Текст книги "Фаэты (Журнальный вариант)"

Автор книги: Александр Казанцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава вторая. ВЗРЫВ

1. МАЛЫЙ МИР

На космической базе Деймо был переполох.

Инженер станции Тихо Вег, благообразный, рано поседевший, медлительный и задумчивый, смотрел на начавшуюся суету неодобрительно. Но не в его мягком характере было во что-нибудь вмешиваться: он во всем уступал жене Але Вег, а именно она придумала дать пир в честь прилетающего корабля «Поиск».

Еще не отцветшей красавице Але Вег, названной Алой за изумительный цвет лица, наскучило у себя на Фаэне обучать звездоведению оболтусов из «высших». Она настояла, чтобы они с мужем отправились на космическую базу, куда брали только супружеские пары нужных специальностей. Они смогут вернуться к трем оставшимся на Фаэне детям, обеспеченным до конца дней, и Тихо Вег наконец станет владельцем мастерских.

Ала Вег, с породистым лицом «высшей», прямым тонким носом, короткой верхней губой и чувственным ртом, всегда высокомерно щурилась, считая себя с мужем первыми фаэтами базы.

Однако жена начальника базы Нега Лутон, «незаконно занявшая место сестры здоровья, не будучи врачом», придерживалась иного мнения. С поощрения мужа, Мрака Лутона, обрюзгшего самодура, она «корчила из себя первую даму космоса» и не упускала случая уколоть Алу Вег намеком на брошенных ею детей. Ала парировала удары, не щадя ни бесплодности Неги, ни ее морщинистой шеи с двойным подбородком, отнюдь не украшавших тяжеловатое горбоносое лицо.

Молодая, но дородная (ладная, как ее прозвали) повариха и садовница Лада, всегда добродушная, с ласковой улыбкой на широком курносом лице, делала все быстро и споро, стараясь угодить всем. Мужа же своего она обожала, гордясь тем, что он, Брат Луа, единственный из круглоголовых, благодаря положению матери в семье диктатора смог получить образование на Даньджабе – континенте «культурных». Он был послан на Деймо и как мастер на все руки, и вроде как бы представитель круглоголовых, которым предстояло перебираться на неприютную планету. Лада Луа с готовностью пошла за ним, чтобы обслуживать всех обитателей Деймо.

Сигнал в браслете связи застал Ладу Луа в оранжерее, в прозрачном цилиндрическом коридоре, тянущемся на тысячи шагов. Кроме Лады, никто не ходил по этому коридору, потому что он находился на оси космической станции и в нем не было искусственной тяжести от центробежных сил, как в остальных помещениях базы. Садовница не ощущала своего веса, паря между воздушными корнями растений. Здесь местами роль почвы выполнял питательный туман с капельками нужных корням соков. Урожай в космосе снимался куда больший, чем на Фаэне.

Сигнал застал Ладу Луа собирающей сладкие плоды для предстоящего пира.

Цепляясь за воздушные корни, Лада Луа спешила на зов Алы Вег. Однако предстояло проплыть немалое расстояние сквозь переплетение воздушных корней, потом «спуститься» по шахте внутри спицы гигантского колеса, в кольцевом ободе которого размещались все помещения станции.

Клеть в шахте словно падала в пропасть. Ощущение веса появлялось лишь в конце пути, при торможении. Клеть остановилась, и двери раскрылись сами собой. Лада Луа обрела нормальный вес и вышла в коридор, который казался поднимающимся в оба конца. Однако никакого подъема преодолевать не приходилось.

Ала Вег металась по своей каюте, возмущаясь неуклюжестью мужа, который, стоя на коленях, никак не мог приколоть к платью какую-то оборку, чему сама же мешала.

Лада Луа всплеснула руками от восторга.

Ала Вег бесцеремонно выгнала мужа, и он отправился готовить встречу прибывающему кораблю, который предстояло заправить горючим. Он понимал, что Але Вег смертельно наскучили одинаковые дни, нудные обеды за общим столом, надоевшие до тошноты лица, одни и те же, много раз слышанные слова и растущая день ото дня неприязнь друг к другу. Тихо Вег старался понять жену, извинить ее слабости, объяснить их тоской по дому, по детям. Он и сам тосковал по ним. Если бы хоть один был с ними, он принес бы столько радости! Но на космических базах не допускалось присутствие детей. «Высшие», комплектуя персонал Деймо, сумели и здесь притеснить круглоголовых. Нега Лутон была бесплодна, Ала Вег уже имела троих детей и при своем возрасте, который скрывала, не решалась на четвертого. В результате запрет ложился лишь на молодую чету Луа, которые не могли произвести потомство ни на планете, ни здесь, в космосе.

Принарядив Алу Вег, Лада Луа побежала на сверкающую кастрюлями и циферблатами кухню, чтобы варить, жарить, запекать…

Но браслет связи снова вызвал ее, на этот раз к Неге Лутон. Важная дама больше всего на свете любила удобства и роскошь. Ее муж, сверхофицер Охраны Крови, в полной мере предоставлял ей все это на Фаэне. И меньше всего супруги Лутон стремились в космос. Однако воля диктатора забросила их сюда.

Лада Луа включила кухонные автоматы на заданный режим и помчалась к Неге Лутон.

Когда космический корабль «Поиск», выйдя на орбиту Деймо, шел к станции для стыковки, Мада и Аве не отходили от иллюминатора.

Огромный Map выпуклым краем занимал больше половины окна. Светило Сол выглядело уже не просто самой яркой звездой-кружочком, а превратилось в ослепительный диск с пышной короной. На короткое время громада Мара закрыла собой светило, погрузив корабль в быстротечную ночь.

Держась за руки, Мада и Аве встречали необыкновенную зарю своей новой жизни, ожидая, когда яркий и кудрявый Сол начнет подниматься из-за горба Мара. Черная поверхность пустынь становилась коричневой, и постепенно сменялись по высоте все нежнейшие оттенки исполинской радуги, которая не висела над омытыми лесами и равнинами, как на родной Фаэне, а охватывала полукругом пустынную планету, сливаясь с краями гигантского шара. У Мады захватывало дух. Она только молча пожала пальцы Аве.

Потом радуга в одном месте засверкала, и фаэты увидели свою первую цель – Деймо. Он горел самой яркой звездой небосвода, быстро поднявшись над радужной кромкой.

По мере приближения Деймо становился все ослепительнее. Когда уже можно было различить, что он представляет собой кольцо, наклоненное под небольшим углом к громаде Мара, на него стало больно смотреть, как на электрический разряд для сплава металлических частей.

Первый пилот «Поиска», прославленный звездонавт «высших» Смел Вен делал сложный маневр, чтобы выйти к станции по оси кольца и стыковаться с центральным отсеком. От станции а черноту небосвода яркой линией уходил серебристый хвост оранжереи.

Когда «Поиск» подошел к базе Деймо, инженер Тихо Вег вызвал в центральный отсек Брата Луа, выполнявшего черную работу механика, безотказного фаэта с круглой головой и будто твердой, как кость, кожей лица.

Начальник базы Мрак Лутон не счел нужным подниматься в центральный отсек, чтобы «несолидно парить» там в невесомости. Он предпочел остаться в кольцевом коридоре, важный и напыщенный, разгуливая с заложенными за спину руками.

Имя Мрак, полученное им в далекой юности, отражалось теперь даже на его внешнем облике: одутловатое прямоугольное лицо, редкие седые волосы и маленькие подозрительные глаза под клочьями бровей, слегка вывернутые ноздри и серповидная линия рта между обвисшими щеками.

Он не задерживался около подъемной клети, а продолжал шествовать все в одном и том же направлении, пока наконец, пройдя все колесо станции, не показывался в коридоре с другой стороны.

Зато все три фаэтессы, не в силах побороть любопытства, сошлись у подъемной клети.

Первым в коридор вышел старец огромного роста, Ум Сат.

Дамы почтительно склонили головы.

Следом вышли два фаэта.

Заросший по глаза волосами великан Гор Зем был бортинженером корабля и одним из его создателей. Он сильно сутулился, благодаря чему руки казались неимоверно длинными. Друзья его шутили, что он ростом, силой и обликом напоминает фаэтообразных предков. Однако его низкий, заросший волосами лоб скрывал недюжинный ум.

Его новый друг Тони Фаэ, образованный, утонченный, пишущий стихи, имел круглый овал лица, тонкий нос, усики и натруженные письменами широко открытые глаза, прикрытые большими очками.

Нега Лутон взяла под опеку «фаэтообразного» гиганта Гора Зема. Ала Вег – юношу-поэта Тони Фаэ.

Ум Сат сам подошел к круглоголовой Ладе Луа.

– Не покажет ли ласковая фаэтесса, где можно отдохнуть?

Лада Луа зарделась и, вне себя от счастья, повела великого старца в отведенную ему каюту.

Ала Вег с задорным смехом побежала по коридору, жестом призывая Тони Фаэ догнать ее. Она ввела Тони Фаэ в уютную каюту и села в легкое кресло, закинув ногу на ногу.

– Итак, не правда ли, Тони Фаэ, у нас родство душ? Случайно ли, что мы оба звездоведы, что оказались среди звезд и сидим рядом на расстоянии вытянутой руки?

Тони Фаэ снял очки, чтобы лучше видеть вблизи.

– Звезды сделали нас друзьями, не правда ли? – продолжала Ала Вег, отлично видя, какое производит впечатление на молодого гостя.

– Ради всего, что я здесь вижу, стоило лететь к звездам, – пролепетал он, опуская глаза.

– Я уже знаю, что вы поэт. Но вы еще и звездовед. Я хочу, чтобы у нас были общие взгляды.

– Мне так хотелось бы этого!

Они помолчали, глядя друг на друга.

– Скоро будет пир. Мы будем сидеть рядом.

– О да! – кивнул Тони Фаэ. – Только надо взять под свою защиту еще и Гора Зема. Он такой же беспомощный.

– Люблю беспомощных, – рассмеялась Ала Вег, ласково дотрагиваясь до руки Тони Фаэ. – Вы прелестное дитя, и я рада, что вы прилетели. Если бы вы знали, как мы все здесь надоели друг другу!

Мрак Лутон, совершавший прогулку по коридору, словно на базу никто не прилетел, на самом деле точно соразмерял свой шаг. Из всех прилетевших главной персоной он считал дочь диктатора. И потому он подошел к подъемной клети в тот миг, когда из нее вышли Мада, Аве и первый пилот корабля Смел Вен.

Начальник базы прикидывал в уме: дочь диктатора вышла замуж за Аве Мара, сына правителя «культурных». Что это? Политика?

– Да продлятся благополучные циклы жизни мудрейшего из мудрых, которому посчастливилось иметь такую дочь! – витиевато приветствовал он Маду и сообщил, что им с Аве отведены две превосходные каюты в противоположных отсеках станции.

Мада вспылила:

– Разве база Деймо не имела электромагнитной связи с кораблем «Поиск»? – гневно спросила она.

Мрак Лутон развел руками.

– Если на базе действуют обычаи «высших», – тоном приказа продолжала Мада, – то придется отвести нам с мужем общую каюту и тотчас же прислать туда круглоголовых Луа.

Начальник базы почтительно склонился, насколько позволял живот:

– Они существуют для услуг. Да продлятся циклы жизни и диктатора и правителя, – закончил он, впервые взглянув на Аве.

Мрак Лутон сам отвел молодую чету в лучшую каюту базы, по пути показал помрачневшему Смелу Вену его помещение. Потом он нашел спустившихся из центрального отсека Брата Луа и Тихо Вега. Он послал Брата Луа найти жену и явиться вместе с ней к Маде и Аве. И только теперь заметил, что Смел Вен продолжает стоять у двери своей каюты. Мрак Лутон подошел к нему и услышал сказанные полушепотом слова:

– Едва ли диктатор одобрит такое поспешное гостеприимство. – И Смел Вен исчез, захлопнув за собой дверь.

Мрак Лутон тупо смотрел на отделанную пластиком панель.

Брат Луа не только привел к Аве и Маде жену, но и принес чертежи. Это был невысокий, спокойный фаэт с тугой, лоснящейся кожей лица и сосредоточенными глазами.

Сын Мадиной няни, он рос отдельно от матери, но всегда ощущал ее влияние. Она даже сумела сблизить сына и воспитанницу, даже подружить их. Однако скоро их встречи стали невозможными. Диктатор отгораживался от народа стенами. Мальчик скоро узнал унижение и несправедливость. Впечатлительный и гордый, он все глубже уходил в себя.

Он обладал редким упорством. Мать Луа внушила ему, что только знание заставит считаться с ним даже тех, кто угнетает круглоголовых. И он упорно боролся за крупицы знания. Так твердость и сосредоточенность еще с юности отразились на его лице, Ладу Непт он полюбил еще до своего отъезда на Даньджаб, материк «культурных», для завершения там образования, на что из-за уговоров няни и самой Мады, наконец, согласился Яр Юпи, правда, имея на юношу свои виды.

Несколько циклов Лада самоотверженно ждала своего нареченного, чтобы после его возвращения немедленно отправиться по приказу диктатора на космическую базу Деймо, созданную им для утверждения своего авторитета и будто бы для осуществления плана переселения на Map круглоголовых.

И вот теперь Брат Луа спешил поделиться с Аве и Мадой плодами своих раздумий, бессонных ночей, проведенных за чертежами.

– Я намечал облегчить здесь жизнь круглоголовых, – торопливо, но твердо говорил он. – Намечал строительство глубинных городов с искусственной атмосферой. На поверхности Мара, среди пустынь, которые вы видите в иллюминатор, я планировал оазисы плодородия. Нужно лишь оросить их талой водой полярных льдов, доставляя ее по глубинным рекам. Их придется прорывать, – и он доверчиво посмотрел на слушателей. – Я так ждал подлинных знатоков знания!

Мада подошла к Брату Луа.

– Мы знаем друг друга с детства, и оба любили Мать Луа.

– Почему любили? – насторожился фаэт, смотря на Маду.

Лада Луа, почувствовав сердцем тревожное, подошла к мужу.

– Я… я должна сказать вам все… – продолжала Мада.

– Как? Начинается война? – в ужасе спросил Брат Луа.

– Мать Луа пыталась предотвратить войну, – вдруг под влиянием какого-то наития сказала Мада. – И она погибла, Брат…

– Погибла? – побледнел фаэт.

– Ее убил негодяй Яр Альт. Но наша с тобой мать отомщена.

Брат Луа уронил голову на стол с разложенными на нем чертежами и зарыдал. Мада держала Аве за руку, сама едва не плача. Лада Луа бросилась к двери.

– Идет Мрак Лутон, сзывать на пир, – прошептала она.

– Он ничего не должен знать, – предостерегла Мада.

Малый мир крохотного населенного островка вселенной был подобен разобщенному, раздираемому враждебными силами большому миру планеты.

2. ЗОЛОТОЕ ЯБЛОКО

Самым сильным у Мады было ощущение света. Он яркой мозаикой падал наземь сквозь листву деревьев, стволы которых походили на сросшиеся корни. Вверху они раскидывались прозрачными шатрами, полными огней. Каждый плод там походил на маленькое светило.

Поток пены, низвергаясь с каменного уступа, играл трепетной радугой. Гладкое озеро, питавшее поток, лежало тихое, пересеченное искрящейся, перламутровой дорожкой.

По берегам росли причудливые деревья с золотыми яблоками. И вода манила Маду из глубины теми же яркими, чуть подернутыми дымкой плодами, до которых так легко дотянуться рукой.

Она подумала, какими нелепыми выглядят в таком месте два громоздких, неуклюжих существа: передвигаются на задних лапах, держат туловище стоймя, не переваливаются при каждом шаге из стороны в сторону. Их крепкий корпус с обручем на высоте бедер украшен спиральным орнаментом, верхние и нижние конечности скрыты надувшимися пузырями, а голова спрятана внутри жесткого шара с щелевидными очками.

По озеру плыли две огромные птицы с гордо изогнутыми шеями, они повернули головы с красными клювами и доверчиво поплыли к берегу.

Из леса появилось несколько легких четвероногих животных. На головах у них росли те же диковинные деревья с корнями-ветками, только без плодов и листьев. Животные стали пить воду.

На светлые пятна в тени древесных шатров мягко спрыгнул могучий зверь с зеленоватыми светящимися глазами. Шкура его сливалась со световой мозаикой. Гибкий, сильный, он неслышно направился к воде, не обратив внимания ни на рогатых обитателей леса, ни на странных пришельцев.

– Я даже не испугалась, – сказала Мада через шлемофон.

– Девственный, непуганый мир, – отозвался Аве.

– А сколько здесь света!

– Авторитеты Фаэны считали, что он может убить.

– Только тьму, невежество, злобу. Мы нашли мир, где нет и не может быть зла и ненависти.

Мада подошла совсем близко к водопою. Олененок с любопытством оглянулся, выскочив из воды, и ткнулся мокрой мордочкой в перчатку Мады.

– Могла ли я о таком думать на Фаэне?! – воскликнула она.

– Увы, не осталось им там места!

– Они дети света. Открой щели очков, посмотри. Не бойся, глаз самый приспосабливающийся орган. На Фаэне не поверят нашим рассказам.

– Миллионы фаэтов ждут их.

– Так не делаем ли мы здесь полдела?. Зачем эта оболочка, отделяющая нас от нового мира? Я совсем открыла очки!

– Мада, родная! – предостерег Аве. – Это опасно.

– Мы нашли мир удивительной красоты, но не доказали, что можем жить в нем.

– Надо помнить запрет Ума Сата.

– Чего бояться? Незримых опасных существ? Но свет лучшее лекарство против них. Я сама – сестра здоровья. Наши предки не задумывались, прививая себе болезнетворных во имя избавления всех фаэтов от смертоносных болезней. Именно врач на Земе должен первым освободиться от скафандра. Это его долг! К тому же я хочу искупаться в озере. Разве мой Аве, покорявший океанские волны на дощечке, отступит сейчас? Проглоти таблетки, которые я тебе дала. Они защитят тебя от неведомого мира Планеты Света. И ее свет поможет нам. Сними скафандр! И помоги мне.

– Зачем ты искушаешь меня, Мада?

– Чтобы сделать первыми то, что все равно надо сделать, Ведь не можем же мы вернуться на Фаэну, так и не попробовав жить здесь по-настоящему свободно, а не в скорлупе.

Говоря это, Мада сорвала золотое яблоко и протянула Аве:

– Очисти мне его, пожалуйста. У него кожура яркая, как Сол, и прочная, как наш скафандр.

Когда корабль «Поиск» стал приближаться к орбите Земы, участникам экспедиции все труднее становилось от яркого света Сола. Особенно жгучим он стал, когда корабль вышел на орбиту вокруг Земы.

Мада установила, что атмосфера планеты поразительно схожа с фаэнской. Лишь углекислоты оказалось мало, и «парникового эффекта» здесь не было. Планета свободно излучала в пространство избыток солнечного тепла. Потому условия существования на ней оказались сходными с теми, какие были на Фаэне, как это предположил когда-то Аве Map.

Тони Фаэ, звездовед, с увлечением поэта наблюдал планету. Большая ее часть была залита водой, как бы заштрихованной рядами волн. Поверхность морей и суши поражала разнообразием цветовых оттенков. Но больше всего над Земой было облаков. Одиночные облака бросали на поверхность планеты отчетливые тени, а в облачных океанах там и тут можно было различить спиралеобразные вихри бушевавших внизу ураганов, Но нигде: ни на суше, ни на морском берегу – не было видно пятен городов с расходящимися от них щупальцами дорог, что бросалось в глаза при взгляде на Фаэну из космоса.

– Должно быть, мер-ртвая планета, – предположил бортинженер Гор Зем.

– Живая! – воскликнул Тони Фаэ. – Зеленый цвет материков – это растительность. А другие оттенки…

– То-то и дело, в их тайну не проникнешь.

– Нет, почему же, – оживился Тони Фаэ. – Это легко!

– Р-разве? – удивился Гор Зем.

– Жрецы в древности считали, что каждое живое существо окружено ореолом излучения. Цвет его якобы позволял «психическому зрению» узнавать самые сокровенные мысли и чувства.

– Жр-рецы сочли бы планету Зему за живое существо?

– Чтобы составить ее карту, – засмеялся Тони Фаэ.

– Что ж, пр-риступим. Вижу в гор-рном хр-ребте чер-рные пр-роемы!

– Значит, Горы Злобы и Ненависти.

– Вр-роде как на нашей Фаэне. Дальше тянутся гр-рязно-зеленые долины.

– Долины ревности.

– А чер-рно-зеленые?

– Низкий обман.

– Стоит ли начинать с таких мр-рачных названий?

– Тогда смотри на большие просторы суши.

– Яр-ркий зеленый цвет.

– Жрецы считали его признаком житейской мудрости и тонкого обмана.

– Будем снисходительны к Земе, назовем сушу Континентом Мудрости без всякого обмана. А вот узкое море, на котором словно свер-ркают кр-расные молнии.

– Море Гнева.

– У него р-розовый залив.

– Залив Любви.

– А вот побер-режье кр-расновато-кор-ричневое.

– Берег Жадности.

– Недур-рно для будущих землян. Может быть, с синим океаном будет лучше?

– Океан Надежды.

– Его голубой залив?

– Залив Справедливости.

– Уже лучше. А эти огнедышащие горы с кр-расным пламенем и черным дымом?

– Вулканы Страстей.

– Убедительно. А какого цвета ор-реол у твоего друга Гора Зема?

– На карте планеты я назвал бы его Горой Силы и Щедрости.

– Спасибо. Каков же ор-реол у нашего Ума Сата?

– Ярко-голубой и золотисто-желтый. Такие места на Земе пришлось бы назвать высшими понятиями ума и чувств.

Молодые фаэты, продолжая игру, незаметно составили первую карту Земы с забавными названиями, вспоминая при этом и участников экспедиции.

– Что касается ореола Мады, – продолжал Тони Фаэ, – то это цветовая гамма зари в космосе.

– А сам Тони Фаэ? Не пылает ли он со времени посещения Деймо яр-рко-красным ор-реолом?

Тони Фаэ смутился.

– Видишь, – продолжал Гор Зем, – я не хуже др-ревнего жреца распознаю твой ор-реол, – и лукаво рассмеялся.

– Это не так трудно, – пытался защититься Тони Фаэ. – Можно вглядеться и в Аве, даже в Смела Вена.

– Р-разве?.. Даже в Смела Вена?

– Все мы пылаем красным цветом, – вздохнул Тони Фаэ, – только разных оттенков.

– Так не назвать ли мор-ря именами влюбленных? – ухватился за озорную мысль Гор Зем.

– Пусть уж лучше планета Зема носит название Вечных Страстей.

Тони Фаэ верно сказал не только о планете Земе, но и о Смеле Вене. Если бы вокруг него был ореол излучения, то непременно огненно-красный. Любовь к Маде сжигала его, и вызванные ею чувства исполосовали бы его ореол черными и грязно-зелеными полосами.

Баловень судьбы на Фаэне, прославленный звездонавт, любимец фаэтесс, с Мадой Юпи он даже не решался познакомиться, не раз любуясь ею на Великом Берегу. Он надеялся, что скорый отлет в космос излечит его, но… Мада оказалась рядом, чтобы унизить, уничтожить Смела Вена своим браком с ничтожным полукровкой, отец которого мрачными путями добрался до кресла правителя.

Смел Вен, как и многие длиннолицые, не знал половины ни в чем. Потому он и стал прославленным звездонавтом, не страшась опасностей, потому полетел и на Зему. Он не был в юности злым или лукавым, но теперь пренебрежение Мады пробудило в нем скрытые стороны его характера. Видя счастье Мады и Аве, ненавидя их за это и страдая, он вынашивал скрытые планы мести, столь же лукавые, как и жестокие… Но сам он должен был оставаться вне всяких подозрений. Помогать ему будет сама планета Зема!..

Корабль «Поиск» с включенными тормозными двигателями гасил скорость без трения об атмосферу, не разогревая оболочки кабины. Процесс посадки конструктор корабля Гор Зем сделал, как он говорил, «зеркальным графиком подъема». Он не применял парашютных устройств, характерных для первых шагов звездоплавания фаэтов. Корабль мог так же медленно опускаться на поверхность планеты, как поднимался при старте.

«Поиск» сел на три посадочные лапы, оказавшись выше самых больших деревьев, и опасно накренился. Автоматы тотчас выровняли его.

Звездонавты приникли к иллюминаторам.

Густой лес неведомых деревьев рос по обе стороны реки.

Ум Сат объявил:

– Зема, которая станет родиной наших потомков! Но пока следует воздержаться от снятия скафандров. Невидимый мир планеты еще не изучен.

Через открытый люк сначала спустили приборы, а потом по сброшенной лестнице стали неуклюже выбираться странные фигуры, наряженные в жесткие скафандры.

Мада и Смел Вен выходили последними. Смел Вен помогал Маде надеть шлем.

– Неужели такая фаэтесса, как Мада Юпи…

– Мада Map, – поправила Мада.

– Неужели такая фаэтесса, как Мада, может согласиться с Умом Сатом и обезображивать себя этим одеянием?

– Ты, Смел Вен, подсказываешь отважный поступок, достойный тебя самого.

– Нет ничего на свете, что страшило бы меня. Но я – пилот корабля, для Ума Сата необходимый элемент возвращения.

Мада поморщилась:

– Считаешь себя самым ценным?

Смел Вен сдержался, не в его интересах было раздражать Маду:

– Ты сама – сестра здоровья и почувствуешь потребность сбросить это одеяние, едва войдешь в новый мир.

Мада опустила забрало.

Над рекой разгоралась земная заря.

В космосе звездонавты познакомились с ярым Солом, с его неистовым жгущим светом. А здесь, в вечерний час их первого дня на Земе, можно было, не защищая глаз, смотреть на красноватый приплюснутый Сол, лишенный космической короны. Около овального диска стали собираться продолговатые тучи. Две из них, подойдя с разных сторон, соединились и разрезали Сол пополам. И тогда произошло чудо. Вместо одного над горизонтом повисло целых два продолговатых светила, одно над другим, оба багровые.

Мада не могла оторвать глаз от этого зрелища, видя, как постепенно оба светила менялись в размере: нижнее погружалось в море леса, а верхнее становилось все тоньше, превратилось в маленький срез диска и наконец исчезло совсем. Скрылась за тучей и нижняя часть светила. Теперь огнем полыхало само небо. И словно в алом, разлившемся выше туч океане висели лиловые волны, а совсем высоко, освещенный ушедшим Солом, сверкал раскаленными краями одинокий белый островок.

Заря постепенно гасла, а облачко продолжало гореть, не сгорая. А потом как-то сразу тьма упала на землю. Настала ночь, совсем такая же, как на Фаэне. И даже звезды были те же самые.

Только не было у Земы великолепного ночного светила, подобного спутнику Фаэны Луа, которое так украшало фаэнские ночи. Зато особенно яркой была здесь планета Вен. Тони Фаэ показал Маде эту вечернюю звезду, засиявшую на горизонте, как искра в пламени зари. Она осталась самой яркой и на ночном небосводе.

Долго еще звездонавты любовались небом Земы. Из леса доносились странные ночные звуки.

Ум Сат предложил провести ночь в ракете.

Мада неохотно вернулась в корабль, хотя там можно было освободиться от тяжелого скафандра.

Снимая его, она не могла отделаться от слов Смела Вена.

Наутро фаэты попарно разбрелись по лесу. В назначенное время должны были собраться у ракеты.

Легли длинные тени. Приборы говорили, что посвежело. Скоро во второй раз предстояло увидеть земной закат.

Аве и Мада запаздывали. Ум Сат тревожился. Тони Фаэ тщетно вызывал ушедших. Мада и Аве не отвечали, словно электромагнитная связь отказала.

Гор Зем одну за другой выпустил две сигнальные ракеты. Они взвились в красочное вечернее небо, оставив за собой кудрявые хвосты. Красная и желтая петли долго плыли в небе.

Тони Фаэ пошутил:

– От красного к желтому – от любви к мудрости. Безнадежный зов.

Гор Зем замахал на него вздутым рукавом скафандра.

Смел Вен держался в стороне, словно ничего не произошло. Шлем скрывал его поджатые губы и опущенные глаза.

Наконец случилось то, на что он рассчитывал: из леса выбежала Мада в мокром, облегающем костюме, какой надевался под скафандр. Скафандра на ней не было.

Смел Бен вздрогнул и расширил щели своих очков.

Это была та самая Мада, которую старались увидеть ваятели на Великом Берегу, которой любовался там и Смел Вен. Вскинутая голова на длинной шее, синие восторженные глаза. В каждой руке она держала по золотому яблоку.

– Мы с Аве стали первыми жителями Земы! – возвестила Мада. – Это запишут в ее историю!

Аве шел следом в таком же мокром, обтянутом костюме, как и Мада. Очевидно, они позволили себе искупаться. Он тоже нес два золотистых плода. Ощутив на себе укоризненный взгляд Ума Сата, он обратился к нему:

– Пусть мы виновны, но теперь доказано, что фаэты могут жить на Земе. Планета прокормит их. Труд переселенцев будет здесь щедро вознагражден. Перенаселению Фаэны конец!

Ум Сат только взглянул на Аве. Аве понял этот взгляд и опустил голову.

– Мы лишь провели опыт, который надлежало кому-нибудь провести, иначе незачем было лететь сюда.

Смел Вен напрасно ждал много дней. Аве и Мада, «первые жители Земы», пользовались всеми благами открытого ими рая и ничем не заболели.

По истечении достаточного срока Ум Сат разрешил и остальным фаэтам освободиться от скафандров.

Чужая природа сразу приблизилась к ним: воздух, полный странных ароматов, яркий свет, незнакомый на Фаэне, и неведомые звуки из леса. Кто-то там шел, крался, прыгал с ветки на ветку, визжал, рычал. И вдруг все звуки смолкали, и из чащи на незваных пришельцев словно смотрела сама Тишина.