Текст книги "Морской курорт"

Автор книги: Александр Ров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

7. Местным вход воспрещен

– Это что еще за хрен?

– За ответ на этот вопрос мне не заплатят, пусть все делают свою работу, так ведь?

– Ты опять начинаешь?

– Нет, доктор, я через пару часов заканчиваю, а вот ваша смена еще не скоро закончится.

Вашу мать, куда я попал? Только внутрибольничных дрязг мне не хватало. Конечно классно, что я доехал до сюда и что мне помогут, но очень не хочется попадать в сериальчик про больничку с дрянными любовными линиями.

– Имя?

– Мое?

– Фамилия?

– Чего?

– Ну заполнять новый бланк я точно не буду. Страховая карта с собой?

– Подвезут позже.

– Как классно, а в китайский ресторанчик заедут?

– Что?

– Сейчас мне с тобой что делать? Могу тебя в курилку оттолкнуть.

– Ты это сейчас серьезно?

– Мужик, если ты думаешь, что мне на тебя не насрать, то ты глубоко заблуждаешься. Знаешь сколько вас тут? Я могу тебя просто толкнуть в комнату со швабрами, а в бланке написать, что ты откинулся во время операции.

– Слышь, дерьма кусок, я очень сомневаюсь, что в этой дыре найдется еще один такой же пациент, как я, да даже приближенно к тому, что из себя представляю я.

– Сейчас ты представляешь ровным счетом нихрена. Если хочешь надавить своей многочисленной родней, то будь уверен, они поверят любой херне, которую я напишу в бланке.

– Значит так, то, что ты уже безработный до конца своих дней, это уже факт, просто закрой свою пасть и прими это. То, что такой денежный мешок случайно попал сюда, мог стать твоим счастливым билетом из этой дыры, но это стал твой последний день. Если ты еще хоть одно слово в мою сторону произнесешь, то к вечеру ты уже будешь спешить на встречу к своим родственникам в картонной коробке. А предварительно, я лично раздроблю каждую твою кость. А сейчас метнулся за лучшим врачом и направил меня в индивидуальную палату с кондиционером, а если у вас его нет, то есть тридцать минут, чтобы его заказать сюда, к врачу это тоже относится. И через две минуты, я хочу видеть в своей личной палате главного этой херни, что вы называете больница.

– Да кто ты такой?!

– Что тут происходит?! Почему ты орешь на пациентов?

– Потому что этот дебил мне угрожает.

– А ничего, что у него из груди кровь хлещет? Ты чем занят? Карту заполняешь? Дебил здесь только ты! Пошел к черту отсюда! Двух санитаров сюда срочно!

Как странно, я так давно не ставил людей на место, что я даже усомнился, что в этот раз все пройдет гладко. Особенно, учитывая то, в каком состоянии я нахожусь. Но также замечу, что я в тот момент, когда в разговор включилась эта девушка, забыл о том, что все тело охвачено жуткой болью. Последний раз я так осекался перед словами девушки, когда был в одной германской деревушке. Тамошние женщины веками передавали секрет того, как ставить мужиков на место.

– Хочу принести свои извинения за это. В нашем учреждении очень мало хороших сотрудников, но они есть, вы не подумайте ничего такого. Просто всех хороших сотрудников перенимает клиника в городе.

– Ну еще бы, им то нужно имидж держать, а не людей спасать. А за меня не переживайте, я держал ситуацию под контролем.

– Еще раз хочу перед вами извинится, но вы не против, если теперь я возьму вашу ситуацию под контроль, если, конечно, у вас нет хорошего медицинского образования и практики проведения операции самому себе, находясь в критическом состоянии.

– Я весь ваш.

– Отлично, я рада, что у нас получилось найти общий язык. Очень не хотелось бы, чтобы у вас сложилось неприятное впечатление об этом месте.

– Что вы, как такое может случиться? Мою ситуацию берет под свой контроль очаровательная девушка с мягким, но заметным акцентом. А еще и два смуглых парня везут меня по такому… ну ладно, коридор совершенно обычный, даже немного гнетущий. Но все остальное, просто превосходно. Если у вас еще кофе варят и можно еду заказать в палату, то я вам высшую оценку поставлю, если скажете где ставить.

– Как хорошо, что вы такой общительный.

– Ох, я вам стал надоедать?

– Неет, дело вовсе не в этом.

– А в чем же?

– А в том, что вам сделали уже первичное вливание крови, смею даже предположить, какой врач вас вез в скорой.

– Я не первый котенок, которого он снял с дерева?

– Если под "деревом" вы подразумеваете "тот свет", то да, он часто геройствует.

– Поэтому в команде только он и водитель? Я думал больше должно быть людей. Но видимо, он и один неплохо справляется, да?

– Ох, если бы это было поэтому, но причина куда печальнее…

– Людей не хватает?

– Именно. Ну что, мы уже приехали. Располагайтесь, так сказать, кофе предлагать сейчас не буду, лучше после операции, когда из вас удалят все лишние предметы.

– Мой отец всегда говорил, что лишними могут быть только слова, а вот вещи никогда.

– Думается мне, что он нажил таким образом состояние?

– Одно из.

– Одно из? А вы занятный… хотела бы узнать ваше имя, но к сожалению, вам уже пора под наркоз.

– А Кларк говорил, что нельзя, чтобы я отключался.

– Правильно он говорил, но это для того, чтобы вас доставить сюда в сознании, а вы уже тут. А во время операции лучше, если вы будете спать.

– Значит добрых мне снов?

– Значит добрых вам снов.

Хочется заметить, что теперь я пересмотрел свое мнение, которое выдвинул в первые секунды пребывания. С такой приятной героиней я бы остался в этом сериальчике на пару сезонов. Когда я ехал в машине с Кеном, я думал, что мне просто показалось, но кажется за столь долгое время без тусовок, я от них отвык. И это также относится к общению с противоположным полом. Раньше я бы общался бы с ней как с животным, если бы вообще взглянул на такую, с первого взгляда, невзрачную особу. А сейчас я веду с ней милую беседу и, более того, я прям открыто флиртовал с ней. Последний раз я флиртовал с девушкой, наверное, в школе и то это была учительница. А тут я четко понимаю, что я предпочел бы остаться в больнице на некоторое время, чтобы получше узнать ее, чтобы, так сказать, развить эту любовную линию по полной. Возможно, я даже сольюсь с поездки, правда Кен меня захочет прибить.

– О, вы вернулись?

– Да, операцию буду я проводить.

– Какая хорошая новость.

– А еще придется без наркоза.

– Одни приятные новости.

– Есть еще одна, но она точно не приятная.

– Вы уже меня покорили, так что вряд ли что-то поменяет ситуацию.

– Я не хирург… у меня была практика, но очень давно.

– Ага… ну… как бы… мы с вами знакомы всего ничего, я вам, конечно, доверяю, не прям конечно осколки из сердца доставать, но более важно то, что выбор невелик, верно?

– Верно.

– А что с хирургами?

– Двое сейчас на операции, как только закончат, сразу придут сюда.

– Смею предположить, что есть третий, да?

– Да, на него лампа сейчас упала, он без сознания.

– Ну Кларк сказал, что я везучий, значит и сейчас повезет.

– Ну если сказал, значит повезет. Что я врать что ли буду?

– Ого, вспомнишь звезды, вот…

– Так, Марк, в машине болтать было нужно, а сейчас давай говорить будем мы, договорились? Ну вот и славно. Маску сейчас вот эту надену, к тебе через нее будет поступать газ, который снизит боль, чтобы мы могли произвести операцию. Но больно все равно будет, чтобы я мог следить за твоей реакцией. Поэтому слушай наши голоса, не крутись, если я буду спрашивать что-то, то ты будешь отвечать, но не словами или кивками, а двумя жестами. Смотри на мою руку. Пальцы в кольцо, это да, знак мира, это нет. Понятно? Руку поднимать не надо, вот как лежит, так и показывай. Задавая вопрос, я буду смотреть на руку и следить за твоей реакцией. Периодически буду проверять, что ты в сознании, понял меня? Покажи рукой… супер. Значит работаем. А ты особо не задумывайся, но и за каждым моим действием не следи, а то слишком будешь концентрироваться на боли и напрягаться.

Ну мне явно везет, раз так сложилось, что все хирурги заняты и, вроде как, все должно было пойти через одно место. Эта девушка, конечно, очень приятная на вид и в общении, но учитывая, что она сама сказала об отсутствии опыта в операциях, означает, что она сама не уверена, что справилась бы. Но и тут все прошло хорошо, ведь появился тот, в ком, я почему-то стал уверен. Хотя почему почему-то? Этот парень, когда пробило колесо, а я должен был откинуться, просто взял и начал вливать в меня свою кровь. Влил небось дофига, а после приехал и сразу же пришел проводить операцию, хоть и не должен был. Кажется, надо почаще спускаться со своего золотого пьедестала к народу и смотреть на хороших людей, может и сам стану лучше.

– Так, Марк, ты тут? Супер. Мы уже начали, чувствуешь боль? Нет, понял. Снизь подачу немного.

Как бы мне не хотелось послушать, о чем они будут говорить во время операции, но по какой-то причине у меня это не выходит. Будто сам Кларк решает за меня, когда я могу слушать их, а когда нет. Ведь только, когда он смотрит мне в глаза, я слышу происходящие вокруг, а в остальное время, мир будто отключается, и я погружаюсь в себя. Но, возможно, это к лучшему, чтобы я не напрягался сам и их не отвлекал. Занятно то, что даже в фильмах чувствуешь больше во время того, как там показывают напряженную операцию. Быть может, это так наркоз действует, поэтому меня так расслабило. Я раньше, конечно, упарывался всем подряд, но явно отвык от такого эффекта полной расслабленности.

– Марк, ты тут? Хорошо. Уже пол дела сделано, скоро отдохнешь.

Хотел бы я ему ответить, что я в общем и целом не чувствую себя уставшим, но не буду ему мешать. Хотя по ощущениям, если бы я даже очень захотел что-то сказать, то не смог бы этого сделать, но не буду проверять. Да и вообще, после той аварии, все как в тумане, все расплывается, нечеткие образы. Скорее всего, это последствия столкновения… ну и того, что у меня в груди, по словам Кларка, целая стеклянная витрина. Еще время так непонятно течет, то ли слишком быстро, то ли наоборот, как-то медленно. А еще, я заметил то, что для своего плачевного состояния я слишком ясно рассуждаю и разговариваю.

– Марк, а ну-ка не отключаться. Я же слежу за тобой. Хотел в тихую сбежать от нас? А вот и не выйдет у тебя это. Рукой покажи, что слышишь меня. Слышишь? Марк, рука! Марк!

8. Невыносимый везунчик

– Ну что, везунчик, как ты?

– Я хорошо, спасибо, Кларк. Ты как?

– Ну я чуть расщедрился, когда переливал тебе кровь, мне бы полежать после, а я на операцию пошел. Теперь вот на коляске катаюсь по отделению. Выходной, конечно, классно, но мне его никто не оплатит.

– Оплатит, не переживай.

– Да что ты, кто же? Ты что ли?

– Я что ли. Ты же меня спас.

– Ой, а кто это у нас такой щедрый стал.

– Почему ты думаешь, что стал?

– Я, конечно, большую часть провел в этой дыре и общался лишь с простыми людьми, но имею хорошее представление о таких, как ты.

– Как-то грубо прозвучало.

– Только не говори, что ты обиделся.

– Ничуть, все верно сказал. Я бы о тебе также бы подумал.

– Да и подумал, чего уж таить.

– Ну да, да.

– Там это, к тебе пришли твои друзья, очень шумные, хочу заметить, так что было бы славно, если бы ты их угомонил. И да, тебе сейчас…

– Нельзя никуда ехать, верно?

– Верно. А ты, я погляжу, и сам не очень хочешь, да?

– Ну ты же говоришь, что нельзя, а я тебе доверяю.

– Или дело в другом… кхм, другой. Поправляйся, я вечерком загляну, может даже не один, если хорошо вести себя будешь.

Вот уж не думал, что со мной кто-то так будет разговаривать кроме Кена, но почему-то Кларку я такое позволяю. Более того, мне даже нравится такая манера общения от него. Мне много кто спасал жизнь и откачивал после многочисленных передозов, но никому я не был так же благодарен, как Кларку. Что-то в этом парне есть такое, что лично меня тянет к нему. Как и к той девушке, имя которой я до сих пор не узнал. Но Кларк уже далеко укатил, поэтому тогда позже узнаю.

– Ну наконец, боже, сколько можно уж было! Не больница, а дыра сраная. Марки, ты прикинь, эти сволочи не хотели меня к тебе пропускать. Мы уже тут незнамо сколько торчим. Давай собирайся, поехали, я тебя в нормальное место отвезу. Хватит того чуда, что ты еще жив.

– Во-первых, хорош уже орать, тут кроме меня еще люди есть. Во-вторых…

– Стоп, чего?! Ты настолько сильно ударился? Другие люди? С каких пор тебе не насрать на других.

– Орать заканчивай, а во-вторых, я останусь тут.

– Ты прикалываешься сейчас? Что за бзики у тебя? Марки, помнишь, что нам ехать надо?

– Можешь ехать, если тебе так надо.

– Марки…

– Если ты так рвешься, то поезжай, а из меня только что твою лобовуху достали, потому что ты дебил недоделанный упоролся травкой и был слишком занят трещанием с модельками.

– Так, нахрен, этого гребаного оленя на меня не вешай. Эта туша сама вылетела на дорогу по среди ночи, я тебе что гонщик, чтобы так быстро реагировать?

– Да насрать кто ты, факт в том, что я сейчас лежу тут после операции. А ты был так занят тачкой, что даже не проверил, все ли со мной окей. Был слишком увлечен щеголяньем перед механиком. Ну что, выяснили, кто из вас круче?

– Так, Марк, иди-ка ты в жопу, окей? Сначала ты строишь из себя супер крутыша и называешь мое проявление заботы гейством, а теперь ты возмущаешься, что я тебе под рубаху не заглянул. В жопу иди, хрен ты моржовый. Хочешь тут остаться, пожалуйста, мы с девчонками поедем в город, чтобы нахреначиться в баре и выспаться нормально, потому что я за рулем был всю ночь, но что это я, я же такой урод, раскричался в больничке, мешаю другим людям, да? В жопу, Марк, иди! Заеду завтра.

Мда, неоднозначненько… почему-то я был уверен в своей правоте и не рассмотрел ситуацию со всех сторон. Почему в жизни не как в фильмах или книгах, где есть правый и неправый, хороший и плохо, где всегда все ясно. Потому что сейчас мне вообще ничего не ясно. Будто во мне сейчас борется два разных меня, даже больше, я и не я. Вроде как я в этой больничке успел заразится благородностью и состраданием к другим, но с другой стороны я все тот же эгоистичный и мерзкий я.

– И да, я привез твои доки, передал их врачу, но что же я, я же такой урод, примчался к другу и пытался к нему попасть в палату, чтобы узнать, как он. Но да, я урод, что ору на всю больницу. Как это я не подумал о других людях, урод полный я. Все, ушел.

Впервые за столько лет, что мы знакомы, я захотел перед ним извиниться. Нет, это место явно со мной что-то делает, ведь это совсем не я. Не хочу сказать, что мне не нравится каким я становлюсь тут, но это просто очень непривычно. Но останавливать его сейчас не буду, а то он совсем офигеет и заведется еще сильнее. но он прав, я ведь до того, как сюда попал, вел себя максимально отвратительно, после аварии я даже не спросил, как там те девчонки. Но раз он ничего не сказал, значит только мне из всех четверых досталось. Видимо, есть за что, раз так случилось.

– Все хорошо у вас тут?

– Да, просто чуть поругался с другом.

– Да, он у вас шумный.

– Простите за это…

– Да нет, все нормально, он же переживает за вас, мы все это понимаем, только вот еще и понимаем, что криками никогда не помочь делу. А чего сейчас поругались?

– Мне кажется, что я повел себя, как урод.

– Мне кажется, вы на себя наговариваете.

– Вам кажется, потому что это нормально для меня, просто сейчас я стал чувствовать вину за это.

– А обычно не чувствуете?

– Обычно нет.

– Почему?

– Вырос таким человеком.

– Каким таким?

– Эгоистичным, избалованным… урод, одним словом.

– Ну вы мне таким не показались.

– Так в том то и дело, что это, видимо, вы на меня так влияете, ведь я только тут стал себя так вести и чувствовать по-иному.

– Рада слышать, что не только не дала вам умереть, но и реабилитирую ваше душевное состояние.

– Да, спасибо вам еще раз за то, что сняли меня с дерева.

– Хахаха, ну большую благодарность все же стоит отдать Кларку, он сделал куда больше, чем я. Я лишь ассистировала.

– Уверен, что ваш вклад не меньший.

Ох, Марк, чего ты творишь? Вы совершенно разные, даже твое мимолетное помрачение ума в этих стенах не изменит твоей натуры. Ты сделаешь ей максимально больно, а ты этого не хочешь.

– Ну я, наверное, пойду вернусь к работе.

– Да, конечно, очень хочется занять ваше время еще, но понимаю, что ваша работа очень важна.

– Поправляйтесь, Марк, я к вам зайду позже.

– Хорошо, спасибо.

Это точно на меня она так влияет. Кажись, я втрескался в доктора. И снова забыл спросить ее имя, ну класс. В следующий раз точно нужно не ступить и спросить. Мало ли что случится и как я ее потом найду. Я что, серьезно рассматриваю вариант, где я с ней вместе? И как это вообще выглядит? Она тихо-смирненько работает в больничке этой, а я где-то рядышком отгрохаю нам усадьбочку? Вряд ли она согласится куда-то ехать со мной отсюда, а я сойду с ума в таком месте. Как бы я сейчас себя не вел, внутри себя четко понимаю, что я терпеть не могу спокойствие и рутину. Я не смогу тут заниматься бытовухой, а что-то покруче тут не раскрутишь. Хотя почему я сейчас все это решаю? Мне что четырнадцать? Может я еще свадьбу продумаю сейчас… боже. Но с другой стороны, почему и нет? Не на счет свадьбы, конечно же, но почему я не могу первый раз в жизни нормально спланировать свою жизнь? Почему я должен продолжать жить под флагом «живем один раз, покс на все!»? Если я жил так раньше, это не значит, что я также должен жить и дальше. Мне же не просто так все это время так везло, меня же это к чему-то подводило. Разве нет?

– Нет.

– Что?

– Это я не вам.

– А кому?

– А вам что?

– Вы у меня в палате.

– И что, нельзя?

– Что-то нужно?

– Нет, с чего вы взяли?

– Потому что вы у меня в палате.

– Я в курсе, у меня проблем с головой нет.

– Тогда зачем вы сюда зашли?

– Не зачем, просто посмотреть. А что?

Так, Марк, просто смирись с этим фактом. Видимо парень на таблетках, хотя скорее всего он просто местный и это норма. К тому же не каждый же день сюда попадают пациенты, которые создают столько шума. Для такого тихого места мое шумное появление, будто салют на день независимости. А тут еще и отдельная палата с кондиционером и удобствами. Конечно, я бы не сказал, что здесь предусмотрены прям удобства, но для этого зеваки наличие одной кровати в помещении уже что-то невероятное. Ему небось приходится ютиться еще с десятью такими же зеваками. Интересно, какой самый продолжительный у них разговор, учитывая тот факт, что в их жизни так мало чего происходит и тем для обсуждения всего… две или три. Возможно, мои взгляды очень старомодны и стереотипны, но в глазах этого чудака именно такое и читается.

– Повезло вам.

– Вы вроде бы тоже живы.

– Красивая палата.

– Чем же?

– Светлая.

– Да, свет тут есть. Вода в кране тоже течет, представляете?

– Ну ладно, я пойду.

– Ага.

И что это за всплеск странности? Надо попросить Кларка, чтобы он запер меня на ночь, а то мало ли кто еще ко мне захочет зайти посреди ночи, чтобы полюбоваться палатой или мной. Вот сейчас я стал реально беспокоится за свою безопасность в этом месте. Будучи пациентом лечебницы, я был больше уверен, что со мной все будет хорошо, ведь там был целый взвод охранников, которые патрулировали коридоры без остановки. А тут даже хирургов не хватает, что уж говорить о какой-то безопасности. Может имеется какой-нибудь пожилой сторож, который сутки напролет смотрит сериалы или книжку читает.

– Марк, к тебе случайно сейчас никто не заходил.

– Знаешь, Кларк, как бы тебе сказать? Был тут один чудак.

– Да, именно про него я и говорю. Куда он пошел?

– Понятия не имею, просто зашел, постоял тут и ушел. А кто это? Какой-то местный чудила?

– Ага, хирург, который должен был тебя оперировать.

– Что прости? Тот, на которого лампа упала?

– Он самый. Пришел в себя и начал чудить.

– То есть он такой стал после лампы?

– Ну и до нее за ним некоторые странности наблюдались, но сейчас он совсем в отрыв пошел. Вот теперь знать бы, куда именно пошел.

– Не хочется последние кадры терять?

– Не хочется заполнять бумаги.

– А вот скажи, Кларк. Как вообще это место еще живет?

– То есть? Как нас еще не закрыли?

– Ну да, у вас почти нет сотрудников, все в плачевном состоянии и тому подобное. Как вас продолжают финансировать?

– А как иначе? Просто закрыть нас? Пойми, Марк, мы не магазин, мы клиника. Чего бы от нас финансовые воротилы не хотели, наша задача людей лечить, а не прибыль приносить. Возможно, нас и закроют, хотя почему-то я убежден в том, что скорее здание просто сложится как карточный домик, чем к нам снизойдут кто-то из начальства. Да и нет замен, чтобы просто закрыть, а новую строить никто не будет.

– Я слышал про городскую больницу, которая всех спецов забирает.

– Есть, но до города доехать еще надо. Мы единственное медицинское учреждение на много миль в обе стороны трассы. Мы тот самый безвыходный вариант, который может и не самый приятный, но либо он, либо смерть.

– Правда жизни в одном предложении. А почему ты еще тут?

– Лучше скажи мне, почему ты еще здесь?

– В каком смысле? Почему я еще жив или не уехал?

– Без первого не было бы и второго.

– Ну я здесь… потому что… ааа, потому что ты здесь. Следовательно, именно поэтому ты и тут, верно?

– Именно так, Марк.

– Как забавно. Всю жизнь мне везет так, что аж невыносимо. Хочется, до глупого, чтобы хоть одна неудача закончилась неудачей, а не новой удачей.

– Вот они какие замашки богачей? Когда есть все, хочется, чтобы это все отняли. В таких моментах, наверное, говорят, что мне бы твои проблемы, но нет уж, мои проблемы меня вполне устраивают.

– А что у тебя за проблемы?

– Ммм? То есть?

– Ну какими проблемами занята твоя голова? Деньги? Счета? Тяжелая работа?

– Чтобы дочка хотя бы до конца года дожила.

– Оу… Кларк, я не знал. А что с ней?

– Родилась такой, с проблемами. Вот обычно, сам себя спрашиваешь, что вот зачем я родился, чего я делаю или должен сделать в свой жизни для этого мира. Но это все так похоже на меланхоличную болтовню, ведь всегда можно придумать причину жить и великую цель для своего бытия. А вот в случае с моей дочкой… я все голову сломал, но кроме как какого-то урока и испытания для себя… ничего больше в голову не приходит. Но у нее же тоже есть какое-то важное предназначение, не просто же делать меня сильнее…

– Не просто, многим свойственно принижать свою значимость. Я за свою жизнь сделал очень мало хорошего, так мало, что проще сказать, что я делал только плохое. Ну а ты же спасаешь людей, каждый твой день это… настоящий подвиг, я считаю.

– Ты считаешь?

– Да, считаю. Не пойми меня неправильно, но даже в самом сложном механизме есть обычные, на первый взгляд, кнопки. Сами по себе это просто, казалось бы, бесполезные штуки, но без кнопок ничего не заработает.

– Значит моя дочь, это кнопка, которая делает так, чтобы я работал?

– А ты ее кнопка, чтобы она жила дальше.

– Ты так и хорошим парнем станешь, будь аккуратнее.

– А я, кажется, не против. Может это взросление?

– Нет, взросление, это депрессия со вкусом вины, для такой штуки должно быть другое название.