Текст книги "Тайна похищенной башни"
Автор книги: Александр Рудазов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Двухголовый колыхнул гибкими шеями и быстро-быстро побежал к выходу из порта. Если в неподвижном положении он стоял прямо, опираясь на хвост, то в движении – сильно наклонился вперед, вытянув хвост параллельно земле.
Может показаться, что Двухголовые всегда очень торопятся – никогда не ходят, только бегают. Но это оттого, что они просто не умеют двигаться шагом. Если скорость падает ниже критической точки, Двухголовый теряет равновесие.
– Петрович, геть за ним, – тихо скомандовал здоровенному беркуту Колобков. – Тихохонько проведи воздушную разведку – глянь, чего и как. Если чего нехорошее углядишь – предупреди нас. Если потенциальный барабан смыться надумает – проследи, куда намылится. Потом доложишь.
– Установку принял, Иваныч, – хрипло ответил судовой механик. – Но ты это…
– С меня бутылка, не сомневайся.
– Тогда я пошел.
Угрюмченко взмахнул огромными крыльями, медленно поднимаясь в воздух. Орлиный взор живо углядел в толпе Двухголового с облупившейся чешуей. Не теряя зря времени, механик устремился в небеса.
– Из-за ооооострова на стрееееежень, на простооооор речной волныыыы выплывааают расписные Стеньки Раааааазина челны!.. Гюнтер, подпевай!
– На перет!.. нем Стенка Расин опняфшиииииис ситит с кнашной!.. – присоединился хриплый фальцет.
Почему-то при пении русских песен акцент Грюнлау заметно усиливается. Вероятно, из-за алкоголя. На трезвую голову Грюнлау русских песен обычно не поет. Да и вообще никаких не поет, если уж на то пошло. Но приняв на грудь несколько кружек доброго немецкого пива или, как сейчас, бутылочку кашинга…
Зелье Двухголовых оказалось коварным. Поначалу льется в глотку, как сладкий лимонад. Кажется, что можешь пить и пить, сколько в брюхо влезет. Но уже на третьей рюмке в голове становится удивительно легко, мысли путаются, а ноги не слушаются. Верой и правдой продолжает служить только язык.
Вот и Колобков с Грюнлау, распив одну-единственную бутылку, уселись на песочке в обнимку и принялись горланить старую песню. Время от времени Грюнлау пускал скупую мужскую слезу – жалко бедную персиянку. Он даже начал объяснять Колобкову, как нехорошо поступил этот русский викинг Степан.
Правда, объяснял он по-немецки, поэтому Колобков ничего не понял.
Неподалеку от причалов Порт-Вариуса обнаружился превосходный песчаный пляж. Мелко, вода теплая, прозрачная. Туда-сюда снуют разноцветные тропические рыбки. Великолепнейшее место для купания – и ни одного человека. Местные жители не имеют привычки отдыхать на пляже. Если плавают – то только по необходимости, а не ради удовольствия.
Именно здесь Колобков и решил устроиться на отдых с пивом и шашлыками. Вместо пива – сладковатый напиток Двухголовых, а шашлыки – из ящериного мяса… но в остальном все так же, как дома.
– Надо было акваланги прихватить, – задумчиво произнес Колобков, доставая из переносного холодильника бутылку кашинга. – Ну что, Гюнтер, еще по одной?
– Das Gleiche bitte noch einmal… – невнятно пробормотал захмелевший немец, протягивая стакан.
Бутылки разбирали быстро. Зинаида Михайловна почти не пригубила, предпочитая лежать на песочке, потягивая лимонад. Зато Фабьев с Чертановым отдали должное новому напитку. Что же до Стефании, то она успела опустошить уже четыре бутылки.
Гена с Валерой участвовать в пикнике отказались. Служебный долг превыше всего. Валера сейчас стережет оставленную у причала «Чайку», а Гена высится невозмутимой башней рядом с шефом. Охраняет покой отдыхающих.
Зато Колобковы-младшие отрываются по полной. Вадик с Гешкой бултыхаются в воде, словно пара шумных тюленей. Света нашла в запасах Угрюмченко удочку и устроилась на рыбную ловлю. А Оля купает Рикардо – гигантский хомяк улегся на мелководье и довольно похрюкивает, как бегемот. Хозяйка вооружилась щеткой на длинной ручке и старательно чистит ручного зверя.
Не хватает только пассажира-безбилетника. Лайан Кграшан бесследно испарился, едва только «Чайка» встала на якорь. Впрочем, все уже привыкли, что хумах всегда неожиданно исчезает. А потом так же неожиданно появляется.
Зато мудрецы явились на пляж в полном составе. И даже решили искупаться. Каспар залез в воду прямо в одежде, да там и заснул. Бальтазар, напротив, уселся на песке и принялся сверлить воду параноидальным взглядом.
– Она ядовитая, – пробормотал старик. – Она наверняка ядовитая. Ее наверняка отравили мои враги. У меня очень много врагов. Я их пока еще не всех убил.
А вот Мельхиор плещется с веселым визгом, размахивая над головой… Зинаида Михайловна приподнялась на локте, всматриваясь в то, чем он размахивает, и возмущенно завопила:
– Он снял трусы! Этот старый негр опять снял трусы! Петя, сделай что-нибудь, здесь же дети!
– А-а?.. – недоуменно моргнул Колобков, старательно работая руками.
Опустошив еще бутылку, он принялся лепить замок из мокрого песка. Все-таки директор строительной конторы. Возвел стены, несколько башен, нарисовал прутиком двери и окна. Получилось настоящее произведение искусства.
Бормоча что-то по-немецки, к приятелю присоединился Грюнлау. А близнецы, вылезшие наконец из воды, начали строить по соседству другой замок. Им взялась помогать старшая сестра – рыбы она так и не поймала.
– Какая прелесть! – умилился собственной работе Колобков, выкапывая вокруг замка ров. – Гляньте, какую я знатную крепостицу отгрохал! Точь-в-точь Смольный!
– А у нас тогда Зимний! – отпарировала Светлана.
– Зимний?! – ревниво вскинулся Колобков. – Гюнтер, срочно на штурм Зимнего! Бгоневичок мне! Сгочно бгоневичок!
Оттопырив объемистый зад, Колобков с ловкостью крота вырыл канал от воды до замка отпрысков. Большая волна, набежавшая на берег, ворвалась в ров и омыла стены, лишая песочный дворец товарного вида.
– Папа! – возмущенно взвизгнула Света. – Ну вот зачем ты это?!
Изрядно захмелевший Чертанов нашарил рядом с собой бутылку кашинга. Она не поддалась. Более того – попыталась вырваться. Чертанов дернул сильнее – бутылка по-прежнему сопротивлялась. С трудом сосредоточив взгляд на упрямом сосуде, Сергей обнаружил, что за него держится еще и Стефания. И тянет к себе, разумеется.
– Я первый нашел… – кое-как выговорил Чертанов.
– А мне плевать. Это последняя. Уступи.
– Не-а…
– Отдай.
– Я тоже хочу…
Стефания молча пнула Чертанова в бедро. Тот айкнул от боли и отпустил бутылку. Чертовка удовлетворенно кивнула и сделала большой глоток.
– Знай свое место, смертный… – пьяно икнула она, еще раз пиная соседа. – А теперь скажи – мой дорогой Вельзевул, я боготворю тебя…
– Что?.. – недоуменно моргнул Чертанов. – Какой еще Вельзевул?.. Ты о чем вообще?..
– Классику знать надо, тупица. Короче, быстро сказал, что боготворишь меня!
– Ну, нафиг… – на всякий случай отодвинулся Чертанов. – Опять небось подляна…
– Говори, а то хуже будет!.. – взвизгнула Стефания, хватая Сергея за волосы.
На яхту возвращались уже затемно. Тепорий погас, и Эйкр накрыло непроглядной тьмой. Порт-Вариус осветили тысячи костров, факелов, масляных фонарей. И несколько фонарей электрических – в руках землян, возвращающихся с пляжа.
Бальтазар, так ни разу и не окунувшийся, возместил это кашингом. Престарелый волшебник осушил добрых пять бутылок, и теперь бешено вращает глазами, выкрикивая:
– Вижу!.. Вижу грядущее!.. Вижу погибель человеческую!.. Вижу огонь с небес!.. Вижу потоп и чуму!.. Вижу конец света!.. Скоро, скоро грядет апокалипсис!..
– Ни хрена ж себе! – слегка испугался Колобков. – Слышь, Фанька, чего это он?
– Не обращайте внимания, – равнодушно ответила чертовка, внимательно рассматривая собственные пальцы. – Бальтазар всегда пророчествует, когда напьется.
– А его предсказания сбываются?
– Один раз сбылось. Когда он предсказал, что его стошнит.
– Что? – прекратил пророчествовать Бальтазар. – О чем вы тут говорите? Обо мне?!
– Мы говорим, что вам вредно столько пить, дедушка! – взяла его за руку Света. – Осторожно, не упадите, тут кочка.
– Вы хотите сказать, что я пьян? – насупился Бальтазар. – Я не пьян. Я трезв. Может быть, слегка безумен, но трезв.
– Да-да, как скажете. Осторожно, ухаб.
По крайней мере, два других мудреца не доставляют хлопот. Каспар благодушно бредет за Олей, как теленок на поводке. Плюхающий рядом Рикардо ревниво сопит и поводит усами, но не протестует.
А Мельхиор весело бегает вокруг процессии, ловя на лету ночных бабочек. Время от времени останавливается и начинает сосать палец – но потом без труда догоняет остальных.
– Хорошо искупались, – задумчиво произнес Колобков, глядя на ночной город. – Давно так душевно не отдыхали.
У трапа «Чайки» его уже ожидал опершийся на хвост Двухголовый. Вертикальные зрачки рептилии мазнули по сыто икающему Колобкову, горловые прорези разомкнулись, и оттуда послышалось:
– Я выполнил уговор. Человек, о котором вы спрашивали, хочет с вами встретиться.
Плохо соображающий Чертанов машинально перевел.
– Ну и отлично, – кивнул Колобков, переминаясь с ноги на ногу. – Когда его ждать?
– Он не придет сюда. Он хочет, чтобы вы пришли к нему.
– Нахал какой. Ладно, мы не гордые, можем и сами в гости зайти. Где у этого типа хата?
– Он не хочет, чтобы вы приходили к нему домой. Он хочет встретиться с вами в другом месте.
– Ну рожай уже шибче, а? – простонал Колобков. Ему ужасно хотелось в туалет. – Куда приходить?
– В театр Кильяни. Завтра, на дневном представлении. Тот человек велел передать вам этот пропуск. Покажите его швейцару. Швейцар проведет вас, куда нужно.
– Давай сюда.
– Вначале я хочу, чтобы ты тоже выполнил уговор. Я хочу получить деньги, которые ты мне обещал.
– Какие все жадные стали… – обиделся Колобков, копаясь в карманах. – Хочет он… тоже мне, мальчиш-хотиш нашелся… На слово уже никто не доверяет… да на, подавись, крохобор!
В другое время он бы еще потянул резину, потребовал бы дать гарантии, что этот билет в театр – не просто обычный билет в театр, купленный в кассе за пару медяков. Но мочевой пузырь все настойчивее напоминает о себе, в голове шумит, а глаза слипаются. Хочется как можно быстрее добраться до белого друга, а потом завалиться на койку и спать… спать… спать…
Глава 10
Утро для Колобкова наступило рано. Даже раньше, чем рассвело. За время, проведенное на Эйкре, земляне попривыкли к сорокавосьмичасовым суткам, но биологические часы до сих пор немного барахлят. Обитатели этого мира спят часов шестнадцать-семнадцать, а потом часов тридцать бодрствуют, но экипаж «Чайки» пока еще не полностью вошел в такой ритм.
Проснувшись, Колобков включил ночник и тихо застонал. Такое чувство, словно в глаза насыпали песку. Проклятый кашинг оказался еще и злопамятным.
Перегнувшись через спящую супругу, Колобков взял с тумбочки стакан с темно-сиреневой жидкостью. Еще немного кашинга. Клин, как известно, вышибают клином.
Сделав несколько глотков, Колобков заулыбался. Стало заметно легче. Это, конечно, не рассол и не кефир, но для начала сойдет. Надев деревянную ногу, Колобков поплелся в гальюн, мурлыкая сочиненную экспромтом песенку:
Если рано утром
Выпил рюмку водки,
Будешь ты веселый
Це-лый день!..
Ополоснув лицо холодной водой, Колобков уставился в зеркало и внутренне содрогнулся. Рожа помятая, в глазах набухли кровавые прожилки, щетина на щеках выглядит даже непригляднее обычного. Борясь с искушением завалиться обратно в постель, Колобков зашарил взглядом по раковине. Бритва куда-то запропастилась.
– Зинулик, ты мою бритву не видела? – высунулся из двери любящий муж.
– Ум-м… – невнятно промычала супруга.
– Ну если опять чертов хуймяк спер!.. – скрипнул зубами Колобков. – Прибью падлу толстощекую!..
К счастью для Лайана Кграшана, через пару секунд Колобков вспомнил, что в прошлый раз брился в другом гальюне и забыл бритву там.
За завтраком Света очень внимательно рассматривала билет, полученный от Двухголового. Аккуратно обточенный деревянный цилиндрик с красной восковой печатью, на ней – несколько значков. Ничего общего с привычными картонными прямоугольниками.
– Дядя Сережа, что здесь написано? – спросила Света у Чертанова.
– Лимонная ложа, – коротко перевел тот. – Больше ничего.
– Лимонная ложа? – удивилась Света, вертя цилиндрик в руках. – И что это значит?
– В театре Кильяни десять лож для состоятельных гостей, – произнес сидящий рядом Лайан Кграшан. – Клубничная, Вишневая, Смородиновая, Персиковая, Грушевая, Розовая, Чайная, Апельсиновая, Малиновая и Лимонная.
– Спасибо. А откуда вы это знаете, господин Кграшан? – вежливо спросила Света.
– Я бывал в Порт-Вариусе раньше. Случалось мне и посещать представления в Кильяни.
– Правда? А что там за спектакли?
– Вчера в городе я видел афишу. Сегодня состоится представление балетной труппы.
– Балет? – заинтересовалась Света. – Ой, вот это должно быть интересно…
– Значит, пойдешь с папкой! – великодушно разрешил плюхнувшийся за стол Колобков. – Зинулик, а ты в театр пойдешь?
– Нет, давайте вы без меня… – устало махнула рукой Зинаида Михайловна. – Голова просто раскалывается… Опять мигрень разыгралась…
– Ну прими таблетку тогда, – забеспокоился супруг. – И в койку обратно ложись. А мы на балет пойдем. Мы со Светочкой и… Серега, ты идешь, мне переводчик понадобится…
– Ясное дело, – кисло проворчал Чертанов.
– Значит, мы со Светочкой, Серега и…
Взгляд бизнесмена пару минут бегал между Геной и Валерой. Колобков никак не мог решить. Немного подумав, он пожал плечами, выудил из кармана монету и подбросил ее, ловко ловя на запястье.
– Решка. Валерыч, идешь со мной. Геныч, остаешься на хозяйстве.
Телохранители молча кивнули.
– Еще кто хочет? – обвел стол взглядом Колобков. – Гюнтер? Фанька? Братва лихая?
Больше никто не заинтересовался. Балет – это не кино. Кому интересно смотреть на танцующих папуасов?
Разумеется, общественного транспорта в Порт-Вариусе не оказалось. Даже рикш. Этот огромный город процентов на восемьдесят – трущобы. Дома большей частью построены вкривь и вкось, окон нет вообще. Благо при эйкрийской физике с ее тепорием окна не особенно и требуются – днем светло даже в подземельях.
Еще у зданий Порт-Вариуса совершенно отсутствуют пороги. Между входной дверью и полом всегда щель шириной в палец. Это обеспечивает вентиляцию, но кроме того – свободный доступ насекомым. А Порт-Вариус буквально кишит комарами, москитами и прочей мошкарой.
Продвигаясь по узеньким, запруженным народом улочкам, Валера не убирал руки с пистолета. Да и Колобков невольно поглаживал приобретенные на днях револьверы. Уж очень много вокруг подозрительных личностей. Вдоль стен сидят десятки людей – одни просто дремлют, другие пристально наблюдают за прохожими, третьи просят подаяние. Кое-где играют в местную игру, подобную «наперсткам».
– Пап, а где Петрович? – вдруг спросила Света. – Он вернулся?
– Не-а. До сих пор на задании. Или с орлихой какой загулял! – хохотнул Колобков, обходя лежащего на земле человека. – Блин, какого хрена этот мужик спит посреди дороги?!
– Он не спит, он умер, – пробасил Валера, окидывая мертвеца профессиональным взглядом. – Ножевое.
– У как… – поежился Колобков. – Светочка, отвернись, не смотри на жмурика.
Судя по равнодушным глазам прохожих, в Порт-Вариусе трупы посреди улицы – вполне привычное явление. Львиная доля горожан – проходимцы всех мастей. Пираты, наемники, контрабандисты, работорговцы, попрошайки, воры, мошенники, охотники за головами…
Кого-то прирезали? Порадуйся, что ты не на его месте, и иди дальше.
Света немного задержалась возле уличного жонглера. Точнее, жонглерки. Улыбчивая девушка в клоунском наряде, примерно одного со Светой возраста. Руки мелькают колесными спицами, с невероятной скоростью ловя и снова подбрасывая в воздух… котят?!
Да, верно, четыре пушистых создания разного окраса. Не пищат, не мяучат – свернулись клубочками, как влитые ложась в ладони жонглерки. У Светы просто упала челюсть от такого зрелища.
– Какой ужас… – прошептала девушка. – Какое счастье, что Олька этого не видит…
– А я ей обязательно расскажу, когда вернемся, – жизнерадостно пообещал Колобков.
– Пап, ты что? Она же потом час реветь будет.
– Ага! – осклабился добрый отец. – А в самый душераздирающий момент я ей предложу обменять на этих котят гигантского хуймяка! И я наконец-то от него избавлюсь!
– Пап, ты что, у тети Фани уроки берешь в свободное время?
– Светулик, не обижай папу. Фаньке самой впору у меня уроки брать. Далеко ей до меня. У нее даже «Майбаха» нет.
– Но ты, папа, не все продумал. От Рикардо ты может и избавишься, но взамен-то получишь целых четырех котят.
– Ничего, они мурчат приятно. И мышков ловят. И вообще они маленькие.
– Так они же вырастут.
– А если что не так – я их за шкиряк и за борт, – решительно закончил Колобков. – У меня порядки суровые, не забалуешь.
Света покачала головой, про себя думая, что Оля все равно вряд ли согласится на такой обмен. Слишком уж любит своего ручного хомячка. Поскандалит с отцом денек-другой, на том и закончится.
Чертанов практически не глядел по сторонам. Красивые виды никогда его не привлекали. Да и нет их здесь – красивых видов. Только грязь и мусор. И оборванцы.
Вот как раз один такой оборванец попался навстречу. Рослый, широкоплечий, с наглым самоуверенным взглядом. Смотрит так, словно вся улица – его королевство. Чертанов благоразумно уступил дорогу, но детина тоже в последний момент изменил курс.
И врезался прямо в Чертанова. Тот зашатался, едва удержав равновесие. А здоровяк остановился, как вкопанный, схватился за руку и картинно застонал тоненьким голоском:
– Ой-ей-ей!.. Ай-яй-яй!.. Ай, больно-то как, больно! Что же это творится?! Ты что же, дыра в заднице, не видишь, куда шагаешь?! Толкнул ни в чем не повинного человека, средь бела дня толкнул! Ай-яй-яй, убили меня, покалечили, руку сломали!
– А… я… – растерянно отшатнулся Чертанов. – Я… извините… я не хотел…
Он мог бы поклясться, что в столкновении не было его вины. Бугай сам на него налетел. И хилый сисадмин совершенно точно не мог причинить ему такой боли.
– Извинить, говоришь? – осклабился детина, тыкая Чертанова пальцем в грудь. – Да нет, дыра в заднице, извинениями ты у меня не отделаешься. Ты меня толкнул в плечо. Обидел ни за что ни про что. Я теперь на работу выйти не смогу. Так что гони монету, дыра в заднице, да поживее, пока я не осерчал.
– Мо… монету?.. – еще больше растерялся Чертанов. – За что?..
– А за лечение, – дружелюбно положил ему руку на плечо здоровяк. – Костоправу платить придется. Или мне что ж, стражников кликнуть, пожалиться на тебя? Кликнуть мне стражников, а, дыра в заднице? Или монету мне выложишь?
Чертанов с грустью понял, что сейчас его будут бить. До чего же противная и неприятная сложилась ситуация. Можно, конечно, доказывать, что он ни в чем не виноват, что этот бугай сам на него наткнулся, да и не сломано у него ничего… но кому доказывать-то? Бугай все это и так прекрасно знает. А стражники… какие еще стражники? Они на этой улице даже не ночевали.
Взывать к прохожим тоже бесполезно – все отводят глаза, стараются побыстрее прошмыгнуть мимо. Бугай нагло улыбается, совершенно никого не стесняясь. Сейчас врежет разок и заставит вывернуть карманы. И вроде как не грабит, а взимает законную компенсацию за моральный ущерб.
– Чего молчишь, дыра в заднице? – повысил голос гопник. – Язык проглотил?
– Серега, ты чего отстал? – послышался веселый голос шефа.
Чертанов облегченно выдохнул. Петр Иванович с такими проблемами справляется в легкую. И Валера здесь, с пушкой.
– Это что еще за калека? – презрительно посмотрел на шефа бугай. – Не задерживайся, иди куда шел!
– Слышь, а ты Вову с пятого дома знаешь, а?! – сразу возбухнул Колобков, тыкая его палкой в живот. – Ты чего вообще такой дерзкий?!
– Чё-ё-ё?..
Детина не понял, на каком языке говорит этот лысый толстяк на деревянной ноге. Зато он прекрасно понял, что его тыкают палкой. Кулак-дынька резко сжался, губы искривились…
Валера разрешил ситуацию быстро и грубо. Даже не вынимая пистолета, он молча отодвинул Колобкова в сторону, а сам толкнул гопника в грудь. Тот при появлении рослого телохранителя слегка убавил пыл, но на попятную не пошел. Откуда-то из-за пояса появился потускневший кортик с треснутым лезвием.
Не тратя понапрасну времени, Валера резко подался вперед, одной рукой хватая нападающего за запястье, а другой – за пояс. Сильное сжатие – и кортик вываливается из побелевших пальцев. Бросок через бедро – и бугай бесславно плюхается в пыль. Опытный дзюдоист окончил драку в считанные секунды.
– Пошли, Серега, – добродушно скомандовал Колобков.
Знаменитый театр Кильяни разместился на огромной площади за мостом, соединяющим две половины Порт-Вариуса. Трущобы, примыкающие к морю и порту, резко контрастируют с великолепными зданиями богачей, живущих в глубине острова.
Стен театра земляне не увидели. Их никто не видит – совершенно скрыты огромными колоннами, коих насчитывается шестьдесят четыре штуки. По двадцати с боков и по двенадцати с фасада и тыла.
Перед входом выделяются еще две колонны – особенно гигантские, украшенные носами кораблей. У их подножий восседают мраморные драконоподобные создания – Ке и Ладифа, боги-ветра Двухголовых. А при входе гостей встречает каменный старец с зеленой бородой – Таримод, морской бог Эспелдакаша. Горожане не забывают, что Порт-Вариус был основан эспелдаками и Двухголовыми.
Театр Кильяни выстроили пятнадцать миллентумов назад, когда Порт-Вариус праздновал сто миллентумов со дня основания. Удивительное здание стало памятником всему городу – его победам и свершениям.
Внутри на каждом шагу роскошь и комфорт. Повсюду мягкие ковры, совершенно заглушающие шум шагов. Ярусы расписаны орнаментом, ложи прикрыты тонкими шелковыми занавесками, стены и мебель обтянуты бархатом разных цветов.
Представление еще не началось. Важный чернокожий швейцар проверил билет и проводил дорогих гостей в Лимонную ложу. Там землян уже ожидали.
Худощавый лохматый мужчина с вытянутым лицом окинул вошедших безразличным взглядом. Колобков, напротив, зачарованно уставился на его шевелюру. Он еще ни разу не видел людей с волосами цвета кислоты. Видел панков и хиппарей с красными волосами, с синими… а с такими вот едкими желто-зелеными пока что не доводилось.
К тому же этот тип действительно оказался белым. А Колобков уже начинал думать, что Эйкр населяют исключительно негры и диковинные чудища.
Их хозяин вяло махнул рукой, приглашая садиться. Колобков охотно уселся на диванчик. Лимонно-желтый, как и весь интерьер ложи.
Расселись и остальные. Света с любопытством осмотрела сцену и зрительный зал, понемногу заполняемый народом. Эти театралы совершенно не похожи на тех оборванцев, что бродят в порту и трущобах. Разодетые богачи, заезжие купцы и капитаны, блистательные дамы, Двухголовые с блестящей чешуей…
На сцену уже поднялись актеры. В Порт-Вариусе заведено перед представлением устраивать неформальное общение – артисты со сцены переговариваются со зрителями, отвечают на вопросы, выслушивают комплименты и пожелания. Света с большим интересом принялась рассматривать здешних балерин – миловидных девушек в обтягивающих трико с блестками. Никаких пачек.
– Серега, переводи, – приказал тем временем Колобков. – Представь меня. И спроси, как его зовут.
– Это Петр Иваныч, наш капитан, – равнодушно произнес Чертанов. – Он будет с вами говорить, а я – переводить.
– Да, – медленно кивнул кислотноволосый. – Я понял.
– Петр Иваныч спрашивает, как вас зовут.
– Бамакабамашура Датакаси Забаб.
Чертанов запнулся, не уверенный, что сумеет это правильно выговорить. Его визави слегка поморщился и великодушно сказал:
– Я знаю, что у меня непростое имя. Можно просто Бамакабамашура.
Чертанов пожевал губами. Он бы предпочел какое-нибудь из двух других имен. Шеф, выслушав перевод, пришел к такому же мнению.
– Так что, мне спросить?.. – начал Чертанов.
– Да хрен бы с ним, Серега. Пусть хоть Индирой Ганди зовется – мне начхать. Спроси лучше, зачем он выкрасил волосы в такой дурацкий цвет.
– Петр Иваныч…
– Спроси. Мне интересно.
Чертанов пожал плечами и перевел вопрос. Бамакабамашура сухо ответил:
– Это мой естественный цвет.
– Врешь! – возмутился Колобков, выслушав перевод. – Ни у кого не может быть такого цвета волос!
Бамакабамашура ничего не сказал. Только встал и приспустил штаны. Света взвизгнула, Валера рефлекторно сжал кулаки, а Колобков нервозно поежился:
– И правда естественный…
Бамакабамашура так же молча надел штаны и уселся обратно.
Колобков оперся на палку обеими руками, думая, с чего лучше начать переговоры. Бросил вопросительный взгляд на Чертанова – нет, от того помощи ждать не приходится. Сидит выпрямившись, словно аршин проглотил, смотрит в стенку пустыми глазами.
Тут начал гаснуть свет. Земляне сначала не заметили в этом ничего особенного… но потом Света вскинулась и округлила глаза. Она успела усвоить, что днем на Эйкре светло везде и всюду. Тепорий, разлитый в воздухе, не допускает самого присутствия темноты. Именно поэтому в зале совершенно светло при полном отсутствии как окон, так и источников освещения.
Но сейчас свет гаснет. Медленно, постепенно, но гаснет. С каждой секундой становится ощутимо темнее. Из-за чего это происходит?
Здесь ответа Светлана не получила. Но вернувшись на яхту, она спросила об этом у Стефании. И та рассказала, что кроме рачков-светоедов на Эйкре есть и другие существа, поглощающие тепорий. В частности, такая удивительная форма жизни, как люминестр.
Люминестры похожи на вытянутые голубоватые кристаллы, из-за чего их часто путают с минералами. Но они живые. Они дышат. А кроме этого – непрерывно осуществляют процесс, отчасти схожий с фотосинтезом. Днем, когда тепорий активен, люминестры жадно его поглощают. Ночью – выпускают небольшими порциями. Поскольку поглощенный тепорий еще не «израсходовался», оказавшись снова в воздухе, он некоторое время светится – пока не рассеется.
Таким образом люминестры на Эйкре играют двойную роль – как светильников, так и «затемнителей». К сожалению, стоят эти кристаллы недешево, и позволить их себе может не каждый. Да и встречаются они далеко не везде.
В конце концов люминестры поглотили весь тепорий в зале, и их накрыли черной материей. Стало совершенно темно. Свет льется только из распахнутой двери внизу. Удивительное зрелище – воздух перемешивается, а вместе с ним внутрь попадает тепорий. В зал будто протягиваются призрачные щупальца.
Потом закрыли и эту дверь. Успевшие проникнуть внутрь молекулы тепория рассеялись в обширном пространстве, почти не прибавив света. Из оркестровой ямы послышалась тихая музыка. Представление началось.
– А зачем выключили свет? – спросила Света.
– Это древняя славная традиция, – ответил Бамакабамашура через переводчика. – Представления в этом театре всегда идут в темноте. Свет только мешает получать наслаждение.
– Но это же балет!
– Ну и что?
Кроме музыки со сцены слышны и другие звуки. Приглушенная ругань. Шум ударов и падений. Из-за темноты балерины то и дело спотыкаются, натыкаются друг на друга и на предметы. Вот раздался дикий грохот – одна из девушек прыгнула не в ту сторону, шлепнувшись в оркестровую яму.
– Заезжая труппа, – равнодушно прокомментировал Бамакабамашура. – Первый раз здесь выступают. Еще не привыкли танцевать в нашем театре.
Света растерянно покачала головой. Из темноты проступило широкое отцовское лицо – телохранитель Валера прихватил карманный фонарик.
– Перейдем к делу, – потребовал Бамакабамашура, нимало не интересуясь происходящим на сцене. – Мне рассказали о вашем корабле. Это правда, что ему нет дела до ветров и течений?
– Чистая правда, – хмыкнул Колобков, светя своему визави в лицо фонариком. – А тебе это зачем, хиппарь?
Чертанов привычно осуществлял синхронный перевод. Разумеется, благоразумно смягчая некоторые выражения. Шеф не особо привык следить за языком.
– И ваш корабль может проплыть против сильного течения, даже если ветер дует навстречу?
– А ты что, с первого раза не понял?
– И может обогнуть опасные рифы?
– Само собой.
– В таком случае солнце осветило нас с тобой.
– Это ты чего сейчас сказал? – не понял Колобков.
– Я имею в виду, что мы можем помочь друг другу. Вам нужен Тур Ганикт? Я знаю, как его найти. Но я хочу кое-что в обмен.
– «Чайку» не отдам! – вспылил Колобков. – Вы меня уже забодали своей наглостью, папуасы хреновы! Я вам что, колхозник?! Вот так возьму и отдам яхту за здорово живешь?!
– Мне не нужен твой корабль, – сухо ответил Бамакабашура, когда ему перевели гневные вопли Колобкова. – Мне только нужно, чтобы ты доставил меня на один остров.
– Что еще за остров?
– Остров, добраться на который можно только на таком корабле, как у тебя. Он лежит в середине сильного течения и окружен кольцом рифов. Подойти к берегу на веслах или парусах чрезвычайно сложно, а еще сложнее потом вернуться. Этот остров недалеко, я отниму у тебя всего несколько дней.
– А… Вот оно, значит, как… А зачем? Чего тебе на том острове?
– Тебя это не касается.
– Сокровище небось ищешь? – расплылся в улыбке Колобков.
– Как ты узнал?! – отшатнулся Бамакабамашура. В глазах появился бешеный блеск. – Кто тебе рассказал?!
Колобков откинулся на диванчике и залился веселым смехом. Он ткнул наугад, но попал прямо в точку. Хотя угадать было не так уж трудно – ну в самом деле, зачем еще может понадобиться искать дорогу к подобному острову? Сокровище – не единственный возможный вариант, но наиболее вероятный.
Когда Бамакабамашура сказал, что хочет кое-что в обмен за свои сведения, у Колобкова тут же промелькнула мысль ничего не платить. Просто дать отмашку Валере и выбить из этого зеленоволосого всю информацию. Нет, Колобков привык вести дела честно… но всегда недолюбливал наглую гопоту. Тех, кто жаждет получить много всего и задаром.
Однако теперь выясняется, что требования собеседника не так уж велики. Более того – если проявить смекалку, можно еще и неплохо навариться.
– Что там за сокровище? – деловито спросил Колобков.
– Это не твое дело, – недоброжелательно пробурчал Бамакабамашура, стараясь поплотнее вжаться в кресло.
– Золото? Брильянты? Жемчуга?
– Говорю же, тебя это не касается!
– Касается, касается, еще как касается. Ты ведь без меня ни черта не найдешь. Думай.
– Твой корабль – не единственный волшебный корабль в мире. Я подожду другого случая.
– Зато я ждать не буду.
– А-а?.. Что ты имеешь в виду?
– Дык! – сложил руки на пузе Колобков. – Я ж просто возьму и пойду на этот твой остров сам. И порыскаю там как следует.
– А!.. – выпучил глаза Бамакабамашура. – Ты!.. Ты не посмеешь!..
– Еще как посмею.
– Ты!.. Ты не знаешь, где этот остров находится! Не знаешь даже, как он называется!
