Текст книги "Полярная мечта (Мол 'Северный', часть 1)"

Автор книги: Александр Казанцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Казанцев Александр
Полярная мечта (Мол 'Северный', часть 1)

Александр Петрович КАЗАНЦЕВ

Полярная мечта (Мол "Северный")

Часть 1

Отечество славлю, которое есть, но трижды которое будет.

Вл. Маяковский

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

(Пролог)

НЕДАВНО

Ключ к транспорту будущего – в Арктике

Глава первая

НА КРАЮ СВЕТА

Далекий северный остров был гол и скалист, почти всегда покрыт снегом и скован льдом. На темном базальтовом утесе, в котором жилками мрамора сохранился снег, стоял мальчик. Вокруг сверкал нестерпимо яркий, залитый солнцем мир. После долгой полярной ночи со всполохами нежного сияния, после вьюжной тьмы, после сумеречного света за свинцовой пеленой туч день арктического солнца казался невиданным праздником света. Изломы льдин огнями играли в белом просторе искрящегося снега, переливались зеленоватым, голубым, красным, фиолетовым цветом, как драгоценные каменья. Бесчисленные грани льдин-алмазов горели в волшебных солнечных лучах. Это они, лучи солнца, разбудили дремавшие зимой арктические силы, помогли им взломать белую мертвую равнину ледяных полей, подняли причудливые гряды торосов. До самого окаёма, до горизонта, полускрытые дымкой, тянулись они зубцами. И там вырастали, превращались в неясные горные хребты или волнистую линию туч. Туда и смотрел двенадцатилетний Федя, приземистый, но широкоплечий, самый маленький обитатель острова, смотрел вдаль и воображал себя промышленником Санниковым, которому привиделись когда-то с острова Котельнического горы загадочной земли. С тех пор никому не довелось узреть тех гор. Замечали лишь перелетных птиц, что держали путь неведомо куда, на север... На север и глядел Федя, глядел и ждал тех гор, уверен был, что первый откроет их, когда приплывут обратно желанные хребты. Совсем недавно узнал Федя от друга своего дяди Саши, гидролога полярной станции, тайну белых исчезнувших земель. Оказывается, уплывали те земли на север, уплывали вместе с горами, реками, ледниками, тундрами... Целые острова меняли в океане свое расположение. Советские летчики доказали это, обнаружив одни и те же "земли" в разные годы в различных местах. Острова, покрытые слоем почвы, были не чем иным, как ледяными массивами, которые могли плыть... И, верно, видел Санников такой же ледяной остров, уплывший потом на север... И даже легендарная Земля Андреева, когда-то замеченная в восточной части Арктики, а потом пропавшая, быть может, тоже была плавающим островом!.. Больше всего на свете жаждал Федя обнаружить в один прекрасный день на горизонте приплывшую назад Землю Санникова. Об этом и думал он, когда сказал подошедшему к нему дяде Саше: – Поставить бы ту землю на якоря. Александр Григорьевич улыбнулся в бороду, оглядывая любимца, у которого трепетал на ветру шарф, завязанный сыну радисткой острова Марьей Семеновной. На острове всех зимовщиков было четверо: Федя, его родители и дядя Саша. Как и другие полярники далеких островов, они сообщали по радио сведения о погоде и льдах. В бюро погоды учитывали их сводки. Капитаны кораблей узнавали, как движутся льды, и верно выбирали путь; летчики получали прогнозы и решали, можно ли вылетать. Четверка островитян жила, как одна семья. Дядю Сашу с Иваном Григорьевичем, начальником полярной станции, связывала еще военная дружба. Марья Семеновна по-матерински относилась к троим мужчинам, чинила и стирала белье, заставляла их регулярно мыться в "бане", в которую по субботам превращалась кухня. Все вместе они старательно изучали английский язык. Марья Семеновна чудесно "спивала" украинские песни, была черноброва, статна, белолица, смеялась по-девичьи звонко и никогда не сидела без работы. Даже надев наушники, она обязательно что-нибудь вязала или шила, если не надо было записывать радиограммы. По-особенному дружили между собой Федя с дядей Сашей. Это была дружба мужчины, который почему-то так и не создал собственной семьи, с мальчиком, заменившим бородатому полярнику всех, о ком тайно тосковало его сердце. Полярник привил юному другу страстную любовь к суровому краю. Уже давно над кроватью Феди висела фотография знаменитого полярного капитана Воронина с собственноручной его надписью: "А. Г. Петрову по-дружески", а совсем недавно рядом появился портрет Нансена, вырезанный из какого-то журнала с напечатанными там его словами: "Северный морской путь – это всего лишь иллюзия, напрасно чаровавшая мореплавателей в течение столетий". Надпись эту Федя в знак несогласия перечеркнул красным карандашом. Федя готовился стать капитаном. На столике у него лежали лоции не только полярных, но и южных морей, которые он под руководством дяди Саши старательно изучал. Возвращаясь со скал домой, друзья держались за руки. Приходилось нагибаться вперед, чтобы ветер не опрокинул их в снег. Федя расставлял короткие, крепкие ноги, словно шел по палубе. – К утру пролив очистится, – сказал он низким голосом. Действительно, в проливе шла крупная подвижка льдов. Гидролог подумал, что скоро соседний остров и бухта Рубиновая, где находились рудники, будут отрезаны чистой водой. Федя сжал дяде Саше руку. Тот и сам различил в грохоте льдов неровный, посторонний звук. Самолет? Оба взглянули на небо. Над головой летели рваные тучи. Только там, где садилось солнце, небо оставалось чистым. Летит? Никто не предупреждал по радио! На снегу виднелся домик полярной станции. В одном из его окон отражалось красное солнце. Казалось, там горит приветливый огонек. Марья Семеновна ждет к ужину. Иван Григорьевич вернулся с метеоплощадки и чернилами переписывает в тетради показания приборов. Федя дернул дядю Сашу за рукав и присел на корточки. Гидролог невольно повторил его движение. Прерывающийся рев слышался над самой головой. Гигантский самолет вырвался из низких облаков и круто пошел к земле. Моторы работали с перебоями. Летчик искал места для посадки. Вероятно, он шел на радиосигналы Марьи Семеновны, как на радиопеленг. – Где же ему сесть? – крикнул Федя и побежал, словно он мог куда-то поспеть, кому-то помочь. – Льды-то вскрыло... А на острове не сядешь!.. Дядя Саша бежал следом за Федей. Летчик, как и люди внизу, понял, что сесть некуда. Он, очевидно, рассчитывал опуститься около дома. Самолет, во всяком случае, шел прямо на дом. – Да что это он! – Федя со всех ног бросился вперед. Бородатый полярник остановился, невольно втянув голову в плечи, спина у него похолодела, сердце замерло. Хотелось закрыть глаза, но он не мог. Самолет коснулся земли у самого дома, потом подскочил... "Может быть, пройдет над крышей! Может быть, пройдет!" – пронеслось в голове у гидролога. Но самолет не прошел. Он врезался в домик... Сверкнула вспышка огня... Раздался грохот... В небо взметнулся яркий язык пламени, потом сразу повалял черный дым... Вверху над островом он расползся мохнатым грибом, как низкая туча. Федя невольно бросился в сторону, но потом остановился и повернулся лицом к пожару. Круглыми, сухими глазами смотрел он на огонь. Ему было страшно, хотелось зажмуриться, убежать, спрятаться. Но он стоял не двигаясь, не в силах сделать ни одного шага... Когда дядя Саша обнял его за плечи, мальчика било крупной дрожью. Полярник молча прижал его к себе, но никак не мог справиться с маленьким телом. Ветер погнал дым на полярника с мальчиком. Стали слезиться глаза. Гидролог плотнее прижимал уткнувшегося лицом в его меховую куртку паренька. Обоих душил кашель. Полярник силой заставил Федю обежать дом. Может быть... может быть, все-таки Иван Григорьевич и Марья Семеновна успели выскочить!.. Но с другой стороны дома было пусто и холодно. Дул ветер, острые снежинки били в щеки. Ветер раздувал костер из дома и самолета. Бревна трещали, горели, как просмоленные. Рухнула покосившаяся стена. Сноп искр взметнулся в небо, и красные звездочки понеслись над снегом. Гидролог оттащил Федю в сторону. Мальчик сел на снег, спрятав голову в колени. Остренькие плечи его вздрагивали, хотя рыданий и не было слышно. Гидролог понимал, что творилось в сердце его маленького друга, но он не мог произнести слов утешения. Ему казалось, что такие слова оскорбят сейчас Федю. Надо заставить его что-то делать! Он звал, тормошил мальчика, но тот лишь мотал головой. Тогда дядя Саша крикнул: – Аврал! И мальчик вскочил, вскочил, не понимая ни значения слова, ни требования дяди Саши, растрепанный, заплаканный, испуганный. – Склад спасать надо! – крикнул дядя Саша. Склад почти примыкал к дому. Огонь мог легко перекинуться на него. Дядя Саша ринулся, как показалось мальчика, в самое пламя. И тогда Федя тоже бросился в огонь. Сильная рука дяди Саши удержала его. Скрипнула открытая дверь склада. Ею можно было прикрыться от жара. Защищая лица рукавицами, Федя и дядя Саша подбегали к двери склада, хватали несколько банок консервов или ящик с галетами и тащили все это подальше от огня. К счастью, ветер переменился и понес черный дым в противоположную от склада сторону, но дядя Саша заставлял Федю носить продовольствие и складывать его поодаль на снег. Теперь это было уже не нужно, но гидролог боялся оставить мальчика без работы. Наконец, совсем уже измученные, они сели на ящики, не спуская глаз с пожарища. Наступило самое тяжелое. Нужно было что-то сказать. – Вот, брат... – начал гидролог, – остались мы одни... Мальчик зарыдал. Долго сидели молча. Дядя Саша только крепко сжимал рукой плечо мальчика. И эта мужская ласка подействовала на мальчика лучше любых слов. Он замолк. – Ты помни, – строго сказал дядя Саша, – я у тебя на всем свете один... Да и у меня никого нет. И снова молчали, смотрели на догоравший пожар. – А провианту у нас, Федя, достаточно... проживем... Нас хватятся. Пришлют помощь. Федя искоса посмотрел на своего друга. Ему вдруг показалось, что этот большой и сильный мужчина ищет поддержки в нем, в Феде. И он сказал через силу: – Корабль пробьется... Федя поднял голову. Что-то ушло от него, чтобы никогда не вернуться... И он в первый раз с ненавистью посмотрел на торчащий из огня закоптелый фюзеляж. Ненависть сильнее отчаяния. Мальчик встал. Он готов был сейчас же забраться в самолет. Полярник удержал его. Пожар то затухал, то разгорался снова. Падало какое-нибудь бревно, головешки разлетались и трещали в снегу. Солнце скрылось. Дядя Саша придумал новую работу. Он взял на складе багор и начал растаскивать бревна. Федя помогал ему. В снегу бревна шипели, испуская удушливый дым. Через развалившуюся стену стала видна почти целая плита, у которой обычно хлопотала Федина мама. Гидролог увел мальчика, он не хотел, чтобы тот видел... Нужно было вырыть могилу. Вдвоем топорами вырубали они яму в промерзшем грунте. О том, что это можно сделать позднее на месте пожарища, где земля оттаяла, оба даже не подумали. Ударяя ломом землю, дядя Саша сказал: – И знаешь, какой у нас теперь с тобой долг? Сообщить надо о непрошеном госте. Мальчик не ответил. Даже дядя Саша не знал, о чем он думал. Может быть, тяжелая работа притупила сознание. К утру огонь погас. В дымящихся развалинах виднелся изуродованный фюзеляж самолета, ржавый, с черными подпалинами. Серебристым остался только хвост. На нем не было опознавательных знаков. Они были закрашены. Дядя Саша не позволил Феде идти на пожарище. Он один пробирался по дымящимся бревнам. Подошвы сапог жгло. Приходилось то и дело спрыгивать в снег. Александр Григорьевич с трудом узнавал место, где прежде были комнаты. Вот тут к кухне примыкала кают-компания. В нее и ударился носом самолет. Сюда выходили двери радиорубки, комнаты Тереховых и комнатушка гидролога. Теперь ничто не напоминало о них. Один, без Феди, перенес дядя Саша в вырытую могилу обгоревшие трупы его родителей, прикрыл их брезентом и только тогда позвал мальчика. Оба бросали в яму комья мерзлой земли. В изголовье холмика Федя воткнул погнутый ствол винтовки с обугленным ложем.

Глава вторая

ОТКРЫТ ОКЕАН

Забрались в самолет только к вечеру. На этот раз Федю нельзя было удержать. Увидеть в самолете ничего не удалось. Все сгорело. Только в самом хвосте каким-то чудом уцелела резиновая лодка. Дядя Саша задумчиво теребил бороду. Такая лодка имеется в любом самолете, летающем над морем. Свернутая, она портативна. Ее можно надуть приделанными к ней мехами. Тогда она выдерживает несколько человек. На острове не было лодки. Остались только весла от шлюпки, которую осенью унесло прибоем. Дяде Саше вспомнилось, как бросился он тогда в холодную воду. У него захватило дыхание, словно он опустился в кипяток. Пришлось ни с чем вернуться на берег. Гидролог и мальчик, не сговариваясь, пошли к берегу посмотреть льды. Федя оглянулся на могильный холмик, который уже начало заносить снежной крупой. За время пожара ледяные поля отодвинулись. По морю гуляли вихрастые свинцовые волны. Разглядеть соседний остров не удавалось, хотя он был и близко, сразу же за горизонтом. Дядя Саша ничего не сказал Феде, но тот и без слов понимал. Там рудники и рация. Можно послать донесение о вторжении неизвестного самолета в наши северные пространства. Вернувшись, они осмотрели резиновую лодку. В трех местах резина прогорела. Гидролог задумался. Льды угнало ветром. Пролив очистился. Что, если переправиться в бухту Рубиновую в этой лодчонке? Пусть даже волной захлестнет – не утонет. Резиновая! Вот только льды... Гидролог решил посоветоваться со своим юным товарищем: не починить ли лодку, чтобы на ней... через пролив... в бухту Рубиновую? Мальчик больше всего боялся, как бы не усомнился в нем дядя Саша, как бы не подумал, что он трус. Многозначительно наморщив лоб, Федя сказал: – Лодка ничего себе... если починить... Решение было принято. Мальчик уже больше не плакал. Он деятельно помогал дяде Саше. Сделали клей, растворив в бензине кусочек каучука. Гидролог отрезал его от подошвы своих парадных ботинок, которые, как и бензин, хранились на складе. Резину для заплат они взяли от внутренних переборок лодки. Заклеив дыры, надули лодку и спустили ее на воду. Конец веревки, привязанный к корме, держал, стоя на берегу, Федя. Лодка подпрыгивала на волнах, ударяясь дном о камни, когда волна отбегала. Забравшись в лодку, гидролог убедился, что она выдержит не только двух человек. Он смотрел снизу на мальчика. Волны разбивались о скалы. Облака брызг то и дело скрывали коренастую фигурку. Пролив по-прежнему был чист. Если еще сутки в нем не будет сплоченных льдов, можно добраться до соседнего острова. Решено было захватить с собой все наиболее ценное. Возможно, что на рудниках нет метеоплощадки. Ведь Службу погоды несла сгоревшая теперь полярная станция. Если захватить приборы, можно будет возобновить передачу метеосводок. Федя снял все самописцы и термометры, даже залез на столб, чтобы достать флюгарку. Скоро сборы были закончены. Еще раз проверив лодку, дядя Саша вытащил ее на прибрежный лед и отправил Федю в сарай спать. Если на рассвете в проливе будет льдин достаточно, чтобы унять разыгравшуюся волну, и в то же время не слишком много, можно тронуться в путь. Уснуть гидролог не мог. Имел ли он право рисковать жизнью мальчика? Не лучше ли сидеть на острове и ждать помощи? Дядя Саша одиноко бродил по пожарищу. Как поступил бы сейчас Иван Григорьевич? Конечно, решился бы плыть! Ведь необходимо известить обо всем, что произошло. И, кроме того, надо возобновить работу метеостанции. К утру подул резкий ветер. Когда выглядывало солнце, над камнями в мельчайшей водяной пыли загоралась радуга. Дядя Саша разбудил Федю. Мальчик хмурился и ничего не понимал. – Собирайся, поплывем. Прощаться с могилой ходили вместе. Опустили головы, держа шапки в руках, и думали. И те, кто лежал в земле, стояли перед ними живыми. Нельзя было представить, что их нет... Весла от старой шлюпки хранились в сарае. Их приспособили к трофейной лодке и отплыли. Лодка была изрядно загружена. Кроме метеоприборов, пришлось взять провизию и оружие. Федя сидел на руле, дядя Саша греб. Отплыть от берега было трудно, волны вскидывали лодчонку. Она то проваливалась, то взлетала на гребни волн. – Как на качелях! – крикнул дядя Саша, стараясь подбодрить мальчика. Лицо Феди оставалось сосредоточенно серьезным. Вдали от берега качка стала меньше, а может быть, они просто привыкли к ней. Конечно, мальчишка был прирожденным моряком. Кто из его сверстников выдержал бы такую качку! У гидролога и то помутилось в голове, хоть он и работал веслами. Выйдя из полосы прибоя, он стал грести медленнее, чтобы сохранить силы на весь переход. Некоторое время около лодки плыла нерпа. Она высунула из воды круглою головку и смотрела на людей. Стрелять никто – Федя тоже был прекрасным стрелком – не стал: все равно ее не возьмешь с собой. Островок удалялся. Тоненькая радиомачта то появлялась, то исчезала. Торчавший вверх хвост самолета уже не был виден. Шел мелкий снег. Льдины встречались чаще. Гребцы легко огибали их, и дядя Саша начал думать, что все это не так уж страшно. К тому же ветер переменился и стал попутным. Гидролог рассчитывал еще засветло достигнуть острова, а на следующий день обогнать его и добраться до бухты. К полудню сказалась усталость. На руках появились мозоли, скоро они превратились в кровавые. Однако нужно было грести. Ветер снова переменился и стал дуть в бок. Гидролог предпочел бы даже встречный ветер. Боковой особенно неприятен. Волны били в низкий борт. Лодку заливало, и Феде все время приходилось котелком вычерпывать воду. Против волн идти было невозможно: сбились бы с курса. И лодку могло пронести мимо острова, мимо цели. С болезненной остротой чувствовал дядя Саша свою ответственность за жизнь мальчика. – Одни мы с тобой, Федя. Со мной в Арктике останешься? – спросил гидролог, налегая на весла. – Останусь. – Льды с тобой изучать будем, – продолжал дядя Саша, произнося слова в ритм гребле и подозрительно вглядываясь в горизонт. Небо спустилось почти к самой воде. То и дело молниеносными метелями проносились снежные заряды. Издали они казались огромными косыми столбами. Серая мгла на мгновение скрывала все вокруг. Волны бесились. Любая блуждающая льдина могла распороть лодчонку, а их становилось все больше и больше. Покачиваясь, проплывали они мимо, грозя задеть лодку. Пришлось перестать грести. Дядя Саша стоял на коленях и веслом отталкивался от напиравших льдин. Лодочка медленно поднималась вместе со всей громадой окружавших ее льдов, потом так же медленно опускалась. Гидролог теперь заботился только о том, чтобы льды не раздавили утлое суденышко. О выборе направления нечего было и думать. Но вот показался остров: лодку проносило мимо него. Гидролог стал отчаянно прорываться к берегу. Он не смел взглянуть на мальчика. А Федя стоял в лодке и так же упорно, как и его старший товарищ, отталкивался от льдин вторым веслом. Вокруг все было бело от льдин. Откуда их принесло столько? Они уже распороли в одном месте обшивку. Лодка дала течь. Счастье, что водой заполнялся только один отсек, в котором не повредили переборку, не израсходовали ее на заплаты. Лодка глубоко осела. Федя вычерпывал воду. Лодочка каждую минуту могла затонуть, и гидролог решил выбраться на ближайшую льдину. Навсегда запомнился ему омерзительный скрип резины, словно по мячу проводили ладонью, – льдины терлись о борта. Вот и мыс острова, на нем – скала Рубиновая, непередаваемого красноватого цвета... за нею бухта с рудниками на берегу. Но скала удалялась... – Дядя Саша, что это стучит? – спросил мальчик. Гидролог ничего не слышал, у него стучало в висках от усталости. – Стучит, стучит, – настаивал мальчик. Дядя Саша прислушался. Да, по воде доносился ровный стук мотора. – Катер! Неужели катер? Конечно, он должен быть на руднике! Лодочку заметили. Ведь зимовщики, изучая движение льдов, часто смотрят в бинокли. Дядя Саша сбросил ватную куртку, прикрепил ее к веслу и начал размахивать им над головой. Ему стало жарко, лоб покрылся потом, обледеневшую же бороду запорошило снегом. Катер! Катер! Дядя Саша и Федя еще не видели его, но слышали, определенно слышали! Скоро они увидели катер. Дойдя до сплоченного льда, он стал пробираться между льдинами. Остров удалялся, но теперь это уже не казалось страшным. Катер подошел совсем близко. Два моряка спрыгнули на льдину. Побежали. Федя видел распахнутые полушубки... тельняшки... Они расплывались, словно он смотрел через мокрое стекло. Еще через несколько минут спасенных отпаивали горячим чаем из термоса, расспрашивали... Гидролог не мог говорить от усталости: две последние ночи он не спал. Федя же рассказывал, что и как произошло. О родителях он умолчал, но моряки поняли все без слов. Через полчаса геологи с рудников обнимали спасенных полярников. Выслушав гидролога, начальник рудников пообещал оборудовать метеоплощадку, но предупредил, что Александру Григорьевичу с мальчиком, очевидно, придется отправиться для личного доклада на Большую землю. Ледокольный корабль "Лейтенант Седов" в эту навигацию непременно должен зайти в бухту Рубиновую, – он и заберет с собой перебравшихся через пролив полярников.

Глава третья

НЕДОСТУПНЫ БЕРЕГА

Дни убывали с поразительной быстротой. Солнце, часто скрытое облаками, едва поднималось над горизонтом. Утренняя заря сливалась с вечерней, и дневной свет был совсем как в сумерки, зато краски моря и неба – особенно тонкими и нежными. Ледокольный корабль "Лейтенант Седов" стоял в бухте Рубиновой, но из-за ледовой обстановки не мог принять пассажиров и начать выгрузку. У борта корабля шуршали льдины, двигаясь слитной, тяжелой массой. Они наполняли бухту. Скоро все забьет плотным льдом. И тогда льдины, толкаясь друг о друга и шумя шугой, начнут выходить из бухты, почти совсем освобождая ее. Но только решится капитан спустить на воду кунгас и катер, льдины, будто спохватившись, ринутся обратно. И тогда успевай, моряки, поднять свои "плавсредства", чтобы не смяло, не раздавило их это тупое и неистовое ледяное стадо. Вот уже третьи сутки приливы и отливы гоняют так льдины из бухты в бухту, вот уже третьи сутки корабль не может начать выгрузку оборудования для рудников, хотя дорог каждый день, каждый час. Ведь солнце едва выглядывает из-за горизонта, – скоро спустится на море полярная ночь и холод скует морские просторы: не выбраться тогда из сплошного льда, не расколоть ледяных полей, не пробить дороги даже такому ледокольному кораблю, как "Лейтенант Седов". На корабле находилось много пассажиров. Тут были сменившиеся полярники с далеких островов, геологи и географы поработавших экспедиций и вместе с ними инженеры и рабочие, которым еще предстояло высадиться на рудники в бухте Рубиновой. В соседних каютах оказались люди, едущие прямо в противоположных направлениях, – на Большею землю и с Большой земли. Но наибольшим вниманием седого капитана корабля, огромного сутулого моряка Григория Ивановича, пользовалась маленькая группка необычных пассажиров юных туристов, мальчиков и девочек, премированных на туристской олимпиаде путешествием в Арктику. В свое время было много колебаний, прежде чем им разрешили это плавание, которое, как горячо доказывал капитан, было нисколько не опаснее восхождения на какую-нибудь вершину, узаконенную в туристских маршрутах. Решающим в этом споре оказалось то, что руководителем юных туристов вызвался быть сам капитан. – От опасностей уберегу, – говорил он еще в Архангельске. – Как в плавучем доме отдыха будут. От одной только "заразной" арктической болезни не гарантирую. Всяк, кто побывает в Арктике, всю жизнь будет туда стремиться и никогда от того не излечится, – и старый моряк хитро щурился. Когда корабль входил в бухту Рубиновую, ребята, все в подаренных капитаном меховых курточках, были на палубе, около пароходной трубы. Две девочки лет по тринадцати стояли, прижавшись к ней спиной, ощущая ее приятное тепло. Три мальчика, на год постарше, сидели на ларях. Все они смотрели на недоступный берег, отрезанный подвижными льдами. К юным путешественникам подошел капитан. Его темное, словно дубленое, лицо было сосредоточенным и немного печальным. Обычно топорщившиеся седые усы сникли. Говорил он хрипловатым басом: – Вот что, ребятки. Задание. Мальчики вскочили, окружив моряка. Девочки отошли от трубы. – Сообщили с берега. Появится новый пассажир. Сверстник ваш... – Как хорошо! – воскликнули девочки. – Только путешественник поневоле. – И капитан рассказал историю Феди Терехова. – Дружба ему ваша нужна, вот что, – закончил он. – Товарищей, вроде вас, у него никогда в жизни не было. Один он рос на острове... До самого вечера ждали взволнованные ребята лодку с берега. Но льдины, наполнив бухту, тотчас двинулись в обратный путь, увлекаемые отливным течением. Пробираться между ними в лодке нечего было и думать. Ребята установили между собой вахту, чтобы не прозевать появление лодки с маленьким полярником. Очередную вахту нес Алеша Карцев. Это был стройный, ладно скроенный мальчик с карими, удивительно яркими глазами. Среди ребят он был признанным вожаком, потому что умел видеть во всем интересное и постоянно что-нибудь изобретал. Сейчас ему хотелось изобрести какой-нибудь способ, который позволил бы выгрузиться кораблю. И он представлял себе надо льдами канатную дорогу, вроде той, которую он видел на стройке одной из волжских гидростанций во время прошлогоднего путешествия. Корабль почти незаметно для глаз перемещался вдоль берега. Якорь его лежал недвижно на дне, а на свободно отпущенной якорной цепи приливное или отливное течение относило ледокол то в одну, то в другую часть бухты. Теперь корма его была повернута к крутому снежному склону, на котором виднелись две мачты радиоантенны, большой ветряк на ажурной решетчатой башне, хлопотливо вертевший крыльями, и расположенные амфитеатром двухэтажные дома работников рудника. В пространстве между кораблем и берегом под воображаемым канатом Алеша увидел лодочку. Она лавировала между льдинами, стараясь пробиться к кораблю. Отважный гребец то стоял в ней, отталкиваясь от льдин веслом, то садился, принимаясь исступленно грести, чтобы перегнать льдину. На корме сидел мальчик. Высыпавшие на палубу по зову Алеши юные путешественники видели, как лодочка едва не опрокинулась, когда на нее сбоку налетела льдина. Девочки вскрикнули. – А как они плыли через пролив! – сказала одна из них, черноглазая, тоненькая. – Как бы я хотела тогда быть с ними! – Какая отвага! Жанна д`Арк с черными косичками, – иронически процедил толстый мальчик с пухлыми щеками и маленькими бегающими глазками. – Из Москвы для спасения Галочки Волковой вылетела бы на воздушном шаре классная руководительница Марья Петровна. – Витяка, не надо, – робко остановила его другая, совсем, казалось, маленькая девочка. – Бачьте, хлопец-то невеликий, а гребет добре! – заметил баском самый крупный из ребят в такой же, как и они, меховой курточке, но в фуражке с молоточками ремесленника. Лодка, увертываясь от льдин, все ближе подходила к кораблю. Матросы сбросили за борт штормтрап – веревочную лестницу. Нижние ее ступеньки коснулись воды. По штормтрапу первым забрался на палубу коренастый мальчуган, удивленно поглядывая исподлобья на встретивших его ребят. За ним следом ловко поднялся бородатый полярник. – Терехов, будь здоров, – протягивая руку, сказал капитан. – Знакомься: твои дружки будут. Привет, Александр Григорьевич. Годика три не виделись, – обратился он ко второму пассажиру. – А у меня к вам, капитан, – сказал тот, запуская руку в курчавую бороду, – поручение от комсомольцев с берега. – Они передавали мне по радио. Рискованно это, но пойдем обсудим, капитан, обняв за плечи бородатого полярника, повел его в свою каюту. – Здравствуй, мальчик, – сказала тоненьким голосом маленькая девочка с прозрачным личиком и первая протянула Феде руку. – Мы все о тебе знаем и поклялись в вечной дружбе. Федя нахмурился, еще ниже опустил голову. Толстый Витя взял его под руку: – Беру на себя труд красочно всех представить. У меня папа – профессор Омулев. А поздоровалась с тобой моя сестренка Женя. Она пискля и еще упрямее меня. В виртуозы-пианисты лезет. В туристский поход за мной увязалась, премия и ей досталась... – Я не хотела Витяку оставлять одного, – заметила серьезно девочка. – Мы все тут премированы путешествием, – продолжал Витя. – Арктика страна славных путешественников. Я записал в своем дневнике, что она представляется мне спящей царевной в ледяном гробу, закованном в ледяные цепи. А это Галя. По призванию мечтательница, нуждается в подвиге, который пока что совершить не может. Хотела стать учительницей географии. Собирала по всей стране камешки, из пустыни песочек, из Москвы-реки и из Амура флакончики воды. – Я буду геологом! – прервала Галя. – А это Денис, – не обращая на Галю внимания, продолжал Витя. – Выжимает меня одной рукой. Впрочем, силен, но простоват. – Подожди, – оборвал Витю Алеша и протянул Феде руку: – Я Алеша Карцев. Ты настоящий полярник, а мы только твои гости. Федя исподлобья взглянул на Алешу и чуть улыбнулся. Крепко ответил на пожатие. Вскоре бородатый полярник нашел ребят на юте. – Выполнение одного тайного задания, – сказал он, загадочно улыбаясь, и увел с собой Федю и Дениса. Заинтригованные ребята сошли с юта, чтобы присутствовать при спуске на воду катера. Подъемная стрела уже выносила его за борт. На коснувшийся воды катер спустились бородатый полярник, которого звали дядя Саша, и Федя с Денисом. Алеша немного обиделся, что ему, главарю, не сказали, куда повезли ребят. Застучал мотор катера. Суденышко, увиливая от льдин, направилось прямо к айсбергу, который вчера отделился от ледника и белой громадой вырисовывался на фоне скалы Рубиновой. – Поднять якорь! – послышалось с капитанского мостика. – Вперед, самый тихий! Лево на борт! – звучала команда. Катер, весело постукивая мотором, подходил вплотную к ледяной горе, словно хотел около нее ошвартоваться. Дядя Саша стоял у штурвала, Денис и Федя по обе стороны рулевой рубки, готовые выполнять какие-то таинственные приказания. Все трое одновременно заметили на айсберге белого медведя. Он лежал на выступе, ближнем к скале Рубиновой, и с корабля не был виден. Теперь, потревоженный стуком, он поднялся над самой головой Феди и Дениса и, казалось, сейчас спрыгнет на них. Оба непроизвольно втянули головы в плечи. – Гэть! – диким голосом заорал дядя Саша. Катер бортом чуть царапнул ледяную гору. Медведь, вместо того чтобы прыгать на катер, проворно полез на самую вершину айсберга и там лег, прикрыв свой черный нос лапой, как это он обычно делал, охотясь на нерпу. Мишка, вероятно, воображал, что, слившись со снегом и "замаскировав" единственное темное пятно на своем теле, он превратился в невидимку. – Вот беда, охотников среди нас нет, – смеясь, сказал дядя Саша. – А ну, ребята! Дадим зверю концерт. – То можно, – отозвался Денис и неожиданно могучим для подростка басом рявкнул: – "На земле весь род людской..." Дядя Саша, засунув в рот четыре пальца, стал оглушительно подсвистывать куплетам Мефистофеля. Вылезший на палубу моторист принялся колотить в такт разводным ключом в железный ящик. – "Сатана там правит бал, там правит бал!" – неслось по воде. А тут еще включился Федя, неподражаемо взвыв сиреной. Люди на корабле бросились к борту, недоумевая, что за крики слышатся с катера. Они увидели, как с айсберга прыгнуло что-то белое и плюхнулось в воду. Через мгновение над поверхностью воды показалась острая медвежья морда. – Он плавает, как дельфин! – восхищенно крикнула Галя. – Эх, в глаз бы его теперь! – пробормотал Витя. – Я за винтовкой побегу. Белый медведь действительно не уступает в воде ни тюленю, ни морскому льву, ни дельфину. Скоро зверь выбрался на лед и помчался вскачь, высоко подбрасывая зад. Перебежав льдину, он снова бросился в воду, чтобы вскоре выскочить на следующую.