Текст книги "Ошибка 95"
Автор книги: Александр Соловьев
Соавторы: Юлия Скуркис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Хальперин моргнул и не ответил.
– В таком случае мобилизуйте всю полицию региона. От Смита можно ожидать чего угодно. Если мы прошляпим это дело, найдутся те, кто будет упрекать нас очень громко и долго. Действуйте, Борис. Отыщите Смита немедленно!
* * *
Мила глянула в окно на кое-как припаркованную машину. Авиетка-такси плавно набирала высоту, еще немного и она затеряется в транспортном потоке междугородной трассы. У Милы возникло ощущение, что она не просто оторвалась от земли – ее вырвали из привычной жизни. Она украдкой взглянула на Айвена.
Он знает все, что я чувствую, это невозможно скрыть, его нельзя обмануть, – ужаснулась Мила. – Если бы возможно было не думать! Проклятый биосивер! Неужели я могла добровольно на него согласиться?
Айвен посмотрел на нее с легкой усмешкой и вновь переключился на изучение спутниковой карты, которую вызвал на монитор.
– Сэнди живет здесь, – сказал он, ткнув пальцем в экран.
Путь предстоял неблизкий.
«Нет смысла лететь туда прямо сейчас, – хотела сказать Мила, – прибудем далеко за полночь, когда все спят». Но разве для Айвена это имело значение? Он жаждал действия. Видно, покой никогда не привлекал этого человека, не входил в список его ценностей. Мила не взялась бы судить, насколько продуманы шаги Айвена. Для нее на всем происходящем лежал отпечаток хаоса. Кораблекрушение – вот подходящее слово, и хотелось во весь голос кричать: «Спасите наши души!» Ей казалось, что Айвен несется вперед, как лист, подхваченный ветром, она же ощущала себя муравьем, неожиданно превратившимся в путешественника. Виток, еще виток – мир вращается, лист несется, а вместе с ним – муравей. Она так живо представила, как ее крутит в воздушном потоке, что испытала тошноту.
Мила наклонилась вперед, открыла бардачок и едва успела вытащить и развернуть пакет.
– Черт! – раздалось над ухом, и следом зазуммерил сигнал предупреждения о вынужденной посадке – автопилот реагировал на ухудшение самочувствия пассажира. Динамик затрещал и механический голос произнес:
– Необходима помощь медперсонала. Вызываю…
– Нет! – Айвен стукнул кулаком по панели. – Помощь не нужна! Отменить!
– Вы подтверждаете отмену вызова? – уточнил бортовой компьютер.
– Подтверждаю. Летим дальше.
Мила отерла со лба испарину и попросила:
– Пожалуйста, давай сядем. Мне нужно на свежий воздух, я не могу лететь.
Она снова согнулась над пакетом. В следующую секунду боль обожгла ей затылок. Айвен держал ее за волосы.
– Возьми себя в руки, – сказал он. – Если ты сейчас же не перестанешь скулить, я выкину тебя наружу, и мне плевать, что произойдет со мной дальше. Впрочем, нет… – Он сильней потянул волосы. – Я спущусь, найду остатки твоего тела, пороюсь в кровавом месиве и отыщу чертов биосивер. Я смогу носить его в кармане, и мне не надо будет таскать тебя – блюющую и вечно ноющую. Так что, если хочешь жить…
Новая волна тошноты судорогой пробежала по животу Милы, и ее вырвало мимо пакета.
Таких страшных ругательств ей еще не приходилось слышать ни разу в жизни. Смит с отвращением отпихнул ее от себя и хмуро скомандовал:
– Садимся.
Авиетка пролетела пару сотен метров и свернула в «карман», обозначенный цепочкой огоньков, после чего стала плавно опускаться к темному лесному массиву, в котором редкими светлячками выделялись загородные дома. Мила взглянула на карту, где крестиком было означено их местоположение.
– Квадрат четырнадцать-бис, – сказала она, вытираясь рукавом рабочего комбинезона.
– И что у нас в этом квадрате? – спросил Айвен таким беззаботным тоном, как будто не он только что выкрикивал жуткие проклятия.
– Там дача моего бывшего мужа, – проговорила Мила.
Она откинулась на спинку сидения и прикрыла глаза. Внутренности по-прежнему бунтовали. Как ни странно, Айвен не попытался настаивать на своем, он аккуратно забрал у нее пакет и отправил его в мусоросборник, затем перенаправил такси по названному адресу.
Авиетка мягко опустилась на давно нестриженный газон перед домом, колпак беззвучно откинулся. Мила вдохнула влажный прохладный воздух, наполненный лесными ароматами. Ее так укачало, что хотелось выпасть из кабины, прижаться всем телом к земле и никогда больше не подниматься.
Айвен уже выбрался из такси и ждал, когда Мила последует за ним. Он смотрел на нее в упор, слегка наклонив голову вперед. На его исхудавшем лице глаза казались темными провалами, в глубине которых с тоскливой периодичностью метронома отражались вспышки габаритных огней авиетки.
– Ты собираешься выходить? – Тон вопроса мог показаться нейтральным, но Мила не хотела обманываться на этот счет. Едва заметное подергивание правой щеки заставляло быть настороже. Мила покинула авиетку, засунув в щель автомата наличные. Шпионские игры не казались ей такими уж забавными: не пользоваться кредиткой, не звонить по миникому. Она не стала огорчать Айвена намеками, что если кому-то понадобится их разыскать – это не составит особого труда. Он наверняка это и сам знал.
Машина опустила колпак и взмыла вверх, как только пассажиры отошли на безопасное расстояние. Звук двигателя еще не стих вдали, но его уже перекрыло стрекотание цикад. Миле хотелось еще побыть на поляне, подышать воздухом, но она была уверена, что Айвену не до красот природы. Его глухое раздражение заполняло окружающее пространство, оно было почти осязаемым.
Трава, покрытая вечерней росой, холодными щупальцами припадала к ногам. В сумерках все казалось ирреальным: и дом, и деревья вокруг. Темные силуэты кустов таили в себе зловещие намеки. Вот шиповник, у которого одна ветка выпросталась из общей массы, точно желая схватить запоздалого путника. Кровавые капельки барбариса густо обрызгали куст.
Мила чувствовала себя щенком на привязи, которого волокут, куда вздумается хозяину, но она так устала, так вымоталась, что позволила тупому безразличию овладеть собой. Айвен шел рядом, его взгляд скользил по окрестностям, точно выискивая затаившегося врага.
– Здесь точно никого нет? – спросил он.
– Никого. – Ей не хотелось разговаривать. Забыться сном казалось наивысшим благом. Мила поднялась на крыльцо, Айвен следом. Сканер лучом пробежал по узкой женской ладони, помигал, погудел, и, наконец, соизволил узнать бывшую хозяйку. Входная дверь отъехала в сторону, и включилось освещение. Мила не решилась озвучить предположение, что Дэн мог закрыть бывшей жене доступ в коттедж – имел на это полное право, она просто надеялась на его обычную безалаберность и теперь украдкой перевела дух.
Айвен с той же настороженностью заглянул внутрь. Мила безучастно прошла мимо него, желая как можно скорее добраться до дивана и прилечь. Дом постепенно оживал: заработала система кондиционирования и принялась разгонять застоявшийся воздух, пахнущий пластиком, засновали уборщики, тихо жужжа. Все вокруг стало потрескивать и поскрипывать от изменения температуры. Дешевый дом из дешевых материалов, в нем даже не было голосового управления.
Мила прилегла, уткнулась носом в спинку дивана, как бы говоря: «Меня нет». Ей претило пользоваться чужой собственностью без разрешения хозяина, ей не хотелось прятаться, и на душе было так паршиво, что слезы сами собой навернулись на глаза. Она стиснула зубы и глубже задышала носом.
Айвен сел рядом и положил руку ей на плечо.
– Не переживай, все образуется.
«Какая бессмыслица, – подумала она. – Ничего не образуется. Как я могу не переживать?»
Ей стало еще горше.
Айвен внезапно поднялся, подхватил Милу на руки и уселся вместе с ней на диван, баюкая, как маленького ребенка.
Она размазала слезы по щекам и с изумлением вгляделась в его лицо. Куда-то подевалась уже ставшая привычной настороженность. Зная, что в этом нет ни капли здравого смысла, Мила обвила Айвена руками за шею и замерла, держась за соломинку надежды: все образуется, просто надо успокоиться, собраться с мыслями.
Впрочем, и мыслей не надо; в последнее время они возымели привычку сливаться в мутные потоки и падать в темные пропасти – нет опоры, нет почвы. А что есть? Только этот знакомый взгляд такой теплый и ласкающий, только миг между невозвратным прошлым и неизвестным будущим.
Мила тихонько гладила своего прежнего Рихарда по затылку, пропускала сквозь пальцы прядки волос. «Только не исчезай, – молила она. – Я так устала, запуталась, дай мне передышку, немного покоя, совсем немного». На лице спутника застыла маска покорности, лишь время от времени подергивался на щеке мускул.
За окном промелькнули габаритные огни авиетки, вероятно, это была одна из последних моделей с низким уровнем шума, иначе бы непрошенные гости ее услышали.
Рихард испарился – Мила почувствовала это.
Айвен Смит толкнул ее на диван и бросился к окну.
– Это твой чертов муж с какой-то бабой, – сообщил он и, изобразив на лице неопределенную гримасу, покачал головой, что могло означать: «Не везет, так не везет». Мила на несколько секунд прикрыла глаза, словно видеть этот мир не было больше сил.
Настороженность на лице Дэна исчезла, как только он увидел бывшую жену.
– Здравствуй, Дэн, – кивнула она в ответ на приветствие. – Прости за вторжение, мы…
– Я не против, можешь пользоваться коттеджем, но предупреждай заранее, – он говорил миролюбиво, – Раз уж так получилось, будем считать, что вы пришли в гости. Добро пожаловать! Познакомьтесь это Рита, – представил он свою подружку, – а это Мила и… Вас, кажется, зовут Рихард? Приношу вам свои извинения.
Бывший муж взглянул на Милу с беспокойством:
– Ты такая бледная. Неважно себя чувствуешь?
«Хорошо, что я сижу», – подумала она, а внутри заворочалась тупая боль.
Айвен стоял, покачиваясь с пятки на носок, с безразличным видом разглядывая подружку Дэна. Девушка поставила на пол корзину для пикников, при этом наклонилась так, что стали видны ажурные резинки чулок. На миг все внимание присутствующих сосредоточилось на Рите. Момент оказался пикантным: было любопытно, выскользнет ее бюст из глубокого декольте или каким-то чудом удержится в эластичном лифе сарафана. Девушка изящно и медленно разогнулась и, невинно хлопая ресницами, принялась рассеянно теребить медальон из нержавеющей стали. Мила поморщилась.
– Уматывайте отсюда, да побыстрее! – сказал неожиданно Айвен.
Дэн заметно вздрогнул. На лице его отразилось странное напряжение, будто он пытался что-то вспомнить. Рита подошла к нему ближе, взяла под руку, словно ища защиты.
– Да что ты такое говоришь, Рихард? – Мила попыталась на корню загасить разгорающийся конфликт. – Это же его дом. Все, Дэн, прости, мы уходим.
Она поднялась с дивана, повесила на плечо сумку и направилась к выходу. Когда Мила взялась за ручку двери, сзади раздался глухой удар и за ним грохот падающего тела. Она резко обернулась. В тот же миг ей заложило уши от пронзительного визга Риты. Айвен, восседая верхом на Дэне, с яростью молотил его по лицу.
– Перестань! – завопила Мила. – Остановись!
На лице Дэна появлялись кровавые ссадины. Он стонал сквозь зубы и все время пытался увернуться, отрывая голову от пола и тычась подбородком в грудь, но сильные удары Айвена отбрасывали голову назад, и затылок каждый раз страшно ударялся об пол.
– Ты убьешь его! – заорала Мила, пытаясь перекричать вопли Риты.
– Принеси веревку, – бросил Айвен спокойным голосом и как следует двинул Дэна в челюсть, после чего тот вмиг утихомирился.
– Какую веревку?..
– Быстро! Веревку, простыню, канат – все равно!
В эту секунду Рита метнулась к миникому, лежавшему на столике. Мила, едва ли осознавая, что делает, с размаху залепила сумкой в кукольную физиономию девушки. Рита охнула и свалилась на пол.
Айвен промолчал, но Мила почувствовала: он удовлетворен. Она растерянно посмотрела на лежащую на полу девушку. Из разбитого носа капля за каплей выступала кровь. Рита тихонько скулила, испуганно глядя на свою обидчицу.
– Веревку, Мила! – напомнил Айвен.
Она отшвырнула сумку, бросилась в кладовую и вынесла оттуда целый ворох упаковочной тесьмы.
– Сойдет, – буркнул Айвен.
Он связал Дэна и отволок его в подвал, то же самое затем проделал с Ритой. Девушка не сопротивлялась. Похоже, была в ступоре.
«Она тоже имплантер! – поняла Мила. – Она чувствует боль Дэна. Все мы теперь живем в искусственном мире». Мила опустилась на диван, впала в оцепенение. На миг показалось, что все происходящее не имеет к реальности ни малейшего отношения, но размазанные следы крови на полу говорили об обратном.
Что же они наделали! Как она оказалась во всем этом замешана? Мало того, что сбежала с преступником, так теперь и сама стала соучастницей преступления.
Сдаться, раскаяться… Пусть ей немедленно сотрут это воспоминание, пусть к ней применят программу реабилитации преступников. Она согласна на все, она виновна…
– Успокойся, – сказал Айвен, вернувшись. Ее угрызения совести не произвели на него впечатления.
Мила уперла локти в колени и спрятала лицо в ладонях. Что теперь ее ждет? Тюрьма?
Айвен остановился напротив, держа корзину для пикников, из-под крышки которой выглядывали горлышки трех винных бутылок.
– Тут жратва и вино, – сказал он все тем же беспечным тоном. – Ты часом не знаешь, где в этом доме штопор?
– В верхнем ящике справа, – автоматически произнесла Мила. – Бокалы в шкафчике.
– Логично, – бросил Смит.
«Ужасно. Как все ужасно», – думала Мила.
Айвен вернулся, притушил свет, сунул ей в руку бокал и налил вина.
– Токайское, – сказал он.
Мила пригубила золотистую жидкость. Десертные вина казались ей противными, особенно синтетические, изредка она позволяла себе выпить немного сухого, натурального, но вдруг ей захотелось почувствовать внутри себя расслабляющее тепло. Да что там – напиться до бесчувствия.
Несколькими глотками Мила опустошила бокал. Айвен тут же снова наполнил его, поднял свой и сказал:
– За справедливость.
Они выпили. Покопавшись в корзине, он вытащил термопакет с курицей, тарелку с сырами, виноград и принялся жадно есть.
Мила к пище не притронулась. Вначале она думала о Дэне, о том, что, наконец, он получил по заслугам, но вот только был ли Дэн хоть частично прежним или это уже совсем другой Дэн – она не знала.
Глядя, как Айвен обсасывает косточку, Мила непроизвольно улыбнулась.
– Расскажи о себе, – попросила она. – Мне интересно. Ведь ты жил в Страшные Времена.
Айвен глянул на ее бокал, подлил вина.
– Что именно тебя интересует?
– Кто были твои родители?
Айвен на минуту задумался.
– Мать бросила семью, когда мне исполнилось девять, – сказал он. – Ушла к какому-то астронавту. Папаша говорил, тот мерзавец майором был. Я помню мать. Красивая.
Он выпил и снова налил.
– Значит, тебя отец воспитывал?
– Папаша со странностями был.
– Расскажи о нем, – попросила Мила.
– Чего тут рассказывать-то? Папаша сварщиком работал на кораблестроительном заводе. В пьянство ударился, когда мать ушла. Меня словно не замечал. Пил года два, а потом неожиданно бросил, книги какие-то стал читать, бывало непонятные слова мне говорил. Не помню толком, о чем он там болтал. Мы с ним почти не общались. Он раньше, когда пил, все время сам с собой разговаривал. Потом у него знакомые появились. Тоже книжники. В то время на Земле еще были люди, которые книгами увлекались. Я имею в виду не каталоги магазинные и даже не книги о науке или политике, а другое… Ну, литература там, религия… Это сейчас у вас только в музее можно книжку увидеть. Все на миникомах есть, а раньше… Ладно, ты не подумай, что и я тоже читать любил. Все это чушь собачья! – Он достал из кармана сигареты и зажигалку, закурил. – Я презирал чтение, как, впрочем, и отца. Он был неудачником. Вместо того чтобы меня на ноги поставить, все время самокопанием занимался. Но я давно на него не сержусь. Я его вроде как понимаю. Это он из-за ухода матери умом тронулся. А я даже благодарен судьбе за то, что в те годы, когда родители детям мозги ерундой забивают, самому себе предоставлен был.
Мила вспомнила собственное детство – строгого отца, тихую маму, занятия музыкой, языками, изобразительным искусством, непрерывный контроль, ежедневные проверки знаний.
Кажется Айвен не почувствовал этого воспоминания, выпустив в потолок тонкую струйку дыма, он продолжал:
– На того майора я затаил злобу. Хотел отомстить, но не знал как. Само слово «майор» стало для меня как горечь. Как-то раз мысль пришла: вырасту, пойду в астронавты, дослужусь до генерала, стану начальником над этими самыми майорами, вот тогда они у меня попляшут. И с тех пор я самовоспитанием занимался. Лет в двенадцать спортом увлекся, учебу подтянул и скоро одним из самых успевающих в классе стал. С папашей прожил до семнадцати, а потом поступил в летное. После только два раза его видел. Последний – лет за десять до того, как меня заморозили. – Айвен криво усмехнулся. – А сестры слабоумной у меня никогда не было. Ну и бред, однако, мне в память эти кретины записали! Ха-ха-ха!
Хохот Айвена эхом разнесся по дому.
Мила прислушалась. Как там Дэн с Ритой?
Из подвала не доносилось ни звука.
– Они там не умрут? – спросила Мила и сама удивилась тому, как равнодушно прозвучал ее голос.
– С чего бы им помирать? Полежат, очухаются. Может, память восстановят. Память – ценная вещь…
Голос Смита как будто раздавался издалека. Действует, подумала Мила и опрокинула в рот остатки вина.
Айвен внимательно посмотрел на нее. Он вытер губы и руки, бросил скомканную салфетку на горку куриных костей и наклонился к женщине.
– Не парься так, – шепнул. – Дурацкое занятие.
Айвен приподнял каштановые локоны и коснулся губами кожи за ухом. Его горячее дыхание взбудоражило Милу.
– Грязная шлюха! – едва слышно прошептал Айвен. От этих слов Мила вздрогнула, но теплая волна внизу живота заставила ее выгнуться всем телом и прильнуть к мужчине. Айвен начал поспешно стаскивать с Милы одежду. Она не возражала. Айвен изнемогал от нахлынувшей страсти, но помочь ему она не могла – тело оказалось обессиленным.
Вдруг ее разобрал неуместный смех, она расхохоталась с одержимостью сумасшедшей.
Айвена это только раззадорило. Он вытряхнул Милу из брюк, разорвал кружевные трусики. Женщина скатилась с дивана и, оказавшись на четвереньках, поползла по ковру, продолжая хихикать. Айвен схватил ее за бедра и притянул к себе.
– Жи-вот-но-е… – сказала Мила и издала утробный звук.
– Ты из той же стаи, – прорычал Айвен.
Его ладонь скользнула вверх по спине, пальцы вцепились ей в волосы. Он сказал что-то неразборчивое, но Миле было все равно, что он говорит. Она чувствовала, как разгоряченные тела источают мускусный аромат – первобытный и пьянящий. Казалось, окружающее пространство растеклось дрожащим маревом, а потом и вовсе пропало, обратившись в ничто, и Мила тоже стала ничем. Крик женщины потонул в бесконечности, время исчезло…
Глава 5
…Мила вынырнула из тяжелого сна.
Нестерпимо хотелось пить, стучало в висках, и ныла спина. Пол, даже застеленный ковром, был чересчур жестким ложем. Мила попробовала подняться и тут же пожалела о том, что пошевелилась, так ее замутило. Проклятое похмелье.
«Это даже хорошо, что мне так плохо, – подумала она с горькой иронией. – Борьба с похмельем отвлечет от дурных мыслей».
Мила осторожно перевернулась на живот и встала на четвереньки. Комната тут же заходила ходуном, абстрактный рисунок на ковре поплыл цветными пятнами. Мила замерла, и стояла неподвижно до тех пор, пока качания не начали стихать. Придерживаясь за комод, она медленно поднялась и осмотрелась. Казалось, будто ночью в доме случилось побоище. Стол был опрокинут, куриные кости рассеялись по полу вперемешку с одеждой; постеры с известными исполнителями астроника, украшавшие стены, оказались распороты, точно какой-то хищник приложил к ним лапу.
Мила переступила через Айвена, раскинувшегося на полу среди разбросанных диванных подушек, и побрела на кухню.
Аптечка, аптечка, аптечка… В ней точно имеется средство от похмелья.
Мила стала рыться в ящиках, отыскала коробку. Кроме флакона антисептика и перевязочного пакета – упаковка таблеток под названием «галостон», и больше ничего. Наполнила стакан водой, с жадностью выпила, наполнила снова, бросила таблетку. В стакане зашипело.
Сделав несколько глотков, Мила закрыла глаза, прислушалась к ощущениям. Почувствовала Айвена. Его поверхностный тревожный сон. Тут же нахлынуло уныние.
«Не хочу, чтобы ты сейчас проснулся», – подумала Мила. В ответ из комнаты послышалось невнятное бормотание. Айвен зашевелился. Судя по шуршанию, перевернулся на другой бок.
Пытаясь унять мелкую дрожь в руках, Мила принялась читать аннотацию. Буквы расплывались.
«Побочное действие. Вызывает ощущение легкой эйфории».
«Не помешает», – подумала Мила и бросила в стакан еще одну таблетку. Присела на стул, вздрогнула от соприкосновения голого тела с холодным неуютным пластиком. Она безуспешно растирала виски, ожидая пока подействует лекарство. Через пять минут стало немного лучше.
«Дэн, Рита, – промелькнуло в голове. – Надо их освободить, а потом вызвать полицию». Эта мысль запульсировала, как нарыв. От страха Милу бросило в пот. Она не может сдать Айвена. Но она должна сделать это. Как же преодолеть противоречие?
«Пусть Айвена заберут, починят, перепрограммируют, – думала она. – Пусть у каждого из них сотрут память об этом безобразном происшествии. Хорошо бы Дэн забыл раз и навсегда, что был женат на ней, и чтобы Айвен снова стал Рихардом…»
– О, нет! – вырвалось у нее. Все исходы одинаково пугали.
– Мила! – Голос Айвена был хриплым со сна. – Собирайся! Мы уезжаем!
Его пробуждение взрывом отдалось в ее голове.
Мила тяжело вздохнула. Силы, не успев вернуться, вновь покинули ее.
Пока Айвен рядом, пока он бодрствует, пока он одержим безумной идеей, она будет ему подчиняться. Она станет выполнять его приказания, с трудом преодолевая ступор, находясь в странном полусне, отдыхая от этого состояния лишь в те редкие минуты, когда сознание Айвена будет уступать место Рихарду.
Пока Мила чахла на кухне, он принял душ, оделся и стал вызывать такси.
– Пусть прилетит хотя бы через час, – попросила она.
– Полчаса, – отрезал Айвен. Он порылся в давешней корзине для пикников, извлек оттуда кофе и пакет круассанов.
– То, что надо. Будешь?
– Нет, – проронила Мила и поплелась душ.
Струи прохладной воды упали на горячее тело. Запрокинув голову, Мила подставила лицо навстречу брызгам. Она усилила напор воды. Тысячи мелких иголочек защекотали кожу. Постепенно тошнота и сонливость начали отступать.
– Какого черта! Ты уснула там? – Айвен забарабанил в дверь.
Мила выключила воду, наскоро вытерлась – не хотелось, чтобы на нее кричали, особенно когда болит голова.
Выйдя из душа, она увидела приготовленную для нее одежду и мысленно поблагодарила Айвена, но его это нисколько не смягчило, не убавило торопливости и не притушило жажду деятельности.
– Такси на подлете, – сказал он, выглянув в окно. – Готова?
Женщина кивнула.
– Тогда идем. – Он направился к выходу.
– Постой! А как же Дэн и Рита? – встрепенулась Мила.
Айвен не расслышал ее слов, он уже был на крыльце.
Нельзя, нельзя оставлять их вот так! Она бросилась в подвал.
На цементном полу, как две спеленатые куклы, лежали Рита и Дэн. Рты у обоих были заткнуты кляпами. На Дэна было страшно смотреть: лицо – сплошной кровоподтек. Он взглянул на Милу с испугом и замычал. Рита застонала, на глазах ее выступили слезы. Мила вытащила у нее изо рта кляп.
– Что мы вам сделали?.. – с трудом ворочая языком, промямлила Рита.
Мила порылась по шкафам, нашла ножик и принялась перерезать упаковочную тесьму, стягивавшую запястья подружки Дэна.
Та все время стонала и бормотала какой-то бред, и на миг Миле даже захотелось бросить это занятие, но она пересилила себя. Когда руки пленницы стали свободны, Мила швырнула ножик на пол и проронила:
– Берегите свои биосиверы.
Дэн вновь замычал, видя, что бывшая жена направляется к выходу, но Миле не хотелось знать, что он пытается ей сказать.
– Прощайте оба! – крикнула она и выбежала из подвального помещения.
Когда Мила выскочила из дома, сильная рука Айвена схватила ее за локоть.
– Какого дьявола ты так долго возилась? – Посверлив ее взглядом, он тут же обо всем догадался.
– Дура! – проворчал Смит.
Мила не стала оправдываться. Она вырвала руку и первой бросилась к авиетке. Ей вдруг стало наплевать на Айвена, на Дэна, на то, что произошло вчерашним вечером, и на то, что ждет их впереди.
«Таблетки, – подумала она. Вот, в чем дело. Это они действуют. Ну и пускай. Жаль, что не прихватила с собой целую упаковку».
Они уселись в авиетку, Айвен ввел адрес, и земля стремительно понеслась вниз.
– Таблетки? – усмехнулся он. – Новая зависимость? Пусть кто-то или что-то, а не ты, управляют настроением. Верно?
Но Мила задумалась о другом.
– Твой биосивер действует так же, как и прежде, – сказала она. – Мы чувствуем друг друга. Наша связь каким-то образом даже усилилась. Теперь это почти телепатия. Как жаль, что Рихард приходит только тогда, когда ты устаешь с ним бороться.
– Думаю, просто биосивер сместился, – буркнул Айвен. – Нарушились нервные связи или что-то в этом роде, я не спец. – Он нахмурился.
– Это может быть связано с гематомой в мозгу.
– Меня обследовали, все было в порядке.
– Они не успели провести всех анализов. Тебя должны были повторно обследовать утром, но ты сбежал. Впрочем, твое состояние ведь не ухудшается? – Мила взглянула на Айвена. Только теперь она заметила, как он бледен. – Как ты себя чувствуешь? Ты очень плохо выглядишь.
Поняв ее мысли, Айвен сухо отрезал:
– Со мной все в порядке.
Но он не был спокоен. Мила чувствовала это. Его беспокойство было иного рода, чем то, которое привыкла испытывать она. Это была ноющая тяжесть в животе – холодная и однообразная. Мила ощущала ее как собственную. Вместе с тем, транквилизатор все больше овладевал ее сознанием, и ей не хотелось ни о чем глубоко задумываться.
Она посмотрела в окно. Смешанный лес кончился, внизу торчали заостренные верхушки елей и скошенные – кедров, временами попадались сосновые боры. Несколько сотен лет назад в этих местах были болота, покрытые метровыми мхами. Потом, когда реки взяли под контроль, болота осушили, на их месте высадили леса.
Мила осмотрелась. Хвойный лес простирался до самого горизонта. Внизу он был темно-зеленым, вдали казался сероватым. Женщина чуть приоткрыла вентиляционное отверстие, и поток свежего воздуха с шумом ворвался в салон.
Летели молча. Мила все время смотрела в окно. Маршрут, который выбрал Айвен, пролегал в стороне от крупных городов. Лес тянулся на сотни километров на восток, временами сменяясь просторными участками вспаханных земель, озерами и небольшими поселениями.
Айвен коснулся пальцем сенсора приемника. Салон наполнили звуки песни:
Каждый день влюбляюсь вновь…
Там-там-там…
Мои мысли – ваши мысли…
Там-там-там…
Через час лес начал редеть и вдруг закончился, сменившись холмами. Среди них, в долинах располагались производственные зоны.
Справа показалось широкое многополосное автомобильное шоссе. Слева от него проходила авиатрасса. Авиетка сама собой свернула и заняла место в свободном ряду.
– Подлетаем к Нану, – предупредил Айвен.
Мила ни разу не бывала во втором по величине городе двенадцатого региона. Техническое превосходство Нана по сравнению с более старинной Никтой было очевидным. Проспекты и кварталы, густо усеянные зонтиками климатеров, что походили на грибы, напоминали иллюстрации к какой-то сказке. После искусственного дождя, шедшего, по видимому, всю ночь, улицы сияли чистотой, а трава на газонах до сих пор была покрыта росой, несмотря на то, что время близилось к полудню. В воздухе пахло антисептиками.
Айвен сказал, что хочет изучить местность. По его команде авиетка заняла прогулочную полосу на высоте фронтонов и сбавила скорость. Мила прильнула к окну, всматриваясь в незнакомые силуэты.
Сама архитектура была довольно однообразной: кубические стеклянные дома, кое-где перехваченные стальными поясами. Зато поражало буйство красок и форм на крышах – от скульптурных мегаансамблей до висячих садов, украшенных фонтанами и бассейнами. Тут располагалось множество магазинов, окруженных посадочными площадками. Значительная часть нанцев проводила время на крышах зданий, где жизнь бурлила вовсю; на улицах попадались лишь одиночные прохожие.
На одной из площадей Мила узнала здание филиала Киберлайф. Как и в Никте, это был небоскреб эпохи начала развития с теми же голографическими облаками в районе верхних этажей. Мила заметила, как руки Айвена легли на аварийный руль и как напряглись мышцы. Картинка, что возникла у нее в мозгу, напугала Милу. Она увидела, как разлетаются вдребезги окна Киберлайф, как взрывы сотрясают его стены, и здание складывается, словно карточный домик.
– Не надо, прошу тебя, – вскрикнула она.
Айвен стушевался, как человек, пойманный за тайным занятием. В глазах его мелькнуло смятение, но тут же сменилось ненавистью.
– А что?! Ты хочешь, чтобы онипобедили? Да?! Да?! Тьфу…
Он ударил по рулю, заскрежетал зубами, и Мила ощутила тугой комок в горле – боль Айвена.
Эйфория от лекарства полностью прошла. Теперь восприятие стало ясным.
Айвен подавил приступ бессильной злобы, – Мила почувствовала это. Ей стало жаль его.
– Не злись, – попросила она.
Здание Киберлайф осталось позади. Авиетка свернула с площади на улицу, которая сплошь была окружена высоченными зонтами климатеров. Один из них слегка моросил, и несколько капелек упали на лобовое стекло.
Айвен, нахмурив брови, смотрел прямо перед собой.
– Все, – сказал он. – Экскурсия окончена.
Долетев до конца улицы, авиетка приземлилась. Колпак еще не полностью откинулся, когда Айвен выскочил на площадку. Мила не ожидала, что он подаст руку, но Айвен обошел авиетку и помог ей выбраться.
– Теперь нам придется идти, – сказал он. – Около двух километров.
Мила пожала плечами – идти, так идти. Если ее сознание прояснилось после приема лекарства, то эмоции все еще оставались притушенными, ею владело безразличие.
Они пошли обратно в сторону площади, свернули в узкий переулок между двух зданий. Дойдя до поворота, опять свернули, прошли мимо монолитного здания, сверкавшего зеркальной поверхностью, забрели в просторный квартал с небольшими, метров до десяти в высоту, кубическими домами и, попетляв еще немного, вышли на ту самую площадь, где стояло здание Киберлайф. Прогулка отобрала у них больше получаса.
– Ты перепутал дорогу, – сказала Мила.
– С чего ты взяла?
– Хочешь сказать, что нарочно водил меня по этим улицам? – Мила была поражена. – Ты рассчитывал запутать следы? Да за нами каждую секунду наблюдают десятки камер. Либо тот человек, которому ты угрожал, не заложил тебя, либо… – Она вспомнила о Дэне с Ритой. Неужели и они оставили выходку Айвена на его совести?
