они поняли, о чем ты им говорил? В громадном большинстве своем они этого не поняли и никогда не поймут, потому что то, что ты говорил – это очень просто, слишком просто для недоброго, изощренного ума, и поэтому никто из них никогда не будет в силах постоянно следовать твоим словам и твоим мыслям. Ты подумал, что слова мира, добра и любви им неведомы и решил сказать им эти слова, так чтобы услышали все. Ты сказал все, что хотел, тебя услышали все, кто мог, твои слова запомнили и будут помнить еще долго.

Но скажи мне, сын, после всего, что ты сделал, что изменилось в этом мире? Я ведь учил тебя, что никогда не следует вкладывать в игру слишком много чувства, потому что в этом случае невозможно выиграть игру. Ты играл слишком увлеченно. Более того, ты хотел поменять правила игры, а этого никак нельзя было делать, потому что правила поменять почти невозможно, да и нет никаких гарантий, что новые правила будут лучше старых.. А игрока, который играет не по общим правилам, и во всеуслышание утверждает новые, могут побить и свои, и чужие. Что, собственно, с тобой и сделали. Все твои усилия и попытки усовершенствовать игру привели к тому, что немного поменялись правила, но суть игры от этого ничуть не изменилась. Разве так трудно было это понять, сынок? Почему ты не спросил меня!

Пойми, бедный мой сын, твое сердце простое, доброе и бесхитростное, ты не глуп, но твой ум подстать твоему сердцу. А у тех, кто родился здесь, другое сердце и другой ум. Я скажу тебе еще одну вещь, сынок. Трудно им, но в их несовершенстве – их спасение и их совершенство. Ты должен понять, что им необходимо бороться за свою жизнь, они так созданы. И они борются с природой, борются также и друг с другом – борются, чтобы выжить, чтобы занять свое место под солнцем. Ты столь совершенен, мой сын, что если бы они были под стать тебе, они перестали бы бороться и умерли все как один. Поэтому они и не поняли твоих слов, и не могут их понять.

Понять твое слово для них – значит умереть, и многие, послушав тебя, умерли в надежде обрести совершенство после смерти, и мне пришлось ими заниматься, отрываться от других неотложных дел, потому что ты обещал им мою помощь после их смерти, не спросясь меня. Я больше не позволю тебе так самовольничать, сын. Ты еще мал, и ты не можешь распоряжаться моим временем, у меня очень напряженный график. Твой отец много работает, и ты не должен был вмешиваться в его работу без спроса.

Постарайся понять самую важную вещь, сынок. Те, кто живет здесь, созданы совсем на иных принципах, чем ты. Ты – уже сейчас само совершенство, а жизнь тех, кто живет здесь – это вечный поиск абсолютного совершенства, возможно бесплодный и бесконечный поиск, но абсолютно необходимый для моих целей. Это – моя творческая лаборатория, я черпаю из нее самые блестящие идеи, я применяю их всюду за пределами этой лаборатории, но именно здесь, в самой лаборатории, я их применить не могу, потому что тогда искомое совершенство будет найдено досрочно, а значит, утеряно навсегда, и поиск остановится навечно, и тогда все живое умрет, а все движение прекратится. Их спасение, наилучшее условие их жизни и их успешного развития – это идеальный баланс любви и ненависти, силы и бессилия, доверия и предательства, дружбы и вражды, притяжения и отталкивания, созидания и разрушения.

Ты нарушил этот баланс, и всем, кто искренне тебе поверил, пришлось умереть, ибо нарушение этого баланса в пользу только любви или только ненависти есть гарантированная смерть для тех, кто здесь живет. Я отправил тебя сюда поиграть в надежде, что ты просто послушаешься меня и не станешь ничего менять из того, что увидел. У меня не было ни времени, ни желания рассказывать тебе о том, что у меня здесь происходит, и каковы мои замыслы относительно всего того, что ты здесь обнаружил. А ты ничего здесь не понял и решил все переиначить по своему.

Тебе не ведом баланс ни в чем, сын мой, ибо ты есть воплощенная любовь и справедливость, то есть, так или иначе, воплощенная крайность, а крайность, даже самая совершенная, не может заменить собой все. Ты есть совершенство в самом себе, ты есть единственная живая и абсолютная любовь, и за это я так тебя люблю. Но твоя трагедия, бедный мой сын, произошла оттого, что любовь и смерть для тех, кто живет здесь – это одно и то же. Вот поэтому ты и сам сейчас мертв.

Я понадеялся, что твой разум защитит тебя, но твоя любовь оказалась сильнее разума. И здесь, в этих условиях, дотоле тебе неведомых, твоя любовь убила тебя. Конечно, это моя вина, я не должен был оставлять тебя без присмотра на такой долгий срок. Впрочем, если бы твой разум оказался сильнее твоей любви, ты мог бы проникнуться презрением и ненавистью к здешним обитателям, увидев их пороки и их несовершенство. Ты мог бы заразиться от них этой ненавистью, и она убила бы твою душу также верно, как твоя любовь убила твое тело, и это было бы много хуже, чем теперь.

Но теперь все закончилось сынок, и я сейчас сниму тебя с этого отвратительного креста, исцелю твои раны, верну тебя к жизни и возвращу тебя домой, к любящему отцу. Обещай впредь вести себя хорошо, слушаться меня во всем, и тогда я, может быть, позволю тебе через значительное время вновь посетить эти места и буду надеяться, что ты к тому времени повзрослеешь и не станешь повторять своих прошлых ошибок.