Текст книги "Дневниковые записки ростовского сыщика"

Автор книги: Александр Рудковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Новый сбытчик наркотиков

Сентябрь 1988 года. Я старший оперуполномоченный уголовного розыска Первомайского ОВД г. Ростова-на-Дону по линии – наркомания, иностранцы, радиохулиганы, венбольные, проститутки. И по всем этим «линиям» делались отчеты, справки, планы проведения оперативных мероприятий и тому подобные «бумаги». Но в основном руководство «спрашивало» по линии борьбы с наркоманией, так как наркомания как преступность неразрывно связана с другими более тяжкими преступлениями, такими как – кражи, разбойные нападения, грабежи и т.д., и т.п. Наркоманы для того, чтобы получить заветную «дозу», идут на любые преступления. Человеку, страдающему наркоманией, для приобретения наркотиков постоянно требуются деньги, и для их добывания он без всяких колебаний готов пойти на кражу, подлог, грабеж, разбой, убийство. Вот почему борьбе с преступлениями, связанными с наркотика– ми, придается большое значение.

Неделю назад от одного из моих негласных сотрудников (на жаргоне сыщиков это – «человек», «людей», «нулек») поступила информация, что в 5-ти этажном доме по улице К. Цеткин проживает некто Журавлев Алексей, который занимается сбытом наркотиков – маковой соломки,

«солома» (на жаргоне наркоманов) у него очень «убойная» (хорошая). Как говорят в таких случаях наркоманы —

«долбит убойно»! Это был «новый», нигде ранее не «засвеченный» еще сбытчик наркотиков. Мною было заведено оперативное дело и проведен ряд оперативно-розыскных мероприятий, в результате которых были установлены все установочные данные Журавлева, его родственные, дружеские и криминальные связи. Оперативным путем были получены образцы маковой соломки, которой торговал фигурант, и исследованы в ЭКО (экспертно-криминалистический отдел) УВД города Ростова-на-Дону. Было установлено, что маковая соломка из Воронежской области, где мак выращивали для медицинских целей, и поля эти тщательно охранялись. Воронежский мак считался среди наркоманов, самым лучшим в стране и стоил дороже других на «рынке сбыта» наркотиков. Из него получалась одна из лучших опийных настоек, которую наркоманы путем инъекций вводили себе в вену. Этот наркотик был наиболее сильным и приводил к быстрому привыканию и в дальнейшем к увеличению дозы потребления.

Наркотики к Журавлеву привозили его друзья из Воронежа, но чаще он ездил сам и перевозил мак на своей автомашине «Москвич». Задержать этого сбытчика было делом чести, так как он «наводнил» этими наркотиками не только Первомайский район г. Ростова-на-Дону, но и весь город. Понимая, что рано или поздно мы выйдем на его «след», Журавлев (как ему казалось) продумал все меры «защиты» (конспирации) своего бизнеса:

пароли для входа в квартиру (для близких торговал из квартиры, в основном оптом);

продажа через доверенных лиц (курьеры, посредники);

закладка в тайниках и т.п.

Чужих к себе Журавлев не подпускал. По месту жительства он характеризовался положительно. Семейный – жена, двое малолетних детей, работал токарем на «Ростсельмаше». В общем, «все как у людей», как говорят. Сам Журавлев долгое время не употреблял наркотики, поэтому о нем мало что было известно, но постепенно и сам «присел на иглу», в связи с чем «засветился» и попал в «поле зрения» уголовного розыска.

Мне нравилась наша работа. Я часто сравнивал работу сыщика с азартом рыболовов или охотников. Ты знаешь, где можно поймать много рыбы, прикармливаешь ее, затем бросаешь крючок с наживкой и ждешь, когда рыба «клюнет» на твою наживку. Так и с жуликами. Ты знаешь его связи, его возможности, его друзей, даже знаешь, что он ест на завтрак, обед и ужин. И вот ты «обкладываешь» его со всех сторон, даешь ему «наживку» и ждешь, когда он ее захватит (или наступит на «капкан»). Изо дня в день я получал все больше и больше информации о Журавлеве и ждал. Ждал! Ждал! Ждал удобного случая, когда ловушку можно будет захлопнуть. И так было по каждому оперативному делу. Я всегда говорил жуликам – имейте ввиду, если вас еще не «взяли» за ваши правонарушения (преступления), это не значит, что вы такой умный или вам везет – просто не пришло ваше время! Ждите, и когда-нибудь вы услышите: «Гражданин Иванов?! Это уголовный розыск!» И для вас наступит «веселое время» встречи с правосудием.

Так и для Журавлева, еще не наступило «его время»! Но в один из дней от моего «человека» поступил условный звонок: «Леша дома». Это означало, Журавлев дома и у него очередная большая партия наркотиков (маковой соломки) из Воронежской области.

В те 80-е годы уголовный розыск не располагал «парком» служебных, а особенно личных автомашин. Зачастую жуликов, разбойников, бандитов доставляли в отдел общественным транспортом. Благо в те времена общественный транспорт для сотрудников органов внутренних дел был бесплатным. В крайних случаях мы могли использовать такси или любой другой (личный, служебный) транспорт, владельцы которых обязаны были помогать правоохранительным органам. Об этом знали все водители и в экстренных случаях мы пользовались этим при преследовании преступников, их доставке в отдел. В дежурной части ОВД (УВД) делалась отметка об использовании автотранспорта.

В телефонном разговоре мой негласный сотрудник сообщил также, что Журавлев, как всегда, осторожен и постарается сегодня же избавиться от маковой соломки путем оптовой продажи, так как он почувствовал, что у него

«на хвосте менты». Действовать нужно было оперативно быстро, не хотелось бы, чтобы вся предварительно проделанная работа пошла «насмарку». Но звонок от «человека» поступил неожиданно и в обеденное время. В отделе практически никого не было. Комсомольско-оперативный отряд «Ростсельмаша» прибудет только к 18-00. Сотовых телефонов тогда еще не было. Извечный вопрос: «Что делать?». От Первомайского отдела до дома Журавлева на ул. К. Цеткин 5–10 минут ходу. По информации источника в адресе по месту жительства Журавлева он был один. Можно было попробовать пойти одному, а затем уже по обстановке (если все в «цвет») вызвать по «02» помощь. Но опыт и внутреннее чутье подсказывало, что одному там нечего делать, нужен хотя бы один напарник. И я пошел по отделу искать кого-нибудь в помощь. Пройдя практически все кабинеты, я убедился в том, что все они были закрыты. Остался последний кабинет, где, как мне показалось, раздавался стук пишущей машинки. Это был кабинет «розыскника» (оперативный сотрудник уголовного розыска занимающийся розыском БВП (без вести пропавших), скрывшихся преступников) Оргина Юрия Христофоровича. С радостью и надеждой в душе и быстро бьющимся сердцем я рванул дверь кабинета и о…счастье, она открылась, и в кабинете за столом я увидел невозмутимого Оргина. Он сидел и что-то печатал, не обращая на меня никакого внимания. В губах его, по середине рта, дымилась сигарета, которая уже давно превратилась в «бычок» и чудом держалась на нижней губе. Я так и не понял, видел он, что я к нему зашел или не видел, так как он даже не посмотрел в мою сторону и продолжал печатать. На несколько долей секунды я даже оторопел от такого «приема» и на такое же время в кабинете «повисла» тишина, которую вдруг нарушил иронический голос «хозяина» кабинета:

Я слушаю Вас, Александр Алексеевич?

Этот вопрос привел меня в чувства и я также иронично ответил:

Юрий Христофорович, Вы случаем не заняты? На что он также в тон мне ответил:

Нет, как видишь!

И тут я отбросил всю эту иронию и перешел к делу, вкратце рассказав Оргину все, что касается дела, закончив все фразой:

Юра, нужна твоя помощь, иначе «негодяй» уйдет от ответственности.

На что Оргин философски ответил:

Ну, что если больше некому помочь, пошли!

В те годы с оружием у нас были проблемы – нам то разрешали постоянно носить пистолет, то запрещали. В этот раз это был случай, когда нам запрещали постоянно носить пистолеты. Пистолет выдавался по рапорту, за подписью руководителя. В это обеденное время никого из руководства не было и нам пришлось идти в адрес без оружия. Да, я не оговорился – идти, так как автомашин в отделе не было, дежурная была на выезде, машина уголовного розыска была задействована на другие мероприятия. Поэтому, взяв папки с бумагами и ручки, мы с Оргиным «почапали» в адрес. Здесь немножко нужно рассказать об Оргине. Это – невозмутимо спокойный, уравновешенный (ну сильно уравновешенный) человек. Вывести его из себя было практически невозможно. Он всегда курил и от других курящих отличался тем, что сигарета у него находилась посередине рта между губ. И как мне казалось, он ее никогда не вытаскивал изо рта, пепел на сигарете прямо во рту. Но почему пепла ни на губах, ни на его одежде не было? Это было уникальное курение. Подобное курение я уже видел однажды – в Черниговском военно-авиационном училище летчиков, где я в свое время учился. Там так же курил один из медицинских работников, как оказалось, он воевал в ВОВ и там некогда было вытаскивать сигарету (папиросу) туда-сюда.

Выйдя из отдела, я пошел быстрым шагом, но когда оглянулся, то увидел, что Юрий Христофорович был далеко позади. Он шел медленным уверенным шагом, на ходу дымя своей сигаретой. Дождавшись его, я стал кричать на него.

Юра, пошли быстрей, жулик может уйти, – на что тот после секундной паузы ответил:

Не торопись, Саша, успеем.

Все это он сказал, не вынимая сигареты изо рта. Через некоторое время мы были у адреса. Поднялись на третий этаж, где жил Журавлев. На площадке было три квартиры, «наша» квартира была справа от лестницы. По дороге мы договорились, что в дверь условным сигналом постучит Оргин и представится одним из друзей Журавлева. Меня жулики могли знать в лицо, поэтому я стал рядом с дверью «нашей» квартиры так, чтобы в глазок меня не было видно. Оргин подошел к двери с глазком, позвонил и постучал условным сигналом. Через минуту за дверью послышались шаркающие шаги.

Что надо? – спросил сиплый мужской голос.

Леху позови, – вроде бы еле ворочая языком и как бы находясь под «кайфом», попросил Оргин.

Он спит.

Оргин посмотрел на меня и я, кивнув головой, «сказал» ему – продолжай, все хорошо.

Разбуди. Я от «Кента».

Завтра приходи.

Завтра будет поздно.

От этих слов я чуть не брызнул смехом. Да, завтра на самом деле будет поздно. Оргин слегка покачнулся. Чувствовал, что за ним наблюдают из квартиры. А успех операции сейчас зависел от него.

Шаркающие шаги удалились. Юра вновь позвонил и постучал условным сигналом. На этот раз к двери подошли тихо, крадучись.

Зачем «Кенту» Леха? – послышался другой голос.

Хумарит его. Нам бы чуток…деньги при мне…

Мне стало ясно, что в квартире Журавлев не один. Это осложняло оперативную обстановку при задержании жуликов, но отступать было уже поздно. Щелкнул замок, дверь приоткрылась, и в то же мгновение я и Оргин Юра ворвались в квартиру, оттолкнув дверью того, кто открывал квартиру. Открывший дверь Жора по кличке «Шпрот», был прижат Оргиным к стене. Из ванной комнаты в прихожую выскочил взлохмаченный, с налитыми кровью глазами, еще один из находящихся в квартире наркоманов. Завизжал и бросился на меня с кулаками, но тут же был успокоен.

Из кухни послышался металлический звон. Это хозяин квартиры Журавлев бросил за окно кружку с остатками опия.

В почти пустой запущенной трехкомнатной квартире были найдены и изъяты иглы, шприцы, наркотические вещества и свыше пятидесяти килограммов макового сырца. За маком на поля в Воронежскую область Журавлев в этот раз ездил на своей автомашине вместе со своим напарником по бизнесу «Шпротом» и его подругой Наташей «Кривой». Договорились, что расфасовкой и продажей наркотиков будут заниматься вместе, используя для этого, свои «конспиративные» каналы сбыта. Тут к ним «прибился» наркоман Алексей по кличке «Лопух», который, выбежав из ванной комнаты, бросился на меня. Впятером (и жена Журавлева тоже была втянута в это дело) они мололи маковый сырец, фасовали по пакетикам, изготавливали опийную настойку и сбывали все это наркоманам и кололись сами.

После оформления документов об изъятии наркотиков и опроса понятых необходимо было доставить и изъятое и наркоманов-сбытчиков в отдел. Идя в адрес фигуранта, я не ожидал, что там будет столько народу. Я понимал, что вдвоем с Оргиным мы не сможем доставить и изъятые наркотики, и жуликов. Вызвать помощь по телефону в отдел или по «02» мы не могли потому, что ни у соседей Журавлева, ни возле дома телефона не было. Находящиеся в квартире наркоманы уже стали догадываться, что нас всего двое и у нас возникли какие-то проблемы. Необходимо было принимать «командирское решение». Так как я был инициатором проведения этих мероприятий, то и все «тяготы и лишения» я должен был взять на себя. Поэтому пошептавшись с Оргиным, я решил его отправить в отдел за подмогой, благо до отдела минут 10–15, а самому «держать оборону» в квартире, не давая жуликам усомниться в том, что нас всего двое и что рядом нет помощи. Чтобы мне легче было держать жуликов под контролем, всех пятерых «загнали» в одну из комнат. Изъятые наркотики перенесли на кухню, чтобы они были на виду, а я занял «оборону» в коридоре, где под моим наблюдением были: комната, где находились наркоманы, кухня и коридор (выход из квартиры). Для этого я взял табуретку на кухне и сел на нее в коридоре напротив комнаты, где находились жулики. Дверь комнаты оставил открытой, чтобы видеть, что там происходит. Перед уходом Оргина я ему громко (по договоренности), чтобы слышали задержанные жулики, сказал:

Юра, только не долго. Забери из машины документы и с ребятами поднимайся сюда. И возьми наручники, а то я свои забыл.

Юра ушел, а я сел на табурет и стал ждать. При этом мысленно стал прикидывать, через какое время появится Оргин с помощью. По моим расчетам он должен был появиться минут через 30-ть, но действительность оказалась куда более печальней. Я забыл, что Оргин все делает не торопясь – с чувством, с толком, с расстановкой. И эта его рассудительная неторопливость чуть было не привела к беде.

Прошло уже 10,20,30,40 минут, время уже подходило к часу ожидания. Я уже стал волноваться, а не забыл ли Оргин про меня – пришел в отдел, а там из оперов никого нет, пошел к себе в кабинет и сел опять за свою пишущую машинку. Вот такие грустные мысли кружились в моей голове. А в это время жулики поняли, что я один и помощи пока нет и может не будет, есть шанс избежать уголовного наказания, уничтожив наркотики и все остальные улики, которые были на кухне. Жулики начали активно перешептываться. Я стал прислушиваться к их «перешептываниям» и вскоре понял, что на меня готовится нападение. «Шпрот» был инициатором и идейным вдохновителем проведения этого мероприятия.

Рудковский один. Нападем на него, свяжем. Оставим его в квартире, а наркотики заберем и перевезем в другой адрес. Улики все уничтожим. Нам нечего будет предъявить. А про Рудковского скажем, что он сам вломился к нам в квартиру и нам пришлось защищаться от непрошенного гостя. А то, что он милиционер мы не знали. Он в гражданке, может это бандит на нас напал, а на лбу у него не написано, что он милиционер, – так «Шпрот» говорил Журавлеву и «Лопуху». И Журавлев и «Лопух» внимали «Шпроту» и в конце концов согласились с его доводами. Не хотели они в тюрьму, а здесь был шанс уйти от наказания.

Времени для раздумий у меня не было, хотя я еще лелеял себя надеждой, что вот сейчас, вот именно сейчас придет помощь в лице Оргина и ребят оперов из отдела. Но…в дверь никто не стучал и не заходил. Оргину я сказал, что дверь будет открыта.

Готовясь к нападению наркоманов, я весь уже на-прягся и как натянутая тетива лука готов был в любую секунду сорваться и метнуть стрелу во врага. Я понимал, что чтобы выиграть этот поединок с такими наркоманами-ублюдками нужно самому действовать наступательно и с опережением. Первого, кто выйдет из комнаты нужно тут же «вырубить» и загнать опять в комнату, причем сделать это быстро и эффективно, чтобы у других «восставших» не появилось желание продолжать противоправные действия против сотрудника милиции. И вот началось! Из комнаты вдруг вышел и пошел на меня «Шпрот». Он шел на меня с озверелым лицом и в руках у него что-то блестело. Я сидел на табуретке, весь напрягся и молча ждал. И как только «Шпрот» оказался в метре от меня, я вскочил с табуретки, схватив ее рукой и помогая ногой (как бросок с «подхватом») со всего маху ударил «Шпрота» табуретом по голове. «Шпрот», теряя сознание, упал на пол. Из головы его текла кровь. Все это видели и слышали остальные жулики. В это время, находясь еще под воздействием только что разыгравшейся баталии, я подскочил к двери комнаты, где находились задержанные наркоманы и держа указательный палец правой руки сзади за спиной, за ремнем брюк, как будто у меня в руках был пистолет, крикнул:

А Вас, суки, я просто перестреляю, если кто-нибудь из Вас сделает хоть какое-либо движение в мою сторону! Вы поняли, твари! Поняли, я Вас спрашиваю?!

Наверное, я был страшен в гневе, и все поверили в мои угрозы, так как никто из находящихся к комнате не произнес ни одного звука. И только кто-то почти шепотом ответил:

Поняли, поняли.

Через некоторое время «Шпрот» стал приходить в себя, и я крикнул находящимся в комнате:

Помогите своему «коллеге». Перевяжите его и дайте что-нибудь успокоительное.

Из комнаты вышли Журавлев и подруга «Шпрота» Наташа «Кривая». Затащили «Шпрота» в комнату и «Кривая» вместе с женой Журавлева сделали «Шпроту» перевязку головы. Больше желаний выйти из квартиры и «избежать» наказания у жуликов не возникало. А вскоре прибыла и помощь в лице сыщиков Первомайского ОВД. Наркотики и жулики были доставлены в ОВД.

Суд приговорил «Шпрота» и Журавлева к семи годам лишения свободы, «Лопуха» – к шести. Жене Журавлева и Наташе «Кривой», учитывая, что у них есть малолетние дети, наказание ограничено тремя годами исправительных работ на стройках народного хозяйства. Да, в то время было такое наказание как «исправработы», потому что были стройки народного хозяйства, где нужны были рабочие руки.

Первый оборотень

Восьмидесятые годы прошлого столетия… Какими они были и какими остались в нашей памяти? Годы стабильности или застоя? Череда дряхлых генсеков или путь к обновлению? Начало и провал бездарно задуманной перестройки? Крах советской экономики и начало развала Великой Страны? Официальное признание существования в стране – еще СССР – наркомании, проституции и организованной преступности?

Выход из подполья теневых дельцов, обнищание народа, тотальный дефицит, крах, казалось, незыблемых духовных постулатов и расслоение некогда единого общества, межнациональные конфликты и импотенция власти при их разрешении, появление олигархов, политическая нестабильность, гласность, яростная атака на правоохранительные органы, по-своему пытавшиеся противостоять развалу страны и нарастающему валу преступности.

Да, все это было более 20 лет назад. Именно в эти годы мы узнали, что такое звериный оскал терроризма, безработица, стали открыто, но безуспешно говорить о разъедающей общество коррупции. Сложное это было время, и историки не скоро смогут объективно и беспристрастно оценить события тех лет. Сложные были годы. Чрезвычайно сложными они стали для органов внутренних дел.

Оперативная обстановка осложнялась всплеском имущественных и диких насильственных преступлений, отвлечением значительных сил и средств на «тушение пожаров» межнациональных конфликтов и акций, вы-ходящих за рамки закона эмоций различных политических партий. Наконец-то официально признано наличие в стране наркомании и наркобизнеса, проституции, организованной преступности, массовой коррупции, криминализации общества в целом.

В этих условиях МВД СССР пыталось адекватно реагировать на усложнение криминальной ситуации. В соответствии с постановлением ЦК КПСС и Правительства СССР об усилении борьбы с наркоманией и организованной преступностью (1985–1987 гг.) на базе уголовного розыска были организованы отделы по борьбе с наркоманией и организованной преступностью. На местах в отделах внутренних дел крупных городов в подразделениях УР специально выделено по одной штатной единице оперуполномоченных, занимавшихся борьбой с этими пороками. Эти «пионеры» заложили основы вначале самостоятельных, а впоследствии бездумно ликвидированных подразделений по противодействию незаконному обороту наркотиков и по борьбе с организованной преступностью…

В 1987 году наркообстановка в Ростовской области, да и в стране в целом, была хуже некуда. Я в этом время работал старшим оперуполномоченным отделения уголовного розыска Первомайского ОВД – одного из самых криминализированных районов г. Ростова-на-Дону. Был, как считалось, универсальным опером – обслуживал линию борьбы с наркоманией и заодно боролся с преступлениями против иностранцев, радиохулиганами, пресекал распространение проституции и вензаболеваний. Работы было невпроворот, и сказать, что приход домой ранее 23 часов и один выходной в месяц считались за счастье – значит, ничего не сказать… Это при мизерной зарплате, оплеванном авторитете милиции, отсутствии техники, несовершенстве законов. Да, так было, хотя и сейчас ненамного легче…

Летом 1987 года мною была получена информация о наличии в районе хорошо законспирированной, устойчивой группы оптовых наркосбытчиков, бесперебойно снабжавших районных и городских потребителей наркотиков популярной тогда маковой соломкой. Начатая мной разработка показала, что возглавляет группу житель нашего района, некто Усенко. Он постоянно получал мак из Воронежской области, причем поставки наркотического сырья осуществлялись КАМАЗами. Размах был гигантский!

В ходе проведения комплекса оперативно-розыскных мероприятий был установлен самый активный перевозчик – водитель КАМАЗа, около 20 мелкооптовых сбытчиков, тайники, система сбыта. Не знал я лишь одного – кто поставляет наркотики из Воронежа.

К сожалению, тогда органы внутренних дел ещё не располагали такими техническими возможностями, как сейчас, и объективно отследить каналы и систему заказа наркотиков по телефону и почтой, по схеме оплаты не могли. Сотрудники уголовного розыска полагались лишь на свой опыт и профессиональную работу с задержанными: умение «разговорить» жулика всегда было в почете.

В день и час «икс» дело было реализовано. Внезапно для него, задержан Усенко, восемь работавших на него распространителей наркотиков, водитель КАМАЗа, более десятка покупателей. Из тайников изъяли свыше 20 килограммов маковой соломки, деньги, ценности, ворованные вещи, обрез ружья. Все, что нужно для возбуждения уголовного дела. Часть преступников арестована, часть поспешно каялась и давала исчерпывающие показания.

Но они не знали, у кого, когда и как закупаются наркотики, как они заказываются и оплачиваются. Кое-что дали кропотливые обыски: обнаружены и изъяты междугородние телефонные счета, черновые записи, пyтевые листы. По этим крохам через УВД Воронежского облисполкома я установил, кому принадлежит телефонный номер, в каком адресе он установлен. Проверили маршрут КАМАЗА через интересующие нас населенные пункты.

Многих усилий стоило установить технологию перевозки наркотиков: водитель выгружал полученный груз где-нибудь на обочине, отвозил наркотики в Ростов, а потом возвращался за товаром. Опоздания из рейса на работе в АТП объяснял поломками автомашины. Сделав график поломок, отследили их места. Найдя совпадения, я решил на этом сыграть.

В СИЗО были предъявлены полученные аргументы водителю, и он, подумав, дал признательные показания о выездах по указанию Усенко в Воронежскую область, местах загрузки маковой соломкой и кое-что сообщил о лицах, загружавших его наркотиками. По его словам, их возглавлял неизвестный… сотрудник милиции в звании капитана.

Для нас, сотрудников старой закалки, это известие стало шоком.

Дело приняла к своему производству Первомайская прокуратура города Ростова-на-Дону. Начались долгие допросы Усенко, в которых я невольно играл роль «тяжелой фигуры». В итоге он назвал наркобарона… милиционера. Мною был предложен и разработан сценарий изобличения «оборотня». Склонив Усенко к сотрудничеству со следствием, мы вместе со следователем, экс– пертом-криминалистом, понятыми организовали звонок Усенко в город Воронеж сбытчику наркотиков, записав разговор на аудиопленку. Усенко сообщил капитану, что принятая партия наркотиков продана, деньги «упакованы» и к нему могут выехать перевозчики. Поскольку дело приняло межобластной характер, о нем было доложено по инстанциям и для его реализации создана специальная группа из сотрудников УУР УВД Ростоблисполкома, в которую вошли дополнительно зам. начальника отдела по борьбе с наркоманией УУР УВД Ростоблисполкома Юрий Евгеньевич Лиознов, старший оперуполномоченный отдела Михаил Михайлович Солодовников и я, ваш покорный слуга. В качестве перевозчиков в Воронеж выехали следователь прокуратуры Серых, Лиознов, Солодовников и я. Нам выделили единственный в УВД видавший виды микроавтобус «РАФ»… Выехали мы ночью, конспиративно.

В Воронеже Серых и Лиознов доложили о цели визита начальнику УВД области. Ошеломленный новостью, тот пришел в ярость. В те времена предательство в системе МВД было редким исключением и грозило руководителям любых рангов самыми непредвиденными неприятностями на уровне МВД Союза! Тем не менее вся необходимая помощь нам была оказана. Капитан милиции оказался сотрудником отдела физической подготовки УВД, мастером спорта по борьбе и рукопашному бою, и возглавлял в период уборки сельхозкультур спецотряды по охране маковых полей колхозов и совхозов области. Создал народные дружины по охране таких полей. Был на отличном счету. Его пригласили в кабинет зам. начальника отдела кадров Воронежского УВД. Следователь Серых и Лиознов должны были объявить ему о задержании, а Солодовников и я, появившись внезапно, из-за двери, надеть на него наручники. И вот оборотень вошел в кабинет. Следователь спросил у него фамилию, должность, представился сам, представил Лиознова и объявил, что он задержан по подозрению в сбыте наркотиков. Солодовников и я мгновенно выскочили из-за двери с наручниками и вдруг… увидели перед собою амбала ростом в два метра. По комплекции он стоил таких, как мы, четверых! Но отступать было некуда… Наручники еле сошлись на его запястьях. Правда, от неожиданности он сопротивления не оказал, а впал в ступор, в коем пребывал до прибытия в Ростовский СИЗО.

Обыск в квартире оборотня длился почти два часа, а наркотиков мы все не находили. Нашли сейф с деньгами и золотыми изделиями, там же патроны в большом количестве, наручники, тетрадь с цифровыми расчетами… но самой важной улики не было и следа. Я был в отчаянии (если не будет самой главной улики – вся операция пойдет прахом), возможно, по моей вине под подозрение попал честный сотрудник милиции.

И вот когда сомнения достигли своего апогея, М.М. Солодовников приступил к обыску лоджии. Там валялась большая куча хлама. После «раскопок» мы выволокли пять мешков, полных битого мака. Круг замкнулся! На следующий день мы намеревались ехать в Ростов, а по пути про– вести еще один обыск – у матери капитана, в деревне. Его отправили в КП3 (так тогда назывался изолятор временного содержания), а мы, оставив груженый «РАФик» под охраной во дворе УВД, пошли спать в гостиницу.

Не успели задремать, как Лиознов вдруг дал команду: срочно едем домой в ночь. Сели в машину, забрали оборотня из КП3 – и следует новая команда: патрон в патронник, оружие на предохранитель! Мы в недоумении, однако, команда есть команда. Едем, но вдруг изменяем маршрут, заезжаем в деревню к матери задержанного, где проводим молниеносный обыск. На чердаке изымаем еще два мешка мака. В «РАФ» это добро утрамбовывается с трудом, мешки кладем по периметру, как на случай об– стрела и едем, скорее плетемся, на перегруженной машине еле-еле. Впоследствии оказалось, что мы изъяли самую крупную партию наркотиков в СССР – более 500 килограммов. Как бедный «РАФик» одолел этот вес и шестерых, включая водителя, мужиков и не поломался – загадка отечественного автопрома. И, наверное, с нами была та самая оперская удача.

Ну вот и Ростовская область, можно расслабиться. На первом же посту ГАИ сообщаем о себе в ДЧ УВД. ГАИ будет отслеживать наше передвижение. Засыпали вопросами Евгеньича (так мы называли Лиознова): по– чему удрали, кого испугались? Ведь всем коллегам, жене задержанного объявили, что уедем днем, а утром будем проводить оперативно-следственные действия.

Но подспудная ситуация оказалась сложной и опасной, о чем Лиознов знал, но не распространялся.

Оказывается, когда мы были в Воронеже, среди связей «капитана», которые «охраняли» с ним маковые поля и помогали заниматься сбытом наркотиков, возник замысел

устроить на нас вооруженное нападение на дороге, отбить главаря, наркотики, деньги и ценности.

Информация об этом пришла вечером, да и чутье подсказало, что не надо задерживаться в Воронеже. Вот и решил Лиознов не рисковать, оставив отлов ретивых «дружинников» коллегам из УВД Воронежской области, с чем они с честью потом и справились. Позже стало известно, что погоня за нами все-таки была, но разрыв во времени был уже большой и на территории Ростовской области нападать на нас побоялись…

Оборотень был арестован, затем осужден на 15 лет лишения свободы, лишен звания капитана милиции. Получили свое и его подельники, правда, суд учел их помощь следствию. Всего по этому делу осуждено 11 человек.

В те годы наша операция встала в ряд первых крупных оперативных комбинаций по изъятию особо крупной партии наркотиков и изобличению организованной преступной группы сбытчиков наркотиков во главе с «оборотнем в погонах», с проведением, как теперь говорят, оперативного эксперимента при доказывании вины обвиняемых.

3а раскрытие вышеуказанного тяжкого группового преступления я был поощрен министром внутренних дел СССР, остальные члены оперативно-следственной группы получили поощрения от прокурора области и начальника УВД…

Прошли годы. Ю.Е. Лиознов и я уже пенсионеры. М.М. Солодовников продолжает службу в органах внутренних дел. Встречаемся мы, к сожалению, не так часто, как хотелось бы, но сохраняем всегда тот сыскной азарт, тоже чувство локтя, долга, как и двадцать три года назад. За плечами каждого из нас не одно раскрытое преступление, не одна опасная операция, есть что рассказать молодым коллегам-сыщикам. Но об этом как-нибудь в следующий раз…

..