Текст книги "На воре шапка горит"

Автор книги: Александр Преображенский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Глава X
НЕСОСТОЯВШАЯ ПРОГУЛКА

– Мы уже домой собирались. Но я еще загорала, а он пошел переодеться. Здесь негде… он стеснительный… пошел к кустам, лежу, а его нет, нет, нет и нет. Я разозлилась… а потом подумала, что там место плохое… в прошлом году утонул кто – то. И так испугалась, будто почувствовала. Я сюда со всех ног бежала. Прибежала, а он лежит уже. Таська опять зарыдала с громкими всхлипами.

– Ну все, все, – утешала ее, прижимая к себе, Митина мама. – Все ведь уже хорошо. Он сидит уже "Скорую" побежали вызывать. Все обойдется.

– Ты как? Как себя чувствуешь? – допрашивал тем временем ошалело озирающегося Васечку Сергей Евгеньевич.

– Да уложите вы его опять, пусть полежит! крикнула Митина мама. – Ему не надо вставать.

Вид у Васечки действительно был неважный. Ив разбитой левой брови до самого подбородка тянулась неровная струйка крови. На подбородке ссадина, гл заплыл, взгляд безумный, непонимающий. И все тело а потеках темно – бурого прибрежного ила. Сергей Евгеньевич, вняв разумному совету, заботливо уложил сын на траву, но расспросы не прекратил. Просто не смог его трясло, как в лихорадке. Мать Васечки, наоборот, потеряла дар речи, она только гладила грязную голову сына и сама уже вся перемазалась той же грязью.

– Кто тебя бил? Ты помнишь, кто тебя бил? – все спрашивал Сергей Евгеньевич.

– Не помню, – так Васечка отвечал на все вопросы.

– Сколько их было? Много? Ребята из Зараева?

– Не помню, – твердил пострадавший. – Темно вокруг. Вижу плохо.

– Да оставьте вы его, – вмешалась Тоша. – Ему же плохо.

Сергей Евгеньевич дико глянул на нее и быстро отвернулся к реке. Он стоял на коленях рядом с Васечкой, держа его за руку. Второй рукой Сергей Евгеньевич прикрыл глаза, быть может, заплакал.

Когда приехала "Скорая" вместе с Петровичем, указующим путь, Васечка чувствовал себя уже немного получше. Сам начинал разговор, жаловался, что болит голова, но всех узнавал и, как сам выражался, "просветлело". Его уложили на носилки и унесли в машину. "Скорая" не могла подъехать поближе из – за неровностей берега. Вместе с Васечкой в больницу уехал Сергей Евгеньевич. Таська осталась со своей мамой. Их обоих отпаивали валерьянкой на Митиной даче, потом чаем. К себе домой они ушли совсем под вечер.

"Рыжик" в тот день так и не ели.

Спать легли рано. Вернее, свет в домике, где укладывались Митины родители и бабушка, не гас в окошке еще долго после полуночи, но Митя, Тоша и Бэн заняли свои раскладушки под тентом еще до одиннадцати. Семен ушел в дом, он предпочитал спать под настоящей крышей.

Сначала молчали, хотя никто и не спал, и не собирался. Но всем было ясно, что просто так они не уснут, еще один разговор обязательно состоится. Его только надо было начать. Эту миссию взяла на себя Тоша.

– Плохо все получается, – сказала она. – И для тебя, Мить, плохо. Чем дальше, тем хуже.

– Почему ты так думаешь? – Митя повернулся, чтобы видеть собеседницу. Хотя бы то, что можно было еще разобрать в сгущавшихся сумерках.

Тоша лежала на спине, подложив руку под голову и глядя в черный прямоугольник тента. И лучше всего виден был ее нос – немаленький, но правильный и аккуратный. "Классический профиль", – сказал когда – то об Ангелевской их преподаватель истории.

– Опять все на твоих друзей думают, – сказала она. – Ты же слышал, что они говорят. Их всех видели в это время на пляже.

– Я еще и другое слышал, – возразил Митя. – Петрович бегал их ловить, так никто и не убегал. Ему сказали, что все они там на бережку загорали и надолго никто не отлучался, только окунуться. А когда слух пошел, что "мальчик утонул", все они там были.

– Долго ли сбегать морду набить, – выразил сомнение Бэн.

– Ты что? – сразу развернулся в другую сторону Митя, его раскладушка стояла посередине. – Ты что, тоже на них думаешь?

– Ни на кого я не думаю. Просто все это надо учесть.

– Он прав, – поддержала Тоша. – И все против них. Смотри сам, – теперь она развернулась лицом к Мите, а Митя к ней. – Тут главное даже не то, что они вроде бы никуда не отлучались с пляжа. Бэн, наверное, прав, побить можно быстро, особенно если к этому еще и готовиться. Тут важен мотив, причины, почему его могли побить.

– Побили и побили, – проворчал Митя. – Мотив еще какой – то… Просто так. Рожа кому – то не понравилась.

– Может, и так, – кивнула Тоша, – но уж очень жестоко. Не помнит даже ничего. Но я не об этом. Я о причинах. Мама этого Васечки рассказала, что его папаша сегодня с утра в Зараево ходил, помнишь?

– Ну, помню.

– Ходил разбираться, и как раз к кому – то из твоих друзей.

– К Лысому – Сереге. Я так понял, потому что Тась – ка его запомнила, когда он ко мне приходил, а вчера, дура, выследила, где он живет. Сама же и рассказала, когда их чаем поили. Только ведь никакого мотобайка у Лысого не нашли. Ни милиция, ни Сергей Евгеньевич.

– Правильно, – согласилась Тоша, – но Васечку сразу после этого, прямо же в этот день и побили.

– Побили и побили, – пробурчал Митя, но совсем неуверенно. Ему и самому не нравилось такое совпадение, даже сердце сжималось тоской, когда он думал об этом.

– Что ты собираешься теперь делать? – спросила Тоша.

– Что и делал, – ответил Митя через минуту. – Буду искать мотобайк и Ленина. Хоть это докажу.

– Мить, ты не обижайся, – приподнялась на локте Тоша, – но вдруг это они его били? Ну не все, а кто – то из них.

Митя ничего не ответил. Тоша продолжила:

– Вот ты и сам сомневаешься. В этом тоже надо разобраться.

– Зачем? – вскинулся Митя. – Чтобы их в колонию отправили? Я что, гад?

– Хотя бы для себя. Мне так кажется. Я бы на твоем месте узнала. Но тут должен узнавать только ты.

– Ага, вы завтра уедете, а я буду тут разбираться. Мотобайк искать, Ленина, и еще это… Ну, правильно, друзья – то мои.

Он отвернулся от Тоши и натянул простыню на голову.

– Я останусь, – лениво протянул Бэн. – Мне сейчас в Москве делать нечего. Родичи меня отпустили, хоть на неделю.

Митина голова вынырнула на волю.

– А ты? – обернулся он к Тоше. Ангелевская мялась, тянула с ответом.

– Ну, я не знаю. Я должна вернуться завтра. Конечно, если бы отсюда позвонить… Как скажет мама.

– Как мама, как мама, – мерзким тоном поддразнил ее Бэн. – Хочешь, я поговорю с твоей мамой.

– Нет, лучше Попов. Он же звонил нам отсюда.

– Завтра же, – пообещал Митя. – Завтра же из Зараева.

Они замолчали, не думая ни о чем, просто все тихо переживали особый момент – момент дружбы. Им всем стало хорошо. Ненадолго.

– Теперь надо решить, что мы будем делать. То есть как действовать, – перешла к делу Тоша. – Я предлагаю прямо сейчас разобраться. Что нам известно. О мотобайке, о Ленине и о… ну, об этом. Эх, зря мы сразу не стали искать мотобайк. Давайте вспоминать. Давай, Мить, ты больше всех знаешь.

К сожалению, предположение Тоши оказалось неверным, даже с некоторым удивлением Митя понял, что о кражах мотобайка и Ленина он не узнал ничего нового с тех самых пор, как начал доказывать невиновность своих друзей. Все это время он опровергал то, что легко было опровергнуть. История с тарелкой разрешилась сама. "На потом" же, то есть уже на сейчас, осталось самое главное, самое сложное, самое непонятное, а теперь еще добавился случай с Васечкой.

– Да, маловато, – заметил Бэн, когда Митя закончил вслух вспоминать, что он знает. – А главное, ни фи непонятно. И как мотобайк они вывели из Дубков…

– А может, не вывели, – встрял в его рассуждения Митя.

– Ну вот, может, еще и не вывели, – присовокупил еще одно неизвестное Бэн. – И как Ленин ушел, непонятно. И почему этот пес не залаял.

– Вот поэтому я и думаю, что вор из Дубков, – оживился Митя. – Вор – знакомый Петровича, у которого полпоселка бывает. И мотобайк этот вор тоже у себя прячет. И Ленина никто другой взять не мог, Нерон даже на Петровича бросается, пока тот его не окликнет.

– Погоди, – остановила его Тоша. – Как на Петровича бросается? Почему?

– Видит плохо. Зато нюх у него и слух, а главное, злоба – самые зверские.

– Не сходится, Ватсон, – торжествующе заметила Тоша.

– Что не сходится? – тут же стал горячиться Митя.

– А то не сходится, что раз он и Петровича без оклика не узнает, то все равно на любого бы бросился и залаял бы, и всех разбудил.

Молчание подтвердило правильность Тошиного вывода.

– Еще хуже стало, – отметил в итоге Бэн. – Вообще непонятно, как Ленина свистнули.

– Митя, подумай, ну кто – то же должен быть, на кого этот чертов пес не залает.

Митя думал об этом прежде, подумал и сейчас, но ничего не придумал.

– Нет таких людей, – сказал он.

– Ладно, давайте пока оставим Владимира Ильича, – предложил Бэн. – Что мы к нему прицепились.

Давайте о мотобайке поговорим.

– Мы потому к нему прицепились, – упрямо не сворачивала с пути Тоша, – что Ленина найти проще, чем мотобайк.

– Почему? – спросил Бэн.

– Ну, потому что это Ленин.

– Раз ты так думаешь, так и разыскивай его ты. А мы будем искать мотобайк.

Бэн неожиданно стал выступать в роли начальника. Впрочем, он действительно был среди них старшим,

– Ладно, я согласна, буду его искать, – согласилась с ним Тоша. – Только мотобайк я тоже буду искать. Давайте про мотобайк.

И опять Митя стал им доказывать, что вор – из Дубков, приводя в подтверждение все возможные аргументы.

– Ну никак, никак его отсюда не вытащить, даже через мою дыру. Хоть малину должны были помять. А то, что кто – то там чего – то по полю катил, так мало ли кто и чего.

– Вообще – то ночью, по – моему, нормальные люди спят и ничего по полю не катают, – засомневалась Тоша.

– Значит, мы ненормальные, – сказал тогда Бэн, – И вообще сейчас полно ненормальных, вот замолчите и слушайте.

Тоша и Митя вновь подчинились, стало тихо, но полной тишины все же не было. Где – то на другом конце Дубков звучала, а если поближе, то, быть может, ревела музыка. Издалека, неизвестно откуда, доносился еще иной рев, рев мотора.

– Похоже на мотобайк, – сказал Митя.

– Может быть, он и есть? – насторожилась Тоша. – Тот, кто его украл, по ночам катается, чтобы не заметили?

– А может, это мотоцикл? – предположил Бэн.

– Или грузовик далеко? – подхватил Митя.

– Или другой мотобайк? – продолжал Бэн.

– Точно, это у новых, – подвел итог Митя. – У тех, что коттеджи за шоссейкой построили. Там таких мотобайков полно. Л в Дубках, похоже, только один и был.

Они снова прилегли, ведь все уже сидели на раскладушках. Опять замолчали, только теперь никто не мог сосредоточиться на своих мыслях. Ворвавшийся в их мир рев мотора теперь только и слышался.

– Где, ты сказал, эти новые коттеджи построили? – спросил через некоторое время Бэн.

– За шоссейкой, перед лесом, на бывшем болоте. Ну вы должны были их видеть, когда с автобуса шли.

– Ах, эти, – вспомнил Бэн. – Только звук – то, по – моему, с другой стороны доносится.

– Ага, ага, – закивала в темноте Тоша. – По – моему, от реки.

Митя молча прислушивался, ему самому все больше казалось, что этот настырный мотор ревет откуда – то с другой стороны. От реки или даже из – за реки. И такое впечатление, что громче и громче. Даже музыка смолкла на другом конце Дубков, а этот не утихает. В воображении Мити сама собой появилась картина, как лихой мотобайщик колесит по песчаным склонам карьера то вверх, то вниз, рассекая тьму светом фар.

– Ну – ка, пошли проверим? – сел на раскладушке Бэн.

– А если это другой мотобайк? – как бы возразила Тоша, но поспешность, с которой она задала вопрос, выдала, что и сама она о том же думала.

– Не проверим, будем потом мучиться, что упустили шанс.

Озвученная Бэном мысль, похоже, витала в сознании каждого.

– Только осторожно, если нас теперь застукают всех троих – все, кранты. Нам уже ничего не простят, – шепотом остерег Митя.

Свет в окнах дома погас, и на ближайших участках царил покой, но они соблюдали все предосторожности. До ограды шли чуть ли не на карачках – Митя впереди, как лучше всех знающий путь, потом Тоша, последним – Бэн.

– Черт, плоскогубцев нет, – присел перед "заштопанной" дыркой Митя. – А отец еще новых проволочек понакрутил, да так, что пальцами не открутишь.

– Дай – ка я, – отодвинул его Бэн, как самый сильный. Он возился во тьме минуты две, потом сдался. – Нет, не получается, только палец себе проколол.

– Что же делать? – прошептала Тоша.

– Стоп, я не слышу, – призвал всех к тишине Митя.

Все замерли. Таинственный мотобайк действительно замолчал. Но ненадолго. Резко и особенно зло ночь рявкнула заводящимся с подгазовкой мотором. И снова неровный треск поселился в ночной тиши.

– Что же делать? – повторила Тоша.

– А через верх? – спросил Бэн. Тоша сразу запротестовала:

– Я не перелезу.

– Я тоже вряд ли, да и заметить могут, – осторожничал Митя.

– Была бы лесенка, – пробормотал Бэн.

– Лесенка? – переспросил Митя. – Лесенка есть, только…

– Слушай, – оживилась Тоша. – А это идея! Где лесенка?

– А если заметят? – сомневался Митя.

– Да никто не заметит, поставим так, чтобы дом прикрывал, – отмахнулся Бэн. – Неси лесенку.

– Я один не донесу.

– Что ж это за лесенка? – удивился, поднимаясь, Бэн.

– Пошли и увидишь.

И прежде чем Тоша успела сказать, что боится остаться одна, друзья скрылись во тьме.

"Это здорово, – совсем невесело думала девочка, – бросили меня здесь". Минута прошла, другая, а может, и больше, а ребята все не возвращались. Наконец она услышала шаги и пыхтение. Первым появился Бэн, он шел согнувшись, явно нес что – то не самое легкое.

– Ни фига себе лесенка, – сказал Бэн, присаживаясь рядом с Тошей.

Лесенка была такова, что Тоша не сразу увидела Митю. Он отставал метров на шесть, держась за последнюю ступеньку,

– Как раз то, что надо, – оценил Бэн, устанавливая лестницу у ограды. – Держите, я первый.

Верхняя половина лестницы вылезла над оградой еще метра на три. Митя и Тоша вцепились снизу. Между ними уверенно пролез Бэн. На верхней кромке ограды он сел, свесив ноги наружу.

– Теперь Митя, – скомандовал он.

– Опять я последняя, – обиделась Тоша.

– Зато ты не будешь прыгать, – пообещал ей Бэн.

Митя быстро вскарабкался вслед за Бэном и спрыгнул вниз с другой стороны. Бэн дожидался на заборе Тошу, придерживал лестницу.

– А дальше как? – спросила Тоша, тоже усаживаясь тем же способом и намертво вцепившись в ограду. – Ты обещал мне, что я не буду прыгать.

– Не будешь, не будешь, – подтвердил Бен.

Он подтянул лестницу на себя и перевесил ее на другую сторону ограды так, что лестница верхом уткнулась в землю.

– Спускайся, – предложил он Тоше. – А ты страхуй.

Скоро все они были уже вне поселка. Лестницу спрятали в кустах. Мотор все еще тарахтел, но следовало спешить.

– Теперь куда? – спросил Бен.

– Через овражек, там грязно, ручей, но я знаю, где доски, – Митя стал спускаться в овражек первым. За отставленную назад руку держалась Тоша, другую руку она протянула Бэну, так они и двигались вниз – цепочкой.

– Доски широкие, удобные, – успокоил их Митя уже на дне.

Благополучно миновав препятствие, они оказались в поле. Вновь прислушавшись, Митя уверенно побежал в сторону реки уже привычным путем, которым уже столько раз бегал. Бен догнал его только на берегу, где Митя сам остановился и ждал друзей.

– Ну ты спортсмен, – тяжело дыша, еле выговорил Бэн.

Потом подбежала Тоша.

– Черт, не видно же ничего. Я чуть ноги не переломала.

– Это Митя… такой молодец. – все еще не отдышавшись, а потому отрывочно говорил Бэн. – Прет. Как танк. Будто с фарой.

– Знакомое все, – бросил небрежно Митя. – Спускайтесь здесь, только аккуратно, справа крапива.

– Где крапива? – испугалась Тоша. – У меня ноги голые.

– Ладно, я первый, а ты мне руку давай.

Он ловко спрыгнул на первую кочку обрыва и, обернувшись, подал руку "даме". И когда Тоша, ухватив его ладонь, осторожно стала спускать одну только левую ногу, медленно приседая, Митя на мгновение обернулся и глянул во тьму за спиной, туда, откуда по – прежнему доносился далекий рокот мотора. Обернулся и увидел большую звезду, не быстро, но и не медленно летящую по небосводу.

– Стой, – сказал он.

– Почему? – остановилась Тоша.

– Прогулка в ночи отменяется.

– Почему? – повторилась Тоша,

– Потому что это не мотобайк.

– А что это? – спросил уже Бэн.

– Дельтаплан с мотором. Вон он летит, видишь, с фарой.

– Ух ты, – сразу заметила Тоша. – Как НЛО.

– Они и днем здесь летают, чаще по выходным. У них на пригорке там стартовая площадка. А этот но чью полетать захотел.

– Романтик, – не то пошутил, не то позавидовал Бэн.

Возвращались они не так быстро, как добежали до речки. Дельтаплан полетал еще в темном небе большими кругами, пошел на посадку, и вскоре рокот мотора смолк. Летающая звезда спустилась с небес на землю.

Лестница помогла им благополучно вернуться на участок. Еще какое – то время ушло, чтобы вернуть лестницу на ее обычное место с боковой глухой стороны дачного дома на пару здоровенных гвоздей. Никто их не видел, не слышал, и все трое снова расположились под тентом. Не прошло еще л минуты, как уставший Митя уснул.

Глава XI
БЕ СА МЭ МУЧО

Он спал без сновидений, а когда проснулся, солнце стояло уже высоко. Рядом пустовали две раскладушки, с веранды доносились звуки жизни – бабушкин голос, смех Тоши. Митя поспешил туда же, не забыв умыться по дороге под холодной струей из садового крана.

Взбежав по ступенькам, понял, что успел к завтраку.

– А мы уже собирались тебя будить, – сказала Любовь Андреевна.

Родителей не было.

– Уже на работе. Уехали, – удивилась его недоумению по этому поводу бабушка.

– А Семен?

– И Семен вместе с ними.

За чаем, наконец, начали торт, пролежавший до утра в холодильнике, но не ставший от этого хуже. Уничтожив около половины лакомства, вернулись под тент, ставший местом "главной ставки" компании. И Тоша сразу открыла "военный совет":

– Надо маме моей позвонить, но это потом, потому что твоя мама позвонит, сразу как в Москву приедет. Я ее попросила. А сейчас я хотела тебя спросить, мы можем попасть на соседний участок, откуда этот побитый парень и украденный мотобайк?

– Можем в принципе, – озадачился Митя, прикидывая в уме, как это сделать без осложнений.

– Тогда с этого и надо начать, – заявила Тоша.

– Зачем?

– Мне надо кое – что там проверить. От вас потребуется – отвлечь внимание хозяев, и все.

– Но зачем? – удивился Митя.

– Не скажу, много будешь знать, скоро состаришься. Но это в твоих интересах.

– Ладно, – Митя пожал плечами как можно безразличнее. Он знал: когда Антонина Ангелевская упрямится, с ней лучше не спорить, все равно ничего не добьешься. А самому ему хотелось теперь поскорее попасть в Зараево. И он тоже не сказал бы сейчас Ангелевской, зачем.

– Пошли, раз тебе это надо для дела.

– Для дела, для дела, – покивала Тоша.

– Мы просто спросим, как там Василий. – Митя впервые в жизни, и сам не понимая почему, назвал своего соседа полным именем. – А Таську угостим тортом.

Вообще – то сам по себе Вася Катков никогда не раздражал Митю, не то что его сестрица. Тихий всегда паренек и добрый. И пацанов с ним отпускали на речку как раз поэтому. Но как – то не сдружился с ним Митя, как и остальные дубковские сверстники, которых не было этим летом. Наверное, все из – за той же Васиной тихости. Хотя чем – то он даже нравился Мите. Например, зверей Вася любил. За этим и к Петровичу бегал, там они чаще всего встречались. Только тоже почти не разговаривали. Петрович с Митей шутит, истории гнет. А Вася придет и толчется напротив вольеров со стаффордами или смотрит на гуляющих по двору гусей. И всегда почти молча, только что поздоровается.

Вспомнив про это, Митя подумал, что уж совсем ни за что вчера бедняге досталось. Очень нехорошо вышло.

На дворе Катковых было особенно тихо, когда Митя с друзьями вошел туда через калиточку в смежной ограде. Тихо и пустынно. Печально поникла на грядках не политая вовремя зелень. Никого в огороде, никого на веранде.

– Я тут побуду, – сказала Тоша. – А вы пойдите постучитесь и поговорите.

– Хочешь осмотреть место преступления? – догадался Бэн.

– Поздновато, – усомнился Митя.

– Я вас просила только помочь.

– Да пожалуйста, пожалуйста, – Митя первым направился к дому.

Бэн постоял еще, посмотрел на Тошу, вставшую в позу выжидания – руки скрещены на груди, нога за ногу, – и тоже пошел вслед за другом.

Открыла им Таська, она оказалась совсем одна. Старшие Катковы полным составом уехали к сыну в больницу. Открыла она не сразу, Митя долго барабанил в стекло веранды, прежде чем внутри появилась длинная нескладная фигура.

– Здравствуйте, – поздоровалась сразу с обоими Таська.

Вспухший нос, слипшиеся, торчащие туда – сюда ресницы и красные прожилки в белках глаз выдали, как Таська коротала свое одиночество.

– Привет, – поздоровался Митя. – Мы узнать, что про Васю там слышно.

– Заходите, – пригласила девочка, шмыгнув носом и поправляя ногой сбившийся на пороге половик, – Чаю хотите?

– Давай, – переглянувшись с Бэном, согласился Митя, хотя только что налился почти под завязку. – Чай кстати будет, мы принесли тебе тортик.

Таська молча покивала и пошла ставить чайник. Митя с Бэном тут же прильнули к окошку посмотреть, чем занимается Тоша.

Их подруга делала странные вещи. Она вышла из – под навеса, где когда – то стоял мотобайк и подошла к ограде, у которой оканчивались Дубки со стороны овражка. Встав к ограде спиной вплотную, Тоша, словно пацан, отмеряющий ширину дворовых футбольных ворот между двумя штангами – кирпичами, засеменила от ограды короткими "лаптями", приставляя пятку к носочку.

– Во дает, – удивился и восхитился Бэн. Митя смолчал, он не знал, что и думать.

Тоша тем временем провела в отмеренном месте на земле черту носком кроссовки и, согнувшись, двинулась от этой отметки параллельно ограде поселка к общей стороне участков.

– Что – то ищет, – прокомментировал Бэн. – А утром, пока ты спал, вообще чудеса творила. Во – первых, вскочила ни свет ни заря. Я проснулся – ты спишь, а ее нету. Я походил, походил по участку, крыжовник подъел, пока никто не видит. Кислый, зеленый. Тут она появилась и сразу стала что – то подсчитывать. Вычисления делала какие – то палочкой на дорожке и даже чертеж рисовала, Я подошел, а она…

– А где ваша девочка? – звеня чашками и чайными ложками, появилась на веранде Таська. – Уехала?

– Она придет, она сейчас придет, – быстро развернулся спиной к окну Митя, стараясь закрыть собой побольше прозрачной площади стекла.

– А как же торт без нее?

– Это ничего, пусть опоздает, – успокоил хозяйку Бэн. – Она торта больше всех съела.

– Так как там Вася? – спросил Митя, усаживаясь за стол.

– Я не знаю, – ответила Таська и сразу опять шмыгнула носом, маленькая слезинка выкатилась из уголка глаза. – Он такой хороший. – Она быстро села, пряча глаза в ладони. – За что его?

– Тась, Тась, – испуганно засуетился Митя. – Кончай слезы лить. Подумаешь, морду набили. Меня тоже так били, вон Бэн скажет, верно? В Парке культуры.

– Ну, – подтвердил Бэн. – И меня после футбола. И ничего. Живы. А я тоже в больнице валялся с сотрясением мозга. И у Васи, наверное, то же.

– Оклемается, – успокоил Митя. – Что это за мужик, которого ни разу не били.

– Да – а, он такой хороший, – заладила одно и то же Таська. – За что его?

– Да ни за что, – объяснил, как мог, Митя. – Всегда так бывает.

– Нет, – не захотела она соглашаться. – Его за то, что папа ходил к тому, кто украл мотобайк. К твоему другу.

Митя даже закрыл на мгновение глаза, так ему стало сложно.

– Тась, – сказал он, – если это так, то он мне не друг. Только в этом все – таки надо разобраться. И я разберусь. Обещаю, что разберусь.

– Не надо, а то еще и вас побьют.

– С Бэном – то? Да он каратист.

– Мить, кончай, – попросил Бэн, который хоть и вправду когда – то добрался до красного пояса, но уже Оросил всякие занятия любым видом спорта. – Давайте лучше чай пить. Ты торт – то попробуй, – предложил он конкретно Тасе.

– Ой, я же еще не принесла чайник.

Пока Таська бегала за чайником, пришла Тоша.

– Ну? – спросил Митя.

– Чего? – спросил Бэн.

– После, – буркнула Тоша, но не утерпела: —

Я, кажется, что – то знаю.

Но что знает, не сказала. Появилась с чайником Таська, и стали пить чай второй раз за утро. Выпив по чашке, узнав, когда собиралась вернуться Тасина мама, оставив два последних куска "Рыжика" Катковым, вышли на улицу.

– Ну? – опять спросил Митя. – Что ты узнала? Он все время чаепития поглядывал на Тошку, а она дважды показала ему язык.

– Колись, Ангелевская, что ты знаешь? – призвал Бэн к откровенному разговору.

– Я знаю. Ну, мне кажется, что я знаю. Да нет, скорее всего так и было… – словно издеваясь, тянула Тоша. – Я знаю, как выкрали мотобайк с этого участка.

– И как же? – недоверчиво спросил Митя.

– Идемте к забору.

Они подошли туда, где мерила землю "лаптями" и что – то высматривала до этого Тоша.

– Вот, – сказала она, остановившись у края клумбы с не распустившимися еще флоксами.

– Клумба, – сказал Бэн. – И что?

– На край ее посмотрите.

Они посмотрели. Там, куда указывал Тошин палец, в рыхлой земле промялась бороздка – четкое углубление длиной сантиметров в двадцать, а в глубину не более двух, с ровным продавленным ребром на всем протяжении, будто кто – то вдавил тут уголок стальной арматуры.

– Ну и фигли? – презрительно фыркнул Митя.

– Вот еще, – указала Тоша.

Действительно, в шаге вправо на той же клумбе было еще одно такое же углубление, или очень похожее.

– Ну и фигли? – повторил Митя.

– Фигли – фигли, дубло, здесь доски упирались, по которым мотобайк через забор перекатили.

– Какие доски, Ангелевская? – Митя пока ничего не понял, но подозрение в действительном Тошином успехе уже прокралось ему в душу.

– Я думаю, те, что лежат на дне овражка. По которым мы ночью грязь переходили. Утром я встала раньше вас всех и сбегала, измерила их шагами. Потом прикинула высоту ограды. У меня уже появились катет – забор и гипотенуза – примерно половина длины доски. Второй катет – это то расстояние, на котором доски должны были упираться в землю, если их положили на забор, как этой ночью Бэн ставил лестницу. Я рассчитала это расстояние, исходя из теоремы Пифагора. Отмерила его от ограды. Прошлась и нашла следы, оставшиеся от досок. Вот они, – Тоша опять указала на бороздки.

– Ты хочешь сказать, что мотобайк вкатили на ограду по доскам, потом перевернули их и скатили наружу?

По совести сказать, задавал этот вопрос Митя только для того, чтобы скрыть свое восхищение, смешанное с белой завистью. Нет, он знал, кто такая Ангелевская, но она его опять положила на обе лопатки.

– Он бы мог скатиться и грохнуться, – заметил Бэн.

– Придерживали, конечно, – отмахнулся Митя. – Да, здорово. Если ты права, то это гениально. Вкатить мотобайк по наклону – плевое дело. Нет, это просто гениально. Тошины щеки вспыхнули алым. Тщеславия не лишен никто на свете, а похвала любому приятна.

– Пошли под тент, – скомандовал Бэн. – А то Тася на нас уже в окошко смотрит. Пошли, все обсудим.

Собственно, обсуждение было недолгим. Его сократило заявление Бэна:

– Мы все равно не знаем, кто это сделал.

И Митя понял, что радоваться нечему, особенно ему. Поднять драндул по доскам под силу и подросткам. Подозрения все увеличивались, опровержения не находились. Он еще больше теперь стремился в Зараево.

– Все, идем к бабушке, – позвал Митя. – Ты должна сказать ей, что тебе срочно надо звонить в Москву.

– А мне и надо в Москву…

– Знаю, – прервал Митя. – Поэтому пошли. А одну тебя пускать нельзя после вчерашнего, поэтому отправимся все вместе.

Троица вновь появилась на веранде, и, как Любовь Андреевна ни кряхтела, как ни качала головой, недовольно поджимая губы, ей пришлось смириться с неизбежным. Вскоре горящий нетерпением Митя вместе с друзьями покинул территорию Дубков, а еще через полчаса вошел в Зараево, не чувствуя за собой "криминала".

Чем ближе они подходили к главной площади поселка по главной улице, тем горячее становилось в Ми – тиной голове, тем сильнее и неровнее стучало сердце. Он перестал поддерживать разговор с Тошей и Бэном, два раза ляпнув даже что – то невпопад на их вопросы, так что его спутники переглянулись, и Тоша покрутила пальцем у виска. Но и этого Митя тоже не заметил.

У телефона – автомата очереди не было – не то время. Тоша сразу встала в полукабинку и вскоре дозвонилась, куда ей нужно.

– Может, зайдем, – предложил Бэн, скучая в ожидании и имея в виду магазин.

– Что там делать? – поморщился Митя. – Слушай, ты мне друг?

Этот вопрос ошарашил Бэна.

– С дуба рухнул? – спросил друг вместо ответа.

– С дуба не с дуба, друг или нет?

– Допустим, – предположил Бэн.

– Ну, не обижайся, – попросил его Митя. – Мне очень надо.

– Ну надо, так надо, – пожал плечами Бэн, все более убеждаясь в правильности недавнего жеста Тоши.

– Нет, ты не понял, – настаивал Митя.

– А что? – спросил Бэн.

– Мне надо отлучиться, – пояснил Митя.

– Ну так отлучайся. Надолго? Давай, пока она еще говорит с мамашей.

– Да я не про это, – Митя смутился, догадавшись, что подумал Бэн. – Я должен сходить здесь кое с кем повидаться. И так, чтобы я был один. Ну, я потом расскажу, – занудил Митя, заметив изумление Бэна. – Ну, мы же помогали Тоше сегодня утром, когда она нас просила. Теперь я прошу.

– Да хорошо, – Бэн пожал плечами. – Ладно. Только я – то что должен делать?

– Уведи Тошу.

– Как? Куда?

– Я сейчас убегу, а вы идите на речку. Там меня и ждите. Возле запруды.

– Ладно, беги, – согласился Бэн. – Только скорее, а то она прощается.

Митя сорвался с места. Он пробежал по главной улице до следующего перекрестка, где резко повернул направо и скрылся за домом. Теперь его не было видно с главной площади, но еще одну стометровку он сделал, не снижая скорости. Потом перешел на шаг. Потом присел на корточки, отдохнуть под чьим – то забором. Просто надо было дать Бэну время, чтобы он выполнил его просьбу.

Просидев минут пять, Митя пошел дальше по улице, пока не отыскал проход между дворами, ведущий назад параллельно главной улице поселка. Свернув на него, очень скоро он оказался там, где и хотел оказаться. Почти напротив знакомой лавочки у забора рядом с домом Алены.

"Только бы была дома", – твердил он про себя, как заклинание. Больше Митя не собирался прятаться ночью под окнами, пусть будет, что будет. Тем более что ей все известно. Он и Бэну с Тошей расскажет, но позже, это позже. Ведь еще неясно, как все сейчас обернется.

Митя пересек наискосок узкую улочку и подошел к знакомой калитке. Дворик за забором был совсем маленьким, и окна дома были так близко, но занавешены тюлем и куцыми занавесочками. Так что, что там внутри, Митя не мог видеть. Он открыл калитку и решительно прошел к крылечку. Постучался в глухую дверь с давно не обновлявшейся светло – коричневой краской, которая во многих местах потрескалась и отходила неровными чешуйками.