Текст книги "На воре шапка горит"

Автор книги: Александр Преображенский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Проклятая кошара! – с раздражением четко произнес знакомый Аленин голос, и послышался стук закрываемого окна, все с тем же дребезжанием стекла.

„Ну, хоть услышал ее“, – подумал Митя.

Тут же зажегся свет, не в Аленином окне, а в соседнем, откуда до этого рвался храп через форточку, теперь из этой же отдушины доносились голоса – обрывки негромкого ночного разговора, какой случается между разбуженными родителями и проснувшейся дочкой. Очень скоро голоса смолкли, свет в окне погас, но Митя уже и не думал возвращаться к окошку. Вернувшись в положение на четвереньках, он дополз до угла и встал в полный рост, только уже у другой стенки.

Эта стена дома была „слепой“, совсем без окон. Поэтому Митя спокойно перевел дух и решительно двинулся вдоль нее уже без особых предосторожностей. Следующего угла дома он достиг очень быстро.

– И кто это? – чуть не свалил его с ног неведомый голос.

Митя замер на полушаге, слушая скрипы сжавшегося и от неожиданности сердца.

– Какая тебе разница, – ответил кто – то кому – то. – Он тебя тоже не знает.

Этот кто – то ответил намного тише, вполголоса, тогда как первый говорил, почти не скрываясь. С полминуты молчания. И опять громогласно:

– А ты меня с ним познакомь.

– Я не въеду, тебя не устраивают бабки?

– Познакомь, иначе ни хрена не будет. Понял? Ни хрена. Ты меня знаешь. Все! Беса ми мучо!

Митя не сразу понял последнюю фразу, прозвучавшую в устах этого невидимого ему человека грубым ругательством. Он распознал присказку только со второго раза.

– Ну какая тебе разница? – просительным тоном выстрадал тоже невидимый, но уже другой.

– Беса ми мучо! – твердо повторил первый.

Разговор покатился дальше быстрее.

– Чего шумишь – то? Сейчас повылазят из окон.

– Пусть повылазят. Я здесь ночевать не намерен. И слово свое сказал. Беса ми мучо!

– Заладил. Ты можешь подождать до понедельника, до вечера.

– Почему так долго?

– Потому что раньше он здесь не появится. А в понедельник в Бузырино…

– Беса ми мучо. Сам знаю, что будет в Бузырино.

– Ну ладно, значит, в понедельник в двадцать ноль – ноль.

– Как он будет?

– Что значит „как“?

– Ну, один, с кем – то, на чем приедет?

– Да не знаю я, с кем. Приедет… Приедет на автобусе. А уедет…

– Это я решу, как уедет. Беса ми мучо. Если надо, как приедет, так и уедет. Понял?

Молчание.

– Понял?

– Ну понял.

– Все, пошли. Беса ми мучо. Телке твоей тоже спать надо.

Митя увидел их. Над невысоким забором, как раз там, где со стороны улочки скамеечка, появились одна за другой две темные головы. Почти на одном уровне, и тут же стали удаляться. Они опять заговорили, эти двое, но Митя уже не мог разобрать слов.

Он покинул свое убежище только тогда, когда на улочке вновь воцарилась полная тишина. Незаметно вышел через калитку и быстрым шагом устремился прочь из Зараева. Теперь уж точно надо было спешить, слишком долго он отсутствовал. Выйдя из поселка, Митя пробежал еще один кросс и, поймав ритм, пошутил для себя: „Этак я спортсменом стану, с ночными – то тренировками“.

Глава VIII
НЕ ВСЕ ТАК ПЛОХО

Они все собрались в его маленькой комнатке, как у постели больного. Но никто его не будил. Даже нечаянно. Проснулся он сам, не понять отчего. От тишины, что ли? Или его разбудили взглядом, всеобщим вниманием? Когда Митя открыл глаза, то сначала увидел отца, тот стоял спиной к приоткрытому окну, загораживая дневной или утренний свет. Трудно было сказать, сколько сейчас времени, но Митя сразу подумал, что поздно. То есть часов двенадцать. Бабушка стояла посередине комнаты. А маму он увидел у себя в изголовье, когда повернул голову. Не совсем, правда, рядом, а ближе к двери. И все молчали, так что сразу стало ясно: вне комнаты они уже все обсудили.

– Когда вы приехали? – спросил Митя.

– С добрым утром, – отозвался отец, оставив вопрос без ответа.

Это сделала мама.

– С десятичасовым, – она имела в виду автобус.

– А сколько уже?.. – Митя сел. – Уже поздно?

– Половина первого, – сказал папа. Озадаченно почесав макушку, Митя спустил ноги с кровати и стал искать взглядом свои кроссовки. "Под кроватью, что ли?" Он нагнулся и заглянул под свою тахту. Там только мячик у самой стенки, пропавший когда – то пыльный носок, и все.

– Я их выставила на солнышко, – услышал Митя мамин голос и вынырнул из – под кровати. – Чтобы подсохли. Джинсы придется стирать.

– Я сам постираю, – буркнул Митя.

Мама отмахнулась: мол, не в том дело. Да он и сам знал, что не в том.

– Гляди, и коленки драные, – заметил папа. – По зубам – то тебе кто съездил?

– С чего ты это взял? – удивился Митя. – Никто. Да что вы меня тут изучаете?! – от удивления он перешел к возмущению.

– Откуда же ссадина на подбородке? – Отец по прежнему игнорировал вопросы сына.

– Как?.. – Митя схватился за подбородок и поморщился. Подбородок отозвался болью. Ах, это же он о карниз треснулся, точно.

– Хватит, – вмешалась мама. – Он прав. Что мы тут устроили? Одевайся и приходи завтракать, сам нам там все и расскажешь.

Она первая вышла из комнаты.

Оставшись один, Митя попытался мысленно оценить ситуацию. Получалось – не очень. Значит, о всех событиях этой недели бабушка им уже рассказала. Хорошо еще, если только бабушка. Интересно, что они

Знают о его последнем ночном похождении? Только то, что кроссовки мокрые, а штаны грязные, что ссадин м на коленках и подбородке, и все? Или еще что – то? Вроде бы его никто этой ночью не видел. Вообще никто. Вое равно придется что – то придумывать, вот только что?

Теперь они собрались на веранде, там персонально для Мити был накрыт поздний завтрак. Остальные позавтракали. Отправляя в рот большими кусками остывший омлет, он тянул время, подолгу пережевывая воздушное и нежное, как суфле, тело яичницы. Но так ни чего и не придумал. Когда бабушка налила ему чаю, Митя сам сделал первый шаг навстречу разрядке.

– Ну что вы хотите знать? Что я должен рассказывать?

– Все то, чего мы не знаем, – ответила мама. – И лучше поскорее и без утайки, потому что к нам сегодня придут соседи, мы их встретили и специально пригласили для разговора, хотелось бы быть подготовленными заранее.

– Кто придет? – насторожился Митя.

– Катковы, ведь это у них увели этот, как его…

– Мотобайк, – подсказал папа.

Митя задумался, вон как, оказывается, дело – то обернулось, впрочем, чего он еще ожидал?

– Ну так что? – подогнала его мама.

– Я же не знаю, чего вы именно не знаете, – уклонился он с прямого пути.

– Тогда я скажу тебе, что мы с папой знаем, а ты дополнишь все остальное.

И мама выложила все, что уже рассказала им бабушка. В принципе довольно много и все почти верно. Остались неозвученными лишь два его ночных похода, кое – какие детали, и все. Но в это Митя и не собирался никого посвящать. Так что после маминого рассказа он опять задумался.

– Ну так что? – опять напомнила мама. – Мы ждем.

– Да в общем – то все, – подвел итог Митя. – Добавить мне нечего.

– То есть как? – вмешался папа. – Ты ничего нам не объяснишь?

– А что я могу объяснить? Я не знаю, кто украл мотобайк. Не знаю, кто увел Ленина. Не знаю, кто спер спутниковую антенну. Я тут ни при чем. И мои друзья тоже. Колесо у Панкратова стащил Дантес, а я его нашел, и еще этот пень…

– Митя, – одернула бабушка.

– Короче, он мне спасибо за это не сказал. А резину у Кобзаря… Я еще узнаю, кто спер резину у Кобзаря.

– Вот этого не надо, – поспешила мама. – Пусть во всем разбирается милиция. Нам еще шерлоков холмсов не хватало. Ты лучше скажи, где ты был этой ночью? Почему у тебя мокрые кроссовки и джинсы? Откуда такая ссадина?

– Ну не спалось мне после всего пережитого, – с ходу начал сочинять Митя. – Вот я и вылез в окно, пошел на речку купаться. В темноте поскользнулся на берегу, упал, съехал ногами в воду, а подбородком о камень ударился, что на берегу. Вот и все.

– Короче, – усмехнулся папа. – Упал, потерял сознание, очнулся – гипс. Закрытый перелом.

– Да, – согласился Митя.

– Ну, дай бог, чтобы так все и было, – говоря это, папа отвернулся и уставился на огород, чтобы не встретиться ни с кем взглядом. Но уловка не сработала.

– А я ему верю, – твердо заявила мама. – Все так и было, как он сказал. И надо всем железно выступить против Катковых, когда они придут. Чтобы больше не

приставали.

– Да они и не приставали, – неожиданно вступился за соседей Митя. – Хотя…

– Вот чтобы не было и этого "хотя", – отчеканила мама.

На этом первый неприятный раунд для Мити закончился. Неожиданно почти безболезненно. И больше того, сразу вслед за этим последовала радость.

– С другом поздороваться не хочешь? – спросила его мама.

– С каким еще другом?

– Выйди во двор, он там с утра шастает, уже яму под смородиной выкопал.

– Семен! – сорвался с места Митя.

И все как – то повеселели.

Семен рыл пятую нору под сараем. Как видно, он хотел накопаться всласть, за все даром потраченное лето. Фонтан сухой земли бил из – под его трудовых лап, покрывая уши и спину таксы серым налетом. Радостный оклик хозяина все равно оказался сильнее. Пес замер на мгновение, обернулся и, увидев того, кого любил больше всего на свете, помчался, как только позволяли короткие кривые конечности. У Митиных ног Семена заколбасило. Он прыгал и юлил, ползал и вертелся, переворачивался на спину и тут же вскакивал опять на все четыре, пока Митя, изловчившись, не подцепил его под теплое брюхо пятерней.

Безумие продолжалось в воздухе. Прижатый к груди, Семен вертелся ужом и мусолил все, до чего мог дотянуться. А Митя не препятствовал, потому что нет ничего приятнее на свете, чем шершавый, жаркий поцелуй слюнявого языка собаки.

Они не расставались до появления Катковых.

Соседи явились уже в три часа дня и в прежнем составе – Сергей Евгеньевич, Таська и замыкающий – Васька. И опять все набились на верандочке. Митя сразу отметил особенную серьезность главы соседского семейства, обычно улыбчивый и немного стеснительный Сергей Евгеньевич держался на этот раз с подчеркнутой значительностью. По просьбе Митиной мамы он принялся излагать свою версию событий, и первая же фраза сильно задела Митю, заставила напрячься, а он – то думал, что готов ко всему.

– Все началось с того, – начал Сергей Евгеньевич, – что у нас в Дубках появились ребята из Зараева. Раньше они к нам не ходили, и все было нормально. А как появились, так и началось.

Мите стоило большого усилия сдержаться и не перебить рассказчика спором прямо сейчас, но он решил приберечь свои аргументы на потом и смолчал, побольнее ущипнув себя под столом за ногу. Так было легче терпеть.

– Привел их, к сожалению, Митя, – продолжал Сергей Евгеньевич.

– Ну и что? – тут же вступилась Митина мама. – Вы говорите это так, будто тут есть что – то предосудительное.

– Я не говорю, что это плохо, и ничего не имею в виду, но факт остается фактом, – закатил глаза и, хлопая себя ладонью по колену в такт речи, проговорил Сергей Евгеньевич. – Вы же сами предложили зайти и…

– Хорошо, хорошо, – смирилась мама. – Мы слушаем.

– Так вот, – переведя дух, продолжил рассказчик, – с тех пор начались в Дубках кражи.

И он стал перечислять все пропажи минувших дней по порядку, пока не добрался до мотобайка.

– Тут уж коснулось и нас напрямую, – отметил Сергей Евгеньевич. – И вот как, на мой взгляд, это могло произойти. Ребята, которые воры, проникли на территорию вашего участка через лаз, который проде—1Л в ограде ваш сын. Зачем он его проделал – другой вопрос. Я не думаю, что для этого самого, но факт остается фактом. Через калиточку между участками эти ребята перешли на наш участок. Выкатили мотобайк через ворота на улицу, закатили его к вам и опять – таки через ту самую дыру выкатили за Дубки. Знал ли об этом Митя – я не знаю, надеюсь, что нет. В милиции мы дали только описание этих ребят, мы их видели как – то, когда Митя привел их в Дубки, но как зовут, где они живут, в каком доме – мы не знаем. Лучше, чтобы Митя сам нам сказал это.

– Да ведь они на следующий день сами сюда пришли, – не выдержал Митя. – Их просто через проходную не пустили. Не крали они вашего драндулета.

– Почему ты так в этом уверен? – не утерпела и Таська, тон ее был язвителен, а глазки прищурились.

– Ну потому что это не они.

– К сожалению, – взял опять слово Сергей Евгеньевич, – все говорит за то, что они.

– Что говорит? Что? – чуть не вскочил Митя.

– Сколько у тебя друзей из Зараева? Митя не ожидал такого вопроса

– Что значит, – сколько? – переспросил он.

– Сколько – значит сколько, – пояснил Сергей Евгеньевич. – Пятеро? Шестеро? Двое?

– Четверо, – немного подумав, ответил Митя, он не стал включать в это число девочек.

– Ну, значит, они и есть, – уверенно кивнул Сергей Евгеньевич. – Потому что в ту самую ночь сразу двое наших дачников видели, как компания из четырех подростков что – то катила по полю в лес. Скорее всего это был наш мотобайк.

– Ну вообще, – схватился за голову Митя. – Вы думаете, что говорите? Зачем они его к лесу погнали, если они из Зараева?

– А ты не думаешь, – снова вмешалась Таська, – что они его просто спрятать там хотели, ключа – то в зажигании нет, а потом уже как – нибудь забрать.

– Подумаешь, ключ, соединить два проводка, – пробормотал себе под нос Митя, а громко сказал другое: – Но почему вы так уверены, что это именно мои друзья?

Он не был уверен, что Таська услышала его бормотание, но глаза этой противной девчонки смотрели на него теперь пристально и подозрительно.

– А я так и не пойму, при чем тут мой сын? – подала голос мама.

– Уф! – вздохнул Сергей Евгеньевич. – Это мы и хотим выяснить. Есть некоторые моменты, которые… – он снова закатил глаза, по – видимому, и вправду ему было нелегко говорить. – То есть я имею в виду, что те, кто пришел, уже знали, зачем идут, все продумали заранее и сделали дело споро и верно. Знали, как войти, где выйти, где стоит мотобайк. Неясно только, откуда… от кого они получили эти сведения. Поэтому лучше бы Митя сам назвал имена и адреса его зараевских друзей. Все равно их отыщет милиция, не сегодня, так завтра. И это будет нехорошо. Лучше нам самим сходить к ним, поговорить и во всем разобраться.

– Действительно, Митя, – мама перевела взгляд на сына, – скажи нам их имена, пусть Сергей Евгеньевич сходит поговорит, и все выяснится.

– Ты что, не понимаешь? – Митя вскочил. – Я ж стану предателем.

– Я так и знала! Я так и знала! – захлопала в ладоши Таська.

– Да что ты знала! – накинулся на нее Митя. – Дура! Не крали они вашего драндулета. Он им на фиг не нужен.

– Так, Митяй, что за слова такие? – впервые сегодня вмешалась бабушка.

– Но я же не могу! – взмолился Митя.

– Почему? – глядя в упор, спросил Сергей Евгеньевич.

Митя сел и замолчал, что толку говорить, когда тебя не понимают. "Теперь и меня они считают сообщником моров, – понял он. – Только стесняются сказать это прямо. Вон Васька слова не сказал, а весь красный сидит. И Таська, которую я дурой назвал, аж светится от удовольствия". Ему становилось все обиднее и обиднее, захотелось плакать, и от этого Митя по – настоящему разозлился.

– Митя, – заговорила мама, прервав затянувшуюся паузу. – Я думаю, ты должен сейчас же нам назвать имена и адреса этих ребят. Ведь ты уверен, что они ничего не брали. И я уверена, что ты ни при чем. Но это недоразумение должно разрешиться. Назови нам, пожалуйста, их имена и где они живут.

– Да не могу я, – простонал Митя.

– Но я тоже не понимаю, почему, – сделала большие глаза мама. – Ну почему, ведь…

– Он боится, – перебила Таська, быть может стараясь отомстить за публичное оскорбление. – Боится, что его на чистую воду выведут. Или… А – а, я знаю, влюбился. Там не только в Зараево мальчики, но и девочки. Вот он по ночам к ним и бегает. Я позапрошлой ночью пошла в туалет, а он как раз только – только вернулся, в свою дырку пролез и долго – долго потом там копался, наверное, проволочки на место прикручивал. А я все в туалете сидела, в щелку глядела, не хотела, чтобы он меня видел. Потом…

– Погоди, Тася, – вмешалась мама. – Позапрошлой? Ты сказала – позапрошлой?

– Ну да. Я когда потом в дом пришла, на часы специально посмотрела. Было уже половина второго. Вот куда он так поздно бегал и тайком?

– Ми – итя, – мама трагически растянула имя сына. – Ты нам… Куда же ты?..

Он не дослушал вопроса. Стул с грохотом полетел на пол. Одним прыжком Митя перелетел через все ступеньки лесенки. Бац – хлопнула по столбу ворот распахнутая калитка, и, не слушая нестройный хор выкриков за спиной, он понесся по середине линии, гулко хлопая по асфальту подошвами высушенных на солнце кроссовок.

С ходу Митя преодолел проходную, пробежал мимо хозяйства Петровича и рванул через шоссейку в лес, туда, где его никто не увидит, никто не найдет.

– На день рождения ко мне приехали, – скрежетал он зубами. – Спасибо за день рождения. Сделали!

Лишь в чаще, за каким – то обросшим мхом поваленным деревом, Митя сел на корточки и съежился от горечи и обиды. Некоторое время не думал ни о чем, морщился, чтобы не зареветь. Выдержал, задышал ровнее и привалился спиной к шершавому пню.

Злость и обида постепенно вытеснялись стыдом. Такое с ним случилось впервые в жизни. Всегда Митя Попов считал себя человеком уравновешенным, самым уравновешенным в классе и вообще. И вот психанул. Как маленький, как баба, психанул. Нервы подвели. А все нагрузка последних дней и эта жара… Не любит он жару, дождь и то лучше… А эта сухота… Вон даже здесь, в лесу, трава желтеет. И не будет грибов…

Он вспомнил, как ходил в прошлом году с родителями и Семеном на "третью охоту". Полным – полно тогда было опят, чернушек, польских грибов, остальных поменьше, но тоже немало. Свинушки даже не брали.

На соседнюю маленькую елочку откуда – то перепорхнула серенькая птичка в черной шапочке. Митя не знал какая, но точно не поползень и не синица. Птичка повертела головкой и заметила Митю. Он замер. Головка все время двигалась – вверх – вниз, вправо – влево. Этот лесной житель рассматривал Митю всего, очевидно, прикидывая: опасен – не опасен. В общем, Митя так и не понял, что решил черноголовый исследователь. Коротко свистнув, птичка сорвалась с ветки и по плоской параболе скрылась в ветвях напротив.

"И я пойду", – решил Митя и сразу понял, куда. Он встал и отправился на речку окольным путем, через Алексеевку, так чтобы не встретить знакомых из Дубков, хотя был уверен, что искать его сейчас никто не будет. Минут через двадцать он, уже раздетый, перешел речку вброд выше запруды, но там, где еще совсем мелко. А еще минут через пять нашел тех, к кому шел.

Все они были здесь, на зеленом травяном пляже, кроме Алены и Мишки. После горячих приветствий Митя присел рядом, ничего пока не спрашивая, просто отдыхая.

– Ну что, тучи развеялись? – поинтересовался Никита, лежа на пузе и щуря глаза от слепящего солнца.

– Наоборот, – хмуро ответил Митя.

– То есть? – Чтобы лучше видеть собеседника, Никита прикрылся от солнца ладонью, словно взял под козырек несуществующей фуражки.

– А то и есть, – все так же пробурчал Митя. – Теперь не только вы воры, но и я ваш наводчик.

– Так это ж хорошо! – неожиданно вскрикнул Никита и даже вскочил на колени. – Сядем все вместе.

Лысый захохотал, Игорь захихикал, невольно заулыбался и Митя. Ему сразу стало намного легче. И вдруг тугое мокрое брюхо налетело на Митю со спины, толкнуло его. Он вскочил с криком от неожиданности, прогнулся и прыгнул вперед, перескочив через Никиту. Когда остановился и обернулся, увидел на том месте, где только что сидел, гигантский черный блестящий от воды пончик раздутой автомобильной камеры и хохочущую Алену на склоне повыше. Значит, она этот баллон на него и катнула. Рядом с ней с таким же баллоном стоял еще улыбающийся Мишка, и все остальные тоже смеялись.

– Здорово, дачник! – крикнула Алена, по ее главам Митя понял, что она рада его видеть.

– Ну и шуточки, – Митя вернулся туда, откуда вскочил. – Я во – още не понял, что это. Жаба какая – то прыгнула на спину.

На самом деле он чуть не задохнулся от навалившегося счастья, безграничной радости. Даже когда Никита попросил рассказать про то, что о них думают в Дубках, у Мити уже настолько изменилось настроение, что его рассказ получился веселый, пересыпанный шутками. Кобзаря, Виктора и Панкратова он изображал в лицах, и все хохотали, а Алена больше всех.

– Но они, – посерьезнев, закончил Митя, – разыскивают, где вы живете. Папаша Тасечки и Васечки роет. Того и гляди к вам домой нагрянет с расспросами.

Довольно тягостное молчание было реакцией на последнее заявление, только Никита продолжал улыбаться. По своему обычаю, он дружески хлопнул Митю по спине.

– Не бери в голову, Димон. Как придет, так и уйдет. Ничего же не было.

Митя кивнул.

– Вон на Серегу глянь, – кивнул Никита на Лысого, – полный покой.

Серега – Лысый разлегся сразу на двух быстро подсохших баллонах, как на диване, да еще по – кошачьи потягивался, вытянув руку к небу.

– В натуре Ильич, – засмеялся Игорек.

Все опять прыснули. Действительно, фигура лежащего напоминала статую Владимира Ильича, заваленного на спину. Одна из камер вдруг отъехала, скользнув но траве, и Лысый хряпнулся о землю лопатками. Митя тоже не выдержал и засмеялся со всеми.

В Зараево компания отправилась ближе к ужину. И Митя ушел туда с ними, он знал, что рано или поздно нее равно придется возвращаться в Дубки, но старался даже не думать об этом. Зачем портить прекрасное, его так мало в жизни. Всю дорогу до Дубков он шел рядом с Аленой и, как обычно, не умолкал. Сегодня ему казалось, что Алена смеется его шуткам больше, чем раньше, и чаще заглядывает ему в лицо, быстро и искоса. И каждый раз, когда он ловил этот взгляд, сердце радостно сжималось.

В Зараеве народ стал разбредаться по домам, вовсе не договариваясь о вечерней встрече у кладбища, они и так там собирались. Первыми откололись Игорь и Лысый, потом Любка. Следующая улочка была Аленина, а дом где – то почти в ее середине. У самого поворота на эту улочку от центральной площади Никита вдруг подцепил Мишу под локоть и потащил мимо магазина дальше вперед. Тот попробовал упираться, но Никита настойчиво тянул его за собой.

– Давай, давай, Майк, пошли, – приговаривал он.

– Куда? – упирался Мишка.

– Ну, ты мне нужен, Майк, есть один разговор.

– Какой?

– На штуку баксов, понял? Ну, правда, Майк, надо поговорить.

– Блин, ну ладно. А что, тут нельзя?

– Да, говорят же тебе – штука баксов.

Он так и утащил его, успев подмигнуть Мите, обернувшись через плечо.

Как только они остались с Аленой вдвоем, у Мити тут же отсох язык. И не только язык, он весь словно одеревенел – и голова, и тело стали чужие. И такое с ним случается каждый раз, когда он с ней один на один остается. У него даже испарина выступила на лбу, так он старался расшевелить свои ставшие непослушными мозги. Ну ничего не мог выдумать для разговора.

Они все еще стояли около магазинчика, почти на том самом месте, где Митя ее впервые увидел, когда у Тасечки с Васечкой сломался их драндулет. Ему вдруг показалось, что это было настолько давно, что с тех пор и весь мир изменился.

– Пепси покупать будешь? – ляпнул он первое, что взбрело в голову, быть может, потому, что вспомнил: во второй раз он видел ее у гиблого места, где Алена устроила подводный "холодильник".

Девочка вскинула удивленный взгляд.

– Ну, на вечер, к костру, – пояснил он свой вопрос.

Она усмехнулась.

– Людка сегодня купила.

– Вы что – по очереди?

– Да нет, как получится.

– Добрые вы, поите всех.

– Еще чего. Они скидываются, и все. Так что это мы на халяву, – Алена засмеялась.

Они уже шли по ее улочке. Медленно, пыля подошвами.

– Никита Мишку специально утащил, – не самым лучшим образом, но двигаясь к цели, продолжил разговор Митя.

Алена кивнула и еще через пару шагов добавила:

– Он хитрый. Вообще тут самый хитрый. Брат у него – дубина. Здоровенный и дурак. А Никита… О – о—о, хитрее я не встречала.

– Так у него есть брат?

– Ага, старший. А ты не знал?

– Не – а.

– Серегой зовут, как Лысого. И такой же дурак.

– А что, разве Лысый дурак?

Алена даже приостановилась, чтобы посмотреть в лицо Мите, потом ответила:

– Дурак. А ты думал?

– А Игорь?

– Нет, Игорь не дурак.

– А Мишка? – этот вопрос Митя задал с испугом.

– Мишка – медведь, – загадочно ответила Алена. Они остановились у ее калитки. Митя тайно досадовал. Опять о какой – то ерунде говорили.

– Пока, – сказала Алена, отворачиваясь, чтобы уйти.

– Погоди, – вырвалось у него так, что она сразу остановилась. Теперь надо было продолжить, и он опять не знал, как это сделать.

– Приходи завтра ко мне на день рождения, – Митя как с горы в воду бросился.

– Нет, – спокойно ответила Алена, – не приду. Только хуже будет. Нет, не приду.

– Ну, а как же тогда? Меня теперь ночью будут караулить.

Алена пожала плечами.

– Приходи днем, как сегодня.

Легко сказать – приходи днем. Он просто не рассказал им, как сбежал из дома во время последнего разговора. Не рассказал, потому что ему было стыдно.

– Ладно, завтра, – все же кивнул Митя.

– Нет. Завтра у тебя день рождения. Она была права.

– Тогда в понедельник.

Алена кивнула и еще раз сказала:

– Пока.

Уже открыв калитку, она обернулась.

– По ночам только в окна не лазай, а то бабушкин пион растоптал.

Митя сумел справиться со смущением, только когда Алена взбежала на крылечко.

– Это кошка! – успел крикнуть он, прежде чем девочка скрылась в доме. – Проклятая кошара!

Уходя, Митя знал, что за дверью она обязательно улыбнется.

В сторону Дубков Митя шагал с легким сердцем. Пошел самым коротким путем через поле, засеянное клевером, а в прошлом году тут был овес. Теперь он радовался всему, что случилось сегодня. Не позови мама на тот разговор соседей, не начни язвить дура Таська – не убежал бы он тогда в лес, не пришел бы из леса на речку, не встретился бы там с друзьями и с Аленой, не пошел бы в Зараево, не остался бы с ней наедине и не было бы этого последнего разговора, столь обещающего и возрождающего надежду.

У берега реки он снял кроссовки и джинсы, держа в одной руке обувь, в другой одежду, сбежал по обрывчику и с ходу влетел в воду, поднимая брызги. "Класс! Может, еще окунуться?"

– Эй, Попандопуло!

Этот окрик застал Митю на середине реки и заставил остановиться. От изумления он чуть не выронил одну из" кроссовок, подхватил и прижал к груди. Кто это? Откуда? Быть такого не может!

– Попов! Не туда смотришь!

– Ангелевская! Тошка! – он уже бежал к противоположному берегу, как только позволяла река, бурлившая выше колен. – Ангелевская, ты тут откуда?

– Здрасьте, – не вставая с пятачка травы под ивовым кустом, возмутилась длинноволосая белокожая девочка. – Ты ж собирался пригласить меня на день рождения. Или Бэн наврал?

Она отвернулась и посмотрела куда – то за спину.

Митя уже добежал и, роняя кроссовки, выбрался на берег. За спиной сидящей девочки, в тени ветвей ивы разлегся стройный красавчик со спортивной фигурой.

– Бэ – эн! – заорал Митя.

– Так наврал или нет?

– Тошенька, прости! – Митя плюхнулся на колени. – Честное слово, я просто не смог сам дозвониться.

Щеки Мити Попова пылали. Как он забыл, что так и не позвонил Тоше. Он вообще все забыл. Но Бэн – молодец! Вот молодец!

– Ты же просил, чтобы я ей передал, – сказал красавчик., поднимаясь и принимая сидячее положение. – Я так и сделал. Одному – то сюда тащиться голимо.

Митя ошалел от стыда и счастья.