Текст книги "Операция - Телепортация(СИ)"

Автор книги: Александр Белоткач

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Быстро. Пригибаясь. На лестницу.

Соскочив на асфальт, я, послушно пригнувшись, вбежал в темный коридор. Здесь, нас ждали двое. Это были незнакомые рослые ребята в штатском. Они сопроводили нас на цокольный этаж, и в фойе перед турникетом, передали с рук на руки таким же здоровякам в черном. Профессор встретил меня как старого друга. Усадив в гостевое кресло, уселся напротив, и с минуту о чем-то сосредоточенно размышлял.

Меня еще немного потряхивало после инцидента на дороге. Я и в дурном сне не мог представить, что кто-то решил таким вот сумасшедшим способом устранить ничего не значащего лаборанта. И секьюрити мой делал вид, что ничего не произошло. Да! Это видите ли просто такая забавная игра.

Шеф тем временем, принялся перебирать какие-то бумаги у себя на столе. Я глядел на его печальную изрядно помятую физиономию, и понимал, что-то стряслось. Наш железный Сергей, был сильно чем-то озадачен. Насколько я знал, шеф легко преодолевает любые трудности, и лишь научная деятельность, точнее связанные с ней систематические неудачи, могут сломить его. Наконец, стащив с носа очки, потирая переносицу, он спросил:

– Алексей, вы слышали, что Зоя Малышева погибла?

– Да, сегодня узнал.

Профессор снова немного помолчал, а затем, глядя в сторону, задумчиво произнес:

– Поистине, пути Господни неисповедимы!

Я не знал, что наш шеф, стал склонен к сентенциям на подобную тему. Раньше, помнится, он использовал совершенно другие выражения.

– Сегодня мы получили заключение по вашему делу. – Решил, наконец, он начать запланированный разговор, – Специалисты утверждают, что вы говорили правду. – И после долгой паузы, покосившись в мою сторону, шеф, известный скептик и мизантроп, спросил, – Неужели, вы на самом деле там побывали?

Вопрос был, конечно, интересный, но в прошлый раз они в своем служебном рвении, из меня чуть душу не вынули. Так что, пересказывать в сто первый раз, произошедшие события, я не собирался. Я видел, что профессор хочет еще что-то сказать, но не решается, поэтому просто кивнул утвердительно, и в свою очередь спросил:

– Сергей Петрович, я еще чего-то не знаю?

Он, снова отвел глаза в сторону, и немного помявшись, выдал:

– Кирилл Росляков и Олег Семенов, находятся в больнице. В тяжелом состоянии.

– Как? – вырвалось у меня, – И они тоже?

– Мы не ожидали такой реакции. После перехода на третий уровень модуляции, оба уснули. Мы поначалу посчитали это обычным сном, и просто оставили их на какое-то время, но спустя несколько часов, начались конвульсии. По словам врачей, положение очень серьезное, оба сейчас в коме, и улучшений пока не предвидится. Поймите Алексей, моя установка предполагала выход за границы обычных человеческих возможностей. В вашей группе испытуемых, половина после второго разгона, жаловались на головную боль, а вторая половина при этом еще и видела странные сны. У нас есть подробные отчеты, и надо сказать, это бред полнейший. А вот что касается вас..., я до сих пор не могу поверить, что такое вообще возможно. И лишь получив заключение психологов, я обязан признать подобный, гм ... рассказ. – Шеф, какое-то время глядел на меня вечно красными от недосыпа глазами, а затем, принялся за основное: – Алексей, вам, наверное, уже вполне очевидна степень серьезности данного проекта? Если произошедшее с вами, возможно, будет повторить, и если мы каким-то образом добьемся устойчивого канала, это будет величайший прорыв в истории человечества. С такими перспективами, от которых уже сейчас кружится голова.

– То есть, вы предлагаете мне снова работать с вами?

– Я понимаю Алексей, мы с Натальей Леонидовной в прошлый раз немного вспылили. Но причиной сего, стало беспокойство о вашем здоровье. Ведь вы уже одной ногой побывали на том свете, ... гм ..., в том самом смысле. Поверьте, я тоже не железный. И увидеть вас после такого, в лаборатории, никак не ожидал. Приношу свои извинения! И думаю, вы сами осознаете, в какое положение поставили нас с Натальей Леонидовной. Кстати, она сейчас находится в больнице рядом с нашими мальчиками. Поверьте, каждый из вас в отдельности, стоит больше чем все опыты вместе взятые. Поэтому, впредь, прошу вас относиться более ответственно к собственному здоровью. Что же касается эксперимента, нам приказано продолжать работу. Я набрал в группу новых добровольцев, но пока, увы, все они дальше второй модуляции пройти не смогли. Вот такой вы особенный, Алексей. Так что, давайте будем работать как равные партнеры. Моя задача обеспечить техническую сторону, ну а вы, попробуйте повторить все еще раз.

Я был рад, нет, я ликовал, я был счастлив. Но это где-то там, далеко от посторонних глаз. Внешне я был совершенно невозмутим. Некоторое время изображал раздумья, после чего, кивнув, спросил:

– Когда начнем?

Шеф, сразу повеселел, видно, обрадовался легкой победе:

– А вот мы сейчас и проверим! – Выскочив из кабинета, он спустя минуту вернулся, довольно улыбаясь и потирая руки.

– Алексей, все готово. Можно прямо сейчас запускать установку.

В зале лаборатории, меня встретили какие-то незнакомые ребята. На нового члена группы смотрели настороженно, но профессор без лишних церемоний представил меня всем собравшимся, после чего, дал команду на запуск. Привычно раздевшись, я нырнул в теплый гель. Меня с ног до головы облепили датчиками, люк закрылся, и дальше все. Исчезли все звуки, перед глазами сгустилась непроницаемая тьма, а тело привычно расслабилось, и спустя несколько минут, казалось, вообще перестало существовать.

На этот раз, я был более внимательным, и в начале третьего разгона, ощутил едва заметное колебание воздуха. А затем, появившиеся раньше тусклые светлячки, брызнув бенгальскими искрами во все стороны, засверкали, превратились в яркие созвездия. Меня вновь охватило то необъяснимое помешательство. Вновь, оглушительной волной, выталкивая прочь сознание, навалилась эйфория, однако на этот раз, неимоверным усилием воли, я сумел удержаться на краю. Трудно найти подходящие слова, чтобы описать творившееся со мной в те минуты. Это было выше моего понимания. Более или менее подходящая терминология наличествует в лексиконе сегодняшних подростков. Думаю, моя соседка по лестничной площадке, юная одиннадцатилетняя особа по имени Алена, описала бы происходящее примерно так: – 'Меня улетно тащит, прикольно плющит и круто колбасит'

Не знаю, сколько все это продолжалось, но вот, эйфория пошла на спад, и я уже вполне осознанно принялся сканировать данную реальность. По всему, местом очередной заброски оказалась та же точка в пространстве. Совсем рядом, была уже знакомая планетная система. Я облегченно вздохнул, и предвкушая радость от предстоящей встречи, устремился к едва видимому серо-голубому шарику.

На этот раз, не теряя времени, я отыскал остров, и сделав круг, спикировал на белый песочек рядом с той самой беседкой. Поискал глазами хозяйку острова, но вокруг не было, ни души. Исчезли так же столик с шезлонгами, и прочие пляжные дела. Немного побродил по берегу, ожидая, что меня наконец-таки заметят, а затем, не дождавшись делегации с оркестром, легко взлетел над парком, и без помех опустился на площадке перед коттеджем. Вокруг была исключительная чистота и порядок, по всему, за территорией следил отличный садовник. На площади, вымощенной светлыми плитами, не валялось ни единой соринки. Окружающие клумбы, идеально ухожены, деревья подстрижены, и все это поражало, поистине, невиданным разнообразием красок. Я, немного подождал, но поняв, что дорогого гостя не замечают, поднялся по ступеням к входной двери. Наверное, я надеялся увидеть обычную дверь, с привычным замком, ручкой и тд. Но вблизи это сооружение больше походило на монолитную стеклянную стену. Остановившись в задумчивости, я коснулся ее зеркальной поверхности. В кончиках пальцев появилось легкое покалывание, а в следующий момент, вокруг что-то неуловимо изменилось. Трудно было понять, что происходит. Ощущалось только странное напряжение, исходящее от стен дома. По всему, хозяйка либо отсутствовала, либо не желала меня видеть. Совершенно не представляя, что дальше делать, я уселся на ступени, и призадумался:

– 'А если я отсутствовал слишком долго, и это прелестное создание успело состариться или хуже того ...? Что если теперь здесь никто не живет? – Такое мне даже в голову не приходило. – Может здесь прошло не пара суток, не год, а все сто? Но судя по растительности, остров, со времени первого посещения, совершенно не изменился'.

Я ломал голову, как дальше быть, и уже почти решился отправится на поиски, когда с неба, на площадку прямо передо мной, упал серебристый аппарат. Внешне, он здорово напоминал спортивный автомобиль. Зализанный корпус, низкая посадка. Кажется, где-то в кино, на подобном, по земле будущего носился один из героев. Зеркальная дверца отъехала в сторону, и на белые плиты ступила хозяйка острова. На лице ее было удивление и восторг. Она подскочила ко мне, и быстро заговорила на своей тарабарщине, то указывая куда-то себе за спину, то прижимая ладони к сердцу, безуспешно пытаясь что-то объяснить. Мне показалось, хозяйка острова сильно взволнована, и куда-то очень торопится. Я глядел в ее черные, радостно распахнутые глаза, в которых отражались зеркальные ступени, на ее открытую улыбку, на милые ямочки, пока, наконец, не сообразил, что она приглашает меня в свой летающий автомобиль. Стараясь не делать резких движений, я спустился вниз, И подошел к странному агрегату. Заглянув внутрь, я обнаружил два, немного необычных кресла, и странный рой каких-то светящихся мошек на месте приборной панели. Девушка, открыла пассажирскую дверь, и жестом пригласила меня располагаться.

'Что ж, раз приглашают, нельзя отказывать, к тому же такой красавице!'

Устроившись поудобнее, я огляделся. Стенки этого странного авто, изнутри были совершенно прозрачными. Казалось, что на белых плитах перед домом, стоит всего лишь два кресла, да какая-то непонятная штуковина перед ними. Девушка, обойдя аппарат, одним движением оказалась рядом со мной, и тут же, мы взмыли высоко в синее небо. Ощущение было забавное. Мы летели над островом, словно сидя в супер современном кинозале. Под нами проносились великолепные рощи, яркие цветастые поляны, мелькнуло озеро с водопадом, и уже через несколько секунд, мы зависли над громадиной корабля. Сидевшая рядом девушка, легко касалась кончиками пальцев, тех самых светящихся мошек, паривших целым роем перед ней, из чего я заключил, что это такая диковинная панель управления. Внизу под нами, раскрылся гигантский люк, и наш двухместный ковер-самолет, нырнул в ярко освещенное чрево корабля.

Флаер, 'вспомнил я, как в книжках называют такие аппараты', опустился на огромной площадке, где в ряд стояли точно такие же серебристые машины, дверца отъехала в сторону, и я осторожно ступил на светлые шестиугольные плиты. Девушка ободряюще улыбнулась мне, и поманив рукой, направилась летящей походкой к одному из коридоров. Мы шли довольно долго. Дважды пересекали какие-то огромные залы, поднимались по лестнице, спускались на лифте, пока, наконец, не остановились перед большой прозрачной стеной. За ней, была знакомая обстановка. Там находились какие-то агрегаты, мигали разноцветные огни, а в центре всего безобразия, стояла до боли знакомая капсула. Я, если честно просто глазам не поверил. Настолько данный бочонок походил на тот, в котором меня отправили в эту вселенную. Я инстинктивно заозирался, в поисках профессора и его вездесущих помощников, но вокруг было совершенно безлюдно. За время пути, мы не встретили ни одной живой души, Да и здесь, кроме нас, тоже никого не было. Девушка, остановившись у стеклянного заграждения, прикоснулась к серебристому браслету на руке. В монолитной с виду стене, возник большой проем. Уверенно пройдя в зал, Она остановилась на той стороне, и приглашающее поманила рукой. Не задумываясь, я шагнул следом.

Огромное помещение было заставлено диковиной аппаратурой, здесь ощущались сильные токи, и еще какие-то непонятные вибрации, от которых меня начало слегка потряхивать. По периметру располагались белоснежные емкости, на боку у каждой красовались невиданные, чем-то отдаленно напоминающие арабскую вязь иероглифы, оттуда отчетливо веяло холодом. Возле каждой из них, на стене висели большие панели, где непрестанно меняли форму и цвет, непривычного вида графики. В дальнем конце зала, под самый потолок уходила некая конструкция, похожая на краба переростка. Только краб этот был соткан из миллионов стеклянных трубочек, по которым пульсируя в такт графикам на стенах, циркулировала светящаяся жидкость. Две огромные лапы – клешни, заканчивались странными утолщениями, которые уходили куда-то вниз, под стоящую в центре помещения капсулу. Я с детства увлекался различного рода железками, и был сильно заинтригован, ну а мой шеф, наверное, жизнь отдал бы за то, что б посмотреть на все это хоть одним глазком. Пройдя к невысокому постаменту, на котором стояла точная копия нашей капсулы, я не удержался, и оглядел ее со всех сторон. От сердца отлегло, когда обнаружились первые различия. Прежде всего, этот агрегат был значительно компактнее, и сделан был явно не из металла. Я пробовал на ощупь понять, что это за ..., но пальцы не желали передавать фактуру пористого, какого-то знакомого на вид материала. Этот мой исследовательский порыв не остался не замеченным. Девушка, стоя спокойно рядом, внимательно наблюдала за моими эволюциями. А догадавшись, что я пробую понять, из чего это корыто сделано, произнесла своим чарующим голоском:

– Эос зи трикотан!

Я, конечно, сразу все 'понял', и решив не морочить девчонке голову, уселся в ближайшее кресло, коих тут было десятка два.

'Чего я тут строю из себя? Все равно ведь ничего не пойму! Лучше подождать, там видно будет!''

Минут двадцать я наблюдал, как девушка бегает от одной панели к другой. Как легко, словно виртуоз пианист, пробегает пальчиками по разноцветным значкам, внимательно вглядываясь в хаотичное мельтешение непонятных символов, графиков и таблиц. Как подолгу замирает у странных агрегатов. Что-то там крутит, вертит, настраивает. В общем, шла экстренная подготовка, только вот знать бы к чему. Я не увидел здесь ничего похожего на привычный мне системник, мышь или клавиатуру. Просто перед каждым экраном, висели в воздухе знакомые светящиеся мошки. Все они были разного цвета, размера, формы, и казалось, в их непрестанном мельтешении, разобраться было вообще невозможно. Но девушка, уверенно тыкала в эти огоньки, и по всему, очень торопилась. Наконец, закончив свои танцы со светлячками, она оглянулась ко мне, и стащив с руки свой серебристый браслет, проговорила взволнованно:

– Мия инисиоз тао! – и указав на капсулу, добавила: – Та реад инситивеас!

Проследив за ее рукой, я увидел распахнутый люк, и слабо освещенное нутро капсулы.

– Ты чего? – пробормотал я недоуменно, – Предлагаешь мне лезть туда?

Девушка, по-прежнему не слышала меня, но по всему отлично видела. Наверное, так у них тут было принято, при разговоре смотреть собеседнику в глаза. Вот и сейчас, подойдя к моему креслу, она заглянула мне, чуть ли не в самое сердце, и после долгой паузы, прошептала тихо:

– Мия эльхаро Теос.

Не знаю, чего это она лопотала на своем 'китайском', но я почему-то вдруг решил: 'Сделаю все, что она попросит. Пусть будет, что будет. Врядли это милое создание желает мне зла'.

Здесь явно творится нечто очень важное. Трудно было смотреть, как сильно она волнуется, почему-то хотелось хоть как-то поддержать эту красавицу. Я наклонил голову, и не удержавшись, озорно подмигнул ей. Возможно у них здесь, это что-то означало, поскольку девушка неожиданно смутилась, и потупив взор, принялась вертеть в пальчиках свой браслет.

– Мия эльхаро Теос. – совсем уже неслышно повторила она. И решив не изводить дальше, томящуюся в непонятном ожидании девушку, я подошел к распахнутому зеву очередного бочонка.

Очень может быть, моя такая покладистость объяснялась уверенностью, что в этом теле никакие повреждения мне не страшны. А может быть, умоляющие черные глаза, в которых плескалась необъяснимая боль и надежда, заставили меня сделать последний шаг. Что бы там ни было, но, кивнув этой красавице в последний раз, я больше не раздумывая, полез в люк. В капсуле было довольно просторно. Расположившись в странном, пористом ложе, сделанном по форме человека, я попробовал расслабиться, да только куда там. Весь я был как натянутая до предела струна. Вокруг происходило что-то непонятное, а такие моменты, всегда меня сильно нервировали. Лучше было бы, продолжить наш разговор, точнее рисование комиксов, в той самой комнате с экраном. Очень может быть, ей бы удалось объяснить, что это здесь затевается. Но поразмыслив, я все же, решил, что простыми рисунками, изобразить технические аспекты, врядли возможно. Может она, так же как и я, собралась куда-то в иную галактику?

Свет в капсуле плавно погас, а в следующий момент, я отключился. Странное это было ощущение. Казалось меня, в один миг разобрали на атомы, и принялись исследовать каждый из них в отдельности.

Очнулся я, от прикосновения прохладных тампонов, которыми у нас, оттирают остатки геля. С трудом разлепив веки, я увидел над собой довольную физиономию профессора.

– Ну, что, Алексей, Как ваше самочувствие? Сегодня мы, кажется, успели вовремя!

'Да уж, вовремя!' – Подумал я.

Вокруг суетились техники, вовсю глазели незнакомые добровольцы. Меня осторожно перенесли на кушетку, и какой-то вежливый гражданин в белом халате, принялся ощупывать и обнюхивать подопытного. Еще через полчаса, я сидел у шефа в кабинете, и под камеру, рассказывал обо всем увиденном.

Я говорил, а из головы не шла моя новая знакомая.

'Чем, интересно, закончился тот непонятный процесс? Вот она удивилась, когда открыла капсулу?'

В кабинете кроме профессора, находился еще один, лысоватый гражданин, и глядя на их сверкающие макушки, я с трудом сдерживал неуместную улыбку. – 'Ну, чисто яйца в инкубаторе'.

Меня долго расспрашивали, выясняли подробности, просили точнее передавать ощущения. В общем, двухчасовой допрос пристрастием в известной конторе, показался бы курортом, в сравнении с этим издевательством. Профессор на каждое новое мое воспоминание, находил все новые и новые вопросы, заставлял пересказывать всякие подробности, то и дело, переглядываясь с непонятным гостем, который, кстати, так и не представился. А под конец, когда уже все по десять раз было повторено и расписано до мельчайших деталей, я спросил, намеренно игнорируя невоспитанного гражданина:

– Сергей Петрович, а кроме меня, там еще кто-то побывал?

Шеф долго мялся, но в конце концов, выдал:

– Видите ли, в чем дело, Алексей, я не могу разглашать служебную информацию, но для вас сделаю исключение. Вы, наверное, догадываетесь, что на этом направлении работаем не мы одни? Так вот, как мне достоверно известно, пока только наша лаборатория достигла таких потрясающих результатов! И в этом, между прочим, есть и ваша заслуга. Не смотря на некоторые ... гм ... аспекты поведения. Надеюсь, впредь вы будете аккуратнее ... ну, вы понимаете, о чем я.

Расстались мы в хорошем настроении, оба довольные друг другом. Следующий запуск был намечен на четверг, и я мог, по словам профессора, в эти два дня, как следует отдохнуть.

6

Заточение.

Чувствовал я себя превосходно, сегодняшний запуск прошел, пожалуй, лучше всех предыдущих, так что валяться на диване перед телевизором, я не собирался.

На проходной меня встретили два знакомых амбала, и вежливо препроводив к выходу, передали с рук на руки ожидающему в машине Виктору.

К обеду поднялся ветер, зарядил мелкий дождик. Небо снова затянула опостылевшая за зиму серая тоска. Усевшись на переднее сиденье, я, глянув на часы, попросил:

– Виктор, я хотел бы навестить друзей в больнице? Как бы нам это организовать?

Мой охранник, переговорил с кем-то по телефону. Я не слышал всего, но из обрывков фраз, понял, что хоть и со скрипом, начальство все же, дает добро.

Мы выехали на проспект, и минут через пятнадцать, остановились у проходной третьей городской, где находились наши ребята.

В коридоре нас встретила Наталья. Я увидев незнакомую женщину, хотел было пройти мимо, и только когда она поздоровалась со мной, узнал в этой бледной особе нашу Натку. Видно последняя неделя далась ей не просто. Вечно цветущая, предмет зависти всех наших девчонок и объект обожания большинства ребят в институте, сейчас выглядела постаревшей лет на десять. Бледная, не выспавшаяся, круги под глазами. На мой вопрос: 'как там ребята?' Ответила убийственно коротко:

– Все плохо.

В палату меня не пустили, хотя Антоха уже несколько раз приходил в себя. По словам Натальи, ему здорово досталось. Их с Зойкой сбила машина, когда они возвращались домой с какой-то вечеринки. Я вспомнил жизнерадостную Зойку, и сердце сжалось от боли. Одна из самых симпатичных девчонок нашей группы, она с первого курса втрескалась в Антоху. И с тех пор эта парочка была у нас эталоном верности. Все знали, что осенью они планировали пожениться, и вот теперь ...

Мы долго сидели в фойе, думая каждый о своем, пока Виктор вежливо кашлянув, не предложил побывать завтра на похоронах.

Услышав от своего недавнего мучителя такое предложение, я поразился так, словно со мной заговорил мой собственный холодильник. Значит не все потеряно, значит, обычные человеческие чувства не чужды этому служаке.

Домой я вернулся весь в тяжких думах. Ужинать было рано, и вообще, есть не хотелось. Я бесцельно слонялся по квартире, пока не остановился у кухонного окна. Отсюда открывался замечательный вид на далекие новостройки. Где-то там, ввысь поднимались сразу четыре огромные башни. Новый микрорайон обещал стать лицом города. Внизу под окнами теснились припаркованные машины. Не было тут гоняющей мяч детворы, не сидели мамаши с колясками. И дело было вовсе не в капризах погоды, просто здесь это было не принято. Гулять ходили в парк, а мяч погонять разрешалось только на специальной площадке, которая была в километре от нашей высотки. Да, сейчас городским ребятам приходится не сладко. Уткнутся в свои игровые приставки, или нырнут с головой в какую-нибудь сетевую заморочку, и прощай детство.

Я размышлял о том, как же все-таки эти пацаны не ценят обычные детские радости. Нам, помнится, не позволялось и сотой доли ..., но тут мое внимание привлек странный тип на крыше соседней высотки. Я отлично видел перебегающего с места на место, одетого в серую ветровку и темные брюки парня. Он держал в руках странно знакомый предмет, и когда, остановившись у края, подозрительный тип, положил свою ношу на бетонный парапет, я все понял. Дальнейшее произошло как в страшном сне. Я, словно завороженный глядел на отточенные профессиональные движения этого субъекта, пока наши взгляды не встретились. Нас разделяло метров шестьдесят, но я отчетливо разглядел промелькнувшее на его лице удивление, а в следующий момент он выстрелил.

Не знаю, возможно, я подсознательно уже был готов к этому, потому что за доли секунды до того как тяжелая пуля пробила стекло, я нырнул в сторону. На столе, разлетелась любимая чашка, а затем, еще несколько выпущенных с крыши пуль, расколотили дверное стекло, и продырявили навесной чайный шкаф. Оттуда посыпались осколки сервиза, на пол с грохотом полетели жестяные банки, затем, все стихло.

'да что это за ...?' – Ошарашено пробормотал я, потирая ушибленный бок. Видно не успев толком испугаться, я, дубина, уже собрался снова выглянуть в окно, когда в соседней комнате зазвонил сотовый. Для разговоров, время явно было не подходящее, но звонил кто-то очень настойчивый, поэтому осторожно прошмыгнув в комнату, я отыскал мобильник. На экране светился знакомый номер. Звонил Виктор.

'Интересно, что этот 'котяра' скажет?'

Но мой охранник был предельно краток:

– Алексей, с вами все в порядке?

– Вроде все норм, так несколько дырок в стекле, да разбитая посуда в шкафу, – как можно спокойнее ответил я.

– Оставайтесь в квартире, и ни в коем случае не подходите к окнам!

Я собрался было расспросить его, что это вообще творится, но в трубке прозвучал отбой. Погасив в комнатах свет, и зашторив окна, я уселся за стол. Руки мои слегка подрагивали, а где-то внутри, начал формироваться тяжелый ледяной ком. Только сейчас я осознал, что был в сантиметре от гибели.

'Неужели все так серьезно? И я теперь вынужден буду до конца дней прятаться? Вот так эксперимент! Трое уже в больнице, я только что лишь чудом избежал смерти, а Зойка ... вообще ... Найти бы сейчас этого затейника, и высказать ему все, что я думаю о разных – там – непредвиденных рисках, и прочих несовместимых с жизнью обстоятельствах. Наука конечно дело хорошее, но когда начинают гибнуть люди ..., мне чего теперь всю оставшуюся жизнь сидеть вот так, бес света и с зашторенными окнами? Да уж! Все равно, рано или поздно, найдется более удачливый стрелок. И зачем я во все это ввязался?'

Но тут в памяти возникла моя новая знакомая. Ясный, удивительный взгляд, счастливая улыбка, милые ямочки на щеках, а ведь она была мне по-настоящему рада. Интересно, для чего нужно было запихивать меня в ту бочку? И чем оно все там закончилось? Сердце постепенно отогрелось, куда-то ушло раздражение и холодящий страх, и закрыв глаза, я погрузился в приятные воспоминания.

'Нет, что ни говори, а все было не зря'.

28.03.-Все эти дни, я тупо просидел дома. Не знаю, что у них там стряслось, но ни в четверг, ни в пятницу, в институт я не попал. Каждые два часа мне звонил Виктор, и коротко справлялся о моем самочувствии. Хотя я был уверен, что в квартире должно быть несколько жучков, да и камеру они тоже обязательно где-то прилепили. Виктор уведомил меня, что пока поездка в институт откладывается. Причины, естественно, не назвал, но намекнул на некие чрезвычайные обстоятельства. Я откровенно скучал, и целыми днями слонялся по квартире, не зная, куда себя приткнуть. В сети не было ничего интересного. Так, посмотрел пару док фильмов на около научную тему, да полистал каталоги некоторых фирм. Я глядел на новые планшеты, ноутбуки, и прочие навороченные девайсы, а из головы не шла она. Я просто не мог ничего с собой поделать. Иногда даже приходила мысль: 'А не влюбился ли я часом в эту инопланетянку?'

Я давно уже не был тем сопливым пацаном, которого можно было увлечь одним ласковым взглядом, и как мне кажется, уже вполне сносно разбирался в этих ... как их? – Женщинах, точнее в девушках. Нравились мне некоторые из наших девчонок, но чтобы вот так, маячить перед глазами день и ночь, не было ни разу ничего подобного. Меня не интересовали ни литературные дела, ни форумы коллег по цеху, ни старые добрые комедии, которые можно было смотреть круглосуточно, и которые никогда не надоедали. Я забросил второй том своего попаданца, и о чудо! – Впервые за несколько лет, в течение всех этих дней, ни разу даже не вспомнил о нем. От скуки разобрал весь книжный шкаф Иван Сергеевича, и тут, среди томов Пушкина, Толстого и Достоевского, с удивлением обнаружил занятную книжицу. Данный фолиант был явно ручной сборки. Первые несколько страниц в нем почему-то отсутствовали. Текст начинался откуда-то с середины предложения, и только дочитав первую страницу, я узнал легендарную 'Улитку' братьев Стругацких. По всей видимости, это было наследие советского самиздата. Данный текст тоже был напечатан на пишущей машинке, в которой явно экономили на копирке, поскольку некоторые буквы отпечатались довольно плохо. Но все же, было очевидно, что делал книгу настоящий ценитель. Листы были аккуратно подогнаны друг к другу, и прошиты нитью, а обложка сделанная из плотного картона, любовно обклеена черной светозащитной бумагой. Кажется, в такие пакеты когда-то заворачивали бумагу для фотопечати. Полистав немного пожелтевшие страницы, я подумал: ' Как же все-таки мало нужно было тогда человеку для счастья. Что-то не так с нынешним обществом. Сегодня все имеют на порядок больше материальных благ, но народ, отчего-то только сильнее ожесточается. Вчера вон, по ящику показали, старичок – герой войны упал на остановке, и почти пол дня через него просто переступали, пока какая-то сердобольная старушка не вызвала скорую. Дедка к сожалению, так и не спасли. Старое Сердце дало сбой, но если бы его привезли сразу после приступа, возможно, он еще пожил бы на этом свете. Так что, не в тряпках, да крутых тачках счастье. Чего-то мы здесь все упустили. Сдается мне, не для этого создан был человек. Не хапать, да по головам ходить. Чего уж там, забыли мы о своем предназначении. Да и учили нас с малых лет – брать от жизни все, пока возможно, а там – хоть трава не расти. Вот и гибнут в мирное время, такие вот старички, на глазах у всего честного народа. И никакая сволочь не поможет, пока самого, петух жареный в одно место не клюнет'.

Протерев полки, и собрав разбросанные по полу тома, я разложил все по старой схеме, как было раньше у Иван Сергеевича.

'Уж он-то, я уверен, ни за что не прошел бы мимо! Вот кто был настоящим! Не то, что сегодняшняя зажравшаяся молодежь'. Затем, тоже чисто от безделья порылся в письменном столе покойного. Все эти годы, я не решался копаться в его бумагах, отчего-то подобное любопытство, казалось кощунством. Но сегодня, пытаясь как-то отвлечься от горьких дум, я вытряхнул содержимое ящиков прямо на ковер, и уселся возле получившейся кучи, с единственной целью – забыть хоть на минуту забыть. А слегка разворошив бумаги, обнаружил голубоватый почтовый конверт, на котором, крупным почерком было выведено: 'Алексею Безродных лично в руки'. Что-то во мне дрогнуло, когда я открыл его. На обычном листе в клеточку, мой приемный отец, написал очень простые, тронувшие до глубины души слова.

Я, наверное, часа два просидел на полу с этим обыкновенным листком из школьной тетради, и не мог остановить слезы. Не знаю, кажется, так я плакал впервые за много лет. Видно все произошедшее в эти дни, так умотало меня; эксперимент, Григорий со своим помощником, слетевший с катушек самосвал, киллер на крыше, наконец, главное – знакомство с этой странной и удивительной девушкой, что эти, вполне обычные слова дорогого мне человека, стали последней каплей, прорвавшей плотину.

Только за ужином, я сообразил, в письме Иван Сергеевич, прощался со мной. Помнится, я тогда все лето провел с ребятами в походах, и старик, просто боялся не дожить до моего возвращения. Главное, что я осознал, меня все же кто-то по-настоящему любил. Любил как сына. И от этого, на сердце стало гораздо теплее. О своих настоящих родителях я не знал ровным счетом ничего. Фамилию Самойлов, мне дали в честь какой-то из санитарок в роддоме, куда меня подбросили. И все сознательное детство, я ощущал себя совершенно никому ни нужным. Словами этого не передать, но когда кто-то из ребят, у кого была жива мать или отец, говорили с гордостью: 'вот, мать уже бросила пить', либо 'отец вот вернулся с отсидки, и обязательно меня заберет', мы, никогда не видевшие своих родителей пацаны, откровенно завидовали этим счастливчикам.