Текст книги "Детектор истины"

Автор книги: Александр Плонский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Плонский Александр
Детектор истины

Александр Филиппович ПЛОНСКИЙ

ДЕТЕКТОР ИСТИНЫ

Фантастический рассказ

– Не нравится мне он, – сказал Гарин.

– Чем именно? – поинтересовался Ставинский, помешивая ложечкой чай.

– Я не раз задавал себе этот вопрос, но так и не смог на него ответить. Не нравится, и всё тут.

Ставинский отхлебнул.

– Цейлонский чай это вещь. Да ты пей, остывает. Знаешь, как я его завариваю? Чайник нужно ополоснуть кипятком, минуту выждать, потом...

– Да погоди, – досадливо поморщился Гарин. – Я ведь о важном.

– Возможно, в тебе говорит родительская ревность: Искра твоя единственная дочь.

Гарин потер переносицу, взлохматил седеющие волосы.

– Кроме нее у меня никого нет.

– Тем более!

– Когда умерла Юна, Искорке не исполнилось и года.

– Оттого ты и не женился вторично, – понимающе кивнул Ставинский.

– Не совсем так. Во всяком случае, я не жертвовал собой. И, поверь, предъявлять дочери счет не собираюсь. Но все же...

Ставинский отодвинул недопитую чашку.

– Тебе не хочется, чтобы она вышла замуж?

Гарин пожал плечами.

– Дело не в том, хочу я или нет. Искре уже восемнадцать, она вольна поступать, как пожелает.

– Значит, проблема в женихе...

– А о чем я твержу четверть часа? – вспылил Гарин, но тут же виновато понизил голос. – Прости, шалят нервы. Да ты пей, не обращай на меня внимания.

Он сделал несколько поспешных глотков.

– Пустяки, – сказал Ставинский.

– Понимаешь, меня преследует страх. Всё кажется, что Искра совершает непоправимую ошибку. А я не в состоянии уберечь. Между нами наступило отчуждение. Искорка всегда была со мной откровенна, делилась мыслями, а тут...

– Это естественно. Вспомни себя.

– Я – другое дело. Рос в трудные годы. Без родительского надзора.

– И вырос хорошим человеком.

– Спасибо. Но я не о том. У меня в памяти рука дочурки, когда ей было шесть лет, и я повел ее в музыкальную школу. Крошечная ручка доверчиво покоилась в моей ручище. Пронзительное чувство ответственности за будущее этого крошечного существа с особенной силой охватило меня. И не оставляет до сих пор!

– Для тебя Искра осталась шестилетней?

– Нет, конечно же. Разве что в глубине души. Самую малость...

– К сожалению, каждому суждено совершить свои собственные ошибки. Жизненный опыт не наследуется.

– Тем паче мой. Если бы была жива Юна...

– А что он представляет собой, зтот... жених Искры? – спросил Ставинский. – У тебя есть причины его не любить?

Гарин ответил не сразу.

– Опасения у меня смутные, подсознательные – интуиция, не более того. А так парень как парень. Аспирант, общественник, первый разряд по шахматам. Из тех, знаешь, у которых в анкете: "не состоял", "не участвовал", "не привлекался".

– Прикрыли анкеты.

– Давно пора. Но это я к слову. Спрашиваешь, что он представляет собой? Не знаю. В том и беда, что не знаю. А если бы и знал... Например, что он подлец. Как убедил бы Искру?

– Извечная коллизия: отцы и дети...

– Да уж... Еще обидится, ожесточится: "может его на детекторе лжи проверить?"

– Это идея! – воскликнул Ставинский.

– Ты о чем? – не понял Гарин.

Ставинский подсел поближе, положил ему руку на плечо.

– Твои слова натолкнули меня на любопытную мыслишку. Тебе ведь известно, чем я занимаюсь в последнее время?

– Я пришел за советом к другу, а не к специалисту по компьютерам, – с оттенком обиды проговорил Гарин. – Электронная сваха не для Искры.

– Сваха? С чего ты взял? Послушай лучше, что произошло в начале века.

– Какое это может иметь отношение...

– Самое прямое, убедишься. Итак, в 1902 году на выставке "Мир искусства" экспонировался написанный Серовым портрет Михаила Абрамовича Морозова, историка, приват-доцента Московского университета, известного коллекционера живописи. Сходство было бесспорным. И вместе с тем... Вот, слушай...

Ставинский подошел к стеллажу, взял с полки том и, мгновенно найдя нужную страницу, прочитал:

"...Блестящий и парадный большой портрет, в котором ясно, что тончайшее сукно на этом выхоленном дяде и под сукном чистейшее подкрахмаленное тончайшее полотно, а поза – огородное чучело, кабан, выскочивший на охотника и остановившийся с разгону".

– М-да... Характеристика убийственная! – откликнулся Гарин. – Но к чему ты клонишь?

– Обрати внимание: утонченный эрудит Морозов предстал перед знавшими его в новом, неожиданном свете. Проявились черты, о которых никто не подозревал. Сама тщательно скрываемая натура этого человека сделалась для всех явной.

Ставинский достал другую книгу.

– Или вот еще... Валерий Брюсов:

"Портреты Серова срывают маски, которые люди надевают на себя, и обличают сокровенный смысл лица, созданного всей жизнью, всеми тайными помыслами, всеми утаенными от других переживаниями".

– Хотел бы я увидеть жениха Искры на портрете Серова, – задумчиво сказал Гарин.

– Такая возможность есть.

– Мне не до шуток!

– Я не шучу. Наша лаборатория исследует возможности компьютерной живописи.

– Компьютер-портретист? И чем же он отличается от фотоаппарата?

– А чем человеческий глаз от объектива?

– Это что, параллель?

– Вот именно. Компьютер не довольствуется мгновенным отображением действительности. Он анализирует ее в динамике, улавливает характерные детали, вводит для них весовые коэффициенты. И, наконец, синтезирует результат.

– То есть выдает портрет?

– Да, как итог наблюдения, анализа и синтеза.

– Но ведь для компьютера необходима программа? – с сомнением проговорил Гарин.

– Здесь мы и подходим к самому интересному. В качестве прототипа компьютера-портретиста мы выбрали Валентина Александровича Серова. Так что я не случайно рассказал о "Морозове". Серова считали фанатиком правды, в его портретах видели высшую истину, глубокое постижение натуры. Это и предопределило выбор.

– Значит, компьютерная программа...

– Обобщает творчество Серова! Наш компьютер-портретист обладает уникальной способностью выявлять суть человека. Компьютерные портреты – мы называем их компретами, – это пытливое проникновение в сущность индивида. Они пронзительно психологичны.

– И впрямь детектор лжи, – оценил Гарин.

– Наоборот, детектор истины, – возразил Ставинский. – Он проявляет правду, только правду, одну лишь правду. Остальное отбрасывает. В компретах, как и в портретах Серова, есть нечто гротескное, не просто верное, а обостренно точное. Кстати сказать, Морозову портрет понравился. "Забавно, что он сам доволен", – признавался Серов.

– Я знал, что ты мне поможешь, – сказал Гарин, поднося к губам пустую чашку.

– Не тебе. Искре, – подчеркнул Ставинский.