Текст книги "Наизнанку"

Автор книги: Александр Райн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Это она так шутит, – улыбнулся Валентин псу и потрепал его по голове.

– Спасибо тебе, Валентин, хороший ты человек, и жена у тебя просто ангел, – сказал лохматый гость и улегся спать.

Спустя два дня лапа у Бобика была как новая, и его повели в ветеринарную клинику – сделать прививки и получить собачий паспорт.

День стоял теплый и ясный. По дороге Валентин играл с псом, как школьник, несмотря на свои сорок семь. Тамара шла от них на значительном расстоянии, чтобы люди вокруг не подумали, не дай бог, что этот немолодой шалопай – её муж.

Тамара запретила псу разговаривать на улице «от греха подальше», поэтому он гавкал, рычал, скулил, но слов на ветер не бросал. Валентину это, кажется, не сильно мешало, он продолжал во весь голос общаться с псом, как со старым приятелем, и проходящие мимо люди косились на этот странный тандем, словно это были артисты цирка.

Город был провинциальным, людям было проще ходить пешком, чем пользоваться общественным транспортом. До клиники добрались минут за сорок.

Доктор проверил пса, сделал все необходимые прививки, прописал препараты от глистов и мазь для лапы. Наконец, пришло время оформлять паспорт.

– Порода – двортерьер, возраст – шесть лет, кличка?

– Бобик, – сказала жена.

Но не успел врач начать записывать, как Валентин его остановил:

– Вообще-то он Боб Андерсен, эсквайр, – гордо заявил мужчина.

Врач и Тамара посмотрели на Валентина с видом полного недоумения. В глазах доктора читалось: «Чудак на чудаке, не работа, а шапито». В глазах жены: «За что мне всё это?».

Но Валентин был непреклонен и проследил, чтобы всё было написано, как положено, особенно «эсквайр», подтверждающий почетность рода.

Вечером жена навела в квартире такой лоск, что с пола мог есть не только пёс, но и не побрезговал бы сам английский принц. На Валентина напялила свадебный костюм, сама кое-как влезла в вечернее платье, погрызенное молью со спины. Бобика расчесали, а на шею повесили красивый именной ошейник. Тамара не стала обзванивать все каналы, остановилась лишь на самом популярном – государственном. Ну и парочку известных журналов тоже решила прихватить.

Наконец, раздался долгожданный звонок в дверь.

Семейство при параде, лица сияют, Бобик нашампунен, когти пострижены, не семья, а пример.

В квартиру завалилась толпа журналистов, человек десять. Оборудование, камеры, микрофоны. В самом конце зашли два санитара во главе с врачом. Их Тамара не ждала, но с натянутой улыбкой тоже пригласила в дом.

От начищенных полов не осталось и следа, но никому не было до этого дела. Все окружили собаку, и как только звук был настроен, началась съёмка.

Рассказав миру о том, что репортаж ведётся из квартиры, где живёт первый в истории говорящий пёс, журналистка попросила показать то, ради чего все собрались. В комнате повисла тишина, было слышно только тяжелое дыхание Тамары, которая от волнения расчесала поеденное молью платье.

– Валя! – негромко окликнула она мужа. – Вы чего молчите? Вас обычно не заткнешь!

– Ну что, дружок, представься публике, – попросил хозяин пса и, улыбнувшись, погладил его по голове.

– Боб Андерсен, эсквайр, – выдал пёс и сделал что-то вроде собачьего реверанса.

Послышался глухой стук. Это врач районной психбольницы упал в обморок. Гости ахнули. Никто всерьёз не думал, что пёс заговорит.

Началось интервью. Пёс поведал о своей нелегкой судьбе и о доброте новых хозяев. Рассказал, как его отец Шарль-Альфред Андерсен (или просто Шарик), почему-то названный в честь французского президента, потерялся в России во время пребывания здесь его хозяев по государственным делам. Отец его был падок на неблагородных дам и, сорвавшись с поводка, обрюхатил одну из них. Любовь затмила глаза псу, и он остался в России воспитывать потомство.

***

После интервью жизнь у Тамары и Валентина пошла в гору. Их повсюду приглашали: на телевидение, на радио. Бобик даже записал несколько сольных песен и одну с популярным рэпером. Семья за неделю заработала денег на новую квартиру в Москве и уже «сидела на чемоданах», когда однажды к ним в дверь постучали.

На пороге стоял странного вида тип в черном фраке с шелковистыми усами. На голове мужчины красовался цилиндр, как из дурацких фильмов. Он опирался на длинный черный зонт, который служил ему тростью.

– Мисс Кусева? – поинтересовался он.

– Гусева, – поправила интеллигентного джентльмена Тамара, у которой щеки налились румянцем.

– Меня зовут Вильям-Джонатан Андерсен, эсквайр, – гордо произнес гость.

– Тамара, – застенчиво произнесла женщина и пригласила Вильяма пройти.

Они уселись за столом на кухне, Тамара сообразила чай и бутерброды с икрой.

Валентин и Бобик в это время были на улице: бегали, валялись в грязи, справляли нужду. Тамаре было до фонаря.

Англичанин, как поняла Тамара, понюхал чай и с брезгливым видом поставил кружку.

– Я исчу своеко пса, – произнес он фразу, от которой у Тамары ёкнуло в груди.

– Пса? – неуверенно переспросила та.

– Да! Своеко пса, я вител его в ностьях, говорясчий пёс Боб Андерсен, эсквайр. Этот пёс принатлежит моей семие.

Тамара встала в полный рост и отодвинула от гостя бутерброды с икрой.

– Бобик – наш пёс! Мы нашли его на улице. В конце концов, мы его оформили, как полагается. Мы очень его любим, это животное – счастье в нашем доме, – лукавила Тамара.

– Я заплачу, – произнес Вильям.

– Боюсь, у вас не хватит денег, этот разговор закончен. А вам следует уйти, Виля. Или как вас там?

– Вильям! – поправил он хозяйку. – Пять миллионов евро! Устроит?

Услышав это, Тамара начала задыхаться. Даже у «Куртизанки с дипломом Гарварда» сумма наследства была меньше.

Послышался звук открывающейся двери. Валентин и Бобик вернулись с прогулки.

– Тамар, представляешь, у Бобика ещё один талант! Он, оказывается… – Валентин не успел договорить, так как увидел странного мужчину на кухне.

– Бобика я не отдам ни за какие деньги! – после долгих уговоров заявил Валентин.

– Ты что, совсем дурак? На кой нам этот блохастый мешок? Мы с тобой заживём, как люди! Уедем куда-нибудь подальше из этой глухомани, в Лондон, например!

– Ты же в Москву хотела! – не сдавался муж.

– Да что мне твоя Москва! Я, может, хочу, чтобы меня «мисс» называли! А не просто – Тамара!

– Хочешь, буду тебя «Ваше Величество» называть, но Бобик останется здесь! Он мне рассказал, как их там мучают дрессировками и постной индейкой. А я его люблю, и ест он, что хочет!

– Твоей любовью сыт не будешь. А пёс сегодня знаменит, а завтра – нафиг никому не нужен! Значит так, я тоже хозяйка пса, и мы его отдаем!

– Не отдавайте меня, Тамара Андреевна, – заскулил Бобик.

– А ты молчи, вон твой хозяин явился. Эсквайр, будешь из золотой миски воду лакать.

Пёс жалостно посмотрел на Валентина.

Тот, собравшись с духом, схватил паспорт, деньги из своей заначки, и вместе с псом вырвался из квартиры, несмотря на угрозы со стороны Тамары и на иноязычные восклицания гостя.

***

Полгода вся страна искала говорящего пса, а тот как сквозь землю провалился.

Двоюродный брат Валентина приютил их с Бобиком у себя в норильских снегах. А вернулись они домой, когда шумиха поутихла.

В пустой квартире Валентина встретило лишь короткое письмо его супруги:

«Валя, я уезжаю от тебя с достопочтенным мистером Вильямом, эсквайром, в его владения близ Кембриджа. Пса оставь себе. Вильям сказал, что у Бобика есть говорящие родственники в Харькове, туда мы сейчас и направляемся.

Документы на развод на столе. Надеюсь, ты рад, что вы со своим любимым псом теперь вместе. А я тебя, Валечка, никогда не любила, и жить теперь буду, как королева. А вам в бабкиной квартире желаю тухнуть до конца своих дней».

Валентин смахнул слезу и потрепал пса по загривку.

– Не переживай, Валентин, никакой я не англичанин. Байки эти мне папка травил, который, как и все его предки, был обычным дворовым псом. Я просто хотел, чтобы меня любили. Всегда думал, что никто не полюбит обычную дворнягу, пусть и говорящую, вот и притворялся знатным. А тип тот никакой не эсквайр. Он сюда на «шестерке» приехал с рязанскими номерами. С жены твоей, небось, уже все деньги выкачал. Родственников у меня нет в Харькове, да и вообще нигде, я такой один.

– А что же ты раньше не сказал?

– Да продала бы меня Тамара Андреевна рано или поздно. Не мошеннику этому, так ученым на опыты. Я много людей за свою жизнь повидал, сходу могу сказать, кто по любви, а кто по расчёту женат. Вот и не стал встревать. Да ты и сам, я думаю, всё знал.

Валентин понимающе кивнул.

– Не горюй, Валентин, звони репортёрам, помогу я тебе жизнь наладить, – сказал говорящий пёс и положил голову на колени любимому хозяину.

Серега

Серега всегда был очень злым человеком. Те, кто знали его долгое время, рассказывают, что Серега – это плод любви работницы регистратуры в районной поликлинике и учителя труда.

Ещё находясь внутри утробы, этот тип доставлял матери немало проблем, без конца пиная её в живот и переворачиваясь. Но когда настало время родиться, Серёга решил, что с него достаточно и того, что он уже успел повидать и, перемотавшись пуповиной, решил сделать миру одолжение. Но, как он ни старался, умереть ему не дали. И когда Серега родился, то в знак благодарности обмочил акушеров.

Весь детский сад Серёга провёл в углу, отчего лицо его приняло форму равнобедренного треугольника, в итоге таким навсегда и осталось.

В школе у Серёги не было врагов, врагом был сам Серёга. Его боялись дети, боялись учителя, боялись дворовые псы. Не боялись Сереги лишь двое, это его отец-трудовик и директор школы – бывший военный, который его почему-то понимал и уважал, но спуску не давал. Серегиных родителей в школу не вызывали по двум причинам. Первая: отец и так постоянно был в школе, а вторая – директор любил сам воспитывать учеников общественно полезным трудом и добротным подзатыльником. На подзатыльники не скупился и отец Сереги, но как ни старались они с директором, дурь из парня так и не выбили, хоть и набили Серегё на треугольнике немалую шишку.

Как-то раз Серега стал зачинщиком очередных беспорядков, где участвовало, по меньшей мере, двадцать человек, пять из которых были девчонки. В те годы популярны были стрелки между учениками. На таких мероприятиях, как правило, выяснялись весьма важные вопросы вроде: «Как ты меня назвал?» и «Какого хрена ты поздоровался с моей барышней?»

Весомым аргументом в спорах были не только атлетические способности и необходимое количество людей, но и подручные средства. Одним из таких Серегу и пырнули. Получив ножевое промеж рёбер, Серега пролежал на снегу, истекая кровью, около двадцати минут. Никто из детей не осмеливался оказывать первую помощь, а школьная медсестра была в отпуске. Школа должна была вздохнуть спокойно и, наконец, избавиться от главной заразы, но не тут-то было. По воле Божьей (или другим недосягаемым человеческому мозгу причинам) Серега выжил. Его спас проходивший мимо человек, который когда-то учился в медицинском колледже, но был изгнан за тунеядство. С тех самых пор Серега стал только злее.

Семья была небогатая, питались в основном с огорода и примитивными углеводами. Выросший на картошке и молоке Серега весил под центнер, и вымахал на две головы выше отца, отчего связываться с ним страшились даже менты. Серега бил всех, кто, по его мнению, косо смотрел в его направлении или портил воздух своим присутствуем.

В армии жесткий и жестокий Серега дослужился до ефрейтора, чем сильно оскорбил отца. Давать сержантские ему не осмелились, потому как даже для армии Серега был слишком суров и безжалостен, а при власти (даже такой малой) он мог довести половину своего подразделения до крайности.

Как ни странно, но смерть всегда ждала Серёгу у порога, перетаптываясь и подзывая крепыша. Неся караульную службу, один из военнообязанных, тех, что постоянно получал от Серёги по голове, не выдержал растущего в голове напряжения и выпустил в товарища ефрейтора пару нашпигованных свинцом пилюль, когда тот в очередной раз воспитывал в бедолаге армейскую выдержку и проверял на прочность стойкость его духа.

Но и в этот раз Серега выкарабкался. Что-то во вселенной не давало умереть этому озлобленному на весь мир пареньку. Серега сам оказал себе первую помощь, имея под рукой солдатскую аптечку, а после три месяца провалялся в госпитале, где довел главврача до перевода.

По всем законам жанра Серега попал-таки на зону за тяжкие телесные. Там его в целях отмщения пытались отравить, но Серега не умер.

Не умер он и в аварии, не умер, когда на производстве ему упал на голову фонарь, не умер от переохлаждения, когда пьяным уснул на остановке в минус тридцать…

Злой Серега отравлял жизнь многим людям на протяжении шестидесяти лет и чувствовал себя превосходно в физическом плане.

Душа же человека была черна не только от злобы, но и от обиды.

Он не понимал, за что судьба так неблагосклонна к нему, ведь жизнь для него была невыносима и скучна. Серега никогда не любил, друзей у него не было, так, знакомые. Дни тянулись долго и противно, как прилипшая к ботинку жвачка. И вот случилось чудо – Серега захворал.

Лютая болезнь скрутила бедолагу, смертельный недуг. Серега истощал, осунулся и из былого здоровяка превратился в сморщенного старика.

На смертном одре Серега впервые в своей жизни завёл беседу с Богом:

– Зачем я пришёл в этот мир? Кому надо было создавать меня таким? Всю жизнь я причинял людям только боль, от которой сам особой радости не испытывал…

То ли чудо случилось, то ли у Сереги окончательно рассудок поехал от повышенного давления, но ему ответили.

– У тебя была большая цель, и ты её выполнил, – сказал голос в его голове.

– Какая? Какая, к черту, цель? Я же всем жизнь портил!

– Портил и спасал. Всех тех, кто пытался тебя убить, посадили в тюрьмы. Тот пьянчуга, что врезался в твою машину, никого не убил лишь потому, что ты встал у него на пути. После того случая с фонарем провели ремонт помещения на заводе, где ты работал, там теперь никто не погибнет от несчастного случая. Всю свою жизнь ты спасал людей и отводил настоящее зло в сторону. Ты очень много хорошего сделал благодаря своей злобе, и за это ты умрешь.

– Странная какая-то благодарность, – заметил Серега.

– Странная? Жизнь, вообще, странная штука. Что на уме у Создателя – не ясно, Он лишь даёт указания, а мы их выполняем.

– Кто мы? – спрашивал из последних сил гадкий старик, потому как чувствовал, что оставалось ему совсем чуть-чуть.

– Ты да я, да мы с тобой. Ангелы.

– Какие еще, к чёрту, Ангелы?! – закричал Серега, чем перепугал персонал клиники, где доживал свои последние часы.

– Ты – Ангел-хранитель, тот, кто защищает людей, будучи живым. Я – Ангел смерти, тот, кто провожает в мир иной.

– Получается, я не зря прожил жизнь?

– Получается, что так.

– И что дальше?

– Последнее доброе дело.

– Это какое?

Тут Серега почувствовал, как сердце его сжало в тиски. Воздуха стало не хватать, а перед глазами поплыли черные круги.

Реанимировать Серегу не спешили, врачи нехотя били обмякшее тело током, чтобы запустить остановившийся мотор, без желания заталкивая в его легкие воздух, но Сереге эти попытки были без толку. Напоследок он обмочил всю кровать и издох.

В момент, когда у Сереги начался приступ, в больницу поступил тяжелораненый пациент. Рук не хватало. Серегу бросить не имели права по закону и, опоздав на пару минут, врачи констатировали смерть второго пациента.

Серегу ненавидели даже после смерти. Он в очередной раз сотворил непростительное зло, которое стоило человеку жизни. Только вот никто на земле не знал, что человек, поступивший с ранениями, и не успевший получить должную помощь, в следующем году зарезал бы десятки людей.

Серега был злым человеком, но, сам того не зная, совершил много добрых дел. Никто никогда не узнает, как было бы, не случись чего-то плохого или не родись кто-то вроде Сереги. Всё случается так, как должно быть. И если мы этого не понимаем, то это не значит, что всё имеет только плохую сторону.

Ночной позор

Тот, кто обратил Валеру в вампира, был явно недалекого ума.

Ну на кой, скажите мне, армии сильных, харизматичных, бешеных и утонченных кровососов сдался этот двухсоткилограммовый увалень? Дракула в гробу переворачивался в буквальном смысле слова, когда в их логово зашёл этот Макдональдс на ногах.

Тот вампир, что занимался набором рекрутов и решил завербовать Валеру, умер от переизбытка холестерина, пытаясь достать до артерии, тем самым разработав новый способ уничтожения своей братии.

Валера был настолько толстым и ленивым, что когда превращался в летучую мышь, не мог взлететь и большую часть времени проводил на диване, потягивая кровь из неприкосновенного запаса.

Главарь вампирской гильдии сплюнул на пол и, назвав происходящее в рядах кровососов балаганом, умыл глаза чесночным соком.

Самое обидное было то, что тело человека, ставшего вампиром, навсегда остается таким, каким оно было в момент обращения. Поэтому (на радость Валере и на горе всем остальным) тренажеры ни за что не помогли бы ему.

На собраниях часто обсуждалось убийство и изгнание нерадивого вампира. Но убивать своего сородича было запрещено священными догмами, а изгонять его не хотели, потому что боялись опозориться.

Жирдяй ел много и всегда просил добавки. Как ни старались вампиры спрятать от него запасы крови, он всегда их находил. Таким образом, все, кто жил с ним под одной крышей, были вынуждены трудиться в удвоенном темпе.

Иногда Валеру использовали в ночных набегах на деревни в роли щита. Копья крестьян втыкались в мясистую плоть, не в силах её пробить. За живым щитом помещалось до пяти вампиров. Больше Валера ни на что не годился… Люди убегали от него быстро, поэтому жертвы неповоротливого упыря были, в основном, старики при смерти, калеки и младенцы.

И только все смирились с таким раскладом, свыклись с нервирующим балластом, как Валера начал выкидывать новые фокусы.

Игнорируемый всеми своими соплеменниками, клыкастый боров заскучал. Ему не хватало общения, моральной поддержки… И тогда он стал обращать в вампиров своих убогих и недееспособных жертв.

Племя кровососов хваталось за голову и, теряя всякую надежду вернуть всё как было, самоуничтожалось и разъезжалось по миру. В логове остались только самые отважные и древние, кому эти переезды и самоубийства не казались выходом. Постепенно армия кровососов полностью заменилась новыми рекрутами: стариками, жирдяями, безногими калеками и теми, кто еще даже не способен связать два слова. Запасы провианта кончались быстро, и взявший на себя роль главнокомандующего Валера заявил о первом набеге новой армии на ближайший городок.

Наступать планировалось в полночь, но из-за медленного темпа передвижения армия отбилась от графика на несколько часов и добралась до деревни почти перед рассветом. Но Валера не унывал. Он обещал, что как только вампиры пополнят свои запасы энергии, то смогут спокойно улететь, превратившись в летучих мышей. Себе же (как генералиссимусу) он взял в подмогу двух самых стойких новобранцев, которые должны были тащить его тушу по воздуху.

Такого нелепого нападения не было за всю вампирскую историю. Люди неспешно покидали дома без криков ужаса, громко зевая и насмехаясь над чудо-армией. В этой битве добра и зла было схвачено много заложников, в основном потери были среди вампиров.

Самый опытный боец Валера смог-таки найти пищу для своих друзей в доме престарелых и, учитывая потери, он восполнил ряды новыми стариками, а ещё хромыми и безногими. Когда первые лучи солнца окропили темное небо в кроваво-красный цвет, Валера дал команду быстро отступать.

Обратный полёт вампирской эскадрильи выглядел еще более плачевно, чем сам налет. Те, кто не имел конечностей, погибли еще до взлета. Вампирская сила хоть и могла вылечить катаракту, но давно забывшие, как это – видеть, старики врезались в столбы освещения и высокие дома. От младенцев пользы не было от слова совсем. Прорезавшиеся внезапно клыки вызывали боль, и те без конца рыдали.

До логова добралось лишь тридцать процентов боевого отряда. Сразу после набега они залезли в свои гробы, не вылезая из них целую неделю.

Наконец, у Валеры появились первые опасения по поводу собственного выживания, и он решил обратиться за советом к самому главному члену братии.

Влад Цепеш, он же граф Дракула, мирно спал в подземелье, листая в голове картинки, где он раз за разом насаживает на кол своих врагов, когда бетонная плита его саркофага была вандальным образом разбита.

– Кто посмел потревожить мой многолетний сон?! – взвыл древний вампир. И как только увидел нелепого жирного Валеру, понял, что проснуться стоило гораздо раньше.

– Ваше мертвейшество! – обратился Валера к главе рода.

– Кто ты такой? Где назначенная мною знать?

– Меня Валерой звать. Я новый руководитель предприятия.

– Ты-ы-ы??? – встревоженно протянул Дракула.

– Так точно! – отрапортовал толстяк.

Граф смотрел на военного начальника своей общины и, не понимая как такое возможно, надеялся, что всё еще спит.

– И что тебе нужно, Валера? – грозно спросил старейший.

– Моя армия сильна духом, но слаба телом. Есть какой-нибудь способ изменить положение?

– Сначала мне нужно взглянуть на эту армию! – граф не спеша вылез из пыльного саркофага и, очистив глаза от паутины, отправился вслед за генералиссимусом. Когда Граф попал в оборудованное им несколько веков назад логово, он готов был поклясться, что почувствовал сердечный приступ, хотя сердце его было мертво давным-давно.

Теперь высшее звено в пищевой цепочке представляли стонущие без причины калеки, брюзжащие старики, ревущие младенцы и неподвижные увальни.

– Что ты наделал?!!! – взревел Дракула. – Где мои бойцы?! Где ночной ужас?! Где всё то, что я создавал веками, чтобы нести страх и смерть?!

Валера пожал плечами и указал в сторону бойцов.

Граф рухнул на пол и схватился за голову. Это был полный провал.

Наконец, просидев на жестком камне несколько часов, он заговорил.

– Есть одно средство… – прошипел граф в никуда.

– Отлично! – захлопал в ладошки здоровяк, даже не подозревая, что вампир обращался не к нему. – Что за средство?

– Моя смерть.

– Что это значит?! Как это – смерть?

– Вот так! Если погибну я, вы все превратитесь в золу. Уж лучше так, чем этот позор, который не смыть и за тысячу лет.

– Взять его! – скомандовал Валера. Толпа недовампиров рванула в сторону главаря. Изголодавшийся граф откидывал врагов с одного удара. Он лупил их как котят и испытывал невообразимую радость. Когда не осталось ни одного боеспособного, граф и Валера сцепились в смертельной битве. Графа убивать было нельзя, зато Валеру – как раз плюнуть. Дракула уже представлял, как после убийства этого выродка начнется новая эпоха, и он обязательно наберет достойную армию. Разгоряченный этими мыслями, он со всей своей силы всадил острые как бритва клыки в шею Валеры.

Затянувшись как можно сильнее, Дракула надеялся испить крови своего нерадивого соплеменника, но почувствовал странный вкус. Он сосал и сосал шею, не позволяя скинуть себя здоровяку. И тут ему стало невыносимо плохо. Граф пошатнулся и отпустил хватку. Перед глазами всё плыло, он чувствовал, как сила покидает его тело. Оказалось, что Дракула так и не смог добраться до артерии, потому что клыки его сточились и уменьшились еще двести лет назад. Он схватился за горло, чувствуя, как омертвевший жир стекает по пищеводу в его желудок.

Валера испугался, ведь если Граф сейчас откинет копыта, то и его ждёт та же учесть.

Он не знал, что делать, метался из стороны в сторону, аптечки на такой случай в логове не валялось. Не придумав ничего лучше, Валера врезался клыками в запястье Дракулы и принялся глотать древнюю кровь.

Через минуту всё было кончено. Дракула лежал на холодном полу и смотрел в потолок безжизненными глазами. Валера же остался жив. Он чувствовал невероятный прилив сил. Жирные руки и ноги стали невесомыми, голова ясной, а сил столько, что хоть целый город уничтожай.

Упырь-тяжеловес сцедил в емкость чудотворную кровь, выжав бывшего графа как лимон. Полученную жидкость он разбавил водой, чтобы эффект был чуть меньше, и влил в рот поверженным соплеменникам. Не прошло и пяти минут, как горе-войско снова встало на ноги. Вампиры с благоговением смотрели на своего лидера, чем возвысили Валерино эго до небес.

Новоиспеченный глава вампирского синдиката начал принимать еще более абсурдные решения, чем пугал своих сородичей, но при этом требовал четкого исполнения приказа.

Первое нововведение касалось питания. Теперь в основной рацион толстяков добавилась «диет-кровь» – микс из крови человека и свиньи, разбавленный томатным соком.

Безногим, беспалым, безглазым полагались льготы в виде посещения спортплощадок. По мнению Валеры, бег на длинные дистанции, кегельбан и игра в шахматы должны были помочь страдающим справиться с физическим недугом и укрепить боевой дух.

Для младенцев организовали детский сад, где мелкозубые кровопийцы отрабатывали приемы на ядовитых змеях и страдающих бешенством грызунах.

Через полгода интенсивных занятий и диеты войско Валеры не имело ни одного слабохарактерного и нетрудоспособного вампира. А всё потому, что большинство подчиненных погибли, либо сбежали от идиотских нововведений. Не признающий своих ошибок Валера остался в гордом одиночестве и, не придумав ничего лучше, улёгся в саркофаг бывшего хозяина, тело которого до сих пор никто не убрал из-за постоянных приступов лени.

Здоровяк уснул тысячелетним сном, надеясь познать во сне причины своих неудач, а заодно отдохнуть. Валера не привык двигаться много, а в последнее время он только и делал, что работал, каким-то чудесным образом похудев на пять килограммов.

Ветер перемен

В свой первый же рабочий день на спичечной фабрике Маша силой своего невероятно крутого нрава заставила уволиться главу производственного отдела, который пообещал юной бухгалтерше, что долго она на таком предприятии не протянет. С тех самых пор о Маше на заводе говорили либо хорошо, либо ничего по двум причинам: яйца у Маши были крепче, чем у любого самого сурового слесаря, а слух такой, что любые сплетни о её персоне, распускаемые даже в мужском туалете, быстро доходили до её ушей. Бодаться с Машей было всё равно что с уголовным кодексом – ты ей слово, а она тебе приговор.