Текст книги "Трое в подземелье"

Автор книги: Александр Рыжов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Тут Люсьен, слушавший их научную дискуссию, не выдержал:

– Эй вы, академики кислых щей! Я ни шиша не понял, но по мне это над нами Белый изгаляется… На кой я эту фляжку трогал?

– Тебя надо спросить.

– Одно мне понятно: накрылась наша вода медным тазом. То есть льдом. И лёд, кажись, толстый, не раздробить. Короче, здесь нам делать нечего. Что там по курсу?

Вилли развернул карту. По курсу значилось продолжение галереи, а за нею – зал Возмездия, на плане которого был бордовым плюсиком обозначен Чёртов Коготь.

– Что-то мне не хочется туда идти, – сказала Ульяна. – Нельзя ли в обход?

– Нет. Тропа указана только одна, и я бы не стал с неё сворачивать, иначе заблудимся в лабиринтах.

Кораллитовая галерея преобразилась. Тот её отрезок, по которому они двинулись дальше, имел вид ещё более диковинный: то тут, то там на её протяжении молчаливыми стражами высились белые, красные и оранжевые столбики – от совсем крошечных, величиной с напёрсток, до высоких, в Ульянин рост. Под каждым из столбиков на полу виднелось что-то наподобие влажной тарелки.

– Я знаю, как это называется! – похвастал Люсьен. – Сталагмиты.

– Гений, – похвалил его Вилли. – А знаешь, как они появляются?

– Ты меня за лоха-то не держи, а то по сопатке словишь. Как появляются? Падает сверху капля: одна, вторая… пятая… двадцатая… И так миллион лет. В капле какая-то дрянь растворена. Вода высыхает, а дрянь остаётся. Так эта фигня и вырастает.

– Суть ты верно ухватил, спору нет… Уф-ф! Дрянь называется углекислый кальций, который при испарении воды превращается в кристаллический кальцит. Только этим сталагмитам не миллион лет, а куда меньше. Лет по триста-пятьсот. Они молодые совсем… Уф-ф! О, вот и сталактиты!

Вилли отёр тёкший (несмотря на холод) со лба пот и переступил низкий порожек, которым заканчивалась галерея.

Зал Возмездия поражал своей высотой: по прикидкам Вилли, его свод взмывал метров на семьдесят. И с этого купола свешивались сосульками родственники сталагмитов – сталактиты. Как известно, натёчные образования в пещерах растут не только снизу вверх, но и сверху вниз – капля воды, прежде чем оторваться и упасть, успевает чуть испариться, и часть содержащегося в ней карбоната кальция – тысячная доля миллиграмма! – остаётся на потолке. С годами на этом месте появляется контур капли – кальциевое кольцо, которое удлиняется и превращается в сталактит. В зале Возмездия сталактиты были громадными – до метра в диаметре и до трёх в длину. Не отставали от них и сталагмиты: один, стоявший на входе в зал, как вечный и грозный стражник, вымахал вверх метров на пять.

– Интересно, сколько весит такая штукенция? – Люсьен с уважением потрогал его мокрую и гладкую поверхность. – Килограммов двести?

– Бери больше… Уф-ф! Около тонны.

– И они? – Люсьен глянул на сталактитовые сосулищи.

– И они. По крайней мере, некоторые.

– Я слышал, они прочные. Молотком не расшибёшь.

– Не ахти какие прочные… Кальцит – материал сам по себе хрупкий, а поскольку в нём куча разных примесей, прочность его ещё понижается. Если случится землетрясение, вся эта красота нам на тыквы попадает. Мало не покажется.

– Тогда давайте линять отсюда.

– Мы же воду ищем.

– Тут её нет, чтоб мне от пола не отжаться! Глянь! – Люсьен топнул ногой по полу, покрытому сухой растрескавшейся глиной, и опасливо посмотрел вверх: не сыплются ли потревоженные толчком сталактиты.

– Похоже, ты прав. А на Чёртов Коготь не хочешь посмотреть?

– Чего я в нём не видал? Мы за золотом идём, а не за каменюками.

– А я хочу посмотреть! – капризно заявила Ульяна. – Хо-чу.

Вилли бросил взгляд на часы.

– Уже четыре утра, прибавить бы ходу… Ладно, минута-другая роли не сыграют. Тем более нам по дороге.

Зал Возмездия отличался не только высотой, но и остальными параметрами: похожий на прямоугольник, в длину он имел метров восемьдесят, а в ширину – не меньше сорока. Для того чтобы продолжить путь по подземелью, требовалось пересечь зал по диагонали – в дальнем углу открывался очередной проход. И как раз там, возле прохода, возвышался островерхий и пузатый, в два обхвата, каменный обломок.

– Вот он. – Вилли справился по карте. – Чёртов Коготь.

– Он? – разочарованно протянул Люсьен. – Какой-то тёмный весь, плесневый… Ничего интересного.

– Ничего? А это? – Вилли передал Ульяне фонарик и карту, взял нож и на одной из граней камня счистил налёт, который Люсьен назвал плесенью. – Железо!

– Это о чём-то говорит? – из вежливости осведомилась Ульяна, которую Чёртов Коготь тоже не впечатлил.

– Не понимаете? Кругом известняк, кальцит, а тут – глыба железа. Не упал же в пещеру метеорит!

– А если упал? Не сейчас, в древности. Когда эта местность была открытой. Потом произошли сдвиги земной коры, образовалась пещера, а метеорит остался лежать на своём месте.

Вилли всегда отстаивал научный подход к любой проблеме, но доводы Ульяны показались ему малоубедительными. Вдаваться в спор он не стал, просто качнул головой, и это было красноречивее всяких слов. Ульяна просмотрела обожжённые страницы, которые держала в руках вместе с картой.

– «Чёртов Коготь называют ещё Камнем Грешников. Мимо него проходи со смирением… – с трудом разобрала она литеры на побуревшей от огня бумаге. – Если груз твоих грехов велик, камень притянет его вместе с тобой, и ты будешь обречён на вечные муки в подземной темнице…» Какая прелесть!

Повеяло романтикой – той, в которую Ульяна погружалась, читая Дюма и Стивенсона, Верна и Лондона, Киплинга и Рида, Купера и Берроуза. Вечные муки в подземной темнице! Такое счастье только графу Монте-Кристо доставалось…

Но Вилли, зануда и прагматик, прогундел кисло:

– Что-то я пока ничего не замечаю. Либо мы безгрешные, либо он не работает.

И только он это прогундел, как нож вылетел из его руки, словно его выдернула какая-то сила, и со смачным щёлчком прилип к Чёртову Когтю. Одновременно та же сила выхватила у Люсьена фонарик, а из кармана Ульяны – пистолет. Щёлк! Щёлк! – и оба этих предмета тоже притянулись к камню. Люсьена повело вперёд, он выгнулся дугой, стараясь удержаться на месте, но не устоял и с криком налетел животом на злосчастную глыбу.

– Что? Что такое? – возопили все в один голос.

Вилли и Ульяна ошалело смотрели на Люсьена, который, как рыба, насаженная на острогу, трепыхался, будучи не в силах отсоединиться от камня.

– Не притворяйся, – проговорила Ульяна, хотя и видела, что он не притворяется.

– Помогите мне! – запричитал Люсьен. – Оно меня не отпускает!

Вилли снял очки, снова надел их и, выйдя, в конце концов, из ступора, обошёл Чёртов Коготь кругом. Подёргал нож, фонарик, пистолет: они пристали накрепко, точно их приварили. Затем исследовательский взор его обратился к животу Люсьена. В голове у Вилли появились проблески.

– У тебя пряжка на ремне стальная?

– Да…

– У меня пластмассовая. А у тебя? – Он обратился к Ульяне.

– У меня вообще ремня нет.

– Тогда всё элементарно!

– Думаешь, этот Чёртов Коготь – магнит?

– Естественно. Он притянул только вещи, сделанные из металла. Так что наши грехи здесь ни при чём.

– Почему же он не сработал сразу – как только мы к нему подошли?

– С этим сложнее, но могу предположить, что магнитное поле у него не постоянное, а возникает от случая к случаю.

– Разве так бывает?

– Бывает. В электромагнитах, например.

Ульяна призадумалась.

– Я не такая уж дока в физике, но, по-моему, электромагниты работают от электричества, и их кто-то должен включать…

– Хватит базарить! – проревел попавший в ловушку Люсьен. – Устроили консилиум-симпозиум… Тащите меня!

Вилли критически оглядел брата, похожего на муху, попавшую в клей, и выдвинул другое предложение:

– Ремень расстегни, вот и освободишься.

Люсьен попробовал последовать его совету, долго возился, дёргал хлястик, но ничего не вышло.

– Пряжка прилипла! Не расстегнуть… – Он ещё немного подёргался и попросил обречённо: – Режь ножом!

– Кого, тебя? Чтоб не мучился?

– Ремень, удод!

Вилли развёл руками.

– Рад бы, да нож тоже к камню притянуло. Не отлепляется.

Люсьен взвыл. Угодить в такую кретинскую ситуацию и из-за чего – из-за какой-то пряжки! Хоть зубами ремень грызи… А эти двое стоят и, наверное, угорают мысленно над его унизительным положением. Самих бы сюда – как карасей на крючок…

Ни Вилли, ни Ульяне было не до смеха: каждый из них понимал, что веселье тут неуместно.

– Мы теперь прикованы к этому камню, – промолвил Вилли, поправляя очки и втайне радуясь, что оправа у них не металлическая. – Все трое. Без фонарика дорогу к выходу не найти.

– Есть зажигалка…

– Света она даёт очень мало, а нам через пол-пещеры идти… Надо думать, как высвободить наше имущество.

– Сначала меня! – возмутился Люсьен.

– И тебя. Заодно.

Не зная, откуда получить ответ на поставленный Вилли вопрос, Ульяна вновь зашелестела опалёнными страницами. И сделала это не напрасно.

– Есть! Есть способ! Слушайте: «Если кто-либо из безгрешных смилостивится над несчастным и захочет его освободить, он должен отыскать в зале Возмездия особый сталагмит, провести через него от Чёртова Когтя воображаемую линию и там, где она достигнет стены, вынуть на высоте трёх футов плиту и бросить в открывшееся отверстие монету…»

– Уже кое-что. – Вилли осмотрелся: сталагмиты окружали его густым частоколом. – Тут их не одна сотня. Где же тот особый?

– Сейчас! – Ульяна поднесла бумагу к фонарику, вчиталась в еле различимые буквы. – «Для того чтобы отыскать нужный сталагмит, реши задачу, выбитую на памятнике древнегреческому математику Диофанту». Вот её текст: «Прохожий! Под этим камнем покоится прах Диофанта, умершего в старости. Шестую часть его жизни заняло детство, двенадцатую – отрочество, седьмую – юность. Затем протекла половина его жизни, после чего он женился. Через пять лет у него родился сын, а когда сыну минуло четыре года, Диофант скончался. Указав точный возраст его на момент смерти, ты справишься с задачей».

– Пока вы будете высчитывать, я коньки отброшу, – пискнул Люсьен. – Может, проще от балды? Проверьте все сталагмиты по одному…

– Сдурел! Через каждый проводить воображаемую линию, потом тыкать в плиты – эдак ты тут до китайской пасхи париться будешь. – Вилли через руку Ульяны посмотрел на бумагу. – Задачка простейшая. Алгебра, пятый класс. – Он наморщил лоб. – Уан момент, плиз. Значит, имеем мы четыре года и пять лет – итого девять. Остальное разбито на доли: одна вторая, одна седьмая, одна двенадцатая, одна шестая… Принимаем жизнь до рождения сына за икс… составляем равенство… умножаем… складываем… – Вилли произвёл в уме необходимые подсчёты и, как ЭВМ после нажатия кнопки, выдал ответ: – Восемьдесят четыре!

– Какой ты умный! – умилилась Ульяна.

– Супербизон! – дополнил Люсьен, но не преминул внести поправку: – Хоть и малахольный.

Предстояло найти нужный сталагмит. Низ страницы с задачей про Диофанта был почти чёрным, и Ульяне стоило больших усилий прочесть концовку:

– «Отсчитай от… от галереи, по которой ты при… пришёл сюда, столько сталагмитов, сколько лет было Диофанту, когда он уп… упок… упокоился и почил вечным сном. Считать нужно в том направлении, в каком… в каком движется по кругу часовая стрелка…»

– Ага! Значит, по часовой стрелке отсчитать от входа восемьдесят четыре сталагмита. Поехали!

Вилли с Ульяной вернулись к кораллитовой галерее и пошли от неё вдоль стены, вслух считая росшие, как стебли бамбука в азиатских джунглях, сталагмиты:

– Один, два, три, четыре, пять…

Так досчитали до восьмидесяти четырёх. Искомый сталагмит, высотой не превышавший карликовую берёзку, рос шагах в десяти от Чёртова Когтя. Когда это обнаружилось, Ульяна выразила недовольство:

– Проще было не от входа считать, а от выхода.

– Мудрые не ищут лёгких путей, – провозгласил Вилли. – Проведём теперь линию.

Он не стал полагаться на воображение и поступил более основательно: встал за спиной Люсьена и направил взгляд так, чтобы сталагмит номер восемьдесят четыре оказался точно напротив Чёртова Когтя. Затем попросил Ульяну подойти к стене.

– Чуть левее… Нет, теперь вправо. Так! Ещё чуть-чуть… Всё! Стой там и не двигайся.

Чёртов Коготь, сталагмит и Ульяна находились на одной прямой. Тучный Вилли вперевалку приблизился к стене и принялся шарить по ней на уровне своей груди. Фонарик, приставший к камню, светил вбок, поэтому пользы от него было немного.

– Три фута – это сколько? – спросила Ульяна.

– Девятьсот четырнадцать целых и четыре десятых миллиметра, – отчеканил Вилли. – Если округлить, девяносто один сантиметр… Кажется, нашёл!

Из стены выпирал плоский камень, не больше ладони в длину. Вилли расшатал его и, подцепив ногтями, извлёк из глубокого гнезда. В стене открылась дырка, из которой едва ощутимо потянуло сквозняком. Вилли заглянул в неё, но ничего не увидел.

– У кого есть монетка?

Ульяна порылась у себя в карманах.

– Две монеты. Рубль и пять рублей.

– Давай пятёрку, она побольше. – Вилли двумя пальцами взял у неё монету, осторожно засунул руку в дыру.

– Не тяни! – взревел Люсьен, страдая, как распятый на скале Прометей. – У меня уже позвоночник переламывается.

– Потерпишь.

– Тебе бы так, враскорячку, час постоять – давно бы уже закукарекал, как цыплёнок жареный…

Вилли разжал пальцы, и монета полетела в дыру. В глубине что-то звякнуло, коротко загудело…

Бац! Это Люсьен отвалился от Чёртова Когтя и, потеряв равновесие, грянулся наземь. На него массивным градом посыпались фонарик, нож и пистолет. Рукоятка фонарика огрела его по затылку, он вскрикнул от боли, но ощущение свободы – ни с чем не сравнимое – возобладало над столь мелкой неприятностью. Люсьен на радостях вскочил, потом снова упал – на упругие, как каучук, руки – и влёгкую исполнил на бугристом полу пещеры не дававшуюся прежде «черепашку».

Обрадовался и Вилли – не вызволению Люсьена, а тому, что в их распоряжение вернулись крайне нужные вещи. Он подобрал нож и фонарик, Люсьен, пользуясь моментом, хотел сцапать Радин пистолет, но Ульяна была начеку и опередила его. Засовывая оружие в карман, взглянула на брейкера не без ядовитости: нечего было выпендриваться и по полу скакать. Чай не лягушка.

Люсьен отряс с джинсов пылюку и сделал серьёзное лицо.

– Ну что, аспирант, снова про физику-химию втюхивать начнёшь? Камень-то инопланетный – гадом буду, если не так!

– Камень, может, и инопланетный, – ответил Вилли, к которому был обращён этот пассаж, – я не отрицаю. Но свойства его истолковываются в соответствии с общепринятыми физическими законами…

– Опять понёс! Харэ. Чешем-ка отсюда поскорее.

– Назад?

– Почему назад? Кто сказал, назад? Вперёд!

Он буквально выкорчевал из руки зазевавшегося Вилли фонарик и шагнул в проход, открывавшийся сразу за Чёртовым Когтем. Остальные волей-неволей последовали за ним. Коридорчик, в который они ступили, был поуже кораллитовой галереи, но точно так же щетинился сталагмитами. Люсьен пошёл по нему, вырисовывая лучом-спицей хаотические зигзаги. Едва Ульяна и Вилли нагнали его, как позади них грянул гром. Остановившись как вкопанные, они обернулись. О, ужас! – в покинутом ими зале Возмездия сорвалось сверху что-то тёмное и рухнуло аккурат туда, где начинался коридор, полностью перекрыв проём, через который они только что прошли!

Обратная дорога была отрезана окончательно.

Глава 2

где герои лишний раз убеждаются в том, что подземный мир существенно отличается от наземного

Вилли провёл рукой по холодному тулову сталактита.

– Как удачно упал…

Похожий на торпеду или, скорее, на ракету, перевёрнутую носом книзу, сталактит вонзился остриём в пол, но не распался на куски, как можно было ожидать, а застрял меж каменных щитов, выстилавших пещеру подобно чешуйчатому панцирю. Люсьен что было сил налёг на него, Вилли и Ульяна стали помогать, но и втроём они не сумели даже покачнуть громаду, имевшую не менее метра в поперечнике.

– Вот засада! – просипел Люсьен, упершись в преграду руками с такой натугой, что вены на его шее вздулись синими шнурами.

– Оставь! – отступил назад Вилли. – Уф-ф! Надорвёшься…

Люсьен вытер рукавом мокрый подбородок.

– Динамитом бы его, скотину…

– Чтобы на нас ещё что-нибудь обвалилось?

– Мы же теперь выйти не сможем…

– Если судить по карте, у пещеры есть ещё один выход, с другой стороны. Там, куда мы идём. Кто нас гнал вперёд? Ты! Вот и не отвильнёшь уже.

– Дойти бы…

– А нам деваться некуда – надо дойти. Правда, Ульян?

Вилли впервые обратился к ней по имени, и тон у него был ободряющий, но Ульяна, натура сверхчувствительная, безошибочно распознала, что бодрость его – деланная. Никто здесь не верит, что удастся дойти. Никто. Вот и она отныне не верит…

– Лампочка вроде слабее светить стала, – заметил Люсьен.

– Батарейка садится. Надо экономить.

– Как? Мы же ничего не увидим.

– Давайте устроим привал, – сказал Вилли и с лёгким смущением присовокупил: – Чегой-то у меня брюхо сводит, есть охота.

– Обжора! Тебе бы только трескать.

Люсьен достал из-за пазухи целлофановый мешочек и вытряхнул из него горсть сухариков. Протянул брату.

– На, хавай. – Насыпав ещё одну горсть, повернулся к Ульяне. – Это тебе.

– Не хочу, – отказалась она. – В горле пересохло.

– Сейчас передохнём… хрум-хрум!.. и пойдём дальше, – выговорил Вилли с набитым ртом. – Вода должна быть непременно. Следующая метка на карте – озеро Девичьих Слёз.

– Пить слёзы? Бр-р-р!

– Это же образно, глупая… хрум-хрум!.. А поесть поешь: неизвестно, когда ещё остановимся.

Ульяна нехотя взяла щепотку солёных, пахнущих копчёной селёдкой сухариков, стала без желания есть. Люсьен потушил фонарик и тоже захрустел-запричмокивал. В минуту они извели весь свой скудный запас провианта. Когда был догрызен последний сухарик, коридор наполнила сторожкая тишина. Она, смешавшись с непроницаемой темнотой, облепила, как смола, всех и каждого, сковала движения, нагнала сон и апатию. Ноги у Ульяны подогнулись, её шатнуло к стене, захотелось сесть на пол пещеры и покемарить хотя бы часок…

– Э! – встревожился Люсьен. – Только не спать! Нельзя… – И сам себя прервал: – Тс-с! Слышите?

Непонятное шуршание долетело до них из глубины коридора. Поначалу оно было чахлым, еле различаемым, но вскоре стало приближаться, и казалось уже, что где-то вблизи ходят люди в болоньевых плащах и задевают друг друга, а ещё наперебой хлопают раскрываемые зонтики.

– Вампи-иры! – Ульяна мигом позабыла про сон и сдавила заледеневшими пальцами руку Люсьена – как самого сильного в их команде.

Будь Люсьен в любой другой обстановке, он преисполнился бы гордости – девчонка, какой бы врединой она ни была, выбрала его в заступники! – но он и сам не знал, сможет ли что-нибудь сделать, чтобы отбиться от наступавшего войска тьмы. Да и кто там наступает: упыри? мутанты? ожившие мумии? Представились бы, что ли…

Вспыхнул фонарик, и все охнули: кто изумлённо, кто облегчённо, кто испуганно. Прямо на них по коридору летела чёрным смерчем стая остромордых тварей с кожистыми крыльями. Внезапный свет смешал их ряды, заставил остановиться и издать дружное, тончайшее, на грани ультразвука, пищание. Твари, как истинные порождения мрака, по-видимому, на дух не переносили ничего яркого и, не долетев до конца коридора, где сжались в один комок наши путешественники, в панике начали отступление. Вереща и задевая друг друга крыльями, они спешно развернулись в тесном пространстве, полетели обратно и исчезли так же стремительно, как появились.

– Всего лишь летучие мыши, – констатировал Вилли, когда издаваемый нетопырями шелест затих вдали. – Не самые крупные экземпляры.

– А ты их много видел?

– Вживую ни одной. Но по телевизору…

Кладоискательский пыл Люсьена после всех злоключений и особенно после этой встречи с мышиной эскадрильей сошёл на нет. Он уже готов был наплевать и на гордость, и на амбиции, лишь бы очутиться в тёплом спальнике рядом с отцом и Русланом – там, где над головой нависала бы не многометровая земная толща, а брезентовая материя стоящей под открытым небом палатки. Причём в этом желании ему не виделось ничего постыдного, ибо он прекрасно знал, что Вилли и Ульяна испытывают то же самое. Он и так показал характер – затеял этот ночной поход в подземелье, без взрослых, и провёл свой отряд почти до середины маршрута. И в этом только его, Люсьена, заслуга, больше ничья. Всё, что говорила Ульяна насчёт Виллиного командирства, – чепуха на постном масле. Какой, скажите на милость, из Вилли командир? Смех на палке… Ну да, котелок у него варит и знаниями напичкан по самое не хочу, но разве это главное для вдохновителя и руководителя? Вот и сейчас – что он делает? Притих, мурлычет себе под нос – поди, опять за свою теорему взялся, «Пентиум» жирный. А того не понимает, что промедление – смерти подобно. Всем научным выкладкам относительно того, что случилось в зале Сюрпризов, у Синюшкина колодца и Чёртова Когтя, Люсьен не верил ни на грамм. Столкнулись они с самой что ни на есть нечистой нечистью, и смазать бы отсюда лыжи, пока чего-нибудь похуже не вышло, да никак – дорога открыта только вперёд. И кому, как не Люсьену, взять на себя бразды правления раздавленными страхом и потерявшими надежду спутниками?

Покуда он предавался героическим помыслам и воображал себя великим вождём, Вилли посвятил себя делам более приземлённым (если такой термин уместен в мире ПОДземном). Прикинув масштаб карты и сопоставив его с расстоянием, которое они осилили в пещере, а также со временем, затраченным на преодоление этого расстояния, он пришёл к выводу, что до озера Девичьих Слёз – ходьбы примерно на четверть часа.

– Батарейки нам должно хватить ещё на полчаса. А то и на час.

– А потом? – упавшим голосом спросила Ульяна.

– Будем решать проблемы по мере их поступления.

Люсьен почувствовал, что от помыслов пора переходить к действиям, и взмахнул фонариком, как кавалерист шашкой.

– Айда!

В этой части пещеры было холоднее. С потолка наряду со сталактитами свисали самые натуральные сосульки, и Ульяна не сдержалась – отломила одну и стала облизывать, как леденец. Жажду это не утолило, только язык занемел, будто в него вкололи наркоз. Ульяна отбросила сосульку, та ударилась о камни и брызнула осколками, как стеклянная ёлочная игрушка.

Коридор напоминал покои Снежной королевы: стены покрыты инеем, кое-где на них наросли целые ледяные призмы, сверкавшие, как бриллианты в сокровищнице. Впору залюбоваться, но Ульяна думала о другом.

– А если мы снова на мышей напоремся?

– Не напоремся, – уверенно ответствовал Вилли. – Ты же видела: они света шугаются. Пока фонарик горит, они и близко к нам не подлетят.

Пока фонарик горит… Прямо как у Макаревича: «Пока не меркнет свет, пока горит свеча». Но кружок света становится всё бледнее, свет гаснет… И что будет, когда он померкнет совсем?

Коридор стал полого подниматься вверх, и с каждым пройденным метром интерьер его менялся. Истончали, а потом и вовсе пропали сосульки, ледяные алмазы больше не сверкали на стенах, а скоро исчезли и «обои» из инея. Потеплело, Ульяна расстегнула ворот куртки.

Если расчёты Вилли верны, пора уже и озеру показаться.

– Ура! Дошли!

Люсьен вырвался из туннеля, как пуля из ружья, и выбежал на берег подземного водоёма, отсвечивавшего мглистым изумрудным блеском. В зале, где разлилось озеро Девичьих Слёз, мог бы легко уместиться городской микрорайон из нескольких десятков девятиэтажек. Каменистая прибрежная полоса плавно уходила под воду, противоположного берега не было видно. Стены близ выхода из коридора были словно задрапированы цветным покрывалом, а с потолка длинными бородами свисали сросшиеся воедино сталактиты, похожие на разлохмаченные занавеси.

Ульяна при всех своих переживаниях не могла не оценить этой красоты.

– Как здорово! Такого и во дворцах не увидишь.

– Всего лишь натёчная кора, – постучал Вилли по настенной драпировке. – Уф-ф! Из того же кальцита, что и сталактиты со сталагмитами, только образуется не из капель, а из водяной плёнки, которая покрывает камни. Слишком влажно здесь… Уф-ф!

Ульяна посмотрела на Вилли с некоторым нерасположением. Всезнайка, ничего не скажешь, но нельзя быть таким чёрствым. Он закоснел в своём материализме и в любой красе видит только проявление физических и химических процессов. Бедный, обделённый человек – пусть даже из богатой семьи…

Вилли же обделённым себя не ощущал и, вообще, не задумывался над такими отвлечёнными вопросами, как противоборство души и разума.

– А это? – Люсьен провёл лучом вдоль горизонтальной полосы, видневшейся на стене.

– Природная отметина. До этого уровня когда-то поднималась вода… Уф-ф! Выше – видите? – ещё одна… и ещё… Когда-то зал был затоплен полностью, как резервуар, но потом вода опустилась.

Вилли подошёл к озёрной кромке и зачерпнул ладонью немного воды. Понюхал, лизнул.

– Кажется, отсюда можно пить. Небось не отравимся.

Ульяна макнула палец в зеленоватую воду. Сомнительно. Но жажда пересилила все прочие доводы, и Ульяна, улёгшись на каменное ложе, принялась жадно лакать из озера. Подобное поведение было возмутительно неприличным, но и Вилли и Люсьен поступили точно так же, поэтому стесняться было некого. Вода, как ни странно, оказалась вкусной и, конечно же, не отдавала хлоркой, как водопроводная.

– Подземные источники – самые чистые, – произнёс, отфыркиваясь, Вилли. – Никаких тебе инфекций.

– Коли в пещере бывают люди, значит, и инфекции есть, – сказал рассудительно Люсьен.

– Всё равно здесь чище, чем на поверхности.

Напившись, стали думать, как переправиться через озеро. Обойти его посуху было невозможно: вода на видимом отдалении достигала стен пещеры. Ульяна снова взялась за пояснения к карте и вычитала в них следующее:

– «Отыщи справа от входа Часовню влюблённых. На её стене, обращённой к озеру, увидишь Зеницу Плачущей Невесты. Вонзи иглу точно в центр круга – и обретёшь средство для переправы».

Правый берег озера, повторяя очертания зала, шёл ломаной линией. Шагах в двадцати от входа стоял гигантский, под потолок, известняковый монумент, но не рукотворный, а высеченный самой природой. Его верх слегка расширялся, образуя подобие храмовой крыши-луковицы.

– Или это и есть Часовня влюблённых, или я – балерина Большого театра, – объявила Ульяна.

– Будем искать Зеницу, – сказал Вилли. – Это должно быть что-то круглое.

– Если круглое, то вот оно. – Люсьен высветил фонариком начерченную на фасаде Часовни окружность диаметром метра полтора.

– Похоже. Вон и слёзы текут…

Стена под окружностью была испещрена порами-трещинами, из которых струйками вытекала вода. Она образовывала на полу пещеры ручеёк, он бежал по извилистому руслу и впадал в озеро.

– Всё последовательно: Плачущая Невеста – и озеро Девичьих Слёз. Подземные воды нашли себе выход и сливаются в котловину.

– В книге наверняка приводилась какая-нибудь легенда о том, почему невеста плачет, – Ульяна с сожалением полистала имевшиеся у неё страницы, – но этот отрывок сгорел…

– Легенды оставим этнографам. На повестке дня вопрос: как без линейки и циркуля найти центр круга?

– И ещё иголку, – прибавил Люсьен.

– У меня есть. – Ульяна отсоединила от куртки серебряную брошку. – Годится?

– Годится. Только как тут центр найти – круг вон какой здоровенный…

– Двоечники! – Вилли испустил тяжёлый вздох. – Верёвку давайте!

– Вешаться?

Пропустив издёвку мимо ушей, он распустил поданный ему Люсьеном моток, один конец верёвки взял в правую руку, а второй протянул брату.

– Бери. Так… Теперь растянем её и приставим к окружности. Наша первая цель – провести диаметр. Подними-ка чуть повыше… нет, теперь окружность сужается. Значит, ниже… Стоп. Попали! – Вилли, не поворачивая головы, обратился к Ульяне: – Возьми у меня в кармане карандаш и прочерти строго по верёвке линию… Готово? Теперь поменяем угол…

Он приподнял свой конец верёвки на десяток сантиметров выше, а Люсьен опустил ниже, и Ульяна вычертила на шероховатой стене вторую линию.

– Мы имеем два пересекающихся диаметра. Точка их пересечения – и есть центр окружности. Геометрию надо было учить…

«Задавака», – подумала Ульяна, остывая к нему всё больше и больше. Она сама раскрыла брошку и прикоснулась остриём к нужной точке.

– Сильнее! Сильнее нажми! – хором посоветовали Румянцевы.

Она нажала, и произошло очередное чудо: Зеница Плачущей Невесты провалилась внутрь Часовни, открыв в каменном монументе дупло, из которого хлынула ничем не сдерживаемая вода. Люсьен нырнул в него, как неизвестная науке водоплавающая белка, и миг спустя обрадованно выкрикнул:

– Лодка!

Сказав так, он преувеличил: то, что обнаружилось в дупле, было не лодкой, а лишь составными её частями, подлежащими монтажу.

Но для него, умевшего, в отличие от некоторых, работать руками, собрать какую-то лоханку было проще простого. Тем более что к деревянным деталям прилагались болты, гайки и гаечный ключ, упакованные в непромокаемую парусину. Люсьен немедля перетащил найденное на берег озера и приступил к сборке.

– Только бы фонарик не скопытился…

– А ну-ка, выключи его, – сказал Вилли.

– Я же не увижу ни фига!

– Выключи-выключи.

Люсьен послушался: лампочка, и без того светившая очень квёло, погасла. К удивлению всех, кроме Вилли, тьма в пещере не сгустилась до обычной своей непроглядности: озеро Девичьих Слёз слабо светилось изнутри рассеянным фосфорическим сиянием, создавая своего рода нимб.

– Я это сразу заметил, – небрежно бросил Вилли. – Нормальное явление. В озере живут микроорганизмы, которые испускают свет. Его не шибко много, но для того, чтобы гайку на болт навинтить, хватит. Батарейку лучше поберечь.

– Чтобы микроорганизмы испускали свет, они должны его откуда-то вбирать, – припомнила Ульяна уроки зоологии.

– Вероятно, не так давно в этом зале побывали спелеологи. И, может статься, с мощными прожекторами.

– «Гайку на болт навинтить…» – бормотал Люсьен, орудуя ключом. – Это тебе не на счётной машинке щёлкать. Тут руки должны из правильного места расти, а не так, как у тебя, растяпа…

Лодку он собрал в два счёта: её конструкция отличалась крайней простотой. Закрутив последнюю гайку, Люсьен встал с колен, отряхнул замызганные джинсы и гордо представил соратникам плод своих трудов:

– Вот. Пользуйтесь.

Лодчонка была неказистая, но вместительная – пуститься на ней в плавание по тихим водам можно было не только втроём, но даже и вшестером. Нашлось в Часовне влюблённых и весло.

– Узнать бы, кто это всё здесь запрятал, – промолвила Ульяна.

– Известно кто: спелеологи.

– И карту они нарисовали? И магнитный метеорит приволокли? И сталактит в зале Возмездия подпилили? И огненные буквы на стенке написали?

Люсьен понял, что сморозил глупость. Конечно же, спелеологи никакого отношения к лодке и прочим чудесам не имеют. Для них эта пещера как пещера – прогулялись, сфоткали и ушли. Их не заманивал сюда Чёрный Альпинист, не подсовывал им соблазнительную карту, обещавшую несметные богатства.