Текст книги "Соратник Орлеанской девы. Триумф и трагедия Жиля де Рэ"
Автор книги: Александр Путятин
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Глава 2
Смерть Эдуарда III и Карла V. На французском престоле Карл VI Безумный. Окончание второго этапа Столетней войны
21 июня 1377 года, за несколько дней до окончания перемирия, умер Эдуард III. Он прожил 65 лет, из которых полвека правил Англией. Популярный в народе наследник престола, Чёрный Принц, скончался годом раньше. На трон взошёл его 10-летний сын Ричард II. В те времена юный король был истинным бедствием для страны. Средневековое государство, как норовистый конь, пыталось сбросить неумелого ездока. Казалось, вот она – возможность закончить ненавистную войну. Но в июле 1380 года умирает Дюгеклен, а в сентябре – Карл V. Королю было всего 42 года. Возраст, очень далёкий от старости. Трон занял 12-летний Карл VI. Естественно, он не мог править самостоятельно, и потому власть перешла к Большому совету из 50 человек, в котором 12 официально считались опекунами юного короля. Наиболее влиятельными членами совета стали младшие братья Карла V: герцоги Людовик Анжуйский, Жан Беррийский и Филипп Бургундский.
Все трое были умными политиками, красноречивыми ораторами, храбрыми воинами и талантливыми администраторами. В годы правления отца и старшего брата они вступили в ленное владение крупнейшими в стране герцогствами и были верной опорой трона. Но у каждого имелась заветная мечта, и смерть Карла V сработала как своеобразный катализатор, обострила в них желание бросить скучную рутину и двинуться без оглядки за сжигающей душу страстью…
Герцога Анжуйского с детства одолевало властолюбие. Он горько сожалел о своей судьбе второго сына короля, которому не суждено занять отцовский трон. К чести Людовика стоит признать, что он никогда не покушался на жизнь брата и его сыновей. Зато внимательно присматривался к Неаполитанскому королевству, которым правила пожилая и бездетная Джованна I. Она официально объявила Анжуйского своим наследником, но было ясно, что трон не удастся занять без борьбы.
Соперник Людовика, Карл Дураццо, был хоть и дальним, но кровным родственником Джованны I по отцовской линии. Право и обычай стояли на его стороне, а значит, для успеха Анжуйскому требовалась сильная армия. Для сбора войск и похода в Неаполь нужны были деньги, много денег. И они могли понадобиться Людовику буквально со дня на день.
Смерть Карл V пришлась очень кстати. За малолетством племянника старший из регентов получил возможность запустить руки в королевскую казну. И, если верить французским хроникам, не преминул этим шансом воспользоваться. Как политик он был на голову выше младших братьев, а потому мог вить верёвки не только из них, но и из всего Большого совета. Парижская молва уверяла, что едва Карл V испустил дух, Людовик Анжуйский мошеннически присвоил 17 миллионов франков государственных средств. Затем, угрожая смертью Филиппу де Савуази, исполнявшему обязанности главного казначея, понудил того выдать драгоценности, золото и серебро в слитках, а также золотую и серебряную посуду из неприкосновенного резерва французской монархии.
Решив таким образом финансовую проблему неаполитанского проекта, старший из регентов отправился добывать королевскую корону. В походе он заболел и умер, завещав оставшиеся деньги и ценности Карлу VI. Неизвестно, как повернулась бы судьба, стань Людовик неаполитанским королём (а шансы у него были неплохие), но многие считают, что отъезд из Парижа этого ловкого и прозорливого интригана стал одной из главных причин неудач во внутренней и внешней политике французской монархии.
Второй из братьев Карла V, Жан Беррийский, к власти как таковой был практически равнодушен. Его снедала иная, куда более почтенная страсть: любовь к искусству. Казалось, этот герцог пытался собрать в своих замках все шедевры живописи, графики, скульптуры и ковроткачества, которые только имелись и производились в королевстве, а также за его пределами. Жан Беррийский был тем идеальным заказчиком, о котором во все века грезят гении искусства. Нанимая талантливых мастеров, герцог предоставлял им широкую свободу для творчества. Французские музеи благодарны Жану Беррийскому за сохранение и создание удивительных произведений искусства, считающихся в наше время эталонами Северного Ренессанса. И мало кто сейчас вспоминает, что герцогская страсть требовала в те годы безумных затрат. Тонкий знаток искусства и щедрый меценат был уверен, что простолюдины существуют лишь для удовлетворения его желаний. В результате своими неуёмными поборами Жан Беррийский умудрился всего за несколько лет разорить находящийся под его управлением богатый Прованс. Жители провинции подняли восстание, которое пришлось подавлять военной силой.
Третий из регентов, Филипп Бургундский, прозванный Смелым, был храбрым и талантливым полководцем, заслужившим на полях сражений репутацию бесстрашного воина. Честолюбием и жаждой власти он не уступал Людовику Анжуйскому, но к королевской короне рук не тянул. Ни к французской, ни к какой другой… Его вполне устраивала герцогская. Как всякий прирождённый военный, он привык заботиться о подчинённых, а потому и к обязанностям правителя Бургундии относился схожим образом. В первую очередь Филипп Смелый думал о процветании собственного герцогства, и только затем – об интересах Франции.
Во времена Карла V младший брат был лучшим из его вассалов, но при малолетнем Карле VI стал главным виновником развала центральной власти. Однако в первые годы регентства его деятельность ещё приносила Франции ощутимую пользу. Один из ярких примеров – история покорения Фландрии.
С первых дней Столетней войны это графство заняло неоднозначную политическую позицию. Его правители чаще склонялись на сторону французского короля, а горожане, благополучие которых покоилось на британской шерсти, были настроены проанглийски. Однако к концу XIV века ситуация изменилась. С каждым годом британские купцы всё больше шерсти продавали через Кале, и это вызывало недовольство во Фландрии. У лондонского общества тоже имелись претензии к союзникам. Там считали, что фламандцы поддерживают англичан лишь в годы успехов и изменяют им при неудачах. В этом была изрядная доля истины, поскольку конечной целью фландрских городов была полная независимость. Не только от Франции, но и от Англии. Отношения омрачали периодические столкновения на море.
Положение изменилось в 1379 году, когда во Фландрии началось очередное антифеодальное выступление. Его центром стал город Гент. После трёхлетней борьбы, протекавшей с переменным успехом, граф Фландрский обратился за помощью к Карлу VI. В ответ представители восставших горожан во главе с Филиппом Артевельде призвали на помощь англичан.
В Париже на просьбу графа ответили согласием. Регенты, управлявшие страной от имени юного короля, решили воспользоваться сложным положением правителя Фландрии, чтобы утвердить в этой области гегемонию Франции, ведь сыновей у графа не было, а единственная дочь Маргарита в 1379 году стала женой бургундского герцога. После смерти отца она должна была унаследовать власть над Фландрией и передать управление графством мужу. Филипп Бургундский получил возможность нанести превентивный удар по противникам Франции и заранее решить проблему «фландрского наследства» в свою пользу.
27 ноября 1382 года 12-тысячная французская армия разбила войска восставших в сражении при Розбеке. Почти все города сдались, и только Гент не покорился. Пришлось приступить к осаде. А тем временем Англия начала собирать войска для поддержки фландрского союзника. Экспедиция готовилась как Крестовый поход в защиту интересов римского папы Урбана VI против его авиньонского соперника, антипапы Климента VII. Во главе «божьего войска» встал епископ Генрих Диспенсер.
Весной 1383 года крестоносцы высадились в Кале. Они опустошили и разграбили Пикардию, вторглись во Фландрию, но не смогли взять ни одного города. Военные неудачи, болезни и мародёрство привели к глубокой деморализации и без того слабой английской армии. В результате она в панике отступила, узнав о приближение войск Карла VI. Жители Гента были брошены на произвол судьбы. В 1385 году они заключили соглашение с Филиппом Смелым. Бургундский герцог показал себя мудрым политиком. Он подтвердил все имеющиеся вольности города, настояв лишь на официальном отказе от союза с Англией.
После короткой передышки Франция в последний раз на этом этапе Столетней войны попыталась достичь решительной победы. Планировалось провести наступательную операцию на территории Англии, атакуя её с двух сторон – с юга и севера.
Начать решили мощным ударом из Шотландии. Весной 1385 года, как только истёк срок перемирия, на остров прибыло полуторатысячное войско Жана де Вьенна. Однако французы не учли, что у шотландцев в этой войне были собственные интересы. Захват Англии французами они считали не менее опасным для себя, чем покорение Франции англичанами. В любом случае соседом Шотландии становилась могучая империя, способная поглотить их страну без усилий. И потому, как только английское королевство ослабевало, снижалась заинтересованность шотландцев в союзе с Францией. Вот и сейчас их полководцы стремились свести дело к пограничному грабительскому рейду, не ввязываясь в большую войну. Пока союзники спорили, подошла английская армия, спешно собранная Ричардом II. Шотландцы благоразумно отошли на свою территорию. Жану де Вьенну пришлось вернуться домой, так и не вступив в бой.
Срыв северного удара сделал вторую часть плана бессмысленной. Собранные для вторжения в Англию войска простояли в районе Слейса полтора года и были распущены по домам под предлогом болезни Филиппа Смелого. Неизвестно, был его недуг реальным или «дипломатическим», но в экспедицию на британский берег бургундский герцог не рвался. Благополучие его новых подданных напрямую зависело от торговли с Англией, и продолжение войны было им совсем невыгодно. Следуя желаниям фламандцев, Филипп Смелый перешёл в лагерь сторонников соглашения с Англией.
Такое явное пренебрежение государственными интересами в пользу личных выгод, естественно, не осталось незамеченным. Если можно бургундскому герцогу, то почему нельзя остальным? Справедливости ради надо отметить, что у внезапного миролюбия Филиппа Смелого были и объективные причины. Долгая война и череда неурожаев разорили Францию. Население в опустошённой Пикардии голодало. Высокие налоги стали причиной многочисленных восстаний в разных концах страны. На местах герцоги, графы и бароны прибирали к рукам всё больше реальной власти. Кое-где между ними начались феодальные войны, исчезнувшие при прежнем короле. К тому же Карл VI вырос, женился. Пришло время передавать ему бразды правления. А это всегда лучше делать в мирной обстановке.
Англии, ослабленной военными поражениями, передышка была нужна ничуть не меньше. Однако начавшиеся в 1386 году переговоры шли трудно. Представители Карла VI требовали от Ричарда II отказа от претензий на французскую корону. Английская сторона соглашалась на это лишь при условии передачи ей суверенитета над Гасконью и Нормандией. Для Франции это было неприемлемо. Переговоры неоднократно прерывались, потом снова возобновлялись. Наконец в июне 1389 года стороны подписали соглашение о перемирии.
Годом ранее Карл VI объявил подданным, что отныне будет сам управлять королевством, и распустил Большой совет. При передаче дел вскрылись многочисленные злоупотребления, казнокрадство и произвол всех трёх регентов (один из которых, Людовик Анжуйский, умер несколько лет назад). Карл VI отстранил старшую родню от управления государством, окружив себя новыми людьми, которые известны историкам под названием «кружок мармузетов», то есть любимчиков. Признанным главой королевских фаворитов стал коннетабль Франции Оливье де Клиссон. Примыкал к кружку и младший брат Карла VI, Людовик Орлеанский. Новое правительство провозгласило курс на реформы. Были приняты меры для стабилизации финансовой системы и возвращения к полноценной монете, отменены введённые регентами «чрезвычайные» налоги, началась борьба с самоуправством и коррупцией местных властей. Всё это способствовало стабилизации экономики и замирению возмущённых провинций.
Однако отстранённые от власти регенты не желали сдаваться. Сначала скоропостижно умер епископ Лаонский, убедивший короля сменить окружение. Прямых улик следствию обнаружить не удалось, но в обществе были уверены, что бывшие регенты избавились от него с помощью яда. Затем изгнанный из дворца Пьер де Краон[5]5
Он приходился кузеном Жану де Краону, деду Жиля де Рэ.
[Закрыть] организовал покушение на лидера мармузетов Оливье де Клиссона. В ночь на 13 июня 1392 года отряд наёмных убийц напал на возвращавшегося от короля коннетабля. Завязалась драка, Клиссон отчаянно отбивался, но удар копьём в голову свалил его с коня. В пылу сражения коннетабля сочли погибшим. Руководивший нападением Краон умчался в Бретань, надеясь укрыться там от королевской мести. Как выяснило следствие, своими планами расправиться с коннетаблем он делился с личным секретарём герцога Беррийского, а тот докладывал своему господину. Однако королевский дядя, по его словам, не придал значения «досужей болтовне».
Карл VI, не без оснований подозревая, что удар был направлен против него, воспылал жаждой мести. Королевскую ярость не смогло утишить даже сообщение о том, что Клиссон благополучно поправляется. У следствия появилась информация, что бретонский герцог Жан IV знал о планах Краона и обещал предоставить ему убежище. Спешно была собрана карательная экспедиция против «изменника». Карл VI решил сам вести армию в Бретань. Краон к тому времени успел перебраться в Арагон.
В поход армия выступила 5 августа 1392 года. Накануне Карл VI чувствовал себя усталым и разбитым, его мучила лихорадка. Большую часть ночи больной не мог заснуть. Приближённые, естественно, тоже не смыкали глаз. Когда выехали из города, под летним солнцем всех разморило. Король мирно дремал в седле. В это время один из уснувших пажей выпустил из рук копье, и оно стукнулось о шлем идущего впереди пехотинца.
Лязг удара разбудил короля. Он вздрогнул, мутными глазами обвёл окружающих рыцарей и обнажил меч. Внезапно, прежде чем кто-либо понял, что происходит, Карл VI заколол бастарда де Полиньяка. После чего с воплем: «Вперёд, на предателей!» – напал на собственного брата. Людовику Орлеанскому удалось оторваться от погони и укрыться в лесу. Почти час король раздавал удары направо и налево, явно не понимая, что находится среди своих. Ошеломлённые конники и пехотинцы не смели ему отвечать, а лишь закрывались щитами. Наконец дворцовый кастелян Гильом Мартель догадался, что дело неладно. Кинувшись сзади на круп королевской лошади, он стащил монарха на землю и обезоружил.
Карл VI не узнавал никого. Лицо его исказило судорогой, глаза дико вращались. Через несколько минут несчастный впал в сон, «напоминавший скорее смерть». Тело было холодным, сердце прослушивалось слабо. Поход срочно прервали. Короля на повозке доставили в ближайший город, где им занялись врачи. Двое суток больной не подавал признаков жизни. Казалось, он умирает. Однако через 48 часов Карл VI пришёл в себя. Узнав о случившемся, он приказал выделить пожизненные пенсии вдовам и сиротам.
Естественно, ни о каком продолжении похода не могло быть и речи. Короля доставили в Париж, где ему предстояло «предаться длительному отдыху». Вскоре стало известно, что в Испании Краон ввязался в очередную авантюру и оказался в тюрьме. Подозрения в укрывательстве изменника с герцога Бретонского были сняты, и надобность в военной экспедиции отпала.
В Париже Карл VI, оставивший мысли о мести, развлекался охотой и балами. Он полюбил гулять в королевском зверинце, угощая ручных павлинов. Врачи высказали предположение: еду короля отравили или заколдовали[6]6
На самом деле заболевание явно было наследственным. Приступы безумия случались и у королевы Жанны Бурбонской, матери Карла VI. А через 60 лет после Карла с ума сойдёт его внук, английский король Генрих VI.
[Закрыть]. Были исследованы остатки пищи, которую он принимал до начала приступа. Результаты получились нулевыми: все «пробовальщики» (осужденные на смерть преступники) остались живы-здоровы. На всякий случай решили сменить окружение.
Так правительство мармузетов было отстранено от власти, а к управлению страной вернулись королевские дяди: Жан Беррийский и Филипп Бургундский. Компанию им составил подросший брат Карл VI, Людовик Орлеанский. Не исключено, что щадящий режим и тихая семейная жизнь могли помочь окончательному выздоровлению короля, но вскоре случилось новое потрясение, окончательно помутившее его рассудок.
6 февраля 1393 года королева Изабелла устроила бал в честь замужества любимой фрейлины, Катерины де Фастоврин. По обычаю празднеству, организованному для вступающей в брак вдовы, полагалось стать шутовским представлением: с весёлым валянием дурака и непристойными шутками. Карл VI очень любил свою супругу и стремился угождать ей во всём. Втайне от гостей он готовил необычный сюрприз. Королю помогали пятеро молодых придворных: граф де Жуаньи, бастард Ивен де Фуа, Эймар де Пуатье, Ожье де Нантуайе и Гуго де Гисе. Вся шестёрка обрядилась в льняные мешки с налепленными там и сям пучками пеньки и мочала, изображающими шерсть. В качестве клея использовали смолу. Весёлая компания собиралась изобразить пляску дикарей, для чего вооружилась суковатыми дубинами. А чтобы зрители не испугались, «дикари» – все, кроме Карла VI, – были скованы длинной цепью. Когда ряженые ввалились в зал, благоразумная королева Изабелла приказала факельщикам отойти подальше. Очевидно, она сразу поняла, насколько горючими могут быть такие костюмы.
Представление удалась на славу: дамы визжали и ойкали, кавалеры хохотали, отпуская сальные остроты. Все гадали, кто скрывается под масками, так как в полутьме «дикари» были совершенно неузнаваемы. Придворным хотелось получше вглядеться и понять, чья шутка оказалась такой удачной. Но они не решались нарушить приказ Изабеллы. Неожиданно мучимый любопытством Людовик Орлеанский выхватил у слуги факел и поднёс к одному из ряженых, пытаясь вглядеться в лицо. Просмолённый костюм вспыхнул, как политый спиртом хворост. Пламя быстро перепрыгивало с одного «дикаря» на другого. В зале началась паника. Давя друг друга, придворные бросились к выходу. Объятый пламенем бастард де Фуа крикнул: «Спасайте короля!»
Рядом с горящим Карлом оказалась герцогиня Жанна Беррийская[7]7
В девичестве Жанна Булонская, в 15-летнем возрасте она вышла замуж за дядю короля, который годился ей даже не в отцы – в деды.
[Закрыть]. К счастью, она не потеряла головы. Мгновенно догадавшись, что король – единственный свободный от цепи «дикарь», она повалила горящего Карла на пол и юбками сбила огонь. Ещё один из шутников – Нантуайе – сумел спастись, бросившись в чан с водой для мытья посуды. Остальные погибли от ожогов несколько дней спустя.
Король выполз из-под шёлковых юбок практически невредимым, но вид объятых пламенем друзей, их крики и запах горящей плоти оказались слишком сильным ударом для его психики. С тех пор и до самой смерти многомесячные приступы безумия сменялись короткими периодами просветления, после которых всё начиналась снова. В болезненном состоянии король становился агрессивным и злобным, избивал супругу, рвал на себе одежду, колотил посуду, не помнил собственного имени. Во время одного из приступов Карл VI вообразил себя стаканом, и стал громко требовать, чтобы его облачили в латы и не дали разбиться на куски. Бывало, что несчастный сумасшедший отказывался мыться и брить бороду, мочился и испражнялся в нижнее белье, словно маленький ребёнок. Случалось, что он буйствовал по нескольку дней подряд, сопротивляясь всем попыткам лакеев помыть или переодеть свою королевскую особу. Поскольку отобрать у монарха столовые ножи и вилки было немыслимо, слуги входили в комнату больного, надев под платье боевые кирасы.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
