Текст книги "Арифмоман. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Рудазов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Глава 21

В постели Эйхгорн пролежал семь дней, периодически прохаживаясь лишь для того, чтобы не образовались спайки в кишечнике. Скрупулезно исполнял предписания монаха-врачевателя, соблюдал диету, воздерживался от спиртного. В первые дни пару раз пил упомянутый отвар из мандрагоровых яблок – тот нашелся у дворцового лекаря. Это действительно оказалось очень мощное обезболивающее – неудивительно, что монах предостерегал от больших доз.

Большую часть времени Эйхгорн читал художественную литературу. Проглотил все тома «Рыцаря Парифата», пролистал со скабрезной усмешкой «Брата Кюлота», а в конце концов дошел даже до Ктавы. Первый ее раздел, Севигиада, читался даже с интересом – это оказался сборник мифов, изложенных в стихах. Продолжительная эпическая поэма, причем написанная на редкость талантливо.

Остальные разделы были не так увлекательны. Второй являлся по сути религиозным кодексом – там подробно излагались правила и установления, перечислялись заповеди, приводились образцы молитв и описания обрядов. Скучноватое чтиво, но Эйхгорн изучил его самым внимательным образом – он явно в этом мире надолго, если не навсегда, так что нужно знать, чем тут живут люди.

Третий раздел по структуре напоминал «Божественную комедию». Там описывался тот свет – в виде своеобразного путеводителя. Практического значения это не имело, так что Эйхгорн читал по диагонали, задерживаясь лишь на незнакомых терминах.

Ну а четвертый раздел был чем-то вроде приложения. Своего рода авторский дневник наблюдений и размышлений – многочисленные афоризмы, притчи, философствования. Единым сюжетом это связано не было, практического значения тоже не имело.

А после четвертого раздела располагалось уже настоящее приложение. Биографическая справка, пара страниц об авторе. В отличие от Библии, у Ктавы имелся один конкретный автор – живший в глубокой древности мудрец, Сакор Дзидоша.

Правда, Эйхгорн усомнился, что это реальное историческое лицо – скорее уж собирательный образ, которому авторство только приписывается. Ведь этот Дзидоша, если верить биографической справке, был величайшим мудрецом в истории Парифата. Непревзойденный богослов, философ, поэт, математик и врачеватель. С богословием и философией все понятно – профессии смежные. С поэзией тоже – Севигиада говорит сама за себя.

Но вот математика и медицина… это уже перебор.

Хотя с другой стороны, земная история тоже знает разносторонних гениев. Леонардо да Винчи был не только великим художником, но и великим изобретателем. Исаак Ньютон кроме огромного вклада в физику оставил и немало богословских трудов. Омар Хайям прославился не только своими рубаи, но и алгебраическими трактатами. Ричард Фейнман был не только великим физиком, но и незаурядным художником. Михайло Ломоносов вообще брался за все подряд – и во всем был неподражаем.

Подлинно великий ум велик во всем – это Эйхгорн знал по себе.

На восьмой день Эйхгорн начал вставать. Он и раньше вставал, конечно, но в основном только на горшок. А теперь рана затянулась, послезавтра Эйхгорн планировал снять швы, но самое худшее – книги закончились. Он прочел все, что имелось в башне, сделал кучу аудиозаметок и хотел заняться чем-нибудь практическим.

За время болезни Эйхгорн о многом передумал. Ему на ум пришло немало того, что он мог бы усовершенствовать во дворце – всякие мелочи, ерунду.

Начать он решил с самого тривиального, низменного дела – уборной. После аппендицита Эйхгорну было ужасно трудно справлять нужду местными способами. В этом мире явно еще не появилась фирма «Унитас».

И теперь, слегка оправившись, Эйхгорн решил восполнить пробел. Благо эта… технология предельно проста, ее можно осуществить даже в условиях античности.

В Альбруине оказалось достаточно умелых ремесленников. Еонек доставлял им чертежи Эйхгорна, расплачивался и приволакивал в башню результат – иногда с помощью лакеев. Каменотес сделал бак для воды и сиденье, взяв за работу шесть серебряных регентеров и восемь ту. Кузнец за серебряный регентер, два сердика и восемь ту сковал две трубы – сливную и заливную. Через первую вода и фекалии будут уходить наружу, а через вторую в бак будет попадать вода.

Дороже всего обошелся водовод, соединяющий бак и сиденье. Слишком тонкая и непривычная работа. Еонек не без труда разыскал в городе медника, согласившегося изготовить подобное за семь серебряных регентеров.

Сливной механизм Эйхгорн сделал уже сам – из пробки, цепочки, гвоздя и пары кусков проволоки.

Конечно, без водопровода и канализации настоящий унитаз не получится. Отходы по-прежнему будут отправляться просто наружу и падать в ров. А воду для смыва придется таскать вручную или ждать дождя.

Крайне неэффективная и малополезная конструкция, если вдуматься.

Но Эйхгорну ужасно хотелось приложить руки и интеллект хоть куда-нибудь. А теперь у него по крайней мере есть нормальный унитаз – больше не придется раскорячиваться над люком. Можно посидеть в комфорте, почитать книжку… хотя книжки закончились. Перечитывать Эйхгорн ничего не перечитывал – слишком уж прочно запоминал все с первого же раза.

Однако мозг настойчиво требовал какой-нибудь работы. Любой, неважно. Эйхгорн еще не дошел до того, чтобы начать пересчитывать буквы в Ктаве, но был к этому уже близок.

День сегодня удивительно ясный. Ни облачка на небе. Сидя на унитазе, Эйхгорн в задумчивости глядел вдаль, рассматривал горизонт… и все яснее понимал, что Парифат больше Земли. Чересчур далеко видно. На планете размером с Землю горизонт должен быть ближе.

Собственно, Эйхгорн и раньше об этом догадывался – просто как-то не до того было. А теперь вот выпало много времени для раздумий. И ему стало интересно – а на сколько именно Парифат больше? Разница не должна быть слишком уж велика – сила тяжести ведь такая же.

Начать Эйхгорн решил с нахождения высоты точки обзора. То есть своей башни. Приблизительную ее высоту он прикинул в первый же день, но теперь ему хотелось выяснить точно.

Всегда полезно знать, на какой высоте ты находишься.

Чтобы измерить башню, Эйхгорн прибег к старому как мир способу. Вначале измерил длину ее тени, а потом установил на край прямую палку. Измерил уже ее тень. После этого осталось только решить простенькую задачку – найти соотношение длин теней, разделить длину палки на это соотношение… и вот она, высота башни!

В ней оказалось тридцать девять метров и сорок пять сантиметров. Плюс-минус немного на погрешность измерения. В рулетке Эхйгорна было всего пять метров, так что он натянул по длине тени башни веревку.

– Мэтр, а ты чего это тут возишься? – раздался рядом голос короля.

– Измеряю высоту башни, – ответил Эйхгорн.

– А чего здесь-то, в саду? – удивился король. – Башня-то вона где.

– На башню лезть неудобно. Проще так. Видите, я меряю тени, а уже по ним рассчитываю высоту.

– Ишь ты, – подивился король, когда Эйхгорн объяснил ему подробнее. – Хитро, хитро. Как, говоришь, называется эта магия?

– Геометрия. Только это не магия.

– А что тогда?

– Познание всего сущего.

– Мэтр, ты мне тут не мудри, – поморщился король. – Я человек простой, этих ваших финтифлесов не понимаю. И какой же высоты наша башня?

– Тридца… сто тридцать девять локтей и четыре ногтя, – перевел в парифатские единицы Эйхгорн.

– Точно? – усомнился король. – Должно быть сто сорок. Мне еще дедушка говорил, что ровно сто сорок.

– Возможно, осела от времени, – предположил Эйхгорн. – Башня-то древняя.

– Да, лет ей немало… – согласился король. – Она ж куда постарше дворца… да и всего города, если на то пошло. Дедушка рассказывал, что ее еще при короле Мешамиэле выстроили – как обзорную. Тогда по всему королевству штук сто таких башен понатыкали.

– По всему Парибулу?.. – усомнился Эйхгорн. – А зачем так много?

– Да не Парибулу! Не было тогда еще никакого Парибула, а было королевство Межания! Ты, мэтр, все-таки темный какой-то – чему вас только в ваших волшебных школах учат…

– Наверное, я болел, когда это проходили, – сухо ответил Эйхгорн.

– Ишь, болезный какой. Тоже вот – семь дней с лишком болел, а я тебе за каждый день по золотому плачу, – проворчал король. – А проку от тебя что-то не видно пока. Что от тебя проку, ты мне скажи? Ходишь тут, башни измеряешь зачем-то… О!.. А измерь-ка, кстати, мой дворец. А то высоту башни-то я и без тебя знаю, а дворца нет. А мне теперь что-то любопытно стало.

Эйхгорн окинул дворец взглядом. Навскидку тот был вдвое ниже башни. Основное строение, вероятно, достигало в высочайшей точке двадцати двух-двадцати трех метров, флигели были на несколько метров ниже.

– Только везде измерь, – потребовал король. – Чтоб до каждого шпиля. А еще в длину и в ширину. И стену… как это называется, когда общая длина по кругу?..

– Периметр.

– Периметр мне измерь.

Эйхгорн выслушал короля со снулым взглядом. Однако протестовать не стал. Спору нет, измерить огромный дворец – задача нетривиальная, но он как раз хотел получить какое-нибудь упражнение для ума.

– Помню, при моем дедушке дворец уже пытались измерить, – поделился король. – Канаты с крыш спускали. Но стены тут, сам видишь, немножко скошенные, да еще и шпиль этот, будь он неладен, так что… неточно получилось, в общем. А ты мне точно измерь. Раз уж ты этот… арифмомант.

– Арифмоман, – поправил Эйхгорн. – И это не профессия – я просто люблю все считать.

– Вот и считай тогда. Раз любишь.

И Эйхгорн принялся считать.

Начал он с измерения высот дворца. Предыдущий метод здесь уже не подходил, поскольку тень дворца падала на крепостную стену, и ее конец терялся среди городских зданий. Дожидаться, пока та передвинется в более удобное место, Эйхгорну не хотелось.

Так что он сделал элементарный прибор из плоской дощечки и трех игл. Воткнул их в дощечку так, чтобы получился равнобедренный прямоугольный треугольник, привязал к вершине с прямым углом ниточку с грузиком… и на этом все.

После этого Эйхгорн просто отошел от дворца, держа дощечку так, чтобы один из катетов треугольника был направлен отвесно. Он отступал и отступал, пока не нашел такую точку, в которой гипотенуза треугольника лежала на одной прямой с кончиком дворцового шпиля. Таким образом получился новый прямоугольный равнобедренный треугольник

Теперь Эйхгорну осталось лишь измерить доступный катет – расстояние от себя до дворцовой стены. Ну и прибавить сто семьдесят сантиметров – возвышение своих глаз над землей.

В итоге получилось двадцать три метра тридцать сантиметров – или восемьдесят два локтя и пять ногтей.

После этого Эйхгорн тем же способом измерил флигели – 17, 16.1, 13.7, 13, 12, 11.5, 10.9, 10.4, 8 и 6 метров. Самой высокой оказалась часовня, самой низкой – псарня.

С периметром внешних стен пришлось повозиться. Измерение рулеткой заняло бы слишком много времени, поэтому Эйхгорн использовал размеченную веревку. В итоге получилось, что стена окружает территорию в форме прямоугольной трапеции со сторонами 213, 184, 157 и 118 метров. Два с половиной гектара полезной площади.

Судя по некоторым признакам, когда-то это был нормальный прямоугольник. Но потом, видимо, очередному королю показалось тесновато, и он перестроил одну из стен, отхватив у города еще семьдесят соток.

Дворец со всеми флигелями занимал примерно тридцать процентов территории. Еще около двадцати брали на себя внутренний двор, тренировочный плац и башня Эйхгорна. Ну а оставшаяся половина приходилась на сад – зеленые насаждения, фонтаны, дорожки, беседки, скамейки, площадки для игр на открытом воздухе.

Собрав все необходимые измерения, Эйхгорн доложился королю. Тот как раз был в саду – на небольшом огороженном участке в дальнем конце. Там его величество Флексиглас предавался своему маленькому хобби – огородничеству. На двух с половиной сотках владыка Парибула любовно выращивал сладкий горох, щавель и некое неизвестное на Земле растение под название «схутрилия».

Доклад король выслушал с важным видом, покивал, поковырял в ухе и спросил:

– А ты что угодно вот так вот можешь измерить?

– Не все, но многое, ваше величество, – скромно ответил Эйхгорн.

– Угу, угу… А вон тот вяз можешь измерить?

– Высоту? – достал свою дощечку с гвоздями Эйхгорн.

– Не, высоту-то ты можешь, я уже понял… А объем и вес сможешь? – хитро прищурился король. – Только не срубая!

Эйхгорн только усмехнулся. Вот если б король задал измерить объем и вес дворца – пришлось бы повозиться. А с деревом – раз плюнуть.

И это действительно заняло совсем немного времени. Эйхгорн просто измерил обычным способом высоту вяза (9.2 м), потом с помощью простой бечевки узнал длину его окружности на высоте своей груди и разделил ее на 3.1416, найдя диаметр (62 см). Дальнейшее было уже делом техники.

Конечно, Эйхгорн при всем желании не мог узнать объем дерева точно. И даже приблизительное значение он мог узнать только с очень большой погрешностью, не зная видового числа вяза. Однако король совершенно точно не сможет его проверить, так что Эйхгорн решил закрыть глаза на точность.

– Объем дерева на корню равен половине объема цилиндра той же высоты с диаметром, равным поперечнику дерева на высоте груди, – известил он, добавив вполголоса: – Приблизительно.

– И сколько же это будет-то? – переспросил король, не расслышав последнего слова.

– Две бочки, пятнадцать ведер и восемь ковшей, – сразу перевел в парифатские единицы объема Эйхгорн.

– Ого… – с явным уважением посмотрел на вяз король. – Какой… объемный. А весит он тогда сколько?

Эйхгорн не знал вес древесины вяза. Он мог сходить в столярную мастерскую, найти там образец, взвесить и рассчитать все точно, но это испортило бы эффект. Поэтому он решил использовать значение для сосны – ему помнилось, что один кубометр сосновой древесины весит шестьсот килограмм.

Поскольку в данном случае он всего лишь удовлетворяет пустое любопытство скучающего короля, ошибка не играет роли.

– Одна корова, четыре овцы и кошка, – опять сразу же перевел в парифатские единицы Эйхгорн.

Он немного округлил. Сверху оставалось еще девятьсот с чем-то граммов. Но ответ в любом случае получался невероятно приблизительным, и это ужасно Эйхгорна расстраивало.

Увы, мы не всегда получаем то, чего хотим.

– Одна коровы, четыре овцы… – повторил король, поглаживая гладкую, еще не начавшую грубеть кору. – Знаешь, ты все-таки довольно странный волшебник. Такое впечатление, что ты властвуешь только над числами.

– Разве это плохо?

– Числа – это просто… числа, – повертел пальцами король. – Что с них проку?

– Может быть, числа и не управляют миром, зато они показывают, как управляется мир. Разве этого мало?

Король неопределенно мотнул головой. Логика Эйхгорна его явно не убедила.

– Ладно, мэтр, а можешь взвесить меня? – ехидно прищурился монарх. – Только без весов чтоб. Можешь точно сказать, сколько я вешу?

– Два сарика и восемнадцать куриков, – ответил Эйхгорн без раздумий.

Глава 22

Следующее утро Эйхгорн встретил, закопавшись в гору шкур. Заполучивший новую забаву король до поздней ночи заставлял его измерять все, что попадалось на глаза. И когда это было возможно, Эйхгорн честно вычислял длину и ширину, объем и вес, плотность и количество листьев.

Но если это было невозможно – называл ответ на глазок. Благо быть уличенным он не боялся – без специальных приборов король не мог его проверить.

А где ему тут взять такие приборы?

Просыпаться Эйхгорну не очень хотелось. День вчера выдался напряженный, и у него снова стал побаливать шов. После аппендицита вообще-то нельзя поднимать тяжести и делать физические упражнения.

Но тут кто-то тряхнул его за плечо. Наверное, паж явился с завтраком. Все еще сонный, Эйхгорн пробурчал:

– Вали отсюда к хренам собачьим, дай поспать…

– Если ты сейчас же не проснешься, я тебя самого отсюда вывалю! – последовал недовольный ответ.

– Ваше величество?! – изумленно заморгал Эйхгорн, натягивая очки. – А… а что вы тут делаете?

– Это мой дворец, если не забыл. Я тут живу.

Крайне неохотно Эйхгорн стряхнул себя с кровати и натянул балахон. Король окинул его брезгливым взором и произнес:

– У меня для тебя новое задание.

– Я весь внимание, – зевнул Эйхгорн, ополаскивая лицо водой из тазика.

– Ну и вид же у тебя, мэтр, – укоризненно сказал король. – Ты либо побрейся, либо нормальную бороду отпусти, а то ходишь с щетиной, как лесной вепрь.

– Это и есть ваше задание? – осведомился Эйхгорн.

– Нет, задание другое. Но с бородой все-таки что-то сделай. Несолидно же.

Эйхгорн пожал плечами, выдавливая на щетку зубную пасту. Отпускать бороду ему не хотелось, но бриться каждый день было лень. Поэтому он брился временами – раз в две-три недели, под настроение.

Надо сказать, местные бритвенные принадлежности оставляли желать лучшего. Большинство парибульцев пользовалось услугами брадобреев – а те орудовали устрашающего вида ножами, походя больше на мясников, чем на парикмахеров.

– Так вот тут ты, значит, обитаешь? – провел пальцем по подоконнику король. – Экий свинарник. И высоко… пониже-то не мог поселиться? Я себе все ноги сбил.

– Ваше величество, так это же вы меня сюда поселили, – напомнил Эйхгорн.

– А ты волшебник или нет? Наколдуй что-нибудь, чтоб не ходить так долго. Волшебные ворота какие-нибудь наколдуй. Или подъемник воздушный. Я тебе за что деньги плачу?

– Расположение звезд пока что неблагоприятное.

Король насмешливо хмыкнул. Не спрашивая разрешения, он раскрывал дверцы шкафа, с любопытством рассматривал приборы и химикаты, листал книги. Высунувшись по пояс из окна, смачно плюнул и проследил падающий плевок заинтригованным взглядом.

Эйхгорн медленно водил щеткой по зубам, ожидая продолжения.

– Я тут ночью подумал и решил тебе поручить опись составить, – важно заявил король. – Для этого-то расположение звезд благоприятное, надеюсь?

– Факую ифо опыфь? – с зубной пастой во рту пробубнил Эйхгорн.

– Королевского имущества. Все сочтешь – подушки, дворню, деревья в саду, монеты в казне. Если казначей лаять начнет, скажешь, что я повелел.

– А что же, ваше величество, вы своему казначею не доверяете? – саркастично осведомился Эйхгорн, закончив полоскать рот.

– Доверяю всецело. Но он уже старый – мало ли, ошибся где? Вдруг его уже заменять пора? И камергер тоже – кто его там знает? А то людишек у меня по дворцу много шастает, и всем я деньги плачу – может, лишку плачу? Ты с числами мастак, вот и проверь мне все.

Эйхгорн задумчиво вытер лицо полотенцем. В общем-то, подобная работа была как раз по нему. Если бы в его голове не роилось столько идей, если бы он не был изобретателем от бога – точно пошел бы в бухгалтеры. Его всегда завораживали графики, формулы, стройные колонки цифр…

Но провести полную инвентаризацию огромного дворца – дело трудоемкое. Эйхгорн вытребовал в дворцовой канцелярии гроссбух потолще и принялся скрупулезно заполнять его страницы.

Проще всего было с недвижимостью. Что здания, что деревья все время оставались на одном месте, никуда не прятались и быть пересчитанными не возражали. С мебелью тоже трудностей не возникло, хотя стулья, тумбочки и небольшие столы Эйхгорн на всякий случай помечал инвентарными номерами.

А вот с чем оказалось непросто, так это с челядью. Слуги постоянно перемещались, отлучались из дворца и почему-то ужасно не хотели, чтобы их считали. То ли они подозревали в этом недоброе колдовство, то ли некоторые работали нелегально, но Эйхгорна многие стали избегать, как черт ладана.

Особенно отличились пажи. Эти восприняли происходящее как забавную игру и затеяли всячески разыгрывать Эйхгорна. Сначала просто попадались на каждом шагу и сбивали со счета, потом начали создавать очередь. Незаметно выстраивались за Эйхгорном и шли за ним гуськом, вытягивая кверху головы. Прочая челядь при виде этой процессии фыркала от смеха, Эйхгорн поворачивался, смотрел на пажей снулым взглядом – и те прыскали в разные стороны.

А через несколько минут снова постепенно собирались.

В очередной раз пажи столпились за Эйхгорном, когда тот пересчитывал розовые кусты. Это увидел садовник, прибежал с огромными ножницами и принялся вопить. Пажи с хохотом разбежались.

– Маленькие поганцы! – возмущенно выпалил садовник. – Мэтр, превратите их в карпов, я их в фонтан запущу! Все больше пользы!

– Расположение звезд сегодня неблагоприятное, – заученно ответил Эйхгорн.

– А когда будет благоприятное? – въедливо осведомился садовник. – Мэтр, мне бы правда сделать что-нибудь с этой мелюзгой! Целыми днями бегают туда-сюда, носятся по саду, газоны топчут! Смотрите, специально для них плиткой проложены дорожки – а они все равно бегают по траве!

– Так дорожки-то у вас неправильно выложены, – заметил Эйхгорн. – Людям удобнее ходить другими путями.

– Так откуда же мне было знать-то, как это дурачье будет ходить?!

– Элементарно. Сначала просто вырастить один сплошной газон, подождать, пока люди сами протопчут себе тропинки – а уж по ним класть плитку.

– О!.. – хлопнул кулаком по ладони садовник. – Как просто, мэтр!.. Как это я сам не додумался?!

– Гениальность в том и состоит, чтобы суметь увидеть простую идею, которую до этого никто не замечал, – равнодушно ответил Эйхгорн.

Конечно, Эйхгорн придумал этот метод не сам, а позаимствовал у Эйнштейна и Курчатова… но они оба были гениальны, без дураков.

– Может, вы мне тогда и еще кое-что посоветуете, мэтр? – искательно заглянул ему в глаза садовник. – Мне тут, понимаете, гальку привезли особую, радужную, с берегов Теплого моря… слышали небось? Хочу искусственный пруд вырыть и галькой той его огородить – ну вроде как пляж, да?.. Какой мне его формы делать?

– Да любой, – пожал плечами Эйхгорн. – Какая разница?

– Разница такая, что гальки мало. Я прикинул – можно пляж насыпать где-то в сотню локтей длиной. А пруд при этом хочется чтоб побольше был, понимаете? Какой лучше формы копать, чтобы пруд был побольше, а гальки ушло поменьше?

– Ясно, – понял Эйхгорн. – Нужно найти фигуру, которая при заданном периметре имеет наибольшую площадь.

– Ну да… как вы сказали… – неуверенно кивнул садовник.

– Это круг. Самая большая площадь всегда у круга. Если периметр в сто локтей, то диаметр – тридцать один локоть, два пальца и четыре ногтя.

– Но я не уверен, что там ровно сто… – промямлил садовник.

– Гальку я считать не буду, – отрезал Эйхгорн.

И на всякий случай отвернулся – знал, что если увидит кучу однотипных предметов, то против своей воли начнет их пересчитывать.

Королю Эйхгорн доложился двое суток спустя. Его величество снова возился на грядке, полол сорняки, и придворного волшебника встретил приветливо. Даже угостил горохом, посоветовав есть не только бобы, но и стручки – мол, сладкие-пресладкие.

Не обманул.

– Давай, мэтр, что там у тебя вышло? – любезно спросил король.

Эйхгорн протянул длинный перечень, содержащий полный список движимого и недвижимого дворцового имущества. Все более-менее крупное и более-менее ценное, кроме расходуемых припасов вроде факелов и провизии.

– Да не суй ты мне свою писульку, вслух прочти, – поморщился король. – Рот у тебя не только же, чтобы горох мой жрать?

– Список длинный, ваше величество, – предупредил Эйхгорн.

– А я не тороплюсь.

– Как прикажете. Начнем с вашего персонала…

– С кого?..

– С челяди. Всего к вашему дворцу приписано и получает регулярное жалованье девяносто восемь человек. Из них:

– пажей – 11;

– горничных – 10;

– лакеев – 8;

– камердинеров и камеристок – 6;

– кухарок – 5;

– музыкантов – 4;

– кузнецов – 3;

– кучеров – 3;

– поварят – 3;

– прачек – 3;

– секретарей – 3;

– банщиков и банщиц – 2;

– гувернеров и гувернанток – 2;

– конюхов – 2;

– певцов – 2;

– поваров – 2;

– погонщиков мулов – 2;

– портних – 2;

– фрейлин – 2;

– фурьеров – 2;

– балетмейстеров – 1;

– брадобреев – 1;

– виночерпиев – 1;

– глашатаев – 1;

– дворецких – 1;

– дегустаторов – 1;

– домашних учителей – 1;

– дровоколов – 1;

– зеленщиков – 1;

– ключников – 1;

– кондитеров – 1;

– костоправов – 1;

– лекарей – 1;

– мясников – 1;

– пекарей – 1;

– псарей – 1;

– садовников – 1;

– сокольничьих – 1;

– стольников – 1;

– хлебодаров – 1;

– шорников – 1.

– Паргороново пламя, и вот всей этой ораве я плачу?! – возмутился король. – Развелось же нахлебников! Сколько я им всем плачу, ты подсчитал?

– Об этом вы меня не просили, ваше величество, – сухо ответил Эйхгорн. – Но я уверен, что у казначея все записано, можно посмотреть.

– Обязательно посмотрю, обязательно, – вырвал очередной сорняк король. – А что там у меня в садике? Деревья ты счел?

– Конечно, ваше величество. В вашем саду наличествует следующее имущество:

– яблонь – 135;

– вязов – 50;

– ив – 37;

– розовых кустов – 30;

– слив – 29;

– вишен – 11;

– скамеек – 7;

– беседок – 3;

– качелей – 1;

– площадок для танцев и подвижных игр – 1;

– фонтанов – 1.

– У меня так много яблонь?! – поразился король. – Ты точно сосчитал?

– Можете сами проверить, ваше величество.

– Да верю, верю… Но что-то однообразно как-то получается, согласен со мной? Зачем мне столько?.. хотя да, мы же из них сидр варим… Они там все плодоносящие?

– Нет, четыре сухие.

– Ну вот их тогда и выкорчую, – решил король. – А на их месте… придумаю потом. Молодец, мэтр, хвалю. А что там у меня с живностью?

Эйхгорн перевернул страницу и без выражения произнес:

– На дворцовой конюшне, псарне и птичнике у вас имеется следующее:

– лошадей – 22;

– мулов – 14;

– охотничьих собак – 14;

– декоративных собак – 12;

– охотничьих птиц – 10;

– декоративных птиц – 8.

– Многовато у меня декоративных собак, – задумчиво молвил король. – Многовато. Всех кормить ведь нужно, а пользы никакой. Хотя за ними королева ходит, так что пусть их. Мне и охотничьи-то собаки, честно говоря, не нужны – я на охоту раза два в год выбираюсь. Так, жирок растрясти. Ты, мэтр, к охоте как относишься?

– Не увлекаюсь.

– А жалко. Так бы я тебе борзого щенка подарил, да еще и соколов пару. Тебе соколы не нужны там в твоей башне? Может, зелье из них сваришь какое?

– Я рыбалку люблю, – сказал Эйхгорн.

– С рыбалкой это ты королевством промахнулся, – хмыкнул король. – У нас в речке ни храка не водится. Это в Скильдруне она пошире, там рыбалка хорошая – караси вот такие жирные ходят! У них всю рыбу берем. Окажешься в Скильдруне – порыбачь обязательно, я тебе даже удочку подарю.

Эйхгорн пожал плечами. С его рыбацким счастьем он и в Скильдруне ничего не поймает.

– Ладно, мэтр, что еще там у тебя? – отряхнул землю с рук король. – Давай, дочитывай, да пойдем ужинать. Мне повар сегодня обещался севрюгу приготовить в томатах.

– Тут много еще, – предупредил Эйхгорн.

– Чего там еще много-то? Все ж важное уже перечислил.

– Ну вот картины, например. Всего у вас во дворце их сорок пять, причем все без исключения – портреты. Из них:

– изображений богов – 8;

– изображений Сакора Дзидоши – 2;

– изображений других святых – 7;

– изображений Рыцаря Парифата – 1;

– портретов членов королевской семьи – 26;

– портретов какого-то нераспознанного типа с дебильным выражением лица – 1.

– Это зачем у меня во дворце какие-то нераспознанные типы с дебильным выражением лица висят? – возмутился король. – Не иначе, со стороны королевы какая-то родня. И вообще, ты зачем картины считал? Я тебе что велел пересчитать? Ценное имущество.

– Там есть и ценные картины… наверное, – неуверенно сказал Эйхгорн.

В живописи и вообще искусстве он разбирался очень плохо. Но все картины были в богато украшенных рамах, и некоторые из них Эйхгорну понравились чисто эстетически.

– Э, да что в них ценного – краски и холст, – махнул рукой король. – У моего папы был придворный живописец, так я его выгнал. Только зря хлеб ел. Помню, меня намалевал – какой-то свинтус в тапках получился.

– Вашего портрета я нигде не видел, – нахмурился Эйхгорн.

– Так я его живописцу-то на голову надел, – пожал плечами король. – Осерчал тогда сильно. Но ты не думай, со мной это не часто бывает, обычно я благодушен, как Медеор. Чего у тебя там еще интересного? Окна-то пересчитал?

– Если вместе с флигелями – двести одиннадцать, – ответил Эйхгорн.

– Что, правда пересчитал?.. – заморгал король. – Я ж пошутил.

Эйхгорн посмотрел снулым взглядом. Он потратил трое суток на эту инвентаризацию, хотя прекрасно понимал, что это просто блажь венценосного самодура. И теперь собирался предоставить полный отчет.

– Общее количество книг в вашей библиотеке – сто восемь, – зачитал он. – Из них:

– религиозного и душеспасительного содержания – 67;

– философских трактатов – 18;

– любовных романов – 11;

– сборников стихов – 9;

– научных трудов – 3.

– У меня есть библиотека?! – поразился король.

– Э-э…

– Ладно-ладно, шучу. Есть, конечно. Я же просвещенный монарх, понимаю. Книжки там всякие, культура, образование. Детям своим, вон, учителя нанял из самой Озирии – не жалко. Самого лучшего.

С этим Эйхгорн был не согласен. Он как раз сегодня познакомился и пообщался с домашним учителем дофина и инфанты – и посчитал выбор короля неудачным. Да, это действительно оказался какой-то заслуженный ученый, с кучей регалий, из известной озирской академии – а Озирия, как уже проведал Эйхгорн, слыла в этом мире оплотом знаний.

Но возраст почтенного старца приближался к девяноста годам. Он почти оглох и туговато соображал. На уроках он в основном дремал, а принц с принцессой валяли дурака.

Церковно-приходская школа и то была бы им полезней.

– Ладно, мэтр, молодец, хвалю, – подытожил король, принимая гроссбух. – Хорошо поработал. Чего б тебя еще такое заставить пересчитать?..

– Может, сразу уже все королевство? – саркастично осведомился Эйхгорн.

– Отличная мысль! – расплылся в улыбке король. – Повелеваю тебе измерить протяженность всего моего королевства и счесть всех моих подданных поголовно!

Эйхгорн хотел ответить, но слова на ум приходили все какие-то невежливые. А король улыбался так весело и довольно, что портить ему настроение не хотелось.

Поэтому Эйхгорн только молча кивнул.