Текст книги "Рассказы (с сайта автора)"

Автор книги: Александр Рудазов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Избранные

Надя всегда верила, что однажды это произойдет. Читая взахлеб книги о волшебных мирах и волшебных приключениях, она истово надеялась – вот бы и ей так… однажды…

Оказаться в другом мире, мире замков и дворцов, королей и принцесс, рыцарей и волшебников, эльфов и драконов! Мечта всей жизни! Представляя себя на месте героев любимых книг, она всякий раз сладостно вздыхала, уверенная, что справилась бы ничуть не хуже. В конце концов, все они – самые обыкновенные люди, не так ли? Такие же обыкновенные, как и она сама!

И вот сегодня… Возвращаясь домой с лекции, она сразу почувствовала – ЭТО происходит! Прямо посреди улицы ее словно бы накрыло теплым пуховым одеялом, повлекло, потащило, закружило… На миг пришла легкая тошнота, в глазах потемнело, но потом что-то резко хлопнуло… и Надя восторженно открыла рот, понимая, что она ТАМ!

Правда, ей всегда представлялось, что она окажется посреди летнего изумрудного леса или, может, в роскошном дворце… на худой конец сойдет оживленная городская площадь – но чтоб сразу было ясно, что это именно ДРУГОЙ мир!

И чтоб все сразу восторженно заахали – откуда, откуда же явилась эта дивная красавица?! И чтоб сразу в рыцари посвятили… и колдовать научили… нет, колдовать лучше чтоб само собой получалось, а то учиться чего-то неохота… Хватит, это уже и дома успело наскучить! И пусть еще сразу кто-нибудь влюбится… хотя как это «кто-нибудь»?! Не кто-нибудь, а принц, конечно! Если меньше – это как-то несолидно… Или не принц, а сам король – молодой, холостой, красивый, умный, богатый… и чтоб на руках носил!

Действительность оказалась чуточку прозаичнее, но все равно интересной. Надю сбросило прямо на жесткую табуреточку, стоящую точно в центре гексаграммы, намертво вырезанной в каменном полу. Напротив мирно устроилось глубокое кресло с ножками в виде львиных лап, а в нем покоился сонный старик, курящий длинную трубку.

– Добро пожаловать, о Избранный! – торжественно провозгласил старик, чуть оживляясь при появлении Нади. – То есть – Избранная…

– Здравствуйте, – вежливо ответила та, озираясь по сторонам.

Слева и справа от нее возвышались мрачные битюги в простой, но добротной одежде. Ни на принцев, ни хотя бы на рыцарей ни один из них не тянул.

– Здравствуйте, – на всякий случай поздоровалась и с ними Надя.

– Молодая очень… – задумчиво почесал подбородок старец. – Сколько тебе лет, девочка?

– Восемнадцать, – охотно ответила Надя.

– Хм… Ладно, допустим. Сразу переходим к делу – а то времени не так уж много… За окном – королевство Миртания. Я – волшебник Фехфушуй, верный слуга Их Величеств. Мы сейчас ведем войну с Королем-Демоном, ежедневно насылающим на нас свои темные орды. Справляемся с трудом, сидим в глухой обороне. Нам нужен герой. Избранный. Тот, кто сможет переломить ход истории. Ни в королевстве, ни в окрестностях подходящего героя не нашлось, поэтому мне поручили найти его в другом мире. Я нашел тебя. Ты не против?

– Не против! – восторженно загорелись глаза Нади. Ей сразу вспомнилось, как легко всегда все получалось у тех Избранных, про которых она читала. – А что нужно делать?…

– Зависит от того, что ты умеешь. Что ты умеешь?

– М-м-м?…

– Ты великая воительница?… – с явным сомнением осмотрел худенькую фигурку девушки Фехфушуй. – Владеешь каким-нибудь оружием?

– Нет… – с сожалением ответила Надя.

– Может, могущественная волшебница?…

– Нет… но я еще не пробовала! – оживилась Надя. Колдовать у Избранных обычно получалось само собой. – А что нужно, чтобы стать волшебницей?

– Учиться, – мрачно ответил Фехфушуй. – Хотя бы лет пять. А лучше – десять.

– Ну, я…

– Ладно, с этим ясно. Может, ты умеешь еще… что-нибудь?… Этакое?… Может, ты искусная воровка?

– Нет…

– Хитроумная шпионка?

– Нет…

– Может быть, обладаешь какими-нибудь тайными знаниями?

Надя открыла рот… и призадумалась. Да, она знает, что такое «телевизор», «телефон», «автомобиль» и «атомная бомба»… ну а дальше-то что? Объяснить, как любой из этих предметов устроен и по каким принципам действует, она же все равно не сможет. Даже состав пороха помнит нетвердо – вроде бы туда входит уголь… и еще, кажется, сера…

– Ясно, – не дождался ответа Фехфушуй. Он мрачнел прямо на глазах. – Ну а хоть что-нибудь полезное ты умеешь? Ковать?… стряпать?… шить?… лепить посуду?… ездить верхом?… работать в поле?…

На последнем пункте Надя собралась было кивнуть – в конце концов, предки, невзирая на протестующие вопли, каждое лето таскали ее на дачу… так что возиться в огороде она худо-бедно умеет. Но тут же передумала – вот еще радость! Мало того, что дома намучалась – так еще и здесь этим же заниматься?!

– Что за невезение… – пробормотал волшебник. – Ты вообще КТО, девочка?

– Студентка… филологического… – пролепетала Надя.

– Ну что ж, очередной пшик, – пожал плечами Фехфушуй. – Хозам, к остальным ее. Вилаг, зажигай свечи – до заката целый час, успеем еще разок-другой…

Битюг слева бесцеремонно схватил запищавшую Надю за шиворот и равнодушно потащил ее по узенькой винтовой лестнице, на ходу подхватив коптящий факел. Спустившись на этаж ниже, он сунул факел в гнездо, позвенел ключами, открыл проржавевшую дверь и толкнул в нее бедную девушку.

Пролетев несколько шагов, Надя врезалась во что-то мягкое. Подняв голову, она увидела перед собой десятка два донельзя грустных парней и девушек разного возраста, но большей части молодежь.

– Привет, – равнодушно кивнул ей ближайший.

– При… вет…

– Тихо, Избранные! – рявкнул Хозам, входя в камеру. – Через час принесу жрать!

– Опять эту парашу?! – заныл кто-то из задних рядов.

– Тихо, я сказал! Вещи есть? – хрюкнул противный Хозам, нагло обшаривая карманы Нади.

Все найденное он вывалил на маленький столик и придирчиво рассортировал. Маленький сотовый, только на той неделе подаренный предками взамен потерянного, был брезгливо отброшен в угол – там уже высилась целая груда мобильных телефонов. Колечки, сережки и оплетенный бисером кошелечек были отложены в сторонку, часы осмотрены и тоже выкинуты.

– Дрянь… дрянь… дрянь… – хмуро бурчал Хозам. – У предыдущего Избранного хоть ножик был… хотя все равно дрянной.

– Что с нами будет? – жалобно спросил какой-то парень.

– Да в холопья вас продадим завтра, и все, – хмыкнул Хозам. – На хуторах работников не хватает. А что еще с вами сделать можно?… Какая-никакая, а все польза… Охо-хо, хозяин трудится день и ночь, а все какой-то мусор попадается… Когда ж что-нибудь полезное-то будет, а?…

С верхнего этажа донесся резкий хлопок, и дребезжащий голосок старого волшебника торжественно возвестил:

– Добро пожаловать, о Избранный!

Искусственный мозг

Эдуард Степанович откусил от бутерброда с сервелатом, вышел из лифта, повернул направо и остановился перед табличкой «А. М. Гадюкин».

– Доброе утро, Мила, – кивнул он секретарше, входя внутрь. – У себя?…

– Сами не видите? – отстраненно махнула рукой та.

Действительно, из-под двери струился сизый дымок и слышалось глухое бурчание ассистента Лелика. Эдуард Степанович вспомнил, как это горбатое страшилище впервые появилось в НИИ «Пандора» и невольно усмехнулся. Да уж, подобное случается нечасто…

– Доброе утро, профессор, – вошел в лабораторию он, проглатывая последний кусочек бутерброда. – Чем заняты?

– Паяю, батенька, – дружелюбно ответил Гадюкин, с удовольствием вдыхая миазмы расплавленного олова.

– Что паяете?

– Просто паяю. Меня это успокаивает. Да вы присаживайтесь, батенька, присаживайтесь, я уже заканчиваю, – отложил паяльник Гадюкин. – Чай, кофе?

– Чаю, если нетрудно, – сделал выбор Эдуард Степанович.

– Нетрудно, нетрудно. Лелик, сделай Эдуарду Степанычу чайку.

– Ру-га! – прорычал Лелик, возясь с чайником. Почти трехлитровый сосуд в его ручищах выглядел совсем крошечным. – Ху-гу?

– Две ложки, – ответил Эдуард Степанович, доставая из кармана бутерброд с ветчиной, завернутый в фольгу. – А что, профессор, какие творческие планы? Над чем сейчас корпите?

– А у меня сейчас, батенька, как раз никаких творческих планов нету, один только творческий простой. Проект «Центавр» уже год не движется, проект «Цирцея» зашел в тупик, проект «Морфей» окончен и передан в бюро, проект «Зевс» признан бесперспективным… Вот разве что с «Бронтом» пока неясность…

– Вот как? – положил ногу на ногу Эдуард Степанович, отхлебывая горячий чай. – О, эвкалиптовый?

– Ур-гу!

– Да, спасибо, Лелик. А что, профессор, не примете ли тогда небольшую задачку? Раз уж вам все равно нечем заняться…

– Опять проблемы с УТР? – нахмурился профессор. – Я же целый месяц с ними работал!

– Нет, поинтереснее. Помните, на той неделе Кремль с дружеским визитом посещал американский президент?

– Я не так уж внимательно слежу за политическим небосклоном, батенька… но раз вы так говорите, то, должно быть, это правда, – не стал спорить Гадюкин. – А что? Вам снова нужен клон президента?… Так сейчас сделаем! У меня еще с прошлого раза матрица осталась! Лелик, разогревай синтезатор!

– Нет, нет, больше не нужен. Сейчас нам нужен ИИ. Ну, искусственный интеллект…

– Благодарю, батенька, я знаю, что такое ИИ. Да, задачка интересная, давно подумываю взяться… А зачем он вам вдруг понадобился?

– Смешная история… Видите ли, ребята из Силиконовой Долины уже три года разрабатывают настоящий искусственный мозг – точь-в-точь, как человеческий… только искусственный. Они уже вот-вот закончат. И когда в Кремле окончилась официальная часть и начался банкет, Блэкуэлл этим похвастался. Точнее, он весь банкет только об этом и говорил. Наш президент в конце концов не выдержал и предложил на пари, что один его гений начнет работу с нуля, но все равно сумеет создать такой мозг быстрее и лучше. Догадайтесь, кого он имел в виду, профессор…

– Президент в меня верит! – важно задрал подбородок Гадюкин. – А я за него даже не голосовал.

– Э, профессор, вы же не думаете, что кто-то действительно подсчитывал эти бумажки? По-моему, половину урн даже не стали вскрывать… Так вы беретесь или отказываетесь? Не забывайте, у них фора в три года…

– Три года? – расплылся в улыбке Гадюкин. – Да ладно вам, батенька, эти мелко-мягкие никогда не умели работать шустро! Дайте мне три дня, и я вам сварганю такой мозг, что вся планета обзавидуется!

– Три дня? – усомнился Эдуард Степанович.

– Шутка! – хитренько усмехнулся профессор. – Нет, батенька, за три дня, конечно, трудненько будет… Недели две потребуется, не меньше…

– Хм-м… – все еще недоверчиво посмотрел на него главбез.

Конечно, он уже не раз убеждался, что профессор Гадюкин порой способен выкинуть такое, что вся научная общественность потом хватается за голову и вопит: «как, КАК он это сделал?!». Вот только результат обычно сильно разнится с тем, что задумывалось изначально…

– Ступайте, батенька, ступайте, возвращайтесь через две недели, – замахал на него профессор, разворачивая эль-планшетку и включая коммутатор. – Лелик, подготовь лабораторию, разогрей большой конвертер и свари кастрюлю какао! Мила, душечка моя, окажите любезность, пригласите ко мне Бульбу, Иванова, Коростелева, Мартиросяна, Отрубянникова, Прилипко, Русиновича, Снергиенко и Хрюкина. Устроим консилиум.

Эдуард Степанович улыбнулся одними губами и вышел. Машина завелась – теперь профессор будет работать как проклятый… Не факт, что он действительно сумеет создать искусственный мозг, но что-то он во всяком случае создаст.

Или взорвет всю лабораторию – это он тоже любит.

Ровно через две недели Эдуард Степанович снова перешагнул порог лаборатории Гадюкина. Секретарша Мила сосредоточенно выдувала пузырь из жвачки и его появления даже не заметила.

Профессор тоже не заметил – он был занят. С прошлого раза в лаборатории все очень переменилось – ученые сволокли в одно место целую кучу самых разных приборов и инструментов.

Сам Гадюкин сейчас управлял крошечной центрифугой, время от времени тихо ругаясь на непонятном языке. За соседними пультами стояли Снергиенко и Русинович. Из лаборатории слева пахло едкой щелочью – там работал Мартиросян, ведущий гальванотехник. Из лаборатории справа слышался писк и треск – там трудился Бульба, специалист по УКВ.

Судя по всему, ученые профессора только-только закончили что-то отмечать – на столе стояла дюжина пустых бокалов из-под вина. Правда, бутылки почему-то отсутствовали.

Один из бокалов оказался полным. Эдуард Степанович поднес его к лицу и с сомнением посмотрел на содержимое – похоже, не вино, а какой-то коктейль. Сизовато-белый, с пряным запахом. Главбез задумчиво наклонил бокал – жидкость медленно потекла к краю. Очень-очень медленно.

– У-гу! – рявкнул неожиданно выросший над плечом ассистент. Он резко выхватил этот странный коктейль и бережно поставил его на стол. – А-га, Ху-Га!

– Спасибо, Лелик, – кивнул Гадюкин, отрываясь от своей центрифуги. – Добрый день, батенька. Вы что же – выпить это собирались? Неосмотрительно с вашей стороны, знаете ли…

– Да нет, посмотреть только… – пожал плечами Эдуард Степанович. – А что это, профессор? Коктейль, что ли?

– Коктейль? Что ж, можно и так сказать… Это, батенька, видите ли, и есть тот самый мозг, который вы мне заказывали. Вот он, голубчик, плещется… Еще чуть-чуть поработаем, окончательно доведем до ума и можно демонстрировать общественности…

– Аристарх Митрофаныч, у меня концентрат кончается! – крикнул Мартиросян из соседней лаборатории.

– Ступай-ка, Лелик, помоги Левону Акоповичу, – вежливо подтолкнул ассистента Гадюкин. – О чем мы тут с вами говорили, батенька? Давайте пройдем в комнату отдыха, не будем мешать товарищам…

В комнате отдыха оказалось накурено, кругом валялись бычки, а пепельницу плотно оккупировал Отрубянников. Он поминутно запаливал очередную сигарету, раздраженно разгонял табачный дым и тыкал отверткой в нечто, когда-то бывшее голографическим проектором. Время от времени рассеянный ученый путал руки и тогда во рту оказывалась отвертка, а в недрах проектора – сигарета.

– Нет, знаете, батенька, лучше, пожалуй, в смотровую, – предложил Гадюкин, разворачиваясь на пороге.

По крайней мере, смотровую еще никто не занял. Правда, на прозекторском столе лежал вскрытый обезьяний труп со срезанной макушкой, но ни Гадюкин, ни Эдуард Степанович не обратили на него внимания. Профессор торжественно поставил на стол бокал с искусственным мозгом и сложил руки на животе, глядя на свое детище с искренним восторгом.

– Так это и есть искусственный мозг? – вежливо спросил главбез. – А почему он жидкий?

– Не жидкий, а студенистый, батенька. Гелеобразный. Так, знаете ли, проще оказалось – видите, какой маленький получился? Изящный такой, аккуратненький… А делали бы из металла – получился бы шкаф размером со спортзал… Помните, какими были самые первые компьютеры?

– Боюсь, не имею возможности – я тогда еще не родился. Но вам лучше знать. А почему он в бокале для вина?

– А потому что бокалов для искусственного мозга наша стеклодувная промышленность пока что не производит, – развел руками профессор. – Ничего не поделаешь, батенька, пришлось работать с тем, что есть…

– Ладно, допустим. А можно… м-м-м… посмотреть его в действии? – пощелкал пальцами Эдуард Степанович.

– Конечно, батенька, смотрите. Он прямо сейчас в действии.

Главбез чуть приподнял брови. Гель в бокале выглядел точно таким же, что и минуту назад, не проявляя ни малейшей активности. Эдуард Степанович пристально вглядывался в него минуты две, но так и не заметил ничего хоть сколько-нибудь выдающегося.

– Профессор, а в чем выражается его… действие? – наконец спросил он. – Что он вообще делает?

– Как что? – удивился Гадюкин. – Это искусственный мозг, батенька, и делает он то, что и положено любому мозгу! Думает!

– Это само собой. Но о чем он думает?

– Да мне-то откуда знать, батенька? – пожал плечами профессор. – Сами понимаете, определить это затруднительно – телепатия антинаучна…

– Вот как? Профессор, а разве не вы в прошлом году занимались проектом «Мнемозина», пытались найти способ читать мысли?…

– Да, но я же его так и не нашел! – гневно засопел Гадюкин. – А это значит, что телепатия антинаучна. Иначе я бы ее непременно открыл!

– Хорошо, хорошо, профессор, как скажете. Но вы же понимаете – я не могу появиться перед президентом с этим студнем в бокале. Мне нужно что-то зримое…

– А это чем вам не зримое, батенька? – ласково пропел профессор, любуясь своим гелеобразным творением.

– Вы понимаете, что я имею в виду.

– Конечно, батенька, конечно… Само собой, проект «Мимир» еще нужно довести до ума…

– «Мимир»? – приподнял брови Эдуард Степанович. – А почему не из греческой мифологии?

– Там все подходящее уже занято. Вы, батенька, приходите еще через пару недель – мы тут все закончим…

– Аристарх Митрофаныч, не помешаю? – вошел Коростелев. – Каркас и манипулятор готовы, можно переходить к подстройке. Алфей Нодарович и Федор Александрович уже готовы – ждем только вас.

– Сию секунду, батенька, – потер пухлые ладошки Гадюкин. – А вы, батенька, ступайте, ступайте. Возвращайтесь еще через две недели…

Прошло еще две недели. Эдуард Степанович уже в третий раз переступал порог лаборатории Гадюкина. Там опять все переменилось – часть приборов исчезла, вместо них появились другие, а щелочью больше не пахло. Только хлоркой, как и во всем институте. По невыясненным причинам этот запах витал во всех помещениях без исключения уже много лет. Завхоз воевал с ним, как с самым злейшим врагом, но до сих пор не сумел вытравить.

И его это ужасно раздражало.

Пол почему-то оказался залитым водой. Великан Лелик неуклюже орудовал шваброй, только еще больше разводя грязь. На столе, поджав ноги, сидели Русинович и Мартиросян – они дулись в карты на щелчки. Судя по распухшему лбу Мартиросяна, он проигрывал.

– Ру-ба-гу! – проревел Лелик при появлении Эдуарда Степановича.

– Спасибо, – кивнул главбез, направляясь в комнату отдыха.

Там клубился сизый дым. Хрюкин, Иванов и сам профессор Гадюкин курили без устали, время от времени отправляя в форточку очередной бычок. Завхоз постоянно ругался, что безалаберные профессора замусорили ему весь двор, но те не обращали внимания.

– Добрый вечер, батенька, – помахал рукой Гадюкин. – Ну что, готовы взглянуть на наше творение?

– Конечно. Все готово?

– Спрашиваете, батенька, спрашиваете! Все готово, все в порядке! Знаете, мы ради интереса трансплантировали наш искусственный мозг обезьяне. Все равно лежала без дела – надо же было ее к чему-то приспособить…

Эдуард Степанович очень медленно повернул голову, безуспешно пытаясь переварить услышанное.

– Что-что вы сделали, профессор? – очень тихо переспросил он.

– Шутка! – залился радостным смехом Гадюкин. – Ну что же вы, батенька, ко всему так серьезно? Уже и не пошути с вами! Пойдемте, покажу ваш заказ…

При виде искусственного мозга, мирно лежащего на столе, Эдуард Степанович вздохнул с облегчением. Профессора сделали ему прозрачный каркас, подключили камеры, микрофоны и антенны, голосовой синтезатор, гибкий манипулятор и еще множество устройств загадочного предназначения. Выглядело все это не слишком эффектно – словно компьютер, собранный кружком «Юный Самоделкин», – но, похоже, работало.

Манипулятор искусственного мозга не бездействовал – он сортировал крошечные винтики, раскладывая их по размеру. За этим процессом внимательно следил профессор Прилипко, что-то отмечая в развернутых окнах эль-планшетки. Иногда мозг ошибался, манипулятор ронял винтик или клал его в неправильное отделение – тогда Прилипко вносил исправления.

При появлении Гадюкина и Эдуарда Степановича крохотная линза, установленная на каркасе, слегка повернулась, а из динамиков прозвучал приятный мягкий баритон:

– Здравствуйте, профессор. Рад вас видеть.

– Здравствуй, Альберт, – ласково ответил Гадюкин, садясь за стол. – Чем занимаешься?

– Мы учимся различать предметы по размеру. Это интересно.

– Он делает успехи, Аристарх Митрофаныч, – доложил Прилипко. – Почти перестал ошибаться.

– Очень хорошо, батенька, продолжайте. Альберт, познакомься с Эдуардом Степановичем – это он нам тебя заказал.

– Рад с вами познакомиться, Эдуард Степанович, – ответил мозг.

– Взаимно… Альберт, верно?… Вы дали ему имя, профессор?

– Сами посудите, батенька, не может же разумное существо не иметь имени? – улыбнулся Гадюкин. – К тому же он сам его выбрал.

– В честь Эйнштейна?

– Кто такой Эйнштейн? – влез мозг. Эдуарду Степановичу показалось, что в голосе машины звучит тревога. – Я неоригинален? Это имя уже занято? Я постарался выбрать необычное.

– Мы пока не подключали его к Паутине, – прошептал Гадюкин. – Стараемся обучать постепенно, не перегружать, не обрушивать слишком большую лавину информации, так что он еще многого не знает. Но учится очень быстро – две недели назад Альберт вообще не мог говорить, а неделю назад разговаривал, как роботы из старых фильмов. Помните?… А теперь, сами видите, уже начинает формироваться личность…

– Профессор, а когда он будет готов для демонстрации на публике?

– В принципе… в принципе, он уже готов, батенька… – задумчиво сощурился Гадюкин. – Мышление Альберта развито еще не в полной мере – сейчас его можно сравнить с ребенком лет семи-восьми… Но он, несомненно, уже совершенно разумен – это не просто компьютерная программа, не псевдоинтеллект для электронной оболочки, которые производят мелко-мягкие…

– Превосходно. В таком случае, завтра я его забираю.

– Что? Забираете? Куда забираете, батенька? – забеспокоился профессор.

– Завтра наш президент летит в Белый Дом – с ответным визитом. А ребята из Силиконовой Долины уже подвезли туда свой искусственный мозг… кстати, вы были правы, у них действительно получился шкаф размером с комнату. Так что нам надо продемонстрировать свой – или президент проиграет пари.

– А на что спорили-то?

– Не волнуйтесь, профессор, только на интерес… Но если мы проиграем, это больно ударит по престижу. Нам бы после Олимпиады оправиться…

– А я говорю, никакой это был не допинг! – грохнул кулаком по столу Гадюкин. – Судей купили!

– Профессор, я не знаю, чем вы там обкололи наших спортсменов, но вы явно перестарались. Когда бегун проходит марафонскую дистанцию за восемнадцать минут, даже до последнего идиота обычно доходит, что здесь что-то не так. Черт возьми, Осипова не смогли догнать даже на мотоцикле!

– Скажите спасибо, что я Лелика не выставил… – пробурчал Гадюкин. – А он так мечтал получить золото за штангу…

– Да, я помню, как он бегал вокруг института с грузовиком на плечах, – сухо подтвердил Эдуард Степанович. – Запаковывайте вашего Альберта, профессор, завтра он летит в Вашингтон. Кто из вашей команды будет его сопровождать?

– Да я сам!… я сам!…

– Сожалею, профессор, это исключено. Президент строго-настрого запрещает выпускать вас из страны. Ваша голова слишком дорого стоит.

– Тогда Лелик.

– Ему тоже нежелательно. Нужен кто-то, кто знает английский.

– Лелик знает. Он восемь языков знает.

– Да, только его английский ничем не отличается от его русского – точно такие же «гы-гы»… Может быть, Иванова? Иван Ильич вроде бы достаточно…

– Вот этого не стоит, батенька… – поморщился Гадюкин. – Понимаете, дело в том, что у Альберта с Иваном Ильичом не самые лучшие отношения… Они уже два дня не разговаривают…

– Что-что?

– Я же вам говорю – у Альберта формируется настоящая личность. И сейчас он примерно соответствует семилетнему ребенку. Обидчивый ужасно… Чего-то он там хотел сделать, а Иван Ильич ему не позволил… вот и дуется до сих пор. Возьмите лучше Отрубянникова или Прилипко…

– Ну что ж, вам виднее. Подготовьте все, что нужно, я завтра зайду.

На следующий день Эдуард Степанович в компании Отрубянникова и Прилипко, а также черного титанового ящика, пристегнутого к обоим профессорам сразу, сел в президентский самолет и отбыл на другой берег Атлантики. Большая часть НИИ «Пандора» не обратила на это никакого внимания – главбез довольно часто отлучался по своим делам. Но на четвертом этаже сразу воцарилась тишина и скука – команда Гадюкина, целый месяц без устали работавшая над проектом «Мимир», лишилась своего детища и теперь не знала, чем себя занять.

Конечно, продолжалось это недолго – уже на следующий день профессора разбрелись по другим проектам и экспериментам. В НИИ «Пандора» всегда происходит что-нибудь интересное. Профессор Гадюкин вновь занялся «Бронтом» и с каждым днем все чаще потирал руки, готовясь объявить о скорой победе…

Он уже и думать позабыл о своем драгоценном Альберте, улетевшем в Америку… когда Эдуард Степанович неожиданно вернулся.

– Получайте свое сокровище, профессор, – устало поставил на стол коробку он. На сей раз – обычную картонную, без каких-либо защитных приспособлений.

– Альберт! – расплылся в улыбке Гадюкин, снимая крышку.

– Здравствуйте, профессор, – ответил искусственный мозг. – Я скучал. Рад снова вас видеть.

– А уж я-то как рад! Лелик! Лелик, иди сюда, посмотри, кто вернулся!

– Ур-ру! – тепло прорычал великан.

– Присаживайтесь, батенька, присаживайтесь! – захлопотал вокруг главбеза Гадюкин. – Как слетали? Как прошло? Мы выиграли?… Пожалуйста, скажите, что Альберт выиграл!

– Нет, не скажу. Сожалею, но мы проиграли, профессор, – с каменным лицом ответил Эдуард Степанович. – Вы были правы – ваш Альберт еще не готов для публичного показа.

– Что?… Что такое?… Батенька, вы раните меня в самое сердце! – всполошился профессор. – Неужели мелко-мягкие сделали мозг лучше, чем у меня?!

– Ну не то чтобы лучше… Первое впечатление, безусловно, выиграл ваш Альберт. Он разговаривал вслух, а их МАК-1000 только выводил на экран текст. Он пожал президенту руку, а их МАК-1000… ну, у него манипуляторов не было. И сначала все шло очень хорошо. Их техники от вашего Альберта чуть не очумели – даже не верили сначала, думали, что это жульничество. А потом, когда все-таки убедились, решили доказать, что МАК-1000 гораздо совершеннее, хоть и не умеет говорить…

– Как доказать? – нахмурился Гадюкин.

– Устроили испытания. И вот тут-то ваш Альберт крупно опозорился… Сначала они с МАК-1000 играли в шахматы – так тот его просто разгромил… Мат в четыре хода, представляете?

– Меня не обучали играть в шахматы, – холодно ответил искусственный мозг. – Я даже правила игры знал только приблизительно. Это нечестно.

– В математическом испытании МАК-1000 его тоже обошел с легкостью…

– Он считает быстрее меня, ну и что? – с явной обидой спросил Альберт. – Калькулятор тоже считает быстрее человека – значит ли это, что калькулятор умнее?

– Ну, и во всех остальных испытаниях было примерно то же самое, – закруглился Эдуард Степанович. – МАК-1000 каждый раз побеждал. Но поражение нам засчитали не из-за этого…

– А из-за чего же? – подался вперед Гадюкин.

– Понимаете, после всего этого американский президент подошел к вашему Альберту и сказал этак снисходительно: «Знаешь, не очень-то ты умен, малыш…»

– А что Альберт?

– Ваш Альберт ударил президента по лицу манипулятором и сказал: «Уж поумнее тебя, дегенерат!»