Текст книги "Крылатые защитники Севастополя"

Автор книги: Александр Дорохов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Нас доставили в лазарет, оказали помощь, а через несколько суток я был уже в Сочи, в военном госпитале.

В. П. Иванько участвовал в обороне Кавказа, в освобождении Крыма, Севастополя и войну закончил на одном из аэродромов Болгарии.

Грудь Василия Павловича украшают три ордена и пять медалей.

Схватки над морем

С целью блокады Севастополя с моря гитлеровцы создали специальную группу из 150 самолетов-торпедоносцев, 20 торпедных катеров и нескольких подводных лодок. Город [90] оказался отрезанным с суши, блокированным с моря и воздуха.

Снабжение войск оборонительного района и эвакуация раненых морским путем превратились в сложную проблему. А ведь этот путь являлся главным. Прикрытие боевых кораблей и транспортов в море было возложено на третью особую авиагруппу и экипажи группы майора Морковкина.

Нехватка самолетов и большая протяженность морских путей сильно усложняли задачу, делали ее исключительно трудной.

На удалении до 200 километров от Севастополя истребители, чаще всего это были «чайки», прикрывали корабли. Они имели подвесные бачки и могли находиться в воздухе до пяти часов.

Там, где кончались возможности истребителей, использовались колесные бомбардировщики и летающие лодки МБР-2, которые одновременно несли противолодочную оборону. Они спасали экипажи колесных самолетов, вынужденно севших на воду.

Вражеские торпедоносцы и бомбардировщики, налетавшие на транспорты, редко добивались удачи. Экипажи самолетов прикрытия отбивали атаки гитлеровцев и принуждали их сбрасывать торпеды и бомбы куда попало.

9 мая танкер «Москва» вышел из Севастополя и взял курс к берегам Кавказа. На его борту были женщины, дети и сотни раненых бойцов. Танкер сопровождали боевые корабли. С воздуха его поначалу прикрывала пара истребителей ЯК-1.

Гитлеровцы могли напасть с минуты на минуту. И действительно, они не заставили себя ждать. Одиннадцать ХЕ-111 и восемь Ю-88 группами в течение нескольких часов неоднократно пытались потопить танкер. И все это время с перерывами шел воздушный бой. На смену истребителям пришли пара МБР-2 и несколько бомбардировщиков, в числе которых был экипаж СБ капитана Павла Аккуратова. Вот что рассказывал летчик:

«В паре с лейтенантом Гоносковым я вылетел утром. Через полчаса правее по курсу мы заметили караван судов. По времени и по месту мой штурман майор Степан Чепиженко определил, что это именно тот, который нам надлежало сопровождать.

Дал сигнал ведомому. Пошли на сближение. По зигзагообразному курсированию кораблей, по вспышкам орудийных выстрелов мы поняли, что гитлеровцы пытаются атаковать танкер… [91]

Дали полный газ. Видим, вокруг кораблей на высоте не более пятидесяти метров ходят шесть торпедоносцев ХЕ-111 и, как хищники, выбирают момент для нападения.

Штурман Чепиженко дал опознавательный знак кораблям, и оба наши самолета пошли в атаку. Гитлеровцы не выдержали лобового удара, быстро отвернули и стали уходить на полном газу. Гоносков и его штурман Коваленко преследовали их, а я вернулся к кораблям. Ведь от них далеко отрываться нельзя. Вернулся и Гоносков. И как раз вовремя. «Хейнкели» перестроились в кильватер и опять пытались атаковать танкер. Я пошел наперерез ведущему торпедоносцу и с дистанции 400 метров открыл огонь. Пират круто отвернул и не сбросил торпеду. Я развернулся в сторону кораблей и увидел, что они ведут огонь по второму «хейнкелю», которого атаковал экипаж Гоноскова. С ходу бросаюсь на третьего торпедоносца. Он отвернул вправо, сбросил торпеду далеко от кораблей и, прижимаясь к воде, стал удирать. Хорошо – один обезврежен, прекращаю его преследовать. Сделав безуспешно еще несколько атак, торпедоносцы ушли. В общей сложности бой длился около часа»{12}.

Два гидросамолета МБР-2 были из 116-го полка. В состав их экипажей входили: летчики капитан Николай Тарасенко и лейтенант Павел Чигринский, штурманы старший лейтенант Василий Корниенко и лейтенант Василий Володин, стрелки-радисты старшина Павел Мирошниченко и сержант Виктор Бондарев.

Они тоже проявили мужество и отвагу. В разгар боя на ведомом самолете внезапно отказал пулемет стрелка-радиста и задняя полусфера оказалась открытой. Два «юнкерса» немедленно атаковали его. Капитан Тарасенко поспешил на помощь однополчанину. Ему удалось отбить вражеские атаки, а в это время сержант Бондарев устранил неисправность пулемета. Экипажи МБР-2 делали все, чтобы не дать фашистам прицельно сбросить торпеды.

Но вот одному «юнкерсу» удалось все-таки выйти на боевой курс и сбросить торпеду. Гигантская стальная шестиметровая сигара, диаметром почти в полметра, начиненная взрывчатым веществом огромной силы, неотвратимо мчалась под водой к борту корабля, оставляя на поверхности моря зловещий пузырчатый след.

Экипаж Тарасенко отчетливо видел это. А на корабле, видимо, не замечали опасности. Танкер продолжал идти [92] вперед, и если не принять немедленных и решительных мер, то катастрофа неизбежна. Как предупредить экипаж танкера, ведь радиосвязи с ними нет. Выход все же был найден. Капитан Тарасенко направил свой самолет по курсу торпеды и, покачивая плоскостями, стремился сообщить о грозящей опасности.

К счастью, на корабле все поняли. Стальной корпус корабля содрогнулся и начал резкий поворот вправо. Торпеда проскочила вблизи борта.

На боевом счету капитана Тарасенко и членов его экипажа было немало и других подвигов. В одном из майских номеров флотской газеты «Красный черноморец» под рубрикой «На подступах к Севастополю» сообщалось: «Вчера в воздушном бою над морем наши летчики-истребители сбили два самолета МЕ-109. Выбросившийся с парашютом вражеский летчик взят в плен».

На первый взгляд ничего особенного в этом сообщении нет. Мало ли фашистских самолетов сбивали над морем наши летчики-истребители. Да и в плен гитлеровцы попадали нередко.

На самом же деле за этой информацией, за ее скупым содержанием скрывался настоящий подвиг. И, что особенно важно, совершили его летчики гидроавиации на своих «эмбээрах». Произошло это при таких обстоятельствах.

27 мая два МБР-2 сопровождали очередной караван судов к берегам Кавказа и после выполнения задания возвращались в Севастополь. На траверзе мыса Сарыч старшина Мирошниченко доложил летчику:

– Товарищ капитан! Вижу четыре самолета. Идут со стороны Крыма.

Черноморцы насторожились. И когда самолеты приблизились, стало ясно, что это «мессершмитты». Морские просторы вновь стали свидетелями неравного воздушного боя. На стороне противника был не только численный перевес, но и превосходство в боевой технике, вооружении, скорости, маневренности.

За время боевой деятельности капитан Тарасенко выработал своеобразные тактические приемы борьбы с вражеской авиацией: сообразуясь с обстановкой, не уходить от численно превосходящего противника, а вступать с ним в схватку. Бой вести на встречных курсах и на малой высоте. Это лишает противника преимущества в скорости и не позволяет атаковать снизу.

Эту тактику опытный летчик применил и здесь. Оба самолета сделали разворот в сторону противника и снизились [93] до 80 метров. А фашисты не торопились. Уверенные в легкой победе, распределив «добычу», решили несколько оттянуть развязку, чтобы сначала поиздеваться над черноморцами. Они стали имитировать атаки, надеясь подавить у советских летчиков волю к сопротивлению. Затем фашисты зашли с двух сторон, пытаясь зажать «летающие лодки» в клещи и уничтожить. Капитан Тарасенко и лейтенант Акимов, умело маневрируя, выводили самолеты из-под обстрела и давали возможность своим штурманам и стрелкам вести огонь.

Тогда один из гитлеровцев развернулся и направил свой истребитель на ведущий гидросамолет со стороны передней полусферы, под небольшим углом. Тарасенко сделал поворот и лег на встречный курс. Дистанция между самолетами быстро сокращалась, уже «заговорили» пулеметы, через несколько секунд машины столкнутся, и судьба экипажей будет решена. Но фашист струсил и решил уклониться. Он взял ручку на себя, самолет сделал «горку», и под обстрелом оказалось самое уязвимое место. Штурманы «эмбээров» воспользовались просчетом гитлеровцев и сбили его.

Соотношение сил изменилось. Гонора и напускной храбрости у фашистов поубавилось, однако атак они не прекратили. Один из них ринулся на самолет лейтенанта Акимова со стороны задней полусферы. Стрелки-радисты Богданов и Мирошниченко открыли дружный огонь, и враги недосчитались еще одной машины. Теперь противник лишился количественного превосходства и прекратил атаки. Бой закончился. Гидросамолеты, изрешеченные пулями, благополучно возвратились в бухту Матюшенко.

В те дни авиация Черноморья пополнилась новой летной частью: 27-й отдельной разведывательной эскадрильей.

Самоотверженные помощники

Боевую деятельность истребителей, штурмовиков и колесных бомбардировщиков обеспечивала 20-я авиабаза.

Частые бомбежки и артиллерийские обстрелы сухопутных аэродромов делали взлетно-посадочные полосы непригодными. Поэтому одна из главных задач личного состава базы, особенно бойцов аварийно-восстановительной команды аэродромной роты, состояла в том, чтобы своевременно ликвидировать воронки, содержать летное поле в надлежащем состоянии. [94]

Бойцам базы приходилось действовать нередко даже во время бомбежки и обстрела. И хотя эти бойцы не вели воздушных боев и не бомбили фашистов, о их роли в обороне города невозможно умолчать.

Командир аэродромного батальона майор Николай Родионов представил однажды командиру базы интенданту 1 ранга И. Н. Губкину и военкому старшему политруку И. Т. Лукьянову список отличившихся, в котором значилось 29 человек. Среди них были политрук роты Николай Заболоцкий, старшина восстановительной команды Сергей Рылов, командир тракторного отделения младший сержант Василий Падалкин. Всем им объявили благодарность. А вскоре имя комсомольца Падалкина стало известно за пределами базы.

Бойцы аварийно-восстановительной команды заравнивали воронки на аэродроме Херсонес. Когда работу закончили, все ушли, а Падалкин задержался. Ему надо было проверить трактор. В это время гитлеровцы предприняли очередной налет. Двадцать самолетов Ю-88 зашли с моря и начали бомбежку. Младший сержант Падалкин успел спрятаться в полую часть катка. Стокилограммовая бомба разорвалась в трех метрах от трактора. Взрывная волна ударила о каток и отбросила его вместе с трактористом.

Когда «юнкерсы» улетели, Падалкин вылез из своего укрытия, отряхнул пыль и поспешил к трактору. Осмотрел. Радиатор был пробит. На летном поле тут и там виднелись воронки. А скоро должны были вернуться с задания самолеты. Мелькнула мысль: «Как же они сядут?»

Долго раздумывать было некогда. Падалкин быстро пригнал другой трактор. На помощь пришли однополчане, и воронки успели ликвидировать своевременно. За смелые и решительные действия, которых на его счету немало, В. К. Падалкин награжден орденом Красной Звезды.

В огненном небе июня

Для третьего штурма Севастополя фашисты сосредоточили свыше 200 тысяч солдат и офицеров, почти 1400 стволов полевой, противотанковой, зенитной и осадной артиллерии, 720 минометов, 450 танков и около 600 самолетов.

В числе осадной артиллерии имелась батарея сверхтяжелых мортир «Карл» калибром 600 миллиметров{13}. [95]

Крымской группировке противника был придан 8-й авиационный корпус. Штурму предшествовала артиллерийская и авиационная подготовка, продолжавшаяся пять суток. За это время гитлеровцы совершили на оборонительный район девять тысяч самолето-вылетов, сбросили сорок пять тысяч бомб. А артиллерия выпустила 126 тысяч снарядов крупных калибров.

В ночь на шестое июня разведчики Приморской армии сумели захватить «языка» – немецкого офицера, который на допросе показал, что наступление намечено на утро 7 июня. Накануне вечером по батареям береговой обороны открыли огонь осадные мортиры «Карл». Один снаряд пробил башни 30-й батареи, другой не разорвался.

Наступило 7 июня. Это был воскресный день. В пять часов противник открыл ураганный артиллерийский огонь по нашим наземным войскам. Спустя полчаса три пехотные дивизии, при поддержке танков и 250 самолетов, перешли в наступление.

Так начался третий штурм Севастополя.

Под грохот канонады

Готовились к решающим боям и защитники города. В дни, предшествовавшие штурму, крейсер «Красный Крым», лидеры «Ташкент» и «Харьков», эсминцы «Безупречный» и «Бдительный», подлодки «С-31» и «Л-35», транспорт «Абхазия» и другие корабли доставили в Севастополь более пяти с половиной тысяч бойцов, среди которых был и летно-технический состав. Было получено также около семисот тонн боезапаса, четыреста тонн продовольствия.

В те дни авиация оборонительного района наносила удары по боевым порядкам фашистов, по аэродромам, вела воздушные бои, сбила 31 вражеский самолет.

Однако все это не могло изменить соотношения сил в нашу пользу. Противник располагал огромным количественным преимуществом. В рядах защитников Севастополя было 106 тысяч человек, что почти на 100 тысяч меньше, чем у гитлеровцев; 600 орудий и минометов, всего лишь 38 танков и 53 исправных самолета. Это означало, что у фашистов было танков почти в 12 раз, а самолетов в 17 раз больше{14}. [96]

Главный удар гитлеровцы наносили в районе Мекензиевых гор и Бельбека, а вспомогательный в направлении деревень Камары и Кадыковка.

Защитники города стойко отбивали яростные атаки фашистов. Станция Мекензиевы Горы несколько раз переходила из рук в руки. И только тогда, когда враги ввели в бой до сотни танков, наши отошли на другие позиции.

Лишь за первые сутки враг совершил две тысячи самолето-вылетов и сбросил девять тысяч бомб.

Днем 10 июня гитлеровцам удалось потопить транспорт «Абхазия» и эсминец «Свободный». На транспорте затонуло много груза, в том числе около ста тонн боезапаса для авиации.

Однако итоги первых трех суток кровопролитных боев разрушили надежды фашистов захватить Севастополь в назначенный срок.

Вероятно, с целью оправдания в штабе 11-й армии гитлеровцев появилось интересное донесение вышестоящему начальству. Флотские разведчики постарались достать его копию. А их начальник полковник Намгаладзе без задержки вручил документ вице-адмиралу Октябрьскому. Вот выдержка из донесения:

«Наше наступление наталкивается на планомерно оборудованную, сильно минированную и с большевистским упорством защищаемую систему позиций. Первые дни показывают, что под таким адским артиллерийским огнем наступление вести дальше невозможно»{15}.

Боевую славу тех, кто опрокидывал планы фашистов, разделяет и авиация. За трое суток она произвела около четырехсот самолето-вылетов, уничтожила 17 танков, 2 миномета, подавила огонь зенитной батареи, сбила семь самолетов.

В огненные июньские дни парткомиссия авиагруппы приняла в ряды партии более 140 защитников Севастополя. В их числе прославленные летчики Филипп Герасимов, Иван Белозеров, Александр Бурунов и другие.

Отражая атаки гитлеровцев в первые дни штурма, наша авиация тоже несла значительные потери.

Еще в мае в Севастополь прибыла с Кавказа группа летчиков 32-го полка на истребителях И-15бис. В группу входили командир звена старший лейтенант Василий Куфтин, пилоты лейтенанты Фрол Тюленин, Дмитрий Усаченко и другие. Все они доблестно защищали Севастополь. Самолеты [97] И-15бис применялись главным образом в качестве штурмовиков.

Днем девятого июня летчики этой группы наносили разящие удары по наступающим гитлеровцам на левом фланге обороны. Они разбили восемь танков; 14 минометов, подавили огонь шести зенитных автоматов.

Зенитки и истребители захватчиков оказали упорное противодействие. Самолет лейтенанта Тюленина был подожжен, а пилот, видимо, смертельно ранен. Командир звена Василий Куфтин видел, как И-15бис лейтенанта взмыл вверх, а потом резко устремился вниз и, объятый пламенем, врезался в землю, уже захваченную противником. Так погиб смертью храбрых отважный защитник Севастополя лейтенант Ф. С. Тюленин. Он выполнил свой долг до конца.

На «небесных тихоходах»

В авиации Черноморского флота самолеты У-2 применялись в оборонительных боях за Крым. Участник тех боев полковник Яков Страутман писал: «Это, пожалуй, первый во время Великой Отечественной войны опыт использования У-2 в качестве ночных бомбардировщиков. Причем опыт очень удачный, завершившийся в дальнейшем формированием специальных полков. Вероятно, приоритет в этом деле принадлежит Черноморской авиации».

В боях за Крым и в начале обороны Севастополя участвовала 95-я отдельная эскадрилья на «небесных тихоходах». Потом появился 23-й отдельный полк. Он был сформирован на Кубани из трех эскадрилий, причем одна из них имела на вооружении учебно-тренировочные самолеты УТ-1 конструкции А. С. Яковлева.

У– 2 брал две фугасные бомбы весом по 50 килограммов каждая. Они подвешивались под плоскостями. А в заднюю кабину грузили ящик с зажигательными бомбами. Для штурмовки и отражения атак истребителей самолет имел два пулемета ШКАС, установленных на плоскостях. Вооружение УТ-1 отличалось тем, что вместо бомб он брал два реактивных снаряда РС-82.

Удары полк наносил ночью. У-2 и УТ-1 вылетали обычно совместно. В задачу последних входило подавление прожекторов. Вслед за УТ-1 с приглушенными моторами шли «небесные тихоходы», бомбили и штурмовали цели.

Поскольку фронт находился рядом, то летчики обычно обходились без штурманов. Почти каждую ночь по 3-5 раз они уходили на задание. В лучах прожекторов, в разрывах [98] зенитных снарядов они за один вылет по нескольку раз атаковали цели.

Перед рассветом 7 июня незадолго до штурма артиллерия и авиация оборонительного района нанесли упреждающий удар по противнику. Летчики 23-го полка бомбили и штурмовали войска в Альминской и Мамашайской долинах. Кроме бомб, они сбрасывали ампулы с горючей смесью. После этого пикировали, вели огонь из пулеметов и били захватчиков реактивными снарядами.

10 июня полк успешно штурмовал вражеский железнодорожный состав с боезапасом на станции Альма. В этом налете особенно отличились экипажи лейтенанта Николая Толстикова и сержанта Петра Шапкарина.

В одну из ночей самолет старшего лейтенанта Сергея Климова цепко схватили лучи прожекторов и зенитки открыли огонь.

Прямым попаданием снаряда пробило фюзеляж У-2, а хвостовая часть держалась только на расчалках. И все же летчик задание выполнил и вернулся на аэродром.

…Самолет первой эскадрильи возвращался с боевого задания. По вспышкам выстрелов летчик обнаружил артиллерийскую батарею, которая вела огонь по переднему краю обороны наших войск. К сожалению, ни бомб, ни ампул на самолете уже не было.

Вернувшись на аэродром Юхарина балка, сержант Петр Нефедов доложил об этом командиру эскадрильи капитану Андрею Свешникову и попросил разрешения еще раз слетать, чтобы нанести удар по батарее. Близился рассвет. Капитан посмотрел на часы.

– А успеете? Ведь скоро наступит утро.

– Успею, товарищ капитан, – заверил сержант. – Здесь недалеко.

Получив разрешение, Петр Нефедов поднялся в воздух, благополучно добрался до цели и сбросил бомбы. Батарея смолкла.

Полк помогал пехоте уничтожать фашистов и удерживать занимаемые позиции. На имя командира и военкома полка поступил однажды такой документ из стрелковой дивизии, занимавшей оборону в полосе 1-го сектора: «Хорошо действует наша авиация в ночное время, непрерывно бомбит боевые порядки врага. Бойцы и командиры безошибочно различают по звуку работы моторов приближение наших самолетов и стараются показывать трассирующими пулями расположение противника, чем облегчают задачу летчиков. [99]

Бойцы, командиры и политработники благодарят личный состав 23-го авиаполка за отличную работу. Летчики, действовавшие в полосе нашей дивизии и оказавшие помощь стрелковым подразделениям по уничтожению врага, заслуживают высоких наград.

24 июня 1942 года.

Заместитель начальника политотдела 388-й стрелковой дивизии старший батальонный комиссар Бычков»{16}.

Полк выполнял еще одну очень важную задачу. Доставка в Севастополь пополнения, боезапаса и эвакуация раненых производились ночью. Но, несмотря на это, пункты стоянки кораблей и аэродром Херсонес подвергались бомбежке и артобстрелу.

Борьбу с вражеской авиацией вели летчики-истребители, а огонь артиллерии подавляли экипажи 23-го и 116-го полков. Самолеты барражировали над огневыми позициями фашистов. Расчет был прост: батарея вряд ли откроет огонь, пока над ней находится ночной бомбардировщик. Впрочем, экипажи не ожидали, когда немцы себя обнаружат, а заранее наносили удары по наиболее вероятным местам расположения батарей.

Так удавалось временно обеспечивать безопасность пунктов разгрузки и погрузки.

За все время с боевого задания не вернулись только два самолета. В этом заслуга, конечно, командира полка, его заместителя по летной работе майора Григория Степанова и особенно начальника штаба капитана Андрея Драгунова.

И все же с каждым днем самолетов в полку становилось меньше. Многие техники, механики и мотористы добровольно ушли на передовую. Один из них, сержант Зимин, прислал письмо военкому эскадрильи: «Я очень благодарен вам, товарищ комиссар, за то, что вы дали мне возможность непосредственно сражаться с врагом. Я уже уложил не один десяток гитлеровцев. И заверяю вас, что не посрамлю звание большевика, буду и впредь беспощадно громить фашистскую нечисть».

Штурмовики в июньские дни

В июньские дни продолжал защищать Севастополь 18-й штурмовой полк.

Господство в воздухе вражеской авиации прежде всего отразилось на штурмовиках. На боевые задания их [100] должны были сопровождать истребители. Но наших истребителей с каждым днем становилось все меньше. Поэтому нередко «летающие танки» шли на задание вообще без прикрытия. Громя наступающих фашистов, полк пес тяжелые потери.

7 июня экипажи произвели пять боевых вылетов. Первыми вылетели Мирон Ефимов, Григорий Кравцов, Борис Касторный, Илья Скорик и Василий Березовский. Это было ранним утром. «Ильюшиных» сопровождали четыре истребителя «чайки». В районе Итальянского кладбища штурмовики нанесли удар по наступающей пехоте, подавили огонь четырех минометных батарей и без потерь вернулись назад.

Во втором вылете участвовало четыре экипажа. Они штурмовали пехоту в районе совхоза «Благодать». Истребители их не сопровождали. И когда «ильюшины», израсходовав боезапас, легли на обратный курс, их атаковали «мессершмитты». Ведущий четверки командир эскадрильи капитан Емедьян Фириченко был ранен, его самолет изрешетили пробоины. С большим трудом капитан довел машину до Сухарной балки и потерпел аварию.

Лейтенанта Василия Володина ранило в ноги. Выпустить шасси летчик уже не мог и посадил самолет на фюзеляж. Только майор Игнат Терещенко и лейтенант Николай Николаев вернулись на аэродром невредимыми.

Во второй половине дня на очередной вылет поднялись пять экипажей. Их должны были сопровождать восемь истребителей. Но над аэродромом Куликово Поле черноморцев атаковала большая группа «мессершмиттов». Истребители сопровождения вступили в схватку с гитлеровцами. И штурмовикам пришлось идти к цели одним.

В окрестностях Качи ИЛы разбили и повредили четыре танка. Но еще над целью зенитки открыли огонь, а потом появились «мессершмитты». Они напали на штурмовиков.

В жестоком и неравном бою погибли двое: заместитель командира первой эскадрильи капитан Б. Е. Голубев и командир третьей эскадрильи майор И. И. Терещенко.

В результате пяти боевых вылетов, произведенных за день, полк разбил пять вражеских танков, четыре миномета, батарею, три автомашины. Но заплатил за это дорогой ценой.

Десятого июня гитлеровцы предприняли попытку прорваться на Северную сторону. Пехоту поддерживали танки и авиация. Особенно рьяно противник наседал на части 345-й стрелковой дивизии в районе Мекензиевых гор. На помощь дивизии поспешили штурмовики. В течение дня они пять раз вылетали на задания, сопровождаемые истребителями. [101] Разбили восемь танков, четырнадцать минометов, шесть зенитных автоматов, четыре пулемета.

Военный совет Приморской армии дал высокую оценку действиям летчиков.

14 июня наиболее ожесточенные бои шли на участке первого сектора. Авиаполк получил задание нанести удар по пехоте и танкам противника в районе населенного пункта Камары. Пять экипажей повел на задание майор Иван Кичигин. Штурмовиков сопровождали шесть истребителей. Под ураганным огнем вражеских зениток «ильюшины» сделали заход, разбили танк и уничтожили около роты пехоты.

В это время появилась большая стая «мессершмиттов». В завязавшемся бою истребители сопровождения сбили один самолет. Однако выполнить свою главную задачу они не имели возможности. И два летчика – лейтенант А. А. Гилашвили и майор И. Ф. Кичигин – погибли.

В огненном небе июня были и другие потери. Память о героях свято чтут на земле Севастополя.

Стойкость

Умело действовали в небе Севастополя гвардейцы-истребители.

15 июня командир второй эскадрильи капитан Николай Спиров получил задание прикрывать налет пятерки штурмовиков на вражеские позиции в районе станции Мекензиевы Горы. Под артиллерийским огнем пять И-153 взлетели с аэродрома Куликово Поле и взяли курс на Херсонесский маяк. Оттуда должны были подняться «ильюшины» и ударная группа из семи истребителей ЯК-1.

Но над аэродромом появились шесть МЕ-109 новейшей модификации. Взлететь в таких условиях – значит понести большие потери. Поэтому группа Спирова связала врага боем и обеспечила взлет. А потом уж стала непосредственно прикрывать штурмовики.

На маршруте вражеские истребители неоднократно пытались нападать на ИЛы. Но капитан Спиров и его ведомые Георгий Москаленко, Василий Куфтин все атаки отбили. Озлобленные неудачей, гитлеровцы решили расправиться со штурмовиками при выходе из атаки на цель. Но и тут ничего не добились.

«Вернувшись на аэродром в Херсонес, – вспоминает капитан Спиров, – мы прикрыли посадку ИЛов. В воздухе осталась только наша пятерка «чаек». А вражеских истребителей – пятнадцать. Мы набрали высоту, встали в круг и, [102] охраняя друг друга, отражали яростные атаки. Нам удалось подбить двух «мессеров». Они сбавили скорость и, сопровождаемые парой других, взяли курс на север. Теперь нам стало веселее.

В пылу схватки я плохо следил за временем. И когда посмотрел на бензиномер, то увидел, что горючего осталось совсем мало. Надо выходить из боя. Но без прикрытия это сделать непросто.

За боем наблюдал командир полка гвардии полковник Юмашев. По его распоряжению к нам на помощь были подняты три истребителя. Отбив атаки, мы почти с пустыми баками произвели посадку».

Эскадрилья перебазировалась на аэродром Херсонес и продолжала действовать. 19 июня вражеские самолеты весь день налетали на аэродром и плавучую батарею. Гвардейцы неоднократно поднимались в воздух и отражали их атаки.

Имя Д. Е. Нихамина, ныне полковника в отставке, хорошо известно в авиации Черноморья. На защиту Родины старший лейтенант Нихамин выступил в первый день войны в рядах 32-го полка. Потом его назначили командиром вновь сформированной 101-й отдельной эскадрильи. Она состояла из молодых летчиков, едва научившихся самостоятельно летать. Поэтому командиру и военкому части старшему политруку Ивану Батуре пришлось немало потрудиться, чтобы из этой зеленой молодежи подготовить настоящих бойцов.

Эскадрилья участвовала в обороне Крыма. О подвигах летчиков и их командира, сбившего шесть самолетов, неоднократно сообщали фронтовые газеты.

В дни третьего штурма Севастополя капитан Нихамин командовал третьей эскадрильей девятого полка. Здесь в неравных схватках с гитлеровцами он сбил три самолета. В условиях превосходства фашистов в воздухе достигнуть этого было трудно. Каждый раз смерть охотилась за ним.

…Великая Отечественная война застала летчика Хряева в рядах истребительной авиации Черноморского флота. Боевую деятельность он начал осенью 1941 года, в неравных схватках проявляя храбрость и находчивость. Был награжден орденом Ленина.

Как– то он участвовал в воздушном бою в районе Перекопа. Самолет его подбили. Пришлось сесть на нейтральную полосу. Летчик покинул кабину и стал пробираться к окопам своих войск. Однако вражеские истребители открыли по нему огонь. Воспользовавшись тем, что «мессершмитты» делали разворот для второго захода, Хряев снял с себя кожаный [103] реглан, который демаскировал его, а сам поспешно отполз в сторону. Пока гитлеровцы расстреливали одежду, летчик успел добраться до своих.

О последнем бое Василия Хряева в севастопольском небе рассказал подполковник Николай Кудрявцев, однополчанин летчика:

– Со стороны Качи к Севастополю шла группа «юнкерсов». Ее сопровождали «мессершмитты». Фашистам преградила путь четверка «яков», которую возглавлял Василий Хряев, и атаковала их на встречных курсах. Гитлеровцы не выдержали смелого и стремительного натиска. Строй их рассыпался. «Юнкерсы» сбросили бомбы куда попало.

Но нашей четверке навязали воздушный бой «мессершмитты». На их стороне был численный перевес. Они наседали все сильней и сильней. Однако «яки» продолжали неравную схватку. Вот один из «юнкерсов» вспыхнул, как костер, и свалился на землю. Его сразил Хряев. Оставшиеся с яростью атаковали нашего ведущего. Самолет буквально изрешетили, а летчика ранили. Хряев вышел из боя, привел машину на аэродром и посадил. А в капонир зарулить уже не мог. Силы покинули его, и он потерял сознание. Подошла санитарная машина. Летчику оказали помощь и позже отправили в госпиталь на Кавказ.

После ранения Хряева недолго пришлось сражаться в огненном небе июня и капитану Нихамину. Во главе четверки «яков» он сопровождал летчиков 18-го полка на штурмовку войск противника в Альминской долине. В районе мыса Лукулл, что севернее Севастополя, черноморцев атаковали двенадцать МЕ-109. В самолет командира эскадрильи попал снаряд и разорвался в кабине. Истребитель загорелся. Летчик приводнился на парашюте в трех километрах от берега на траверзе Камышовой бухты. Здесь его подобрал торпедный катер. С сильными ожогами лица и рук капитана отправили в госпиталь, а потом на Кавказ.

За первый год войны Д. Е. Нихамин сбил десять самолетов и несколько уничтожил на аэродромах.

9 июня погиб заместитель командира третьей эскадрильи капитан Александр Катров. Воздушный бой проходил вблизи мыса Херсонес. «Мессершмиттов» одиннадцать, наших – пять. ЯК-1 Катрова подбили. Летчик выбросился из машины на парашюте. Но по какой-то причине парашют не раскрылся, и пилот погиб.

С утра 17 июня шесть истребителей «Мессершмитт-109» блокировали Херсонес. С аэродрома Юхарина балка поднялась пара ЛаГГ-3 первой эскадрильи и пошла на выручку [104] друзей. Ведущий кавалер ордена Красного Знамени лейтенант Виктор Ратманов, ведомый – лейтенант Михаил Жмыхов.