Текст книги "Сплетенные кольца"

Автор книги: Александр Кулешов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Александр Кулешов
Сплетенные кольца

Официальной олимпийской эмблемой являются пять цветных сплетенных колец, символизирующих пять континентов: голубое – Европу, черное – Африку, красное – Америку, желтое – Азию и зеленое – Австралию.

ТРЕТИЙ ЗНАЧОК
Голубое кольцо

Их было четверо, и они были похожи, как братья.

У всех четверых коленки были всегда в ссадинах, руки испачканы и поцарапаны, а штаны порваны и заплатаны. Даже имена всех четверых начинались на одну букву: Луиджи, Лоренцо, Леонардо, Лючиано. Но они не были братьями.

Просто они все жили в одном доме. В одном из тех высоких облезлых, старых домов, что выходят своими слепыми от жалюзи окнами на реку.

Перед домом пролегала широкая мостовая и росли высокие древние платаны.

Но окна тех комнат, где они жили, выходили не на реку. Они выходили в узкий, всегда темный, сырой двор. Над двором, словно облака, нависли бесчисленные груды белья, развешанного на протянутых между окнами веревках. Впрочем, белье скорее напоминало тучи – оно было не белым, а серым.

Луиджи, Лоренцо, Леонардо и Лючиано частенько дрались между собой, награждая друг друга звонкими пощечинами и тумаками. Но жить один без другого они не могли, и какая бы отчаянная «навечная» ссора ни разъединила их накануне, они мгновенно объединялись, если нужно было дать отпор «заречным» ребятам или возникал проект интересного приключения.

Одним словом, они были неразлучны, как братья.

Вместе играли и дрались, лазали по крышам и получали трепки от матерей, вместе зарабатывали деньги, что случалось делать по-разному.

Иногда в огромных мусорных кучах, что высились за городом, за древним, построенным еще рабами виадуком, удавалось разыскать целые бутылки или консервные банки. Иногда в дни сенсаций их брали на пополнение армии таких же голоштанных и горластых газетчиков. А иногда, и это было высшим счастьем, они проводили вечер в одном из маленьких спортивных залов, разнося пиво, «кока-кола», мороженое. Они торопливо сновали в душном, прокуренном помещении среди орущих людей, порой застывая как зачарованные, не в силах оторвать взгляд от ярко освещенного ринга, на котором, потные, растрепанные и окровавленные, утопая в табачном дыму и пыли, метались боксеры.

Возвращаясь домой по темным дождливым улицам, они с азартом обсуждали проведенный вечер, вновь и вновь переживая чужие бои, завидуя зрителям, которые могли смотреть эти бои каждую субботу, а больше всего завидуя боксерам. Они не знали, что зрители подчас всю неделю копили гроши, чтоб субботним вечером сходить на бокс, что боксеры – такие же бедняки, как они сами, хоть и взрослые. Только мальчишки за несколько измятых лир разносили пиво, а боксеры за те же лиры избивали друг друга.

Они этого не знали. Они видели спорт, а спорт – это было здорово, и теперь, в дни олимпийских игр, Луиджи, Лоренцо, Леонардо и Лючиано считали себя самыми счастливыми, потому что игры эти происходили в их городе, в Риме.

Разумеется, они не имели возможности побывать на стадионах, в спортзалах или бассейнах. Зато они частенько видели мчавшиеся по улицам большие автобусы, в которых спортсмены ехали на соревнования. Они толкались у входа в Олимпийскую деревню или у ворот стадиона. А в день открытия игр ценой отдавленных ног и затекших рук им удалось увидеть весь олимпийский парад!

И они навсегда запомнили и синее небо, и сверкающее солнце, и тысячи голубей, взметнувшихся над городом, словно тысячи белых приветственных платков. Они навсегда сохранили в памяти шумный, жаркий, вихревой день, наполненный красками, музыкой, криками и движением.

Они могли бы и через десять лет рассказать с мельчайшими подробностями об олимпийском шествии к стадиону. Через десять лет! А тем более в тот же день, когда, качаясь от усталости, оглушенные и помятые, они вернулись в свой сырой, темный двор и предстали перед дядей Боссо.

Дяде Боссо было безразлично, где сидеть с молотком в одной руке и каким-нибудь старым ботинком в другой – в темной конуре, выходившей на темный двор, или на ярком солнце. Дядя Боссо был слеп. Вы можете сказать, что слепых сапожников не бывает. А вот представьте, бывают! И лучшим доказательством служил дядя Боссо.

Когда-то он был моряком, побывал на всех морях и океанах, но во время войны его ранило, и он потерял зрение. Теперь с рассвета до темноты он сидел, сгорбившись, зажав между коленями колодку, и чинил ботинки. Он брал дешево, потому что работал неважно, и ему приносили на починку свою обувь окрестные бедняки. Он на ощупь резал кожу, забивал и вытаскивал гвозди, подшивал суровой ниткой отвалившиеся подошвы, укреплял поломанные каблучки давно немодных туфель. Получалось плохо, клиенты ворчали, а то и сердились, но потом опять приходили к дяде Боссо, потому что дешевле все равно никто не брал. Да и жалко было старого инвалида. Но для Луиджи, Лоренцо, Леонардо и Лючиано дядя Боссо не всегда бывал старым инвалидом.

По воскресеньям или когда не было работы, он часами рассказывал им о своей морской жизни. Перед затаившими дыхание ребятами возникали лазурные тропические бухты, волосатые тонконогие пальмы, суровые белые льды, далекие чудесные города, бури и тайфуны, кораблекрушения и морские сражения; запах стираного белья, сырости и нечистот, всегда стоявший во дворе, исчезал, уступая место соленым ветрам и ароматам смолы, нагретой палубы и порохового дыма. И сам дядя Боссо распрямлялся и превращался в усатого красавца моряка в ослепительно белой форме, стоявшего на капитанском мостике…

Они любили дядю Боссо, и он любил их. В зимние слякотные дни они приносили ему щепу и куски угля, ходили за хлебом и сыром, бегали за гвоздями. А главное, он был поверенным их славных дел, их приключений, затей и мечтаний.

Он сам придумывал для них разные интересные игры и дела. Вот и в тот день он устроил настоящий конкурс – кто лучше сумеет описать олимпийские делегации. Лучше всех это сумел сделать Лючиано. За это дядя Боссо наградил его кожаным футляром для гребенки, который сам смастерил. Это был довольно бесполезный подарок, потому что Лючиано в жизни не держал в руках гребенки. Но все же он был очень горд призом.

Пока шли игры, дядя Боссо часто придумывал такие конкурсы, награждая кого конфетой, кого почтовой маркой, кого освободившимся из-под клея пузырьком.

В конечном итоге как-то выходило, что все получали награды поровну. А когда до конца игр осталось два дня, дядя Боссо собрал их и сказал:

– Завтра проводим последний аврал! В море выходите все четверо! Курс – Олимпийская деревня! Боевая задача – достать значок! Кто достанет лучший значок, тот лучший капитан! Награда… – И тут дядя Боссо выдержал длительную паузу. – Компас!

Сначала им показалось, что они ослышались. Но дядя Боссо повторил:

– Компас!

Компас! Заветная мечта, предмет неизменного восхищения и благоговения! Черный, немного облезлый, в потертом замшевом футляре, он лежал на дне морского сундучка дяди Боссо. Иногда дядя Боссо вынимал его и давал им подержать, полюбоваться на маленькую светящуюся зеленую стрелку, всегда указывающую правильный путь.

На следующее утро все четверо, серьезные и сосредоточенные, в полном сознании важности предстоящей задачи двинулись в дорогу. У каждого был свой продуманный за ночь план, которым он горел поделиться с тремя другими. Но план этот был великой тайной, долженствовавшей принести победу, и каждый молчал.

Главное было пройти в Олимпийскую деревню. А это было неимоверно трудно. Вдоль высокого проволочного забора прохаживались полицейские. Конные патрули карабинеров объезжали ограду.

Недалеко от входа в деревню друзья расстались. Они долгим взглядом посмотрели друг другу в глаза – так смотрят, прощаясь, моряки, уходящие в дальнее опасное плавание, – пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны.

Лючиано повезло больше всех. Не успел он подойти к воротам, как оттуда появилась группа необычно одетых спортсменов – они были в небесно-голубых кителях с золотыми пуговицами и золотыми галунами, над лакированными козырьками их элегантных фуражек сияли сложные золотые украшения. На груди пестрели золотые значки и эмблемы. Это была группа яхтсменов, уезжавшая в Неаполь.

Лючиано был заворожен сверканием этих великих людей. С толпой ребятишек он бросился вперед. В одно мгновение яхтсмены были окружены, их дергали за рукава, совали им в руки блокноты для автографов, требовали у них значки. Толпа разъединила спортсменов, затолкала, чуть не опрокинула. Они отбивались как могли, отчаянно пробиваясь к автобусу. Кругом стоял крик, смех. Полицейские врезались в мальчишечью толпу, щедро раздавая пинки и подзатыльники. Кто-то больно толкнул Лючиано локтем, и он кувырком полетел на землю. И в то же мгновение почти рядом с собой в пыли, под ногами, он увидел тусклое сверканье. Золотой значок! Рука Лючиано мгновенно протянулась вперед и сжала металлический кружок. Толпа покатилась дальше. Лючиано вскочил и, засунув добычу в самый глубокий, единственный не дырявый карман, помчался домой. Он несся как вихрь…

А тем временем Лоренцо приводил в осуществление свой хитроумный план. Еще раньше он заметил, что у бесчисленных тратторий в окрестностях деревни с утра останавливаются большие красные грузовики. На грузовиках аккуратными рядами высились красные ящики с бутылками «кока-кола». К одному из таких грузовиков он теперь и направился. Кругом никого не было, кроме редких утренних прохожих. Медленно, осторожно, затаив дыхание Лоренцо подкрался к грузовику. Из кабины шофера доносился храп – шофер спал, ожидая, пока откроется траттория. Лоренцо дрожащими руками, беспрестанно оглядываясь, начал снимать один из красных ящиков. Вдруг за спиной он услышал шорох и странное ворчание. Сердце Лоренцо чуть не выпрыгнуло из груди. Зажмурившись, он медленно обернулся. Потом сразу открыл глаза. Перед ним стояла собака и влажными добрыми глазами смотрела на него. На собаке был красный халатик с надписью «кока-кола», а на голове, кокетливо сдвинутая набок, держалась с помощью ремешка красная каскетка. Собака внимательно наблюдала за Лоренцо.

– Здравствуй! – заискивающе улыбнулся Лоренцо. – Привет! Как дела?

Собака облизнулась и не ответила. Опасливо оглядываясь, Лоренцо вновь потянул ящик. Собака продолжала неподвижно сидеть. Наконец, обливаясь потом, Лоренцо стащил ящик, просунул руки в специальные лямки и надел его на грудь. Затем, боясь оглянуться, зашагал к деревне.

Подойдя к воротам, он водрузил на лоб красный козырек с извивающимися буквами «кока-кола», который подобрал еще давно, в день открытия игр, – такими козырьками были усеяны в тот день все подходы к стадиону.

С бьющимся сердцем, с мокрыми от волнения руками, он направился в ворота. Лоренцо старался иметь деловой, озабоченный вид: ведь он продавец «кока-кола» и, наверное, опаздывает на свой пост в деревне.

– Эй, бамбино, ты куда?

Лоренцо остановился как вкопанный. Высокий, весь в сером, контролер строго смотрел на него. У контролера был грозный вид; казалось, что и волчица, изображенная на его форменной куртке, тоже грозно скалится.

– Я? – Лоренцо начал заикаться. – Я? В-в-в д-д-деревню… Оп-п-паздываю…

– А пропуск у тебя есть?

В этот момент, когда, казалось, все было потеряно, раздался грубый голос, прозвучавший в ушах Лоренцо сладчайшей музыкой.

– Да брось ты, – произнес голос, – чего привязался к парню? Он и так небось опаздывает. Ты бы еще у этой пропуск спрашивал…

Лоренцо обернулся – другой контролер, улыбаясь, показывал на собаку. Невозмутимая, важная в своем халатике и каскетке, она преданно следовала за Лоренцо.

– Ну ладно, проходи… – сказал грозный контролер.

Лоренцо не помнил, как двинулся дальше по широкой главной улице деревни.

Он очнулся, лишь услышав странное шипенье. С трагическим лицом, приложив палец к губам, из-за угла дома выглядывал Луиджи.

– Пшт! Пшт! – Он шипел, таращил глаза и делал Лоренцо отчаянные знаки, стараясь привлечь его внимание. Лоренцо сразу повеселел: «Молодец Луиджи, тоже пробрался! Интересно, как другие?»

Лоренцо поставил ящик на тротуар и заторопился к другу.

– Страшно! Чуть не погиб! – Луиджи всегда был склонен драматизировать события. – Меня ищут по всей деревне! Я сам видел! С собаками! Твоя – это не переодетая ищейка? А?

Лоренцо старался успокоить Луиджи, но это мало помогало. Размахивая руками, Луиджи с придыханием шептал:

– Там стояла машина, я залез под брезент… сто метров проехал, оказывается, она не в деревню, а наоборот!.. Хорошо, остановилась, еле успел выпрыгнуть!.. Я – в другую, где ящики, так он мне такого дал, во, до сих пор ухо болит!

– Кто – он? – заинтересовался Лоренцо, разглядывая рубиновое ухо приятеля,

– «Кто»! Шофер, вот кто!.. Я тогда подошел еще к одной. Там бочки. Я в бочку – раз! – и въехал! К столовым подкатили, начали бочки сгружать – пустые все, а они как покатились, моя куда-то совсем в сторону, я выскочил, а они кричат, а я побежал, а они кричат, я сюда, а они… – Луиджи захлебнулся.

– Ну, вот что… – Лоренцо взял руководство операциями в свои руки. – Ты туда иди, вглубь, а я здесь останусь. Если что – предупрежу. Главное – значки. А раз ищут, времени терять нельзя.

Крадучись вдоль стен, Луиджи двинулся дальше, в глубь деревни, а Лоренцо решительно направился к первой же группе спортсменов, которых увидел. Это были такие высокие люди, что, если б они не стояли перед ним, Лоренцо никогда не поверил бы, что на свете есть подобные великаны: он едва доставал им до колена.

– У вас нет значка? – робко спросил он. Но он говорил так тихо и был так далеко внизу, что им, наверное, ничего не было слышно. Они прошли мимо, словно деревенские парни на ходулях, которых видел Лоренцо, когда ездил к тетке.

Потом он подошел к группе девушек. Девушки были хорошие, они улыбались ему, гладили по голове и дали апельсин. Но значков у них не оказалось – они ехали на тренировку, и, кроме коротеньких клетчатых штанишек и маек, на них ничего не было. Были на них еще огромные, как клумбы, соломенные шляпы. Но значки они оставили дома – они объяснили это Лоренцо, хотя говорили на непонятном языке.

Потом прошел маленький толстый человек с такими толстыми руками, словно это были не руки, а ноги. Он жевал резинку и что-то свистел. Лоренцо обратился к нему, и толстяк, не останавливаясь, вынул из кармана тренировочных штанов значок и бросил его Лоренцо. Лоренцо впился в значок глазами. Увы – это был лишь гладкий жестяной диск сине-белого цвета с красной надписью «кока-кола». Лоренцо даже сплюнул от досады и, размахнувшись, бросил диск в траву.

Так бродил он долго, пока наконец две девушки – уже не в клетчатых штанишках, а в синих, – сжалившись над ним, не подарили ему два одинаковых очень красивых значка – золотой петух над сине-бело-красными кружочками. Они тоже дали Лоренцо апельсин. Потом какой-то здоровенный парень, черный-черный, как глаза Лоренцо, дал ему маленький зеленый значок.

Когда наконец Лоренцо вернулся к своему ящику, он увидел, что все бутылки пусты, а на дне ящика валяются серебряные монеты. Собака, как часовой, неподвижно сидела рядом. Кто-то приколол к ее красному халатику большой значок в виде пяти переплетенных цветных колец.

– Зачем он тебе? – сказал Лоренцо, забирая значок. – Вот съешь лучше апельсин.

Но пес презрительно отвернулся. Может быть, значок и не очень интересовал его, но апельсин не интересовал вовсе.

Окрыленный удачей – столько значков! – Лоренцо прошествовал мимо контролеров, осторожно, обходом подобрался к траттории и, поставив ящик возле входа, сломя голову помчался наутек. Деньги, вырученные от продажи «кока-кола», он оставил в ящике. Собака, пролаяв ему вслед, осталась сторожить.

…Когда Лоренцо подходил к дому, его нагнал Леонардо. Леонардо имел скучающий вид, но за километр было видно, что он страшно горд.

– Ну? – спросил Лоренцо.

– Что – ну? – притворился непонимающим Леонардо.

– Много значков набрал?

– Да нет, пустяки. – Леонардо небрежным жестом опустил руку в карман и вынул целую пригоршню значков. Сверкая золотом, переливаясь всеми цветами, на ладони его лежал добрый десяток замечательных значков!

Лоренцо даже остановился, не в силах вымолвить слова.

– Здорово! – воскликнул он, сгорая от зависти. – Да ты, наверное, всю деревню обошел!

– Зачем? – Леонардо, чья физиономия сияла, как медный таз для варки варенья, силился казаться равнодушным. – Я и не заходил в деревню. Для чего? Постоял у входа, только надо было справа, а не слева, где мы всегда стояли, и вот получил…

– Что, все подарили! – не веря ушам, спросил Лоренцо.

Леонардо замялся:

– Ну, часть подарили, часть… наменял…

– На что наменял?

– Ни на что, так…

– Как – так?

– Ну… они мне давали в обмен, а я…

– Что ты?

– А я не давал… Потом-то, конечно, я им дам, – заторопился Леонардо.

– И спортсмены тебе верили?

– А при чем тут спортсмены? Я у ребят менял.

– А ребята тебе верили? – настаивал Лоренцо.

Леонардо помолчал.

– Некоторые верили…

– А остальные? Да скажешь ты толком, у кого менял?.. – закричал Лоренцо, хватая друга за ворот рубашки.

– Ну чего пристал! – вырывался Леонардо. – У ребят менял, какие помладше. Но я им потом отдам. Вот честное слово, отдам…

Лоренцо понял. Он молча отвернулся от Леонардо и зашагал быстрей. Леонардо трусил сзади, иногда пытаясь забежать вперед и заглянуть Лоренцо в лицо.

– Я же отдам им. Потом, когда наберу… – бормотал он. – Я им всем говорил, они согласны, они совсем не все плакали. Честное слово, не веришь?..

Но Лоренцо не удостаивал его ответом.

Когда они вошли в свой темный, сырой двор и постучались в окошко к дяде Боссо, Лючиано уже сидел там. Он был мрачен.

Дядя Боссо утешал его.

– Ничего! Отличная пуговица! Когда я был в Пирее, нас инспектировал адмирал. Так у него все пуговицы были такие – тоже вот с якорем и гербом. Ты говоришь, она золотая? Вот видишь, а у адмирала были серебряные. Очень хорошая пуговица.

Но Лючиано был безутешен. С грустью поглядывал он на красивую золотую пуговицу, которую держал в руке. Так ошибиться!

Лоренцо вытащил свои значки и разложил на столе. Дядя Боссо не спеша тщательно ощупывал их, а Лоренцо, помогая, рассказывал, что на них изображено, описывал цвета.

Потом наступила очередь Леонардо. Он путался и сбивался, рассказывая про свои значки и умоляюще поглядывая на Лоренцо. Но тот лишь презрительно молчал.

Осмотр был в самом разгаре, когда в комнатку вошел Луиджи.

Он, видимо, был доволен, но, когда глазам его предстали сокровища, разложенные Лоренцо и Леонардо на столе, он сразу приуныл.

– Ну, каковы трофеи? – Дядя Боссо устремил на Луиджи свои невидящие глаза.

– Да вот… – Луиджи вынул из кармана три тщательно завернутых в бумажку значка и протянул их дяде Боссо. Он торопливо начал оправдываться: – За мной гнались, меня искали. Я спрятался в одном из подъездов, а там, оказывается, наши спортсмены живут, итальянцы. Вот они мне этот дали – красивый, правда? – Он показал на белый эмалированный значок с золотистой звездочкой, переплетенными кольцами и золотыми буквами – ФИАП (было очевидно, что на этот значок он возлагал свои главные надежды). – А потом, – продолжал тараторить Луиджи, – пришел какой-то главный и прогнал меня. Я зашел еще к одним, не знаю кто – они мне этот дали. – Он взглянул на значок в виде зеленого щита с кольцами и звездами. – А потом я совсем в конец деревни прошел, там в синих костюмах были русские. Они мне помогли из деревни выбраться, посадили в машину, когда уезжали на стадион, и вывезли. Хорошие…

Дядя Боссо тщательно ощупывал третий из принесенных Луиджи значков. Но этот, видимо, был неудачный. Во всяком случае, он был единственный без позолоты. Он был сделан в виде кружка из темного металла. В кружке был рельефно изображен профиль человека. Нет, значок был не очень красивый и совсем не яркий. Луиджи понимал это.

– Это они мне дали значок, русские. Значок некрасивый, но они молодцы. – Луиджи старался оправдать своих новых друзей. – Они мне еще вот что дали… – Он вытащил из кармана открытки. – И шоколадом угостили, а главное, из деревни вывезли. А значок что ж, может быть, у них нет дорогих…

Луиджи говорил, а дядя Боссо молчал, сосредоточенно ощупывая маленький металлический кружок.

– Ты говоришь, значок недорогой, – прервал он наконец Луиджи. – А что за лицо тут изображено? Я чувствую, что лицо, но какое оно?

Все четверо склонились над значком.

– Лицо, – медленно говорил Луиджи, – с бородой, маленькой такой бородкой…

– А лоб очень большой, – добавил Лоренцо.

– А буквы? Там нет букв? – спросил дядя Боссо.

– Есть, есть! – хором закричали мальчики. – Только странные какие-то. Вот первая, как наше V, только перевернутая, а вторая…

– Достаточно! – Дядя Боссо встал. Протянув руки, он нашел Луиджи (дядя Боссо умел определять их всех на ощупь). – Ты сказал, что это недорогой значок? – Он помолчал. – Нет, Луиджи, твой значок самый дорогой…

Он повернулся, достал из-под койки сундучок и вытащил оттуда завернутый в потертую замшу компас.

– Твой значок лучший, на, получай компас. – Дядя Боссо опять помолчал. – А значок этот, образ человека, который на нем, носи не над сердцем, не так, как другие значки. Носи его в сердце. И он будет для тебя самым верным компасом.

Четверо молчали, они внимательно смотрели на скромный значок и на старый, немного облезлый компас, на маленькую, светящуюся стрелку, ту, что всегда указывает правильный путь…