Текст книги "Событие - основа спектакля"

Автор книги: Александр Поламишев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Иными словами, во всех вариантах и Карандышев остался бы таким же мелким, самовлюбленным и уязвленным человечком, каким был и до убийства Ларисы... Может быть, для Робинзона эта смерть внесет какие-то изменения в его жизнь – то есть уезжающий из Бряхимова Паратов, может быть, не бросит теперь его здесь на произвол судьбы, а возьмет с собою?

Вряд ли. Зачем Паратову постоянно иметь перед глазами свидетеля его окончательного падения?..

Ефросинья Потаповна в душе только порадуется, что теперь уж наверняка в дом не придет такая требовательная невестка.

Гаврило и Иван по-прежнему будут торговать в своей кофейне. А хор цыган будет петь для всех, кто хорошо платит.

И, наверное, не случайно пьеса кончается у Островского ремаркой – «Громкий хор цыган». Не просто – «за сценой пение цыган», а именно «громкий хор», то есть хор, выражающий радостное настроение,– цыгане поют весело, ибо в Бряхимове «искусство на вес золота ценится». Продолжаете Бряхимове торжествовать «золотой век»! Следовательно, и последнее событие пьесы – «смерть Ларисы»,– ничего кардинально не изменило в Бряхимове!»

Глава Х
ГЛАВНОЕ СОБЫТИЕ И ИДЕЯ ПЬЕСЫ

Итак, какие крупные события мы обнаружили в пьесе?

1.Исходное – «опять полдень воскресного бряхимовского дня!».

2.«Приезд Паратова накануне свадьбы Ларисы и Карандышева!»

3.«Обед у Карандышева!»

4.«Лариса и ее друзья уехали с обеда за Волгу!»

5.«Смерть Ларисы Огудаловой!»

Какую историю можно рассказать, основываясь на данных событиях?

Живут разные люди в Бряхимове[101], где все «на вес золота ценится...». Золото это обезличивает и людей, и саму жизнь – она «плетется однообразно и тягуче...».

Для кого-то это золото дает неисчерпаемые возможности – и они уже не знают, что им делать и с этим золотом, и с самим собою... (Кнуров, Вожеватов). Кто-то стремится овладеть этим золотом и ради этого продает себя (Харита Огудалова – в молодости, Паратов). Кто-то ради получения хоть малой толики от этого золота крутится около тех, у кого его много (Гаврило, Иван, цыгане, Робинзон...). Тот, кто не надеется получить много золота, жаждет отомстить хоть как-то тем, у кого есть это золото (Карандышев)...

И есть только один человек в Бряхимове – Лариса Огудалова, у которой хотя нет золота, но она и не рвется к этому золоту, и отсутствие этого золота не делает ее несчастной. Она больше всего ценит и в людях, и в себе совсем другие ценности: искренность, доброту, честность, смелость, талант, красоту... И оттого, что Лариса не такая, как все бряхимовцы, это беспокоит... Причем каждого по-своему: одному хочется встать в уровень с нею, другому хочется заполучить ее для себя, третьему – развенчать ее (пусть станет тоже бряхимовкой!), четвертому хочется заполучить ее только для того, чтобы она не досталась остальным – пусть завидуют!.. Вокруг Ларисы разворачивается борьба бряхимовцев. Каждому кажется, что если он добьется своего, то ему, быть может, удастся разорвать эти тягостные, скучные золотые бряхимовские цепи, встать над ними, преодолев их в себе, или овладеть ими.... Но ни у кого ничего не получается... Наоборот, к концу сломлена Лариса: у нее перед глазами «уже золото заблестело», она готова уже стать такой же бряхимовкой, пойти на содержание к Кнурову... И, наверное, если бы не смерть – физическое уничтожение Ларисы, то Лариса была бы раздавлена нравственно... Ларису уничтожили, а хор бряхимовских цыган громко поет – продолжается «однообразно плетущаяся бряхимовская жизнь».

Из всей этой истории можно сделать хотя и близкие друг к другу, но все-таки разные выводы:

1)Все эти люди – бряхимовцы, сами по себе, может быть, и неплохие люди – но власть золота уродует их. Поэтому надо уничтожить эту власть, надо изменить саму жизнь!

2)Бряхимовщина – страшная сила, она уничтожает не только все лучшее, что есть в людях, но и лучших из людей! Вырваться из власти бряхимовщины никому не дано...

Возможны, наверное, и другие варианты выводов из этой истории. Это зависит уже от степени зрелости мировоззрения режиссера, читающего пьесу.

Н. А. Добролюбов, как мы помним, утверждал, что: «Выхода из «темного царства» мы не нашли в произведениях Островского. Винить ли за это художника? Не оглянуться ли лучше вокруг себя и не обратить ли свои требования к самой жизни, так вяло и однообразно плетущейся вокруг нас...» Иными словами, Добролюбов утверждал, что, желая того или нет, Островский призывал всем своим творчеством к переделке тех законов жизни, в которых могли рождаться такие страшные истории – ибо виноваты были в этих историях не люди, а реально существующие «законы жизни»...

Нам думается, что изберем ли мы позицию, близкую к добролюбовскому взгляду на творчество Островского или менее радикальную позицию, но во всех случаях нам теперь вряд ли захочется возвращаться к явно обедненному мелодраматическому варианту прочтения пьесы Островского... Надеемся, что произведенный нами, анализ пьесы Островского представится интересным и убедительным с разных позиций:

1)С позиции театральной. При таком прочтении пьесы всем актерам с первой же минуты пребывания на сцене есть, что играть, а режиссеру есть, что делать, так как все действия актеров постоянно надо направлять «одним общим интересом»!

2)С позиции идейной и художественной. Такое прочтение близко ко всем эстетическим высказываниям самого Островского. Такое прочтение близко и к высказываниям передовой критической мысли и времен Островского, и нашего времени. Такое прочтение близко нам, советским художникам, ибо оно исторично и социально.

Давайте теперь еще раз оглянемся назад – что послужило нам поводом, толчком к рассуждениям, приведшим, в конце концов, к такому взгляду на пьесу? Все началось с мучительных, длительных, всесторонних поисков исходного события.

Исходное событие – «опять полдень воскресного бряхимовского дня!» – заставило нас взглянуть на все дальнейшие события пьесы не как на события мелодраматической истории, а как события «социальной бряхимовской драмы»!

Эта бряхимовская драма началась с исходного события и закончилась «смертью Ларисы».

Заметим, что первое появление в пьесе Ларисы со словами «Уедемте, уедемте отсюда!» – происходит на бряхимовском бульваре. Погибает Лариса на этом же самом бряхимовском бульваре!.. Она ненавидит этот бульвар, как-то пытается вырваться оттуда. И... ничего не получается. Вслед за Гоголем, Островский как бы заключает: «О, не верьте этому приволжскому бульвару (Невскому проспекту)!.. Все обман, все мечта, все не то, чем кажется!»

Это место, где начинается и кончается пьеса, Островскому представлялось чрезвычайно важным, неотъемлемым элементом.

В письме к Ф. А. Бурдину от 25 октября 1878 г. он пишет:

«Любезный друг Федор Алексеевич, пьеса посылается сегодня или завтра, справляйся в конторе!..

Нужна декорация для 1-го действия (она же и в 4-м); сделай милость, похлопочи; эскиз я пришлю (разрядка моя.– А. П.). К постановке приеду и сам прочитаю пьесу артистам...»[102]

Заметим, что, когда мы определяли исходное событие, мы не только внимательно изучали, что такое приволжский бульвар для Бряхимова; но, благодаря исходному событию, нам удалось ощутить и атмосферу бряхимовской тоски, царящей на этом бульваре и во всех других местах Бряхимова...

Итак, можно констатировать:

1)Благодаря определению исходного события, мы сумели почувствовать атмосферу пьесы.

2)Благодаря определению исходного события, мы смогли начать следить за развитием этой истории, истории социальной, бряхимовской истории.

А был бы нам ясен смысл того, что хотел сказать Островский всей этой пьесой, если бы не совершилось последнее событие пьесы – «смерть Ларисы»? Можно было бы вместе с Островским сказать: «Бряхимовщина – страшная сила, она уничтожает не только все лучшее, что есть в людях, но и лучших из людей»! Можно ли было сделать такой вывод, пока Лариса еще не попросила Карандышева прислать к ней Кнурова (нравственная гибель Ларисы) и пока Карандышев не убил Ларису (уничтожение Ларисы)? Конечно же – нет. Правда, такой вывод готовился автором долго. На протяжении всей пьесы мы уже чувствовали, как в нас постепенно нарастает протест против всего бряхимовского, губящего в людях разные проявления человеческого начала. Но, конечно же, только смерть Ларисы в самом конце пьесы заставила нас почувствовать и всю боль за ее судьбу, и возмутиться против всего того, что неизбежно привело Ларису к гибели.

Следовательно, наиболее полно понять идею автора нам помогло только последнее событие – «смерть Ларисы».

Очевидно также, что идея автора начала проявляться с самого начала, с возникновения исходного события, когда еще только клубный буфетчик Гаврило ругал на чем свет стоит эту бряхимовскую жизнь; а наиболее точно идея раскрылась только тогда, когда случилось последнее событие – бряхимовская жизнь задушила лучшее в Бряхимове – Ларису Огудалову!.. Между исходным и последним событием развивалась вся идея пьесы, не «в виде сентенции», а в действиях «живых образов». Между исходным и последним событием проявилось все богатство пьесы: атмосфера, характеры, лексика, разнообразие предлагаемых обстоятельств. «Чтобы спастись от неминуемой растерянности перед этим богатством, нам нужно определить исходное, главное событие. Мы должны знать, без какого события не было бы пьесы, какое событие определяет всю последовательность течения пьесы»[103]. То, что «всю последовательность течения пьесы» определяет исходное событие,– это мы уже поняли. А «без какого события не было бы пьесы»? Очевидно, без того события «не было бы пьесы», без которого не ясна была бы идея автора. В пьесе Островского эта идея стала ясна нам только тогда, когда совершилось последнее событие. Следовательно, без события «смерть Ларисы» не могла бы состояться «Бесприданница». Значит, это событие и есть главное событие пьесы.

Нам думается, что главное событие пьесы (во всех хороших пьесах) – всегда самое последнее крупное событие! Почему главное событие пьесы обязательно должно быть в конце ее?

К. С. Станиславский писал: «Существуют пьесы (плохие комедии, мелодрамы, водевили, ревю, фарсы), в которых сама внешняя фабула является главным активом спектакля...

...Но в других произведениях нередко сама фабула и ее факты не представляют значения. Они не могут создать ведущей линии спектакля, за которой с замиранием следит зритель... В таких пьесах факты нужны, поскольку они дают повод и место для наполнения их внутренним содержанием. Таковы, например, пьесы Чехова.

Лучше всего, когда форма и содержание находятся в прямом соответствии. В таких произведениях жизнь человеческого духа роли неотделима от факта...

В большинстве пьес Шекспира существует полное соответствие и взаимодействие внешней, фактической, и внутренней линии»[104].

Думается, что не только у Шекспира форма и содержание находятся в прямом соответствии с «жизнью человеческого духа роли». Если вы попробуете проанализировать тщательно пьесы самых различных крупных драматургов, то увидите одну общую закономерность.

Оказывается, настоящие драматурги так строят свои пьесы, чтобы «жизнь человеческого духа» пьесы и ролей развивалась напряженно до самого конца пьесы.

Поэтому-то и события нарастают до самого конца пьесы. И, естественно, что самое главное, самое крупное событие, вмещающее в себя всю силу и сложность пьесы,– такое событие и случается всегда только в ее конце.

Действительно, если бы главное событие совершилось где-то в середине пьесы, то «жизнь человеческого духа роли и пьесы» была бы исчерпана – зрителю все бы стало уже ясно.

А. Н. Островский, не только прекрасно чувствовавший природу действия, природу театра, но и много размышлявший о законах сценического искусства, абсолютно был уверен, что в драме все должно быть подготовлено к главному событию, все действие должно устремляться к нему.

Вот что он писал в письме к Н. И. Музилю:

«По актам я не могу посылать пьесу («Бесприданница»), потому что пишу не по актам: у меня ни один акт не готов, пока не написано последнее слово последнего акта (разрядка моя.– А. П.)[105].

А. П. Чехов распространял закон главного события не только на драму: «Повесть, как и сцена, имеет свои условия. Так, мне мое чутье говорит, что в финале повести или рассказа я должен искусственно сконцентрировать в читателе впечатление от всей повести...»[106]

И еще – «Есть у меня интересный сюжет для комедии, но не придумал еще конца. Кто изобретет новые концы для пьесы, тот откроет новую эру...

Не стану писать ее, пока не придумано конца такого же заковыристого, как начало. А придумаю конец – напишу ее в две недели».

Любой автор хочет, чтобы зрители внимательно следили за ходом его мысли до самого конца пьесы. Но только тогда это удается, когда автор понимает законы развития действия. Режиссер тоже должен знать эти законы. Он должен знать, что:

пьеса развивается от исходного события к главному;

исходное событие предшествует как данность до начала действия пьесы;

исходное событие – это то событие, которое определяет поступки всех действующих лиц, занятых в начале пьесы, до момента, пока не случится в пьесе следующее крупное событие.

Только верное, скрупулезное определение исходного события пьесы может направить верно и весь дальнейший ход анализа пьесы.

Главное событие пьесы – это то событие, благодаря которому нам раскрывается идея автора.

Главное событие – всегда последнее крупное событие пьесы.

Производя анализ любой сцены пьесы, режиссер все время должен проверять, какое место занимает данная сцена в развитии событий – «от исходного – к главному».

Вскрывая события любого куска пьесы, надо помнить, что любое событие (исходное, крупное, маленькое, главное) тогда вскрыто верно, когда только оно является определяющим фактом для поступков всех действующих лиц, занятых в данном сценическом куске.

И еще несколько слов по поводу приведенного выше анализа пьесы Островского «Бесприданница». Надеемся, что читатели понимают, что цель этой работы отнюдь не в том, чтобы навязать читателям свой взгляд на пьесу «Бесприданница»... Безусловно, можно прочесть пьесу и иначе. Мы ставили себе совсем иную задачу. Основная цель этой работы – попытаться разобрать ту часть новой методики, которая, на наш взгляд, наименее разработана – это домашняя предварительная работа режиссера с пьесой. Мы хотели познакомить читателя с опытом режиссера, пробующего работать методом действенного анализа.

Разумеется, что этот метод, представленный вам анализом пьесы Островского, может и должен быть распространен в режиссерской практике творчески по отношению к каждой отдельно взятой в работу как современной, так и классической пьесе. Подобный подход поможет в работе и режиссерам-профессионалам, и режиссерам иных, сравнительно еще не опытных театральных коллективов.

Как и все новое, метод действенного анализа до сегодняшнего дня является для многих режиссеров и педагогов еще только предметом для познания, а не сущностью их постоянной практики. Поэтому нам представляется важным, чтобы режиссеры и педагоги, являющиеся приверженцами метода действенного анализа, пусть каждый по-своему, но пытающиеся работать этим методом, чтобы они обменивались своим опытом, то есть высказывали в печати все, что им удалось познать, накопить в процессе своей работы.

Сноски

[1] Г.А. Товстоногов. О профессии режиссера. М., ВТО. 1967, с. 26

[2] М.О. Кнебель. Поэзия педагогики. М, ВТО, 1976, с. 267.

[3] ГА Товстоногов. О профессии режиссера, с. 24.

[4] Там же, с. 285.

[5] М.О Кнебель. Поэзия педагогики, с. 297, 298.

[6] М. О. Кнебель. О том, что мне кажется особенно важным. М., «Искусство», 1971, с. 44

[7] Г. А. Товстоногов. О профессии режиссера, с. 258

[8] М. О. Кнебель. О том, что мне кажется особенно важным, с. 47-48

[9] Г. А. Товстоногов. О профессии режиссера. 2-е изд., доп. М., ВТО, 1968, с. 260-269

[10] М. О. Кнебель. О том, что мне кажется особенно важным, с. 57-59

[11] М. О. Кнебель. О том, что мне кажется особенно важным, с. 44, 69

[12] К. С. Станиславский. Полн. Собр. соч., т. IV. М.-Л., «Искусство», 1957, с. 247. (В дальнейшем все цитаты по этому изданию. – А. П.)

[13] М. О. Кнебель. О том, что мне кажется особенно важным, с. 61

[14] А. Н. Островский. Бесприданница. (Любое издание). Действие I Явление II. (В дальнейшем указываем только действие и явление. – А. П.)

[15] Действие I. Явление VI.

[16] Действие I. Явление VII.

[17] Действие I. Явление IV.

[18] Действие II. Явление VI.

[19] Действие II. Явление V.

[20] Действие I. Явление II.

[21] Действие II. Явление II.

[22] Действие II. Явление II.

[23] Действие IV. Явление V.

[24] Действие I. Явление VII.

[25] Действие I. Явление VII.

[26] Действие I. Явление II.

[27] Действие I. Явление VII.

[28] Действие IV. Явление VII.

[29] Действие IV. Явление VIII.

[30] Естественно, что в этой книге не было смысла помещать целиком тексты всех разбираемых кусков пьесы. Но, для настоящего понимания существа вопроса, было бы желательным, чтобы читатель во время чтения данной книги имел возможность прочитывать не только полный текст приводимых кусков, но и всю пьесу.

[31] К. С. Станиславский. Полн. Собр. соч., т. IV, с. 81-82

[32] М. Е. Салтыков– Щедрин. О литературе и искусстве. М., «Искусство», 1953, с. 109

[33] Действие I. Явление II.

[34] Действие I. Явление II.

[35] М. О. Кнебель. Поэзия педагогики, с. 314

[36] М. О. Кнебель. Поэзия педагогики, с. 315-316

[37] Термин Г. А. Товстоногова.

[38] А. А. Гончаров. Литературно-критические статьи и письма. Письмо к Валуеву. Л., Гослитиздат, 1938, с. 309-310

[39] Ю. Бондарев. Поиск истины. М., «Современник», 1976, с. 12

[40] Л. Н. Толстой. Полн. собр. соч., т. 61. М., ГИХЛ, 1928-1955, с. 240

[41] А. П. Чехов. Полн. собр. соч., т. XVII. М., Гослитиздат, 1944-1951, с. 193

[42] Л. Н. Толстой. Полн. собр. соч., т. 67, с. 172

[43] А. Н. Островский. Полн. собр. соч., т. XII. М., Гослитиздат, 1949-1953, с.255 (в дальнейшеи все цитаты по этому изданию. – А. П.)

[44] А. Н. Островский. Полн. собр. соч., т. XIII, с. 151

[45] Н. В. Гоголь. Петербургские повести. М., «Худож. лит.», 1969, с.23-28

[46] А. Н. Островский. Полн. собр. соч., т. XV, с. 128

[47] Действие I. Явление II.

[48] Действие I. Явление II.

[49] А. Н. Островский. Полн. собр. соч., т. XIII, с. 164-165

[50] Действие III. Явление XI.

[51] Действие I. Явление II.

[52] Действие I. Явление III.

[53] Действие I. Явление VI.

[54] Действие IV. Явление V.

[55] Действие IV. Явление VI.

[56] А. Н. Островский. Полн. собр. соч., т. XII

[57] Н. В. Гоголь. Петербургские повести, с. 23-28

[58] Действие I. Явление IV.

[59] Действие II. Явление VI.

[60] Действие I. Явление II.

[61] Действие I. Явление IV.

[62] М. О. Кнебель. О том, что мне кажется особенно важным, с. 76, 81

[63] А. Н. Островский. Полн. собр. соч., г. XII, с.195, 321

[64] Н. А. Добролюбов. «Луч света в темном царстве». – Избр. Соч. М.-Л., ГИХЛ, 1948, с.321.

[65] А. Н. Островский. Полн. собр. соч., г. XII, с.194-195

[66] А. Н. Островский. Полн. собр. соч., т. XII, с. 123-125

[67] Н. А. Добролюбов. «Темное царство». – Избр. соч. М.– Л., ГИХЛ, 1948, с.166, 281, 296

[68] М. О. Кнебель. Поэзия педагогики, с. 302, 303, 309

[69] Л. Н. Толстой. Полн. собр. соч., т. 30, с.131

[70] К. С. Станиславский. Полн. собр. соч., т. V, с. 461

[71] Вл. Блок. Система Станиславского и проблемы драматургии. М., ВТО, 1963, с.24, 30, 31

[72] М. О. Кнебель. Поэзия педагогики, с.298

[73] М. О. Кнебель. Поэзия педагогики, с.310

[74] Читателю, серьезно интересующемуся познаванием метода, было бы очень полезно самому определить исходное событие.

[75] Напоминаем, что это термин самого Островского.

[76] Действие II. Явление II.

[77] Действие IV. Явление VIII.

[78] Действие IV. Явление IX.

[79] Действие IV. Явление IX.

[80] Действие II. Явление VIII.

[81] Характеристика Островского.

[82] Действие II. Явление VIII.

[83] Действие III. Явление II, III.

[84] Действие III. Явление XIII.

[85] Действие III. Явление XIII.

[86] Действие IV. Явление V.

[87] Действие IV. Явление VII.

[88] Действие IV. Явление VII.

[89] Действие IV. Явление VIII.

[90] Действие III. Явление X.

[91] Действие IV. Явление VI.

[92] Действие IV. Явление VII.

[93] Действие IV. Явление VIII.

[94] Действие III. Явление VI.

[95] Действие II. Явление VI.

[96] Характеристика Островского в перечне действующих лиц.

[97] Действие II. Явление VI.

[98] Действие II. Явление VI.

[99] Действие III. Явления XIII, XIV.

[100] Действие IV. Явления IX, XI, XII.

[101] Само понятие – Бряхимов, бряхимовская жизнь – очевидно, широкое понятие у Островского. Ведь такого реального г.Бряхимова не было. Можно под Бряхимовом было понимать любой город России – таких Бряхимовых было много. Паратов с Робинзоном приехали в Бряхимов из другого Бряхимова; а для Кнурова и Москва, и Петербург, и Париж – тоже может быть Бряхимов…

[102] А. Н. Островский. Полн. собр. соч., т. XV, с.125-126

[103] М. О. Кнебель. Поэзия педагогики, с. 309

[104] К. С. Станиславский. Полн. собр. соч., т. IV. с.247

[105] А. П. Чехов. Полн. собр. соч., т. XIV, с.407

[106] А. П. Чехов. Полн. собр. соч., т. XV, с.388