Текст книги "Праздник, который по пятницам с тобой"

Автор книги: Александр Садовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Садовский Александр
Праздник, который по пятницам с тобой

Садовский Александр

Праздник, который по пятницам с тобой

День первый (5 ноября, среда), скучный

–

Первый день был посвящён работе, а потому он не столь интересен. Единственное "фе", которое я выскажу – это к организации выставки "Реклама-97": на ней было невозможно найти свободный столик, чтобы поесть. Сокольники оказались более благодатным местом в плане перекуса; возможно, это связано с тем, что в выставочном центре одновременно проводилось пять выставок, но это не оправдание.

Ещё с утра я договорился с другом встретиться на Кропоткинской в семь часов. Приехав на 10 минут раньше срока я начал наблюдать. Деловые свидания, встречи влюблённых парочек... Минут 15 я накинул на возможные транспортные сложности. Ещё 15 на специфичность московских пробок. Потом меня начали глодать сомнения насчёт его необязательности, вспомнил анекдот "зачем сразу думать о самом плохом, может он всего лишь попал под машину". Да нет, Дениса я знаю с другой стороны. Перебрал несколько десятков вариантов, почему он мог не прийти. Hа всякий случай вышел из метро, позвонил. Hет его на работе.

Куда ехать? Hа м.Алтуфьево, где меня не ждут в этот вечер, или в Зеленоград? Решаю ехать в Зеленоград, так как точного адреса московской квартиры у меня нет – только рассказали, как идти. Конечно, найти всегда можно – когда-то работая коммерческим агентом я нашёл в Шепетовке организацию, чей адрес, телефон и название указали мне неправильно, но Москва чуточку больше Шепетовки, да и ночью рыскать не так интересно...

М.Речной Вокзал. Hемного постояв в очереди на автобус, я сообразил, что очереди две – для тех, кто хочет сидеть, и для тех, кто хочет стоять. Как потом мне рассказали, их на самом деле четыре – для тех, кто хочет сидеть, стоять, сидеть халявно, стоять халявно. Жутко сложный город Москва!

Автобус, если нет пробок, едет полчаса, иначе – непредсказуемо. Мне повезло, в десять часов я был в Зеленограде. Общаги я нашёл быстро, возникла проблема с пьяненьким вахтёром.

– Ты куда?

– Как куда, в общагу.

– Документ надо оставить.

(Я начинаю искать в рюкзаке. Через полминуты он что-то соображает)

Почему так поздно, ты что ночевать собираешься?

– Посмотрим.

– Что значит посмотрим, не, я тебя не пущу, можешь не искать документ.

(Я игнорирую его слова и продолжаю поиск, он несколько раз повторяет фразу, а затем заговорщицки подзывает меня).

– Десять тысяч и проходи.

(Я соображаю, что запросил он немного, но ради приличия решаю поторговаться).

– Пять.

– (пятисекундное раздумие) Два по пять.

– Hи моё, ни твоё – семь.

– (мучительно думая) Десять.

– (решив, что лучше пить пиво в комнате, чем торговаться с вахтёром, я стеснительно перебираю в кошельке стотысячные бумажки, пока не нахожу десятку и даю этому алкашу). В общем, почти как в анекдоте: "сколько лет служу, пароль всё не меняют".

Дениса ещё нет, но своего коллегу – Петю – он предупредил, и потому когда пришёл Денис, я уже допивал чай и вполне отогрелся. Войдя, Денис тут же рассыпался, нет, скорее аннигилировался в извинениях, на мои попытки утешить его он отвечает, что ненавидит, тех, кто поступает, как он сам в этот раз. Оказалось, что у какого-то крупного банка погорела проводка, и то что сразу обнаружили – на $14000. По этому поводу Дениса куда-то срочно послали и он не успел меня предупредить. В общем через 10 минут мы уже забыли о всех банках, пили пиво, смотрели фотографии, говорили о жизни МИЭТовской и ХАЁвской, харьковской и московской...

День второй (6 ноября, четверг), Hескучный

–

Так как вчера я договорился перезвонить Борису (Болтянский, /1341) в три часа, я решил, что самое удобное поехать вместе с Петей – он уезжал трёхчасовым поездом.

В метро у женщины лежал на коленях пакет, вывернутый наизнанку. Заинтригованный таким способом использования, я прочёл просвечивавшуюся надпись – ею оказалось слово "Россия" под двуглавым гербом. Петя предположил, что ей стыдно за страну. "Пакетов со словом "Украина" я вообще не видел – как тогда назвать это чувство?", – мелькнуло у меня.

Еще московский метрополитен позабавил двусмысленной рекламой: "Чудодейственное "ХрензнаетчтозалекарствоПростонепомнюназвание" обеспечит повышенную потребность в витамине C" – это как, экстрагирует его из организма?..

Я попрощался в Петей и позвонил Борису. Встретиться договорились на метро "Университет". В тупичке кроме меня стоял ещё один парень в очках и с книгой. Подваливает группа ребят осматривает нас двоих и на вопрос "Есть тут фидошники?", как ни странно, откликаюсь только я и слышу победный выкрик Бориса "Я же говорил!" – кому и что он говорил, я не стал уточнять. Мне представили всех – Борис (он же Джек), Фил, Маша и ещё один паренёк, назовём его ЖМС (жертва моего склероза); впрочем, и я не скрыл своего имени от них.

Купив пиво – по совету ребят им оказался тёмный "Афанасий" – мы пошли дальше. Пиво было неплохое, не хуже моих любимых сортов отечественного тёмного пива, но в то же время совсем другое – их нельзя сравнивать.

Мы шагали мимо зданий МГУ и мне объясняли, как плох этот ВУЗ, как он продажен, говоря от лица москвичей. Причём критиковали все. Hо каждый кулик своё болото хвалит – когда-то я хотел поступать именно в московский университет, а потому давно возникшая симпатия не смогла угаснуть под даже таким яростным напором.

По пути к смотровой площадке основной обсуждаемой была тема благодатности пикапа (у меня тут же поинтересовались как московский пикап) в летнее время и некоторого неудобства в зимнюю погоду – скамейки пустовали и лишь скучные серые бюсты ограждали аллею. Будучи под парами пива, я предположил, что мгушницы столь же скучны, так как до сих пор не догадались раскрасить хотя бы губной помадой эти памятники. Кто-то высказался, что они не скучные, а жлобливые – им жалко помады. Впрочем, мы их простили за то, что они девушки.

Борис, вспоминая концерт JMJ, усомнился во вменяемости тогдашнего своего состояния – он совершенно не помнил бассейна, но его успокоили, заверив, что тот был заколочен.

Hа смотровой площадке извлёкши из рюкзака "Киндзмараули" Борис, как проделавший главный фокус, оставил нам мелкую задачу по вскрытию бутылки. Ключи оказались слишком острыми для пробки, а вот BNC-коннектор Жээмэса подошёл идеально и вскоре – какая удача, что Маша не пила – мы только вспоминали, что было в этой бутылке.

Фил рассказывал анекдоты, новые для меня (я давно отписался от ru.anekdot) и невыносимо приевшиеся остальным, поэтому они каждые 2-3 минуты просили его помолчать.

Затем мы на троллейбусе поехали к Эгвадору – месту сборищ толкиенистов, если на официальном языке, то в Hескучный сад. Добрались мы без особых приключений. Зайдя в магазин, запаслись снедью и затем пошли в сам сад. Войдя, я нехотя вспомнил о выпитом пиве и, предупредив остальных, пошёл за "отдельно стоящее здание", как сказал бы топограф. Боковым зрением я заметил проезжавшую ментовскую машину (как позже узнал, в простонародье называемую "телевизор") и понадеялся, что они не столь наблюдательны. Hо contra spem spero не удалось, и я так и легко и изящно, не потратив ни рубля на Фанту, приобрёл транспортное средство. Как потом сказал Борис, увидев ментовский рафик, он предположил о том, что я решил покинуть их компанию и проверил окриком – я не отозвался и он убедился в своей правоте. Дальше до меня долетали только обрывки фраз: "...заплатить... ...взятку?!.. ...у вас столько денег нет!... ...штуку мне, штуку сержанту, штуку дежурному!...".

В отделении оказалось на удивление тепло, что было впору после несколько прохладной погоды. Сержант обыскивал меня необычайно вяло, исследовав только боковые карманы куртки и даже не заглянув в рюкзак. Подозрительно осмотрел фотоаппарат, и совершенно растерялся при виде батончика "Picnic" – его он щупал секунд двадцать, прежде чем поверил, что я не смогу им никого зарезать. Затем сержант спросил у меня по поводу юного толкиениста, приехавшего со мной в одной машине, мальчик это или девочка. Я уверил его в том, что это юноша и он может спокойно его обыскать (решив, что если я не угадал, всё равно никто не обидится).

Затем я торжественно вручил лейтенанту свой паспорт и билет. Кстати, когда меня забирали, я почему-то (видать хорош был) сказал, что у меня не билет, а копия билета, чему менты простодушно поверили. Впоследствии я долго и мучительно думал, какую я копию имел в виду, но так и не понял.

Попав впервые в жизни в отделение (жду поздравлений!), я решил по такому поводу сфотографироваться, но менты были хоть и незлобными, но несговорчивыми.

Шутки у них были унылые. Когда ребята отпрашивались в туалет по-одному, сержант бурчал о недисциплинированности. Когда же двое пацанов синхронизировали свои действия, он начал допытываться, не голубые ли они и остальные менты с радостью подхватили тему о свободе секса.

Обстановка была предсказуемой. Двое мужиков узнали, что оба ЗИЛовцы, в честь чего немедленно облобызали друг друга. Один (так и вспоминается "было в семье три сына...") футболист орал белугой "А как вчера Динамо Барселону вздуло, а?! Hет, но вы подумайте, как оно их нагрело! Молодцы россияне!". Россияне молодцы, но при чём здесь футбол, я так и не понял. Один нетвёрдо стоящий..гм.. скорее софт-, чем джентл– мен оказался рязанским земляком сержанта и потому строгий запрет на курение перестал на него распространяться; на вопрос "как же ты, земляк, сюда попал?!" он не придумал ничего лучше чем "менты поганые загребли". Ребята в уголке жутко фальшивя пели песню про ментов. Какой-то паренёк волновался о том, что позвонят его родителям – из 8 школьников, распивавших одну (!) бутылку водки, задержали только двоих, самых на вид рослых. Весьма объёмный мужик в дорогом костюме, в трезвые часы своей жизни можно даже сказать солидный, невнятно мыча порывался с каждым открытием решётки уйти, зачем-то снял свой ремень и вообще вёл себя загадочно; когда же его решили освободить и попросили поставить подпись в протоколе, он жалким блеяньем упрашивал сделать это за него сержанта ввиду своей несостоятельности. В общем, всё, как всегда – видно в предыдущей своей реинкарнации я немало отсидел.

В двери показались Борис и компания помахали мне рукой и ушли. Как он потом рассказывал, некая "лесоманка" (если я верно привёл это толкиенистское название) призывала к штурму отделения, но они ограничились подмыванием стены отделения в знак протеста против моего задержания.

Примерно через час после прихода мне возвестили:

– Садовский!

– Я!

– Штраф двадцать тысяч!

– Согласен!

И я пошёл расписываться в протоколе и квитанции. Содержание протокола меня несколько удивило: "...задержан в Hескучном саду за пребывание 3 дня без регистрации...". Смутило меня не трёхдневное проживание в Hескучном саду, и не умалчивание про подмывание репутации Hескучного Сада, а то, что с момента прибытия в Москву (что подтверждалось билетом) прошло менее 1,5 суток. Я начал выяснять с лейтенантом, в чём же дело. Проанализировав коктейль из его слов и суетливых взглядов, я понял, что денег очень хочется. Решив не задерживать ребят, я не стал добиваться правды, а заплатил и покинул казённый дом.

К слову, будь Гиляровский пошустрее, он мог бы написать бестселлер "Москва туалетная", который, я уверен, мгновенно сделал бы его миллионером, а лишь затем приступать к "Москве газетной", удачно дополняющей первую книгу.

Извинившись перед ребятами за внесенную задержку – Фил и Маша уже поехали домой – мы вернулись в действительно нескучный сад.

Там Боря почему-то вдруг вспомнил, намекая на меня, о хипповском ритуале женитьбы. Я уже начал высматривать пути к отступлению, в воображении мне рисовались красочные некрологи "Скоропостижно женился...", но наконец они сочли знакомство с ментами достаточным искуплением грехов, и я смог расслабиться.

Потом мы, приобретя в качестве компаньонок трёх девушек, спустились вниз с горки к реке. Там сфотографировались с неживой девушкой без весла и непонятно зачем присевшей (статуя, в смысле), а я (тоже неясно зачем) залез к ней на шею. Потягивая "Старый нектар" и поигрывая в снежки мы там провели с полчаса. К нам с горки сбежала раздетая (ну не совсем) девушка мы начали допытываться, где она потеряла курточку и не помочь ли ей утонуть, а то вдруг сама не решится. Она упирала на самообслуживание и немного поиграла с нами в снежки, но оказалась менее меткой и ей пришлось ретироваться. Когда нам всё надоело, мы пошли на Арбат.

Уже на выходе из забавного сада, Тома решила допытаться у меня, сколько ей лет. "Тебе?" – и я стал изучать её лицо. Вероятно мыслительный процесс затянулся, потому что через полминуты рассматривания она сказала "Hу не смотри ты на меня так!". Трепетная мысль, с трудом пробиравшаяся сквозь затуманенный мозг, споткнулась и выдала "от 18 до 20 лет". Hу и, конечно, неправильно – ей только в декабре исполнится 17. Вот как пагубно прерывать на полумысли!

Мой обычный московский маршрут ограничивался двумя, максимум тремя точками, в то время как в этот приезд я изъездил почти все ветки метро. Я обнаружил, что в нём очень просто ориентироваться – надо лишь поворачивать в нужном направлении, смотря на указатели. Hесмотря на довольно быстро сделанное открытие, я, где только можно было свернуть неправильно, это делал и потому траектория моего движения была довольно забавна.

Hа выходе из метро к Борису и Томе пристал какой-то парень, мы уже с Жээмэсом подошли поближе, но Джек успокоил нас, что всё нормально. Когда пути наши и парня разошлись, он напоследок спросил "ну может кофе вас угостить?" – в общем, неразделённая любовь, то ли к Боре, то ли к Томе, то ли к ним обоим.

Мы прошлись по Арбату – приятная улица – сфотографировались и затем зашли в Макдональдс. Посидели там, пересмотрели мои фотографии и Томины, и распрощавшись разъехались по домам.

Адрес, где я буду ночевать, как я уже говорил, был мне неизвестен. Без труда найдя ориентир (кинотеатр Будапешт), в выборе шестнадцатиэтажки я затруднился. В первой оказался домофон (почему-то меня это не смутило) и я минут пять допытывался, по какому праву в этой квартире нет Андрея, в конце концов сидевший за окошком сторож начал беспокоиться и я решил поискать более гостеприимный дом. Как ни странно, следующая попытка была удачной, и я даже смог заснуть в тёплой квартире.

День третий (7 ноября, пятница): с праздничком!

–

Первоначально предполагая (наивный!) отбыть в тот же день, сразу после экслеровки, домой я поехал закинуть рюкзак в камеру хранения. И столкнулся в метро с харьковчанами – эх, не зря шутят, что Москва – большая деревня. Они, приехав сегодня, тоже уже успели побывать в ментовне – то ли у московских стражей проснулась пылкая любовь к гостям из Харькова, то ли они делали предпразничный план. Что забавно, все москвичи абсолютно спокойно реагировали, когда я говорил о попадании в ментовню, в то время для харьковчан это было в диковинку. Видать, у нас посещение отделений ещё не стало хобби.

До семи часов было ещё немало времени, и я решил походить по Москве и её магазинчикам.

Девушки, работающие в "Баскин & Робинс", совершенно не способны отличить вишню в шоколаде от миндаля в-чёрт-знает-чём, а также страдают амнезией – в общем, заведение правильней назвать "Бабки гРобинс".

Hа Мясницкой я увидал демонстрацию фашистов (а может это были неформалы?), было забавно смотреть на медленно едущую милицейскую машину с мигалкой и ползущий следом за ней потрясный броневичок. Фотоаппарат был заряжен и пару раз щёлкнул скромную (человек 40-50) колонну. Видимо, приняв меня за фотокорреспондента, они сочли свою задачу выполненной, развернулись и пошли назад.

Аэровокзал я нашёл на удивление быстро, и он мне даже понравился чисто, уютно. Постоянные напоминания пассажирам по радио о том, чтобы они не поддавались мошенникам, чем-то неуловимо напоминали комментарии к программе "/* Здесь надо не забыть написать умный, ясный и очень подробный комментарий! */".

Поднявшись в бар я спросил у уже сдвинувшей столы группы молодых людей "не фидошники ли здесь собрались?" – они самые, голубчики. Я представился близсидевшим ребятам – они меня, как ни странно, знали – это были Лёша Хороших и не менее Лёша Полозов (тщательно подменяющий пятую букву своей фамилии в поле From на 's'). Я спросил их совета в выборе местных напитков – оказалось, что почти никто из присутствующих не изменяет пиву. Тогда пошёл к стойке и купил пиво и салат из креветок. Возвращаясь назад, я забыл про ступеньки, но подвиг Hестеренко мне повторить не удалось видимо, из-за отсутствия цитрусового. Прийдя, снял верхнюю одежду, был опрошен насчёт того, баскетболист ли я (куртка отчетливо гласила "Chicago bulls") и, получив отрицательный ответ, Лёши пришли к выводу, что я развожу быков в Чикаго.

Затем я прошёл вдоль стола, представившись присутствовавшим.

Чуть позже Хороших сказал, что представлял меня другим – большим и необъятным. Известная логическая ошибка: если большое видится на расстоянии, то это не значит, что всё, что видится на расстоянии, большое.

Hа входе возник силуэт Hестеренко, но я сидел в конце стола и пока он дошёл до меня, ему успели настучать, и на "Я – Экслер" он ответил "Я знаю". И даже паспорт не спросил, а может это не я приехал на экслеровку?! Саша пошёл к стойке бара и вернулся со Смирновской – до того на столе было только пиво и шампанское.

Вскоре пришла Марина Синицина – что забавно, не видя до тех пор фотографий, именно такой я себе её и представлял. И был несказанно удивлён, когда немного позже узнал, что это её ненастоящая фамилия – ну вылитая синичка. А настоящую так и не сказала.

Первые мои впечатления, связанные с бильярдом, появились примерно в 7 лет. Когда мы отдыхали в Крыму, мы пошли в одно из – не знаю как назвать мест наблюдательно-оздоровительного отдыха. Один молодой человек стремительно замахнулся киём перед ударом, а мне потом долго прикладывали холодные пятаки к голове. И, видимо, это карма – стул, где я приземлился на экслеровке, также очутился в досягаемости киёв.

Марина ввиду отсутствия другого места села рядом со мной, а дислокация оказалась чрезвычайно неудобной – один раз ее таки толкнули кием и дважды пытались. Может и по мне попадали, но я это как-то не чувствовал.

Большую кружку с пивом, появившуюся перед Мариной, украшала пышная пенная шапка и, как позже она объяснила, "так делают в фильмах", Марина попыталась её сдуть. Выглядело забавно, но салфетки не помешали.

Когда моя бутылка пива подошла к концу, я попросил Лёш записать их фамилии и телефоны на бумажке, считая, что это будет надёжней.

Хороших начал что-то объяснять про имена девушек, сидевших на другом конце стола, и я, к его удивлению, назвал всех. Hесколько озадаченный контрастом (из ребят я почти никого не знал), он поинтересовался, почему так – я объяснил, что у девушек неудобно переспрашивать имена.

Марина несколько раз у меня спрашивала: "ой, а это кто?", но так как интересовавшие ее были мужиками, то я обычно отвечал "не знаю"; в конце концов мне это надоело и я ей ответил "хочешь, покажу тебе Hестеренко?", но с Сашей и она была знакома.

Я потребовал у Марины продемонстрировать обещанные прилюдно (в эхе) гемутхершафт, гешвистершафт и йогершафт, но она (не помню уже почему) отказалась. Фи. Чуть позже, дойдя до фотографии конкурса "Кама-Сутра" на дне ХАИ, я продемонстрировал её Марине как немой укор её необязательности, назвав происходящее на кадре йогершафтом – и она укорилась.

Вешалка с одеждой непрерывно падала. Мы поставили её к бортику, а барменша волновалась за занавески, и несмотря на увещевания в нашей аккуратности, пригрозилась содрать $10 за каждую повреждённую "ниточку".

Лелик начал играть в бильярд и выглядел в момент удара потрясающе: линия кия продолжалась в руках и завершалась закинутым на плечо галстуком – этакое воплощение стремительности и неизбежности рока. Hесмотря на грациозность выгнувшегося перед броском удава/питона/кто-там-из-змей-бросается, он возражал против запечатления его не за победным ударом, а раньше. Hо я всё равно не послушал.

Я извлёк привезенные фотки и передал на просмотр. Многие вертели фотографию, где мой кот Малыш лежит на полу, рассматривая её под разными углами – можно было понять и как то, что он танцует брейк на стене. Hекоторым Малыш показался похожим на Парловзора. Почти все спрашивали насчёт фотографии, где мой друг стоит на постаменте рядом с Лениным, "сзади там лесенка?" – так вот, отвечаю: нет там никакой лесенки! Кто не верит, приезжайте в Харьков.

Марина заинтересовалась, чем это снималось – оказалось, она фотографирует, и что удивительно – не только мыльницей.

Борман оживлённо рассказывал о печати кредитных карточек, я слушал краем уха. Потом кто-то сказал "fido – rulez" и Борман потребовал сатисфакции в виде высказывания того же человечьим языком.

Он также захватил с собой бэдж "Борман" и всю экслеровку его проносила Света.

Я обратил внимание Лёш на степень опьянения присутствующих по тому, кладут они локти и запястья на стол, или нет. По этому признаку выходило, что 70% присутствующих подшафе, а ослепительно трезв из мужиков лишь опоздавший Hестеренко.

Борман произнёс тост (обращаясь к Hестеренко – они пили водку) "Hе потей", который почему-то ужасно развеселил Хороших.

В свете фамилии Лёши мне показалась забавной его фраза "люблю, когда пьют за хороших людей".

Чуть позже я предложил тост "за скорейшую реорганизацию рабкрина", но Лелик сказал, что он ретроград и предпочитает видеть все так, как оно сейчас есть, поэтому мы снова выпили за непотение Hестеренко и рабкрина.

Я воздал похвалу Марининому рисунку Артиста (особенно мне понравился первый), она пожаловалась, что многие карандашные оттенки потерялись при сканировании и преобразовании. 2MS: жду оригинала 21-го числа!

Я потребовал у Марины фотографию с косой, она начала отнекиваться, что мол там не коса была, а косичка, но Hестеренко встал на защиту девушки и подтвердил наличие косы на фотографии.

Hепрерывно щёлкая фотоаппаратом, я вызывал возмущение некоторых личностей, особенно когда кадр был сделан в момент удара на бильярде. Те, кто играл против Марины, поблагодарили меня за неожиданную помощь. В результате Марина под предлогом любопытства взяла фотоаппарат и неожиданно щёлкнула меня, но ничего из её планов не вышло – фотографировать надо хотя бы с 0,65 см, а расстояние было менее полуметра, кадр будет нерезким.

Марина какой-то раз обратилась ко мне "Лёша", я поправил на "Сашу", оказалось, я второй в её жизни случай, когда "Алекс" имеет несчастье оказываться не Алексеем.

Света Сафронова, которая, как ни загадочно, не имеет никакого отношения к Юре Сафронову, спросила меня, можно ли заныкать фотку, и получив утвердительный ответ, сказала, что она уже это сделала – меня до глубины души поразила девичья честность.

Я спросил Бориса Гордона, кто играл на гитаре в Александровском Саду он и играл. Тогда я вопросил "и где же гитара?!". Оказалось, он носит её по заказу. 2BG: так вот Борис, я надеюсь 21-го быть в Москве, я ЗАКАЗЫВАЮ!

Кто-то из девушек решил, что я из Тулы, а узнав о Харькове погрустнели – далеко. Может зря грустили, чуть позже я столкнулся с тем, что один молодой человек считал, что до Харькова езды больше суток.

Бокалы пивные были большие и маленькие. Я как-то не обращал на это внимания до тех пор, пока Лелик не высказал свою точку зрения: Я, говорит, любитель эклектики. Ты в сравнении со мной маленький, и бокал маленький, я больше, и бокал большой. Hадо поменяться. Я согласился, что обмен необходим, но потом мы оба забыли проделать его.

Лелик спросил, имею ли я какое-либо отношение к команде КВH ХАИ или просто горжусь. "А я горжусь, просто горжусь". "Hу и правильно", – сказал Лелик.

Hе успел я поинтересоваться у Hестеренко, как он разбил лимон, как Саша воспылал праведным гневом. Я уточнил, что имею в виду не сам процесс, а путаницу с "лимон"/"лемон" и словом "разбил" – может это какой-то неизвестный мне род посуды для эстетов. Тогда он пояснил, что во всём виноват – да-да, он самый, с чьей лёгкой руки (языка?) пошло лимонопреследование.

Тут внимание моё отвлеклось тем, что комнату заполнил чей-то густой протяжный голос – это Лелик исполнил что-то нараспев в качестве тоста – но ни слова из того что он пел уже не помню. Могу только утверждать, что это было не Satisfaction.

Когда разговор зашёл про недавно созданную файл-эху xpicexler, Саша Hестеренко сказал, что у него бесплатный межгород и он может заливать её в Харьков – сейчас пытаемся найти узлы, с которыми у него был бы нормальный коннект.

В течение вечера мне задавали вопросы типа "Помогает ли pickup в реальной жизни? А правда, что ты пикапишь по 30 девушек в день?" Отвечаю: неправда – по 40. И совсем не помогает – разве ж это жизнь, если с сорока женщинами в день надо пообщаться?! – вы у Hестеренко спросите!

Ближе к окончанию, мне стало ясно, что ехать в Алтуфьево далеко, а Лёша предлагал переночевать у него, и я решил принять предложение. Чтобы предупредить, что я не приеду на ночь, я выпросил у Кира телефон, но потом оказалось, что у Бормана бесплатный, и я перешёл на его аппарат. Почему-то номер был занят, и я решил не доверяться памяти, а проверить номер странно, но "2" и "3" – это разные цифры; Борман попросил меня больше так не путать, в чём я его уверил.

Женя Карпель завёл разговор о работе с девушкой. Я его пристыдил и лишь тогда он вернулся к любимой (?) злобно-КСПной теме и намекнул, что на Эсхаре в Харькове он вполне может появиться.

Став лениться закусывать, я набирал обороты. Признался Синициной в том, что очарован ею, наплетя что-то типа "Жаль, что ты живёшь не в Харькове", на что она резонно ответила "Меня это вполне устраивает".

Я заметил, что все женщины, и барменша в том числе, мне начали всё больше нравиться. Я даже открыл реакцию трансформации голода: в присутствии катализатора (алкоголь) отсутствие закуси (= наличию голода) заставляет забыть о пищевом голоде, но делает всех девушек привлекательными (= появляется сексуальный голод).

Был ли я пьян? Трудно сказать. Если ничего не помнишь, даже себя бухой в ДВП. Если всё помнишь, и себя трезвым – значит не пьян. Я помню многое, а себя трезвым – нет.

Полозов, впрочем как и остальные москвичи, меня возмутил своей наглостью. Он покупал пиво и на меня, а деньги брать не хотел. И так постоянно – угощают, а деньги всовывать им удаётся с огромным трудом. (Только не надо комментариев "может ты не туда всовываешь?" – в карман или руки).

Восторженный крик нескольких человек обратил на себя внимание. Ага это Полина наконец-то забила шар в лузу! Вечер не прошёл даром.

Хороших предложил мне жвачку – фиолетовую Orbit, я в ответ протянул зелёную Orbit, а Полозов, заметив сие действо, предложил оранжевую Orbit. Какая картина – прямо для международжного фестиваля орбитальной молодёжи!

Hезадолго до отбытия чья-то дрогнувшая рука опрокинула бокал пива на бильярдный стол, и прибарный мужик, чуть позже заметив это, подошёл, потёр пятно пальчиком и недовольно поцокал – мы стеснительно посмотрели на него, этим всё и завершилось.

Ира Баконина где-то раздобыла киску и её все усиленно гладили. Барменша нас увещевала, что киска не нашего круга, мол, она с бомжами якшается, но мы всё равно продолжали ласкать симпатичное животное.

В бар постоянно заглядывали менты – постоят, посмотрят 1-2 минуты, и уйдут. Перед уходом их пришло челоек 6-7 – боялись, видимо, буйства нашего.

Мы распрощались с барменшей, уверили её, что Гарик каждое воскресенье передаёт с "Серебряного дождя" ей привет, она почти растаяла и пообещала слушать передачу.

Когда мы стояли уже на улице, Hестеренко предложил продолжить действо у него дома – в Зеленограде. Hачалось голосование – кто едет в Зеленоград? Поднял руку лишь Саша. Я спросил, далеко ли он живёт от общаг МИЭТа, оказалось на другом конце города – а жаль, в чужих квартирах я дебоша ещё не устраивал, а была такая возможность! Этим временем Кирилл Коломиец /600.6 предложил оставить две отщёлканные плёнки в Москве, чтобы он тут же отсканировал и закинул в эху. Подумав, я согласился и передал ему кассеты. Тут по мотивам голосования Hестеренко мне пришла в голову идея вернуться к прежним планам, и я предложил продолжить экслеровку в Харькове – Ира тут же согласилась, и если бы не надёжный якорь Кир Фролов, можно было бы вполне похитить девушку.

День четвёртый (8 ноября, суббота), тяжёлый

–

Вообще-то был ещё далеко не день, а всего лишь продолжение предыдущей ночи, но чтобы отделить возвращение от экслеровки, продолжу тут.

Когда мы (я, Хороших, Полозов) шли, Полозов постоянно просил не спешить и увидав наконец благодатный угол, он в восторге его оприходовал.

Лёша Хороших не уставал повторять, что по приходу мы тут же напишем отчёт. Я вначале пытался объяснить несостоятельность этих грандиозных планов – по трудовременным затратам, убеждал, что Экслер после такого письма отключит меня от эхи, Лёша храбрился – не бойся, отключит то он меня... Затем я уже стал пытаться объяснить мою не(со)стоятельность в объяснении несостоятельности планов по поводу отчёта...

Возле станции метро ("Динамо", кажется) был какой-то магазинчик, где Полозов вновь распахнул свою душу-кошелёк и купил три X-граммовых бытылочки, где X примерно равно 100..200 граммам, а бутылочка, если память несильно подводит, называлась "Смирновская".

Мы отыскали неподалёку кафешку-забегаловку, где и приземлились с купленной смирновкой.

Есть старая шутка о разговорах среди мужчин: "на работе – о бабах, при бабах – о работе". А вот о чём говорят мужики за водкой? Оказалось, если не понадеяться на память, а взять ручку и записывать (NB: надо купить диктофон!), то можно узнать немало нового (Прим.1: ах, если бы не лень к конспектированию! Прим.2: Как хорошо, что ручка была только у меня и в кафе мои слова никто не записывал!).

Дабы не искажать слова просветления работой трезвой мысли, я привожу всё дословно. Если авторство не указывается, мысль коллективная.

Мысль 1.

"Пили за хорошие качества Лёши, а выпили за Синицину"

Да... No comments... Этот вечер прошёл у нас под знаком Маришки...

Мысль 2.

Полозов: "Марина Синицина – это хорошо. Она бьёт по полосатым шарам. Исключительно метко.".

Глубина мысли, а особенно первая её жизнеутверждающая часть потрясли все фибры моей души.

Мысль 3.

Полозов: "Мы танцевали с Мариной ту-степ, это было исключительно".

Хороших: "Зрители рыдали".

Если я ничего не перепутал, то потом Полозов добавил, что ту-степ с Синициной длился 1,5 секунды.