Текст книги "Новая притча"

Автор книги: Александр Петрожицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

На первом этаже есть приличный буфет, мама идёт туда и спрашивает, не нужно ли кому чего. Витина жена просит купить ей салат «эстонский».

– Эстонский? – мгновенно включаюсь я, – сейчас вернулись люди из буфета и сказали, что эстонского нет.

– Странно, всегда же был?

– Вчера в соседнюю палату положили эстонца, так родственники всё размели!

– Ну, надо же, – в её лице искреннее огорчение, – ладно, купите мне из курицы.

Мама уходит, пряча улыбку. Пётр идёт в наш туалет мыть посуду. Я рассказываю ему про жестокого Андрюху, бросающего слабых девушек, и тут в наш разговор врезается Витя. Как всегда, бескомпромиссно, сжигая за собой все мосты:

– Что, Пётр, пошёл тарелки мыть?

Пётр кивает и идёт дальше. Витя улыбается.

Времени 16.00.

Мама только что ушла, жена Вити ушла раньше. Приходили родственники к Володе, в первый раз, поэтому они долго пытались поговорить с нашим врачом, дабы что-то понять и как-то улучшить, долго курили с Володей на балконе, бегали в аптеку, в буфет, но ушли и они. День вступил в фазу, когда желание нового притупляется, и ветер перемен начинает блуждать в лабиринтах статичности мира. В такие моменты легко представить, что праздничное небо это лишь плёнка вроде фольги, разорвав которую увидишь пустоту. Так и не рвите, зачем вам? Конвенции ведь тоже не дураки писали, а жизнь всё равно полна неожиданностей!

Вот неожиданно распахивается дверь, и входит Вера. Вообще, время неурочное, посещения больных с 17 до 20, но поскольку я лежачий, то на меня есть специальное разрешение, допускающее в любое время. И уж одноразовый виртуальный пропуск всегда можно купить от 50 рублей у охранника. Вера пришла в первый раз, она проживает далеко и наведывается к нам нечасто. В её лице смешаны отчаянье и сострадание в пропорции один к двум, в руках большой синий пакет. Она подходит ко мне и целует, как, должно быть, сердобольные дамы в лазаретах целовали героев 812-го года. Я рад ей. Она непростой человек, что называется, странная, но прекрасный друг, а это дорогого стоит.

– Ну, как ты? – спрашивает она тихо, и уже по ней видно, что ответ ей известен и приводит её в содрогание.

– Я хорошо, – говорю я.

Но такой ответ её не устраивает, и она его просто не слышит.

– Ты, наверное, думаешь: но почему я? За что мне такое ужасное наказание? – она выделяет местоимения, – и я тебя в этом очень хорошо понимаю.

Здесь я останавливаю её сильным в смысле экспрессии жестом (слабым её не остановить) и говорю:

– Нет, я так совершенно не думаю.

Вера смешалась, но ненадолго, она уже вошла в образ, и так просто её не собьёшь.

– Да, я понимаю, но обычно в такой ситуации человек думает: почему я? За что мне такое? И я тебя в этом очень хорошо понимаю.

Мне уже смешно.

– Вер, – я пытаюсь скрыть улыбку, – я так не думаю. Я вообще об этом никак не думаю.

– А что же ты делаешь?

– Что делаю? Просто чувствую.

– Что чувствуешь?

– Радость.

– Радость?

Она оглядывает меня, оглядывается вокруг, словно хочет убедиться, что глаза её не обманули и всё показали правильно.

– А что же здесь радостного?

С тех пор, как пришёл в себя, я чувствую эту радость. Она чиста, как звёздная пыль, и торжественна, как парад планет. В самый первый миг я уже знал, что это послано мне во благо.

– Во благо? Ты выпал из жизни, у тебя было две операции…

– И скоро третья, – добавляю я.

– Скоро третья, и это во благо?!

Зря я так. Вера целиком живёт в своём мире, и вещи, которые находятся за его пределами, она не воспринимает. В силу этого говорить с ней очень трудно. Или очень легко. Это как посмотреть, потому что говорит всегда только она, и единственный способ принять участие в разговоре это соглашаться с ней или попросту кивать. Сейчас моё бедственное положение обязывает её слушать, и ей от этого неуютно.

– Да нет, конечно. Это я шучу, хотя действительно нет худа без добра. Ты помнишь, как я хотел похудеть, и всё не получалось? А теперь посмотри на меня: минимум двадцать пять килограммов!

– Да, ты классно выглядишь.

– Вот видишь. А ещё я лет двадцать не ходил к врачам и вот решил хотя бы сдать все анализы, да времени не находилось? А тут я сдал столько анализов, что до конца жизни хватит. А лекарства? В жизни не пил лекарств, а тут прошёл уже 2 полных курса антибиотиков, и ещё пройду…

Я вижу, как её лицо, просветлевшее было, снова хмурится:

– Ты опять шутишь?

– Вер, как тебе удобно, так и понимай, хорошо?

Она думает, потом неуверенно говорит:

– Конечно, классно, что ты в твоём положении воспринимаешь всё с юмором.

Ну, вот и славно, инцидент исчерпан, и далее наш разговор приобретает свою классическую форму. Вера рассказывает об общих знакомых, о своих непростых отношениях с мужем, о непонимании дочери. Я киваю, задаю наводящие вопросы, произвожу уместные восклицания, и мы прекрасно проводим время.

Времени 18.00.

Ужин.

– Ребят, ужинать будет кто?

Пётр берёт одну рыбу с картошкой, один напиток и относит по адресу. День превращается в вечер, солнце понемногу садится…

…садится солнце красно-золотое

и вновь летит

средь жёлтых нив волнение святое

овсом шумит…

нет ничего, и ничего не будет

и ты умрёшь

исчезнет мир, и Бог его забудет

чего ж ты ждёшь?..

Это Андрей Белый. Я не уверен за побуквенную точность, но это Белый. Мне нанесли много книг, они заняли весь подоконник. Казалось бы, читай – не хочу, но я, как правило, не хочу, потому что кровать забрала у меня и это удовольствие: слишком быстро устаю. Не травма страшна сама по себе, страшна кровать. Травма имеет тенденцию к заживлению, кровать незаметно высасывает из тебя жизненные силы. Со стороны может показаться (я сам так и думал), что вот полежал человек в гипсе месячишко, потом гипс сняли, костыли в руки дали, и он поскакал, как ни в чём не бывало. Когда мне, наконец, разрешили сесть на кровати, у меня так закружилась голова, что я схватился за простыню, чтобы не упасть, хотя падать мне было совершенно некуда. Помнится, я высидел тогда минут пять, после чего лёг с нехорошей болью в спине и впервые подумал о том, что мне предстоит. Ведь любая травма, да ещё с последующим хирургическим вмешательством, нарушает равновесие всей вашей системы, а не только определённого участка.

Времени 19.00.

Пришло сообщение от МТС: на ваш счёт поступил платёж 3000 рублей. Ничего себе! Впрочем, я, кажется, догадываюсь. Я набираю Верин номер:

– Это ты?

Она смеётся:

– Да, это я. Общайся на здоровье.

Ну, что я вам говорил?

У нас идёт обычная предвечерняя жизнь. Я пытаюсь читать, Витя съел ужин и читает, Пётр иногда выходит из палаты, иногда приходят к нему и ведут с ним несложные переговоры. Зашёл Олег Павлович, он назначил Володе определённые уколы и теперь хочет проверить, как выполняется его назначение. А никак. Олег разводит руками, закрывает глаза, поднимает брови – жест великого смирения – и идёт к медсёстрам. Минут через 15 вбегает Тамара, велит Володе повернуться, спустить штаны, и выполняет назначение.

– Зачем же вы ватку бросили? – спрашивает Володя укоризненно.

– А что такое?

– Я бы отжал, у меня и баночка специальная есть.

Тамара фыркает, хотя наверняка слышит это не в первый раз. А Володю сегодня не остановить:

– Говорят, в 15-ю положили молодую женщину. А чего не к нам?

Тамара, уже в дверях, оборачивается и с жалостью бросает:

– Господи, что вы с ней делать-то будете?

Вот так, и Тамара не без юмора.

Времени 20.30.

Ну, что там ещё осталось? В 21.00 у всех вечерний чай и закрытие на сегодня последних счетов с пищей. А пока Володя включает телевизор. Он остался в палате от Юрчика, который упал с восьмого этажа. Да, я помню, что говорил о человеке, упавшем с девятого, но это совершенно разные люди, неужели не ясно? Тот упал с девятого, а Юрчик – с восьмого! Ему было 19 девятнадцать лет, но из-за коротко стриженных белых волос и прозрачной худобы он казался не старше пятнадцати. К своему счастью, он не помнил момента падения, зато помнил, что к нему пришли друзья, и они хорошо выпили. Потом легли спать. Потом Юрчик проснулся, потому что захотел курить, и вышел на балкон. И всё. Окончательный провал до самой реанимации. В которой не обошлось без весёлого курьёза. У Юрчика на левой ноге пониже колена сквозная дырка: в реанимации просверлили ногу и вставили штифт. Но тут же выяснилось, что ногу перепутали, поэтому штифт вытащили, просверлили правую и вновь поставили штифт. Потом, когда его привезли в обычное отделение, пришёл Олег Павлович и окончательно выяснил, что ногу просверлили правильную, но не в том месте. Пришлось сверлить ещё раз. Вам, конечно, любопытно, что бывает с людьми, упавшими с такой высоты? Только давайте уточним, с какими людьми – трезвыми или пьяными? Что бывает с трезвыми, я даже говорить не хочу, а вот к Юрчику, если помните, пришли друзья. Вполне вероятно, что друзья спасли ему жизнь в тот вечер. Правда, могут возразить, что если бы они не пришли, то ничего бы и не было, но это уже софистика. Что же, прикажете теперь вообще не дружить? Ну, короче: сотрясение мозга, повреждение двух позвонков, перелом бедра. И всё.

Юрчика привезли в паре с Сашей, который пал жертвой государственной необходимости. Машина, в которой он ехал, застряла в пробке в крайнем левом ряду. Кроме Саши в ней были ещё два человека. Впереди стояла машина милиции. Стояла, стояла и вдруг молча пошла на разворот через двойную сплошную линию. Видимо, поступил тревожный сигнал о том, что кто-то кое-где не хотел честно жить. Нельзя было терять ни секунды! Однако выполнение задания чуть было не оказалось под угрозой со стороны КАМАЗа, некстати едущего навстречу. Хорошо, что водитель успел-таки свернуть влево, и в тот вечер преступности был нанесён очередной удар. Правда, КАМАЗ подмял машину, в которой сидел Саша с друзьями. Сначала собственным весом, а после ещё и прицепом. Друзья погибли. Саша, поскольку был на заднем сидении, отделался тремя переломами и удалением желчного пузыря.

Уходили они тоже вместе: Юрчика забирали в нейрохирургию, а Сашу выписывали. Я хорошо помню его в тот день, он сидел на кровати освещённый солнцем, улыбающийся, одетый в гражданское, будто сам к себе пришёл посетителем.

Да, так Володя включает телевизор. На одном канале на сцене юродствует хитрец, перед сценой сидят простые люди и от души веселятся. На другом ведущий с ледяной скорбью вещает о том, что уже давно изобретены и продолжают изобретаться альтернативные источники энергии, но в мире существует некая сила (пришельцы не исключаются), которая тщательно отслеживает этот процесс, внося в него коррективы – например, устраняет изобретателей. Можно подумать, что если, наконец, появится такой источник, то люди перед сценой перестанут быть простыми, а хитрец начнёт их уважать. На третьем показывают отечественный сериал, в котором чувствуется неплохой бюджет, но, честное слово, неловко смотреть про XIX век, в котором почти все благородные дамы были бы уместны в роли ведущих МУЗтв даже без перемены костюма, а почти все благородные кавалеры кажутся менеджерами сомнительной фирмы.

Пётр берёт электрический чайник, на всякий случай спрашивает, все ли будут чай, выключает с общего согласия телевизор и идёт за водой, а мы начинаем готовить чашки. Всё необходимое стоит у меня на тумбочке, и тумбочку эту стоит помянуть добрым словом. В ней четыре уровня: два это внутренние ящики, третий это собственно поверхность, а четвёртый приподнят над третьим на маленьком шесте, что даёт ему возможность вращаться. В тумбочке находится всё то, что мы носим с собой по больничной жизни.

Чай должен быть крепким, горячим и сладким. Чтобы соблюсти этот принцип, я кладу в чашку три куска сахара и пакетик чая с бергамотом, который останется на всё время чаепития. А тут и вода поспела. Пётр обходит каждого с кипятильником, и начинается самое хорошее время – время рассказов. Главный рассказчик у нас Пётр, а мы располагаемся вкруг него, будто солдаты у костра после дневного перехода. Горит длинная белая лампа, сообщая предметам и лицам загадочные тени, Пётр со своим лукавым видом рассказывает случай из армейской жизни, потом о зимних повадках волков, и столько покоя сейчас в нашем маленьком замкнутом мире, что по душе разливается тепло. Я, как солдат на фронте, уверен, что самое главное это закончить войну, и жизнь будет просто замечательной. Солдату и в голову не придёт, что настоящие проблемы начнутся именно в мирной жизни. Иногда в рассказ врубается Витя, как одинокий рыцарь в полчища сарацин. Я слушаю, попиваю горячий сладкий чаёк, смотрю в окно. Над огромным городом восходит огромная луна бледно-золотого оттенка.

Времени 21.45.

Сейчас будет вечерний обход, и дежурный врач спросит, на что жалуемся и не надо ли кому обезболивающий укол. Потом придёт дежурная сестра, чтобы исполнить назначения Олега Павловича. Потом впереди будет только ночь. И я начинаю ждать утра.

БИБЛИЯ ДЛЯ ДЕТЕЙ

За окном рассвет, перед окном подоконник, на подоконнике мои книги. Они пока все тёмные и одинаковые, как лица людей, едущих утром в метро, но за каждым из них своя судьба. Книг много, но сейчас меня интересуют «Страсти Христовы». Я на всякий случай изменил до неузнаваемости имя автора, но если какое-то сходство всё же останется, спешу заявить, что оно случайное и ненамеренное. Итак, назовём его Строгов. На обложке голова Христа из фильма Мэла Гибсона. Смотрели? Хороший фильм, в нём чувствуется удачный мистический фон, напряжённость сцен, солидный бюджет. Нет только одного – объяснения величия жертвы Христовой, ответа на вопрос, зачем Он добровольно шёл на Голгофу через земной ад людской жестокости и непонимания?

Господи, какую чушь несут люди, когда задаёшь им этот простой вопрос: зачем Христос взошёл на крест? Или даже снизошёл до креста? Он взял на себя грехи наши; он искупил грехи людские; он своей кровью смыл грех с человечества. Ответ всегда отлетит от зубов! Но ведь эти слова могут означать одно, могут и другое, а могут и вообще ничего. Это как сказать «я тебя люблю». Естественно, у этой фразы есть свой номинальный смысл, то есть, как бы понятно, о чём речь, но конкретное значение в неё вкладывает лишь говорящий. И если задать следующий абсолютно логичный вопрос «а что значит взял на себя грехи людские?», то здесь уже никакого «от зубов» не будет: ну… то есть… как это… А если вослед задать ещё один, то и вовсе без ответа останешься.

Книжка Строгова предельно ясна и бесхитростна. Это здоровый продукт для людей, которые всегда ищут подтверждения тому, что однажды услышали от других. Плюс к тому, она написана очень просто, и это совершенно оправдано: важное пишется именно таким языком. Много ли вы встречали в Евангелиях метафор и вообще стилистических фигур, много ли информации, откровенно рассчитанной на заполнение пустот и придание объёма? Этого там практически нет, писавшим было, что сказать миру. Представляете, какой толщины был бы Новый Завет, если его наполнить всем этим техническим материалом?

В книжке определённо прослеживаются 4 главных тезиса:

1. «Бог не просто есть – Он действует. Без пауз. И нет в сотворённом Им мире силы, способной помешать Богу сделать так, как Он хочет».

2. «У Него было столько любви, что Бог решил поделиться ею с кем-нибудь ещё». Это про сотворение мира, которое, по Строгову, явилось актом любви.

3. «Библия… не объясняет, кто Он такой. Зато она рассказывает о Его делах и предлагает самим догадаться: каков же Бог, поступающий вот так? И в этом смысле Библия – увлекательнейший детектив».

4. «История, которую христианство рассказывает миру, это и есть история о Блудном сыне».

Их истинность для Строгова несомненна. И даже не так: это само собой разумеющееся. Про сотворение мира он прямо говорит, что не знает, почему был создан мир, но знает, зачем. Ну, знать он этого никак не может. Утверждая подобное, он лишь демонстрирует полноту своей веры, которая по определению не допускает сомнений. Но ведь это Строгов не сомневается, а у меня вот есть вопросы. Не глобальные вроде «быть или не быть?». Я обычный человек, мне неинтересно копаться в мистическом эстетстве Каббалы или экстатической утончённости суфизма, потому и вопросы мои самые простые. Например, по поводу утверждения о том, что бог действует каждую секунду, и нет в созданном им мире силы, способной помешать и т.д. (см. тезис №1). То есть, бог всемогущ и всесилен. А стоит ли связываться с этим утверждением? Ведь оно в точности подобно детскому «мой папа самый сильный» и только вносит путаницу. Вспомните известную вилку «Способен ли бог создать такой камень, который сам не сможет поднять? Если не способен, то он не всемогущ, а если способен, то не всесилен». Хотя это как раз пример чистого словоблудия, это то же самое, что спросить: «Может ли голубь закурить?». И ответить: «Если может, значит, он птица умная, а если не может, то глупая». По Строгову, Библия есть «увлекательнейший детектив… главная улика которого спрятана во второй книге Исход. Главное событие, на основании которого мы должны составить свой портрет». Имеется в виду портрет бога. Так давайте уже составим!

Суть Исхода в том, что израильтяне попали в рабство к египтянам, которые использовали их на тяжёлой примитивной работе. По тексту Строгова так: «Бог создал людей для того, чтобы они были счастливы. А вместо этого люди страдали от жестокого и бессмысленного существования. Бог создал каждого из них, как своего единственного ребёнка. А жизнь, которую они теперь вели, была слишком тяжела и бессмысленна даже для животных». У меня в этой связи уточняющий вопрос: а кто создал египтян? Из приведённого выше текста получается, что Строгов считает людьми только израильтян. Следовательно, только они были созданы богом. Кто же тогда создал египтян – какой-нибудь египетский бог? Значит, библейский бог создал не весь мир? Значит, он делил его с другим богом? Да нет, по Библии египтян также создал библейский бог, вспомните историю с Башней. Но тогда выходит, что и египтяне потомки Адама и, таким образом, создания божьи. И за что бог на них взъелся? Они-то как раз были довольны, то есть, жили именно так, как, по Строгову, хотел бог, создавая «людей для того, чтобы они были счастливы». Что? Египтяне избрали другого бога? Значит, другой был сильнее. Или израильский бог сам их отпустил, а потом сам же и наказал. За то, что поддались на провокацию, что ли? Или египтяне были эксплуататоры, и бог принял сторону пролетариев? Или что?

История Исхода сложная, нельзя описывать её, как это делает Строгов, в духе занимательного сюжета. У несведущего человека может сложиться впечатленье, что египтяне завоевали израильтян, обратив их в рабство. На самом деле отношения между этими народами возникли задолго до Исхода. Например, Измаил, сын легендарного Авраама, был рождён от египтянки Агари. А как же массовая иммиграция евреев в Египет, где они умножились так, что всерьёз обеспокоили местные власти? А душещипательная история Иосифа и его братьев? Завязка Исхода такова. Бог узнал о бедствиях сынов израилевых и сказал Моисею идти к фараону и просить отпустить свой народ. Моисей пошёл и просил, а фараон грубо отказал. И тогда бог явил в полной мере силу карающей десницы своей и наслал на Египет саранчу, пёсьих мух, жаб, тьму и ещё многое другое. Так? Так, но не совсем, есть одно маленькое обстоятельство. Во время памятного разговора с Моисеем бог сказал ему: «Аарон, брат твой, будет говорить фараону [сам Моисей был «не речист»], чтобы он отпустил сынов Израилевых из земли своей, но я ожесточу сердце фараоново, и не отпустит он народа» (Исход). Согласитесь, это весьма неудобное место, и Строгов его обходит. Или вот когда Бог в деталях описывает Моисею пасху, то велит помазать кровью от жертвенного агнца перекладину и оба косяка двери в каждом доме, чтобы не поразить своих. А сам проводит репрессивную акцию, поражая всех первенцев египетских. «И сделался великий вопль по всей земле египетской, ибо не было дома, где бы не было мертвеца» (Исход). Интересно, что в конце одного наказания бог вновь ожесточает сердце фараона, чтобы гарантированно применить следующее, кровью невинных утверждая ценности своей веры. Ах, как игриво настроен Строгов: «Библия… предлагает нам самим догадаться: каков же Бог, поступающий вот так? И в этом смысле Библия – увлекательнейший детектив». Что ж, начинайте догадываться.

Строгов утверждает, что основа христианства это история о Блудном сыне. А мне думается, что основа христианства это первородный грех. Как там у него: «Единственная причина появления нашего мира – то, что Бог был полон любви… Бог не просто налепил глиняных фигурок – Бог создал Себе детей. Тех, кого Он станет любить… и приготовил всё для того, чтобы Его подарок нам понравился… Но получилось так, что существа отказались принять его любовь… между человеком и Богом кто-то встал». То есть, изначально мир был задуман как рай и таковым должен был пребывать. Но человек по своей воле предпочёл впасть в грех, и богу пришлось изгнать его из рая. Это то же самое, что сказать, что изначально рудники были задуманы как рай для шахтёров, только потом по вине шахтёров испортились. И неизбежно получается, что любой человек с рождения виноват перед богом и должен просить прощения: об этом читайте в главе «Краткое описание духовного бизнеса».

Если посадить монетку в горшок с землёй, то ведь не вырастет монетка, правда? Потому что у металла нет предрасположенности вырастать в земле, а у земли, соответственно, нет предрасположенности растить металл. И такими их создал бог. Адама и Еву тоже создал бог. Первые люди обидели бога, причём настолько, что богу пришлось изгнать их из рая и обречь на страдания весь род людской. Мне уже здесь странно: как можно обижаться на неразумных детей? И как можно не простить собственных детей? Что же это за демиург такой мелочный, где вся его вечная-предвечная мудрость? И вообще, чего, скажите на милость, там было не прощать, что они такого непоправимого натворили, что сам творец поправить не мог? И что это за творец такой, у которого с самого начала всё из рук валится?

А дальше ещё хуже. Чтобы люди смогли в конце концов оправдаться перед богом, бог отдал в мир сына единосущного, дабы тот кровью своею искупил их великий грех: в этом и заключается фундаментальный догмат Искупления. Но тут-то и вовсе концы с концами не сходятся. Смотрите. На грехопадение Еву подвигнул змей, «змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь». Господь знал, каким он создавал змея, или он не ведал, что творит? Когда он создавал Адама и Еву, он знал, что они впадут в грех? Если не знал и не ведал, то ни о каком вульгарном строговском всемогуществе бога речи быть не может. Если же знал или хотя бы допускал такую возможность, значит, создавая человека, он заранее вложил ему предрасположенность к греху. Пусть даже грех пришёл извне, не смог бы он прорости в душах людей, если он инородное тело – не вырастет монетка, если посадите её в горшок с землёй. И не может грех войти в душу, если нет там для него места – не вольётся вода, если некуда ей. Причём заметьте, первый человек был создан по образу и подобию божию. Следовательно, если Адам изначально вышел грешником, то и создатель его был грешником – а как иначе, если по образу и подобию? «Вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло» (Бытие). И тогда получается, что бог сам подвигнул Адама и Еву на грех и за это же сам наказал их изгнанием, начав бесконечную историю земного хаоса. И чьи тогда грехи пришёл отмаливать в мир сын возлюбленный – не отцовские ли? И перед кем же так согрешил отец, что сына на заклание отдал? И как же он может любить всех нас, если сына родного не пожалел?