Текст книги "Разведка боем"

Автор книги: Александр Быченин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Горе-стрелки продолжали увлеченно палить по пакгаузу, один даже что-то азартно выкрикивал при выстреле, я не смог разобрать, что именно. Показалось, что матерится, причем по-русски, а вот это уже прямая заявка на общение, пускай и не добровольное. А посему я решил этого говорливого пленить. Сунул автомат в фиксатор на рюкзаке и извлек из кобуры пистолет. Заменил обойму с УОДами на усиленные унитары – нечего грязь разводить, броников на стрелках не видно. Подполз к стрелкам метров на пять, если не ближе, привстал на колено и прострелил головы двоим. Пистолетные УУ по пробивной силе лишь немногим слабее автоматных УСов, так что они прошили насквозь кости и мозг, даже не заметив преграды, и ушли глубоко в землю. Оба незадачливых «туриста» уткнулись лицами в дерн, не издав ни звука.

А третий что-то заподозрил. Он вдруг суетливо перевернулся на спину, почувствовав взгляд, и попытался направить на меня винтовку. Однако двигался стрелок неуклюже и дергано, что и сыграло с ним злую шутку. Пока он пытался совладать с длинной футуристической «мосинкой», я успел выпрыгнуть из положения «на колене» и пересечь разделявшие нас несколько метров. От души врезал по стволу ногой, отбив оружие в сторону. Металлизированная подошва десантного ботинка встретилась с пластиковым ложем – звук получился громкий, сочный, – и винтовка улетела в кусты, вывихнув рукояткой пальцы боевика. Затем прямо в нос ему уперся пистолетный ствол.

– Лежать!.. – негромко, но твердо приказал я пленнику. – Дернешься – словишь пулю для начала в ногу. Как понял? Прием.

– П-понял… – просипел тот в ответ и попытался вжаться всем телом в землю.

Это ты, братан, зря. От меня таким способом не спрячешься. Кстати, понял он мои слова прекрасно и ответил по-русски, но с каким-то едва различимым акцентом. А может, просто от страха заикался. Не суть. Я отошел от пленника на несколько шагов, продолжая держать его на прицеле, и присел на колено.

– Очень медленно встань, – приказал я, для надежности указав направление стволом пистолета. – И руки вверх подними.

«Турист» без звука поднялся на ноги и с некоторым трудом унял дрожь в руках.

– Чего трясешься как осиновый лист?

– Б-боюсь… Меня сейчас горожанин пристрелит…

Это самое «горожанин» он произнес с ненавистью и страхом одновременно. Занятно.

– Не пристрелит, – заверил я пленника. – Повернись в его сторону и крикни, что сдаешься. Он тебя разглядит, еще не совсем темно.

Кстати, запертый в пакгаузе автоматчик огрызаться очередями перестал уже довольно давно – я еще половину пути до позиции стрелков не преодолел. Патроны кончились, что ли?

– Давай, не тяни резину.

Пленник медленно повернулся лицом к пакгаузу, выставив на всеобщее обозрение поднятые руки.

– Эй, горожанин! Я сдаюсь!

Молчание в ответ. Не верит своему счастью? Или ищет, в чем подвох? Скорее, второе, я бы тоже так просто не купился на внезапную капитуляцию врага. Сначала бы для верности башку ему прострелил и только потом беседовать начал.

– Горожанин! Я серьезно сдаюсь, я один тут живой остался! – с дрожью в голосе выкрикнул пленный.

– Иди сюда, – донеслось из пакгауза. – Только медленно, и руки держи, чтоб я их видел.

Голос довольно молодой, должно быть, парень лет двадцати – двадцати пяти. И тоже едва уловимый акцент. Но это объяснимо, сто лет в изоляции не шутка, в любом случае язык должен был измениться. Чую, та еще будет проблема с подменой многих понятий. Ничего, прорвемся.

– Иди давай, – вполголоса обратился я к пленному. – Не торопись, спокойно. Я за тобой слежу.

И нырнул в кусты, намереваясь контролировать перемещения боевика со стороны, дабы не лезть в сектор огня засевшего в пакгаузе паренька. Лучше подстраховаться, чем потом синяки на ребрах залечивать.

Стометровое стрельбище преодолели за пару минут, причем я постоянно скрывался в зарослях, что совершенно мне не мешало держать голову пленника на прицеле. Тот понуро шагал к пакгаузу, сложив руки на затылке, и мрачно озирался по сторонам в тщетных попытках меня обнаружить. Дохлый номер. И не такие пробовали и с носом оставались. Я скрытному перемещению по зарослям у Егерей обучался, а они в этом деле великие мастера.

Пленник остановился, не доходя пяти шагов до мощной двери пакгауза. Из окошка высунулся автоматный ствол, и молодой мужской голос велел «туристу» встать лицом к стене и упереться в нее руками, раздвинув ноги шире плеч. А что, толково. Мы в таком раскоряченном положении обычно захваченных черных археологов обыскивали. Пленный стрелок без возражений команду выполнил. Дверь пакгауза отворилась, и из него выскочил невысокий паренек в камуфляже, в сумерках казавшемся черным. Воткнул ствол автомата в почку раскоряченного пленника и ловко охлопал его свободной рукой. Скрытого оружия не обнаружилось, кроме разве что охотничьего ножа на поясе. Клинок отлетел в сторону, тускло блеснув в свете двух лун, и зарылся в пыль. Парень отошел на несколько шагов назад и недоуменно осведомился:

– А где остальные? Вас же пятеро было…

– Умерли, – буркнул пленник.

– Не понял, – поразился парень. – Как умерли? Кто их убил?

Думаю, пришло время раскрыть инкогнито. Вообще, по уму, надо было давно себя обозначить, еще от вала крикнуть. Вот только сильно сомневаюсь, что удалось бы в этом случае до парня добраться. Хрена с два бы он тогда из пакгауза вылез. Так и сидел бы внутри, а я снаружи распинался в попытках его убедить, что не привидение. А тут он просто обалдел от неожиданного подарка небес и осторожность потерял. Ладно, спишем это на нештатность ситуации. Хотя я точно бы не купился, скорее пристрелил бы потенциального пленника.

– Это я их перебил, – заявил я, шагнув из кустов. – Не дергайся, ты у меня на прицеле.

Парень сначала побледнел, потом стремительно покраснел, буравя меня взглядом, но автоматом воспользоваться не попытался. А ничего так паренек, сообразительный.

– Не очкуй, сынок, я просто хочу поговорить…

Как-то само собой получилось, что пленный на какую-то секунду остался без присмотра. И решил, что это его последний шанс на спасение, упускать который по меньшей мере глупо. Отлипнув от стены, он прыгнул к парню в камуфляже и попытался прикрыться им, захватив одной рукой шею, а другой автомат. Однако тот успел среагировать на движение за спиной, мгновенно развернулся и встретил «туриста» прикладом в лицо. Пленный прикрылся руками, так что удар пришелся вскользь, но на ногах не устоял. Правда, тут же ловко подшиб паренька под колени, и тот с размаху свалился на землю, весьма чувствительно приложившись головой. «Калаш» отлетел в сторону. Пленный, не пытаясь больше нападать, на четвереньках рванул к зарослям и через несколько метров поднялся на ноги. Он почти успел. Вложил в рывок все оставшиеся силы и все отчаяние. Однако пистолетная пуля была быстрее. Не пожелав упустить альтернативный источник информации, я аккуратно прострелил ему правое бедро. Унитар прошел навылет, не задев кость. Нога подломилась, и беглец рухнул как подкошенный, взвыв от боли. Все, теперь не уйдет. Рана не опасная, но весьма и весьма неприятная.

В этот момент прыткий паренек, быстро оправившийся от падения, прыгнул на меня, ударив всем телом. Захватил руку с пистолетом, отпихнул куда-то вверх, и мы грузно осели на землю, причем он навалился на меня сверху. Дыхание не вышибло – спасибо рюкзаку и бронику, – а потому я живо отреагировал на его движение, когда он, не отпуская мою руку, немного отстранился и попытался всадить мне в глаз нож, до того мирно висевший у него на поясе. Заблокировав удар левым предплечьем, я тут же схватил его за воротник и натянул на удар забралом, на встречном движении, от души. Парень мгновенно обмяк. Чтобы окончательно его вырубить, для надежности долбанул рукояткой пистолета в висок. Этого оказалось достаточно.

Спихнув поверженного противника, я поднялся на ноги и направился к подранку. Тот пытался доползти до кустов, поскуливая от боли. Интересно, на что он надеялся? Что сумеет спрятаться в зарослях? Или что про него в кутерьме все забудут? Наивный. Или глупый. А может, и то и другое сразу. Беглец с ужасом уставился на меня, но я не стал долго испытывать его нервную систему и просто вырубил незадачливого пленника ударом в темя.

Разожженный в специально оборудованном очаге костер сухо потрескивал и настраивал на минорный лад. В неверном свете пламени плясали по стенам и потолку причудливые тени, отчего дальний угол пакгауза казался сценой театра кабуки. Специфическое ощущение усиливал огонь, то и дело рассерженно шипевший каплями жира с насаженного на вертел зайца. Рядом в подвешенном на треноге котелке закипала вода. В общем, полная идиллия – только не давали расслабиться тревожные мысли, роем проносившиеся в голове. Я уже не первый десяток минут сидел вот так, уставившись в огонь, однако тяжелое чувство неопределенности не отпускало.

Чуть в стороне от очага громоздилась куча снаряжения – как моего, так и трофеев. Заперев изнутри массивную дверь на кованый засов, я избавился от порядком надоевшего рюкзака и сбросил броник с «разгрузкой», равно как и несколько дискредитировавший себя шлем. Оставил на месте лишь набедренную кобуру с пистолетом. Наплечники с перчатками тоже снял, как и ножны с мачете, обеспечив некое подобие комфорта – и так уже несколько ночей подряд спал в полной сбруе. По утрам шея отваливается и спина разгибается с трудом. Так что сегодня можно слегка расслабиться, тем более автомат рядом – стоит только руку протянуть. Тут же грудой свалены пять винтовок-«мосинок» и два «Калашникова» – сегодняшние трофеи. Второй автомат я нашел рядом с пареньком в камуфляже, что лежал в проходе между двумя складами, чуть ли не под колесами открытого автомобильчика-внедорожника. Парню пуля попала в лоб и вынесла затылок – он умер мгновенно, даже понять не успел, что произошло.

По окончании побоища я пару минут соображал, что же делать дальше. В результате решил заглянуть в пакгауз, который довольно успешно оборонял давешний автоматчик. И не прогадал – в свете фонаря взору открылось просторное помещение, явно частенько использовавшееся для ночлега. Оно было разделено почти пополам деревянной перегородкой чуть ниже человеческого роста, причем в передней части устроены места для хранения всяческих грузов, будь то ящики, бочки или иная тара. Тут же имелась небольшая поленница аккуратно нарубленных дров и стояла сварная металлическая емкость с водой. За перегородкой скрывались грубо сколоченные, но крепкие на вид нары, опоясывавшие помещение по периметру, а к задней стене прилепилось подобие очага с вытяжкой. Тут же лежала немудреная кухонная утварь – тренога для котелка, вертел, разделочная доска и тому подобные мелочи. Если на глазок, то в этом пакгаузе могли с минимальным комфортом и максимальной безопасностью заночевать человек десять. А уж для меня и двух моих пленников места хватило с избытком.

С них я и начал. Затащил обоих в «спальню» и уложил в уголок, не забыв связать по рукам и ногам. А то еще очухаются и снова в драку полезут. В принципе подранка можно было не опасаться – простреленное бедро особо резвиться не позволит. Разрезав штанину, осмотрел его рану – пуля прошла навылет, прошив мышцу, но кость не задела, равно как и крупных сосудов. А посему я просто залил поврежденные участки гелем-антисептиком и замотал широким эластичным бинтом – для такого ранения более чем достаточно. Гель еще и обезболивающее действие оказывает, но не стопроцентное. Бедро чуть подергивать будет – ничего, потерпит, не красная девица. Его, по уму, вообще пристрелить надо бы, но пусть пока живет, может, получится пообщаться. Ага, еще на темечке шишка – след пистолетной рукоятки – но это вообще мелочь, оставим без внимания. Очнуться должен скоро, я в удар особенно не вкладывался.

Второй пленник, которого я полагал за потенциального союзника, отделался легче – ссадиной на лбу и синяком на виске. А нечего в драку лезть, когда можно поговорить. Тоже скоро очнется, тогда и пообщаемся. Однако на всякий случай обработал ссадину гелем и вколол обезболивающее – ему по голове все же нехило досталось, трещать будет, когда паренек в себя придет.

Закончив возню с ранеными, я перешел к более перспективному в данных условиях занятию – сбору трофеев, а если отбросить политкорректность, то попросту к мародерству. Для начала обшмонал пленных, снял с подранка рюкзак и подсумки с патронами, а с будущего союзника грубую брезентовую «разгрузку» с автоматными магазинами и парой гранат в подсумках. Его же избавил от кобуры, в которой покоился классический «Кольт М1911А1 правительственная модель», безо всяких футуристических излишеств. После более тщательной проверки «разгрузки» нашлись и запасные обоймы странной формы, похоже двухрядные. В одном из карманов обнаружился компактный коммуникатор устаревшего образца, на вид весьма древний, и в таком же состоянии компьютер-наладонник – потертый и поцарапанный, с разбитым пулей дисплеем. Жаль, можно было бы его распотрошить на предмет новой информации. Еще на пареньке был надет бронежилет старинного дизайна, легкий и довольно удобный, не стесняющий движений.

Затем я отправился за трофеями на улицу, где подобрал автомат и нож потенциального союзника, притащил рюкзаки, оружие и снаряжение убиенных стрелков и подранка, сложив все это кучей в «спальне». Справился всего за две ходки, а потом решил затащить трупы в соседний пакгауз, дабы не спровоцировать ночью нездоровый ажиотаж местного зверья. Задействовал экзоскелет и приволок сначала двоих убитых из-за вала, а затем «диверсантов». Когда пошел осматривать дверь на предмет открыть, обнаружил между пакгаузами машину и рядом с ней мертвого напарника пребывавшего в беспамятстве парня.

Соседний пакгауз оказался не заперт, однако запущен и изрядно захламлен. Впрочем, места у входа было достаточно, и я заволок туда тела стрелков и их противника. Последнего обыскивать не стал – все же соратник потенциального союзника, да и убил его не я. Если с пленным пареньком договоримся о сотрудничестве, он сам о мертвом напарнике позаботится. Подобрал лишь автомат. Закрыл склад, пропустив в петли вместо замка кусок арматуры, который при помощи экзоскелета скрутил на пару витков. Теперь никакой зверь до тел не доберется. Машину оставил на месте, справедливо решив, что за ночь с ней ничего страшного не случится, только забрал два рюкзака из багажного отсека. Позаботившись о трофеях и павших в битве, я запер пакгауз изнутри на массивный стальной засов и пошел готовиться к ночевке, а заодно и ужином озаботился. Когда костер весело затрещал сухими поленьями, я уселся напротив огня и предался тяжким размышлениям, чем и занимался до текущего момента.

За спиной заворочался один из пленников. Я обернулся на шум и встретился взглядом с потенциальным союзником. В неверном свете костра лицо его казалось смертельно бледным и осунувшимся, впечатление усугубляла клякса геля-антисептика на лбу. Он резко дернулся и глухо застонал, прикусив губу. Ну да, когда человека бьют по голове тяжелыми тупыми предметами, к каковым, без всякого сомнения, можно отнести десантный шлем и рукоятку пистолета, возвращение сознания сопровождается весьма неприятными ощущениями.

– Сейчас развяжу, – произнес я и медленно поднялся на ноги. – Постарайся не делать резких движений.

Дотянувшись до кучи собственного снаряжения, я извлек нож из ножен на «разгрузке» и перерезал на руках и ногах парня пластиковый скотч, каковой использовал в качестве веревки. Надо сказать, что связывал чисто для проформы, учитывая его состояние и перспективы дальнейшего сотрудничества, а потому особо не злодействовал. Подранка же упаковал со всем тщанием – руки стянуты скотчем за спиной, здоровая нога согнута в колене и задрана к поясу и в таком виде примотана к рукам. И лежит он на животе в этаком натянутом состоянии, не в силах пошевелить конечностями. Простреленное бедро я ему все-таки зафиксировал, чтоб не помер невзначай от болевого шока.

Освободив пленника, я вернулся на свое место и принялся с интересом наблюдать за приходящим в себя парнем. Тот со стоном принял сидячее положение, аккуратно поддержав голову руками, и уставился на меня. Странно, обезболивающее не подействовало, что ли?

– Ну давай знакомиться, потенциальный союзник! – Я приветливо улыбнулся и попытался придать голосу дружелюбную интонацию. – Поговорим? Или опять драться будешь?

– Поговорим, – нехотя буркнул тот.

– Тебя как звать-то?

– Сашка… Александр. Из Иволгиных… – неожиданно легко поддержал беседу паренек.

– Оп-па! Тезки, значит! – восхитился я. – А если официально – капитан-лейтенант Военно-космических сил Федерации Александр Тарасов. Прошу любить и жаловать.

– Как?!

Удивляются люди по-разному. Для кого-то вздернутая бровь и невнятное хмыканье является верхом эмоциональности, а кто-то застывает с отпавшей челюстью. В принципе очень большую роль играет объект удивления – одно дело, если тебе сообщили какой-то любопытный факт, и совсем другое, если ты вдруг вляпался в мерзость непонятного происхождения, причем в таком месте, где ее отродясь не бывало. Согласитесь, реакция будет абсолютно разная. В первом случае вы лишь усмехнетесь с иронией, а во втором как минимум ругнетесь матерно. А уж изумленное выражение физиономии врага, словившего пулю или нож как раз в тот момент, когда он уже почувствовал себя победителем, и вовсе не поддается описанию.

Однако удивление Сашки, то есть Александра из Иволгиных, как он отрекомендовался, было несколько иным. Сначала на его лице появилось выражение упрямого отрицания, но через мгновение оно сменилось печатью напряженной умственной деятельности, которая плавно трансформировалась в радостно-недоверчивую гримасу.

– Каких-каких сил? – переспросил он, пожирая меня взглядом.

– Военно-космических. Земной Федерации, – уточнил я на всякий случай. – Да не повредил я тебе мозг, не переживай.

Тот ничего не сказал, лишь внимательно осмотрел меня с ног до головы, потом переключил внимание на снаряжение, сваленное в кучу, мазнул взглядом по «вихрю», и наконец лицо его приняло вполне осмысленное выражение.

– А документы есть какие-нибудь?

Вот это правильно, одобряю. Всегда и везде надо требовать подтверждения личности, а то мало ли что незнакомый человек наплетет, а ты потом расхлебывай. Это если время останется, бывали случаи, что и прямиком на тот свет отправлялись не проявившие здоровой бдительности горе-проверяльщики. Как в старой шутке говорилось? Если у вас нет паранойи, это еще не значит, что они за вами не следят!..

– Держи, – протянул я идентификатор. – Может, еще военный билет показать? Продаттестат? Бляху с личным номером? Или историю болезни?

Тот на подначку не отреагировал – впился взглядом в пластиковый квадратик с фотографией и личными данными. Осмотрел со всех сторон, полюбовался переливами голографического орла и силуэта фрегата на обороте и вернул документ мне.

– Поговорим?

– Поговорим…

– Ты из Чернореченска? – начал я с самого насущного на данный момент вопроса. – И давай лучше сам краткую автобиографию выкладывай, не жди наводящих вопросов.

– Из Чернореченска, откуда ж еще… – вздохнул он. – Лет мне двадцать, по воинской специальности «мародер», то есть поисковик. Сюда с напарником прибыл для встречи с группой местных копателей, которые должны были нам передать кое-какое имущество из раскопок, а они, суки, на нас напали. Дали залпом из засады. Димона сразу убили, а меня комп спас – пуля в него попала, меня за «бобик» отбросило, вот и не успели застрелить. А потом уже укрылся в перевалке и отстреливаться начал. Дальше ты, наверное, и сам знаешь.

– Знаю, – подтвердил я. – Я от артиллерийского наблюдательного комплекса шел, выстрелы услышал и решил выяснить, кто с кем схлестнулся. Напарника твоего в соседнем складе положил, чтоб зверье не растащило за ночь. Сам думай, что с ним дальше делать.

– Да что тут думать… С собой заберу, в Чернореченске у него родители и сестра младшая, похороним, как положено.

Это правильно, негоже напарника в безымянной могиле оставлять. А я помогу, тем более нам по пути.

– Теперь подробнее. «Мародер» – это кто?

– Спецподразделение поисковое у нас в армии есть. Ищем предметы старинные, из тех времен, что еще до Бойни. В основном электронику, она у нас дефицитная, на старых запасах живем. По разгромленным военным объектам шаримся и по развалинам городов. Мародерствуем, короче.

– Успешно?

– Ну как тебе сказать… Когда как. Все перспективные места, что поближе, еще лет шестьдесят – семьдесят назад разграбили. Теперь или в дальние рейды катаемся, километров на пятьсот, а то и больше, или раскопки ведем в округе. Работа опасная и нервная, а потому элитным спецподразделением считаемся, в «мародеры» с четырнадцати лет готовить начинают в училище, курс четыре года длится.

Училище, надо думать, у них вуз военный. По логике, тогда и гражданские вузы должны быть, значит, знания не растеряли, что не могло не радовать. А вдруг еще и архив имеется? Это было бы просто прекрасно.

– А копатели это кто?

– Да сброд разный. И горожане бывшие, и деревенских много, даже аборигены в артелях встречаются. Занимаются тем же, чем и мы. Конкуренты, в общем. Но с властями сотрудничают – им больше добычу сбывать некуда, кроме как в Чернореченск. Эти сволочи, – Сашка злобно зыркнул на связанного подранка, – на нашего командира вышли, посулили партию пехотных передатчиков. Мы с напарником на встречу приехали, ну и вляпались.

Ага, все-таки есть аборигены, и именно местного происхождения, а не из опустившихся землян, иначе Сашка по-другому бы выразился. Возьмем на заметку.

– А ты что скажешь? – обратился я к подранку. Тот пришел в себя довольно давно и сейчас внимательно прислушивался к разговору. – Или тебя мотивировать к беседе надо?

– А ч-что говорить? – испуганно просипел он.

– Зачем на нас напали? – влез Сашка. – Договоренность же была с вами. Суки, порвал бы!..

– Это все Седой! – ушел в отказ подранок. – Он договаривался с «мародерами», а нас набрал на разовую ходку, сказал, знает место, где передатчики завалило. Мы туда пришли, а там уже пусто. Или вообще ничего не было. И тыловик городской с двумя охранниками на «шишиге». Мы подумали, что он нас опередил, грохнули их, короче, чтоб товар забрать… А в кузове брус деревянный оказался. Они там, судя по всему, на привал остановились. Мы машину спрятали, оружие, что с убитых взяли, чтоб не палиться, в ней оставили. Седой сказал, что теперь в город соваться нельзя. Нужно уходить на юг, там народец дикий, можно дела делать. И предложил еще «мародеров» раздербанить, оружие добыть и стать полноценной бандой.

– Уроды!.. – не выдержал Сашка. – Удавлю суку!

– Спокойствие, только спокойствие, мой юный друг, – придержал я его за локоть. – Подранок теперь проходит сразу по двум пунктам грузовой ведомости: соучастник тяжких преступлений – одна штука, он же важный свидетель – одна штука. Давай его до города довезем живым и относительно целым. Если будет врать, прострелишь вторую ногу.

Чтобы показать серьезность последнего утверждения, я кинул Сашке у него же ранее отобранный кольт. Тот ловко поймал оружие за рукоятку, по-кошачьи извернувшись в процессе, и сморщился от боли – голова все еще давала о себе знать. Однако пистолет не выпустил и весьма красноречиво уставился на подранка. Пленник же еще более осунулся под пронзительным взглядом и заерзал на животе, попытавшись сильнее вжаться в землю. Опасается, значит. Это хорошо, разговорчивее будет.

– С «перевалкой» вроде понятно, – вернул я беседу в конструктивное русло. – А «бобик» с «шишигой» – это что?

– «Бобик» – это УАЗ-469, машина древняя, но простая и дубовая. По нашим нынешним возможностям самый оптимальный вариант легкового транспорта – полный привод, рама, военная комплектация, грузоподъемность опять же хорошая. У нас на таких все спецы катаются, а у гражданских в почете «козел» – ГАЗ-69, этого еще во Вторую мировую придумали. А «шишига» – ГАЗ-66, военный грузовик. На их базе малыми сериями разные машины делают. На бензиновых двигателях у нас вся техника.

– Ни хрена себе!.. – удивился я. – Вы что же, все технологии растеряли?

– Не, с технологиями все в порядке. До Бойни в городе были значительные производственные мощности, половина гражданского наземного транспорта на материке у нас обслуживалась. А вот военных производств не было, поэтому нас не очень сильно бомбили. Половина города уцелела, население процентов на шестьдесят – восемьдесят выжило. Удалось оборону организовать, большинство мужиков служило, на Фронтир люди рисковые едут. Отбились и от десанта легорийского, и от аборигенов. Потихоньку жизнь налаживать принялись. Лет через десять после Бойни стал наш Чернореченск самым сильным и богатым городом в округе. В пределах ближайших двух-трех тысяч километров в любую сторону второго такого нет. Остальным городам досталось гораздо сильнее, выжившие, конечно, снова объединяться стали, поселения возникли, но жили они на скудных довоенных запасах. Власть у нас взял Федор Терешков, главный инженер машиноремонтного завода, начал потихоньку производство возрождать. На заводе репликаторы сохранились, и у него в личном архиве великое множество старинной технической документации нашлось, чуть не с семнадцатого века еще. Коллекционером он был, к нашему счастью. Убедил Совет – это типа наше правительство выборное, но рулит там всем Председатель, – что можно совершенно свободно тяжелую промышленность построить. За образцы взять технику из середины двадцатого века примерно. Еще старее смысла нет, а уже с восьмидесятых годов техника сильно усложнялась, электроники много использовалось, хоть и примитивной. Репликаторы решили почем зря не гонять, изготовлять на них только промышленное оборудование или что-то очень нужное в единичных экземплярах, типа лабораторной техники.

Оборудовали сначала «оружейку» – Первый механический завод. Стали на нем огнестрельное оружие и боеприпасы выпускать. Потом машиностроительный завод организовали – поставили оборудование на полный цикл. Сейчас простенькие автомобили на двигателях внутреннего сгорания собираем. Благо нефть тут вокруг, добывать легко. А раз нефть, то грех ее не использовать – нефтеперерабатывающий поставили, пластик различный получаем, топливо, каучук синтетический… В общем, обеспечили сначала себя, а еще лет через двадцать и с соседями торговать начали. Только с электроникой беда – оборудование слишком сложное, даже для технологий двадцатого века, и сырья нужного поблизости нет. Приходится копательством и мародеркой заниматься. На том и попались… – грустно закончил рассказ Сашка.

– Занятно… А с населением у вас как?

– Сейчас расплодились, по последней переписи двести тридцать тысяч население, и это только в Чернореченске.

– А что, еще города рядом есть?

– Не, городов больше нет. Вернее, есть, но далеко на юге. Городок есть, Застава называется, форпост северный, население тридцать тысяч. Но у нас много народу по деревням и хуторам живет, – пояснил Сашка. – Еще тысяч около ста. Чернореченск столица, а княжество километров на полтораста во всех направлениях.

– Княжество? – хмыкнул я недоверчиво. – Вы к монархии вернулись?

– Да нет же, – возмутился парень. – Совет у нас выборный командует, во главе с Председателем. Но государство в наличии имеется вместе со всеми атрибутами – и судебная власть есть, и исполнительная, и армия, и даже валюта собственная, нефтью и товарами обеспеченная. Называть же его как-то надо, вот и зовем княжеством, вроде как в шутку. На самом деле удобно – коротко, язык ломать не надо, и по существу.

– Понятно. Люди откуда появились, да еще столько?

– Своих после Бойни больше ста тысяч в живых осталось, потом из ближних земель колонисты уцелевшие начали подтягиваться – все же у нас легче выжить, чем в маленьких общинах. Тем аборигены покоя не давали. А в Чернореченске только с продовольствием проблемы были поначалу, однако выкрутились, сельское хозяйство развили, по лесам охотничьи артели мотались. Сейчас нас деревни да хутора едой обеспечивают с большим запасом. Да и с местными, что поближе обитают, замирились, торгуем – они нам продовольствие и предметы роскоши в виде пушнины и драгметаллов, а мы им одежду, инструменты, оружие. Зажили сыто и спокойно – плодиться начали.

– Постой-ка, это вы аборигенам огнестрел продаете, что ли?

– Ну да, а что такого? – удивился Сашка.

– И проблем себе не нажили?

– He-а. Мы ж им автоматическое оружие не продаем, только винтовки-«болты», а они выпускаются под универсальный боеприпас – 7,62x39, автоматный. Потому и преимущества особого в дальности и точности у таких винтовок перед «калашами» нет. Да и продаем их все больше на дальняк, местные уже давно все вооружились. Самый серьезный сдерживающий фактор – патроны для аборигенов дороговаты, они винтари в основном для обороны и внутренних разборок держат. Охотятся с луками, даже арбалетов не знали до нас.

– Автомат у тебя интересный, – уцепился я за тему. – Почему «Калашников», а не «американец» какой-нибудь или «немец»?

– Смеешься? – возмутился Сашка. – Раз в оружии понимаешь, значит, должен знать, что надежнее «калаша» в двадцатом веке не было ничего. В производстве прост, пластмассы у нас много – вот и поставили на поток АК-103, ничего придумывать не стали, даже дизайн менять не пришлось. А калибр семь шестьдесят два используем, так как живем в лесном краю, пять сорок пять не катит.

– А еще что из вооружения производите?

– Если по классам, то довольно много оружия. А вот моделей всего ничего. Тут как патронную фабрику в строй ввели, встала проблема ее рациональной загрузки. Собрались все инженеры, кто хоть какое-то касание к оружейному делу имели, и решили сообща, что надо сводить номенклатуру боеприпасов к минимуму, чтобы ресурсы не распылять. Приняли на вооружение универсальный боеприпас 7,62x39, он и автоматный, и винтовочный, и для пулеметов ручных. Под него наладили производство АК-103, винтовки Мосина в версии карабина тысяча девятьсот сорок четвертого года, правда, ложе делаем пластиковое, и затворная группа больше на маузеровскую смахивает, под гильзу без закраины, да ты и сам видишь – вон валяются, и пулемета РПКМ. Еще ограниченными партиями выпускается 7,62x51 НАТО, специально под единый пулемет, который на основе «печенега» сконструировали, просто под патрон с гильзой без закраины. Его оказалось проще в производство внедрить, чем 7,62x54R. Второй боеприпас – под пулеметы «корд», калибра 12,7 мм, эти вообще никуда не продаем, производим только для внутреннего пользования, они на защите периметра и на боевой технике. Третий – гранаты ручные, Ф-1 и РГН-5, тоже для себя, на сторону пускаем только в дружественные армии, например, в Порт-Владимир. Четвертый – реактивные огнеметы «Шмель», страшная штука. Я такой в руках всего лишь раз держал, на выпускных учениях. Ну и пистолетный боеприпас, тоже универсальный, 9x19 парабеллум, под него делаем «Кольт М1911А1», как у меня, и гражданскую версию – «Кольт-компакт».