Текст книги "Ойла. Двенадцатая луна Земли"

Автор книги: Александр Казанцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Глава седьмая. Одиночество

Для человека нет ничего страшнее одиночества.

Романтическая новелла о первой любви сменилась инженерным представлением Фантаста о том, что было сделано в другом звёздном мире.

Звездолет был огромным. Правда, таким он казался лишь двенадцати членам его экипажа. Но по сравнению со светилами и планетами, мимо которых пролетало гигантское искусственное сооружение, оно было лишь ничтожной пылинкой. Из-за своих размеров, опуститься на поверхность планеты корабль не мог. Слишком велики были исполинские крылья-воронки. В межзвёздной пустоте они захватывали космический водород, содержащийся там по одному атому в каждом кубическом сантиметре. А при движении с субсветовой скоростью в них попадало столько атомов, что при температуре, близкой к абсолютному нулю, они становились жидким водородом, стекавшим в термоядерное устройство, где превращались в гелий и дейтерий с выделением огромной энергии, и выбросом их массы в реактивном движении. Командир Оаанн созвал весь экипаж в каюте сбора и обратился к нему:

– Я мучительно думал всё последнее время полёта: кто должен остаться на звездолёте, чтобы предотвратить его опасный переход на более низкую орбиту и падение на Землю. И пришёл к заключению, что этим одиноким стражем в околоземном космосе должен быть я. А на Землю, с «Миссией Разума» на малом корабле отправиться одиннадцать членов экипажа, во главе с тобой, Эльд.

– Но командир! Вы полетели в этот рейс, чтобы вновь побывать на Земле, – восстал Эльд.

– Я протестую! – прерывающимся голосом вмешалась Ойла. – Не считайте это бунтом, но я не могу выполнить ваш приказ, – и она с горечью умолкла.

– Но милая Ойла, какой же это бунт, если сквозь слёзы? Что заставляет тебя противиться, ведь вы скоро вернётесь!

– Дело не в нас, командир, хотя слёзы душат меня.

– Что заставляет тебя противиться выполнению долга звездолётчика?

– Вы, командир, хотите остаться в звездолете один в то время, как только я, ваш врач, знаю, в каком вы состоянии. Пока неведомо, как влияет на организм передвижение с субсветовой скоростью. Вы накануне мгновенного старения, по существу, вам больше трёх с половиной тысяч лет и я не имею права оставить так стареющего человека здесь одного. Вам удалось скрывать это ото всех, но не от меня. Поэтому, скорректируйте свой приказ. Пусть на Землю отправятся десять звездолетчиков, а я, как ваш врач, буду здесь с вами ждать возвращения наших соратников.

Слова Ойлы потрясли всех членов команды, а больше всего Эльда, в его новом назначении:

– Я не могу силой своей власти запретить Ойле выполнить свой долг, тебя же, командир, обязан упрекнуть, что ты не признался в своем недомогании всем нам раньше.

* * *

Маленький корабль готов был отойти от звездолета, с которым вместе вращался, создавая центробежной силой искусственное тяготение. Перед тем, как отделиться от него и перейти на траекторию снижения, члены отряда Эльда прощались. Оаанн отвел Эльда в сторону и тихо, без передачи мыслей всем отлетающим, сказал:

– Неизвестно, что ждет вас, или нас, остающихся здесь. Но ты должен знать, что в магнитном поле редкоземельного хранилища находится запас антивещества, энергии которого достаточно для вашего возвращения на Зейлу. Такого ещё никто не делал. Этот эксперимент проведёшь ты, если звездолёта не будет на месте. Что невероятно. – И звездонавты обнялись.

Другим было прощание Эльда с Ойлой. Она не бросилась ему на шею, а только шестые пальчики-мизинчики их рук, как в первую встречу, нашли друг друга и крепко сжались.

После отлёта малого корабля непрестанно наблюдавшая за планетой Ойла тщетно ждала условного светового сигнала. Ей не привелось увидеть взрыв небывалой силы в Тунгусской тайге который произошел на невидимой с звездолёта части планеты. Ойла лишь отметила появление самосветящихся серебристых облаков. Вместе с Оаанном они тщетно пытались найти хотя бы намек на то, что произошло с кораблём.

* * *

Все силы Ойла отдавала больному командиру, для которого потеря малого корабля была непоправимым ударом. Он утешал её, а главное – учил и передавал свои знания:

– Если мне когда-то удалось за короткий срок помочь полудиким скотоводам-шумерам построить города, то и современным землянам под руководством наших посланцев, несомненно катапультировавшихся перед гибелью корабля, удастся построить космолёт, чтобы вернулись к нам.

– И мизинчики встретятся снова…

– Какие мизинчики? – удивился командир.

– Наши с Эльдом.

– Ах да, – произнёс Оаанн, и затих, и больше уже не оживлялся, умирая у неё на руках.

Настал день, когда командира корабля не стало. Но Ойле предстояло преодолеть самою себя, доставить тело командира к капсуле, которая и вынесла его в самостоятельный космический полёт, и она осталась одна на звездолете, и всё ещё ждала, ждала, ждала. Впереди был только ужас полного одиночества.

Расставшись с любимым командиром, Ойла почувствовала необычайную тяжесть, словно гигантское искусственное сооружение в космосе свалилось на её плечи – исполинское колесо, ободом которого была свернутая по окружности труба. Эта труба служа центральным коридором, бесконечным, по которому можно было идти вечно. И это представление пробудило в звездолётчице ощущение, что она одна во всей вселенной. Это было ужасно. Но она сама опровергла себя. Как можно вообразить одиночество во Вселенной, если на планете, вокруг которой она летает, живут миллиарды разумных существ? Она не одна, она с ними. И ей предстоит продолжить начатую Эльдом миссию оказания помощи менее развитой цивилизации. Чтобы поддерживать свою физическую форму, она сделала для себя обязательным ежедневно преодолевать по бесконечному коридору большую дюжину шагов, до полой «спицы», соединявшей «обод» исполинского колеса с его «втулкой». Не пользуясь лифтами внутри «спицы» она подниматься рядом, по «пожарной» лестнице, с каждой ступенькой ощущая потерю веса, пока не оказывалась во «втулке», где царила невесомость. Отсюда легче было наблюдать по приборам за поверхностью планеты. Там она изучила место произошедшего взрыва из-за аннигиляции антивещества, соприкоснувшегося с веществом. Вот почему не могли все экспедиции в тунгусскую тайгу прийти к однозначному выводу, что за взрыв произошел в этом месте на Земле. Первоначальное предположение об атомном взрыве не подтверждалось слабой радиоактивностью. Но картина разрушений была схожа с несчастными японскими городами, варварски уничтоженными американскими атомными бомбами.

Но это не могло занять всего времени, какое находилась Ойла в своем в «космическом заключении». С чисто женской аккуратностью она стремилась поддерживать чистоту всех помещений. И столкнулась с парадоксом, что ей нечего убирать. Внутренность звездолета была стерильно чиста. Не было ни пыли, ни каких либо живых существ. Дорого бы она дала, если бы обнаружила мышь или крысу. Они бы подружились. Но она была одинока, в металлических стенах гигантского сооружения. «Заключённая» перечитала всю библиотеку, захваченную с собой на годы полета звездонавтами, ведь она находилась там уже не годы, а десятилетия. И чувство одиночества не притуплялось, а, напротив, возрастало.

Ойла пыталась переводить звездолет на более высокую орбиту, но оказалось, что ее знаний, а главное, практического умения, несмотря на старания умирающего Оаанна, недостаточно. Единственное, что поддерживало в ней жизнь, была надежда, которая умирает последней. Она живо представляла себе, как Эльд и его спутники обучают земных разумян всей той технологии, которая нужна для построения космического корабля. Ведь для этого нужны годы и годы, даже десятилетия.

Бывало, когда она хотела покончить с собой. Каждый раз её останавливало сознания того, что оставлять без присмотра огромное сооружение, неотвратимо «скользящее» к Земле, нельзя. И воспитанная с сознанием того, что долг каждого живущего помогать другим, она пересиливала себя, хотя у всего сущего есть начало и конец. Эту дату ещё до своей кончины назвал Оаанн – сорок лет. И спустя сорок семь лет после отлета Эльда и взрыва в северном дремучем лесу наступал момент, когда по завещанию Оаанна она должна была перейти в новую фазу своего существования в космосе. Ойла должна была сама опуститься на поверхность планеты чтобы доступными ей средствами помогать там людям. Возможно, врачи на Земле не знают тех методов лечения, какими обладает Ойла, главными из которых был гипноз, заменяющий анестезию и снимающий причины многих заболеваний и бескровные операции, одна из которых проделанная на Зейле, дала ей диплом врача и доступ на улетающий звездолет.

Глава восьмая. Завершение

 
Не всем мечтам дано сбываться
И встречам всем не состояться
 

Ойла с ужасом заметила, что звездолет теряет высоту, приближаясь к более плотным слоям атмосферы, идя к катастрофе, о которой было страшно и подумать. Оставалось одно – разрушить гигантское сооружение, чтобы оно распалось на более мелкие куски, которые способны сгореть в плотных слоях атмосферы. Но чем и как уничтожить звездный корабль, ведь он находится в вакууме, пустоте, а любое взрывчатое устройство передает свою силу через окружающую среду. Но Оаанн своевременно сказал своей ученице, что обычное взрывчатое вещество в межзвездном пространстве более эффективно может быть заменено антивеществом, соединение которого с веществом вызовет зону нагрева в сотни миллионов градусов. Тогда конструкция звездолета будет расплавлена, распавшись на безопасные для Земли части.

Ойла знала, где находится этот запас антивещества, которое погубило ее Эльда, но теперь должно было спасти множество человеческих жизней. Сама же она была обязана, как внушил ей Оаанн, заблаговременно выйти из зоны такого нагрева и опуститься на поверхность Земли. Для этого предстояло лечь в такую же капсулу, которая заключила тело командира, укрепить ее на планерном устройстве с тем, чтобы с помощью крыльев планера постепенно менять орбиту и снижать скорость от трения о воздух. Звездолётчица не знала, так же как и Оаанн, что такой способ приземления был назван первым в мечтах основоположника земной космонавтики Константина Циолковского. Но ей предстояло на деле показать, что прозорливый ученый была прав.

И наступил час расставания со звездным домом. Планер с капсулой ждал ее. Капсула была наполнена темной жидкостью, а Ойла одета в скафандр, напоминающий рыбью чешую. Это предназначалось прежде всего для смягчения ускорений торможения и окончательной потери скорости при приземлении. Но куда ей приземлиться? Как найти такую площадку, где появление космического планера не вызвало бы осложнений? Оаанн во время своего первого посещения Земли опустил свои капсулы в воду. Почему бы не поступить так же? Вот почему шумеры в клинописных записях повествуют, что пришелец вышел на берег из моря и покрыт был рыбьей чешуей.

Ойла поступила так же, как командир. Отлет от звездолета происходил по разумно развернутому сценарию. Но она не думала от этом, забираясь в капсулу, перед этим подготовив все для взрыва антивещества. Использование радио исключалось, и пришлось воспользоваться доисторическим методом с применением часового механизма. Она благополучно отделилась от звездолета, где этот часовой механизм отсчитывал часы и минуты до взрыва, который и произошел пятнадцатого декабря 1955 года по земному летоисчислению. Ойла лишь видела из своей капсулы, отлетев уже на значительное расстояние, как на месте шедевра разума в космосе возникло новое солнце. Это была та самая вспышка сверхновой, которую наблюдал из обсерватории Джеймса Уоллера молодой астроном Чарльз Гоббс.

Планер Ойлы делал оборот за оборотом вокруг планеты, пока постепенно, вместе с капсулой, теряя скорость и, опускаясь все ниже не нырнул в Тихий океан, принятыйе там наблюдателями за испытания крылатой ракеты. Капсула автоматически отделилась от идущего на дно планерного устройства и всплыла наверх. Где и была замечена моряками шхуны, шедшей под филиппинским флагом, откуда и началась новая часть жизни звездной пришелицы на другой планете.

* * *

Но пришельцы были и кроме неё, о чём пришлось задуматься Фантасту. По возвращении в Москву, он достал из своего архива давно сделанную запись:

«Близ военной базы США «Корнуэлл» в Штате Нью-Мексико, тридцать девять лет спустя после Тунгусского взрыва – в тысяча девятьсот сорок седьмом году, разбился, или был сбит космолёт совсем другой конструкции, в обиходе прозванный «летающей тарелкой». Существует множество фотографий и чудом снятый документальный фильм, показывающий, что у всех четырёх погибших звездолётчиков были шестые пальчики-мизинчики. В газетах промелькнуло сообщение о том, что на всех телах не обнаружены детородные органы, и, очевидно, цивилизация шестипалых развивалась другим путём чем человеческая. Они напоминали «рабочих» пчел или «муравьёв», приспособленных лишь для работы, а не для размножения. Но никто не упомянул, что речь может идти о биороботах, сходящих с конвейера, а не из колыбели. Возможно, разумяне Зейлы отправили экспедицию биороботов на корабле другой конструкции вслед за звездолётом Оаанна».

Но главное, на столе Фантаста лежала подаренная ему индейским вождём невесомая планка, с шестипалым углублением малорослого пилота. Такого металла не знает земная технология. А шестипалость погибших космитов говорит о том, что они с Ойлой – однотипны. Учёные ломали себе головы над тем, как этот и подобный ему корабли, в просторечии – «летающие тарелки», могли менять направление движения под острым углом, зависать недвижно в воздухе и мгновенно набирать огромную скорость, словно не имели массы. И лишь директор саратовского филиала Института энергетической инверсии, Виктор Иванович Бровков высказал предположение, что аппараты, действительно не имели массы, пологая, что материальный вакуум состоящий из вещества и антивещества находится в постоянной вибрации. Частички кванта вакуума, скажем, водород – антиводород, из-за несоответствия фаз вращения вокруг ядер электрон-позитронов не допускают для таких соединений аннигиляции – полного уничтожения. И вакуум представляет собой среду колебания огромных энергий. При вторжении в вакуум постороннего тела оно испытывает силовое взаимодействие с ним. Это силовое взаимодействие – один из сомножителей входящей массы. Но если вторгшееся тело само вибрирует с той же частотой, что и вакуум, то силового взаимодействия не будет. Зубец как бы точно входит во впадину. Если один из сомножителей определяющий массу равен нулю, происходит «обнуление масс», а так же исчезновение веса. Это открывает необъятные возможности во Вселенной.

Всего этого Ойла, конечно, не знала. И Фантаст решился на новое свидание с ней, срочно собравшись на Филиппины.

* * *

В самолёте, летя над Тихим Океаном, над неоглядным простором вод, Фантаст вспоминал последнюю беседу с Ойлой:

– Я не жалею об утраченной молодости. Жалею только лишь о том, что мы не смогли сделать ничего для общего дела, ради которого и полетели в космос. Эльд, не сделавший ни шага на достигнутой планете, Оаанн, не успевший опуститься на неё… Я, в своей беспомощности не сумевшая заменить их.

– Вы не правы, Ойла, ваш вклад в дело помощи нам, полудиким землянам, огромен. Вы помогли довести звездолёт до цели, вы поддерживали тлеющую жизнь командира, который ещё в прошлый рейс, один поднял цивилизацию диких шумеров. А вы, Ойла, вы! Кто предотвратил падение звездолёта на Землю, кто самоотверженно, в одиночку, спускался на чужую планету, кто спасал больных невероятными для землян бескровными операциями, когда вы шли к пациенту не с остриём ножа, а с душевной чистотой, позволявшей вам творить чудеса, не нанося людям ран.

– Да разве можно ровнять медицинскую помощь десяткам людей с той огромной громадой знаний, которую обрушил Оаанн на Шумеров?

– Казалось бы, человечество прошло гигантский путь, но если судить строго, то само осталось полудиким.

– Что заставляет вас делать такой мрачный вывод?

– Судите сами, к каким последствиям для тех же Шумеров привели обретённые знания. В построенных городах они не удержались от войны между ними. И войны – проклятие современности – как бы они ни были высоки в своём техническом развитии. А ваша помощь, Ойла, в борьбе с недугами человека. Если она даст свои плоды и разовьётся, то счастливее людей сделали вы, а не Оаанн, хотя подвиг его бесценен.

– Конечно, вы правы. Высшее развитие культуры и цивилизации, это гуманизм и отказ от звериного наследия прошлого.

– Я не имею права говорить от имени всего человечества, но хочу сердечно поблагодарить вас, которая дала здоровье больным и высокую нравственность тем, кто их лечит. Теперь, только от нас самих будет зависеть пережить ту зловещую мрачность, которая ещё живёт в сердцах людей. И ваш вклад в цивилизацию землян неоценим.

– Думаю, что вы преувеличиваете моё значение, но мне было бы приятно поверить вам. Буду рада ещё раз увидеть вас.

Он поцеловал её шестипалую ручку, и они расстались. Теперь он рассчитывал увидеть её вновь. Стоя на палубе шхуны, шедшей к рыболовецкой гавани островка обсерватории Уоллера, Фантаст издали заметил необычайное оживление на берегу. Множество мужчин и женщин были заняты каким-то странным делом, суть которого Фантаст понял лишь сойдя на берег. Филиппинцы сплетали исполинский венок из бесчисленных цветов, привезённых со всех островов. Венок занимал огромную площадь от посёлка до подъёма дороги в гору, к обсерватории. Там, из виллиса, навстречу приехавшему поднялись два астронома – Чарльз Гоббс и Джеймс Уоллер.

– Где Ойла? И что это значит? – после приветствий спросил Фантаст.

– Конец – делу венец, – заметил Чарльз Гоббс.

Подбежала филиппинка, уборщица обсерватории:

– Её взяли на небо, нашу любимицу. Она с неба пришла, на небо и ушла.

– Что это значит, – спросил профессора Уоллера Фантаст.

– Последние несколько ночей в этом месте появлялся один и тот же неопознанный летающий объект. Надо думать, он прилетал за ней. А это – показал он на исполинский венок – благодарность простых людей небесной гостье.

КОНЕЦ